Текст книги "Укромное место"

Глава 12

Пока я говорила с мамой, небо затянуло облаками. Это были первые серые тучи, которые я увидела с момента приезда на виллу «Наранха». Однако жара не спала, и я провела остаток утра, полируя очередную порцию ставней и размышляя о том, кем считает меня Пеп Наварро, который меня минимум на восемь лет младше – сексуальным объектом или старой ведьмой.

Я считала, что сейчас, когда мне немного за тридцать, проходят лучшие мои годы, но после разговора с мамой не могла отделаться от мысли о том, что обманываю себя. Да, я молода, несмотря на то, что большинство женщин моего возраста в мамино время были бы замужем и с детьми. Да, меня можно считать привлекательной, несмотря на седые волосы, которые все чаще появляются в моей шевелюре. Но достаточно ли я молода и привлекательна для двадцатилетнего парня? Вписываюсь ли я в образ идеальной женщины?

Скорее всего – нет, заключила я, закрывая крышку на банке с лаком. Пеп Наварро, без сомнения, мог бы выбрать любую молоденькую девчонку. Мое нелепое вожделение могло выставить меня дурой. А я и так постоянно выставляла себя круглой дурой. Не хочу делать этого снова.

Я убрала краски, лак и кисти и переоделась в купальник. Нырнула в бассейн и перевернулась на спину, чтобы спокойно дрейфовать на поверхности. Я закрыла глаза и очистила сознание. Хватит мне самокопаний на сегодня.

Неожиданно я услышала, что открываются ворота, и к дому подъезжает автомобиль. Предательская дрожь предвкушения прошла по мне. Это Пеп! Возможно, он все-таки мог увидеть во мне сексуальный объект.

Я вылезла из воды, втянула живот и красиво встала на краю бассейна, капая водой на плитку. Если уж «греческий бог» впервые увидит меня в бикини, я должна выглядеть как можно лучше. И плевать, что это очень легкомысленно с моей стороны.

Я услышала шаги на дорожке из гравия, а затем появилась незнакомка.

Она была высокой и элегантной, в узких джинсах, а на ногах ярко-красные босоножки на высоких каблуках. Еще на ней была свободная белая рубашка, а темные волосы убраны назад. Глаза скрыты солнцезащитными очками Ray-Ban. Ей могло бы быть сколько угодно лет от тридцати пяти до пятидесяти пяти, и я не знала, ни кто она, ни как она прошла через ворота.

– Hola, – сказала она. – Вы, должно быть, Джуно? Я Ана Перес Моралес.

Я в первый момент ничего не могла понять.

– Мама Пилар, – пояснила женщина.

– О-о! – Я продолжала стоять с втянутым животом.

Ана Перес была так ослепительна и шикарна, что только это хоть как-то помогало мне почувствовать себя адекватно в ее обществе. Я даже не думала, что мама Пилар выглядит как модель. Если бы я и попыталась ее представить, то это был бы какой-то неопределенный материнский образ. Я разозлилась на себя за то, что мыслю стереотипами.

– Рада встрече. – Она протянула мне руку с идеальным маникюром, но не стала целовать в щеку, как здесь было принято. Я была слишком мокрая. – Пилар много о вас рассказывала.

– Надеюсь, только хорошее. – Я взяла полотенце, расстеленное на каменной скамье, и завернулась в него.

– Ну, конечно же, – сказала Ана Перес. – Пилар говорила, что коллеги ее очень поддерживают. Что вы очень добрая и щедро делитесь своим временем и знаниями. Она рада, что работает с вами.

– Приятно слышать, – сказала я.

– И мне, – улыбнулась Ана. – Пилар моя единственная дочь, и я очень хочу, чтобы она была счастлива.

– Пилар хорошо справляется с работой, – подтвердила я. – И прекрасно находит общий язык с пациентами.

– Замечательно.

Возникла небольшая пауза.

Я слегка поежилась от неловкости – мокрая и в полотенце. А у меня гости.

– Простите, – сказала я. – Я плавала, и…

– Вы хотели бы переодеться?

