Текст книги "Укромное место"

– Хочешь посмотреть, где повесили прадеда Пилар? – спросила я.

Мама вздрогнула. Предложение было более, чем неожиданное.

– Пожалуй.

Я привела к жакаранде, и она остановилась перед ней, не произнося ни слова. Я тоже молчала. Я видела, как она проживает события в своем воображении.

– Нужно помнить о таких вещах, – сказала она через некоторое время. – Они формируют нашу жизнь, наше будущее, будущее наших детей.

– Вы, конечно, правы, – сказал Луис. – Но я не хотел бы, чтобы сад стал местом скорби.

Мама кивнула в знак согласия.

– Воспоминаний достаточно.

А затем Луис пригласил нас в дом, предложил нам сок, орехи и оливки. Он хотел дать нам с собой немного вина Наварро, но я заметила, что мы не сможем провезти его в ручной клади. Он раздраженно фыркнул.

– Это так неудобно. Я бы хотел, чтобы наши вина пробовало как можно больше людей. Надо наладить контакты с вашим другом, – добавил он. – Ну, с тем, который работал с испанской туристической фирмой.

– Какой друг? – заинтересовалась мама.

– Макс Холландер, – ответила я.

– О-о. – Она посмотрела на меня, у нее было непонятное выражение лица. – Полагаю, от него по-прежнему нет новостей?

Она уже о нем спрашивала, когда мы обсуждали предстоящую поездку, и я попросила ее больше не задавать мне этот вопрос, потому что было очевидно, что я о нем никогда не услышу, и меня это вполне устраивало. У меня был плохой день, когда я приехала к ней и разрыдалась, но теперь я забыла об этом и была в хорошем настроении.

– Если у вас будет время сегодня вечером или завтра, заезжайте к нам, передайте привет моей маме, – сказал он. – Я знаю, она будет счастлива тебя увидеть.

– Это просто чудесно, – снова опередила меня мама. – Мой муж планирует написать сценарий об этих местах.

– Он писатель?

– Драматург, – пояснила я и повернулась к маме. – Он ведь это не всерьез, правда?

– Очень даже всерьез, – сказала мама. – История о гражданской войне – это очень интересно. Я, уверена, что он добавит романтики во времена нашей молодости.

– Так ты сюда приехала, чтобы провести исследование? – спросила я.

Она рассмеялась.

– Я всего лишь актриса, милая. Всё остальное делает твой отец.

Я бросила на нее скептический взгляд, а Луис нахмурился, пытаясь понять подтекст наших слов.

– Ну, мы пойдем, – сказала я. – Спасибо, что пригласил, Луис. Дом выглядит великолепно. Надеюсь, вы счастливы здесь. Надеюсь, что Пилар приедет сюда в скором времени.

Он прищурился, а я хитро улыбнулась.

– Ты многое обо мне знаешь, – усмехнулась я. – А теперь я знаю немного и о тебе.

– Она чудесная девушка, – забеспокоился он. – И мы просто друзья.

Когда я говорю «просто друзья» я всегда подразумеваю именно это. Но теперь я поняла, как по-дурацки это звучит.

– Надеюсь, все получится, – сказала я.

– Там ничего не… Ну…

– Было бы отлично. Ты и внучка доньи Кармен вместе…

– Как знать. – Он вдруг заговорил серьезно. – Но только если она – женщина моей мечты. Это ведь важно, понять, кто для тебя самый лучший, Джуно. Тебе бы тоже не помешало об этом подумать.

Он легко поцеловал меня в щеку, а потом повернулся к маме, сказав, что ему было очень приятно познакомиться с известной актрисой, и он надеется, что она в скором времени приедет снова.

Когда мы уходили, я наклонилась и погладила Офелию по шёрстке на прощание.

* * *

– На что ты намекала, когда говорила с Луисом о Пилар? – спросила мама, когда я припарковала маштину у «Ла Игеры».

