Текст книги "Укромное место"

– Я знаю, это немного неожиданно, – сказала Шинейд, когда мы завершили нашу дискуссию, – но не хотели бы вы присоединиться к нам?

– Я уже подписалась на регулярное пожертвование, – заверила ее я.

– Я не имела в виду пожертвования, – сказала она. – Я о том, что вы могли бы влиться в нашу команду. Два наших сотрудника увольняются в этом году. Думаю, вы бы нас отлично дополнили.

– Честно? – Я была и очень удивлена, и польщена. – Конечно, я люблю то, что я делаю, но я не знаю, хватит ли мне квалификации или опыта, чтобы быть вам полезной.

– Конечно, хватит. Вы говорили так убедительно только что. Вы отлично подойдете.

– Ну…

– Я не настаиваю, чтобы вы принимали решение прямо сейчас, – сказала Шинейд. – Хотите, я позвоню вам на следующей неделе?

Я кивнула и продиктовала ей свой номер.

– Им повезет, если они смогут заполучить тебя, – сказала мама, когда я рассказала ей о предложении Шинейд.

– Слушать тебя одно удовольствие.

– Я, правда, так считаю. – Повернувшись ко мне, мама взглянула на меня. – Ведь именно ты отправила меня на рентген. И так понятно всё объяснила. Я благодарна тебе.

Я улыбнулась.

– А почему бы нам с тобой не поехать куда-нибудь на выходные вместе? – предложила она. – Проведем время, как мама с дочкой. Ты могла бы взять меня в Бенифлор?

– Кроме пафосного отеля, там негде остановиться, – сказала я. – Мама Пилар продала виллу «Наранха».

– «Пафосный отель» – это звучит великолепно, – улыбнулась мама. – Уточни свое расписание. Узнай, когда ты можешь. Пару недель я буду сниматься в «Кларендонском парке», но потом некоторое время я буду свободна.

«Возможно, возвращаться туда – не самая лучшая идея», – подумала я. – Даже за короткий промежуток времени жизнь людей уже ушла вперед. Но… – напомнила себе я, – у меня ведь тоже жизнь не стоит на месте. А мама так мне помогает! Я отказала ей летом. Будет неблагодарно отказывать ей снова на этот раз».

Глава 34

Пока я размышляла куда поехать с мамой на выходные, Пилар отправилась в Испанию на пару дней, на тридцатый день рождения своего брата. Она запостила в Фейсбуке кучу фотографий с вечеринки, а потом прислала мне по почте снимок виллы «Наранха», которая была всё также прекрасна в лучах вечернего солнца, как и всегда.

«Сделка завершилась во время моего приезда, – написала она. – Мы с мамой приехали проститься с домом. Я, конечно, помню, ты говорила, что красила стены, но даже не подозревала, как отлично получилось. Я испытала такую ностальгию. Думаю, мама тоже. Но Луис будет хорошим хозяином. Он позвал нас пропустить по бокальчику в день подписания договора, это было за день до дня рождения Эдуардо».

Я почувствовала легкую зависть, когда представила, как они наслаждаются напитками в тишине сада, но я знала: вилла «Наранха» – это часть моего прошлого. Дом, который меня излечил, разумеется, но, тем не менее, он остался в прошлом. Я уже была готова сказать маме, что лучше бы поехать нам куда-нибудь в другое место, а не в Бенифлор, когда она позвонила и спросила, в какие числа я свободна, потому что собиралась бронировать билеты.

– Ты уверена, что… – начала я, но она перебила меня.

– Более чем. – Тон у нее был деловой. – Я хотела приехать, когда ты была в Испании, но ты от меня отвязалась, сказав, что слишком жарко. Очевидно, ты считаешь меня какой-то хилой старухой, которая не в состоянии выдержать жару. Но теперь-то октябрь, Джуно, и дни становятся всё короче. Мне нужно немного тепла перед зимой. К тому же, витамин D будет на пользу моим косточками.

– Не подумай, что я не хочу с тобой ехать, – сказала я. – Просто отель дорогой, и, возможно, нам стоит подумать о каком-то другом месте.

– О, да ради бога. За отель буду платить я! – воскликнула мама.

– Но…

– Никаких «но». – Она была настроена очень решительно. – Скажи мне, когда у тебя ближайшие выходные. Я настаиваю.

