Текст книги "Русская ось колеса Сансары"

9. Уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу

Весело трещали поленья в камине. Временами завывал ветер в трубе. Языки пламени вслед за порывом вытягивались и бились о кирпичный свод, точно дикие звери в темнице. Огненные блики бросали сочные тени на бревенчатые стены, на две расправленных постели, на лицо Василия сосредоточенно читающего книгу и ангельское личико Веры, также сосредоточенно внимающую чтению.

Книга о девочке Алисе из Зазеркалья давно прочитана. И найдены другие, не менее интересные. В книжном шкафу Веэв обнаружили целую полку детскими книгами и учебниками. Здесь оказался и букварь, и первые книги для внеклассного чтения. Такие как Агния Барто, Маршак, Чуковский, Паустовский, Чарушин, Бажов… Видимо, эти книги Владимир Владимирович приберёг для внучат. А для Василия и Веры подборка детских книг оказалась бесценной находкой, собранием реликвий ускользающей эпохи. Даже не ускользающей – с яростным садисткам удовольствием умерщвляемой.

От этой мысли Вася вздрогнул, словно образ блистательной Валерии вновь посетил его и снисходительно-высокомерно потрепал по щеке, ноготком царапнул верхнюю губу, как тогда в автомобиле после концерта в Филармонии…

Вера ошарашено смотрела, как вдруг с губы сорвалась алая капля, упав на страницу.

– Папа, с тобой всё нормально? Твоя верхняя губа в крови.

– Нормально. Нечаянно прикусил. Ничего страшного.

– Мне не страшно, но странно… Как-то у мамки один из ухажеров мучился тем, что у него вдруг начинала идти кровь носом. Я ему помогала прийти в себя. У меня получалось! Давай у тебя попробую.

Вера тронула нежными и горячими пальчиками лицо и тут же отдернула, словно обожглась. Мгновение она сидела, окаменев, перебарывая вошедшее ощущение, и поистине чудесно просияв, коснулась снова пальчиками щеки и губы – кровь моментально остановилась. Как тогда в машине Валерии.

– В тебе есть необыкновенная сила, – с восхищением сказал Василий.

– Та сила, которая коснулась тебя и сделала больно, сильнее.

– Может быть, пока? Пока ты еще маленькая девочка. Ты будешь расти, и с тобой будет расти твоя сила.

– Хорошо бы. Ты говорил, что я страшно отстала в развитии от ровесниц. Не умею читать, нет одёжки, не могу пойти в школу.

– Некоторые рождаются, чтобы пережить необычные ощущения, которые ни одна официальная школа не даст. Не так сложно обучиться грамоте и получить представления об окружающем мире. Но сложно и немногим доступно ощутить иное, что недоступно обычным чувствам.

– Если бы не ты, я бы умерла. Я уже один раз чуть не замерзла в сугробе. Сидела, просила милостыню, но подавали плохо. Повалил снег и такой густой, что он засыпал меня с головой. Я не могла понять где очутилась и что со мной.

– Ну это всё в прошлом. Теперь у нас есть дом.

– И корова! – добавила Вера.

– Точно корова! Участок земли, где можем вырастить тьму овощей для себя и нашей Зорьки.

– Есть баня!

– Да, это чудо из чудес!

– Есть книги!

– Не просто книги – но книги, где собраны богатство души с золотыми ключиками в страну чудесного.

– Это там, где живет счастье?

– И счастье, и радость, и многое другое.

– А это та же страна, в которую попала Алиса?

– Понимаешь, это страна может быть совершенно рядом. Для этого не надо проваливаться в кроличью нору.

– Как так?

– Её надо найти в себе.

Вера чуть подумала и сказала:

– Мы с тобой нашли эту страну. Это наш дом!

Глядя в её светлые глаза, нареченному отцу так сильно захотелось обнять и расцеловать эту девочку за человеческую теплоту. Поколебавшись с минуту, крепко прижал к себе хрупкое тельце и поцеловал макушку умной головки. Расправил волосы рукой, удивляясь их шелковистости и густоте. Провел рукой по спине, сверху вниз. Спина податливо принимало ту форму, которую придавали легкий нажим отцовской ладони.

– Из тебя вырастет настоящая красавица! Только тебе нужно держать спину прямо. Пока не поздно исправлять осанку.

