Текст книги "Невинный соблазн"

Глава 24

Мередит, выйдя из кареты, встала лицом к знакомому до боли фасаду Оук-Рана. День клонился к вечеру. Солнце, пробиваясь сквозь облака, озаряло лучами стены дома, словно приветствовало ее. Мередит перевела взгляд на Ника. Она была рада тому, что вернулась домой, что вместо Лондона он поехал с ней в Оук-Ран.

Входная дверь распахнулась. В проеме появилось широкое, улыбающееся лицо Мари. До сих пор Мередит даже не подозревала, как же она скучает по экономке. Ей казалось, что со времени расставания прошла целая вечность, что за время ее отсутствия Оук-Ран словно усох. Подхватив подол платья, графиня бросилась в широко раскрытые объятия Мари. Освободившись от ее рук, Мередит услышала, как Ник говорит кучеру:

– Только багаж леди. Мой оставь здесь. Распорядись, чтобы запрягли свежих лошадей.

Радость увяла. Женщина повернулась к мужу.

– Ты не останешься?

– Поеду дальше, когда запрягут свежих лошадей.

В глубине глаз графини сгустились сумерки.

– Уже поздно. Разве ты не хочешь остаться хотя бы на ночь?

Ник ничего не ответил. Впрочем, в этом не было особой необходимости. Обо всем сказало решительное выражение его лица.

– Когда ты вернешься? – Она ненавидела себя за этот вопрос, но не смогла сохранять видимость равнодушия по поводу его отъезда.

Мужчина пожал плечами, не глядя ей в глаза.

– Не знаю.

Хотя вслух это не было произнесено, Мередит поняла скрытый смысл: «Я не вернусь».

Тело ее онемело. Женщина стояла на ступеньках крыльца, наблюдая за тем, как конюхи меняют лошадей. Молчаливый Ник стоял рядом. Когда все было готово, чтобы продолжить путь, он повернул голову к Мередит. Она понимала – в ее взгляде сверкает вызов. Она хотела, чтобы муж признал правду, прямо сказал, что бросает ее и навсегда уезжает отсюда. Ник сделал шаг в ее сторону, как будто желая поцеловать на прощание.

Мередит отшатнулась. Бегство мужа слишком сильно задело ее за живое, потому она и не желала этой близости.

Его губы сложились в тонкую линию на хмуром лице.

– Ты должен ехать, – произнесла женщина звенящим от гнева голосом. – Уверена, в Лондоне тебя ждет много важных дел. А здесь ничто не удерживает.

Бросив на жену последний колючий взгляд, Ник запрыгнул в карету и на секунду помедлил, прикрывая за собой дверцу.

– Береги себя. – Таковы были его прощальные слова.

Мередит глядела вслед удаляющемуся экипажу, пока он не скрылся вдалеке. Женщина вытирала слезы на щеках и презирала себя за это. С какой стати она плачет? Она получила все то, чего желала: стабильное, обеспеченное будущее для своей семьи. Она же не искала любви.

Почему же теперь она жаждет ее?

– Если все время убегать, ничего не достигнешь.

Мередит, оторвавшись от шитья, воззрилась на тетушку. Она сразу же поняла, о чем идет речь.

– Это он сбежал, а не я, – ответила племянница.

– Да неужто? – поджав губы, лукаво спросила тетушка Элеонора. – Разве ты призналась ему в любви?

С каких пор ее тетушка стала поборницей честности?

– А с какой стати мне признаваться? – резковато произнесла Мередит. – К тому же я его не люблю.

По крайней мере, она не совершила этой непростительной глупости, не открылась перед ним. Уже того, что вышла за него замуж, – более чем достаточно.

– Ты точно в него влюблена, – сказала тетушка Элеонора. – Одни люди бегут в прямом смысле слова. Это совершил Ник. Твой же побег произошел на эмоциональном уровне. Ты и прежде так делала, делала и делаешь.

– Ерунда, – фыркнула Мередит, разглядывая рядок малюсеньких розочек, которые она вышивала.

Дрожащие руки неважно справлялись со стежками. Не впервой ей захотелось, чтобы тетушка оставалась в Лондоне, а не приезжала в имение, как только узнала, что племянница живет сейчас в Оук-Ране, вернее, когда услышала, что она одна… Без мужа… Снова… Ее жизнь и так не сахар, а тут еще тетя со своими проницательными, иногда колкими замечаниями.

