Текст книги "Укромное место"

– В каких отношениях вы были? – спросил Макс. – Он вам платил?

– Вы думаете, что я проститутка!

Получилось громче, чем я того хотела, и я оглянулась по сторонам, испугавшись, что меня услышат другие посетители. Но они были увлечены своими собственными разговорами.

– Вы считаете меня проституткой, – повторила я. – Да как вы смеете!

– Я не знаю, что думать, – сказал он.

Я постаралась сохранить спокойствие.

– У нас с Брэдом были отношения.

– Мой брат был женат.

– И что? Я знаю. Теперь знаю, – пояснила я. – А до его гибели не знала.

Он уставился на меня.

– Вы думаете, я вру? Зачем мне врать?

– А зачем люди врут? – спросил он.

– А зачем Брэд врал мне?

– Он вам врал?

– Как сивый мерин, – парировала я.

И тут я заплакала.

Макс Холландер молча протянул мне бумажную салфетку. Я прижала ее к лицу, словно прячась от него. Я не собиралась плакать. Я не собиралась ставить себя в такое неловкое положение.

– Пожалуйста, успокойтесь, – попросил он. – Могу ли я заказать вам брэнди?

Я покачала головой, снова вытерла глаза, шмыгнула носом и, наконец, смяла салфетку.

Макспододвинул ко мне стакан с водой.

– Я хочу знать, – сказал он, – что за отношения связывали вас.

– Он точно ваш брат? У вас разные фамилии.

– Мы сводные. Отец Брэда женился на моей матери. Его родители развелись, когда ему было четыре. Мой отец умер сразу после моего рождения.

– Мне жаль, – сказала я.

– Да ничего. Я считаю отцом человека, который меня воспитал – отца Брэда. И мы с Брэдом были близки, как родные братья.

– Вы говорили… – Я свела брови, пытаясь вспомнить. – На похоронах вы говорили, что вам было около пяти лет, когда вы впервые встретились.

– Да, так и было. У вас отличная память. Почему вы приехали на похороны?

– Я должна была, – сказала я. – Мне нужно было увидеть всё собственными глазами. Как вы узнали пин-код? Он говорил, что никто его не знает.

– Догадался.

– Значит, он ошибался, когда говорил, что никто не сможет его отгадать.

– С первой попытки, – сказал Макс. – Это была дата нашей с ним встречи. Никто другой не догадался бы, но мы часто использовали это число для компьютерных игр.

Макс был ближе к Брэду, чем кто бы то ни было. Даже ближе, чем Александра. Ближе, чем я…

– Когда начались ваши отношения? – спросил Макс. – И почему?

Я отпила воды и посмотрела на брата моего возлюбленного. Они выросли вместе, но не были связаны кровными узами. И все-таки в Максе было что-то от Брэда, а в Брэде что-то от Макса. Этот серьезный взгляд, которым они смотрели на собеседника. Порой я говорила Брэду, что он видит меня насквозь, как рентген, а он смеялся. Но я утверждала это всерьез. Его взгляд как будто пронизывал меня. У Макса был такой же. Не голубые глаза, а серые, но взгляд точно такой же.

– Трудно сказать – почему, – вздохнула я. – Я не знала, что Брэд был женат. Не знала об Александре. И о Дилане не догадывалась. И о вас тоже не знала. Я думала, Что он любит только меня. И я его любила. Думала, что это навсегда.

– Черт возьми… – сказал Макс.

А потом я снова заплакала.

Он опять протянул мне еще одну салфетку. Я приложила ее к горячим глазам, утирая слезы. Он продолжал молчать. Макс смотрел на менятак растерянно, как обычно мужчины смотрят на плачущих женщин. Но когда я наконец убрала промокшую салфетку от лица, онучастливо спросил:

– С вами всё нормально?

– Я сижу с братом погибшего человека, с которым у меня был роман, – сказала я. – «Нормально» – не самое подходящее слово.

– Однозначно, – отозвался Макс.

– Как так получилось, что телефон до сих пор работает? – спросила я. – Ведь после его смерти контракт был бы расторгнут.

– Телефон Брэда записан на его компанию, – сказал Макс. – Она продолжает оплачивать счета.

Я не понимала к чему весь этот разговор.

