Текст книги "Укромное место"

Глава 13

Как бы сильно ты не отрицал существование призраков и духов, трудно отыскать человека, которому совсем не страшно в полной темноте.

Я поспешила обратно в дом. Пошарила по полкам в гостиной в поисках телефона, чтобы включить на нем хотя бы фонарик, но не могла вспомнить, где оставила его. У меня был айпад старого образца, на котором не было фонарика, но если даже просто включить планшет – это будет хоть какой-то свет. На ощупь я пробиралась к столу, где он лежал, а затем сняла блокировку. «Самое простое, что можно сделать, – подумала я, – это отправить себе сообщение. Тогда я услышу сигнал, когда оно придет на телефон.

Но, конечно же, вай-фай тоже отключен, и в моем айпаде нет сим-карты, так что эта идея не сработает. Однако, с помощью айпада я добралась до кухни, где нашла свечи с лимонным ароматом, которые мне дала Каталина, и с большой благодарностью зажгла их.

Однако, несмотря на приятный аромат, от их дрожащего света в доме не стало уютнее. Атмосфера была просто зловещая. С нарастающим напряжением я искала телефон, и наконец нашла его в гостиной, на полке над камином. Включив фонарик, я пошла наверх, где меня до смерти напугал Банко, который выскочил из спальни мне под ноги, сделав всё возможное, чтобы я снова оступилась.

– Сегодня это не вилла, а настоящий дом ужасов, правда? – сказала я ему, когда мой пульс утихомирился. – Ты сходишь со мной в ванную?

К большему моему удивлению, кот пошел вместе со мной. Он смотрел, как я выливаю воду из кастрюль, уже наполовину заполненных водой, в раковину, и ставлю обратно. А потом мой телефон умер.

– Вот ведь трындец! – воскликнула я, разозлившись на себя за то, что поленилась поставить его на зарядку накануне.

Я стала осторожно на ощупь спускаться по лестнице. Банко следовал за мной, не отставая ни на шаг.

Добравшись до кухни, я хотела было взять зарядку и вставить ее в розетку, позабыв, что если нет света, то и зарядка не будет работать. Я сказала себе, что это не так уж важно – мне в любом случае никто не должен звонить. Несмотря на то, что я почти телефон не использовала, без телефона у меня было ощущение, что мне отрубили руку. Конечно, в пустом доме среди гор, в саду, где когда-то повесили человека, я чувствовала себя ужасно одинокой и несчастной. А гроза всё не прекращалась.

– Думаю, надо просто свернуться калачиком и переждать непогоду, – сказала я Банко, сев на диван. – Мы ведь не будем вспоминать о зверствах гражданской войны, верно?

Кот мяукнул и прыгнул мне на колени. Я почесала его за ушком и взяла айпад, радуясь хоть какому-то источнику света. Теперь я не смогла удержаться и открыла статью Брэда. Она была написана сложным научным языком с малопонятными терминами. Но я словно слышала его голос. Было ощущение, что он сидит рядом, разговаривает со мной. Мне показалось, что стоит повернуться и я увижу Брэда здесь, рядом с собой на диване, серьезно рассуждающего о МРТ и сегментации внутреннего строения почек.

Комнату озарила вспышка молнии и оглушающий треск грома прокатился над самой головой. Я зябко поёжилась. Мне было страшно.

– Ты теряешь хватку, Джуно Райан, – пробормотала я себе под нос. – Тебе пора лечиться.

А затем я услышала другой звук. Громкий и настойчивый гудок автомобиля. Где-то рядом. Возможно, даже прямо перед домом.

Привычный звук вернул мне ощущение реальности. Первое, о чем я подумала, это авария. Дорога к вилле «Наранха» была узкой и много петляла, и одному богу ведомо, какой она могла стать во время дождя. Я выбежала из дома навстречу потопу и вдруг поняла, что, вообще-то никто не должен ездить по этой дороге. Ворота освещал свет фар. Я побежала к воротам.

У машины под дождем стоял человек, в свете фар был виден только его силуэт. Я подняла руку, чтобы прикрыть глаза от резкого света.