Я кивнула, а затем поспешила в дом, наверх, быстренько вытерлась, надела ярко-розовое платьице и босоножки со стекляшками. В моем гардеробе нельзя было найти ничего, соответствующего уровню Аны Перес, но теперь я хотя бы была в одежде. Я снова спустилась во двор. Гостья сидела за каменным столом.

– Я должна извиниться, – сказала она, когда я присоединилась к ней. – Надо было позвонить, предупредить, что я приеду.

– Это ваш дом, – сказала я. – Вы можете приезжать в любое время.

– Надо соблюдать условности, – сказала она. – Но это первый мой выходной с момента, как вы у нас гостите, и я захотела поприветствовать вас. Насколько я знаю, вы уже обжились в Бенифлоре и даже оказали первую помощь Хави Руису.

– Любой на моем месте поступил бы так же.

– Тем не менее, вы очень добры. А еще Елена Наварро говорила о том, что вы занимаетесь ремонтом. – Она оглянулась на виллу, на ставни, которые я оставила сушиться после утренней обработки. – Пилар меня не предупредила. Мне следует оплатить вашу работу.

– О, нет! – воскликнула я. – Я это не ради денег. Мне просто захотелось поработать. Нечем было занять себя.

– Тем не менее, вы ведь рентгенолог, а не плотник, – сказала Ана. – Я очень вам благодарна.

Я засмеялась.

– Я мастерица на все руки.

– Вам нравится здесь? – спросила она. – Вы довольны? Не слишком ли вам одиноко?

– Да какое там! Развожу детей по больницам, обновляю ставни.

Она улыбнулась.

– Ну, если вы вдруг заскучаете, то можете приехать к нам в Валенсию на пару денёчков, – сказала она. – Я буду рада принять вас у себя. Будет здорово, если вы сможете как следует посмотреть страну, пока вы здесь.

– О нет, как я могу, я не хочу причинять вам неудобства, – отказалась я.

– Ну что вы, какие неудобства? – тут же возразила Ана. – Бенифлор – мой родной город, и он очень красивый, но будет обидно не посмотреть большие города. Если честно… – она понизила голос и оглянулась по сторонам, как будто нас могут подслушивать. – Я люблю приезжать в Бенифлор, но мой дом… Ну, он всегда будет для меня домом моей матери, даже когда в нем живу я. Этот дом больше помнит ее, чем меня или брата.

– Понимаю, – сказала я. – И все же очень хорошо иметь местечко на лето, куда можно съездить на выходных.

– Да. Сменить обстановку – это всегда приятно, – согласилась она. – Но, как вы сами видите, нам тяжело управляться с виллой. Дом нуждается в постоянном ремонте, а это требует времени. Уж лучше продать его и купить жилье в Бенифлор-коста. Собственно, я хотела бы так и сделать. И в то же время… – Она снова оглянулась по сторонам. – Я чувствую себя виноватой. Этот дом так много лет принадлежал нашей семье, трудно так просто бросить его.

– Как долго вы здесь жили? – Я искренне заинтересовалась историей виллы. В конце концов, я чувствовала себя причастной к этому дому.

Она взглянула на часы.

– Давайте чего-нибудь поедим. Тогда и поговорим.

– Хм… У меня в холодильнике есть только салат, – сказала я. – Простите, но…

– Я не собираюсь заставлять вас готовить мне еду, – качнула она головой. – Поехали в Бенифлор-коста. Там есть замечательный ресторан с видом на море.

– О, но…

– Пойдемте. – Голос у нее был твердый. – Я поведу.

Она была человеком, которому трудно отказать.

Тогда я кивнула и сходила за сумкой.

* * *

У Аны был серебристо-серый «мерседес-кабриолет» с открытым верхом. Шикарная машина. Но когда мы помчались по петляющей дороге к берегу – ощущение комфорта пропало, а остался только страх.

