Текст книги "Укромное место"

– Я тоже.

– Спасибо за твое гостеприимство.

– Всегда пожалуйста.

– И спасибо, что была такой… замечательной. Ну… Еще раз – спасибо.

– Молодец, что приехал, – ответила я. – Уверена, для тебя это тоже было непросто.

– Да. Но благодаря тебе я многое понял… – Он глубоко вздохнул и протянул мне руку. – До свиданья, Джуно.

– Надеюсь, что с Диланом всё будет хорошо, – сказала я, когда мы пожали друг другу руки. – Малыш скоро выздоровеет. И всё будет чудесно.

– Прощай, – сказал Макс, и взял сумку и ключи от машины.

Я взяла брелок с пультом от ворот и проводила его.

Он убрал вещи в багажник и сел за руль. Завел машину и вбил адрес аэропорта в навигатор.

– Хорошего полета, – помахала я рукой.

– Благодарю. Счастливо оставаться.

В какой-то момент он странно посмотрел на меня, и я подумала, что он хочет что-то сказать. Но он включил мотор.

Я открыла ворота.

И он уехал.

Глава 28

Банко пропадал второй день. Но поскольку стояла невыносимая жара, я подумала, что, возможно, он нашел прохладное место и укрылся там, я не могла винить его за это.

Прогноз погоды сообщал мне, что температура поднялась выше тридцати градусов, или 98 градусов по Фаренгейту, и собиралась оставаться такой же в ближайшие дни. Я не была уверена, что смогу это выдержать. В тени было также душно, как на солнцепеке, и даже утренний заплыв в бассейне был лишь временным облегчением в этом адском котле. Я покрывалась потом еще до того, как успевала вытереться после бассейна.

Я вытащила старый электрический вентилятор на патио и попробовала сидеть на улице, но было всё так же невыносимо. Тогда я вернулась в дом и включила кондиционер в гостиной. Первый раз в жизни жара не давала мне выйти из дома. Кондиционер потихоньку оживал, а я задалась вопросом, как же люди выживали в такую погоду, когда не было кондиционеров? Женщины длинных тяжелых платьях, должно быть, особенно страдали. На мне была самая легкая майка и самые короткие шорты, и всё равно казалось, что я вот-вот расплавлюсь.

Прошло некоторое время перед тем, как в комнате стало ощутимо прохладнее, тогда я почувствовала, что немного приободрилась. Я взяла телефон и застрочила сообщения: Сирше, Клео, а еще маме. Во всех сообщениях я извинялась за свое нытье о жаре, выражала надежду на то, что у них всё хорошо и напоминала, что скоро поеду домой.

С трудом верилось, что мое пребывание здесь подходило к концу. Время пролетело незаметно еще и благодаря моему внезапному увлечению ремонтом и садом. А также благодаря дружбе с Розой Джонсон и отношениям с ее бывшим парнем, Пепом. С субботнего обеда от Пепа не было новостей, но скоро он должен был прийти чистить бассейн. Я улыбнулась, вспомнив, как он касался меня ногой под столом. Я любила его открытость и солнечный нрав. Мне нравилось, как он занимался любовью со мной. Нравилось, как я себя с ним чувствовала.

И всё же я отправлюсь домой и оставлю его в прошлом. Как я и говорила Максу Холландеру, как бы весело нам ни было вместе, Пеп – лишь эпизод в истории моей жизни. Знаю, не каждый поверит мне. Предполагается, что женщины влюбляются в тех, с кем спят. Обычно так и есть.

Телефон завибрировал, я взяла его в руки.

Сообщение было от Макса:

Прости, не смог написать тебе раньше. Пишу, чтобы снова поблагодарить тебя за встречу и за гостеприимство тоже. Я понимаю, что для тебя это было непросто, и прошу прощения, если сначала показался немного высокомерным. Думаю, мне тоже было сложно принять всё это. Я любил брата и хотел, чтобы он был идеальным, а он таким не был. Мне жаль, что он ранил твои чувства. Надеюсь, в будущем у тебя все наладиться. Еще раз спасибо. М.

