Текст книги "Русская ось колеса Сансары"

– «Почему девушка в крови?»

– «Практикуем садомазохизм».

– «Почему стекло выбито?»

– «Здесь виноваты, командир. Немного не рассчитали, вошли в экстаз. Заплатим».

Мне снова пришлось выбирать: либо согласиться с такой версией, ведь теперь-то уж точно живой осталась, либо сдать их тут же. Я попробовала встать – и не могла: вставала и тут же подала от боли. Было как бы все очевидно. Сразу вызвали «Скорую помощь», меня отвезли в больницу, их – в КПЗ. В больнице, придя в себя, написала заявление как потерпевшая… Долго раздумывала, писать ли: толку-то, что их посадят лет на 10, этим меня не вернуть прежнюю, а выйдут они обозленные, уже законченные звери. И, все-таки, подала заявление – не из мести, а потому что начатое надо доводить до конца, останавливаться поздно, и еще потому что они мне стали настолько противны, прямо до умопомрачения. Я страшилась случайной встречи, когда выйду из больницы. Забыть такое невозможно, но притупить воспоминания казалось единственным спасением. Это хоть какое-то спасение, чтобы их убрали с глаз долой и подольше. Был суд. Грише дали 9 лет строгого режима, второму – больше. Я целый год лечилась. Потом продолжила лечиться у эндокринолога по женской части: произошел какой-то гормональный сбой, нарушился месячный цикл, месячные стали нерегулярными и обильными. Диагнозов поставили несколько – все как на подбор ужасные. Я уволилась и переехала в другое место, продолжила лечение, но смена обстановки не изменила моего никудышного настроения: порой одолевала страшная тоска и какая-то небывалая пустота. Мужики мне стали противны, да и при моих возникших женских болячках любая нечистоплотность могла добавить еще одно заболевание или осложнить имеющиеся. Короче, я стала жить как монашенка, только не молилась, потому что не умела, и обрядов церковных не знала. С той кошмарной ночи у меня больше не было ни одного мужчины. Всё оборвалось, остановилось по этой части… Пришло известие от мамы, что больна она очень. Я с чувством облегчения уехала, и наверное – навсегда. Вот значит, скоро год уже здесь, ухаживаю за мамой. И знаешь, чего опасаюсь: вдруг она умрет – ради кого и чего мне тогда жить, не пускаться же во все тяжкие: пить, бродяжничать, спать с кем не попадя, наплевав на свои болячки. Вот такая моя невеселая история. Тебе не противно сидеть рядом со мной?

Вася был ошарашен, уязвлен, потрясен. В голове муть и невнятное ощущение, что отняли самое дорогое, попросту растоптали, надсмеялись над ним, – она всегда была и есть его продолжение. С того самого дня, как увидел её. И даже намного раньше.

Они сидели друг напротив друга и молчали.

Он, напротив единственной любимой девушки.

Она – напротив того, кто действительно по-настоящему любил.

Шла минута за минутой, час за часом. Они заново переживали в мыслях свои раздвоившиеся жизни… У обоих выкатывались скупые слезы, вымывающие горечь и боль, и робко впуская что-то новое, что-то другое, хорошее, подобно тому задержавшемуся теплу, что неожиданно пришло в его запустелый сад.

Они молчали, как ровно ждали, когда уляжется душевная смута, спадет потрясение и окончательно придёт другое понимание этой беды. Переживая ее горе, Вася отметил, никакого отвращения лично к ней не чувствует – она стала ему еще дороже. И это самое главное!

– Ты сильная! – сказал он, наконец. – Смогла такое выдержать и не сломаться. Я по сравнению с тобой – ничтожество.

– Не говори так, – попросила Валя.

– Пойду я, Валя, домой. Уже поздно.

– В свою хибару пойдешь. Утром что будешь делать?

– Не знаю, что взбредет на ум, то и буду делать.

– Хочешь, оставайся у меня до утра, чего тебе тащиться в такую темень.

– От меня теперь никакого проку. Денег ни копейки, и женщин давным-давно у меня не было, пропало и влечение к ним.

– За постой я с тебя денег не возьму. А мужчину мне и самой, как ты понял, давно не надо. На этот раз мы с тобой оба девственники. И я также боюсь этого самого, постельного интима и, наверное, не хочу. Я могу быть тебе подругой, сестрой, кем угодно, но не любовницей. Я тебе постелю на диване, хочешь?

– Скажи, а ты постелешь чистые белоснежные простыни?