Я вздохнула с облегчением, когда мы пролетели последний поворот, и перед нами растянулся небольшой голубой залив Средиземного моря с золотым пляжем. Несмотря на пасмурный день, пляж был усеян разноцветными точками-зонтами, и многие отдыхающие купались в море и лежали на шезлонгах.

Город Бенифлор-коста был гораздо больше Бенифлора. Здесь было немало многоквартирных домов и вилл с видом на море, и я могла себе представить, что Ана будет проводить летние выходные в одной из них. Я задумалась об остальных членах ее семьи. Хотели бы они иметь квартиру для отдыха здесь, или же предпочли бы оставить виллу в горах? Согласен ли мистер Перес – если мистер Перес, вообще, существует – с тем, чтобы семейное наследство было продано? Роза упоминала, что есть брат, который тоже живет в Бенифлор-косте. Возможно, Ана хотела бы переехать поближе к нему.

Ана повела машину по широкой прибрежной дороге, которая огибала практически весь залив. На обочине теснилось множество ресторанов, баров, разных магазинчиков, где продавалось всё необходимое для пляжного отдыха от надувных мячей до бикини. Она наконец остановилась перед маленьким деревянным зданием в неподалеку от набережной.

– Повезло, что мы нашли место, – отметила она, выключив мотор.

Мы вышли из машины и направились в ресторан. Я ожидала, что и зал будет таким же маленьким, однако внутри открывался проход на широкую деревянную палубу, обращенную к морю. Половина столиков были заняты, на многих других стояли таблички «Зарезервировано». Я не была удивлена: очевидно, это заведение – одно из лучших в городе.

– Какая красота! – сказала я, оборачиваясь к Ане. – Я бы никогда не догадалась, что тут так красиво.

Ана хитро улыбнулась.

– Это мое любимое место. О, Икер, buenos días. Qué tal?[5]5
  Добрый день. Как ты? (исп.)


[Закрыть]^*

Владелец ресторана, седой курчавый мужчина с причудливыми усами, вышел поприветствовать нас. Они с Аной обменялись, как это принято, поцелуями, затем Икер проводил нас к лучшему месту из всех, что там были – к столику на самом краю палубы, где ничто не загораживало вид на море.

– Мы с Икером учились в одной школе, – сказала Ана. – Терпеть друг друга не могли тогда. Но потом мы выросли и теперь дружим. Я попросила меню закусок, ты не против?

– Превосходно, – ответила я.

В течение двух недель я ела не дома, ездила в «Кафе Флор» на кофе с пирогом, поэтому сейчас я с нетерпением ждала возможности попробовать что-нибудь из закусок. Немного изучив меню, мы заказали пататас бравас[6]6
  Испанское блюдо, вид закуски (тапас), жареная картошка с острым томатным соусом.


[Закрыть]^*, кальмаров, оливки и мидии. А еще Икер принес нам большой кувшин воды с лаймом.

– Это всё просто замечательно, – сказала я. – Правда. Спасибо, что привела меня сюда.

– Это самое приятное место в Косте, – улыбнулась Ана. – Икер – великолепный повар. Еда хорошая, но простая. Надеюсь, тебе понравятся мехильонес.

«Мехильонес» – это, как оказалось, мидии. Я не большая любительница моллюсков, но Икер очень рекомендовал это блюдо, поэтому я решила дать им шанс.

– Неплохо, – сказала я, после того, как сбрызнула одну из них лимоном и отправила в рот. – Не думаю, что стала бы заказывать их постоянно, но, быть может, время от времени.

– Когда тебе нужно будет возвращаться, ты пристрастишься к нашим чудесным морепродуктам, – заверила она меня. – Обязательно сходи в какие-нибудь другие рестораны, пока ты здесь.

– Мой рацион очень прост, – я отправила в рот очередного моллюска. – Самое интересное, что я здесь ела – это кофе с пирогом в «Кафе Флор» в Бенифлоре.

– Я знаю это место. С его владелицей мы тоже ходили в одну школу.

– Похоже, здесь все всех знают, – сказала я, накладывая себе острый картофель.