– Джуно! – услышала я. – Это я, Пеп Наварро.

– Пеп… – Я почувствовала огромное облегчение. – Бога ради, что ты здесь делаешь?

– Мама отправила меня проверить ты в порядке? – Он смотрел на меня из-под копны мокрых волос. – Электричества нет во всей долине. Везде вода. Мама за тобой беспокоилась. Я тоже. Я сообщал на телефон. Получила?

Его слова согревали мне душу. Не важно, что я нахожусь за тысячи километров от дома. Люди, которых я едва знала, заботились обо мне. Пеп заботился обо мне. Это было приятное чувство.

– Со мной всё нормально, – сказала я. – Телефон умер и, видимо, я не смогу его зарядить. А чего ты не заходишь? Ой! – До меня дошло, что без электричества ворота не откроются.

– Мама звать тебя поехать к нам, – сказал Пеп. – У нас есть… Машина… Для света.

– Генератор?

– Да, – он кивнул.

– Даже если я смогу открыть ворота, я не могу уйти из дома, – сказала я. – Крыша протекает.

– Крыша?

– Протекает, – повторила я. – Вода попадает в дом.

– Я зайду к тебе.

– Ты же не собираешься перелезать через ограду, правда? – Я посмотрела на него с недоверием.

– Есть ключ ворота, – сказал он.

– Где?

– Коробка. Стена.

Я огляделась и увидела ее. Маленькую коробочку, прикрепленную к стене ограждения. Я думала, это какой-то почтовый ящик, и даже не думала его открывать.

– Это ключ… Маленькая дверь, – сказал Пеп.

Я совершенно забыла о калитке, которой мне никогда не приходилось пользоваться.

Я открыла коробку и сняла большой ключ с крючка. Капли дождя стекали по моему лицу, пока я пыталась вставить ключ в замок. Он не поворачивался. Я посмотрела на Пепа с отчаянием.

– Ничего страшного, – сказала я, когда над головой яркая молния осветила небо, и проворчал очередной раскат грома. – Ты же видишь, я в порядке.

– Дай мне ее, – сказал он.

Я передала ключ через ворота, он вставил его в замок и уверенно повернул. Калитка отворилась со скрипом.

– О, отличная работа! – воскликнула я.

– Нет проблема.

Он пошел к машине и перед тем как выключить двигатель, достал большой фонарь.

– Как плохо с этой водой в доме? – спросил он, вернувшись.

– Не знаю точно.

Как хорошо, что я теперь не в одиночестве. А еще лучше стало со светом.

Мы вошли в дом, оставляя мокрые следы на полу. Фонарь Пепа был гораздо ярче, чем фонарик на моем умирающем айфоне. Он пошарил светом фонаря по комнате. Банко, который растянулся на диване, открыл глаза. В свете фонаря они светились изумрудно-зеленым.

– Не здесь, наверху, – сказала я.

Пеп пошел впереди меня, освещая путь. Я показала ему ванную. Кастрюли и сотейники снова были почти полны.

– Mierda[7]7
  Черт (исп.).


[Закрыть]^*, – пробормотал он.

– Надеюсь, дождь скоро закончится. – Я невольно поежилась.

– Мокрая, – сказал вдруг Пеп.

– И ты тоже.

Мы переглянулись, и внезапно он улыбнулся.

– Другая одежда? – сказал он. – Ты не хочешь заболеть, нет?

Я кивнула и пошла в спальню.

– Здесь тоже вода течет, – сказала я перед тем, как закрыть дверь и переодеться в сухие футболку и шорты.

– Я позвоню. Дом, – сказал Пеп, когда я вышла. – Скажу им… Протечки. – Он достал из кармана мобильный. Разговор был быстрым и эмоциональным. – Мама хочет, ты ехать к нам.

– Я не могу, Пеп. Правда, не могу. Я должна остаться здесь и следить, чтобы дом не затопило окончательно. Ты же сам видишь.

Он снова поговорил по телефону и, нажав на отбой, сказал:

– Она говорит, я остаться, чтобы… Забота о тебе.