– И научиться читать и писать. Тогда я прочитаю столько-столько книг!

Сегодня они читали сказку «Варежка».

Маленькая девочка мечтала о четвероногом друге – ласковом преданном щеночке. Мама не разрешала завести зверюшку. Зачем лишняя вонь, грязь, скулёж? Опечаленная девочка стала играть с варежкой, представляя, что это и есть щенок. Игра настолько увлекла, что она поверила: варежка и есть всамделишный щенок. И варежка стала щенком. Она его кормила, выводила на прогулку, гладила, играла. Однажды фантазия, выросшая из горячего желания, как-то споткнулась о действительность, и сработал защитный механизм, защищавший детскую головку от безумия. Вместо щеночка на подстилке перед блюдечком с едой лежала обыкновенная варежка. Щенок, наверное, умер. Девочка тяжело заболела. Много труда и заботы проявили и доктор и мама. Девочка пошла на поправку. И как только страх потерять девочку был изгнан, мама сразу же пошла на рынок и купила настоящего живого щенка. Вот радости появилось у девочки, у мамы, у щеночка!

Простенькая сказка жадно воспринята всем чистым сердечком Веры, истосковавшимся по доброму слову. Эту сказку они читали раз десять, но очарование от прочитанного не проходило. Оно стало магнитом, притягивающим другое доброе и хорошее.

А этого доброго и хорошего так оказалось много, что липкий страх вдруг потерять все это, оборвать каналы, подвинул к мысли, что наряду с открытым, есть две невосполнимые ценности: время и собственные силы внимать, воспринимать, и меняться вслед за этим.

Василий установил строгий распорядок дня. В шесть утра подъём. Затем зарядка на свежем воздухе. Умывание холодной водой. В восемь утра завтрак. А до этого времени Вера задавала корм Зорьке, готовила завтрак. Отец работал в мастерской.

Вера накрывала на стол и звала Васю. За завтраком слушали радио, чтобы быть в курсе событий, происходящих в стране и мире.

С восьми до одиннадцати проходили школьные часы. Изучали четыре дисциплины:

– чтение;

– арифметику;

– нечто вроде природоведения/обществоведения;

– правописание.

Не забывали о физкультуре. Как полагается Вера завела тетрадки, в которых писала буквы слоги и слова, альбом для рисования. Василий тщательно готовился к каждому школьному дню. Он изгоотовил журнал, где отмечал успехи и проблемы. Обдумывал и находил решения проблем.

Первой проблемой стало соединить произносимые два слога в одно слово. Вера сделала ворох бумажных квадратиков, в которые вписала самые распространенные слоги. Веером раскидывала квадратики, так что Василий, сшивающий полотно из пушистых шкурок, оказался как в окружении беспорядочно разбросанных букв, словно бесценные книги рассыпались на мириады атомов, из которых снова нужно собрать цельное полотно. Не поднимая головы, Василий командовал: собрать в ряд одинаковые слоги и расположить шеренги строго по алфавиту. Изо дня в день упорно повторяли одно и то же.

Вера, ползая на четвереньках, превращала сумбурное буквенное конфетти в строгие линии, подобные строчкам в книге. Василий отрывался от шитья и на доске писал крупными печатными буквами:

Корова даёт молоко.

Папа кроит шубу.

Дочка варит кашу.

Или:

Миру мир.

Мы не рабы.

Мы любим.

Солнце греет всех.

– А теперь набери из квадратиков точно такие же слова, – говорил учитель.

Не успевал пройти один шов, как Вера словно переворачивала страничку самодельной книги: расставляла слоги в соответствии с образцом на доске.

– Теперь читай.

– Ко-Ро-Ва Да-Ёт Мо-Ло-Ко, – монотонно продекламировала девочка, побледнев от усилия сделать правильно.

– Скажи быстро, как я, «Корова», – Вера пулемётом повторила, – Посмотри на два слога Па-па, и скажи один слог громче, другой тише. Вот так: ПА-па

– ПАпа, – произнесла Вера и повторила, делая ударение на первом слоге: – Папа. ПАпа крОит шУбу.

– Что ты сказала?

– Папакроитшубу.