– Раньше это было так, да, – согласилась Ана. – Конечно, город стал больше и изменился с годами, появилось много новых незнакомых людей. Но коренные жители Бенифлора знают друг друга.

– Ваша семья жила в вилле «Наранха» всю жизнь? – спросила я. – Кажется, этот дом гораздо старше, чем остальные.

– Потому что это не плантация. Изначально он был построен для аристократа из Валенсии, – Ана налила себе воды в стакан. – В 1931 году, после того, как было избрано новое правительство, и король покинул страну, дон Фернандо и его семья также уехали из Испании. Мой дед поддержал новое правительство, но не все в Бенифлоре были солидарны с ним, тогда Испанию трясло от гражданских волнений. Страна все ближе подходила к началу гражданской войны, и когда война началась, дом был захвачен народным фронтом, тогда там поселились мои родственники. Он стал убежищем для тех, кто противостоял силам Франко. – Она вздохнула. – Моя семья была вовлечена в войну и поплатилась за это.

– Как именно?

– Моего деда казнили, – Ана посмотрела мне в глаза. – Его повесили на дереве в саду.

Я не знала, что сказать.

– Это был сложный период в нашей истории, неспокойный, – Ана пригубила воду. – Фашисты пытались забрать и мою бабушку, но она хорошо подготовилась. Она застрелила местного лидера и стала своего рода героиней.

– Ана!

– Понимаю. Сейчас это звучит просто неправдоподобно, правда? Но шрамы остались, хотя того дерева уже больше нет. Моя мама срубила его. Она была ребенком, когда всё произошло, и не помнила казни, но бабушка не давала эту историю забыть. Когда она умерла, мама решила, что настало время распрощаться с этим воспоминанием. Она не любила рассказывать об этом, хотя часто говорила, что важно избавляться от символов, но сохранять память о людях. Так или иначе, она отметила место, где это произошло, и посадила там жакаранду вместо оливы, на которой повесили деда.

– Ох! – воскликнула я. – Я видела жакаранду. Под ней лежит камень.

Ана кивнула.

– Это старые солнечные часы. Они, возможно, до сих пор могли бы работать для определения времени, но, разумеется, не в тени дерева. Когда мы были детьми, нам не разрешали туда подходить, но через какое-то время это место стало просто частью сада.

– А Пилар знает? – спросила я. – Она никогда ничего об этом не говорила.

– Конечно. Но для нее это просто старая история, которая не так уж много значит. И мы предпочитаем не вспоминать те времена слишком часто.

– Думаю, нам надо учиться у этих людей. – Я пыталась совместить суровое прошлое виллы «Наранха» с ее умиротворяющим настоящим.

– Это правда. Но, кажется, все мы повторяем прошлое снова и снова, просто чуть-чуть по-другому. Так или иначе, – она долила в мой стакан еще воды, – нам не стоит печалиться об этом. Дом был передан моей семье по закону, и мы с братом выросли там. Мы ничего не знали о политике, но когда озорничали, мама часто предупреждала, что наш дедушка присматривает за нами, и если мы не будем ее слушаться, то увидим его призрак на солнечных часах.

– Я бы до смерти перепугалась! – охнула я.

– Мы тоже боялись, – подтвердила Ана. – Я с братом выглядывала из окна, надеясь увидеть привидение дедушки. Пабло, мой брат, утверждал, что он пару раз видел деда, но это, конечно, чепуха. Он просто хотел меня напугать.

Мне пришлось еще раз напомнить себе, что я не верю в привидений. И все же я вспомнила непонятные тревожные звуки, которые слышала в первую ночь, разбитый стакан, и то, как я убеждала себя, что это шалости Банко. Лучше не думать, что это дело рук беспокойного духа старого человека, которого повесили в паре метров от дома.

– Что, испугалась? – спросила Ана на мое молчание. – Прости, я не хотела. Это всего лишь легенда, и у меня никогда не было оснований считать, что в доме живет дух моего деда. Я не рассказывала об этом детям – даже не задумывалась, что надо. Просто я так давно ни с кем не говорила об этом, что не смогла остановиться.