– Я справлюсь.

– Тебя не следует оставлять здесь одна без электричества и с крышей… дырка… Которая…

– Протекает, – подсказала я.

– Да.

– В таком случае, тебе нужно тоже переодеть мокрую одежду, – сказала я, глядя на то, как капает вода с его шорт.

Он вытащил ноги из мокрых кроссовок и улыбнулся.

– Это не совсем то, что я имела в виду.

– Я знаю.

Я засмеялась. Мне стало легко и весело.

– Вон там, в комоде, есть какая-то старая одежда.

Он выдвинул ящик комода, взглянул на потрепанные футболки и серые хлопковые шорты.

– Это вещи твой?

– Они были здесь, когда я приехала.

– Наверное, Эдуардо, – вынес он резолюцию, вытащил белую футболку из кучи и расправил ее. – Он крупный мужчина.

Пеп отлепил от себя мокрую футболку, и я почувствовала, как по мне пробегает дрожь.

– Оставлю тебя одного. – Я поторопилась вниз.

Банко встретил меня понимающим взглядом.

– Я ничего не могу поделать, – шикнула я на кота. – Он слишком сексуальный.

Несколько минут спустя Пеп спустился по лестнице. Он был в футболке и серых хлопковых шортах. И то, и другое казалось ему явно велико, но это было неважно. Выглядел он потрясающе.

– Ванная. Я оставил одежду, – сказал он.

– Хорошо.

– Шорты наверное упасть. – Он подтянул завязку потуже. – Боюсь, они большой.

У меня не было слов. Такими темпами я тоже могла упасть.

Он сел рядом с Банко и стал чесать ему спинку. Пушистик перевернулся и стал толкать его головой.

– Кофе? – Ко мне вернулся дар речи. – Я могу сделать его на газовой горелке.

– Спасибо.

Думаю, под кофе я действительно подразумевала только кофе. Но не уверена, если честно.

* * *

Сидеть с Пепом в гостиной при свечах было не очень-то комфортно. Но только до тех пор, пока я не вспомнила о бутылке красного вина на кухонном столе. Я принесла бокалы и щедро наполнила их. Вкус вина было очень мягким, с легкими нотками малины.

– Фрамбуэса, – кивнул Пеп, когда я сказала об этом, а в ответ на мое удивление рассмеялся. – Мой английский хорош во всем, что касается вина и фруктов. Но плох, когда говорить о… – Он с раздражением пожал плечами и посмотрел вверх. – О воде, которая проникает в дом.

– Научи меня испанскому, – сказала я. – Как будет «протечка»?

– Уна готера, – сказал он.

– Готера, готера, – я повторила слово несколько раз. – А что насчет красного вина?

– Вино тинто.

– А… Дождь?

– Льювия.

– А как вы говорите, когда дождь, как из ведра?

– Я не понимаю «как из ведра», – Пеп пожал плечами.

– Когда сильно льет. Вот как сейчас.

– Эста льовьендо а кантарос.

Когда он произносил это, его голос звучал невыносимо соблазнительно, трудно было поверить, что он описывает ливень.

– Хотелось бы знать, когда этот «льовьендо а кантарос» закончится, – сказала я, пытаясь скопировать его произношение.

– Завтра. Утро. – Пеп пригубил вино. – Новости. – Он улыбнулся мне. – Ты очень хорошо говори по-испански.

– Я совсем не говорю по-испански, – напомнила я.

– Но когда ты говори, они звучат хорошо. И ты сразу запомнила bisagra. Я вот не помню, как это по-английски.

– Петли, – подсказала я.

– Петли, – он кивнул. – Если хочешь, я тебя еще научить.

– Было бы славно, – согласилась я. – Но я здесь ненадолго, так что это не так уж важно. Всё, что мне может понадобиться – это «да», «нет», «пожалуйста», «спасибо», «хорошего дня».

– Ке тенгас ун буэн дия, – сказал он.

– Это «хорошего дня»?

Он кивнул.

Я повторила и эту фразу.

– Я сделать из тебя настоящая испанка, – подразнил он. – Слово за словом.