Тетушка Элеонора не унималась:

– Что в таком случае мы делаем здесь, пока он в Лондоне?

Впервые за много дней графиня улыбнулась.

– Мы? – не сдержала она ехидства.

После отъезда Ника у нее не было особых поводов улыбаться. Оук-Ран, который она прежде представляла в качестве своего пристанища, тихой гавани, единственного места, где земля не убегает у нее из-под ног, теперь не мог заполнить зияющую пустоту в ее сердце. Ник уехал, и ничто не могло и не сможет восполнить это.

Улыбка на лице Мередит увяла, когда тетушка произнесла:

– Похоже, ты позволила и второму мужу бросить тебя чахнуть в селе. Подумать не могла, что этот брак окажется таким же, как первый. – Пожилая женщина покачала головой и неодобрительно щелкнула языком.

Мередит чувствовала, что кровь отхлынула от ее лица.

Заметив, как побледнела племянница, тетя принялась извиняться:

– Дорогая! Прости меня! Это было весьма жестоко с моей стороны.

– Нет, ты права, – промямлила Мередит, стараясь подавить трепет сердца и слегка качая головой из стороны в сторону.

Лицо тетушки сморщилось в сочувственной гримасе:

– Я…

Мередит рассекла рукой воздух, тем самым заставляя старушку умолкнуть. Рот тетушки Элеоноры закрылся. Зубы слегка щелкнули. Отложив шитье в сторону, Мередит поднялась со своего места и, сохраняя полное молчание, задумчиво уставилась на стеклянную дверь. Причина, по которой Эдмунд бросил ее, уже не являлась загадкой. Она даже испытывала нечто вроде жалости по отношению к умершему мужу. Бремя тайного существования, скрытого от всех окружающих, не могло сделать его счастливым человеком.

Но Ник…

Никто не заставлял его жениться на ней. У мужа – обычные мужские потребности. Он интересуется прекрасным полом, очень даже сильно интересуется. Ему, как казалось Мередит, было весьма приятно заниматься с ней любовью. В чем тогда проблема? Почему он не здесь? Почему он не с ней?

Гордость Мередит не позволяла ей кинуться вдогонку за ним, вымаливать у него любовь. В конце концов, это он ее бросил. Если все, что он к ней испытывает, – похоть, гордость требовала от нее остаться в Оук-Ране и ожидать, когда Ник сам приедет к ней. Она задумчиво поглаживала кончиками пальцев свои губы, пока глаза ее смотрели сквозь стекло. В голове выкристаллизовывалась твердая уверенность.

Он не вернется.

В этом Мередит была убеждена в не меньшей степени, чем в том, что солнце взойдет на небе завтра утром.

Если, конечно, кто-нибудь не сделает так, чтобы он приехал сюда. Этим кем-то должна стать она.

Если она будет сидеть сложа руки, то так и останется соломенной вдовой. Только на сей раз ее душевные муки будут намного сильнее, намного мучительнее, ибо теперь она сама влюблена.

– Придумала! – просияв, воскликнула тетя Элеонора. – Ты можешь опять сказаться беременной, только в этот раз…

– Нет, – перебила ее Мередит, невольно приложив руку к животу. – Исключено. Я не собираюсь врать Нику.

Пока говорить об этом было рановато, но предложение тети вполне могло оказаться истинной правдой. Саму женщину подобный поворот событий радовал, но использовать ребенка ради того, чтобы удержать возле себя Ника, она не собиралась.

– А ты что предлагаешь? – осведомилась тетя Элеонора, пристально всматриваясь в ее лицо.

Вопрос тетки пролетел мимо ушей Мередит. Она как раз обдумывала, что именно в состоянии вернуть Ника в Оук-Ран. Если она вновь сможет заглянуть мужу в глаза, то Ник, чего доброго, поймет, что у них общее, что их соединяет, чем они смогут стать, если превратятся в одно целое… Что могло бы заставить такого гордого человека бросить все и…

Чувствуя прилив вдохновения, Мередит перестала поглаживать пальцами губы и промолвила одно-единственное слово:

– Гордость.

Ник был горд, временами заносчив.