– Расскажите мне о Брэде. – Я скрутила салфетку и бросила ее на стол. – Расскажите мне о нем и его семье. Я многого не знаю.

– Брэд был чудесным братом, – медленно произнес Макс. – Он был отзывчивым, щедрым, любящим. И поскольку он был на пару лет старше меня, то присматривал за мной и был для меня примером. Наши заботливые родители переживали, что мы можем не поладить. Знаете, как это бывает? Два мальчика – и вдруг становятся братьями. Мы во многом были разными, но… Ну, думаю, у нас была крепкая связь, это правда.

– На похоронах вы рассказывали, как он починил вашего плюшевого медведя.

Макс улыбнулся.

– Медведя звали Блу Тед. Я везде его с собой таскал, но потом из него полезла набивка, и глаз оторвался. Брэду тогда было всего семь лет, но он умел шить. В иной ситуации я бы подумал, что это занятиебольше подходит девочке, но Брэд отлично починил моего медведя.

– Вы до сих пор его храните? – Не знаю, почему я задала этот вопрос. Это было совсем не важно.

– Нет, – сказал Макс. – Мы переезжали несколько раз, и в один из переездов Блу Тэд ушел в самоволку. Но это ведь был всего лишь плюшевый медведь. Я это пережил.

Я чуть улыбнулась.

– Главное в Брэде – это то, что он был добрый. И харизматичный, – продолжал Макс. – Все его любили. Он был хорош в спорте, поэтому отлично ладил с парнями. Он был симпатичный, поэтому нравился девчонкам. Всё у него было, правда.

– А Александра?

– Они встретились на вечеринке. Он покорил ее в тот же миг.

– И они поженились?

Он кивнул и вдруг как будто закрылся.

– Что такое? – спросила я.

– Александра пришла на вечеринку со мной.

– Он отбил у вас девушку! – Я была озадачена.

– Не совсем, – уточнил Макс. – Мы с ней вели проект по детскому здравоохранению. Я работаю в сфере корпоративного брендинга, и моя компания специализируется на помощи некоммерческим организациям. Поэтому я спросил, не хочет ли она пойти со мной в тот вечер, и она согласилась. Но это не было свиданием. Определенно не было.

– И во время этого вашего «несвидания» она встретила Брэда?

Он кивнул.

– Конечно, у них было много общего – врачебные темы.

– Вы, должно быть, очень разозлились на него.

– Почему же? – спросил Макс. – Я же говорил, она не была моей девушкой. И это в любом случае было неизбежно. Девушки постоянно в него влюблялись. Было бы даже странно, если бы она не влюбилась.

Я снова отпила воды. Кажется, я все-таки оказалась отмечена галочкой в его списке.

– Дело в том, – сказал Макс, – что он действительно влюбился в Александру, как ни в кого прежде. Вся инициатива исходила от него.

– Вы же сказали, что она была покорена?

– Покорена, да, но она была разумна, – сказал он. – Она не бросила всё, чтобы быть с ним. Заставила его «потанцевать». Он с нетерпением ждал, когда они поженятся.

– Но когда женился, он вернулся к своему прежнему свободному образу жизни?

Макс поморщился.

– Он не гулял. Серьезно. Он просто хорошо относился к женщинам.

– Ох, ну, конечно.

– Он любил Александру, – сказал Макс. – Правда, любил. И обожал Дилана.

– Что не мешало ему крутить интрижку со мной.

– Вот этого я и не понимаю.

– Так же, как и я, – сказала я мрачно. – Она ведь гораздо красивее.

– Вы тоже симпатичная. – Макс удостоил мою ординарную внешность сомнительным комплиментом. – Я могу понять, почему вы ему понравились. Но…

– Это была только интрижка. Я для него ничего не значила.

– Вот, – сказал Макс. – Я не могу поверить, что ради вас он поставил существование своей семьи под угрозу.

– И всё же, вы здесь.

– Потому что он прислал мне сообщение, – сказал Макс.

– Что? Когда?

– В день, когда умер.

– И что там было?

Макс нажал на экран.

Эй, братишка, – писал Брэд, – надо поговорить, когда я вернусь. Кажется, я вырыл себе яму и прыгнул в нее. Разрушаю свою жизнь. Не знаю, что делать. Посоветуешь?

