Текст книги "Фальшивые лабиринты"

Башня пыток

И вдруг я заметил унылую физиономию светящегося, словно светлячок, фиолетового человечка. Он был единственный, который не улыбался среди шумного карнавального веселья и показного великолепия, переполненного неумолчным стрёкотом музыки и натужным смехом, едва не рвущимся от напряжения.

Он сделал знак рукой и скрылся за углом дома.

Заинтригованный, я свернул за ним, позабыв о товарищах. Но, поворачивая за угол, заметил, что товарищи сделали почти то же самое: сэр Жеральд остановился возле молодки с козочкой, а Юнису удалось разговорить юную монахиню – а может, монахине удалось разговорить Юниса, чтобы всучить что-нибудь из религиозной литературы.

Но у меня не возникло и тени опасения, что нас разлучают.

В переулке людей было мало – отдельные прохожие пунктиром тянулись по длине тротуара. А человечек выглядывал стены дома: фиолетовый на сером. Очень контрастно.

Он нетерпеливо махнул рукой, подзывая.

Я приблизился.

– Не верьте тому, что увидите, – прошептал человечек, – вас обманывают. Здесь вовсе не такая идиллия, как кажется. Знаете, что это? – он указал рукой на квадратную башню, наискосок через перекрёсток.

– Откуда? – удивился я. – Мы здесь впервые. А что это?

– Это Башня пыток, – прошептал человечек и исчез.

– Ну и что? – спросил я вслед.

Человечек выглянул их стены немного дальше.

– Как что? – возмущённо сказал он. – Идите и посмотрите, что там творится! Вы рыцарь или нет?

И он снова исчез.

Я пожал плечами.

Башня Пыток… Ну и что? Не буду же я взламывать все встречающиеся темницы? А вдруг это государственная башня? И безобразия, что там творятся, творятся по закону?

А может, это новый аттракцион? А фиолетовый – зазывала…

А вдруг это ловушка? Тогда я пойду туда!

Я проверил, как ходят в ножнах меч и кинжал, и направился к башне. Надо бы предупредить Юниса и сэра Жеральда, но… Выкручусь. Разве что… коня-то я в башню не возьму.

Я пошептал Малышу на ухо несколько слов, нисколько не сомневаясь, что он всё поймёт и сделает как нельзя лучше.

Малыш зацокал копытами по брусчатке.

У подножия башни я остановился. Ни вывески, ни стражей у ворот, ни запоров. Странная Башня Пыток.

Светящийся фиолетовый человечек высунулся из стены самой башни.

– Чего вы медлите? – прошептал он. – Вход свободный.

– А выход – платный? – пробормотал я, но он уже исчез.

Его поведение было очень подозрительным, но я рискнул открыть дверь и потянул за ручку, готовый при первой же опасности метнуться влево, вправо, упасть на колени и перекувырнуться, упасть на спину и перебросить через себя…

Дверь открывалась медленно-медленно. И беззвучно.

Я протиснулся внутрь.

Там страдал человек.

Нет, он не был прикован, совсем наоборот: он прыгал обезьяной по всему пространству башни, он извивался дугой, наклонялся, приседал; он кружился, запрокинув голову кверху.

А сверху падали странные фигурки. Небольшие, удобно помещающиеся в руке, не очень тяжёлые – судя по его поведению – и разноцветные. А он протягивал к ним руки, он ловил падающие из ниоткуда, возникающие из воздуха детали. И вертелся, стремясь одним глазом не упускать их из виду, а вторым искал свободное место на полу, куда пристроить.

Я понял, что он хотел заполнить все впадины и ямки, добиться идеальной гладкости пола. Но когда в полу не оставалось ни одной дырки, выложенный с таким трудом слой исчезал, и обнажался предыдущий, который не удалось составить без изъянов, с отверстиями в разных местах…

Фигурки падали самые разнообразные: и ровные пластинки, и торчащие во все стороны выступами – но все одинакового размера, равновеликие.

Что-то мне это действо напоминало…

«Тетрис!» – вспомнил я как раз в тот момент, когда с лёгким хлопком и вспышкой исчез очередной слой, раздался мелодичный звон, и фигурки принялись падать быстрее.

Несчастный выдыхался, при каждом движении от него отрывались крупные капли пота. Он едва не скользил на них, и наверняка падал бы, если бы не цеплялся большими пальцами ног за выступы и впадины фигурок.