– Мередит! – окликнула ее тетушка, когда племянница устремилась прочь из комнаты. – Куда ты?

– Нанести визит.

– Кому?

Недоумение тетушки было вполне простительным. За прошедшие две недели Мередит носа не показывала из дому, предпочитая предаваться хандре в четырех стенах, где свидетелями ее уныния могла стать лишь прислуга. Упиваясь своей меланхолией, графиня отказывалась принимать непрошеных посетителей. Но больше такому не бывать! Она не собирается и дальше прятаться ото всех. Она не будет себя жалеть. Пора взять свою судьбу в собственные руки.

Мередит задержалась в дверном проеме. Озорная улыбка осветила ее чело.

– Я намерена нанести визит сэру Хайраму. – Бросив лишь мимолетный взгляд на испуганное лицо тетушки, графиня, развернувшись, стремительно вышла из комнаты.

В последнюю неделю сэр Хайрам вел себя как стервятник, учуявший запах первой крови. В данном случае это были первые слухи о жене, недавно брошенной своим мужем. Он наносил ей визиты почти каждый день. Мередит отделывалась извинениями, которые передавала через прислугу. Ей совсем не хотелось принимать от него излишне пылкие знаки внимания. Он наверняка слышал, что после продолжительного отсутствия она вернулась одна, и теперь спешил возобновить свои прежние поползновения. О случившемся шушукались все в округе. Этим отчасти можно было объяснить необычный наплыв визитеров. Всем хотелось узнать, куда подевался молодой муж новобрачной.

На сей раз Мередит решила поощрять ухаживания сэра Хайрама и постараться, чтобы Ник обо всем узнал.

Ник соскочил с коня. Соломон остался на дорожке, ведущей к дому. Поводья касались земли. Все равно конь далеко не уйдет. Жеребца приучили оставаться там, где хозяин оставил его. Соломон еще ни разу от него не сбегал… в отличие от женщины, которую он взял себе в жены. В любом случае, на то, что задумал Ник, много времени все равно не уйдет.

Перескакивая через ступеньки, граф, не взглянув на дверной молоток, со всей мочи забарабанил кулаком в дверь. Шелест бумаги в его кармане напомнил о письме Порции и еще сильнее разжег в нем злость. Когда он прикрывал глаза, перед его мысленным взором возникали строчки, написанные изящным, витиеватым почерком. Слова намертво запечатлелись в его памяти:

Мередит пишет, что по возвращении в Оук-Ран она весьма занята приемом гостей. Самым частым гостем в доме является некий сэр Хайрам Роулинс, который в Ваше отсутствие часто составляет ей компанию во время чудесных прогулок и катания верхом. Мое сердце согрето мыслью о том, что, хотя я и скучаю по подруге, сейчас она находится в приятном для нее обществе…

Приятное общество! Ха-ха! Он прекрасно знает, что на уме у этого негодяя. Новобрачная, и никакого мужа на горизонте… Роулинс взялся за старое. Ник намеревался предупредить сего джентльмена, что новый муж Мередит не потерпит подобного рода шалостей, не позволит, чтобы другой вертелся вокруг юбки его жены.

Дверь ему открыла уставшая на вид экономка. Из-под белого чепчика выбивались седые волосы. Визг, который могли издавать лишь маленькие дети, резанул слух графа. Экономка окинула беглым взглядом дорогую, хотя и немного помявшуюся в дороге одежду.

– Да, сэр. Чем могу вам служить?

Стянув с рук перчатки, он хлестнул ими себя же по ладони.

– Можно повидать сэра Роулинса?

В этот момент к всеобщей сумятице добавился пронзительный женский крик.

– Господи, помоги! Это новая гувернантка. Сюда, сэр.

Экономка заковыляла впереди него. Старуха так и не потрудилась узнать его имя или попросить предъявить визитную карточку. Она лишь махнула на двери гостиной.

– Сэр Роулинс вскоре к вам спустится, – крикнула она, не оглянувшись, и поспешила по своим делам.