Я уставилась на сообщение. Брэд был в смятении. Ему нужен был совет. Шла ли речь обо мне? Хотел ли он поговорить с братом о наших с ним отношениях? Это было важно для него? Или Александра узнала обо всем? Она поставила ультиматум? Он боялся, что его выгонят из дома, боялся потерять ее, своего сына и еще не рожденного ребенка?

– Я не сразу увидел сообщение, – сказал Макс. – А потом землетрясение и прочее… Я в тревоге написал ему, но он, естественно, не ответил.

– Я понимаю.

– Думают, что он был на улице, когда все случилось, но ринулся обратно в дом.

– Чтобы спасти своих, – сказала я.

Он кивнул.

– Он не мог поступить иначе, – добавила я.

– Александра погибла сразу, на месте. Она защищала Дилана. Ему повезло, его быстро вытащили. Самые тяжелые повреждения – сломанная рука и довольно сильный ушиб головы. На Брэда же упала балка. Если бы он выжил, то остался парализован.

Я представила это. Земля трясется, дом разрушается, облака пыли. Я слышала крики Александры, Дилана, Брэда. Это было реальнее, чем картинка по телевизору. Ощутимее. Страшнее.

– Вам нехорошо? – обеспокоился Макс.

Да, мне было плохо.

Я встала из-за стола и поспешила в туалет. Меня стошнило в первой же кабинке.

* * *

Макс Холландер спокойно сидел за столом, когда я вернулась. Я понимала, что выгляжу так себе.

– Всё нормально? – Он посмотрел на меня с беспокойством.

– Это пройдет.

– Простите. Я совсем не хотел вас огорчить, но мне важно, что я увидел вас, понял, что происходило с братом. Я должен был сделать это, прежде всего, ради Дилана.

Я вытаращила на него глаза.

– При чем тут Дилан?

– Я не знал, – сказал Макс, – не мог знать, какие именно отношения были у вас с Брэдом. Не знал, что это за яма, которую он себе выкопал, какой совет был брату нужен. Я должен был сам удостовериться.

– Удостоверились?

– Я думаю, что вы хороший человек, – подвел черту Макс. – Простите, что думал о вас плохо, и сожалею, что мой брат…

– Врал мне… – подсказала я. – Знаете, от этого ведь больнее всего. Когда он погиб, я почувствовала, что я умерла вместе с ним. Но новость по телевизору о его семье – словно удар по голове. Я не могла поверить. Я думала это какая-то ошибка.

– Мне жаль, – повторил он.

– Я поехала на похороны, чтобы разобраться в ситуации. Я не собиралась расспрашиватьего близких, ничего такого, просто думала, что получу представление о том, какой была их совместная жизнь. Я думала, что, возможно, они жили раздельно. Но, похоже, у Брэда всё было идеально.

– Я тоже так думал, – сказал Макс. – Я знал, что Александра не слишком-то рада была тому, что он работает в Дублине, ведь из-за этого ему приходилось так часто покидать дом, но… – Он вдруг внимательно посмотрел на меня. – Или тогда он был с вами? Говорил Александре, что у него собрания в клинике, а на самом делешел к вам?

– Да откуда мне знать! – воскликнула я. – Я не знала, что он ведет двойную жизнь.

– Конечно, я понимаю, – вздохнул Макс. – Мне придется еще не раз извиниться перед вами.

– Не вы должны извиняться, – отрезала я, – а он. Но Брэд не сможет этого сделать. – Я потерла глаза. – Так или иначе, вы можете быть уверены, что яникого из его близких не потревожу… Я даже не знаю, что могла бы сделать в этой ситуации, но делать ничего не буду.

– Мне было нелегко, – признался Макс. – Я переживал за малыша Дилана, понимаете? Я его родственник, и хотел как лучше.

– Его уже выписали из больницы?

– Он вернулся домой пару недель назад. Как ни странно, всё весьма неплохо. Детишки быстро восстанавливаются, это просто поразительно. Возможно, позже ему понадобится пластическая операция на лице, но он быстро идет на поправку.

– А как онсебя ведет?