И вот, несмотря на доводы разума, через две недели я вновь обнаружила себя перед накопителем на посадку в самолет до Аликанте. Но на этот раз уже с мамой под боком.

– Я так люблю Интернет, – сказала она, когда мы ждали посадки. – Мне нравится, что у меня есть возможность достать то, что мне нужно, из любой точки мира, сидя в своем удобном кресле.

– Забавно, я никогда бы не подумала, что ты будешь ладить с техникой, – заметила я.

– То, что я старая, вовсе не значит, что я не могу выучить пару новых трюков.

– Я не про возраст, – сказала я. – Я про тебя. Ты ведь любишь театр больше, чем кино, и бумажные книги больше, чем электронные Киндлс, предпочитаешь звонить людям, а не писать сообщения – я имею в виду всё это.

– В театре более индивидуальный подход, чем в кино, – сказала она. – Ты находишься в одном пространстве с актерами и полностью вовлечен в происходящее. Бумажные книги – это произведения искусства. Они красивы и на вид, и по ощущениям, и пахнут дивно. Что удивительного в том, что они так желанны? А что до телефонных разговоров – разве это не очевидный выбор, если ты хочешь поговорить? Я терпеть не могу, когда люди стучат по своим клавиатурам, как дятлы, в то время, как гораздо проще было бы сделать банальный звонок.

Мы двигались в очереди на посадку и мама крепко сжимала в руке посадочный талон.

– Тея Райан. – Сотрудница посмотрела на ее паспорт, затем на нее. – Очень рады видеть вас на борту. Мне очень понравилась ваша игра в «Кларендонском парке». Эта Имельда самая настоящая стерва, да?

– Прикладываю все усилия, чтобы быть максимально стервозной, – заверила ее мама, и девушка рассмеялась.

– Не ожидала, что меня могут узнать даже тут, – сказала мама, когда мы сели на свои места. – Сейчас ведь в аэропорту работают люди из самых разных стран, про них нельзя с уверенностью сказать, что они смотрят ирландское кино.

– Очевидно, твоя слава шагает впереди тебя.

– Ну, «Кларендонский парк» продали многим европейским телеканалам, – сказала мама с удовлетворением. – Возможно, меня знают даже в Польше и Румынии.

Мама не привыкла к тому, чтобы у нее часто просили автограф. Но в самолете две немолодые женщины остановились рядом с нашими креслами и попросили ее расписаться на их коробочках для обеда.

– Вы делаете образ пожилых женщин очаровательным, – сказала одна из них. – Мы ведь не просто пассивно сидим на месте, пока жизнь проходим мимо, как, похоже, думает про нас молодежь.

– Совершенно верно, – согласилась мама. – Семьдесят – это теперь как шестьдесят. Или даже пятьдесят на самом деле. – Она написала свое имя с красивым росчерком. – Желаю вам отличного отдыха.

– Мы будем отдыхать до Нового года, – сказала одна из женщин по имени Труди. – Мы с мужем купили прекрасную квартиру в Торревьехе, когда он вышел на пенсию. В прошлом году он умер, сигареты его сгубили, бедный мой – ужасная привычка, но он ведь всю жизнь их курил. В общем, я думала продать ее, но потом сказала себе: «А что бы сделала Имельда?». И тогда я поняла, что вы бы никогда не продали место, куда можно возвращаться снова и снова, жить своей жизнью и быть занозой в заднице для всех окружающих, и я решила, что так и сделаю. За исключением разве что того, чтобы стать занозой в заднице, – добавила она. – Но всё остальное – обязательно.

– Сочувствую вашей утрате, – кивнула мама. – Но рада видеть, что вы хорошо справляетесь.

– О, это ведь нужно просто принять, не правда ли? – улыбнулась Труди. – Все там будем.

После этого дамы вернулись на свои места, а острая боль, которую я почувствовала, когда они говорили о смерти, прошла, потому что я искренне радовалась, слушая их разговор с мамой.

– Я раньше никогда не задумывалась о том, что ты можешь быть образцом для подражания для пожилых женщин, – пробормотала я. – Я всегда видела в тебе скорее светскую львицу. Но эти женщины воспринимают тебя как человека, который просто отлично проводит время.