В гостиной Ник нетерпеливо расхаживал из стороны в сторону, ожидая прихода хозяина дома. Пронзительные крики, раздававшиеся откуда-то из глубины дома, смолкли. Скорее всего, экономке удалось навести порядок. Ник краем уха слышал о буйстве детей сэра Роулинса. Именно малолетние разбойники отпугивали женщин, которые могли бы при иных обстоятельствах выйти за него замуж. Плохи дела. Пусть этот ни на что не пригодный отец поищет других дам для удовлетворения собственных потребностей и держит свои лапы подальше от его супруги.

– Лорд Брукшир! Какой сюрприз! Я не знал, что вы приехали к Мер… – Мужчина осекся, поняв, что допустил ошибку. Настороженный вид сэра Роулинса свидетельствовал о том, что приход Ника застал его врасплох.

– Леди Мередит.

Несколькими быстрыми, широкими шагами Ник преодолел разделяющее их пространство. Такая стремительность обезоружила Роулинса – граф ударил его кулаком прямо в лицо.

Сэр Хайрам растянулся на полу с приятным для слуха Ника грохотом. Граф склонился над ним. Грудь его вздымалась. Душу переполняло чувство глубокого удовлетворения. Роулинс поднял руку, заслоняя лицо. В глазах читался неподдельный ужас. Он явно не ожидал, что его могут ударить в гостиной собственного дома. Весьма не по-джентльменски. Беда в том, что Ник не был джентльменом, даже не пытался им стать.

– Для тебя она леди Брукшир. Еще раз услышу твое имя вкупе с именем моей жены, вернусь… – Он поднял указующий перст.

Роулинс содрогнулся всем телом. Ник показал ему кулак.

– И это сущая мелочь по сравнению с тем, что будет с тобой тогда.

Натянув перчатки, он перешагнул через растянувшегося Роулинса. В дверном проеме сгрудились слуги. Они удивленно открыли рты при виде своего хозяина, лежащего на ковре. Слуги мгновенно расступились в стороны, пропуская Ника.

На душе у него стало немного легче. Еще предстояло поговорить с одной леди, но не сегодня… возможно, никогда… Он не мог себе доверять, если она была рядом, особенно сейчас, когда он в таком настроении. Все в нем сжималось при мысли, что она близко. Даже сердясь на Мередит за ее легкомыслие в отношениях с Роулинсом, Ник не был уверен, что сможет устоять перед соблазном ее близости. Он сомневался, хватит ли у него решимости во второй раз уехать от нее. Их последнее расставание едва не свело Колфилда в могилу. Ночи, проведенные без Мередит, были сущей мукой. Сила воли помогла ему, но Ник опасался, что он истратил весь запас прочности, оставив жену на ступенях Оук-Рана и уехав из поместья. Широко открытые глаза на бледном лице смотрели на него с невероятным осуждением – этот образ повсюду преследовал Колфилда.

Граф вскочил в седло. Губы его были плотно сжаты. Решительность вновь зародилась в сердце. Он тронул коня каблуками своих сапог и, развернув Соломона, поехал в Лондон.

Глава 25

Стоя на коленях, Мередит наслаждалась светом послеобеденного солнца, лучи которого падали на ее непокрытую шляпкой голову. Женщина выкапывала сорняки, которые сильно прибавили в росте за время ее продолжительного отсутствия.

– Мередит! – позвала племянницу тетушка Элеонора.

Графиня приподняла голову и смахнула упавшие на лицо пряди волос. Тетушка, подбежав к ней, остановилась, схватившись одной рукой за бок. Пожилая женщина так запыхалась, что не могла говорить.

– Ник, – наконец с трудом промолвила она, – появился.

– Здесь? – Мередит поморщилась. Уж слишком взволнованно прозвучал ее голос. Она тот час же начала поправлять волосы на голове, поспешно заталкивая непокорные пряди обратно в пучок на макушке.

– Нет, – принялась объяснять тетушка Элеонора. – Кухарка покупала в деревне каплуна на ужин, а тут по дороге проехал лорд Брукшир. Она видела, как он свернул на северный тракт.

– На северный тракт…

Обе женщины обменялись испуганными взглядами. Учитывая недавнее письмо к Порции, Мередит хорошо осознавала, куда Ник может поехать и с какой целью. Графиня в недоумении покачала головой. Непросто было поверить в то, что муж не отправился прямиком в Оук-Ран выяснять отношения с ней, а решил искать ссоры непосредственно с сэром Хайрамом.