– Папа – это я. Шуба на столе. Папа и шуба связаны словом, обозначающим действие. Три разных слова. Слова могут обозначать как предметы, так и действия. У тебя перед глазами два предмета. Один живой, или одушевленный, другой – неодушевленный. Это шуба. Два предмета связаны действием, который обозначается словом «кроит». Держи в памяти эти три слова и скажи, что видишь, разделяя каждое слово короткой паузой, нужной для того, чтобы каждое слово получило границы.

– Папа кроит шубу.

Василий хлопнул в ладоши. Отодвинул в сторону скроенную шубку. Вера сделала навстречу шаг и взмыла вверх, подхваченная крепнущими мужскими руками.

– Ты сделала важный прорыв в умении читать. В тебе установилось понимание: слова состоят из слогов, а предложение из слов. И главное – это ударение и паузы. Ударением выделяются слоги в словах, а паузой – слова в предложении. Теперь понятно?

– Да, папа, я всё поняла! – Улыбка не сходила с лица. Живые глаза сверкали чистыми изумрудами, которым умелый мастер придавал новые грани, устранял полировкой шероховатости.

Вдруг отворилась дверь и грозный голос крикливой торговки язвительно вопросил:

– Это хто еть туточки папа? – В дверях стояла баба Клава – тетка Нади – толстая бабища в солдатском бушлате, лицом похожим на задницу бабуина.

– Как вы вошли? – спросил Вася, потирая лоб от удивления.

– Тебя сщас буду спрашивать, с какого перепоя ты здесь заправляешь?

– Выражайтесь правильно. Я вас не понимаю. Вы пьяны?

– Поясняю! В чужой дом, ядрена лядь, забрался, чужую девчонку прибрал. Не пора ли тебя гнать взашей?!

– Вы глубоко ошибаетесь, баба Клава. А то и, как говорится, на понт берете? А?

Вера хлопала глазами, и готова была зареветь, но её удерживало спокойствие Васи, непоколебимая уверенность в себе.

– На дом у меня выписана генеральная доверенность. Ваша внучка сама вольна называть так, как она хочет. В этом нет состава преступления.

– Да ладно, – баба Клава заулыбалась. – Это я так для острастки. Я всегда так на мужиков наезжаю. Сразу даю понять, кто голова, кто жопа.

– В некоторых случаях не различишь.

– Это точно! С юмором у тебя в порядке, похоже. Вот и ладушки. Я что пришла: пропасть времени девчонки нет дома, должна же я посмотреть куда моя касатушка перебралась? Она у меня первая внучка, хоть и двоюродная… Обещали через день приносить по литру молока – и где это молоко? Вообще корова есть?

– Зимой коровы мало дают молока, – буркнула Вера.

– Причем, – добавил Вася. – Пуховик у вашей внучки разошелся по швам. Видимо, донашивала старенький. Девочке совершенно нечего одеть.

– И что? – Баба Клава подбоченилась.

– А то, что шьём новый. Не пуховичок – шубку.

– Да ну!

– В принципе само меховое полотно готово. Рукава пришиты, можно сделать генеральную примерку. Вы баба Клава пришли вовремя.

Василий снял со стола шубку, лежавшую мехом вниз, поскольку просматривал качество швов. Вера мигом оказалась рядом. Движением галантного кавалера помог девочке облачиться в обновку.

Баба Клава ахнула. Кулачищами протерла глаза, изумленно покачала головой. Вера закружилась в радостном танце, и стала похожа девочку Герду, которой снежная королева подарила шубку.

Блестящий черный мех норки прекрасно гармонировал с белыми объёмными вставками из меха иной фактуры, удлиненным и рельефным. Такими вставками был оторочен низ шубки. Чуть приталенный силуэт привносил элегантность. А светящееся радостью личико Веры словно оживляло шубку. От неуловимых движений искрился мех, и казалось, что покой и достаток прочно входит в дом.

– Прямо прынцеса! Надо же такую красоту сварганить. И неужто все сам?! – восторгалась баба Клава. Остановив кружение Веры, стала вблизи рассматривать невиданное рукоделие. – Слушайте хлопцы, вот что я скажу. Шубка такая хороша, такой и в магазине не купишь!

– Подклад не подшит. Нет у меня в наличии синтепона, нет и специального подкладочного материала.

