Текст книги "Укромное место"

Глава 8

Я припарковалась на том же месте перед супермаркетом, что и в прошлый раз, и пошла по основной улице. Городские дома и магазины были покрашены в желтые и кремовые оттенки. На широких подоконниках часто стояли кашпо и корзины с растениями. Цветы разноцветным каскадом выливались из кованых решеток.

Я шла к площадипо узкой улочке, на одной стороне которой было много домов, а на другой – пустырь. В конце улицы, к моему большому удовольствию, появился огромный магазин, на вывеске которого были слова «Bricolaje» и «DIY»[3]3
  Bricolaje (исп.), DIY (англ «do it yourself») – магазин «Сделай сам», строительный магазин.


[Закрыть]^*.

Я уже приготовилась к тому, что буду страдать, объясняя продавцу, что мне нужны наждачная бумага, петли, шурупы и лак, но когда я зашла в торговый зал, то увидела, что это магазин самообслуживания, где можно преспокойно ходить по рядам и брать то, что нужно. Я люблю магазины DIY. Мне нравится запах дерева, двери, паркетные доски, электроприборы – каркас для будущих проектов ремонта… Больше всего мне нравятся электроприборы.

Я взяла сверло для дрели, которую нашла на вилле «Наранха», а также пару масок для лица, чтобы защититься от пыли. Затем я принесла все свои покупки к кассе, где сотрудник, сидящий за белым кассовым аппаратом, вытачивал ключ для другого посетителя. И сотрудник, и покупатель – мужчинам было где-то за пятьдесят, как мне показалось – уставились на меня, когда я поставила корзину на кассовую ленту. Знаю, я выглядела, как чистой воды туристка – яркие зеленые шорты, полосатая футболка и сандалии, украшенные разноцветными стекляшками. У меня был вид дилетантки в ремонтном деле, и я невольно задумалась, не читал ли кто-нибудь из них «Пятьдесят оттенков серого», и не задавался ли вопросом зачем мне большой рулон малярного скотча в корзине?

Покупатель сказал что-то кассиру, и оба рассмеялись. Думаю, надо мной. Я покраснела от негодования. Затем посетитель забрал ключи и ушел, а кассир повернулся ко мне с дружелюбным «hola».

Я повторила «hola» в ответ, затем он отсканировал мои покупки, назвал мне сумму, которую я, разумеется, не смогла понять. Я вытянула шею, чтобы увидеть экран кассового аппарата, и тогда он повторил сумму по-английски, медленно и старательно.

– Спасибо, – сказала я, отдавая деньги. – То есть, gracias.

– Не за что. – Он передал мне покупки в пакете.

Я решила снова заглянуть в «Кафе Флор» на кофе, дабы заведение было недалеко. С пакетом, полным строительных материалов, я вдруг почувствовала себя почти местной жительницей. Я осваивалась, искала свой путь. Я не туристка. Я живу здесь. Пусть это и ненадолго.

– Здравствуйте! – Рыженькая Роза тут же оказалась рядом, как только я села под один из больших зонтиков. – Рада снова вас видеть. Как поживаете?

– Неплохо, – сообщила я. – Обживаюсь.

– Что-то ремонтируете? – спросила она, слегка кивнув на полиэтиленовый пакет с названием магазина. – Всё ли там хорошо?

– О, да, – ответила я. – Небольшой ремонтик по дому.

– Сеньора Перес будет благодарна, – сказала официантка. – За домом должен присматривать Эдуардо, но у него тоже не очень много свободного времени.

– Кто такой Эдуардо?

– Ее сын, – ответила Роза. – Он юрист. У него есть свой офис в Бенифлор-Коста, но последние несколько месяцев он живет в Мадриде.

– Где это – Бенифлор-Коста?

– Вы попадете туда, если поедете по дороге к берегу, – сказала Роза. – Наш Бенифлор – деревенский брат модного прибрежного города, где самые модные тусовки.

Я улыбнулась.

– Здесь живет много иностранцев?

– Не в самом городе, но в местных поселках – да, – сказала Роза. – Многие приехали в Бенифлор в семидесятых и сообщества разрослись. Раньше было довольно много британцев, но теперь покупателей больше из Северной Европы.