Он смотрел мне прямо в глаза. А я смотрела в его глаза. Мы придвинулсиь друг к другу. И он поцеловал меня.

– А как будет «поцелуй»? – выдохнула я.

– Ун бесо.

Он снова поцеловал меня. Его поцелуй был страстным и требовательным, и я ответила ему таким же. А потом Пеп сбросил лямки топа с моих плеч, а я стянула с него футболку, которая была ему слишком велика, и он прижимал меня к себе, хотя я и сама уже обхватила его руками. Меня трясло от желания. Ничего мне не хотелось в этот момент так же сильно, как заняться с ним любовью на старом совершенно неромантичном диване в гостиной доньи Кармен. Но внезапно Пеп подхватил меня в охапку – мимоходом захватив фонарь, который он оставил на полу рядом с нами – и понес наверх, в спальню, где бережно приземлил на кровать.

Это дало мне минуту на размышление.

– А как по-испански будет «презерватив»? – спросила я.

– Кондон, – сказал он без промедления.

– В ванной. В сумке за раковиной.

Он вышел из спальни. У меня было немного времени, чтобы обдумать факт, что сейчас у меня все-таки будет секс с горячим и молодым греческим богом. И что меня это очень, очень будоражит.

Пеп вернулся с упаковкой «Durex», которая лежала в моей косметичке с тех пор, как я ездила в Белфаст к Брэду. Когда я стала встречаться с ним, я снова перешла на таблетки, но поскольку я не пила их достаточно долгое время, то не была уверена в их эффективности на сто процентов, поэтому взяла с собой презервативы. Оставалось три штуки.

– Количество – о'кей, – усмехнулся он, вытаскивая один из из упаковки.

Я задумалась: не считает ли он меня разгульной ирландской потаскушкой, которая приехала во всеоружии, полностью готовая к сексуальному приключению с испанским жеребцом? Мне было всё равно. Считается, как будто по умолчанию, что каждая женщина хочет нормальных романтических отношений перед тем, как заниматься сексом, но это, разумеется, не всегда так. Первый раз, когда я переспала с Шоном, я не думала, что мы обручимся. Это было спонтанное решение. Но тот первый раз, когда я была с Брэдом… Он был особенным. Для меня. Но явно не для него.

Я выбросила своих старых любовников из головы. Здесь и сейчас Пеп Наварро знал, что делает, и я растворилась в удовольствии забыв про всё на свете. Потом мы сделали это еще раз, после чего он перекатился на спину и тяжело дышал, лежа возле меня.

– Это было хорошо, – сказал он с полным удовлетворением.

– Неплохо, – согласилась я.

Он засмеялся.

– Это лучше, чем неплохо. Замечательно. На мой взгляд. Надеюсь, ты тоже.

– О, да, – сказала я. – Я того же мнения.

А затем, хотя у нас оставался еще один презерватив, я закрыла глаза, положила голову ему на плечо и заснула.

* * *

Однажды кто-то сказал мне, сны снятся нам всегда, просто мы часто их не запоминаем. Я определенно не могла ничего вспомнить, когда вновь открыла глаза. Ставни всегда давали интересный эффект: я не имела ни малейшего понятия о том, сколько сейчас времени. Однако я сомневалась, что спала долго, хотя не помнила, что мне снилось. В конце концов, я ведь уже привыкла к этому. Отключиться минут на пятнадцать. Лежать без сна час. И так всю ночь, поэтому я уже чувствовала себя уставшей, когда только поднималась с постели. Но сейчас этого не было. По сути, спать мне не хотелось совершенно.

Я прислушалась – постоянный стук падающих капель в сотейник рядом с кроватью прекратился. Что же меня потревожило?

Я села на кровати, потянулась, затем откинула одеяло, встала и открыла ставни. Яркое солнце ворвалось в комнату, я удивленно ахнула. После вчерашней непогоды небо светилось лазурной голубизной, а солнце было таким же горячим, как и всегда. А затем я вспомнила про Пепа Наварро и счастливо улыбнулась.

Я повернулась, надеясь увидеть его в постели.