Даже отрицательно качая головой, Мередит со страхом понимала, что это правда. Смертельная тяжесть легла на ее грудь. Почему ей в голову не пришла подобная мысль, когда Мередит измышляла эту интригу? Черт побери! А вначале ей казалось, что таким образом она, скорее всего, привлечет внимание Ника.

Мередит молилась о том, чтобы он вел себя как светский человек. Теперь она поняла, что ждала от него невозможного. Хотя Ник ее не любил, Мередит нисколько не сомневалась – среди унаследованных им черт характера чувство собственника занимает весьма заметное место. Именно поэтому несколько недель назад графиня решила более благосклонно отнестись к ухаживаниям сэра Хайрама. Вот только женщина не предусмотрела, что муж захочет непосредственно разобраться с сэром Хайрамом. Она поощряла ухаживания соседа. В этом заключается ее вина. Ей казалось, что, коль у супруга накопились вопросы касательно их отношений с сэром Хайрамом, ему надо будет задать их своей жене. Она не полная дура. Она способна отвечать за свои поступки.

Срывая с рук перчатки, Мередит бросилась к конюшне. Подошвы сапог с яростью пинали землю. Она отдавала себе отчет в том, что страх за жизнь сэра Хайрама второстепенен. Женщину донимало ущемленное самолюбие. Нехорошо с ее стороны, но так уж сложилось.

– Мередит! Куда ты? – крикнула ей вслед тетя.

– Остудить горячую голову, – не замедляя бега, сердито ответила племянница.

Не желая тратить время на то, чтобы искать конюха, Мередит сама вывела Петунью из стойла. Она как раз седлала кобылу, когда, тяжело дыша, вбежала тетушка Элеонора, держась руками за бока.

– Дорогая! Ты неприлично одета для верховой езды, – задыхаясь, произнесла пожилая женщина.

– Пустое! – отрезала Мередит.

Дальнейшие возражения тетушки были отметены так же просто. Вставив сапожок в стремя, графиня вскочила в седло.

– Мередит! Твои ноги!

Взглянув на щиколотки, выставленные на всеобщее обозрение, племянница передернула плечами.

– Не время переодеваться, и вам известно почему. Я уже несколько месяцев рискую оскандалиться. Если Ник сделает что-то с сэром Хайрамом, пересудам не будет границ и это может столкнуть меня с края на самое дно… – Переведя дух, женщина с надеждой посмотрела тете в глаза. – Надеюсь, я не права. Возможно, Ник хочет лишь поговорить с этим человеком. Полагаю, он будет вести себя как светский человек.

Тетушка заморгала широко открытыми глазами.

– Ради Всевышнего! Разве он хоть раз повел себя как светский человек? Мы же говорим о Нике. Чего ты медлишь? – Пожилая женщина со всей мочи хлопнула ладонью кобылу по крупу.

Мередит чуть не выпустила уздечку из рук, когда Петунья галопом вырвалась из ворот конюшни.

Вопль тети Элеоноры подобно крику певчей птицы разнесся в воздухе:

– Торопись! Ты должна нас спасти… и сэра Хайрама…

Последние слова утихли, как далекий шорох ветра…

Соскочив с лошади, Мередит поспешила по ступенькам к распахнутым настежь дверям. Еще не войдя в большую прихожую, графиня увидела столпившихся в центре комнаты слуг. Взволнованно гудели голоса.

– Извините! Сэр Хайрам… – Женщина умолкла, стоило экономке посторониться, открыв ее взгляду сэра Хайрама Роулинса. Его несли двое слуг. Один держал хозяина за ноги, другой поддерживал за подмышки. Голова джентльмена болталась из стороны в сторону так, словно ему трудно было держать ее на весу. С уст срывались какие-то слабые ноющие звуки. Он напомнил Мередит новорожденного щеночка.

Она опоздала.

Когда графиня приблизилась к пострадавшему, рука ее метнулась к губам при виде окровавленного, распухшего носа сэра Хайрама. Женщина устремилась к нему, желая выразить свое искреннее сожаление. Она чувствовала себя очень виноватой перед ним. То, что началось как невинная интрига с целью привлечь к себе внимание мужа, обернулось вот таким кошмаром. Сэр Хайрам, который то терял сознание, то приходил в себя, несмотря на свое состояние, узнал Мередит. Издав нечеловеческий крик, джентльмен конвульсивно задергался в руках державших его слуг так, словно его сзади ткнули раскаленной кочергой.