– Ничего страшного, – заверила я. – Я не впечатлительная. Просто в это даже не верится. На вилле «Наранха» так спокойно и безмятежно. Мне трудно представить ее центром повстанческой деятельности.

– Тогда она называлась «Эль Ринкон», – пояснила Ана. – Это слово переводится, как «уголок, тайное местечко». Родители переименовали евиллу. Они думали, так будет лучше.

Я кивнула.

– Не понимаю, почему вы хотите дом продать? Это же история вашей семьи.

– Помнить – важно, но не менее важно знать, когда наступает время двигаться вперед, – сказала Ана. – Мы с мужем живем в Валенсии. У сына здесь квартира, и он живет то в Бенифлор-косте, то в Мадриде. А Пилар – в Ирландии. Вилла «Наранха» стоит заброшенная, и это не то наследство, которое я хочу оставить своим детям.

– Может, Наварро купят виллу? – поинтересовалась я. – В конце концов, у них плантация по соседству.

– Мы говорили об этом. Но когда дело доходит до суммы, Мигель Наварро – настоящая акула. Он не заплатит столько, сколько я хочу. Впрочем, поживем – увидим. Ты уже помогла сделать дом привлекательнее для покупателей. Я хочу поблагодарить тебя за это.

– По правде говоря, я хотела узнать, могу ли я еще что-нибудь сделать?

– Еще?! А что у тебя в планах?

– Покрасить стены в помещении, – ответила я. – Горчичный цвет вгоняет в депрессию.

Ана рассмеялась.

– Я тоже терпеть его не могу, – сказала она. – Кажется, мама думала перекрасить стены, но в память о бабушке просто не смогла этого сделать.

– Извините, я не знала. Тогда, конечно…

– Если ты хочешь провести все каникулы, работая в моем доме, то милости прошу, – сказала Ана. – Но мне неловко, что ты испытываешь такую необходимость.

– Всё не так. Мне просто не сидится на месте. Я люблю заниматься активной деятельностью.

– Позволь я хоть деньги за материалы тебе отдам, – Ана потянулась к сумке.

– О, нет! – запротестовала я. – Вам, возможно, не понравится, тогда придется платить за то, чтобы кто-то это переделал. Поэтому…

– Едва ли у тебя получится хуже, чем оно есть сейчас. – Ана достала кошелек и дала мне пару купюр по сто евро. – Купи то, что считаешь нужным. Если что-нибудь останется, можешь порадовать себя бутылкой хорошего вина.

– Не думаю, что так много уйдет на краску.

– Но, вероятно, понадобится что-то еще, – отмахнулась Ана. – Кисти, гвозди… И… Ну, мало ли что. Я ценю твою работу.

– Я думала над цветом стен. Мне кажется, кремовый оттенок будет в самый раз.

Я невольно улыбнулась. В Дублине я мечтала сменить цвет стен с нейтрального на что-то более яркое. Но здесь яркость была повсюду. Стены должны быть спокойными, и не привлекать внимания.

– Я оставлю это на твое усмотрение, – сказала Ана. – Похоже, ты знаешь, что делаешь.

– Надеюсь, скоро на дом найдется покупатель.

– И я, – сказала Ана. – Ужасно неудобно всё время ездить туда-сюда, чтобы присматривать за домом, особенно учитывая, как редко мне это удается!

– Ты работаешь в Валенсии?

– Я куратор в Городе искусств и наук.

Я видела фотографии этих футуристических зданий, дизайн которых разрабатывал Сантьяго Калатрава. Строения, возведенные на высушенном русле реки, выглядели впечатляюще, о чем я ей тут же и сказала.

– Выставка, которая проходит сейчас, рассматривает тело как механизм, – сказала Ана. – Тебе может быть интересно.

– Пожалуй.

– Приезжай в Валенсию, – снова посоветовала она. – Мы с удовольствием тебя приютим.

– Это очень мило с вашей стороны. Но…

– Давай обменяемся номерами, – предложила Ана. – И если ты захочешь нас навестить, просто дай знать.