Я попытался помочь, и схватил одну из падающих деталей. Но… рука моя прошла насквозь, а он, укоризненно взглянув на меня, перехватил фигурку и, покрутив, двумя ударами забил куда-то в угол.

– Что с тобой? – спросил я.

– Я заколдован, – хрипло отвечал он, продолжая ловить разноцветные фигурки, – меня заколдовал злой волшебник Билгец и его подручный, паж Итнов… Я обречён всю жизнь ловить и укладывать фигурки.

– А когда вся башня заполнится? – с ужасом прокричал я.

Он махнул рукой и поймал очередную детальку.

– Я не хочу об этом думать, – чуть помедлив, сказал он, – всегда остаётся какая-то надежда… Может быть, что-то случится, произойдёт, изменится…

Временами вместо фигурок падали овощи, фрукты, какая иная пища, а то и бутылочка с водой. Когда он ловил их, падение немного замедлялось, и он, одной рукой продолжая хватать фигурки, второй торопливо засовывал еду в рот и глотал, почти не жуя.

И я ушёл, захлопнув за собой наружную дверь, оставив его внутри квадратной глубокой башни, заполняемой постепенно падающими сверху разноцветными равновеликими фигурками…

А снаружи к башне подбегали Юнис и сэр Жеральд. Они спешились и обнажили мечи. Лица их выражали твёрдую решимость сделать всё возможное и невозможное, но спасти друга из любых когтей, из любых передряг, уберечь от любой опасности!

– Спасибо, друзья, – сказал я, – но мне помощь не нужна.

– А кому нужна? – мрачно спросил сэр Жеральд, пряча меч в ножны. Юнис последовал его примеру.

– Здесь каждый спасается сам, – туманно пояснил я.

Мы не стали возвращаться на шумную улицу, а поехали узкими улочками, в окружении высоких стен с маленькими калитками в них. На калитках были начертаны магические спирали, астрологические круги и треугольники. Но насчёт магичности треугольников я сомневаюсь, поскольку не присматривался: а вдруг то были игровые поля для преферанса?

У оракула

Возле маленькой железной двери, над которой переливалось и мерцало слово «Оракул», сэр Жеральд остановился.

– О! Вот то, что нам нужно! – провозгласил он, быстро открывая дверь и входя внутрь. Мы с Юнисом не успели отреагировать и последовали за ним. Коней принял вышедший навстречу слуга в вышитом звёздами балахоне.

Оракул, седенький старичок в светящейся мантии, с путающейся в ногах бородой, встретил нас приветливо, и сходу предложил выпить пойло из сушёных летучих мышей на верблюжьей моче. А когда мы отказались, опорожнил все четыре чашки и принялся порхать по комнате. И борода перестала путаться под ногами.

– Чего узнать изволите? – пропел оракул, поднимаясь под самый потолок.

Я посмотрел на него и подумал, что мы зря отказались от пойла. А всё природная брезгливость. Летели бы спокойненько за драконом… А если и коней напоить… Попросить? Но гордость, или глупость рыцарская, не позволяли. Только раки ходят задом, и пусть они тоже в кирасах, на этом их сходство с рыцарями заканчивается. В каком бы положении мы оказались, если бы выяснилось, что пойла больше нет?

Всегда так: сразу не сообразишь, а потом приходится расплачиваться втридорога… Может, и от принцессы с полцарством не отказываться? Но это же Вика!

– Ищем мы, всеведущий, дракона, – сказал сэр Жеральд. – Но не простого, а того самого, что принцессу из Хрустального замка увёл.

– Это я знаю, – перебил его оракул, – ты о сути говори, чего узнать хочешь?

– Хотим узнать, где дракона отыскать и как убить, – уточнил я. – Он, надеюсь, в Красную Книгу не занесён?

– Вам повезло, – оракул протянул нам небольшую стрелочку, болтающуюся на тонкой нитке. На одном конце стрелочки было написано: «Логово дракона».

– Это драконий компас! – воодушевлённо возгласил оракул. – Раньше он принадлежал дракону. Когда тот напивался допьяна и забывал, кто такой, где находится и как добраться домой – смотрел на компас. Но однажды наклюкался до такой степени, что потерял компас. Он будет показывать вам кратчайший путь к логову дракона, причём по хорошим дорогам: в пьяном состоянии, сами понимаете, через буераки не попрёшь…

– Спасибо, – сказал я, протягивая руку за драконьим компасом.