– Ты погодь, не перебивай. Зачем Вере такая отличная шуба? Что, папа-миллионер объявился? Куда она в этой шубке пойдет? Милостыню собирать?

– Она пойдет в школу в этой шубке, – сказал Вася, и брови сдвинулись к переносице. В глазах засвербела давняя боль.

– А сапожки под стать шубке тоже сам сошьешь?

– Сапожки не суметь.

– Я думаю вот что. Эту шубку надобно продать. Если не за тридцать кусков, то за двадцать точно. Продам, к слову, я. У меня местечко есть законное на толкучке. Я как встану там, так мигом продам.

У Веры бессильно опустились руки. Она сразу обмякла и потускнела.

– Бабушка права, – прошептала бедная девочка. – Шубку лучше продать. Будут деньги, чтобы отдать мамке как плату за месяц, что я здесь. И я снова смогу учиться здесь в этом доме с тобой.

– Что за плата? – насторожилась баба Клава.

– Надежда первым условием нахождения дочки здесь поставила плату, заработок. Каждые месяц Вера должна приносить ей шесть тысяч. Деньги не такие уж и большие, когда знаешь и умеешь зарабатывать. Вера подрядилась ухаживать за коровой. Я стал учить девочку по курсу начальной школы.

– А тебе это зачем?

– Если есть возможность сделать хорошее и доброе дело, почему не сделать?

– Сейчас так не живут. Сейчас говорят: это твои проблемы. Ты что, с головой не дружишь?

– Зато дружу с сердцем. Давай баба Клава закроем эту тему. Пусть я один из последних, для которых нравственные принципы выше инстинкта самосохранения и потребительского стандарта жизни.

– Ну ты загнул! Ладно, поговорим лучше о шубке. Шубку доделываешь, и я тут же продаю. Из выручки одну четверть себе оставляю, остальное тебе, чтобы и Надьке досталось, и вам с внучкой, и чтобы материала закупил. Я поспрошаю, где мелким оптом можно купить все эти швейно-скорняжьи заготовки-материалы: нитки, пуговицы, материал на подклад, утеплитель… Слушай, а много еще шкурок?

– Я думаю шубки на две хватит. Ещё есть страусиная кожа. Но я не знаю, что из неё делать. Это очень дорогой и редкий материал. Но и его не так уж и много.

– Ты мужчина мастеровой, рукастый. И работать, гляжу, любишь. Не как наши опойки-горлопаны. Тебе надобно сырьё, задел для работы. Будь спок, я тебе найду клиентов.

Вася с Верой переглянулись. Девочка уже без сожаления сняла шубку:

– Как только я выучусь, куплю такую же шубку. И с папой никогда не расстанусь! Продавай.

Баба Клава непроизвольно ойкнула и, наконец, выказала на лице добрую улыбку. Потрепала пухлой рукой по нежной щеке внучки.

– Прощевайте пока. Проведала вас, надоть идти домой. Вижу, хорошо у вас, и на добром пути. Дела обговорили: как сошьёшь шубку, зови меня.

***

Третий день подряд Вера возвращалась из хлева с пустым подойником. У коровы пропало молоко. С чем связать это событие? Невдомёк и Васе. Рацион Зорьке усилили. Теперь ежедневно она поглощала чуть ли не ведро картошки, нарезанной крупными кусками и перемешанной с хлебным крошевом. Зорька с громадным аппетитом поедала витаминизированную пищу и недоуменно хлопала глазами, когда крошечная хозяйка теребила вымя, в надежде сцедить хоть пару стаканов молока.

Баба Клава, пришедшая за готовой шубой, бывалым глазом оценила буренку, коротко изрекла: «На сносях Зорька. Ранней весной отелится!»

– У нас будет теленочек! Ура! – захлопала в ладоши Вера. – Такой маленький хорошенький теленочек. Я буду его поить из бутылочки. Летом пасти на лугах. На лугах, где много цветов и заливаются песнями птичками.

– Кстати, с пастухами в поселке напряг, – отметила баба Клава тоном знатока и посоветовала внучке: – Летом можешь подработать пастушеством. Стадо организую.

Вера легонько кивнула и продолжила мечтать вслух:

– На следующий год у нас будет две коровы. Ещё через год – четыре! А через три года – целых восемь коров!!! Мы станем богатеями.