– Я думала, что мне здесь нелегко придется без знания испанского, но, похоже, все немного, но говорят по-английски.

– Да. Правда, многие, особенно старшее поколение, знают только основные расхожие фразы. Но большая часть молодежи учила английский в школе, и почти все когда-нибудь работали в сфере услуг, поэтому говорят неплохо.

– Мне стыдно перед ними, – призналась я.

– О, через пару недель вы нахватаетесь разных слов, – сказала Роза. – Но в Бенифлоре вы вполне сможете обойтись и без знания языка.

– Видимо, так. – Я взяла меню и просмотрела его. – Что вы мне сегодня посоветуете?

– Лимонный тарт, – сказала она.

– Буду его и капучино.

Она кивнула и отошла от столика, а я тем временем откинулась на спинку стула и блаженствовала на солнце, которое грело мне ноги. Как чудесно, что я могу отдыхать дольше, чем две недели. Я пока не планирую возвращаться к работе. Пусть даже я бросила сослуживцев в трудную минуту, отдел радиологии прекрасно справляется и без меня, а человек, пришедший мне на замену – компетентен. Сложно было поверить, что такая значительная часть моей жизни сейчас казалась мне далекой и незначительной. Каждому нравится думать, что он незаменим, но никто из нас таким не является, если честно. Ни я. Ни Брэд. Коллектив в Белфасте тоже справляется без него. Это только я справляюсь не очень.

Так, стоп! Я не собираюсь больше думать о Брэде. Я приехала в это место, чтобы его забыть! Я снова взяла меню и стала машинально перелистывать страницы.

– Вот, пожалуйста, – Роза поставила передо мной кофе и пирог.

– Спасибо.

Она упорхнула, а я достала телефон. В кафе был бесплатный вай-фай, так что я зарегистрировалась и проверила свои аккаунты в социальных сетях. Я поленилась заняться этим на вилле. Сама я особенно ничего не выкладываю, но мне нравится смотреть, чем занимаются другие люди. Фейсбук не заставляет меня ощущать себя ненормальной или безнадежной, как заявляют некоторые. Мне нравится видеть хорошие новости друзей. Мне нравится тратить время на всякие мелочи. В мире происходит столько всего ужасного, что иногда бывает приятно потерять себя среди видео с котиками, умеющими спускать воду в туалете. Тут я вспомнила о Банко и задумалась, как его на самом деле зовут и кто настоящие хозяева кота? На мой взгляд, он выглядел вполне домашним и в доме вел себя, как хозяин.

На площадь заехали два грузовика и из них стали выгружать желтые переносные ограждения. Пару минут спустя подъехал ярко-желтый автоподъемник. Рабочие и водитель подъемника начали громкую и оживленную беседу. Роза вышла из кафе.

– Готовятся к фестивалю, – сказала она мне.

– Что за фестиваль?

– Фестиваль Бенифлора, конечно. В честь святого Бернандо, покровителя города.

– Это религиозный праздник?

Я не религиозна. Я у меня в голове не укладывается, что есть Господь, который создал мир, в котором так много ужасных вещей происходит с хорошими людьми. Неизлечимые болезни, крайняя нищета, землетрясения.

– Там есть религиозная подоплека, – сказала Роза, – но на деле это не совсем религиозный праздник. Начинается все с мессы и выноса статуи святого Бернандо. Затем, после коронации королев фестиваля, все собираются на совместный ужин на площади. На улицах расставляют столы. В течение следующей недели запланировано множество мероприятий, в барах и ресторанах будут особые предложения. В полночь все завершится запуском фейерверков перед ратушей. Ратуша – это вон там, – добавила девушка, указав на административное здание, на верхнем балконе которого теперь висели три флага. Один из них я узнала, это был флаг Испании. Красно-желтый, как сказала Роза, был флагом Валенсии, автономного сообщества, в котором мы находились, а третий – сине-белый, с изображением святого Бернандо посередине – был флагом города.

– Вам стоит прийти, будет очень весело, – обещала она. – Это самый лучший летний праздник. И конечно, в каждом городе есть свой фестиваль – некоторые из них гораздо масштабнее, но зато наш – самый веселый.

Я засмеялась.