– Такой же тихий и замкнутый. Мы делаем для него все, что можем. Консультировали у психолога. Сейчас он живет у моих родителей, хотя это только временно. Кузина Александры обещала взять его к себе, но она в Италии, и… Ну, я не знаю, как будет лучше. Родители Александры с радостью взяли бы его, но у матери Александры склероз и ей будет трудно с ребенком.

– Бедная женщина! – воскликнула я. – Дочь погибла, у внука серьезные травмы, а еще и болезнь. Почему жизнь бывает так несправедлива?

Макс не ответил. Он разблокировал телефон и открыл галерею фотографий.

– Вот Дилан в больнице, в Италии.

Я поморщилась, взглянув на маленького мальчика в гипсе, окруженногомедицинскими приборами.

– А это он при выписке. – Макс показал фотографию.

Снимок был четче, чем тот, который показывали в новостях. Одетый в нормальную одежду, уже без гипса, малыш оказался симпатичным пареньком. Темные волосы зачесаны на ту сторону головы, которая получила повреждения, и синяки под глазами еще не исчезли до конца, но я увидела на его лице и легкое обаяния Брэда и итальянскую красоту Александры.

– Надеюсь, он поправится, – сказала я, возвращая телефон.

– Надеюсь, я ничего не испорчу. С вами вот уже испортил. Я искренне не хотел вас оскорбить.

– Я не оскорблена.

– Могу ли я спросить, как вы с Брэдом познакомились?

Он сделал знак официанту и заказал себе еще пива. Взглянул на меня вопросительно, и я заказала кофе. Затем я рассказала ему, как мы с Брэдом встретились на конференции, а потом на концерте. О вспыхнувшем между нами чувстве.

– На его пальце не было обручального кольца, – сказала я. – Я и понятия не имела, что мой новый знакомый несвободен.

– Он не носил украшения. Аллергия. Он как-то по молодости купил кольцо из платины, но у него не было привычки носить кольца, они его раздражали.

– Возможно, ему было одиноко, – предположила я. – Ведь когда я с ним встретилась, он был в Дублинев служебной командировке. По-человечески его понять можно.

– Похоже, этого мы теперь никогда не узнаем, – вздохнул Макс. – И это печально.

– Простите, – сказал я. – У вас свое горе, а тут еще я…

– О-о, Брэд никогда ничего не делалне подумавши, спонтанно. Он всегда… – Макс вздохнул. – Я ведь очень любил его.

Мне захотелось сказать, что я тоже любила его, но не стала. Ведь я только эпизод в его жизни, и я знаю об этом. Разве я имею право предаваться горю так, как горюют его родные?

– Вы любили его, – сказал он вдруг. – Я вижу.

– Мои чувстване должны вас касаться.

– Знаете, нет – это важно.

– В последнее время я прикладываю немало усилий, чтобы сбросить плохие мысли. Я выбросила мысли о Брэде из головы.

– А я вынуждаю вас вспоминать, – сказал он.

– Возможно, будет полезно проговорить всё это еще раз, – вздохнула я. – С кем-то, кто Брэда хорошо знал. Но я перешла на стадию принятия. Сейчас я пытаюсь двигаться дальше.

– Стадия принятия? Что это?

Я объяснила ему, что такое пять стадий горя, и он кивнул.

– Поэтому вы здесь, в Испании? – уточнил он.

– Я в отпуске. – Я рассказала о предложении Пилар.

– Здесь чудесные места, – указал Макс на горы.

– Скоро возвращаюсь домой, – сказала я. – Возможность приехать сюда – это счастье для меня, правда. Я не могу себе позволить часто отдыхать, да и работу свою я люблю.

– Отлично, когда можно сменить обстановку, – улыбнулся Макс.

– Александра была беременна? – спросила я ни с того ни с сего. Этот вопрос меня давно мучил.

Макс был застигнут врасплох.

– Простите, что?..

– Я услышала это на похоронах.

– От кого?

– Какие-то женщины говорили, которые стояли рядом.

– Интересно, какие?

Я пожала плечами.

– Так это правда?

– Да.

Мне снова стало нехорошо. Где-то в глубине души я, как дурочка, надеялась, что Брэд не спал с женой. Что их брак был фикцией. Но это оказалось не так. Он изменял нам обеим. И поэтому ему нужен был совет брата.

– Как же хороший человек мог быть таким… Таким… Черт… – Я не могла произнести ругательство.