– Что «спасибо»? – удивился оракул. – Давайте по золотой монете!

Пришлось раскошеливаться, но пока я искал монету, компасом завладел сэр Жеральд. Я не стал спорить: какая разница, у кого он будет? Главное – не придётся расспрашивать очевидцев, дающих противоречивые сведения.

Покинув оракула – дверь в стене исчезла, едва её захлопнули – мы решительно направились к выходу из Игрограда, поклявшись никуда не заходить, а жетоны отдать местным нищим – бывшим неисправимо-азартным игрокам.

Мы сели на коней, взглянули на дракомпас – и поскакали.

Дракомпас сэр Жеральд повесил на носовой стрелке шлема, перевернув последний и пристроив на луке седла, чтобы уберечь от вредных воздействий. Так он сделал, разумеется, по моему совету.

Поначалу стрелка удивительно удачно указала на выходящую из Игрограда дорогу. Впрочем, что удивительного? У дракона-то компаса не было, вот он и вынужден был придерживаться известных ориентиров – тех же дорог, городов и прочих выдающихся мест. И оракул предупреждал, что дракомпас будет показывать путь по дорогам. В общем, это было удобно – и для нас, и для дракона, и для оракула.

Лесопылеса

Дорога подводила к лесу, и лес, издали слегка синеющий, с каждым шагом нравился мне всё меньше и меньше: он не зеленел по приближении, а серел.

Сначала я подумал, что у него какая-то мания; но когда мы остановились на лесной опушке, чувство нерешительности охватило нас.

Лес покрывала паутина. Паутина и пыль.

Это был пыльный лес. Никто и никогда ни разу не вытряхивал его, не проходился по нему с пылесосом или влажной тряпкой, не делал генеральную уборку… Всем, решительно всем обитателям данного леса – от медведя до самого последнего зайца – было на него плевать. В переносном смысле. Если бы плевали буквально, было бы грязно, но не пыльно.

В лесу, судя по всему, никто не жил: все, кто мог, уехали, а кто не сумел уехать – вымерли.

А может, его кто-то заколдовал?

– Непарный шёлкопряд… – прошептал сэр Жеральд, и мутная пелена спала с моих глаз. Ну, конечно, непарный шёлкопряд! Его гусеницы затянули деревья серой паутиной. А потом гусеницы состарились, из них начал сыпаться песок, то есть пыль – гусеницы-то маленькие – и покрывать растительность серой порошей.

Но стрелка дракомпаса упрямо указывала «вперёд», и нам ничего не оставалось, как осторожно въехать под смыкающиеся над головами пыльно-паутинные ветви.

Свет сквозь них сочился тоже пепельно-серый, запорошенный, запудренный, забивающий мозги мешающей думать серостью. И, однако, кое-что интересное можно было усмотреть вокруг, если вглядываться.

О-о-о! Это был непростой лес, тут произрастала масса редких и ценных древесных пород. Но запустение сказывалось и на них: железное дерево заржавело, сандалии на сандаловом перезрели, вымахали аж до сорок пятого – сорок седьмого размера. Это те, которые висели, а большие уже попадали на землю, черенки не выдержали. На грабах гирляндами раскачивались надранные в «экзешниках» картинки – в основном, скабрёзного содержания.

Видно было, что лес очень старый. Может, и находится он на какой-нибудь икстишке?

Или же… Неужели Вика решила таким образом проверить мою способность бороться с пылью? Но мы ведь убирали в замке, когда искали карту! Должно быть, просто въехали в какую-то обветшавшую программу.

– Хочется взять метлу и вымести отсюда всю нечисть! – не выдержал Юнис, брезгливо озираясь.

– Вот-вот, – иронически подхватил я, – отрежем лошадям хвосты, привяжем на копья – и получатся великолепные метёлки!

– И куда выметать? – поддержал меня сэр Жеральд. – Всюду пыль.

– Всё равно – противно видеть такое! – Юнис раздражённо ударил рукой по свисающей над головой ветке.

Плюх! Громадный пласт пыли сорвался с неё и, ударившись о землю, окутал нас серым облаком.