– Честное слово, – сказала Роза. – У нас программа насыщенней, чем где-либо еще.

– Я думала, что приехала в тихое местечко, – отметила я. – Но, похоже, у вас жизнь бьет ключом.

– Лето – это время, когда нужно веселиться, – улыбнулась Роза. – За этим многие и приезжают сюда, – она посмотрела на меня с любопытством. – А вы зачем приехали?

Я допила кофе.

– О, захотелось сменить обстановку. Отдохнуть.

Роза понимающе кивнула.

– Отдых – это тоже хороший повод для перемены места, – сказала она. – Но не стоит оставаться в одиночестве. Поэтому, надеюсь, мы еще увидимся на фестивале. Он начинается на следующей неделе. Танцы с вечера до утра. И конечно, будем выбирать королеву фестиваля. В этом году, наверное, Беатрис Наварро. Ее отец – владелец плантации рядом с виллой «Наранха».

– Думаю, надо будет познакомиться с соседями, – сказала я.

– Беатрис потрясающая. Да и вся их семья. Мигель Наварро женился на королеве красоты, и у них просто восхитительно красивые дети.

– А что насчет симпатичных мужчин? – Я спросила и вздрогнула. Зачем я это ляпнула? Я не ищу мужчину. Мне никто не нужен…

– У Наварро трое сыновей, – Роза словно не заметила мое смущение. – Второй, Карлос, женат и живет в Аргентине. Вот, возможно, Луис вам подойдет. Он самый старший и работает на плантации. Ему где-то лет тридцать пять. Очень привлекательный мужчина.

– Да я это так… Пошутила, – сказала я. – Я не собираюсь гоняться за ним.

Она улыбнулась.

– Тогда вы будете единственной, кто этого не делает.

– Если честно, я приехала сюда для отдыха, а не… для новых знакомств. – Я вытащила кошелек из сумки. – Сколько я вам должна?

Я передала сумму, которая снова оказалась совсем небольшой, и накинула евро в качестве чаевых.

– Удачи вам с ремонтом, – пожелала Роза, когда я встала.

– Расскажу потом, что получилось, – пообещала я.

Перед тем как вернуться на виллу я заглянула в супермаркет за предметами первой необходимости. И прихватила большую упаковку сухого корма для кошек. Не знаю уж, где добывает себе пропитание Банко, но я решила тоже внести свой вклад в кормление священных животных. На всякий случай.

Впрочем, когда я вернулась, кота дома не было. Очень в его стиле.

* * *

Ночь я провела плохо. Вертелась с боку на бок и не могла заснуть. Под утро я забылась беспокойным сном и проснулась ни свет ни заря вялая и разбитая.

Вчера я поленилась разбирать сумки и просто оставила их на кухне. Я плюхнулась на плетеный стул и стала наблюдать за полетами птичек в вышине. Как-то незаметно я задремала и очнулась только через час, да и то только потому, что увесистый котяра сиганул откуда-то прямо мне на колени и начал беспардонно топтать меня лапами.

– Эй! – воскликнула я, поднимаясь и стряхивая кота на пол. – Ну, ты и зараза!

Кот бросился под куст и оттуда стал таращиться на меня желтыми глазищами.

Я налила ему воды, а потом насыпала немного корма в желтую керамическую миску, которую выбрала для него. В ту же секунду он вернулся и стал тереться о мои ноги, громко мурлыкая. Потом он с воодушевлением уткнулся носом в миску и тут же поднял голову. В глазах кота читался укор: «Сухой корм? Ты серьезно? У тебя так плохо со вкусом? Я бы предпочел мясо курочки или рыбку…» Но осознав, что больше ему ничего не обломиться, котяра принялся хрустеть сухариками.

Пока кот хрумкал, я бродила вокруг бассейна. Он был чистым, так и манил к себе, и в первый раз за всё время я осознала, что вилла «Наранха», конечно, знавала и лучшие времена. Не в каждом доме есть бассейн, а, значит, я могу плавать в любое время, когда захочу. И так, как захочу.

Я стянула шорты и футболку и нырнула.