Я рассказала ей о подозрениях Бриджет, что между Луисом и Пилар что-то есть, и она задумалась.

– Надо рассказать об этом отцу. Это сделает его историю более достоверной.

– Нельзя просто так брать судьбы людей и вертеть ими по-всякому, – запротестовала я.

Но мама просто фыркнула, и сказала, что это честная игра, к тому же, это будет отличным финалом.

– Клише, – сказала я.

– Но, что если это правда? Что, если твоя подруга и Луис влюбятся друг в друга, и она переедет в дом своей прабабушки? Это очень жизненно. И отголоски прошлого в настоящем и будущем, Джуно.

Я ничего не сказала. Мы пошли на обед, на котором ели салаты и пили замечательное испанское вино. Затем мама захватила «Улисса» из номера и нашла место для чтения в тени одного из навесов, а я отважилась на плавание в подогреваемом бассейне. Вылезла я из него вся раскрасневшаяся и с ощущением свежести, после чего отправилась наверх и приняла душ. Я не стала заморачиваться и сушить голову. Волосы у меня были длиннее, чем летом, но все еще не той длины, о которой надо заботиться. Я надела удобное платьице платье в полоску, которое купила на распродаже, когда вернулась домой.

Я снова чувствовала себя хорошо. Чувствовала себя счастливой. И была довольна, что приехала сюда с мамой, хотя сомневалась вначале. Я была рада и тому, что съездила на виллу «Наранха», рада, что там всё так хорошо, рада, что Офелия никуда не делась.

Ощущение незаконченного дела, которое у меня возникло, когда я уезжала в Дублин наконец исчезло. Бенифлор жив и будет жить.

Я хотела показать маме сообщение Макса, когда спустилась в сад, но она спала в тени навеса, и я не захотела ее будить. Она явно заснула в процессе чтения, потому что книга выпала из ее руки и теперь лежала раскрытая на полу. Я подняла ее и положила на стол перед ней. Закладка вылетела из книги, я подняла и ее, понадеявшись, что мама помнит, где она остановилась. Я рассмотрела закладку, когда клала ее между страниц.

Эта была закладка, сделанная по индивидуальному заказу. На ней были портреты – мой, Гонн и Батлера – на одной из сторон. На обратной находилась цитата Фредерика Дугласа: «Вырастить сильных детей легче, чем чинить сломленных мужчин».

Мама мечтала о сильных детях? Я задумалась о нас. Все мы занимались тем, чем хотели. Батлер – признанный поэт, который наконец получил возможность сочетаться браком с человеком, с которым так долго был вместе. Гонн совмещала любовь к музыке с талантом быть матерью. А я, самая прагматичная, снова тружусь в больнице. Я долгое время сомневалась в своей силе, но сейчас осознавала, что у меня есть это качество. Такой мама меня вырастила. Такой же, как она сама. Как папа. Как мои брат и сестра.

Я предоставила маме возможность поспать и отправилась на прогулку по саду. Он был больше, чем я думала, ухоженная зона вела к маленькому сосновому бору.

Было очень тихо. Очень спокойно.

До тех пор, пока мой телефон не издал сигнал, и я, вытаскивая его из кармана, не споткнулась о длинный корень дерева и не упала на спину. Телефон вылетел у меня из руки. Я некоторое время так и лежала, стараясь прийти в себя от внезапного падения. Когда я попыталась встать, то вскрикнула от боли. Моя лодыжка уже начала опухать и ощутимо болела.

– Черт, – пробормотала я, пройдясь пальцами по суставу. Прикосновение вызывало боль. – Черт! Черт!