– Постелю чистые белоснежные простыни, пододеяльник и наволочку.

– А перед этим я смогу помыться в ванной целый час?

– Мойся хоть два. В ванной я оставлю халат. Когда намоешься, ты этот халат оденешь и прошмыгнешь прямиком в расправленную постель. Пока ты спишь, я всю твою одежду выстираю, выглажу и высушу. Утром накормлю чем-нибудь вкусным, скажем оладьями в сахарной пудре или с клубничным вареньем. Хочешь? Скажу у порога до свидания и чмокну в щечку.

– Боже мой! Это ли не счастье! – вырвалось у Васи; и он, ошеломленный открытием простой житейской истины, встревоженный ощущением чего-то еще большего, протопал в ванную и погрузился в сверкающую жемчужно-пенную благодать.

13. Синяя птица Метерлинка
(Авторская обработка заметок ветерана социалистического труда о самой романтичной и, вместе с тем, практичной модели счастья)

Создавая себе фантастический мир,

мы ближе к истине, чем пребывая

в доступной нашим смущениям

реальности.

М. Метерлинк.

Эссе о бессмертии

В начале прошлого столетия любители изящной словесности и пытливые искатели альтернативы духовной скудости обыденной жизни обогащали себя, в том числе, в щедрых россыпях непревзойденных произведений замечательного драматурга, писателя и поэта Мориса Метерлинка. В моем книжном шкафу сохранились четыре томика прижизненного дореволюционного издания этого знаменитого писателя, которому по праву давали прозвище Счастливый.

Прошло сто лет. Что изменилось в нашем понимании ценностей человеческой жизни? Да ничего!

«Быть мудрым, – говорил Метерлинк, – значит, прежде всего, научиться быть счастливым». Некоторые его трактаты без обиняков называли руководством к счастливой жизни. «Нет никакого счастья в самом счастье, если оно не помогает нам думать о чем-нибудь другом и понять в некотором роде мистическую радость, которую испытывает вселенная потому, что она существует».

Морис Метерлинк родился в 1862 году в зажиточной буржуазной семье. Отец его был богатым нотариусом, мать – дочь не менее богатого юриста. Мальчику изначально уготовлена родительская стезя: поднатореть в юриспруденции и укрепить семейное богатство, родительский капитал. Понятные, с точки зрения здравого смысла и векового жизненного опыта, житейские ориентиры. Остальное, что недостает в скрупулезном сколачивании денег и расширении деловых связей, добавит духовный опыт официальной религии.

Морис окончил иезуитский колледж, иными словами получил религиозное образование. По настоянию родителей поступил в университет в родном городе Гент (Бельгия). В 1885 году окончил юридический факультет и получил право заниматься адвокатской практикой. Учитывая протекцию родственников, их развитые связи, достойное положение, ему бы не составило большого труда стать не менее успешным юристом.

Однако, хрупкая фантазия об ином высшем счастье (не материальном), смутное ощущение великого таинства жизни, недоступного материальным глазам, срывала его с понятного буржуйского уклада жизни и бросала к неведомым высотам, чьи вершины скрывались в пугающем мраке.

В 1888 выходит в свет первый поэтический сборник, изданный за счет семейных средств, никем особо не замеченный. Но вот, годом спустя, пьеса «Принцесса Мален» с одной стороны неожиданно, с другой – вполне объяснимо и закономерно, получает высокую оценку влиятельного французского писателя и критика Октава Мирбо.

Вот цитата из той судьбоносной рецензии: «Я не знаю, откуда Метерлинк и кто он…. Я знаю лишь, что не знаю человека более неизвестного, чем он. Знаю также, что он создал шедевр… удивительный, чистый, вечный шедевр. Одно слово, Метерлинк подарил нам гениальное произведение наших дней, чрезвычайно чудный и вместе с тем наивный, не ниже своими добрыми качествами,… чем все, что есть прекрасного у Шекспира. Произведение это называется «Принцесса Мален».

Хотя тягаться с Шекспиром явно и не предполагалось. Метерлинк скажет совершенно новое слово в драматургии и, может быть, этот скрытый гениальный потенциал и уловил Мирбо. Потому что «Принцесса Мален» есть всего лишь проба сил: своеобразная обработка немецкой сказки с усложняющими элементами шекспировского «Гамлета». Главное, этот отзыв послужил отправной точкой, кардинально поменявшей жизнь автора: он расстается с юриспруденцией и целиком отдается литературе.