Вода освежала, но она уже нагрелась на солнце, и была чистым удовольствием. Неожиданно теплая радость залила мое сердце. Мне даже захотелось запеть, благо меня никто не видел. Я отогнала мысль, что не должна так радоваться жизни, ведь в душе у меня траур. Есть же радость в простых вещах. Иголочка сомнения кольнула меня – не быстро ли я забыла о страшной трагедии? Но заставить себя горевать в полную меру в это солнечное утро я уже не могла.

Глава 9

Несколько дней я провела дома, в одиночестве, не считая компанию Банко, который проводил время в коробке для мусора и на одном из плетеных стульев в патио.

Мне все же удалось открутить ставни и перенести их вниз, уложив в тени патио. Я умудрилась прищемить указательный палец ржавыми петлями, и пока убирала занозу из большого пальца, одна ставня выскользнула у меня из рук прямо на терракотовые ступеньки. Но, к счастью, обошлось без серьезных поломок.

Днем я шкурила ставни, а вечером сидела с айпадом на улице. Воздух был наполнен необычайным ароматом, и я читала, пока не стемнеет. Питалась я, в основном, фруктами и салатами. Храм здорового питания – если закрыть глаза на пару бокалов вина, которым эти салаты сопровождались.

Но самым лучшим аспектом одиночества было то, что мне не нужно было натягивать на себя маску радости, притворяясь, что всё нормально, когда это совсем не так. Еще было здо́рово вставать в то время, в какое хочется, а не по будильнику.

Впрочем, просыпалась я рано: из-за отсутствия ставней утром спальню наполнял солнечный свет. Чаще всего я поздно ложилась спать потому, что боялась лежать в темноте без сна, хотя заснуть я боялась даже больше. Мне часто снились страшные сны. Однако кошмаров, мучивших меня в Дублине, стало меньше. Порой во снах я видела Брэда, но нечасто. Были даже чудесные моменты, когда мне ничего не снилось. Так что пребывание в вилле «Наранха» сделало меня более здоровой, это уж наверняка.

Тем не менее, как бы я не хотела, чтобы это было иначе, я застряла на этапе «если бы только». Если бы только я чаще спрашивала Брэда о его семье. Если бы я расспросила о его жизни в Белфасте. О его друзьях. Если бы только я не принимала всё, что он говорил и делал на веру с такой легкостью. Если бы только я расспросила его о семейных поездках, о том, почему они были так важны для него. Если бы только… Если бы… Если бы я не была так ослеплена любовью, он, возможно, иногда говорил мне правду, и сейчас бы не чувствовала себя круглой идиоткой, обманутой и обиженной.

Ведь если бы я знала, что он женат, я бы рассталась с ним в тот же самый момент. Конечно. А как иначе? Меня не интересуют отношения с женатым мужчиной. Я не приняла бы его приглашение на ужин, если бы он упомянул о жене. Могла бы, наверное, если бы у меня были основания полагать, что у них разлад в отношениях. Если бы он сказал, что Александра не понимает его. Или что он не понимает ее. Или что они вместе только из-за Дилана. Стала бы я встречаться с ним тогда? Я бы решила, что их брак уже в прошлом, и я могу быть с ним? Но если бы всё было так, он не стал бы спать с ней? И она не захотела бы второго ребенка от него?

Беда была в том, что я ничего не знала о личной жизни Брэда, и это пожирало меня изнутри. Я рассказывала ему о Шоне, а он и словом не обмолвился о предыдущих – или нынешних – отношениях. Почему же он тогда держал это в секрете? Почему он не оправдал мои надежды, ведь я так ему доверяла?

Несмотря на жизнь на прекрасной вилле, несмотря на здоровую еду и упоительные вечера, я словно оставалась в какой-то западне. У меня в груди словно была скрученная пружина, которую я боялась отпустить. Я не знала, что мне делать дальше. Искала ответы на вопросы, о которых и не задумывалась раньше. И ответы найти не могла.

В доме была дюжина ставней, восемь длинных и четыре поменьше. Я разделила работу на два отдельных проекта – первый этаж и второй этаж – начав со второго. Я собиралась отшлифовать их, покрасить и покрыть лаком, и только потом заняться ставнями с первого этажа на тот случай, если это займет больше времени, чем я предполагала. Тогда хотя бы половина работы будет сделана. Но отшлифовать я решила все ставни сразу, чтобы исключить возможность оседания пыли на лак.