Но постель была пуста.

Глава 14

Я оделась и спустилась на кухню. Как только я вошла, Банко элегантно выпрыгнул из своей коробки и стал тереться о мои ноги.

– Значит, это был сон? – спросила я, почесывая его за ухом. – Вчера ночью я спала с Пепом Наварро? Или я уже схожу с ума?

Банко громко мурлыкал. Я открыла кухонную дверь, он вышел на улицу и тут же уселся перед своей пустой миской. Его нужда была важнее всего остального, и я достала пакет сухого кошачьего корма из шкафчика и наполнила миску. Затем наполнила вторую водой из крана на улице.

Когда возвращалась обратно, я увидела записку. Она лежала на сушке рядом с раковиной, прижатая стаканом.

Сейчас мне нужно уйти, – написал Пеп, почерк у него был смелый, решительный. – Не хочу тебя будить. Ты выглядишь очень уставшей. И очень красивой. Вернусь позже с человеком, который починит крышу.

«Ну, хорошо», – подумала я. – Это не было сном. Я впервые занималась любовью с тех пор, как погиб Брэд. И насколько я припоминаю, все было очень чувственно. По правде говоря, наверное, это был лучший секс в моей жизни».

Мне нравился Пеп, правда, нравился. Но я не хотела увлекаться. Я не была готова кновым отношениям. И это всё так запутанно… А потом я напомнила себе: хватит с меня вовлеченности и сложностей, и нам с Пепом не обязательно развивать большое чувство, достаточно просто беззаботно резвиться на солнышке.

Я с облегчением обнаружила, что электричество есть, и, сделав себе чашку кофе, взяла ее с собой на улицу. Банко наблюдал за мной, пока я опустошала чашку. Интересно, осуждал ли он меня за мое стремление к сексу без обязательств?

– Это не твое дело, – сказала я в ответ на его пристальный взгляд. – Тебя, вообще, никто не спрашивал.

Я допила кофе, немного поплавала в бассейне, и когда я пошла переодеваться, в ворота позвонили. Я поторопилась к выходу. Снаружи стоял небольшой фургончик. Но это не был фургончик Пепа. Два пожилых мужчины вышли из него заговорили со мной на испанском с немыслимой скоростью.

Я беспомощно смотрела на них какое-то время, а потом один из них сказал на очень плохом английском языке, что они здесь из-за черепицы. Я поняла, что их прислал Пеп починить крышу и поразилась, как быстро они приехали. Он мог позвонить им только утром, а они уже здесь.

Я впустила машину, и после того, как мужчина постарше припарковал фургон, поднялась с нимина второй этаж. Когда мы стояли в спальне, до меня дошло, что я даже не попросила у них никаких документов и не имела и малейшего представления о том, кто эти люди, но они уже не обращали на меня никакого внимания. Рабочие осматривали кастрюли и потолок, весь в мокрых подтёках, и переговаривались. Затем они вернулись к своему фургону и достали пару стремянок. Прошло всего пятнадцать минут с тех пор, как я их впустила, а они уже карабкались на крышу.

Еще минут через десять приехал Пеп в сопровождении неизвестного мужчины и женщины примерно того же возраста, что и Ана Перес. Это были его родители, Мигель и Елена.

– Приятно познакомиться, – сказала Елена, приблизившись ко мне и поцеловав в обе щеки, как здесь принято. – Гроза была ужасная. Я рада, что Пеп остался с тобой, и тебе не пришлось справляться в одиночку.

Я почувствовала, как мои щеки вспыхнули, и понадеялась, что она спишет это на то, что мы стояли на самом пекле, а не потому, что я вспомнила чем мы занимались вчера с Пепом.

– Братья Хименес отличные работники, – сказал Мигель. – Они все починят.

– М-м… Вот только… – сказала я. – Я не знаю точно сколько это будет стоить и…

– О, об этом не беспокойся, – сказала Елена. – Я уже позвонила Ане Перес, она была в ужасе от того, что ты была отрезана от всего мира в доме, в котором протекает крыша. Она очень переживала, что приезжала к тебе, но не заметила проблемы.