– По крайней мере, не будем ни от кого зависеть, – Но нам с таким стадом не управиться. Необходимо будет расширять хлев. Строить целый коровник. Получится фермерское хозяйство.

– Тебе надо жену, – сказанула Вера. – Я в сентябре пойду в школу: у меня будет меньше времени помогать тебе по хозяйству.

– Где работящую девку сыскать? – озадачилась баба Клава, – На моём горизонте нет таковых. Одни стервы и пьяньчушки. Надьке пить не бросить. Навеки повязаны с водкой и бл***. Но не будем зарекаться, что будет через год или два. Может всё наладится. Надька, может, глядя на вас образумиться. Давай-ка шубу. Через день принесу деньги.

Василий протянул первое кустарное изделие. Баба Клава, взяв за плечики шубку, встряхнула и ещё раз оглядела со всех сторон:

– Хороша! Руки у тебя золотые, – и тут же скаламбурила: – Тепереча я их позолочу!

Баба Клава сдержала слово: ровно через день заявилась с пухлой пачкой денег и с пьяной блаженной улыбкой. Протянула дрогнувшему Васе ровно 15 тысяч. В последний раз он получил зарплату полтора года назад. Этим 15 тысячам, казалось, цены нет.

– Начало есть! – сказала баба Клава. Затем не церемонясь прошла в комнату и стала из сумки выставлять на стол продукты: ветчину, солидный кусок свинины домашнего копчения с нежно-розовым мякотью и густым ароматом дыма и специй, буханку свежего хлеба, пакет разносола и бутыль водки.

– Выпьем зятек. Или как правильно назвать не знаю. Выпьем, потом и определимся кем по родству приходишься.

– Э, нет! – Решительно запротестовал нареченный зятек. – Водочку, баба Клава, убери. А вот перекусить и чайку попить завсегда рады с тобой.

– Как хочешь, – с неудовольствием согласилась проспиртованная бабушка, и чуть обиженно добавила: – Я вот тебе заказчиков подыскала.

– Сшить кому-нибудь по меркам?

– Не сшить, а перешить. Такое дело получилось. Слухай сюда. Стою я с шубкой. Люди подходят, меряют. И подошла дамочка. Шубку и так и сяк крутит. Думаю, чего там выискивает, блох что ли ищет? Потом на меня глазища уперла, точно к стенке прижала и спрашивает: «Кто шил? Адресок мастера не дадите?» Дескать, имею нужду в хорошем мастере. Сейчас редкость – ручной пошив. Все фабричное, турецкое или китайское. А неё есть шуба, на которой стали расходиться швы. Хорошая дорогая шуба. А вот нитки, видимо, дрянь: износились, сгнили. Возьмешься шубу перешить?

Василий медлил с ответом.

– Вот номерочек телефона. Звони завтра, – сказала баба Клава, сунув в руки красочную визитку. – А я пойду домой. Не хочешь со мной опрокинуть стаканчик, обмою твою первую получку у себя в избе. Прощевай, зятёк. Шей следующую шубку. Как будет готова, мигом товар оприходую. Живите, не беспокойтесь ни о чём. Надьке втолкую, чтобы не трогала, чтобы и нос не совала. Хоть одну внучку на добрую дорогу поставлю.

***

На следующее утро во двор забрела тощая кошка неопределенного цвета. Веры обрадовалось ободранной гостье. Тотчас же четвероногую скиталицу накормили и обласкали. Девочка понесла кошку в баню, там её отмыла, расчесала и расцеловала. Теперь их четверо: мастеровитый хозяин, шустрая дочка, кормилица корова, приготовившаяся одарить их золотым теленком и белоснежная кошечка Лара.

Кошка обнюхала каждый угол, где-то фыркая и настороженно вытягиваясь, где-то трогая лапкой и подцепляя коготком. Грациозно выгибая спинку, залазила под мебель и, чихая, что-то там высматривала. Потом тщательно отряхивалась и вылизывала шерстку. Лишь к вечеру Лара успокоилась, улеглась на колени Веры и замурлыкала, погружаясь в благостную дремоту.

Девочка гладила и приговаривала:

– Ты кошечка не простая, а волшебная. Скажи, что ты долго искала нас, чтобы принести в наш дом радость и достаток.