Я села, опираясь на ствол дерева, и постаралась дышать глубоко и спокойно. Сердцебиение вернулось в норму, и хотя мою лодыжку охватила яростная пульсирующая боль, от страха я оправилась. Боль нарастала. И отек стал больше. Если бы пациент с такой лодыжкой объявился в нашей клинике, мы бы тут же отправили его на рентген, чтобы проверить – нет ли перелома? Я сомневалась, что у меня перелом. Да, я ударилась о корень дерева, когда падала, но удар не был таким уж сильным. Тем не менее, без рентгена нельзя было сказать наверняка. Переломы лодыжек часто выглядят не так уж ужасно, особенно, если кость не сместилась. В таких случаях доктора обычно советуют ботинки с высоким голенищем, или, иногда, легкий гипс, пока перелом срастается.

Я даже посмеялась над собой. Говорят, хуже пациентов, чем доктора и медсестры, не бывает, но рентгенологи ничем не лучше. Мы все время ожидаем самого ужасного развития событий.

Телефон снова издал сигнал, напоминая мне, что я не прочитала сообщение, которое пришло пару минут назад. Телефон отлетел на тропинку, но я дотянулась до него. Наверное, мама проснулась и написала мне, чтобы узнать, куда я ушла. Размышляя о том, как мне оправдаться за то, что я так глупо травмировалась, я посмотрела на сообщение.

Как насчет кофе сегодня? Макс.

Макс! Нет, вы подумайте! Зовет меня на кофе, хотя знает, что я в Испании и не смогу с ним встретиться! Вот честно, насколько же невнимательным может быть человек?

Я настучала ответ:

Я же тебе говорила – я в Испании. Поэтому не смогу встретиться.

Ответ пришел незамедлительно:

Я тоже не дома. Ты советовала мне отдохнуть, помнишь?

Не дома, а где?

В Испании.

Что???

Я не мог ждать. Подумал, может, мы сможем выпить кофе здесь.

Где ты?

«Ла Игера».

Я вздрогнула. Макс Холландер здесь! Приехал! В «Ла Игеру». Но он знал, что я здесь с мамой. Так зачем же?..

Зачем ты приехал?

Ну, я же говорю. Выпить с тобой кофе. Ты обещала.

Похоже, травма не дает мне соображать быстро. Я никак не могла понять, о чем это он?

Ты сейчас в «Ла Игере»?

Да. На террасе с видом на сад. Ты тоже тут?

Да.

Где? Я вижу здесь трех человек на шезлонгах и пожилую женщину, спящую в кресле. Тебя не вижу.

Пожилая женщина – моя мама.

Не узнал ее. На ней шапочка с козырьком от солнца.

Она всегда защищает кожу.

Я буду стоять здесь, как дурак, или ты все-таки придешь ко мне?

Я не могу.

Почему?

Пока я писала ответ, пришло еще одно сообщение от него.

Я сделал глупость, что приехал? Это ужасная ошибка? Вчера мне казалось, что это хорошая идея. Встретиться в месте, где мы так хорошо общались. Прости меня еще раз за мою раздражительность. И за то, что я такой самонадеянный. Иногда идеи не так хороши в исполнении, какими они кажутся. Я идиот. Так, похоже, происходит каждый раз, когда я думаю о тебе.

Я перечитала это сообщение три раза и написала:

Я не могу встретиться с тобой. Я сейчас не могу ходить.

Почему?!!

Я пошла прогуляться по саду. Споткнулась и растянула лодыжку. Ужасно больно.

Где ты?

В сосновом бору.

Я его вижу! Ты там?

Да.

Иду!

* * *

Я сидела на прежнем месте, опершись на ствол сосны и баюкая несчастную ногу. Через пять минут я услышала шаги на тропинке, по которой я шла. Через пару секунд появился Макс Холландер в джинсах и рубашке-поло. На голове у него были очки-авиаторы. Увидев меня, он остановился.

– Джуно! Ты сильно покалечилась?

– Лодыжка очень болит, но я почти уверена, что это просто сильное растяжение.

– Нужен лед, – сказал он.

– Знаю. Но тут его как-то маловато.

– Полно в отеле.

– О, да.

Он улыбнулся.

– Всегда мечтал это сделать.

– Что «это»?

– Спасти деву в беде, конечно. Какой мужчина не видит себя рыцарем в сияющих доспехах?