Я заправила шлифовальную машинку бумагой для шлифования и включила ее. Затем надела маску и приступила к работе над последним ставнем со второго этажа. Я была полностью погружена в работу, поэтому у меня чуть сердце не остановилось, когда надо мной нависла чья-то тень.

Я резко повернулась, шлифовальная машинка продолжала работать.

Рядом со мной стоял чистильщик бассейна.

– Ох, – выдохнула я. – Я не слышала тебя.

– Прости. – «Греческий бог» посмотрел на меня виновато.

Я выключила машинку и сняла маску. Он взглянул на ставни.

– Ты что, всё это сделала сама?

«А греческий бог-то, оказывается, сексист», – подумала я.

– Я вполне в состоянии шлифовать, красить и выполнять прочую работу по дому, – дернула я плечом. – Если бы кто-нибудь показал бы, как это делается, то я и бассейн могла почистить, – добавила я.

Он улыбнулся.

– Я понимаю, что ты мастерица на все руки. Я удивлен, что ты это делаешь, только и всего. Ты же в отпуске, да? Много людей не начинают реформы во время отпуска.

– При чем тут отпуск? – спросила я с легкой неловкостью. – Я здесь на несколько недель и заметила, что ставням не помешает уход, поэтому подумала… Ну, я люблю быть полезной. Мне неприятно просто так сидеть тут, без дела.

– Тебе нравится этим заниматься? – Он посмотрел на меня оценивающе.

– Мне нравится делать что-то руками, – сказала я.

– Мне тоже, – он кивнул. – Поэтому я чищу бассейны.

– Ты работаешь на полную ставку? – спросила я.

Он поморщился.

– Как это «на полную ставку»?

– Это твоя основная работа?

Он понял и ответил:

– На лето. Это потому что мы – моя семья – дружим с семьей доньи Кармен, и отец предложил помощь сеньоре Перес. Я помогаю, – добавил он. – Мне не сложно. Я маленький был в этом место. Извини, что напугал. Я пришел, чтобы ремонт насос. – Последние слова он сказал с торжествующей улыбкой.

– Ты меня не напугал, а застал врасплох.

– Застать врасплох – это не то же самое – напугать?

– Не совсем, – я попыталась объяснить разницу, но он поднял руки в отчаянии.

– В английском так много слов для одного и того же, – сказал он.

– Почти одного и того же, – поправила я.

– Я учил в школа. И работал в Англии несколько месяцев. Но некоторое время я совсем не разговаривал. Тяжело.

– На самом деле, ты говоришь совсем неплохо, – сказала я. – Полагаю, навык вернется.

– Думаю, да, правда, – он дружески улыбнулся.

Я пыталась вспомнить хоть кого-нибудь, кто был бы красивее этого парня. Но не получалось. Ни певца, ни голливудского актера, ни спортсмена… Ни один человек не приходило на ум. Этот парень был один такой в своем роде, испанский красачик.

– Ничего, если я работать? – спросил он.

– Конечно.

Я нарочно не смотрела на него. Сосредоточилась на шлифовке дерева у себя перед носом, хотя прекрасно осознавала, что тепло солнца не имеет никакого отношения к жару, который опалил мои щеки.

Ощущение, что прошла целая вечность, но, наконец, он закончил. Парень показал мне старую прокладку, как будто ему нужно было доказать, что в насосе была какая-то проблема.

– Как насчет попить водички? – спросила я.

Я и сама хотела пить. В горле у меня совсем пересохло.

Он кивнул, и я ушла в дом. Налила два стакана из пятилитровой бутыли, которую купила в супермаркете.

Я протянула ему стакан.

– Спасибо, – сказал он. – Нужно помочь дом?

– Пока я вполне справляюсь.

– Да, – согласился он, взглянув на ставни. – Но установка их обратно… Сложно, нет? Надо новые… Новые…

– Bisagras. – Я радостно улыбнулась ему и приподняла пакет, лежащий на земле рядом со мной. – Петли.

– Петли, – кивнул он. – Тебе нужно будет прикрутить их еще и к стене.

– Уверена, я справлюсь.