Кошечка приоткрывала глазки и мурлыкала громче. Потрясенный Василий видел: зеленый цвет глаз одинаков! Что у Веры, то у Лары.

– Каким же образом она принесёт достаток? Найдёт нам клад или приведет оленя, который взлетит на крышу дома, начнёт стучать копытцем. Вместо обыкновенного стучания полетят драгоценные каменья: изумруды и сапфиры, аметисты и рубины.

– Разве такое может быть?! Ты это из книжки вычитал?

– Из сказа «Серебряное копытце» нашего уральского сказочника Павла Бажова.

– Как много интересного, чего не знала! Мы в доме найдём книгу о серебряном копытце?

– Найдём! А не найдем, я перескажу сказ по памяти.

– Ты помнишь про все книги?!

– Я могу рассказать сюжеты основных книг. В книге главное – образ. Образ того, что было, или должно быть. Поэтому, смотря на буковки – иероглифы окружающих нас миров – мы видим их. Есть книги, которые надо обязательно прочитать. И тогда будет понятнее жить.

– Сколько таких книг?

– Около двухсот. Я могу составить список.

Вера призадумалась.

– Ты как будто всё знаешь, а работы не имеешь.

– Я имел работу, но не вписался в направление для чего эта работа. Понимаешь, чтобы взойти на высокую гору, делают привалы. У меня привал, по правде говоря, затянулся…

– И у меня тоже, – сказала Вера, так мило и простодушно, что Василий не удержался и обнял дочку.

Вера определенно вошла во вкус успеха. Научившись складывать слоги, заполняла свободные минуты чтением. Василий взялся за пошив второй шубы. Дочка, выполнив обязательные домашние задания по правописанию и арифметике, садилась напротив обожаемого папочки и читала, читала, читала. После каждого прочитанного фрагмента, также вошедший во вкус учительства Василий подвигал ученицу рассказать о прочитанном.

За окном кружился белыми хлопьями снег. Белая Лара, усевшись на подоконнике, пыталась лапкой через стекло поймать пушистые снежинки, чем смешила двуногих друзей. Вдруг выгнула спину и распушила хвост. Прямо у окна остановился серебристый внедорожник. Вера подбежала к окну.

– Папа, к нам гости! Я пойду открою.

– Смотри, не выходи раздетой. Нам с тобой простывать и болеть нельзя. Просто нет времени, – крикнул вдогонку.

Вошли модная пожилая дама и моложавый господин в дорогом кожаном пальто. В руках держал шубу.

– Вы мастер по пошиву меховой одежды? – спросила дама.

– Да, – заявил Василий.

– Возьмётесь за реставрацию шубы? Мне эта шуба дорога как подарок.

– Пройдемте в мастерскую. Я осмотрю и скажу, что можно сделать.

Мастерская произвела впечатление хорошо оборудованного рабочего места, чистоты и порядка, и смела сомнения, что с шубой могут напортачить.

После тщательного осмотра, Василий сказал:

– Могу предложить следующий вариант. Он несколько необычен. Попросту говоря, шубу укорачиваем. Плечевую часть шубы, которая несёт основную нагрузку, и которая как раз износилась, отрезаем. Далее два варианта: вместо вырезанной части используем подол; или перешиваем рукава и формируем новый фасон. Второй вариант сложнее и требует много примерок. Но в обоих случаях новая шубка станет чуть ниже колен.

– Давайте по первому варианту реставрировать. – решила дама, взглянув на представительного спутника. Тот кивнул.

– Отлично. В течение пяти дней сделаю.

– Так быстро?!

– Пять дней – не так уж и мало. Моя работа обойдется вам в 15 тысяч. По сравнению со стоимостью новой шубы это недорого.

– Что ж, договорились, – ответила дама, уже улыбаясь. – Вы не будете возражать, если я порекомендую вас как мастера своим подругам.

– Был бы только рад, быть полезным вам и вашим знакомым, – ответил набиравший вес мастер.

Молчаливый спутник вежливым кивком засвидетельствовал и почтение, и завершение визита. Чуть придерживая даму за локоть, сопроводил до места в автомобиле. Автомобиль мягко тронулся и вскоре исчез, оставляя белый хвост поднятого снега.

Проводив клиентов, Вера подытожила:

– Папа, за месяц мы заработаем три пачки денег!!! Три раза по пятнадцать тысяч!!!