– Хорошо. Спасибо.

– Я буду очень рада.

Она подала знак, чтобы принесли счет, и я полезла в свою сумку, но Ана не дала мне заплатить даже за свою часть заказа.

– Ты гостья моей страны, – объявила она. – Можешь заплатить за меня, когда я приеду в Ирландию. Тем более, ты теперь устроилась ко мне работницей, так что это деловой обед.

– Едва ли, – отозвалась я. – Я просто делаю то, что мне нравится.

– А мне понравилось беседовать с тобой, – сообщила Ана. – Прими этот обед в качестве моего подарка и пойдем, а то меня ждут дела.

* * *

Вечером Ана уехала обратно в Валенсию. Я помахала ей на прощанье и, пройдясь по саду, остановилась перед солнечными часами под жакарандой. Несколько фиолетовых цветов опали с дерева на камень. Внезапно я представила деда Аны, представила, как его тащат из дома враги, жаждущие его крови. Его жена и дети кричат от страха. И затем момент, когда его вздернули – ужасающая сцена. И всё это случилось менее ста лет назад.

Появился Банко и потерся о мои ноги.

– А что насчет твоих предков? – спросила я. – На чьей стороне были они во время гражданской войны?

Котофей проигнорировал мои вопросы, коты не принимают ничью сторону, кроме своей собственной, и вальяжно удалился в дом в открытую дверь кухни. Я пошла за ним следом и насыпала немного корма в его миску. Я села на террасе. Какой же ужас пришлось пережить этой семье! Мне стало стыдно за свои мелкие проблемы, которые блекли, становились незначительными перед зверствами прошлого.

* * *

На следующий день облака потемнели, стали тяжелыми, а воздух уплотнился и казался душным. Получив от Аны благословение на покраску стен в комнатах, я отправилась в Бенифлор и посетила магазин стройматериалов. Серхио поприветствовал меня обычным buenas, а затем помог донести мои покупки до машины. Я прогулялась до площади, чтобы посмотреть, как проходит подготовка к очередному дню празднику. Вся площадь была уставлена переносными столиками, вокруг которых собралось немало горожан, они наблюдали за большими сковородами, в которых томилась паэлья.

Я подошла к одной из этих сковородок и от аппетитного запаха у меня тут же потекли слюнки.

– Привет, Джуно! – Это подошла сзади Роза. – Не ожидала, что ты придешь на конкурс паэльи.

– Я не знала, что это будет днем.

– Паэлью всегда едят днем, – сказала она. – Я поставила на Роберто Бертана. Он уже выигрывал пару раз. Или он, или Рональдо Марсеан.

– А что насчет женщин? – спросила я. – За сковородами только мужчины.

Роза улыбнулась.

– Это как с барбекю. Мужчинам нравится считать себя экспертами.

Я рассмеялась. Вскоре мэр города объявил победителя. Им оказался Роберто Бертан. Горожане поапплодировали ему, а затем встали в очередь, чтобы попробовать разные варианты паэльи. Стараясь не смотреть на улиток, которые были компонентом почти каждого блюда, я размышляла о том, что настоящая паэлья сильно отличается от тех, что подают в закусочных Дублина.

Пока мы ели, погода стала портиться. Небо потемнело и стало ниже, люди, боясь грозы, стали покидать площадь. Я ничего не слышала о местных грозах, ведь, надо отдать должное, здесь всегда солнечно. Я даже не заглядывала в приложение погоды на телефоне. Но Роза сказала, что из-за прогноза на вечер все мероприятия были отменены. И действительно, скоро площадь опустела. Полагаю, этого не произошло бы, если бы небо оставалось голубым и безоблачным.

Я попрощалась с Розой и поспешила к машине. К тому моменту, как я добралась до виллы «Наранха», редкие капли дождя уже бились о плитку в саду. Было все так же тепло, но сыро, я занесла краску в дом, а затем села в плетеное кресло в патио и достала свой айпад.