– И они правы, – качнула головой мама. – Горевать бессмысленно, отрицать смерть – бессмысленно, жизнь – она ведь для жизни. Теперь ты это знаешь.

– Да. – Я подняла откидной столик, когда бортпроводница объявила, что мы готовимся к посадке. – Если кто и знает, так это я. Черт, я еду тусить со своей мамой в Испанию. Если это не жизнь, то я не знаю, что тогда это такое.

– Ишь, ты какая. – Но мама улыбнулась.

И я тоже.

Хотя мама настояла на том, что она возьмет на себя билеты и отель, аренду автомобиля она оставила для меня. Очередь была значительно меньше той, в которую я попала в начале лета, и ключи мы получили без задержек. Я не утруждала себя использованием навигатора, поскольку хорошо знала, куда ехать, но, когда я свернула с шоссе и поехала по петляющей дороге к Бенифлору, мама аж ахнула.

– Если бы я знала, что тут такая дорога, я бы волновалась за тебя чуть больше, – сказала она.

Я засмеялась и вписалась в очередной поворот с легкостью опытного водителя.

– Тебе ведь это нравится, да? Ты наслаждаешься тем, что я в ужасе.

– Ну, немного, – призналась я.

– Я тебя недооценивала. Возможно, даже всегда недооценивала.

«А я, возможно, недооценивала ее, – подумала я, когда дорога стала прямой и мы уже были в миле от отеля. – Возможно, люди, вообще, плохо понимают друг друга».

Я остановила машину на площадке под навесом.

– О, Пресвятая Дева! – воскликнула мама, когда вышла из машины. – Как тут красиво!

И это было так. В мягком свете солнечных лучей позднего октября это место стало даже красивее, чем под палящими лучами летнего солнца. Воздух был все таким же чистым и благоухающим, теплый ветерок шумел кустами олеандра.

– Сюда. – Я повела ее в здание. – Когда мы поднялись по ступенькам, я увидела среди розовых и фиолетовых цветов в напольной вазе мордочку маленькой полосатой кошки.

– Какая прелесть! – ахнула я. – Это же один из котят.

– Котят Офелии? – Мама и кошка посмотрели друг на друга с одинаковым любопытством. – Ты знаешь, как я к ним отношусь. Но она – или он – очень мила.

Я приблизилась к кошечке, а она изящно выпрыгнула из вазы и скрылась за живой изгородью.

– Могла бы и поблагодарить, после всего, что я для вас сделала, – сказала я ей вслед.

– Я же говорила, – заметила мама. – Эгоистичные животные. Но элегантные. Эта, хотя бы, не унаследовала попу своей мамы.

Смеясь над этой шуткой, мы зашли в отель. Бриджет Джонсон, мама Розы, сидела на месте администратора гостиницы. Я не была уверена, что сеньора помнит меня, но ее лицо посветлело, и она вышла из-за стойки, чтобы поприветствовать меня.

– Приятно снова видеть тебя здесь, – сказала она. – Я видела твое имя среди в списке брони, но не была уверена, ты ли это. Я думала, если ты приедешь, то остановишься у Наварро. Или, возможно, у Аны Перес.

– Кто эти люди? – спросила мама.

– Наварро – это соседи, которые купили дом, в котором я жила, – напомнила я. – Ана – это мама Пилар, хозяйка дома.

– Да, да, Пилар. Я помню.

– Она недавно приезжала с семьей, – сказала Бриджет. – Был день рождения Эдуардо, и они устроили отличный праздник. Забронировали все места на террасе.

– Она присылала мне фото, – поделилась я. – Кажется, было очень хорошо.

– Это правда, – улыбнулась Бриджет. – Пилар очень долго разговаривала с Луисом Наварро. Тут собралась вся семья Наварро. Пилар и Луис, кажется, были очень увлечены друг другом. – Она многозначительно улыбнулась мне.

Луис и Пилар. Могут ли они стать парой? Она и словом не обмолвилась об этом, хотя, как мне казалось, нам с Клео она описала вечеринку во всех подробностях. Мне приятно было слушать о ней и о людях, с которыми я теперь знакома. Даже возникло ощущение, что я сама там побывала. Я задумалась о Луисе и Пилар. Если они станут парой, то вилла «Наранха» останется у семьи Перес. Но это какое-то средневековое мышление. Люди не женятся из-за таких вещей. И Пилар не очень-то беспокоил вопрос с домом. Тем не менее, я расспрошу ее, когда вернусь в Ирландию. Уже хотя бы потому, что она утаила историю о встрече с Луисом.