– Ты поняла главное: почему это стало возможным?

– Я поняла! – Вера кивнула, и тут же призадумавшись, попросила: – Но ты всё равно скажи.

– Во-первых, нужно научиться делать что-то очень хорошо, что окажется нужным другим. Во-вторых, нельзя быть одному. Ты одна мыкалась на паперти, я занимался ерундовской работой. А когда вместе, начинаем думать, как сделать нужное друг другу, начинаем развиваться. И как видишь, обогащаться.

Вера помолчала, давая время словам войти в память.

– Правда, много придётся отдать: мамке, бабе Клаве. Вот бы обзавестись автомобилем. Это было бы так здорово!

– Со временем обзаведемся. У меня раньше был автомобиль. Водительское удостоверение есть.

– Только не покупай джип, ладно?

– Это почему же?

– У всех водителей джипов квадратные морды. Они жуют жвачку и харкают соплями. Один раз крутой дядька из джипа харкнул мне прямо в блюдечко с денежкой, когда просила милостыню. Было так противно, что я высыпала денежки на землю.

– Мы купим простую машину. Главное в автомобиле, чтобы ездила и не ломалась. А главное у нас с тобой уже к лету научиться бегло читать, не так ли?

– Так-так! А как ты думаешь, меня возьмут в первый класс или сразу во второй.

– Если мы сумеем доказать, что год ты была на домашнем обучении, возьмут во второй класс.

– Скажи, а злыми бывают только взрослые? Ну те которые ездят на джипах и пьют заграничную водку. Или дети тоже бывают злыми?

– Ты боишься, что тебя будут дразнить?

– Я не знаю, как дружить с девочками, с одногодками.

– Не знаешь – научишься! Никогда не отчаивайся. Не получилось сегодня – получится завтра. Потому что постоянно идёт работа, в которой ты руками и сердцем что-то делая, меняешь и себя. Естественно, меняешься в лучшую сторону, – про себя добавил, что Веру, скорее всего, определят в коррекционную школу. В школу для детей с отклонениями: физическими, социальными, детей со слабым здоровьем. Это не повод для расстройства. После окончания начальных классов будет возможность перейти в обычную школу. Возврат девочки в гражданское сообщество растягивается. Это значит, что он становится ответственным за судьбу девочки.

Пошив второго мехового изделия отложен Василием на неделю. Срочная реставрация шубы по индивидуальным меркам подразумевала филигранную аккуратность и точность. Когда был срезан подклад, то неприглядная картина чужого прохиндейства предстала во всей наглядности: мездра тонкая, нитки, напротив, грубые и толстые, швы широкие, неровные, с множеством обрывов.

Кропотливая работа ничуть не обескураживала. Был естественный страх перед началом любого большого и нового дела, сродни боязни чистого листа в пору инженерных разработок. Этот процесс творчества знаком: сначала цель по изменению свойств продукта, услуги. Далее идеи одна за другой. Примериваешь, пробуешь, фиксируешь первые очертания. Затем тщательная и глубокая проработка выбранного оптимального варианта. Таким образом, методика достижения целей, которую когда-то преподал Веэв, пригодна для всех случаев жизни!

Вооружившись остро отточенным ножом специальной формы, Василий мастерски препарировал шубу. Вера тем временем примеряла обновки. Из 15 тысяч, выплаченных бабой Клавой, осталась одна тысяча на текущие расходы. Основная часть потраченных денег ушла на одежду для девочки. Купили ладный пуховик светло-серого цвета с капюшоном отороченным белым длинноворсным мехом, белые сапожки, красную вязаную шапку и такого же цвета шарф. Купили нижнее бельё: трусики, маечки, тёплые колготки. Купили пару ситцевых платьиц для дома. Ещё купили ранец и школьные принадлежности: карандаши, ручки, тетради, альбом для рисования и набор акварельных красок.

Вера наряжалась в новые одежды, брала ранец и воображала, как будет ходить в школу. Возможно, придется ездить на автобусе, тогда неплохо бы купить кошелек для мелочи. Надо бы еще купить побольше мыла и стирального порошка, чтобы всегда быть чистыми, маленький утюг, чтобы самой гладить школьное платье. Ах да, платья пока нет!.. Многое, что еще следует купить, чтобы быть не хуже остальных детей.