У меня было такое настроение, что я была готова просмотреть все книги по медицине, которые загрузила. Но только я открыла первую, как мне сразу показалось, что моя работа рентгенологом – это какая-то совершенно другая жизнь. Латинские названия мне ничего не говорили. Я просмотрела папки и увидела еще один pdf-файл. Я скачала его пару месяцев назад. Это было исследование по методам сегментации почек посредством магнитно-резонансной томографии, и его соавтором был Брэд. Я увидела его имя, слова, которые он писал, и всё вернулось.

Я отложила айпад в сторону, перевела взгляд на далекие горы. Я не могу учиться. Я еще не готова.

Слезы снова потекли по лицу.

Неважно, что мое горе незначительно по сравнению с горем семьи Перес. Оно было ничуть не менее реально. Я тоже испытывала мучительную боль, моя душа еще кровоточила.

* * *

Дождь усилился. Сперва это был ленивый дождь, в отличие от ирландского, с его острыми каплями-иглами. Крупные грузные капли утомленно срывались с неба, как будто они просто были слишком тяжелыми, чтобы находиться над землей. Но медленно и уверено они набирали скорость, пока не забарабанили по земле, превращая сад, в тех местах, где не было гравия и плитки, в лужи липкой желтой грязи.

Мне нравилось, как деловито дождь делал свою работу. Земле, мол, нужна вода. Ну, вот, пожалуйста. Много воды. Безжалостный поток. В этом был какой-то задор, хотя мне было обидно, что вечер фестиваля не удался.

Обычно темнело не раньше половины девятого, но сейчас небо уже стало мрачным. Непрерывный дождь накрыл долину, точно завесой, и дальше апельсинового сада ничего не было видно. Банко, который объявился после первых тяжелых капель, крутился вокруг моих ног и жалобно мяукал.

Неожиданный раскат грома вдалеке заставил нас обоих вздрогнуть, и я чуть не споткнулась о него, когда кот, испуганный, вился под ногами. Я люблю сильные грозы, и эта, похоже, будет сильной, поэтому я взяла кофе и магдаленас, испанский кекс, и вышла на террасу. Там пока было сухо, не считая слегка забрызганных ступенек.

Я включила айпад. Пролистав список книг по медицинской радиологии, я выбрала что-то легкое и необременительное. Но я не могла забыть о том, что работа Брэда по МРТ находится лишь в паре кликов, хотя упорно концентрировалась на странице, открытой передо мной. Я пробежала ее глазами несколько раз, но никак не могла уловить содержания.

Следующий раскат грома был громче и гораздо страшнее, хотя громыхало где-то вдалеке. Казалось, уж куда больше, но дождь ливанул с устрашающей силой. Когда я перебралась в дом, телефон завибрировал.

Ты в порядке?

Пеп прислал сообщение по вотсапу. Стало тепло на душе.

Конечно, – ответила я.

Нет проблем из-за дождя?

Я из Ирландии, – напечатала я. – Мне дождь нипочем.

Он прислал в ответ смеющийся смайлик.

Я налила себе бокал вина от Наварро и вернулась к айпаду.

* * *

Через два часа дождь не прекратился, а гром, который сперва был где-то далеко, громыхал уже над головой. Эффектные вспышки молний разрывали темные небеса, а я стояла у двери и смотрела на них с упоением. Сила грозы подпитывала меня, и я бросила айпад, чтобы наслаждаться небесным спектаклем.

Несчастный Банко покинул свою ненадежную коробку и исчез где-то наверху. Я решила, что если ему спокойнее наверху, то пусть там он и остается. И все же, когда гром стал особенно мощным, и самая яркая молния осветила комнату до последней пылинки, я подумала, что надо узнать, где мой зверек.

Я обошла несколько комнат. Кота нигде не было. Зато я обнаружила, что крыша виллы «Наранха» протекает. Жизнерадостный ручеёк струился всего в паре шагов от моей кровати. А когда я зашла в ванную, чтобы взять какую-нибудь тряпку, которой можно вытереть пол, меня встретил целый душ из дыр в крыше.

– Вот дерьмо, – пробормотала я, и отправилась проверять остальные комнаты. – Дело плохо.