– Пеп тоже приходил, – сказала Бриджет. – У него все хорошо.

– Как Роза? – Я не хотела обсуждать Пепа, тем более перед мамой.

– Прекрасно. – Бриджет улыбнулась. – У нее сейчас семестр в колледже.

– Она здесь?

Бриджет покачала головой.

– Они с подружками снимают квартиру в Аликанте. Это куда увлекательнее, чем жить тут.

– Передавайте ей привет от меня.

– Надо было вам сказать ей, что приедете, – вздохнула Бриджет. – Уверена, она бы заехала. Она и сейчас может примчаться, если позвоните.

– О, я не хочу отвлекать ее от занятий. Тем более, мы с мамой приехали просто, чтобы немного отдохнуть и развеяться.

– Джуно рассказывала такие чудесные истории о ваших местах, что я просто обязана была увидеть это собственными глазами, – включилась в разговор мама.

– Что ж, очень надеюсь, что вам у нас понравится, – подала нам ключ Бриджет.

Через пару минут я открывала дверь в нашу комнату.

– Люкс! Мама… – Я повернулась к ней. – Ради бога, не стоило бронировать номер «люкс».

– Я этого не делала, – удивилась она. – Просто попросила номер с видом на море.

Я осмотрелась: комната была разделена на гостиную и спальню, Ванная комната, вся из мрамора, была даже больше, чем фантастическая ванная на вилле «Наранха». В шкафу лежала стопка пушистых полотенец, на полочке обнаружились туалетные принадлежности от «Acqua di Parma» и на крючках висела пара шикарных банных халатов.

– Недурно, – сказала мама, открыв двери на балкон. – Действительно, весьма недурно.

Но пока она стояла на балконе, наслаждаясь закатом, я позвонила Бриджет, чтобы уточнить, нет ли здесь какой-то ошибки.

– Конечно же, нет, – сказала Бриджет. – Как уже говорила, я увидела твое имя в списке на бронь. И подумала: если это ты, то должна увидеть «Ла Игеру» в лучшем виде. А если нет, что ж, это был бы приятный сюрприз для других гостей.

– Это чудесный сюрприз, – сказала я. – Спасибо большое.

– На самом деле, я хотела поблагодарить тебя, – сказала Бриджет. – Ты стала глотком свежего воздуха для Розы этим летом. После встречи и разговоров с тобой, она гораздо больше сосредоточилась на учебе. Она сказала мне, что ты ее вдохновила, и хотела бы когда-нибудь стать похожей на тебя.

– Что? – Я была поражена. – Я не… Во мне нет ничего такого уж вдохновляющего.

– Она сказала, что ты очень хорошо во всем разбираешься. И знаешь, что хочешь. Даже если с тобой случаются неудачи, ты можешь взять себя в руки. Как и все мы, она была впечатлена тем, как ты помогла Хави Руису. По правде говоря, ты для Розы авторитет, и мне это нравится.

Я положила трубку в некотором недоумении. Я не подозревала, что Роза так меня воспринимает. Разве я такая? Однако я была обыкновенным человеком, со всеми свойственными обычным людям слабостями. Возможно, это стоит отпраздновать.

– Шампанского? – Мама вернулась с балкона. – Я думаю, такие шикарные вечера нужно встречать празднично, с шампанским, ты как считаешь?

– Да, кивнула я. – Я согласна, мамочка.

* * *

На террасе стояли обогреватели, хотя воздух всё еще был теплым. Половина столиков были заняты, и молоденький официант подвел нас к свободному, самому отдалённому. Я тут же вспомнила, что это тот самый столик, за которым мы сидели с Максом Холландером. Я невольно поежилась.

– Ты как? – заметила мое движение мама. – Хочешь сесть поближе к обогревателю?

– Нет, всё в порядке. – Я прогнала мысли о той встрече куда подальше.

Официант вернулся с двумя бокалами шампанского и меню.

– Ты голодна?

– Не очень, – призналась я, хотя единственное, что ела после завтрака – это сыр и крекеры в самолете.

– Мне нужно перекусить. – Мама достала очки из сумки и стала внимательно изучать меню.