– Если ты поможешь мне встать, думаю, я смогу дохромать до отеля. А Бриджет даст льда.

Он сделал то, о чем я просила: взял меня за руку и помог подняться на ноги. Но потом, как только я обрела равновесие, он поднял меня на руки.

– Ой! – воскликнула я. – Что ты делаешь?

– Спасаю тебя, разумеется, – сказал он. – Я отнесу тебя в отель. Ты же не думала, что я позволю тебе прыгать на одной ноге и сделать все еще хуже, правда?

– Я вполне могу сама… – начала я, но он прервал меня.

– Ты мне целую лекцию прочитала про мою ногу: «Делай, как я говорю, но не делай, как я делаю» – это, похоже, про тебя?

– Возможно, – заметила я.

– А теперь не двигайся и позволь мне сыграть роль сэра Галахада.

Я обхватила его шею.

Было приятно, что меня спасают.

Еще приятнее было то, что меня спасал Макс.

* * *

Он нес меня всю дорогу до отеля, и когда мы приблизились к зданию, я услышала испуганный возглас матери:

– Джуно! Что с тобой случилось? Ты ушиблась?!

Я подняла голову от плеча Макса и выскользнула из его рук, поморщившись, когда нога коснулась земли.

– Всё нормально, – сказала я. – Просто подвернула ногу.

– Боже, как я испугалась… – На лице матери читался страх.

– Все будет хорошо. Надо просто приложить лед и поднять ногу повыше.

– Садись тут. – Она махнула в сторону кресла с подушками, на котором сидела.

Я послушно запрыгала на одной ноге к креслу.

– Я пойду за льдом, – сообщил Макс.

– Спроси, есть ли у них эластичный бинт, пожалуйста, – попросила я.

Он кивнул и ушел.

– Ты очень бледная, – сказала мама. – Ты уверена, что всё хорошо?

– Сейчас очень болит, – призналась я. – Но всё пройдет.

– Возможно, тебе нужно будет наложить гипс или что-то подобное, – предположила она.

– Нет! – Я покачала головой. – Нам уже скоро улетать. Не переживай.

– Это все моя вина! – причитала мама. – Я так хотела сюда приехать. Если бы я не…

– Ну, что за ерунда, – оборвала ее я. – Я тоже хотела поехать. С тобой вместе. Было отлично.

– Правда?

– Да, – сказала я. – Я рада, что мы поехали. И прости меня, если я иногда была… Иногда, ну… Была несговорчивой, что ли.

– Я рада, что ты была несговорчивой. Это значит, что я проделала хорошую работу.

– Я видела твою закладку.

– Я всегда хотела, чтобы вы были независимыми. Мои дети. Думаю, Гонн ближе всего ко мне по восприятию мира. Но, разумеется, Батлеру тоже пришлось через многое пройти, особенно в юности. Тем не менее, он принял себя таким, какой он есть, и я горжусь этим. И я горжусь, что и ты не пыталась себя переделать. Ты делала то, что хотела.

– Я думала, что нарушаю традиции.

Она рассмеялась.

– Надеюсь, что так и было. Но вернемся к настоящему. Что случилось? Тебе повезло, что этот мужчина пришел тебе на помощь. Он постоялец?

Прежде, чем я успела ответить, вернулся Макс, с пакетом льда и длинным эластичным бинтом, которым я обмотала свою ногу.

– Классно, – сказал он, когда я закончила. – Это впечатляет.

– Проще простого. – Я полюбовалась на свою работу.

– Спасибо, что помогли, – обратилась к Максу мама. – Мы так и не познакомились. Я Тея Райан.

– Знаю, – сказал Макс. – Я поклонник вашего таланта.

– Спасибо. – Мама, похоже, была польщена. – Не ожидала, что меня и здесь узнают.

– Меня предупредили, – признался Макс.

– Кто вы?

– Друг Джуно, – сказал Макс.