Я, конечно, заметила, что некоторые плитки черепицы на крыше повреждены, но небо все эти дни было такое чистое и синее, что я просто выкинула это из головы. Если честно, я даже и представить не могла, что они начнут пропускать воду, как сито. Но если я сейчас ничего не придумаю, то ванная превратится в озеро, да и спальня будет немногим лучше.

С кухни я притащила много разных кастрюль и сотейников. Также прихватила два ведра приличного размера, надеясь, что они справятся с Ниагарским водопадом. Достала пару больших полотенец из комода в коридоре на втором этаже, чтобы вытереть пол в ванной. Подставила ведро побольше под самую сильную течь и разместила кастрюли по комнатам. От дождя в комнатах разносилась веселая металлическая капель.

Более или менее разобравшись с ванной, я пошла в спальню и поставила второе ведро у ножки кровати. Я вполне была уверена, что оно справится с заданием, но переживала – ведь мелкие кастрюли и миски наполнятся довольно быстро и через пару часов привратятся в переполненные чаши фонтанов.

Но больше я уже ничего не могла сделать. Приходилось надеяться на лучшее.

Я решила посмотреть телевизор. Режущие черное небо молнии, раскаты грома над головой вернули дому мистическую атмосферу. И хотя я не верила, что по дому бродил призрак дедушки Аны, мне показалось, что беззаботное развлечение поможет окончательно изгнать из головы мысли о беспокойных духах.

Я впервые включала телевизор. В прошлые дни мне было жалко тратить теплые и прекрасные вечера на просмотр телека в этой весьма унылой гостиной. Нелепо, что я даже не задумалась о том, что в вилле «Наранха» не будет телеканалов на английском.

На всех каналах, которые мне попадались, шли или новости, или детские мультики. Что касается новостей, по кадрам, где серьезные люди в костюмах собрались в серьезных зданиях, я догадалась, что речь о каком-то политическом кризисе, но совсем не поняла, в чем там дело. И все же, перед тем, как зайти в одно из приложений на айпаде (я вспомнила, что нужно обновить подписку на Netflix, если хочу посмотреть что-нибудь нормальное), я решила не переключаться с новостного канала, надеясь, что мне сообщат более подробный прогноз погоды, чем тот, что у меня в телефоне.

Я рассчитывала увидеть более жизнерадостную картинку, чем облако с молнией и стопроцентной вероятностью дождя, которую показывало мне приложение. Не то чтобы это что-то меняло, но было бы приятно хотя бы увидеть нарисованное солнышко.

Вскоре по телевизору начался прогноз погоды. Ведущий довольно долго объяснял, какой будет погода в разных регионах страны, пока наконец не перешел к Валенсии и торментас, которые обрушились на нее. Побежали фрагменты видео очевидцев: потоки воды стекали вниз по улицам, иногда вместе с припаркованными машинами. Довольно крупные сучья деревьев валялись на земле, провода были оборваны. Диктор настоятельно убеждал людей оставаться дома. Тут я не могла с ним не согласиться. Надо быть сумасшедшим, чтобы вылезать из укрытия в такую погоду.

Я встала со стула, и прошла в патио, надеясь, что Бенифлору не грозит наводнение. В саду была тьма египетская, светились только окна дома. На первый взгляд мне показалось, что уровень воды в бассейне поднялся очень высоко и я решила подойти поближе. Я взяла полотенце с кухонного стола, позабыв, что только что рассуждала о том, что выходить на улицу – это сумасшествие, накрыла полотенцем голову и побежала к бассейну. Через секунду я промокла до нитки. Я увидела, что вода в бассейне подобралась к самому краю. Если так дальше пойдет, весь сад окажется под водой, но я успокоила себя тем, что вода течет вниз по склону от дома, так что самой вилле, скорее всего, затопление не грозит.

Я повернулась, чтобы вернуться под крышу, когда внезапно стало совсем темно. Свет в доме погас.

Электричество отключилось, и я осталась в одиночестве и в полной темноте.