– Убирайтесь! – завопил сэр Хайрам, а затем воззрился полными мольбы глазами на слуг. – Прочь! Выгоните ее отсюда!

Экономка повернула в сторону графини виноватое лицо:

– Простите, миледи…

Мередит махнула рукой, успокаивая ее.

– Я все понимаю. Не имею ни малейшего желания огорчать сэра Хайрама. Я удаляюсь… – У двери она, впрочем, остановилась и, оглянувшись, спросила: – Тот джентльмен, который недавно здесь побывал… Он давно уехал?

– За несколько минут до вашего приезда, миледи, – ответила экономка.

– Благодарю. – Кивнув, она поспешно вышла из дома.

Если бы Ник отправился верхом в Оук-Ран, она бы встретилась с ним по пути. Оставалось лишь одно: он поскакал в Лондон по южному тракту. Муж не ищет встречи с ней. Единственное, зачем он сюда примчался, – избить сэра Хайрама. Ник не заедет к ней. Мрачная решимость поселилась в ее сердце. Подобному не бывать.

Так просто это не сойдет ему с рук.

Удовлетворение росло в душе Ника, по мере того как увеличивалось число миль, разделяющих его и Мередит. Он поквитался с Роулинсом, так и не поддавшись искушению. Он уезжает в Лондон, не повидав Мередит. Не важно, чего хотят его тело и сердце. Ник встретил брошенный ему вызов с гордо поднятой головой. Он не слабак. Он не раним, как его покойная мать.

Топот копыт позади вывел графа из задумчивости. Обернувшись, он увидел мчащуюся во весь опор Мередит. Юбки развевались на ветру. При виде жены Ник забыл об одержанной им победе. Сердце сжалось от тревоги.

Развернув коня, он грубо закричал:

– Поворачивай домой, Мередит!

Лошадь мчалась, не замедляя бег. Наездница либо его не слышала, либо не хотела слышать. Впрочем, это было не важно. В любую минуту графиня могла нагнать его. Вновь развернув своего скакуна, Ник пришпорил его. Конь пустился галопом. Графа не заботило, что со стороны этот поступок напоминал бегство и его могут обвинить в трусости. Отчаянное положение требует отчаянных мер. Даже состоящая из ветеранов армия может иногда отступить, если попадает в безнадежную ситуацию.

– Стой!

Ветер донес до него крик Мередит, но Ник не стал придерживать жеребца.

Внезапно сильный удар обрушился на его спину. Выпустив из рук поводья, мужчина развернулся и поймал тело Мередит на лету, желая смягчить ее падение. Падение было неизбежным… весьма неприятным, на твердую землю…

Они грохнулись оземь, сцепив руки и ноги. Ник лежал, оглушенный ударом. Сверху, распластавшись, на него приземлилась Мередит, давя графа всем своим немалым весом. Мужчина тупо уставился на едва заметно раскачивающиеся у него над головой покрытые листьями ветви деревьев. Ник ждал, когда острая боль сообщит ему, что он переломал себе пару костей. По прошествии нескольких минут мужчина ничего не почувствовал, кроме тупой боли, которая разлилась по всему его телу. Последствия падения.

– Ты совсем спятила? – закашлявшись, прохрипел он.

Мередит, приподняв голову, взглянула на него сквозь спутанные светло-каштановые волосы. Рассыпавшись, локоны упали на его лицо. Ник тут же отстранился. Намотав шелковые волосы себе на запястье, он отвел их за затылок, таким образом удерживая голову жены. Их лица слишком опасно приблизились, что называется, нос к носу. Весьма рискованная близость.

– Не более твоего. Как ты посмел избить сэра Хайрама?

– Очень даже посмел, – загремел голос Ника. – Любой, кто осмеливается претендовать на то, что принадлежит мне, получит сполна. Я не Эдмунд и не потерплю, чтобы другой волочился за моей женой.

– Твоей? – сверкнув зелеными глазами, насмешливо промолвила Мередит. – Ты мне муж не более, чем был в прошлом Эдмунд.

– Лгунья, – прошипел он, одним движением переворачиваясь и наваливаясь на женщину.