– Простите? – Мама посмотрела на него с удивлением. – Друг? Вы местный? Познакомились, когда она приезжала в прошлый раз?

– Не совсем… – замялся Макс.

– Это Макс, – сказала я. – Брат Брэда.

Мама в замешательстве посмотрела на него, а потом на меня.

– Брат твоего возлюбленного?

– Мам!

– Что вы тут делаете? – спросила она Макса.

– Приглашает меня на кофе, – ответила я за него.

– Что? – Мама дошла до крайней степени изумления.

– Джуно сказала, что мне не помешает отдых. А я подумал, что смогу совместить отдых с возможностью выпить вместе с ней кофейку.

– Что ж, интересный поворот событий… – Мама посмотрела на Макса, а потом на меня. – Ни один мужчина не преодолевал несколько тысяч миль ради того, чтобы пригласить меня на кофе.

– Я бы был рад выпить кофе и с вами, – сказал Макс.

– Пф-ф, – фыркнула мама. – Надеюсь, вы не собираетесь все испортить, предложив двойное свидание!

Макс улыбнулся.

– Я определенно настаиваю на отдельной встрече с вами, – сказал он. – Такой фанат, как я, не захочет делиться вашим вниманием.

– Боже мой… – Мама посмотрела на меня. – Он совершенно очарователен, не так ли?

Я как-то не думала раньше, что Макс очарователен. Он просто… Ну… Милый.

– Не думаю, что Джуно считает меня милашкой. – Макс повторил мои мысли. – Если честно, думаю, она считает меня занозой в заднице. И так оно и есть, полагаю, хотя я никогда не хотел, чтобы так получилось. В общем, я хотел выпить кофе вместе с ней и не мог ждать, поэтому приехал. Но, Джуно… – он повернулся ко мне. – Если ты действительно считаешь, что я заноза в заднице, или хочешь, чтобы я исчез из твоей жизни и больше никогда не возвращался – я уйду.

Рядом с нами зашевелилась трава. Две кошки смело шагали к нам. За ними шла третья.

– Банко! – воскликнула я. – Офелия.

Кошки остановились на некотором расстоянии от нас. Офелия оставила своих детей и подошла ко мне. И начала мурлыкать.

– О, Офелия, – растаяла я.

Она потерлась о мою здоровую ногу.

– Ты ведь прошла не один километр! – воскликнула я.

– Эта кошка, – предположила мама, – была на вилле «Наранха»?

Я кивнула.

Офелия взглянула на маму, потом – на меня. А затем она уверенно подошла к Максу, и стала тереться и о него.

– Она меня одобряет, – определил Макс. – Это чего-нибудь да стоит.

– У меня ощущение, что я сейчас я читаю пьесу, но никто не сказал мне, чем она заканчивается, – вздохнула мама. – И я не знаю, когда наступит момент, когда я должна уйти со сцены.

– Конец знает только Джуно, – произнес Макс. – Так оно и должно быть.

– Что ж, ты согласишься на чашечку кофе? – подняла брови мама.

– Мы уже как-то пили кофе, – напомнила я. – И это плохо закончилось.

– Но сценарий всегда можно переписать, – сказала она мне. – Обычное дело.

– Думаешь? – Я посмотрела на Макса, потом – на маму.

– Надеюсь, ты понимаешь, – сказала она, – что между вами такая химия и электричество, что это уже невыносимо? С таким накалом зрители будут ожидать в финале чего-нибудь посущественнее, чем просто беседа за кофе.

– Мам!

– Я, может, и женщина в возрасте, но не глупая. – Она встала. – Моя разумная младшая дочка – главная героиня в драме, которую она пишет сама. А теперь пора бы мне торжественно удалиться. – Она взяла своего «Улисса» и быстро зашагала к отелю.

А мы с Максом остались наедине.

– Так что ж… Кофе. – Он хитро улыбнулся.

– О-о, ну перестань ты уже с этим кофе! Слышать о нем не могу.

– Прости, – сказал он. – За всё.