И добавил:

P. S. Передавай мой пламенный привет Банко.

Макс уже поблагодарил меня и извинился перед отъездом из Испании. Ему необязательно было делать это второй раз. Но, похоже, он был человеком, которому важно было сделать всё правильно. Когда мы расставались, возникла неестественность и неловкость, по сравнению с легким, почти фамильярным общением, которое сложилось у нас ранее. Возможно, несмотря на все, что я сказала, он хотел удостовериться, что я не собираюсь вносить смуту в жизнь Макинтайров – Холландеров. Или же, подумала я, перечитав последние слова, возможно, он просто вежлив.

Не знала, что ты любитель котов, – написала я, вспоминая, как он почесал Банко за ушком, и как кот, испытывая явное расположение к нему, позволил это сделать. – Не видела его последние несколько дней. Думаю, он мог вернуться к своему настоящему хозяину. Однако кто-то (или что-то) продолжает есть его еду. Надеюсь, с ним всё хорошо.

Ответ от Макса пришел незамедлительно:

Мне приятно думать, что кто-то приглядывает за тобой в этом доме с привидениями. Даже если это всего лишь кот-охранник.

Я ответила:

«Всего лишь кот-охранник»? Вот не скажи! Ему нравится думать, что это он здесь всем заправляет.

Я прикрепила фотографию кота, сделанную на прошлой неделе, где он в полной безмятежности растянулся под столом, прикрыв глаза лапками.

Макс прислал целую строку смеющихся смайликов.

Я не очень хорошо использую смайлики. Не понимаю, что значат большинство из них. Поэтому в ответ я отправила просто улыбку.

Положив телефон на стол, я вышла на улицу. Воздух был, как в печи. Я вернулась к кондиционеру и опять взялась за телефон. Больше сообщений не было. Макс, очевидно, счел нашу беседу завершенной. Я взяла айпад и открыла книгу. Однако я заснула раньше, чем добралась до конца главы.

* * *

Неудивительно, но я не получила никакого сочувствия ни от Сирши, ни от Клео по поводу жары: обе они сообщили мне, что в Дублине облачно и холодно, так что мне очень повезло, что я жарюсь на солнышке. Меня вдруг настигло озарение, что все мы концентрируемся больше на нашем раздражении и неудачах, нежели на том хорошем, что происходит. Возможно, в глубине души мы все нытики, потому что предпочитаем думать, что у других людей жизнь лучше.

Я долгое время думала так. Не только, когда я узнала о трагедии, обрушившейся на Брэда и Александру, не только, когда узнала, как подло он меня обманул, но уже в детстве, когда поверила, что я – ошибка, нежеланный ребенок, не то, что мои брат и сестра. И когда я думала, что отсутствие креативности не позволяет мне быть достойной материнской любви. Но я заблуждалась. Макс Холландер показал мне, что я тоже не была лишена творческой жилки, пусть не была ни актрисой, ни музыкантом, ни поэтессой. И моя мама искренне беспокоилась за меня. Я слышала это в ее голосе, когда она звонила, и осознала, что ее попытки подтолкнуть меня к каким-то эзотерическим практикам не были способом убежать от проблемы. Для нее это был реальный способ помочь. И то, что этот способ мне не подходит – это не самое важное. Да, я не сбалансировала свои чакры и не нашла третий глаз, но это ведь не значит, что брать тайм-аут, чтобы обдумать свою жизнь – это бесполезная идея.

Главное, что я решила для себя: с этого момента я стану человеком, который старается воспринимать жизнь с большей благодарностью.

* * *

Пеп приехал чистить бассейн и тут же стал ворчать на погоду. Я согласилась, что сейчас жарко и некомфортно, но не стала жаловаться. Но когда он обнял меня и начал целовать, я вывернулась из его рук.

– Тебе слишком жарко? – спросил он.

Для секса действительно было слишком жарко, но не это было главной причиной. Я знала, что этот момент придет, и не планировала его на сегодня, но вдруг осознала, что сейчас как раз подходящее время.

– Прости, – сказала я. – Ты – это лучшее, что случилось со мной с тех пор, как я приехала, но я так больше не могу.

– Что случилось? – Он уставился на меня.

– Я с удовольствием проводила время с тобой, мне нравилось заниматься любовью. Но мы не пара, Пеп. И никогда ею не станем.

– Ты бросаешь меня? – На его лице отразилось удивление.