– «Пара пикар», – сказала я.

– Что?

– Перекусить – «пара пикар»

– Ты брала уроки языка, когда была здесь? – спросила она.

– Нет. Но что-то всё равно прилипло.

– А кто такой Пеп? – Мама закрыла меню и вопросительно взглянула на меня.

– Пеп?

– Да. Та милая женщина в холле сказала, что он был на вечеринке. Она сказала это так, как будто для тебя это что-то значит.

– Он чистил бассейн.

Мама не отводила от меня взгляд.

– И что дальше?

– Да ничего. Его фамилия Наварро, – сказала я. – Он студент. В летнее время подрабатывает тем, что чистит бассейны.

– И что у тебя с ним было?

– Ради бога, мама!

Она хитро улыбнулась.

– Нет, так нет, так и скажи.

Я покачала головой.

– Ты невозможна! Ладно, да. У меня с ним была легкая интрижка, но только и всего, правда.

– Тебе это было необходимо. Я же тебе говорила.

– Знаю. Лучше бы не говорила.

Пару месяцев назад такое прощупывание почвы меня бы разозлило. Но сейчас, несмотря на то, что я скорчила ей рожу, на самом деле меня это не задевало. Она спрашивала про Пепа не для того, чтобы осудить меня или сравнить с кем-либо из нашей семьи. Она спрашивала, потому что ей было интересно, и она обо мне заботилась.

– Я люблю тебя, ты же знаешь, – сказала мама.

– И я тебя люблю, – ответила я.

К нам подошел официант, и мама заказала хамон иберико и разный хлеб, и мы кутили, пока солнце уходило за горы и на безоблачном небе начали появляться звезды.

Закончив с трапезой, мама заявила, что она устала и собирается спать. Я же, хоть и была слегка утомлена, спать не хотела. Пожелав ей приятных снов, я отправилась прогуляться. Написала сообщения Клео и Сирше, отправила сообщение Пилар, добавив в конце: «Луис Наварро??». Потом сообщила папе, что у нас всё хорошо и мама отправилась спать пораньше.

Я положила телефон на стеклянный столик, и тут передо мной возникли две маленькие кошки, которые неторопливо прошли в открытые двери лаундж-зоны. Одну из них я уже видела раньше. Другая определенно была ее или его братом или сестрой. Дети Офелии. Они пристально посмотрели на меня, и я наклонилась к ним, ожидая, что они убегут. Но они подошли ближе ко мне и стали тереться о мои ноги.

– Вы меня помните? – Я почесала каждую по голове. – Я знала вашу мамашу.

Кошки урчали, как тракторы, а затем угнездились под моим креслом. На меня напало то же самое умиротворение, которое я всегда чувствовала на вилле «Наранха». Я закрыла глаза.

Телефон издал звук, и я посмотрела на вспыхнувший экран.

Привет! Я ужасно сожалею о последнем сообщении, которое тебе написал. Мне нет оправдания, это просто невоспитанность и раздражительность. Могу ли я рассчитывать на кофе? Макс.

Вот уж не думала, что получу от него сообщение!

Глава 35

Что же могло заставить Макса написать мне? И с чего бы мне отвечать ему теперь? Да кем он, черт возьми, себя считает?

Под моим стулом что-то зашевелилось: две кошки снова были у моих ног. Обе смотрели на меня немигающим взглядом.

– Что? – спросила я у них.

Оба зверька беззастенчиво таращились на меня.

В комнату вошла Бриджет Джонсон.

– Они мешают тебе? – спросила она. – Я их сейчас шугану, если…

– Нет-нет, – ответила я быстро. – Не мешают. Мне они нравятся.

– Конечно, они ведь уроженцы виллы «Наранха»! – воскликнула она. – Не понимаю, как я могла забыть об этом? Роза притащила их, потому что ты переживала.

Я кивнула.

– Это Бэн и Джерри, – сказала Бриджет. – Так мы их назвали, хотя Джерри – девочка, а Бен – мальчик. Бен – это тот, с белыми носочками. Джерри – полосатая.

Я одобрила простые незамысловатые имена. Долой театральность!

– Гостям они, в принципе, нравятся, – добавила она. – Но я понимаю, что не все любят кошек, даже котят, поэтому я всегда готова отогнать их.