– Ничего страшного, – заверила я ее. – И с Пепом было… Гораздо спокойнее.

Пеп хитро улыбнулся, а Елена повернулась к мужу. Она сказала ему что-то на испанском и он заговорил с мужчиной, который стоял на стремянке.

– Тебе следует присоединиться к нам сегодня за ужином, – сказала мне Елена. – Быть в одиночестве слишком долго бывает вредно.

– Я не…

– Ты обязательно прийти, – сказал Пеп. – Я заеду за тобой.

– Мы ужинаем рано, – объяснила Елена. – В восемь тридцать?

– Ну…

– Вот и замечательно, – она мило улыбнулась.

Мигель снова сказал ей что-то на испанском, и Елена сообщила, что работники закончат через пару часов.

– Спасибо вам.

– Не за что. Ана не позволила бы мне оставить тебя без крыши над головой.

Это было, конечно, преувеличением, но я все равно улыбнулась.

– Увидимся в восемь, – напомнил Пеп.

– Твоя мама сказала, в восемь тридцать, – поправила я.

– Это ужин в восемь тридцать, – сказал он. – А я заеду чуть раньше.

– Хорошо.

А потом он поцеловал меня. Очень целомудренно, в каждую из моих разгоряченных щек.

* * *

Пеп приехал ровно в восемь. Я переоделась в единственное платье, которое можно было назвать не летним: цветное платье-футляр от Теда Бейкера, которое когда-то было мне тесновато, а теперь сидело как влитое.

– Гваписима[8]8
  Прекрасно выглядишь (исп.).


[Закрыть]^*, – сказал он, увидев меня, я поняла его и без перевода.

На этот раз в его поцелуе целомудрия не было ни на грош, и ответила я ему тем же. Мы перенеслись из сада в спальню за пару секунд, секс был быстрым, сумасшедшим и совершенно великолепным.

– Твоя мама будет недоумевать, куда мы пропали, – отметила я, одеваясь.

Пеп пожал плечами и поправил рукой волосы. Я причесалась и еще раз нанесла блеск на губы.

– Ты стала еще красивее, – сказал Пеп. – У тебя лицо красное.

Я почувствовала, что на лице разгорается румянец, из-за чего оно стало, наверное, пунцовое.

Я думала, что Елена и Мигель буду ждать нас, но когда мы вошли в дом – большое ухоженное поместье – оказалось, что в саду собралась уже целая толпа, и родители Пепа стояли в центре, смеясь и шутя.

– Моя семья, – представил Пеп.

– Я думала, у тебя только брат и сестра! – воскликнула я.

– А еще тети. И дяди. И двоюродные братья и сестры. И их дети, – улыбнулся Пеп. – Этот ужин был давно запланирован. Для нас большая честь, что ты смогла присоединиться к нам.

Я насчитала около дюжины человек, не включив туда себя и стайку детей, которым было от четырех до десяти лет.

Елена заметила меня, поспешила ко мне, совершила обряд с поцелуями и спросила закончена ли работа над крышей?

– Это не заняло много времени. Рабочие отлично все сделали.

– Хорошо, – сказала Елена. – Когда снова пойдет дождь, мне бы не хотелось волноваться за то, что ты останешься одна.

Я посмотрела на безоблачное небо, и она рассмеялась.

– Да, дождь может пойти, – сказала она. – Иногда это случается. А теперь проходите, познакомьтесь со всей семьей.

Меня тут же закружило в водовороте знакомств, поцелуев, добрых пожеланий. Это полностью соответствовало имеющимся у меня стереотипам: именно такой я представляла встречу семьи, живущей где-то на побережье Средиземного моря. Все говорили громко и одновременно, и хотя большую часть я не понимала, было очевидно, что все это разговоры были дружелюбными и радостными.

Затем Елена повела нас за угол, и тут мое сердце остановилось. Потому что и длинный стол, готовый принять всех, зеленые зонтики, беседка и терраса, выложенная плиткой – всё было до боли похоже на последнее фото, которое прислал мне Брэд. Меня как будто отбросило в то место, которое, как мне казалось, я покинула. И это было сокрушительным ударом.