– Да, – сказала я.

– Это из-за твоего ирландского любовника?

– У меня нет ирландского любовника.

– А мужчина в розовой рубашке? Он разве не твой любовник?

– Конечно же, нет, – отрезала я. – Что за глупость, Пеп? Он мой друг.

– Я говорила не «друг», – напомнил Пеп. – Ты говорила «знакомый».

Я вздохнула.

– Друг, знакомый – это почти одно и то же.

– Кажется, ты пытаешься запутать меня, – пожаловался он. – Ранее ты сказала, что это разное. А я не думаю, что он смотрит на тебя, как на друга.

– Это совершенно не важно, как там он смотрит на меня.

– Нет? – Пеп фыркнул. – Он хочет видеть тебя в своей постели. Это вполне очевидно.

– Пеп…

– Но почему бы ему и не хотеть? – поднял брови Пеп. – Ты хороша в постели. Ты одна из лучших.

Почему-то мне польстили его слова, и я невольно улыбнулась.

– Ты смеешься надо мной, – сказал он с обидой.

– Вовсе нет, – заверила я. – Мне просто приятно, что тебе было хорошо со мной.

– Конечно же, мне было хорошо, – сказал он. – И я хотел бы оказаться с тобой в постели снова. Нам не нужно расставаться, Джуно. Ты будешь здесь еще пару недель, нет? Давай будем вместе до тех пор.

– Нам было великолепно вместе. Я наслаждалась каждой минутой. Но всё изменилось.

– Что «всё»?

– Я даже не знаю, как сказать… – призналась я. – Просто чувствую себя по-другому, вот и всё.

– Если этот ирландец не твой любовник, то кто? – настаивал Пеп.

– Да никто, – разозлилась я. – Мне просто нужно время побыть одной.

– Но это же пустая трата времени! – воскликнул он. – Ты слишком… Слишком сексуальная, чтобы оставаться одной.

На этот раз я даже рассмеялась. Он был очень огорчен за меня.

– У наших отношений нет будущего… – начала я.

– Я знаю, – перебил он меня. – Я просто хочу сказать, что пока ты здесь, мы можем делать то, что делает нас обоих счастливыми.

– Ты не станешь переживать, когда я вернусь в Ирландию?

– Я буду скучать, – нахмурился Пеп. – Какое-то время мое сердце будет разбито. Возможно, даже дольше, чем я думаю, потому что я влюбился в тебя, Джуно Райан. Но потом я вернусь в колледж, и там, наверное…

– И там будет полно других девчонок, – закончила я.

– Ни одна из них не сравнится с тобой.

– Но, возможно, с кем-то у тебя будут долгие отношения.

– Говорю же: я слишком молод для отношений! Не понимаю, почему все считают, что отношения должны быть вечными. Почему нельзя просто наслаждаться моментом? Мы всё время хотим чего-то большего. Но чтобы наслаждаться настоящим, не обязательно думать о будущем.

Его английский определенно улучшился, если он может вести со мной беседу на философские темы.

Так я ему и сказала, и он заулыбался.

– Ну что, тогда в постель?

– Для меня всё изменилось, – отказалась я. – Не знаю, почему. Прости.

– Ну, хотя бы разок?

Он мне всё еще нравился. В конце концов, он ведь «греческий бог». Но даже, если моя позиция относительно наших отношений изменилась, я в праве изменить свое решение, правда? Однако я не буду этого делать.

– Конец – значит конец, – сказала я. – Прости, Пеп.

– Ты сильная женщина, Джуно, – похвалил он.

Я невольно улыбнулась. Макс тоже назвал меня сильной. Возможно, несмотря ни на что, я такой и была.

– Я пойду, – сказал он.

– Увидимся.

– Hasta luego.

Он всё-таки поцеловал меня в щеку перед уходом.

Глава 29

Через день дьявольская жара спала, и стало значительно легче. Я надеялась, что теперь Банко вернется домой. Я скучала по нему и, по правде говоря, беспокоилась. Я оставляла окно на кухне открытым, но проверяя каждое утро коробку, его там не находила. Без кота дом казался опустевшим, и порой давнишнее ощущение, что за мной кто-то следит, возвращалось. Я знала, что виной тому – полное одиночество. На пустынной вилле кот был хорошим компаньоном.