Далее выходят странные одноактные пьесы: «Непрошеная», «Слепые», «Семь принцесс» – как исходная позиция взыскательного человека, который с бесценным даром жизни замирает у закрытых таинственных дверей. Герой ищут и не находят счастье.

«Непрошеная» – ждем в бездействии и неведении чудо подлинной жизни, в то время как оно умирает, так и не родившись.

«Слепые» – метафора довлеющей смерти выражена в группе слепых, потерявшихся в темном неведомом лесу; здесь снова неведение, тщета, неспособность выйти из отупляющих традиций повседневной жизни, в которой бездна мелких удовольствий и наслаждений, но нет основного – чарующей сопричастности с Высшими силами, которые окружают и пронизывают купель земного человечества.

«Семь принцесс» – судьбой определено принцу пробудить от смертельной развязки сна семь принцесс (по нынешним понятиям пробуждение накладывается на сон, и вот какое это пробуждение: истощающее жизненные силы? приносящее жизненные силы?) Принц, ни на мгновение не опоздав, спасает всех, кроме возлюбленной. Почему? Над нами довлеет рок… Чем пробить стену, за которой море незримой радости, открывающей глаза и вносящей смысл в каждое наше помышление, движение? Те знания, которые нужны не менее, чем воздух, которым дышим, приходят слишком поздно, на исходе жизненных сил, когда наша душа уже давно задохнулась в клоаке пороков, и лишь временами посещает увядающее тело.

Следующая знаковая драма – «Пелеас и Мелисанда». По внешним признакам это история страсти, преступившей гражданские законы, отринувшей бремя условностей вкупе с принятой в реале традицией жить. Однако, в символическом замысле – это драма подлинных влюбленных, которые в поисках воплощения подлинной любви, в поисках совершенства (животрепещущее социальное творчество… с надрывом, с хрипом загнанных коней) – уничтожают себя. История любви с первого взгляда, когда происходит внезапный, дополняющий друг друга, обмен невыразимыми обычными словами, тайнами жизни и смерти – они в ловушке Вечности, оставаясь на несовершенной земле.

Метерлинк встречает прекрасную женщину: волевую образованную леди, певицу и актрису. На двадцать три года она станет его спутницей, земным ангелом-хранителем, секретарем, импресарио. Супруги переезжают в Париж. С головой уходят в высшую театральную жизнь. В это время Метерлинк пишет метафизические эссе и трактаты, которые впоследствии составили сборники: «Сокровище смиренных», «Мудрость и судьба». Третий трактат «Жизнь пчел» стоит особняком – им открывается новая ветвь в творчестве драматурга-новатора: поиск аналогий запутанных человеческих проблем в идеальной жизни животных и растений.

Ум писателя (проводника в мире неведомого), просветленный метафизическими изысканиями, уравновешенная семейная жизнь вносит коррективы в духовные изыскания. В пьесе «Монна Ванна» поднимается тема протеста человека против всевластия рока, судьбы. Уже есть наработки, вошедшие в эссе, которые спасительными маяками ориентирует путь в неведомом…

Так постепенно Метерлинк движется к главному труду.

Сначала об основах.

Фундамент счастья – это внутреннее совершенство, стремление и общее направление помыслов на филигранную работу над своими желаниями. Причём жертвование собой во имя чего бы ни было, Метерлинк считал добродетелью паразитной, поскольку, прежде чем жертвовать собой, надо собрать внутренние сокровища, которые следует приносить просто в дар. То, что другим геройство, подвиг, жертва, для обладателя внутренних сокровищ, равно внутреннего совершенства, – естественное состояние человеческих взаимоотношений.

В душе каждого, и грешника и праведника, утверждал Метерлинк в поэтическом и философском трактате «Сокровище смеренных», таятся драгоценные камни, которые только и ждут луча, чтобы загореться тысячью огней. И само сокровище смиренных – это развитое внутреннее совершенство.

В трактате «Мудрость и судьба» есть высказывания, поясняющие самого автора: «Необходимо было бы, чтобы от времени до времени кто-нибудь, особенно благоприятствуемый судьбой, награжденный счастьем блистательным, возбуждающим зависть, свехчеловеческим, пришел и просто объявил нам: «Я получил всё то, что вы призываете в желаниях каждый день. Я обладаю богатством, здоровьем, молодостью, славой, могуществом и любовью. Теперь я могу назвать себя счастливым, но не из-за даров, которыми судьба меня одарила, а потому, что эти блага научили меня смотреть поверх счастья».