– Тьфу! – заплевался сэр Жеральд. – Думай, что делаешь!

Но было поздно: освобождённая от пыли ветка, рванувшись вверх, задела соседние, и те принялись радостно сбрасывать пылевой груз нам на головы.

«Наконец-то мы дождались свободы!» – словно закричали деревья.

– Ходу! – скомандовал я, пришпоривая коня. – Шарф на рот! Прижмурить глаза!

Вокруг забушевала пылевая буря, дышать и смотреть стало практически невозможно. Лишь неясное пятно впереди указывало приблизительное направление движения, но мы то и дело задевали за ветви, добавляя хаоса в бушующий ураган…

Пыль набивалась в глаза; шарфы, поднятые на рот, помогали слабо. Топот копыт сопровождался синхронным кашлем. И как только лошади не задохнулись? Наверное, потому, что у них морды длинные, и они успевали просунуть голову между клубами пыли до того, как те достигали ноздрей. Кони скакали не глядя, ориентируясь исключительно на чистый воздух, пока ещё струящийся навстречу по просеке. Мы чувствовали его, и шпорили и шпорили коней. Но те и без нас знали, что делать.

Была ли пыль обычной запрограммированной пылью, или же пылью от самоизноса программы, понять нельзя. Особенно находясь внутри программы. Вот если бы мне удалось взглянуть на распечатку!.. Распечатка сейчас пригодилась бы хотя бы для того, чтобы прикрыться от падающей отовсюду пыли. Но распечатки не было, и приходилось довольствоваться рукавом.

Задыхаясь и кашляя, со слезящимися глазами, мы вырвались на свободу. Стало светло. Мы скорее почувствовали свет, чем увидели – и еле-еле успели остановиться, заметив выросшую на пути высокую жёлтую стену. Сквозь потоки слёз, застилающие глаза, увидеть её было весьма сложно.

– Что за чертовщина! – завопил, соскальзывая с седла, сэр Жеральд. Он не сумел затормозить и врезался в стену боком. Но лошадь успела развернуться. – Стена мягкая!

Мы поспрыгивали с коней и выхватили мечи: полуослепшие, кашляющие, но готовые дать отпор любому врагу. Ведь это враги перегородили дорогу стенами из соломы или камыша – высокие плетёнки возвышались и по сторонам. И лишь сзади продолжал клубился пылью тёмный провал прохода, откуда по-прежнему доносились глухие удары пылевых пластов.

Эх, нам бы рвануть назад! Тогда бы мы спаслись от плена. Но возвращаться в пыль никому не хотелось, а потом стало поздно: четвёртая стена возникла перед глазами, отрезая нас от пыльного леса. Затем поверхность под ногами заколебалась, затряслась, и я почувствовал, что нас поднимают на большую высоту. Ощущение было, как в лифте, но что почувствовали сэр Жеральд и Юнис – не знаю. Ездили ли они в лифтах?

От неожиданности мы свалились на зем… на пол… на поверхность, на которой оказались – кстати, тоже похожую на толстую соломенную циновку.

– Мы в корзине! – прокашлял сэр Жеральд.

– Великан! – заорал Юнис. – Циклоп!

Вверху возникла страшная одноглазая морда, осклабившаяся в ухмылке.

Сначала я подумал, что циклопность морды идёт от той же пыли, которая заставила и меня прищурить один глаз. Так что сначала я даже посочувствовал великану, как товарищу по несчастью: попала пыль в глаз, он и закрыл. А поскольку глаз большой, то и пыли набилось много.

Потом я протёр свои глаза и увидел, что циклоп – природно одноглазый.

У циклопа

– Попались, голубчики! – проревел циклоп.

Я принялся лихорадочно вспоминать известные факты о жизнедеятельности циклопов. Как назло, ничего существенного не вспоминалось: мысли путались от непрестанной качки. Все силы уходили на поддержание равновесия, а когда пол уходит из-под ног, особо не раздумаешься.

«Так ведь и морская болезнь приключится!» – успело мелькнуть в голове.

Зато сэр Жеральд не размышлял: схватил арбалет и, не целясь, выстрелил циклопу в глаз.

Но циклоп презрительно дунул – и стрела отлетела в сторону.