– Я вместе с их мамашей отлично проводила время на вилле. Приятно видеть малышей.

– Похоже, ты им тоже приглянулась, – отметила Бриджет, когда Бен запрыгнул ко мне на колени. – Может, турнуть нахала?

Я покачала головой и стала чесать кота под подбородком. Он сладострастно замурлыкал. Его сестра лежала у моих ног. Бриджет засмеялась.

– Любимица кошек, – вынесла она вердикт. – Могу ли я что-нибудь тебе предложить? Вина? Апельсиновый сок?

– Я бы не отказалась от кофе. Без кофеина, если есть.

– Без проблем.

У Кейши Вашингтон, которая живет в квартире по соседству от нас с Сиршей, есть черно-белая кошка, которая иногда запрыгивает к нам на балкон. Но она не входит в квартиру. И никогда не ласкается, не смотрит на меня тем понимающим взглядом, который, похоже, являлся характерной чертой семьи кошары Офелии.

– Ты снова теряешь связь с реальностью, – пробормотала я себе под нос. – Что-то с тобой в Испании происходит. Разум уходит в свободное плавание. – Эй, Бен, иди погуляй! – И я ласково столкнула котика с колен, чтобы вытащить из сумочки телефон. В ту же минуту он издал сигнал. Сердце на мгновение замерло.

Это была Пилар.

Ха-ха! При встрече Луис Наварро был очень мил. Рассказывал о своем новом доме. Интересно.

Я поинтересовалась:

«Интересно», в каком смысле?

Он интересный мужчина.

И всё?

Да!!! Ну… Вроде бы.

Серьезно?

Не знаю. Он там, я тут. Мы и разговаривали-то всего один раз.

Я отправила ей смеющиеся смайлики. Я всё лучше управлялась с ними.

Пилар и Луис… Было бы великолепно.

Бриджет принесла мне кофе. Котята увязались за ней, когда она она ушла, и я снова осталась в одиночестве. Потом в лаундж-зону пришла компания англичан. Они устроились вокруг низкого столика. Как я поняла, англичане отмечали двадцатипятилетнюю годовщину свадьбы.

Двадцать пять лет! И все эти годы в любви и дружбе? Мама с папой вместе даже дольше, поняла вдруг я. Мы никогда не устраивали празднеств, потому что, несмотря на любовь к всевозможным праздникам, годовщины они предпочитали проводить наедине друг с другом. Но не было никаких сомнений в том, что мама – любовь всей жизни моего папы, а папа – любовь всей жизни мамы. У них крепкие, долгие отношения.

Я допила кофе и поставила чашку на стол. Взглянула на телефон.

Новых сообщений не было. Я перечитала сообщение Макса.

Я ужасно сожалею о последнем сообщении, которое тебе написал. Мне нет оправдания, это просто плохие манеры и раздражительность. Могу ли я рассчитывать на кофе? Макс.

Я глубоко вдохнула и так же медленно выдохнула и написала:

Без проблем. Но сейчас я в Испании, поэтому не могу выполнить свое обещание. Прости.

Ответ пришел незамедлительно.

Навсегда?

Нет. Я с мамой. Небольшой перерыв в работе.

А точнее?

До вечера воскресенья. Тот же рейс, на котором ты улетал. – Я добавила смайлик.

Снова на вилле «Наранха»?

Нет. «Ла Игера».

Там мило.

Да. Даже не думала, что я тут окажусь.

Встретишься с друзьями?

Еще не планировала. Я здесь, просто чтобы отдохнуть с мамой, если честно.

Отлично.

Как там Дилан?

Неплохо. Мак ему очень на пользу.

Приятно слышать. Как нога?

Уже гораздо лучше. Ношу ботинок, как велено. Думаю, боль в ноге была одной из причин моей раздражительности.

Следом была прикреплена фотография. Еще один рентген. На нем я увидела, что перелом срастается.

Выглядит значительно лучше. Выбери удобные кроссовки и старайся не бегать.

Будет сделано, медсестра.

Я не медсестра.

Прости. Я забыл.

Но специалисты посоветовали бы тебе то же самое.

Женщины всегда правы.

Есть и медбраты.

Ты всегда знаешь, как поставить меня на место.

Я посмотрела на последнее послание. Сообщения слишком прямолинейны. Лишены эмоций. Они не передают то, что ты хочешь сказать. Их можно неверно истолковать.