– С тобой всё в порядке? – Пеп посмотрел на меня с любопытством.

– Я…

– Что-то не так?

Я глубоко вздохнула.

– Нет. Ничего такого.

Я приклеила к лицу улыбку и напомнила себе, что очень старательно пытаюсь забыть прошлое и мне даже это почти удалось.

На виллу «Наранха» я вернулась где-то за полночь. Поскольку на ужине все пили вино, мы с Пепом пошли пешком. Я не знала, что из дома доньи Кармен можно пройти прямо к участку Наварро, но через апельсиновые рощи пролегала узкая тропинка. Открывая для нас калитку в заборе, Пеп сказал мне, что эту тропинку редко используют, но в прошлом она была весьма полезной.

Когда мы прошли мимо жакаранды, я вспомнила, что прадеда Пилар вздернули в этом саду, и поежилась.

– Тебе холодно? – удивился Пеп.

Покачав головой, я почесала места укусов: на меня напали мошки.

– На ужине было слишком… Слишком… Много людей для тебя? – спросил он. – Ты устала?

– Нет.

– Это к тому, что мы старались, конечно, говорить по-английски, но не всегда, а это немного грубо, – добавил он.

– Вы все были замечательные, – заверила я. – И мне кажется, я начинаю понемногу понимать испанский.

– Ты кажешься грустная, – сказал он. – Я не хочу, чтобы ты грустная.

– Я не… Хотя, да, мне немного грустно, – сказала я. – Перед тем, как приехать сюда, все у меня шло не так. И иногда я все еще чувствую, что… – Я пожала плечами. Я сама точно не знала, что чувствую.

Пеп приобнял меня за плечи и ничего не говорил, пока мы не подошли к двери дома.

– Хочешь я зашел? – спросил он.

Я покачала головой.

– Я сейчас не самая лучшая компания.

– Ничего страшного. Следующий раз.

Я кивнула.

– В следующий раз.

Он не пытался меня поцеловать, просто пожал руку и ушел.

Я намазала укусы кремом, а затем села в плетеное кресло и взглянула на небо. Луны не было, но звезды светили ярко. Когда я была совсем маленькой, мама говорила мне, что звезды – это души всех-всех людей, которые когда-либо жили на Земле.

– Как в раю? – спросила я.

– Точно, – ответила она.

Я думала об этом довольно долго, потому что никак не могла понять, какой в этом смысл. Как может человек, который живет и дышит, превратиться в звезду? Как такое, вообще, возможно? Когда я выросла, я стала искать в библиотеке информацию о звездах. И узнала, что это объекты, которые источают свет, производя энергию посредством ядерного синтеза. Но как это относится к умершим людям? Поэтому я стала более скропулезно изучать эту тему, много чего узнала и решила, что моя мама, как обычно, говорит всякую чепуху.

И всё же мне хотелось верить, что после смерти сердца людей светятся на небе.

В детстве, когда я спросила можем ли мы завести кошку, и мама отказала мне под предлогом, что кошки высокомерные и мстительные, она еще как-то недовольно заявила, что они – демоны. Или духи. Я пропустила это мимо ушей, потому что к тому моменту уже знала, что она все время говорит что-нибудь несуразное. Однако, сидя здесь с Банко, который громко мурлыкал, и не обращал внимания на то, что его когти впиваются мне в живот, я невольно чувствовала, что он как будто общается со мной на каком-то другом уровне. Пытается что-то сказать. И это, как я, конечно, понимала, было полной ерундой.

Испания влияла на меня странным образом. Всё, во что я не верила – привидения, духи, всё, что нельзя увидеть и доказать – как будто постепенно пробиралось в мою жизнь и мысли. И я ничего не могла сделать, чтобы прекратить это.

– Вот ведь как меня клинит, – сказала я громко, поднимаясь с места.

Банко одарил меня разочарованным взглядом в ответ.

– Вот во что я превратилась. Вот по этой-то причине и не следует женщинам жить в одиночестве с котами.