Он потерял самообладание и контроль над своими желаниями. Ее слова были подобны красной тряпке для быка. Ник со страстью впился в губы Мередит поцелуем. Она не стала сопротивляться. Схватив его голову обеими руками, женщина застонала и сама впилась в его уста. Вкус ее поцелуя завел Ника. Пока он, откатившись в сторону, освобождался от штанов, Мередит поспешно срывала с себя нижнее белье. Забравшись руками под юбку, Ник схватил жену за бедра и привлек к себе. В последний раз он был с ней очень давно. С тех пор минуло слишком много ночей. Он должен овладеть ею. Больше он не хочет грезить о Мередит наяву, просыпаться в холодном поту на пустом ложе.

В его движениях не было ни мягкости, ни нежности. Мужчина вошел в нее полностью. Женщина, тяжело дыша, обхватила его за плечи. Вскрик раздался прямо возле уха Ника. Он действовал очень жестко, вдавливая женское тело в твердую землю. Весь свой гнев, все свое раздражение Колфилд вкладывал в мощные толчки.

Схватив Мередит за волосы, он заставил ее смотреть ему в глаза.

– Ты моя жена.

Женщина, прикусив губу, тихо стонала. В ответ она лишь согласно кивнула головой.

– Скажи это, – прорычал он, все глубже, все с бóльшим остервенением проникая в ее плоть.

– Я твоя жена, – сквозь слезы произнесла Мередит, вращая бедрами, стараясь, чтобы ему было удобнее.

Впившись губами в шею жены, он слегка укусил ее. Последний толчок. Из глубины его груди вырвался громкий стон и эхом разнесся в тишине леса. Долгое время Ник не мог даже пошевельнуться. Он просто лежал, заключив женщину в объятия, вдыхая аромат ее тела. Запах этот пьянил его кровь. Да, пахло медом и мятой. Господи! Как же ему всего этого не хватало… не хватало ее…

Они лежали, крепко обнявшись. Ник отстранился, желая заглянуть в лицо жены. Неистовство еще бурлило в нем. Кажется, теперь он испытывал бóльшую ярость, чем когда овладевал Мередит на обочине дороги, словно обыкновенной шлюхой. Должно быть, от нее не укрылось его состояние. Она ухватила Колфилда за жилет обеими руками так, будто опасалась, что он может оттолкнуть ее. Боясь, что муж неверно истолкует ее поступок, Мередит хриплым шепотом произнесла его имя. Так будет яснее. Страстное, молящее выражение на ее лице… Пальцы, с мольбой удерживающие его… Ошибиться было просто невозможно.

В ответ он лишь отрицательно замотал головой.

– Ты меня хочешь, – с упреком в голосе произнесла Мередит.

Как будто выражая свое полное согласие, его мужское орудие оживилось внутри нее. Порывисто отстранившись от жены, Ник принялся приводить в порядок свою одежду, чтобы Мередит не заметила, как его выдает собственное тело.

– Я прискакал сюда верхом лишь с намерением объяснить Роулинсу, как именно следует вести себя с замужней женщиной. Тебе не стоило пускаться за мной вдогонку. Это, – махнул он рукой, показывая то на себя, то на нее, – всего лишь случайность. Я должен ехать в Лондон.

Поднявшись с земли, Ник невольно взглянул на ее обнаженные ноги. Внутренняя чувствительная сторона бедер Мередит покраснела в местах трения. Он вновь ощутил, что возбуждается.

– Прикройся, – приказал грубо.

Мередит чуть поправила юбки. Большие глаза уставились на него.

– Это отнюдь не случайность. Произошло то, что должно было случиться. Так же, как ты, я не думала…

– Даже не пытайся. Это было всего лишь совокупление, страстный акт, вожделение, но не более, – сказал Ник и склонился над сидящей на земле Мередит. – Все это ерунда. Звери обычно занимаются этим в грязи.

Ее лицо раскраснелось.

– Мы не звери.

Ник развернулся, ища взглядом, куда отошел его конь. Он хотел вновь пуститься в бегство от этой женщины.

– Ник!

Тяжело вздохнув от накопившейся в сердце досады, граф повернулся. Мередит с трудом поднялась с земли.

– Чего тебе от меня надобно? – заорал он, разводя руками так, словно признавал свою неудачу.