Вася улыбался, и работа у него спорилась от одной мысли, что в следующую получку сможет продолжить покупать обновы.

– Возьми альбом и краски. Нарисуй школу и себя в школьной форме с портфелем, – предложил он. Вера мигом уселась напротив и приготовилась рисовать.

– Сначала простым карандашом нарисую силуэты школы, дорожку, деревья, себя… Это называется эскиз, который можно резинкой подправить. А уж потом, как эскиз будет готов, будешь раскрашивать.

– Эскиз, – повторила с восхищением девочка. На эти звуки подбежала Лара, дремавшая на разметочном столе. Вера рассмеялась, утопив ручку в пушистой шерстке общей любимицы, шаловливо проговорив:

– Ты разве Эскиз. Ты скорее Кискис… Папа, у нашей Лары появилось новое имя. Представляешь, она сама выбрала имя! Ты Эскиз, да?

– Мурр-мурр, – отвечала кошка и перевернулась на спинку, предлагая погладить животик.

– Пусть будет Эскиз. Хоть слово мужского рода, но и у нас, у человеков, бывают общие имен.

– Папа, я нарисую и нашу кошку. Она будет провожать меня. Или нет, пусть лучше сидит дома, а то сумеет ли правильно перейти дорогу, и не разорвет ли злая собака, когда пойдёт обратно. – Вера взялась за карандаш и стала вырисовывать образ будущего, что с каждым днем ярче и ярче разгорался в воображении. Временами поглядывала в окно, задумчиво теребя мочку уха. А Вася краем глаза лицезрел как стремительно и уверенно фантазии обретают одну из первых реальных форм и, радуясь, представлял, как осенью он поведет в школу Веру. У него будет в руках огромный букет цветов, а любимица Эскиз, как чистейший образ надежды, будет следовать по пятам.

В окне дома вырос силуэт черного внедорожника. Вера вздрогнула, карандаш выпал из руки. Эскиз метнулась на подоконник, вслед соскочила и Вера.

– Папа, к нам опять заказчица. Та тетенька наверное сообщила подружкам. И теперь у нас отбою не будет от заказов! Я пойду открою.

– Не забудь одеться, – крикнул вдогонку Василий, не отрываясь от работы. И лишь когда звонкое цоканье шпилек-каблуков послышалось в прихожей, встал из-за стола и быстрым движением оправил одежду, чувствуя странное волнение. Спрыгнувшая с подоконника Эскиз бросилась ему под ноги. Глаза у кошки разгорались безумной яростью. Василий присел на корточки и провел ладонью по спине, приглаживая ощетинившую шерсть.

– Не тех кошек гладишь, – раздался в дверях ядовито-насмешливый голос. – Привет, дружок! Вот мы снова свиделись.

Это была Валерия – бывшая гражданская жена. Стройная, обольстительная, умопомрачающая филигранным изыском внешней красоты, эпатажной веселостью и холодным прищуром бесстыжих глаз.

– Вот где я тебя разыскала! А за тобой должок! Также как и за Веэв.

– С чего вдруг? – Выпрямился Василий и в упор посмотрел ненавидящим взором. Лера даже не моргнула.

– Ты забыл кто я для тебя?

– Теперь никто, – ответил Вася.

– Э, нет! – Она лукаво прищурилась и обворожительно улыбнулась. – Мы с тобой повязаны навечно. Пока кто-то из нас не утратит себя.

– Тебе мало того, что главенствуешь в управляющем секторе компании? И денег у тебя куры не клюют.

– Мало. Мне нужны не только деньги, но добиться отсутствие тех, у которого ум пропитан романтическими бреднями о каком-то золотом веке, о мире всеобщей справедливости и благоденствия. Должна установиться тотальная власть денег и единый центр, выпускающие казначейские билеты, дающие путёвку в наш мир. А таким как ты следует купить билет в один конец и отправить вдогонку за вашей дурацкой синей птицей. Не столь за птицей, но за перьями. Потому что из неё мы давно приготовили отличное жаркое под кисло-сладким маринадом! Кстати, я распорядилась вырубить весь кустарник вдоль той речонки у нашей конторы, где весной драл глотку ваш соловей. Прошлой весной трещали одни сороки. Ха-ха!