Макс ничего не говорил, но я видела, как он бросил взгляд на салфетки. Он был готов к потоку слез. Я не собиралась этого допускать.

Мы просидели молча, по меньшей мере, пять минут. Я дождалась, когда мои бурные эмоции улягутся, сделала глубокий вдох и посмотрела на него со всем спокойствием, на которое была способна.

– Вы здесь надолго? – спросила я.

– Джуно… – Он протянул мне руку через стол и накрыл мою ладонь своей.

Я вздрогнула, но он оставил ладонь на месте.

– Я очень, очень сожалею, – сказал он. – Вам нужно время и уединение, а янарушил ваш покой.

– У меня куча свободного времени. – Я убрала руку. – Меня несколько выбило из колеи ваше появление, но, пожалуйста, не волнуйтесь за меня.

– У него были чувства к вам. Это очевидно.

– У него не было права на эти чувства. – Я услышала стальные нотки в собственном голосе. – У него беременная жена и сын. Это к ним он должен был испытывать нежные чувства.

Макс кивнул.

– Что ж, – сказала я после очередной паузы. – Я вернусь к предыдущему вопросу. Вы здесь надолго?

– На выходные. – Макс сел свободнее и закинул ногу на ногу. – В этом отеле нельзя забронировать комнату меньше, чем на двое суток.

– Удивлена, что вам удалось найти свободную комнату.

– Просто повезло, полагаю. – Он окинул взглядом террасу.

Теперь все столики были заняты, хотя полноценный обед был только у гостей-иностранцев, а испанцы, как и мы, закусывали арахисом и оливками.

– Здесь мало кто ест раньше девяти вечера, – сказала я, когда он отметил это в разговоре. – Слишком жарко.

– А вы не хотите что-нибудь съесть?

Я покачала головой.

– Я сбила свой режим, – сказала я. – Теперь тоже почти не ем до девяти вечера. Так, подножный корм. Да я и не голодна.

– А что насчет завтрашнего дня? – Он вопросительно посмотрел на меня. – Может быть, пообедаем? Я чувствую, что… Ну, я проделал весь этот путь, чтобы вступить с вами в противоборство, а вы не та коварная стерва, которой я вас представлял. Яприношу извинения.

– Думаете, от вашего угощения мне станет лучше? – Я покачала головой.

– Нет, конечно, я так не думаю. Но… Я бы хотел… Чувствую, что должен это предложить.

Я не могу пойти на обед с братом Брэда. Это уж слишком… Макс просительно смотрел на меня. Он был так похож Брэда, и при этом – совершенно другим, и вдруг я поняла, что медленно киваю в знак согласия.

– Мы можем поехать в Бенифлор-Коста, – сказала я.

– Куда пожелаете.

– Там приятный морской ветерок.

– Хорошо.

– Я заеду за вами, – предложила я.

– О, нет. Давайте, за рулем буду я. Как я могу заставлять вас…

– Почему нет? – удивилась я. – Я здесь живу, в конце концов.

– Возможно, вы правы. Но мне кажется… Будет правильно, если машину поведет мужчина.

– Вам придется найти виллу «Наранха», – напомнила я ему. – Что будет весьма непросто на пустой желудок.

Макс засмеялся, его глаза вдруг посветлели, он словно помолодел лет на десять.

– Я неплохо ориентируюсь на местности.

– Ну, в таком случае… – Я достала ручку из сумки и нарисовала ему план на салфетке.

– В котором часу? – поинтересовался он.

– Испанцы обычно обедают в два, – пояснила я. – Но если мы приедем в это время, столик нам уже не заполучить. Если вы будете у меня в двенадцать тридцать, до Бенифлор-Коста мы доберемся где-то к часу.

– Как скажете. Мой номер у вас есть? На всякий случай.

Я поменяла название контакта «Неизвестный номер» на имя «Макс», а затем встала из-за стола.

Он тоже встал.

– Спасибо, что пришли, – сказал он.

– Увидимся завтра.

Он пожал мою ладонь. Я едва не сделала шаг для ставших уже привычными поцелуев в щеки, которые испанцы воспринимают, как нечто само собой разумеющееся. Но эта ситуация была иной. Совсем иной.

Я махнула Максу рукой и поехала домой.