Сразу отмечаем, если одним блага и качества, что именуется житейским счастьем, пришли как дар, и у них достаточно было мудрости не принять такое счастье за чистую монету, то зачем же другим, которых судьба не искушает ни богатством, ни славой, ни могуществом, тратить драгоценное время и силы, чтобы добиться и богатства, и славы, и могущества?! Сразу вперед за Синей Птицей!

Пьеса «Синяя Птица» имела в царской России огромный успех, как и во всем мире. И до сих пор не сходит со сцены.

По замыслу Метерлинка Синяя Птица – это символ счастья, которое люди ищут повсюду в дальних странах и далеких землях, в прошлом и будущем, призывая темные и светлые силы, не замечая, что это счастье находится рядом с ними, под их рукой, в их собственном доме, что на самом деле счастья искать не надо – его надо УМЕТЬ УВИДЕТЬ, потому что оно везде и повсюду, как солнечный свет.

Знакомство неискушенного читателя с первоисточником – пьесой «Синяя Птица» – приводит к известному замешательству: сто страниц убористого текста, множество необычных героев (68, из них 12 коллективных!), непривычная художественная форма, требующая специальных знаний (ведь пьесы не читают, а смотрят, предпочтительнее с экрана). Однако, чтение оригинала избавляет от ряда навязанных мнений, интерпретаций и дает возможность соприкоснуться с миром автора из рук в руки, из сердца в сердце.

Особенности построения пьесы, что такое феерия, экспозиция, завязка, перипетия, ремарка, монолог, диалог – ликбез займет пятнадцать минут. А дальше… дальше погружение в фантастический, и вместе с тем реальный, мир искателей счастья.

Итак, дети, как символ чистоты и непорочности, из простой трудовой семьи в ночь перед Рождеством внезапно просыпаются, разбуженные шумом веселья из дома богатых, что напротив. У самих бедняков радостей – кот наплакал. Вдруг появляется фея, похожая на русскую Бабу-Ягу, и велит детям отправиться на поиски счастья. «Надо быть смелым, чтобы увидеть скрытое» – раздраженно напутствует она и даёт магические предметы, которые позволяют увидеть то самое скрытое, уж коли не развит магический взор. Нет способности видеть, но не смотреть.

Задействовав магическую силу (надев волшебную зеленую шапочка и повернув чудесный алмаз) маленький герой словно попадает в другой мир: все предметы, обстановка хижины, огонь, вода, кошка, собака – оживают! У них у всех есть душа, отдаленно напоминающая материальную форму:

огонь – стремительный атлет в красном трико;

вода – гибкая девушка с распущенными струящимися волосами;

сахар – слащавый типчик в экстравагантной одежде;

пламя лампы – лучезарная бесподобная красавица в прозрачной сверкающей тунике и т. д.

А души людей совершенно отличаются от внешнего облика. Так неприятная дряхлая колдунья становится красивой и милой феей.

Дети в сопровождении избранных Душ отправляются в путешествие по сказочным мирам. Их, оказывается много:

Страна Воспоминаний,

Дворец Ночи,

Лес,

Кладбище,

Сады Блаженств,

Царство Будущего.

В каждом сказочном мире необычный отряд необыкновенных существ во главе с двумя мальчиками как будто бы находит Синюю Птицу. Или подобие ей? Находит некоторую альтернативу счастья, интерпретацию, собственное толкование – всё это легко принять за истину, если бы не Душа Света, скрывающая лицо за сияющим одеянием, и весьма компетентно резюмируя тот или иной вариант счастья. Она многое знает. Она ведет, подсказывает. От прямого ответа уклоняется. На просьбу открыться полностью, показать лицо – плотнее закутывается в солнечные одежды.

В Стране Воспоминаний счастьем оказываются воспоминания о дорогом и близком сердцу, о радостных мгновениях.

Во Дворце Ночи, пропитанном многоликим Злом, порой неотличимым от добра, – мечты.

В Лесу – в жизни на природе, вдали от вечно суетной цивилизации.

На Кладбище – в смерти, несущей благостное спокойствие, избавляя от бремени земных забот, тягот и лишений.

В Садах Блаженства – в удовольствия, наслаждениях.

В Царстве Будущего – в будущем, которое решит все проблемы и гармонизирует земную жизнь с великим таинством вечной жизни.