– Если тебе помощь, позови, – сказал он. – Мне не сложно.

– Очень мило с твоей стороны.

Он достал телефон из кармана.

– У тебя есть WhatsApp? Сообщения.

Тут я немного очнулась. Я же совсем не знаю этого парня, даже как его зовут не имею понятия. Я могу попасть в нехорошую ситуацию. Он тоже может быть женат. Такой красавчик! Да у него, небось, куча детишек… Хотя, ладно… Это же просто местный парень, а не секретный агент. Зачем всё усложнять? Я достала свой телефон.

– Меня зовут Пеп, – сказал он. – Пеп Наварро.

Наварро… Наварро… Звучало знакомо. Я вспомнила разговор с Розой в кафе. Семья из красивых женщин и привлекательных мужчин. Ну, конечно. Он, видимо, младший из сыновей. Мы обменялись контактами, и Пеп пошел к своему фургону. Вернулся он с тремя бутылками вина: красного, белого и розового.

– Вино. Наше хранилище, – сказал он, поставив их на каменный стол. – Скажи потом, что ты думаешь.

– Спасибо большое, – я посмотрела на бутылки. – Я не большая специалистка по вину. Просто пью, что люблю.

– Будет полезно мнение человека не эксперта, – сказал он. – Надеюсь, тебе понравится.

– Я расскажу.

– Пойдешь на фестиваль? – спросил он. – Он пятница.

– Возможно.

– Тогда надеюсь увидеть тебя там.

– И я тебя тоже.

Он допил воду и махнул мне рукой на прощанье. Я не сразу вернулась к ставням. Сначала я остудила свой пыл в кристально-чистом бассейне.

* * *

Я поехала в город за кофе и пирогом с пеканом. Роза предоставила мне подробное описание предстоящего фестиваля.

– Церемония открытия в пятницу – это всегда очень здорово, – сказала она. – Затем в субботу будет масштабный костюмированный парад. И конечно же, конкурс – участники относятся к нему очень, очень серьезно.

– Ты тоже участвуешь?

Кажется, она слегка смутилась.

– Ну, да. Я участвовала каждый год еще с подросткового возраста. Никогда не выигрывала, правда.

– В нем все участвуют?

– Нет, но толпа всё равно собирается, – сказала она. – Я буду Белоснежкой в этом году. Знаю, я не похожа, но костюм симпатичный.

– А горожане выходят на улицы, чтобы посмотреть? – спросила я.

– О да. И подбадривают нас. Это весело. Начало в половине восьмого. А заканчивается праздник на площади. Призы будет вручать королева фестиваля.

– И всё?

– Нет, ты что, с ума сошла?! – возмутилась она в шутку. – Однодневный фестиваль, где же это видано? В субботу на площади будет конкурс паэльи, а позже еще один парад. Будут выносить статую святого Бернандо из церкви и проносить по городу. Понедельник – музыкальный день, будет музыка и танцы фламенко.

– Насыщенно, – сказала я.

– О, это только начало, – пообещала Роза. – Я уже говорила, мероприятия будут проходить каждый день. Во вторник – концерт, в четверг – бой быков… – она осеклась, увидев на моем лице неприкрытый ужас. – Не настоящий, – тут же заверила она. – Он шуточный, хотя ребята надевают костюмы, снаряжение и относятся к этому очень серьезно. В пятницу парад, на котором всем будут раздавать цветы, но это больше для детей. Суббота – последний день фестиваля. Начнется он с колокольного звона и запуска фейерверков утром, парада королев фестиваля и самых уважаемых жителей города, потом будет еще одна месса, еще один марш статуи святого Бернандо и еще один концерт. Закончится все музыкой и фейерверками на площади.

– Ух ты! – Я была потрясена. – Во время такого фестиваля кто-нибудь, вообще, работает?

– Конечно, но расписание подстроено под мероприятия.

– И что, люди ходят на все мероприятия?

– Некоторые – да, – сказала она. – Главное, не пропустить коронацию королев в первый вечер и фейерверки в последний, всё остальное – по желанию. Кстати, королев будет три. Главная – Беатрис, а еще есть королева абуэла и юная королева.

Я смотрела на нее без тени понимания.