– Тебе не за что извиняться. Это я должна извиниться, правда. В последнюю нашу встречу я потеряла самообладание, сама не понимаю почему.

– И написала мне, но я был слишком разозлен, чтобы ответить. И это даже смешно, ведь я злился всего минут десять. А потом упрямился. А потом запутался, когда думал о Брэде, о тебе, о той заметке в компьютере, и внезапно почувствовал такую ревность к нему, какой никогда не чувствовал. И ненавидел себя за это.

– Просто буря чувств, – сказала я.

– Но Брэд… – поморщился Макс. – Он всегда будет рядом. Ведь есть малыш Дилан. Да, сейчас мальчик с моими родителями, но он ведь тоже часть моей жизни, и этого не изменить. И это будет создавать определенные сложности, ты не думаешь?

– Все кажется сложным, пока не рассмотришь предмет детально, – сказала я. – Так бывает и с рентгеном и с УЗИ. У нас есть идеи, теории, предположения… А потом мы просто смотрим на картинку и понимаем в чем суть проблемы. И ищем способ исправить травму.

– Вот только иногда нельзя ничего исправить.

– Это так. Но очень часто – можно.

– А мы сможем? – спросил он с надеждой.

– Если мы не сможем, то тогда на что мы годимся? И я и моя мама – сильные духом люди. – Я улыбнулась ему. – Мама сейчас в номере и, я точно знаю, она умирает от желания быть тут, сунуть нос в мои дела, принять участие. Но она сдерживается, а для нее это, действительно, большое достижение. Она хочет, чтобы у нас с тобой завязался грандиозный роман. Я ее знаю.

– А ты сама чего хочешь?

– Я не романтична. Я обручилась с Шоном, потому что отчаянно хотела любви. Я влюбилась в Брэда, потому что он красиво ухаживал. Но с тобой… – Я посмотрела на него, и по телу прошла волна желания, которую я с ним раньше никогда не чувствовала. – С тобой это что-то большее. Что-то… Другое.

– Я хочу, чтобы все у нас было идеально.

– Нет ничего идеального, – отрезала я.

– Возможно, так оно даже лучше.

Офелия, которая лежала перед нами, внезапно вскочила, мяукнула и скрылась в кустах.

– Она с нами согласна, – сказала я. – Знаешь, а она ведь все время присматривала за мной. Когда я была на вилле «Наранха». И вот сейчас, опять. Какое-то время, совсем-совсем недолго, я даже думала, что в нее вселился дух Брэда.

Макс приподнял бровь.

– Но это я просто глупость сморозила. Она всего лишь кошка. Духов не существует. Нет потустороннего мира, есть только настоящая жизнь здесь и сейчас.

– Мы не можем знать наверняка.

– Да, не можем, – согласилась я. – Но в чем я уверена, так это в том, что мы должны сделать наше «здесь и сейчас» таким хорошим, насколько это возможно. Нам нужно наслаждаться каждым моментом.

– И получится ли это у нас? – спросил Макс.

– Я надеюсь.

– Не хочешь обсудить это за кофе?

– Ну, что ты такое говоришь? – возмутилась я. – Я – дочка Теи Райан. Все важные разговоры у меня проходят за шампанским.

Он засмеялся.

Я вспомнила слова Магды Буранайя: «К вам приедет мужчина. Он приедет издалека. Он важен. У него будет для вас послание. Что-то, что вы захотите услышать».

Я не поверила ей. Я до сих пор не верила, несмотря на то, что Макс действительно приехал издалека с известием. Сообщением, которое заставило меня растянуться на лесной тропинке. Но он помог мне подняться и присмотрел за мной. И то, что я была счастлива услышать.

Я увидела, как Офелия мелькает среди деревьев. Она не оглядывалась. И я не буду.

Макс обнял меня за плечи.

– Хорошо? – спросил он.

– Очень хорошо, – сказала я.

Я была готова к будущему.

Каким бы оно ни было.