Я написала:

Прости. Я пошутила.

Не извиняйся. Я, похоже, до сих пор не отвык ворчать.

Тебе тоже не помешает небольшой отдых.

Возможно.

Может, мы сможем скоро выпить кофе вместе?

Было бы отлично.

Я была груба в прошлый раз. Накинулась на тебя ни за что.

Ты пережила большой стресс.

Нет. Я вернулась из чудесной поездки в Испанию. Это было грубо.

Ты достигла принятия. Но это не значит, что тебе больше не больно.

Макс был прав. Мне стало лучше, но боль осталась, просто теперь она в глубину. Ничто не может исчезнуть без следа. Пусть сначала я развалилась на кусочки, но предательство и смерть Брэда закалили меня. Я стала сильнее, чем была. Стала менее доверчивой. Возможно, у Макса тоже был неплохой житейский опыт.

Я снова настучала соообщение:

Тебе ведь тоже больно.

Давай признаем, мы оба были не в самом хорошем настроении. В следующий раз будет лучше.

Надеюсь, это случится скоро.

Надеюсь.

Он прислал смайлик.

Я ответила таким же.

А потом отправилась спать.

Но проворочалась без сна часа два.

* * *

На следующее утро мама проснулась раньше меня. Я спала нервно, мне снилась мешанина из событий и людей. Был во сне и Шон и гадалка Магда Бурнайя. Она тасовала колоду карт Таро, а потом подбросила ее в воздух, и карты посыпались на меня дождем. «Влюбленные, – изрекла колдунья. – Влюбленные беззащитны…»

В этот момент я резко раскрыла глаза и поняла, что через щель между занавесками в комнату проник луч солнца – мама раздвинула их, чтобы выйти на улицу. Я встала и накинула халат поверх довольно короткой пижамы прежде, чем присоединиться к ней на балконе. Мама пила чай.

– Ты давно встала?

– Примерно час назад. Сидела на солнышке, читала Джеймса Джойса. – Она кивнула на потрепанный экземпляр «Улисса».

Я никогда не могла прочесть эту книгу. Начинала, но каждый раз сдавалась из-за длинных предложений без запятых, которые казались бессмыслицей, во всяком случае – мне. Последняя моя попытка была десять лет назад, еще до того, как я съехала от родителей. Мама участвовала в чтениях книги на литературном фестивале. Она постоянно репетировала, и я слышала, как она произносила фразы, так что они становились более осмысленными, но стоило мне открыть книгу, как я снова ни черта не понимала. Я утешала себя тем, что книга по цифровой рентгенографии показалась бы ей не меньшей белибердой, и проблема не в том, что мне не хватает интеллекта на чтение «Улисса». Но, по правде говоря, я чувствовала себя неудачницей. Особенно потому, что сестра и брат считали эту книгу шедевром.

– Хочешь позавтракать? – предложила я.

– Да. – Она встала. – Я умираю с голоду. Если бы ты не проснулась сама, я бы стянула тебя с постели.

Я засмеялась и стала собираться.

Мы спустились в ресторан и устроили себе пир, благодаря щедрому шведскому столу «Ла Игеры». После этого мама сказала, что хотела бы поехать город, и мы отправились в Бенифлор.

Я припарковала машину, как обычно, за супермаркетом, и мы оказались на городской площади, где было оживленнее, чем я предполагала. Те же потоки людей, спешащих в административное здание и выходящих из него, старики, сидящие перед баром, зонтики возле «Кафе Флор». Все выглядело спокойно и неизменно, и меня охватило умиротворение. Затем среди людей, сидящих на улице у кафе, я узнала Каталину Руис, сейчас ее беременность была очевидна. Заметив меня, она улыбнулась.

– Ты вернулась, – сказала она, поднявшись с места и обняв меня. – Как мило.

– Совсем ненадолго. Я здесь с мамой.

Я познакомила их, и Каталина рассказала маме, что им очень повезло, что я оказалась здесь в нужное время. Иначе ее сын не выздоровел бы так быстро после вывиха плеча.

– Ты ничего об этом не говорила. – Мама озадаченно посмотрела на меня после того, как мы распрощались с Каталиной. – Честное слово, Джуно, иногда у меня появляется ощущение, что ты живешь в каком-то своем отдельном мире.