Мне не хотелось думать, что с ним могло что-то случиться. Я не могла не думать о плохом. А вдруг его переехал автомобиль? Или разорвала собака? Я не знала, водятся ли в этих краях лисы, но предположила, что могут и водиться. Беспокойство за Банко меня не покидало.

Ветер рассыпал сухие цветы бугенвиллеи и гибискуса по террасе, и я решила немного прибраться. Я была так поглощена этим занятием, что не сразу сообразила, что звонит стационарный телефон. Он никогда не звонил раньше, поэтому поначалу звук никак не доходил до моего сознания. Звонок телефона был старомодный, как в доме моих родителей.

Я бросила возню с сухими лепестками и побежала в дом, надеясь, что звонивший не успеет положить трубку до того, как я отвечу.

– Вилла «Наранха», – выдохнула я, тяжело дыша, в трубку.

– Джуно? Здравствуй, дорогая.

– Кто это? – Голос я узнала, но никак не могла сообразить.

– Это я, Ана Перес.

– О, Ана! Добрый день. Как ты?

– Я хорошо, спасибо, – сказала она. – Как ты перенесла жару?

– Было довольно душно, – призналась я. – Но теперь всё великолепно.

– Прямо уж так великолепно?

– Ну – хорошо, – исправилась я. – Прекрасно.

– Рада слышать. Я позвонила, потому что собираюсь приехать. Со мной будут люди, которые хотели бы купить дом. Ты не будешь против?

– Конечно, нет, – сказал я. – Это отличные новости, Аня.

Сердце у меня сжалось, когда я подумала о том, что вилла «Наранха» может оказаться в руках незнакомцев. Я тоже была незнакомкой, знаю. Но чувствовала, что частичка меня навсегда останется здесь.

– Да, новости хорошие, – согласилась она. – Впервые за долгое время кто-то захотел посмотреть дом.

– Хочешь, чтобы я на время исчезла? – спросила я.

Она задумалась на секунду, но потом сказала, что лучше будет, чтобы я осталась. Со мной дом больше похож на жилой – так она сказала. Я не была так уверена. Сомневаюсь, что в Дублине потенциальные покупатели захотели бы встречаться с продавцами, но, вероятно, здесь все иначе.

– Я приеду к семи вечера, – предупредила Ана.

– Я прослежу, чтобы всё было чисто, – пообещала я. – Я как раз сейчас занимаюсь садом.

– Ты вовсе не обязана ничего делать, – возразила Ана. – Уверена, захотели посмотреть дом именно благодаря твоим усилиям. Понравились фотографии, которые ты мне пересылала, я выставила их в Интернете.

– Я в любом случае приберусь, – пообещала я. – До встречи!

– Hasta luego, – сказала она и повесила трубку.

Особенно много убираться не было необходимости, но я протерла пыль в комнатах, помыла полы, взбила подушки. Проверила, чтобы все мои вещи были убраны, а затем сорвала немного апельсинов с дерева и положила их в вазы в столовой и гостиной. Когда я закончила, дом стал похож на декорации из фильма «Место под солнцем». Только вот картина в гостиной портила картину. Я вбила новый гвоздь, когда красила стены и теперь рама висела криво. Я поправила, а верёвочка лопнула. Возможно, она высохла от жары, подумала я, поймав картину в полете.

Я вспомнила, что видела большой моток бечевки или шпагата в сарае, где семья Перес хранила инструменты и уличную мебель. Оставив картину на диване, я отправилась на поиски.

Минуту или около того глаза привыкали к темноте сарая после яркого солнца на улице. Я закрыла глаза, и вдруг в очередной раз меня посетило ощущение, что за мной следят. Я открыла глаза и радостно вскрикнула:

– Банко!

И тут я вскрикнула еще, но на этот раз от удивления.

– Почему я ничего не заподозрила? Я должна была догадаться, что ты беременная, а не просто толстая! Должна была заметить, что ты – кошка. Вот почему ты трескала за семерых!

Я наклонилась к ветоши, из которой было скручено уютное гнездо. Около кошки копошились, попискивая, крошечные новорожденные котятки. Глазки у них были закрыты, а ушки плотно прижаты к голове.