– Но-но, не балуй, – пророкотал циклоп, – ничего страшного с вами не случится. Просто мне нужны помощники. Моих старых слуг загрызли мыши, и я ищу новых. Мне кажется, вы подходите как нельзя лучше. Вы такие бравые парни… и мечи с пиками у вас есть, будет чем обороняться от мышей. Вы прослужите у меня долго! Я очень привязываюсь к слугам… – сентиментально добавил он.

– Не дождёшься, – процедил сквозь зубы сэр Жеральд, – чтобы барон Мегатренд служил какому-то циклопу.

– С мышами мы уже сражались, – заявил и Юнис, – нам неинтересно. Не люблю повторяться.

Но циклоп ничего не услышал и не отреагировал: он закрывал крышку коробки.

Корзина сильно раскачивалась, у лошадей началась морская болезнь, и они заблевали весь угол.

Глядя на них, побледнел и Юнис. Видно было, как он стискивает зубы и дергается, сдерживая позывы к рвоте. А мне, как ни странно, полегчало: я сумел уловить ритм движения и гасил толчки, пружиня на ногах. Более того: я начал находить в упражнении удовольствие! Почти как на качелях, или на морской волне.

К счастью, раскачивания скоро прекратились, почувствовался последний толчок – корзину поставили на твердую поверхность. Затем сдвинули куда-то в сторону, от чего люди попадали на пол, а лошади испуганно заржали. Спустя несколько мгновений откинулась крышка.

– Можете выходить, – проговорил циклоп. – Моя пещера.

Стальные прутья клетки, в которой мы очутились, терялись в вышине.

– Ух! – сэр Жеральд в сердцах ухнул кулаком по стенке корзины, и она откинулась аппарелью.

Мы выбрались наружу.

Корзину окружала частая решетка, сквозь которую просматривались скалистые стены. Посреди пещеры, имитируя лесной пожар, пылал очаг. Торчащие из огня целые стволы деревьев с полуобгоревшими ветвями делали картину вполне натуралистичной.

– Присматривайтесь, – одобрительно проговорил циклоп, – отныне вы будете здесь жить. Долго-долго!

– Нам нельзя долго-долго! – закричал Юнис, подбегая к решетке и хватаясь за неё. – Мы должны спасти принцессу!

– Спасут и без вас, – пожал плечами циклоп. – Желающих получить полцарства много.

– А откуда ты знаешь, что за принцессу дают полцарства? – вкрадчиво спросил я.

– А за принцесс обычно полцарства обещают. Что у короля ещё есть, кроме царства? Но обещать – одно, а отдать – другое… Ладно, – прервал он сам себя и, поставив на стол большую корзину, из которой высовывались хвосты морковок, свеколок, пучки зелени и торчал зелёный глобус капусты, приоткрыл дверцу клетки. – Пора заниматься делом.

Мы угрюмо молчали.

– Я не людоед, – продолжил циклоп. – Я вегетарианец, и вас есть не буду. Но вы должны приготовить мне овощное рагу. Вот картошка, морковка, свёкла, капуста. Изрубите их мелко-мелко и бросьте в кастрюлю. А я поставлю её на медленный огонь. Кстати, вы будете есть из той же кастрюли, чтобы у вас не возникло желания меня отравить.

– Мы рыцари, а не овощерезки! – гордо выпрямился Юнис.

– Поработаешь овощерезкой, – спокойно возразил циклоп. – Отдых это перемена деятельности. Да и, опять же, навык рубить противника потренировать можно.

– Не буду! – продолжал упорствовать Юнис.

– Придётся, – пожал плечами великан.

Он щёлкнул пальцами, и овощи в корзине задвигались, вылезая наружу.

– Тебе это ничего не напоминает? – прошептал сэр Жеральд мне в ухо. – А мне что-то помнится…

– Что, что… куски мяса, – ответил я. – Один обед мы уже приготовили, второй на очереди.

– Не обед, а ужин, – возразил великан. – На ночь и рыцарям мясо есть вредно.

Овощи между тем подходили всё ближе, собираясь напасть, и нам ничего не оставалось, как выхватить мечи. Не отступать же перед морковкой?

– Вам соломкой или колечками? – сказал сэр Жеральд, принимая боевую стойку.

– Всё равно, – безразлично махнул рукой великан, – лишь бы помельче. Можете просто строгать.

– Разомнёмся? – предложил я. – Пусть лопает.