Глава 26

Хотя встреча с Максом Холландером выбила меня из колеи, к моменту, когда я вернулась домой, мне стало гораздо спокойнее. Банко поприветствовал меня, мягко боднув головой, и проследовал за мной в дом. Я расставила приоритеты правильно: достала кошачий корм из шкафчика и насыпала ему в миску, после чего налила себе бокал игристого вина от Наварро.

Я уже привыкла сидеть с бокалом вина по вечерам. На вилле «Наранха» царила божественная тишина, которой мне очень не хватало в Дублине. Помимо моего почти маниакального стремления навести порядок в доме и саду, я также научилась мирно сидеть без дела, встречая сумерки, и наслаждаться собственной компанией. Раньше я бы так не смогла. Мне был бы нужен телевизор или айпад, или я пошла бы гулять с друзьями. Но теперь я привыкла к одиночеству и ничегонеделанию, приучилась слушать пение цикад и мурлыканье Банко, лежащего на моих ногах.

Айфон издал звук, извещая меня о том, что в вотсап пришло сообщение от Пепа. Он сообщил, что почти закончил работу у тети и через день или два надеется быть в Бенифлоре. Я ответила счастливым смайликом. Он прислал мне двойное сердечко.

Я долго смотрела на это сердце, прежде чем отправить ему такое же.

* * *

На следующий день Макс приехал ровно в двенадцать тридцать. Он позвонил в ворота, и я вышла, чтобы открыть их с помощью пульта. Он заехал и припарковался.

– Тут красиво, – сказал он, когда вышел из машины и осмотрелся. – Когда вы сказали, что живете на вилле, я даже и представить не мог, что она так прелестна.

Я сияла, как гордая домовладелица. После всех моих трудов вилла «Наранха» выглядела, как здание, о котором заботятся. Меня подмывало рассказать ему историю дома, но он уже открывал мне дверцу, поэтому я просто села в автомобиль.

Макс вел аккуратно, но уверенно, следуя моим указаниям, он двигался к берегу, и когда мы остановились перед рестораном, в который Ана Перес водила меня пару недель назад, он припарковал автомобиль в узком проезде со сноровкой опытного водителя.

Брэд ненавидел водить машину, хотя ему часто приходилось кататься между Белфастом и Дублином.

– Это стресс, – говорил он. – И бесполезная трата времени. Я с большим удовольствием сяду в поезд и потрачу время в дороге на что-то полезное.

Да, он был человеком, который не терял ни минуты. Он любил делать несколько дел сразу. Например, любить и жену, и любовницу.

Я не бронировала столик в ресторане и испугалась, увидев, что мест почти нет, но Икер, владелец ресторана, вспомнил меня и улыбнулся в знак приветствия.

– Вы приезжали с Аной, – сказал он. – Живете в доме доньи Кармен.

Меня всегда удивляло, что все в Бенифлоре называли виллу по имени этой женщины. Каким-то образом мать Аны – бабушка Пилар – оставила значительный отпечаток на восприятии дома жителями, и по ее имени теперь и вспоминают этот дом. Не дом семьи Перес. Не вилла «Наранха». Но дом доньи Кармен.

– У меня есть неплохой столик для вас, – сказал Икер. – Не самый лучший, но хороший.

Это был последний свободный столик на палубе.

– Потрясающе, – сказал Макс, когда мы сели лицом к лазурному морю. – Честное слово, просто потрясающе.

Молодой официант принес нам огромный кувшин ледяной воды, и Макс спросил у меня, не возражаю ли я, если он закажет закуски.

– Раз уж мы в Испании, – пояснил он.

Я предложила практически то же самое, что мы брали с Аной, только без мидий. Когда я упомянула мидии, Макс скривился и сказал, что они ему совсем не по вкусу. Но предложил мне их заказать, если я, конечно, хочу, и я улыбнулась. Если честно, то я тоже не большая любительница мидий.

– Как будто в сказку попал, – сказал Макс и положил себе на тарелку ломтик тончайшего хамона серрано. – О чем еще можно мечтать, когда ешь деликатесы в потрясающем месте.

После пары неловких фраз наша беседа потекла легче. Нам стало комфортно в компании друг друга, мы старались придерживаться безопасных тем: летних каникул, прочитанных книг, фильмов, которые смотрели.