Кошка подняла на меня предостерегающий взгляд.

Я выпрямилась.

– Ну что ты, не бойся! Я не трону твоих малышей! Я сейчас уйду, вот только найду бечёвку… – Я огляделась по сторонам. – А-а, вот и она!

Банко не отрывала от меня тревожных глаз.

Я вышла из сарая и прямиком направилась на кухню. Надо же накормить кормящую мать! Я насыпала кошачью миску доверха и отнесла котишке.

– Приятного аппетита. Загляну к тебе попозже, – сказала я и оставила кошачью маму в покое.

* * *

Ана приехала ровно в семь вместе с потенциальными покупателями. К этому времени я уже повесила картину и наполнила миску Банко-Офелии дважды. Мне пришлось переименовать мурлыку, было бы слишком странно оставить прежнее имя. Я это сделала для себя, конечно же. Как и все кошки, она не собиралась откликаться ни на одно из имен.

– Это сеньор и сеньора Карреньо, – сказала Ана, когда я вышла поприветствовать гостей.

– Mucho gusto.

Пеп научил меня этому выражению. Гости улыбнулись мне и тут же выдали целую пулеметную очередь из испанских слов. Я беспомощно взглянула на Ану.

– Они рады знакомству, – пояснила она.

На мой взгляд, обоим Карреньо было где-то ближе к шестидесяти. Мужчина был высокого роста и аристократического вида, а низенькая сеньора казалась уютной и домашней. Покупатели с восторгом прошлись по саду, и Ана предложила им пройти в дом. Я осталась сидеть на террасе, а Ана повела их на экскурсию и вернулась через двадцать минут.

– Покупатели осматривают комнаты самостоятельно, – сказала она. – Но, похоже, они заинтересованы.

– Отличные новости! – Я улыбнулась. – А кто они?

– Господа из Валенсии, – ответила она. – Муж решил пораньше уйти на пенсию. Он работает в муниципальном совете, она тоже. Они выиграли небольшую сумму в лотерею, – добавила она. – И всегда хотели жить в деревне.

– А из Бенифлора никто не изъявлял желания приобрести виллу?

– Никто из Бенифлора не купит виллу «Наранха», – сообщила Ана. – Это печально, но такова жизнь.

Карреньо вышли через десять минут и отправились бродить по саду.

– Они знают, как ухаживать за апельсиновыми деревьями? – спросила я.

– Сомневаюсь, – вздохнула Ана. – Но сейчас их собирает Пако Рамос, фермер, и, уверена, они смогут договориться.

Я кивнула, а затем пулей вылетела из своего кресла, когда они направились к сараю.

– Туда нельзя! – Я схватила сеньора Карреньо за руку. – Там мать и ее дети.

Он посмотрел на меня с искренним удивлением.

– Джуно! – воскликнула Ана. – О чем ты, ради бога?

– Там кошка с новорожденными котятами.

– Это всего лишь кошка, – сказала Ана. – Она не будет возражать, если мы заглянем в сарай.

– Будет, – запротестовала я. – Котята совсем маленькие. Она их защищает. Нельзя пускать в сарай посторонних. Просто нельзя.

Ана пожала плечами и что-то стала объяснять Карреньо. У меня было ощущение, что испанцы смотрят на меня и думают, что я сумасшедшая англичанка, которая заботится о животных больше, чем о людях, но в итоге сеньор Карреньо кивнул и они ушли от сарая.

– Простите, – сказала я им вслед. – Но они еще совсем малютки.

– Ничего, – весело отозвалась Ана. – Видели они помещение или нет, не думаю, что сарай сильно повлияет на их решение.

Она снова пригласила Карреньо в дом и предложила им воды. Они стояли на террасе и разговаривали, а я гуляла под тенью жакаранды. Интересно, рассказала ли Ана им историю этого дома? Думаю, нет. Это может их оттолкнуть. Но если они не будут знать, то история ее дедушки может быть забыта навсегда. И это будет как-то неправильно.

Гости допили воду, и Ана помахала мне.

– Они уже уезжают, – сказала она. – Им очень понравился дом. Они отметили какой он светлый и уютный. Если они его купят, это будет практически полностью твоя заслуга. Я очень благодарна.