– Королева абуэла – это самая старшая из горожанок, – объяснила Роза. – «Абуэла» – это «бабушка» по-испански, а бабули здесь всем заправляют, это уж точно. Юная королева – одна из девочек, которые приняли первое причастие в этом году. Так что все возрастные группы охвачены.

Моя мама идеально подошла бы на роль старшей королевы. Могу представить, как она стоит на пьедестале с величественным видом. Совсем не похожая на бабушку. Тея Райан похожа на бабушку, только когда она играет роль бабушки.

– Мне нужно подумать, сколько вечеринок я могу себе позволить, – сказала я.

– Это хороший способ познакомиться с новыми людьми. Если собираешься провести здесь какое-то время, то тебе нужно завести связи. Не можешь же ты всё время проводить в доме доньи Кармен.

– Я уже встретила кое-кого даже там, – сказала я. – Пепа Наварро, чистильщика бассейнов. Подозреваю, он брат королевы фестиваля.

– Ой… – Рыжая официантка была застигнута врасплох. – Я думала, что он работает на плантации этим летом, а не чистит бассейны.

– Кажется, он помогает на вилле «Наранха» не в службу, а в дружбу, – сказала я. – Он говорил, что в юности проводил там много времени.

– Семьи Перес и Наварро в дружеских отношениях. – Роза сказала это немного напряженно, и я с любопытством посмотрела на нее, на то, как она смахивала несуществующие крошки со стола.

– Уверена, Ана будет рада, – сказала она, закончив.

– Кто такая Ана?

– Миссис Перес. Дочь доньи Кармен.

– Мама Пилар, – добавила я.

– Да.

– Я начинаю соображать, кто есть кто, – улыбнулась я.

– К концу фестиваля ты будешь в курсе всего, что здесь происходит. – К Розе вернулось ее самообладание и солнечная улыбка. – Со всеми познакомишься.

Она пошла к другим посетителям, а я ела свой пирог и смотрела, как мальчишки бегают по площади. Они снова играли в игру, в которой нужно было обежать площадь, не коснувшись земли. Перепрыгивали с ящиков на скамейки, установленные на той части площади, которая была покрыта плиткой, висели на маленьких апельсиновых деревьях. Ребята смеялись, кричали и, вообще, отлично проводили время, и когда они приблизились к кафе, я присмотрелась: как же им удается преодолевать отрезок от ближайшего ящика до скамейки? Между ними было апельсиновое дерево, но я не могла понять, как можно ухватиться за него, чтобы перебраться на другую сторону. Однако первый из мальчишек вполне справился с этим. Он прыгнул с ящика и, схватившись за ветку дерева, смог перелетел вперед. И все же гравитация взяла верх: он недостаточно сильно оттолкнулся и шлепнулся на землю под дружный хохот пацанов. Второй мальчик попробовал зацепиться за ветку повыше. Он не достал до нее и, уже падая, попытался схватиться за ту, что пониже.

Всё было так стремительно, что невозможно было уследить, что именно произошло. Но он лежал на земле и громко вопил. Кричал он явно от боли, хотя и от страха тоже. Я тут же вскочила и подбежала к нему. Остальные мальчишки столпились вокруг пострадавшего, стараясь подобраться поближе к месту происшествия. Мальчик громко стонал, а я могла бы и не быть рентгенологом, чтобы понять почему. Он умудрился вывихнуть плечо.

– Оно очень болит, я понимаю, – сказала я на английском, аккуратно проходясь пальцами по поврежденному участку, чтобы определить другие увечья.

Мальчик закричал громче, я всем сердцем посочувствовала ему. Вывих плеча – одна из самых болезненных травм.

Тут же появилась Роза, и я быстро объяснила ей, что произошло.

– Ох, вот ведь… – пробормотала она. – Чудо, что этот ребенок, вообще, еще жив. Хави всего лишь восемь лет, а он уже ломал и руку, и лодыжку.

– А теперь еще и плечо, – сказала я. – Я почти уверена, что переломов у него нет, но нам нужно как можно скорее приложить к травме лед и вызвать ему «скорую помощь».

– Ты врач? – спросила она.

– В некотором роде. Я проходила курс неотложной помощи и не один раз делала рентген вывихнутых плеч, – объяснила я. – Поблизости есть больница?