– Я театр люблю больше, чем кино, – заметил Макс, когда официант принес нам кофе. – Люблю игру вживую. Но еще мне ужасно интересно всё, что происходит за кулисами.

– И мне тоже! – Я с удивлением посмотрела на него. – Моя мама очень огорчается, когда я говорю так. Она бы хотела, что бы я была полностью увлечена самим миром пьесы. А я отвлекаюсь.

– Твоя мама часто ходит в театр, да? – спросил он.

– Она… – Я замялась. Я редко рассказываю, кто моя мама. Всегда возникает ощущение, что рассказывать о ней – это практически хвастаться, хотя я не пытаюсь купаться в лучах ее славы.

Макс выжидающе смотрел на меня.

– Она актриса, – сказала я. – Очень много играла в театре.

– Как здорово. Может, я ее знаю?

– Ее зовут Тея Райан.

Он округлил глаза.

– Тея Райан, которая играла леди Макбет в театре Аббатства? – спросил он с практически благоговейным трепетом в голосе. – Та самая Тея Райан, которую наградили премией за ее леди Брэкнелл? Которая блестяще сыграла Машу в «Трех сестрах»?

Я кивнула.

– Да, это мама.

– Она потрясающая женщина, – сказал он. – Талант!

– Ей было бы приятно это услышать, – согласилась я.

– Она сейчас работает?

Я рассказала ему про «Кларендонский парк» и добавила, что мама скоро снова сыграет леди Брэкнелл.

– Я обязательно должен это увидеть. А про «Кларендонский парк» я слышал, но никогда не видел. Надо посмотреть.

– Это обычный сериал, – напомнила я. – Совсем не Чехов.

Он рассмеялся.

– Уверен, она великолепна и там. А вы никогда не хотели играть на сцене?

Я покачала головой.

– Я рентгенолог. Во мне нет творческой жилки. Как и воображения.

– Это не так. Вы своими собственными руками сделали ремонт, и выглядит дом фантастически. А это ведь творчество, в определенном смысле. И научный бэкграунд вовсе не означает, что у человека нет воображения. Как раз, наоборот. Брэд всегда говорил, что для работы в медицине нужно иметь интуицию.

– Интуиция – это не воображение, – отметила я.

– А вот и нет, – возразил он. – Интуиция – это умение видеть вещи иначе, а если это не воображение, то я не знаю, что тогда.

Я внимательно посмотрела на Макса. Перед глазами картинка: Магда Бурнайя переворачивает карту Таро. Я вижу башню, в которую бьет молния. Всех в моей семье объединял творческий склад ума. Мое несоответствие родным происходило от того, что я жила в ином мире, совсем не похожим на их мир. Нам было трудно понять друг друга. Однако одним единственным словом Макс Холландер изменил всё.

– Ты в порядке? – спросил он в ответ на мое молчание, переходя на «ты».

– Да… Да. Просто ты только что перевернул мои жизненные представления с ног на голову.

– А это хорошо или плохо?

– Хорошо, – я улыбнулась. – Очень хорошо.

Так и было. Как бы странно это ни звучало, но я вдруг почувствовала связь со своими родителями, братом, сестрой. Мое воображение не было богатым. Я не была творческой личностью. Но у меня имелась интуиция, а ее можно считать творческой чертой. Я все-таки былане безнадежна.

Не догадываясь о том, какое сильное воздействие он на меня оказал, Макс продолжил говорить, на этот раз о том, какого рода работу он выполняет для клиентов своей компании. К моему удивлению, я узнала некоторые имена, которые он называл.

– Ты работаешь только с благотворительными организациями? – поинтересовалась я.

– Некоммерческие – не обязательно благотворительные, – ответил он. – Некоторые организации финансируются государством. И бывают даже склоки. Но чаще всего всё в порядке, и бывают отличные клиенты.

– Значит, ты тоже подходишь к работе творчески. Я всегда считала, что быть художником благороднее, чем практиком. Но сегодня ты заставил меня осознать, что грань между тем и другим может быть размыта. И что человек практического склада ума тоже может быть творческой личностью.

– А вот теперь ты заговорила бюрократическим языком, – улыбнулся он.

Я рассмеялась.

– Вовсе нет!