Мередит несколько раз открывала и закрывала рот, ничего не говоря, а потом наконец произнесла:

– Тебя. Я хочу тебя. Я люблю тебя.

На миг слабый огонек счастья затеплился в глубине его сердца, там, где, казалось, все давным-давно умерло, но Ник загасил этот огонек прежде, чем он успел разгореться в костер. Мужчина уставился на Мередит, а затем с трудом выдавил из себя:

– Ты не можешь.

– Могу! – воскликнула она. Глаза ее сверкали.

– А я не могу, – отрезал он.

– Ты утверждаешь, что я принадлежу тебе… – запнувшись, женщина прикусила губу, а затем дрожащим голосом попросила: – Так пусть и ты будешь принадлежать мне!

– Я не могу, – повторил Ник, отвернувшись от жены. – Ты хочешь того, чего я не в состоянии тебе дать.

Плечи женщины поникли, но все же у нее хватило сил произнести:

– Ты боишься. Никогда бы не подумала, что тобой правит страх.

Ник повернулся к Мередит спиной и зашагал к своему коню, пасшемуся на обочине проезжего тракта. Нельзя позволить ей вновь вовлечь его в спор.

Графиня, оступаясь, увязалась вслед за ним. Она схватила Ника за руку.

– Наш брак не должен стать таким же, как у твоих родителей. У нас будет своя жизнь.

Стряхнув с себя ее руку, граф вскочил в седло. Зная, что она не сводит с него глаз, Ник подавил желание оглянуться даже тогда, когда до его слуха долетели приглушенные всхлипы.

Скача прочь, он убеждал себя в том, что не важно, оставляет или нет он здесь свое сердце.

Ник часами бродил по Лондону, пока солнце не закатилось за коньки крыш и на город не опустилась ночь. Он блуждал без какой-либо конкретной цели, не обращая внимания, куда несут его ноги. Звуки ночного города наполнили воздух. Шумное веселье, кутерьма и пьяный разгул означали, что день подошел к концу. Когда граф миновал разрушающиеся стены церкви Святого Алдата, он уже не мог обманывать себя. Он знал, куда идет. Ноги хорошо помнили дорогу к его старому жилищу.

Матросы и солдаты с проститутками под руку прогуливались по улицам Уайтчепела. Грубого вида мужчины праздно стояли в дверных проемах. Они с интересом разглядывали дорогой покрой его сюртука, оценивали самого Ника, явно прикидывая в уме, стоит ли рисковать. Он без малейшего колебания встречал их взгляды. Мужчины всякий раз отводили глаза, решив, по-видимому, дожидаться более легкой добычи.

Он остановился напротив «Красного петуха». Запрокинув голову, уставился на облупленную вывеску, которая свешивалась с одной петли. Казалось, он открыл дверь, ведущую в прошлое. Ему вновь восемь лет. Взгляд его переместился влево. Темный переулок манил его. Дом, милый дом.

Почему он вернулся сюда спустя столько лет? Боясь углубляться в самоанализ, Ник, медленно волоча ноги, свернул в переулок. По обеим сторонам высились одинаковые, словно близняшки, стены. Переулок показался ему куда ýже, чем в детстве. А вот темно было так же, как когда-то. Дорога, ведущая прямиком в ад. Переулок сделал поворот. Ник шел, пока не очутился перед дверью, что вела в каморку, ее они с матерью прежде снимали. Из щелей между досками, которыми забили окно, лился слабый свет. Ник постучал. Им овладело странное чувство. Воспоминания нахлынули на него полноводной рекой. Ему захотелось просто толкнуть дверь и войти. Он бы не особо удивился, если бы за дверью оказалась мама. Как будто с тех пор не минуло четверть столетия…

Когда никто ему не ответил, Ник решил действовать. Он толкнул дверь, и она открылась внутрь. В нос ударила мерзкая вонь мочи и выделений от соития. Зажав рукой нос, чтобы защитить обоняние от жуткого смрада, Ник окинул комнатенку взглядом. Она оказалась меньше и более убогой, чем ему помнилось. Словно рожденная его фантазиями, на кровати, свернувшись на боку, спиной к двери лежала женщина. При виде длинных темных волос в горле у него что-то сжалось. Это просто невозможно!