– Каталина преувеличила опасность, – сказала я. – Она просто испугалась. Это был вполне обычный вывих, и я всего лишь оказала первую помощь.

Мама молча покачала головой. Мы прогулялись по городу, это заняло всего минут пятнадцать, вместе с обходом местных достопримечательностей, вроде магазина стройматериалов, а потом я предложила поехать в Бенифлор-Коста, чтобы пройтись по пляжу.

– Завтра мы можем поехать в арабские бани, но сейчас так хорошо и солнечно, идеальная погода для пляжа.

– Как пожелаешь, – покорно сказала мама.

В этот раз найти парковочное место рядом с пляжем в Бенифлор-Коста оказалось гораздо проще, а синее море и чудесный светло-коричневый песок вернули маме хорошее настроение. Она настояла на том, чтобы мы подошли к воде и поплескались в воде, и пока море омывало наши лодыжки, я рассказала, что у многих местных жителей есть квартиры у побережья, и иногда они переезжают в них на летние месяцы.

– На побережье прохладнее, – объяснила я. – Даже если разница всего в несколько километров, вдали от берега может быть невыносимо жарко.

– Как далеко отсюда до дома, где ты останавливалась?

– Не очень далеко. Восемь-десять километров, – ответила я. – Но разница ощутима. Думаю, еще и поэтому мама Пилар хотела продать дом. Квартира возле моря на выходные – это определенно более удачная идея.

Она кивнула.

– Но все равно, ты просто обязана показать мне тот дом.

– Его продали, – напомнила я. – Мы не сможем войти.

– Ну, хотя бы проедем мимо. А потом мы вернемся в отель, перекусим, и я проведу остаток утра, наслаждаясь хорошей книгой.

– Ладно.

Мы посидели на набережной, пока наши ноги не обсохли, а потом поехали к вилле «Наранха».

Сердце у меня слегка сжалось, когда за поворотом я увидела белоснежные стены и зеленые металлические ворота. Я остановилась, и мы вышли из машины. В саду кто-то был. Я пригляделась.

– Луис Наварро, – сказала я маме. – Он купил этот дом.

Луис заметил нас и пошел к нам навстречу. Когда он узнал меня, на его лице отразилось удивление.

– Не ожидал увидеть тебя здесь так скоро, – сказал он, залезая в карман. Вытащив электронный ключ, он открыл ворота. – С возвращением.

Я познакомила его с мамой и объяснила, что мы с ней решили отдохнуть на выходные в Испании.

– А-а, «Ла Игера»! Там чудесно, – сказал он.

– Это правда, – ответила мама.

– Там-то не придется делать ремонт. – Он улыбнулся мне. – Я тут тоже кое-что смастерил. Хотите посмотреть?

– Конечно, – бросила мама до того, как я успела что-нибудь сказать.

Было очевидно, что о доме заботятся больше, чем прежде, и не только благодаря тому, что я покрасила стены, покрыла лаком ставни и прибралась в саду. Что-то едва уловимо изменилось в его атмосфере, появилось ощущение, что дом значит что-то для его владельца, он ему важен.

– Ты переехал сюда? – спросила я Луиса.

Он кивнул.

– Приятно, когда есть место, которое принадлежит мне одному. Ну, не совсем мне одному, – уточнил он, когда из-под кустов вышла знакомая кошка. – Приходится делиться.

– Банко! Ой, то есть, Офелия! – Я опустилась на корточки и погладила ее.

– Симпатичная кошечка, – определила мама. – Рада, что она составила тебе здесь компанию. Но, честное слово, Джуно, я никогда не пойму твоей привязанности к кошачьим.

– Мне нравится, что кошки такие непредсказуемые. Они всегда сами управляют своей жизнью.

Она рассмеялась.

– Непредсказуемость! И это я слышу от дочери, которая любит, когда все рационально, объяснимо и предсказуемо. Хотя… Я никогда бы не подумала, что ты отправишься в такую поездку одна.

– Все мы рады, что Джуно гостила у нас, – улыбнулся Луис. – Боюсь, Пепа ты не увидишь, – добавил он, повернувшись ко мне. – Он в Аликанте.

– Я и не думала, что мы увидимся.

Мама многозначительно взглянула на меня, но я ничего не сказала.