Мы заказали еще кофе и продолжали болтать, и тут я осознала, что ресторан опустел, только один столик оставался занят.

– Нам, наверное, пора, – предупредила я.

Макс махнул официанту, чтобы принесли счет, и отклонил мое предложение разделить траты, напомнив, что это он пригласил меня на обед.

* * *

– Здесь всё идеально, как на открытке, – сказал он, когда машина Макса, взятая им напрокат, въехала в ворота виллы. – Традиционная красота, которая не устареет.

– Хочешь здесь осмотреться? – спросила я.

– Если ты не против.

– Конечно, нет.

Он выключил двигатель.

Кот выбежал из кустов и бросился мне навстречу. Увидев, что у меня гость, он резко затормозил, а потом уселся на дорожку, вальяжно задрал ногу и стал вылизывать себя.

– О, ну только не это! – воскликнула я. – У нас гости, Банко. Веди себя прилично.

– Все-таки ты дитя театра, – сказал Макс. – Не так много я знаю кошек, названных в честь призрака из пьесы.

– Мне показалось подходящим это имя. Как только я только приехала сюда, так сразу решила, что дом кишит призраками… Атмосфера здесь была как в фильме ужасов. – Я рассказала, как ночные проделки Банко напугали меня до дрожи в коленях.

Макс засмеялся.

– Не очень-то ты мне поверил, – заметила я. – Я тут чуть не померла от страха.

– В это трудно поверить, – сказал Макс. – Прелестное место.

– Здесь, прямо около крыльца, повесили человека, – я показала ему место, где это произошло и солнечные часы.

– Действительно неприятно, – согласился он, разглядывая камень. – История, леденящая кровь.

– Конечно, я не верю в призраков и духов. Но, согласись, одной в пустом доме порой бывает жутковато. Особенно ночью.

– Понимаю, – сказал Макс. – В моей жизни тоже бывало так, что я словно слышал голоса моих ушедших в иной мир друзей. Причем, очень четко и ясно. Страшные ощущения.

– Согласна. Мороз по коже.

– Могу ли я осмотреть виллу? – спросил Макс.

Я не была готова к такой экскурсии, но всё же кивнула.

– Конечно.

Мне нечего было стыдиться. Я даже гордилась. Стены на первом этаже теперь были белыми, но с едва заметным голубым отливом. Комнаты казались больше и светлее. Я порылась в шкафу для белья и нашла льняную скатерть с темно-синей вышивкой, погладила ее утюгом и накрыла обеденный сосновый стол. Еще я нашла стеклянную вазу и поставила в нее цветы, которые купила на рынке Бенифлора. Белый и синий цвета перекликались с плиткой на кухне и объединяли две комнаты в одно. Стало гораздо уютнее, чем было. Кроме того, я купила недорогие белые покрывала и положила их на кресла и диваны в гостиной, добавив пару ярко-синих подушек.

– Здесь мило, – сказал Макс. – Очень симпатично.

– В этих местах часто можно встретить сочетание белых стен и голубой черепицы, я хотела отразить это, – объяснила я. – Не слишком вяжется с терракотовым полом, но не думаю, что Ана хотела бы менять и пол.

– Ты уверена, что рентгенолог, а не дизайнер интерьеров? – ухмыльнулся он.

– Да просто слегка подкрасила стены. Но это все изменило. Видел бы ты, что тут было раньше.

– Ты покрасила стены во всем доме? – удивился Макс.

– Нет, только тут. Наверху всё как было. Можешь посмотреть, если интересно.

Мы поднялись на второй этаж, и я провела его в одну из пустующих спален. После благолепия на первом этаже комната показалась мрачной и неприветливой.

– Пожалуй, это даже в некотором смысле аутентично, – сказал Макс. – Комната как будто застряла в семидесятых.

– Но это не то, что нужно жильцам. При переезде семья взяла основную часть мебели с собой и хозяева не пытались обновлять дом, потому что считали, что для арендаторов это будет неважно. Но они, конечно, были не правы. Люди хотят жить в красивом хорошо обустроенном доме с приличной мебелью.

Он кивнул.

– Из спален можно пройти на балкон. И еще имеется чудесная ванная.

Я открыла застекленную дверь, ведущую на балкон, и он ахнул, восхитившись горной красотой.