– В Бенидорме. Ты отлично знаешь это место, не так ли, Хави?

К этому моменту крики мальчика перешли в истерику. Друзья Хави столпились вокруг него и переживали. Через площадь к нам спешила женщина. Она склонилась над Хави, пытаясь успокоить.

– Принеси же льда, – приказала я Розе. – И пластиковый пакет, чтобы положить лед. А еще полотенце, наволочку или что угодно из ткани. Я подвяжу ему руку, чтобы было проще довезти ребенка до больницы.

Я села на корочки возле Хави.

– Всё в порядке, малыш. – Я надеялась, что ребенка успокоит моя интонация. – Честное слово, всё будет хорошо. Я помогу тебе.

Роза сказала что-то женщине и мальчику, а затем исчезла в кафе. Вернулась она с миской полной льда, парой пластиковых пакетов и стопкой полотенец.

– Ты очень смелый, – сказала я Хави, наполнив один из пакетов льдом и прикладывая к его плечу. – Это поможет.

Пока Роза переводила, я взглянула на полотенца. Ни одно из них не подойдет для повязки, а руку Хави необходимо было зафиксировать. Это уменьшит боль, и позволит не трамировать прилежащие ткани. Я снова посмотрела на Розу.

– У тебя есть запасная футболка?

Она задумалась, а затем пошла в кафе и вернулась с коротким топом ярко-розового цвета. Я оценивающее посмотрела на нее, а затем одним быстрым движением стянула свою футболку через голову, заменив ее топом Он был узкий и маленький, словно лифчик. Затем, под удивленный вздох собравшейся толпы, я разорвала свою футболку по шву.

– Твоя слишком маленькая, – сказала я Розе, делая из футболки повязку для мальчика. – Лучше так.

Роза раскрыла рот от удивления. И не она одна. Но я не обращала внимания на толпу вокруг.

– Ты отлично справляешься, – сказала я, когда расположила руку ребенка вдоль тела и зафиксировала своей самодельной повязкой. – Сейчас мы тебе поможем, а потом отвезем тебя в больницу.

Мальчик напряженно молчал, а женщина, которая гладила его по голове, достала телефон.

– Она не может связаться с мамой Хави, – объяснила Роза. – Это Марибель – их соседка. Каталина, мать Хави, работает в охране в аэропорту, видимо, она не может говорить по телефону сейчас.

– Если кто-то покажет дорогу, я могу довезти Хави до больницы сама, – сказала я. – Мне не сложно.

– Правда? – Роза обрадовалась и что-то сказала Марибель. Женщина кивнула, и Роза пояснила, что Марибель поедет со мной.

– Вы сможете объяснить путь на английском? – спросила я. – Прошу прощения, я не говорю по-испански.

– Да. Немного по-английски, – ответила он.

Я подняла Хави аккуратно, чтобы не потревожить его плечо и отнесла в машину.

Путь был не слишком сложный, но дорога петляла, огибая склоны, и я знала, что даже случайные дорожные неровности причиняют мальчику боль. В приемном покое «Скорой помощи» осмотра мы ждали всего лишь пятнадцать минут. Хави – надо отдать должное переломам, которые он получил раньше – совсем не боялся больницы или оборудования, когда ему делали рентген, хотя до сих пор кривил губы от боли. Рентгенолог, приятный мужчина лет тридцати, показал нам снимок, где я отчетливо увидела передний вывих руки, но, к счастью, не было переломов и других повреждений.

Я улыбнулась мальчику, желая приободрить, а доктор дал ему обезболивающее, а затем вправил плечо. Хави был немного вялый, но через пару часов в больнице у него уже ничего не болело, и мы были готовы уезжать.

Марибель показывала мне дорогу до своего загородного домика, всего через два дома от жилища Хави. По пути ей удалось поговорить с его мамой. Не знаю, о чем они говорили, но я поняла, что она упоминала меня, потому что пару раз во время этого разговора я чувствовала на себе взгляд Марибель, а также услышала слово «инглеза». Я знала, что оно означает «англичанка». Разница между англичанами и ирландцами не казалась существенной для людей, живущих в Бенифлоре, поэтому я не стала ее поправлять.