– И сами поедим! – подхватил Юнис. – Он же обещал…

И, подпрыгнув, отрубил раскачивающийся от движения длинный морковкин хвост.

Овощи вели себя менее агрессивно, чем куски мяса, они просто двигались, поворачиваясь с боку на бок, чтобы мы могли удобнее рубить и строгать. Видно, никаких эмоций они при этом не испытывали. То ли циклоп их загипнотизировал, то ли они были индифферентны от рождения.

В десять минут с овощами было покончено. Напоследок сэр Жеральд с кряканьем разрубил два небольших запоздалых помидора – они позже всех выбрались из корзины – в половину своего роста, для кислоты.

– Отойдите-ка, – великан сгрёб нашинкованные овощи со стола в кастрюлю.

Пока готовилось рагу, мы оглядывали внутренность пещеры. Всегда полезно узнать, где находишься, а заодно и выяснить возможные пути манёвра. Не только для отступления, но и для атаки.

На стеночке пещеры висел не замеченный ранее натюрморт: среди груды арбузов, тыкв, гроздей бананов и мешков с зерном я заметил парочку трупов – мужчины и женщины.

Картина поражала отсутствием перспективы. Всё выглядело плоским и безжизненным.

Циклоп, сидящий за столом и поглядывающий то на нас, то на очаг, где тушилось рагу, перехватил мой взгляд и, как показалось, несколько смутился.

– Это фамильная реликвия, – пояснил циклоп. – Досталась от прадедушки. Он сам рисовал, с натуры должно быть, – вздохнул циклоп. – Очень уж реалистично. Но я вегетарианец, – строго повторил он, словно отказываясь от прадедушки.

«Прямо по грузинской пословице, – подумал я, – дед винограда наелся, а внук оскомину набил».

Так ли это? Может, он нам зубы заговаривает? На всякий случай нужно провести дополнительную рекогносцировку: осмотреть окрестности, проверить крепость решетки, оценить высоту положения.

Я осторожно подошёл к краю стола и заглянул вниз. Расстояние до пола равнялось примерно высоте пятиэтажного дома, но если применить пожарную лестницу… Жаль, правда, оставлять её здесь, да и кони… Ничего, поскачем на верблюдах, или на лягушках.

Да, кстати, зачем оставлять лестницу? Мы её сначала раздвинем, маленькую, а потом спустим на веревках: к каждому седлу веревка приторочена. А внизу лестница, коснувшись земли, вырастет; мы слезем, а потом заберём с собой. Вот только кони… Были бы и они портативные, складывающиеся, как те же верблюды.

– Хотите попробовать? – великан поставил на стол кастрюлю с дымящимся рагу. – Вы хорошо постарались, замечательно приготовили… Мне кажется, получилось очень вкусно.

Мы переглянулись.

– Давай! – решительно махнул рукой сэр Жеральд.

Циклоп зачерпнул ложкой рагу, плюхнул в какое-то корытце и поставил перед нами.

Мы попробовали.

– Действительно, недурственно, – согласился сэр Жеральд, облизывая ложку. – Умеешь готовить.

– Я рад, что вам понравилось, – улыбнулся циклоп. – Я вижу, мы сработаемся. Только берегитесь мышей.

И принялся за еду.

– Скажи, а ты циклоп или киклоп? – обратился к нему Юнис. – Как правильно называть? Я слышал, по этому поводу идут споры.

– Квиклоп, – пробурчал я, наблюдая за тем, как он поглощает пищу. – Очень уж быстро лопает.

– Видишь ли, – важно произнёс циклоп, насытившись и облизав ложку. – Эту букву в начале слова в древнегреческом языке произносили то как «к», то как «ц» – например, кентавр и центавр. Но если там больше прижилась буква «к» – исключая созвездие Центавра, то в форме нашего видового произношения возобладала буква «ц»…

– А может, вы нас всё-таки выпустите? – робко спросил Юнис, из чего я заключил, что разговоры о форме циклопьего имени были не более чем заговариванием зубов. – Нас принцесса ждёт…

Циклоп покачал головой.

– Не могу. Я слишком долго ждал, пока кто-нибудь проедет… И опять ждать? Зачем, когда вы – вот они.

– Нам нужно убить дракона и спасти принцессу! – в отчаянии выпалил Юнис.

Циклоп задумался.