– Надеюсь, я не сорвала сделку тем, что запретила заходить в сарай?

– Я не знаю, что значит слово «сорвала», – сказала Ана. – Но это не проблема.

– Расскажи, если они согласятся. Они ведь не собираются въехать раньше, чем я уеду, правда?

– Нет. На оформление уйдет несколько недель. Не переживай.

Она поцеловала меня на прощанье.

Я была рада за нее. Но глядя им вслед, я чувствовала тяжесть на сердце.

* * *

На следующий день Пеп снова пришел чистить бассейн. Он неторопливо неторопливо прошелся по саду и выглядел как молодой бог. Я вышла из дома, поздоровалась, спросила, почему он так рано решил почистить бассейн.

– В жару приходится чаще убираться, – ответил он, разматывая шланг. – В прошлый раз состояние не было идеальным. Я захватил хлорные таблетки для бассейна.

– Спасибо.

– Как у тебя дела? – спросил он.

– Да нормально.

– Скучаешь по мне?

Я засмеялась.

– Ни капельки.

– А жаль, – вздохнул он.

– Я была занята. – Проводила генеральную уборку. Ана приводила вчера покупателей из Валенсии, которые хотели посмотреть виллу.

– Только посмотреть?

– Да. И возможно купить дом.

– Интересно…

– Кажется, дом им понравился, – сказала я.

– Она продает дом людям из Валенсии?

– Да. А что тут такого? Никто из Бенифлора не хочет его покупать, – отметила я. – И думаю, Карреньо не будут сильно торговаться. У них есть деньги на дом.

– Madre mia! – Пеп был расстроен. – Даже не представляю, как переживет это известие моя мама.

– Ну, это ведь не ей решать, – сказала я. – Если честно, мне тоже немного грустно. Но ведь Ана давно собиралась продать дом и купить квартиру на побережье.

– Тем не менее… – Пеп бросил большую хлорную таблетку в бассейн на самое глубокое место. – Грустно, когда продают семейное гнездо.

– Понимаю.

Он взглянул на меня.

– Это твоя вина, – сказал он. – До твоих реформас интересующихся домом не было.

– И это печально. Это значит, что все судят только по внешнему виду и не могут оценить дом таким, какой он есть.

– Ты права. – Пеп задумчиво посмотрел на меня. – Очень права, Джуно. Жители Бенифлора часто не видят того, что у них перед глазами. Нам нужна экстранхера, чтобы увидеть.

– Думаю, ты немного преувеличиваешь. Но я рада, что помогла Ане. В конце концов, она ничего с меня не взяла за аренду, а жизнь здесь была отличным опытом.

– Для меня тоже. – Он подмигнул, а я покатилась со смеху. – Ты на все сто процентов уверена, что не хочешь переспать со мной еще раз?

Я отрицательно мотнула головой – Пеп уже в прошлом. Я знала, что это так.

– Ладно. – Он вздохнул. – Мне грустно. Но, ладно.

– Уверена, девушки Бенифлора будут рады, что ты снова в игре.

– Что, прости?

– Снова свободен, – уточнила я.

Он усмехнулся.

– Девушки Аликанте, – поправил он меня. – Подожду заводить новую девушку до тех пор, пока не вернусь в колледж.

– Ах ты, высокомерный негодяй, – засмеялась я.

Он нахмурился, и мне пришлось объяснить, что я пошутила.

– Но ты говорила мне, что я хорош в постели, – сказал он. – Если я хорош для женщины, а она – для меня, то так ведь всем будет хорошо, нет?

У меня не было ответа на этот вопрос.

Я рассказала ему про кошку с котятами.

– Ты хочешь, чтобы я помог тебе избавился от них? – спросил он.

– Пеп! Нет! Конечно же, нет, – ужаснулась я. Вообще-то, я хотела бы пристроить их в хорошие руки.

– Здесь немногие держат кошек дома. У нас кошки живут на улице.

– Это плохо. Я просто не хочу, чтобы они были бродячими. Думаю, что Офелию надо стерилизовать. Бог знает сколько котят у нее уже было, и что с ними случилось.

Он пожал плечами.

– Это не твоя проблема, – сказал он.

Однако у меня было ощущение, что эта проблема была моей, как и многое на вилле «Наранха».