Побывав во всех сказочных мирах, дети получают важнейший жизненный урок, который не преподаст ни одна реальная школа. Как то на фасаде современной реальной детско-юношеской библиотеки вывесили баннер «Детям надо читать книги, а не нотации!» И это в высшей мере справедливо!

Важнейший жизненный урок заключается в следующем.

Во-первых, сама задача поймать и посадить в клетку Синюю Птицу, символизирующую полное счастье переходит в ПОНИМАНИЕ, что такое счастье и как его достичь, и как отличить подлинное от фальшивого.

Во-вторых, встреча с Духами Тьмы и противостояние им убедительно показывает, что ужасы преодолимы.

Череда Блаженства выказывает иллюзорность и губительные последствия.

Встреча с Несчастьями укрепляет силы и убеждает: укрощению они поддаются.

Познается высшая истина: «Нет ни смерти, ни забвения, в безграничном океане бытия прошлое, настоящее, будущее связаны тысячами нитей. Законом, по которому должна строиться жизнь в мире, является бескорыстие». БЕСКОРЫСТИЕ!

Лишь только поменяв установку в своем внутреннем мире (сделав перезагрузку) на бескорыстие, – и обретается залог счастья!!!

Таким образом очищенное (равно незамутненное детское) и расширенное сознание, которое возвращает человеку угасшее зрение (чтобы смотреть и видеть) и становится основой для победы над Роком, над растущим, подобно раковой опухоли, многоликим Злом.

Дети совершили сказочное путешествие как бы во сне. Мать, пришедшая их будить, в недоумении слушает рассказ мальчиков об этом чудесном походе. Посылает отца за доктором. Но тут входит соседка, вдруг показавшаяся очень похожей на ту самую фею, что отправила мальчиков за Синей Птицей. Она говорит, что внучка у неё очень больна: нервы, понимаешь ли, расстроены… Мать уговаривает сына подарить ручную горлицу, которая вдруг становится очень похожей на Синюю Птицу. Мальчик отдает клетку с птицей и, – неожиданно! – новыми глазами видит обстановку дома. И в мальчике растет необыкновенно радостное ощущение.

Раздается стук и снова входит соседка-старушка, очень похожая на фею, и чрезвычайно красивая девочка с горлицей, прижатой к груди, очень похожая на Душу Света, а горлица – именно та Синяя Птица, за которой ходили за тридевять земель. Девочка сияет – она выздоровела! Мальчик пробует объяснить ей, как ухаживать за горлицей, но Птица улетает… Чудесная внучка плачет – юный герой обещает ей поймать Птицу…

С помощью волшебной зеленой шапочки с магическим алмазом, героям открылся другой мир, совершенно отличный от реального. И с помощью жеста альтруизма также открылось подлинное зрение на мир, как оказалось, – одухотворенным и преисполненным тайн, где все и вся в неразрывной связи и в ответе друг за друга, в ответе за предков и за потомков, за Родину.

«Метерлинк, – отмечал Александр Блок, современник знаменитого автора, – дает в пьесе оптимистичную картину будущего: те дети, которые ожидают в Царстве Будущего своего рождения, вскоре принесут на землю прекрасные машины, цветы и плоды, победят болезни, несправедливость и даже саму смерть. Однако и перед теми, которые живут на земле, появилось очень важное задание: Тильтиль и Митиль должны найти Синюю птицу – птицу счастья – и принести его на землю. Для этого они познают мир. Но этот мир и души, которые населяют его, – внутри самих людей. Действие пьесы начинается и завершается в родном доме детей. Путешествие внутрь себя происходило во сне, но, проснувшись, Тильтиль и Митиль не забывают всего, что с ними случилось, и теперь по-новому смотрят на окружающий мир: как предусматривала Душа Света, их взгляд на вещи изменился, и теперь им кажется, что лишь они проснулись, а остальные люди – спят, не видя всю красоту и благодать мира».

Ладно бы спали, – наполняют жизнь ужасами и пороками, недоразумениями, недомыслием, преподносимыми как новой закон жизни. Жизни, где во главу угла поставлена Корысть и Хитроумие. Жизни, поедающей саму себя, в преддверии библейского Апокалипсиса, который уже не представляется вековой притчей.

Не потому ли, что ищут иллюзорное счастье, которого нет, вместо того, чтобы опереться на бескорыстные жизненные ценности, которые и приведут к берегу великой Вечности, сопровождая весь этот путь немыслимым восторженным ощущением счастья жить в соответствии и по правилам Высшей Правды.