– Убить дракона? Это несколько меняет дело… Драконы – злейшие враги циклопов, как вам должно быть известно. Старинные, традиционные, извечные. Уж никто и не вспомнит, кто положил начало вражде, а вишь… Да… Нет, не могу. Пока не могу. Соскучился по овощному рагу. Потерпите до утра, утро вечера мудренее. Ложитесь-ка и вы спать.

Мы посмотрели друг на друга, сэр Жеральд едва заметно подмигнул мне и демонстративно улегся прямо на столе. Не думаю, что циклоп заметил его подмигивание, но скомандовал:

– Нет-нет – в клетку!

– Да мы тут!.. – запротестовал сэр Жеральд, но циклоп был непреклонен:

– Нет, не пойдет, – помахал он пальцем, – я ОБЖ, основы безопасности жизнедеятельности для циклопов, проходил. Знаю, что Одиссей сделал с Полифемом! И потом: не забывайте про мышей! Для вашей же безопасности.

Пришлось возвращаться в клетку и укладываться спать там. Постепенно все утихли и захрапели. Я уснул последним.

Ночью – удивительно! – я проснулся от того, что кто-то совсем рядом сопел и щекотал мне чем-то под носом.

Я открыл глаза. В неярком свете догорающего очага – циклоп не стал гасить его на ночь – я увидел длинную мышиную морду, пытающуюся просунуться между прутьями клетки. Она-то и щекотала меня усами.

Ну и мышка! С меня ростом, не меньше. Куда тем крысам, которых мы рубили в замороченном замке.

– Тварь! – выругался я и ткнул в неё мечом, лежащим под изголовьем. – Спать не даёшь!

Мышь взвизгнула и пропала.

Я поднялся и обошёл клетку по периметру, чувствуя себя одинокой канарейкой, распростёртой в ночи. Друзья спали: сэр Жеральд на спине, раскрыв рот и храпя, Юнис на боку, свернувшись калачиком и подложив руку под щёку. Повесив головы, спали кони. Только Малыш почуял хозяина и встрепенулся. Я сунул ему последнюю из случайно оставшихся ирисок и вернулся на ложе. «Утро вечера…» – подумал я и уснул.

Утром меня разбудило громоподобное зевание циклопа. Ему вторило рычание сэра Жеральда.

Поразмыслив немного, я решил присоединиться, и несколько минут мы зевали сообща, образуя гармоничное трио с голосом и подголосками.

На Юниса наши упражнения не оказали ни малейшего влияния: он продолжал спать.

– Нет, мне здесь не нравится, – цыкнув зубом, произнёс сэр Жеральд, – надо менять место обитания.

– Поддерживаю, – я ухватился за прутья клетки и несколько раз сделал «уголок», – тут даже зарядку как следует не сделаешь: негде и неудобно.

– Сейчас будет зарядка! – рявкнул циклоп, услышав мои слова. – Живо завтрак готовить!

Его рык разбудил Юниса, который открыл глаза, потянулся и перевернулся на спину.

– А я думал, ты мне приснился, – разочарованно сказал он циклопу.

Тот ухмыльнулся:

– Кошмары мучили?

– Нет, почему же? – возразил Юнис. – Наоборот, мне снилось… – но циклоп продолжал, не слушая:

– А я спал прекрасно! То каждый день думал: как мелкую морковку резать? Она у меня меж пальцев проскальзывает! А теперь я спокоен.

– Лишь бы между зубов не проскочила, – мельком заметил я.

Циклоп захохотал, но как-то неуверенно.

– Шутки шутками, а работать надо, – заметил он, отсмеявшись.

– Кто-то обещал нас утром отпустить, – напомнил я.

– Я передумал, – отмахнулся циклоп, – кто будет готовить еду, резать овощи?

– А дракон? – напомнил я. – Извечный враг циклопов?

– Ну и что, дракон? Жили раньше, и ещё как-нибудь проживем, – легкомысленно сказал циклоп. – Встреча с драконом может случиться один-единственный раз в жизни, а вот завтракать, обедать и ужинать надо каждый день.

– И одного раза достаточно, чтобы больше не завтракать, не обедать и не ужинать, – пригрозил сэр Жеральд.

А у меня мелькнула мысль… Жалко, но куда деваться? Иначе придётся до скончания века сидеть в пещере и шинковать овощи.

– Есть вариант! – сказал я.

Все повернулись ко мне.

– Если мы обеспечим тебе ежедневное приготовление овощного силоса на завтрак, обед и ужин – ты нас отпустишь?

Циклоп задумался:

– Ну, если так… в общем…

– Что ты хочешь сделать? – недоумевающе спросил сэр Жеральд.

– Увидишь, – сказал я, доставая из подвесного кармана-кошеля бензопилу «Дружба».

– А-а-ах! – вымолвил Юнис. – Жалко…

– Что за фитюлька? – спросил циклоп, прищурившись.

– Где овощи? – спросил я, не удостаивая циклопа ответом.

– Вот, – циклоп поставил на стол огромную миску. – Помытые.

– Поближе, пожалуйста, – попросил я, отстегивая цепочку с двуручной пилой и пряча обратно в карман.

Циклоп переставил миску.

Я небрежным жестом швырнул в неё пилу-брелок. Сердце ёкнуло: а вдруг не сработает?

Но взревела пила, полетели ошмётки овощей над краем миски, а сама миска затряслась, завибрировала на месте.

Миг – и пила выскочила из миски и улеглась рядом. Причём ничуть не уменьшившись: она осталась реальных размеров! Что-то новое в пиловедении.

Единственное, чего я опасался – что рагу окажется испорченным бензиновым выхлопом и станет неудобоваримым.

Но нет: циклоп недоверчиво всмотрелся в месиво, внюхался, и с удовлетворённой улыбкой вывалил в поставленную на огонь кастрюлю.

– То, что надо! – объявил он. – А то зубы к старости уже не те становятся, пора переходить на пюре. А эта машинка, – он пододвинул её пальцем, – в самый раз. Беру.

– Так мы свободны? – с напором поинтересовался я.

– Свободны, – на мгновение задумавшись, вздохнул циклоп, – скучновато будет, правда, пока кого другого не поймаю…

– А зачем кого-то ловить? – удивился я. – Машинка всё сама сделает. Смахивай её со стола в миску – обратно сама выскочит. Видел ведь?

– Принцип работы я уяснил, – сказал циклоп. – Но скучно одному. Тоскливо. Поговорить не с кем.

– С такой машинкой ты можешь харчевню для друзей-циклопов открыть: и развлечение – и прибыль! – заметил я.

– И в самом деле… – задумался циклоп.

– А когда мы убьём дракона, – пообещал я, – и заберём его волшебные вещи, я попрошу колдунью прислать тебе что-нибудь для досуга. Хотя бы одно из блюдечек с яблочками.

– Знаю я эти вещи, – махнул рукой циклоп, – яблочко начинает вянуть и тогда показывает одни ретрофильмы. А потом становится сухофруктом – и они идут только в чёрно-белом варианте.

– Поищем что-нибудь другое, – пожал я плечами, – небось у дракона есть множество разных штучек!

– Ну, разве что, – протянул циклоп. – Может, позавтракаете горяченького? Как раз поспело…

– Не люблю пюре! – поморщился сэр Жеральд, но Юнис неожиданно согласился:

– Горяченького с утреца – в самый раз! Кишочки прогреть – очинно пользительно!

Я недоумённо воззрился на него.

«Ничего себе герцоги выражаются!» – подумал я. Но и у меня неожиданно забурчало в желудке – кто знает, когда удастся поесть свеженького? И мы с Юнисом наскоро съели по несколько ложек овощного пюре. Сэр Жеральд к нему принципиально не притронулся. Достал из перемётной сумы баранью ногу, и, глядя перед собой, сглодал молча.

– Неплохо получилось! – облизнулся Юнис.

– Пюре намного лучше рагу! – согласился и циклоп.

Он взял нас со стола по одному – ощущение, когда тебя касается гигантская лапа, и ты чувствуешь себя жёлтым пушистым цыплёнком, нельзя назвать очень приятным – и поставил на пол.

То же он проделал и с лошадьми. Но лошадям можно от избытка чувств выпучить глаза и растопырить ноги, почуяв вокруг пустоту, мы же были лишены такой возможности: рыцари должны держать марку.

Однако совсем без эксцессов не обошлось: сэр Жеральд ошарашено крутил головой, Юнис щупал сзади штаны… Всё же циклоп перестарался со скоростью опускания. Бережнее надо было, бережнее!