Текст книги "Безымянная скрипка"

67. Что, если

Может, он прав, и я могу… вернуть все? То, что случилось за последние месяцы, привело меня к ней. Это не может быть совпадением.

Я прошел сквозь вечность, ради нее я преодолею все что угодно.

Она начала заново, она сменила имя… На такое, о котором я бы никогда не догадался. Какая ирония…

Она просто прячется от меня.

Она перерезала все нити, она сожгла все мосты. Словно ее не существовало, словно нас не существовало. А имя – это последняя насмешка надо мной.

Может, она думает, что я уже умер?

Но я жив, я дышу, я верю. Мое собранное по кускам сердце вновь бьется, я все еще Ее монстр, а вечность – по-прежнему наше проклятье на двоих.

Я никогда не отпущу ее.

…Как я глуп был когда-то… Я посмел поверить, что обвенчавшись в вечности, мы поклялись друг другу в бесконечной любви.

Я верну то, что по праву принадлежит мне. К черту скрипки – бесполезные скрипки, – к черту гордость, это сильнее меня, это даже сильнее нас.

Правила Игры… Какая глупость. Какая глупость играть против них.

Темные Небеса, я не мог и предположить, что вновь, как несколько человеческих жизней назад, стану играть против нее, но за нее, тайно, рискуя всем, что имею.

Для тех, кто запутался в паутине, настанет судный день.

Опять эта игра… Игра слов, в которой я не имею права облажаться.

…И он тоже будет играть – и жаль, если он нечаянно пострадает. Он не знает, что на кону – и именно поэтому я сделал так, чтобы он держался от демонов подальше. Лучше бы он и не узнал… Порой я жалею, что сблизился с ним – теперь он тоже в чем-то виноват.

Он бы понравился ей.

Я старый безмозглый дурак, если, действительно, думаю, что моя затея удастся.

У меня до сих пор нет ответа на главный вопрос – как же я собираюсь делать следующий ход, если…

Что, если она, и правда, больше не любит меня?

68. Судный день

Прошло шесть дней, но ничего не происходило. Мне уже казалось, что не было никаких ужинов и прогулок, что я ее никуда не приглашал, а она, так деликатно отказавшись меня целовать, и вовсе не знает о моем существовании.

Мы пересекались в офисе, она дружелюбно со мной здоровалась, как всегда, пристально отыскивая что-то в моем облике, но я тут же затравленно убегал прочь и старался не попадаться на глаза. Я сам себя запер в бесконечной депривации.

Даже уроки Анжа меня не спасали. Он хвалил меня, я, действительно, делал успехи – пусть и по-прежнему воспринимал уроки как пытку, от которой нельзя уклониться.

Пару раз я намеренно выходил на улицу в надежде случайно встретиться с незнакомкой у крыльца, завязать разговор, вновь ощутить этот необъяснимый трепет от звука ее голоса, сделать так, чтобы она, как тогда, подошла близко, поднося зажигалку… Однако мне оставалось довольствоваться общей курилкой. Джесси настороженно поглядывал на меня, но природная болтливость брала верх, и вскоре он уже рассказывал последние сплетни офиса. Особенно он смаковал истории, где есть упоминание о Стелле.

– …а еще ей этот мужик со странным псевдонимом все время пишет. Из-за него она реже мне отвечает… Раньше мы друг другу отправляли всякие тупые, но смешные шутки. Ненавижу его.

Джесси развел руками.

– Что за мужик?

– Какой-то фронтендер, – он поморщился. – Она сказала, он фронтендер, ее приятель. Он правда псих какой-то, и шутки у него странные. Она как-то даже пересылала его сообщения, – Джесси полез в карман за телефоном, и несколько секунд спустя открыл последние переписки. – Сейчас найду, погоди.

Он пролистывал чат с моей незнакомкой в обратном направлении, я пытался разглядеть мелкую черно-белую аватарку с темным силуэтом на фоне вспышек, похожих на рампы.

– Ну где же он?.. – высунув язык от напряжения, пыхтел он – переписка со Стеллой была с длинными текстами, кусками кода, короткими фразами, смайликами, котами и мемами. – Ну точно же было где-то здесь, ага, вот!

Он протянул мне телефон. Неизвестного типа звали Dies Irae.

«Я шел на просчитанный риск, но я плох в математике».

«Знаешь, с некоторыми двуногими работает только так: накрыть тряпкой, чтобы они подумали, что наступила ночь».

«Я как-то ехал с таксистом, у которого зевок был похож на выворачивающегося наизнанку хомяка, а его напутственным советом было садиться в четные вагоны, потому что в них не спят вонючие бомжи.

Исключительно в четные».

«Я надеюсь, вы простите мой дешевый юмор, но час поздний, да и это все, что у меня осталось».

Джесси начал хихикать, я молчал.

День гнева – секвенция в траурной мессе, григорианский хорал… Судный день.

Я, в отличие от коллег, ни с кем неформально не общался, мессенджер существовал исключительно для работы. Шутки в общих корпоративных чатах мне казались жалкими и однотипными: члены, фекалии и политические новости.

Странный тип.

…Секретарша Кэти уже несколько минут стояла на кухне, понуро повесив голову, загораживая проход к кофемашине. Я подошел ближе к кружкам на полке, становясь вровень с ней.

Красные глаза и распухший нос…

– Ты в порядке? – поинтересовался я.

Кэти промычала что-то нечленораздельное и покачала головой, продолжая таращиться куда-то перед собой.

– Ты позволишь?

Я указал на кофемашину, она кивала, а затем вновь мотала головой, с трудом сдерживая слезы.

Через секунду она заревела, вытирая сопли рукавом блузки, и я испугался не на шутку.

Я не умел успокаивать плачущих людей. От растерянности я даже забыл нажать кнопку пуска.

– Кэти, что случилось?

Она продолжала сдавленно выть, уже не скрывая всхлипов, затем обратила ко мне красное, блестящее от слез лицо.

– Ты… ты тоже считаешь… что я… к-к-к… – выдавливала она из себя по слову, – крокодил?!

– Какой крокодил? О чем ты? Кто тебе это сказал? – выпучил я глаза. – Кто тебя обидел?

Она вновь принялась за рыдания, упиваясь жалостью к себе. Если бы я сказал ей, что это все глупости, она бы убила меня на месте, в аффекте и отчаянии.

– Кто тебя обидел, Кэти? – настойчиво повторил я, подходя ближе.

– О!.. – она вдруг опомнилась и начала лихорадочно вытирать со щек влагу, делая только хуже. – Да какая разница.

– Я просто ничего не понимаю, – спокойно объяснил я, разводя руками. – Но я не могу равнодушно смотреть, как ты тут рыдаешь. Если я могу чем-нибудь помочь, скажи, я тебя слушаю.

Мне было горько от того, что чья-то дурацкая шутка или случайная фраза так ее задела. Я понимал ее… Я бы тоже, может, и не думал, что я урод, если бы мне об этом не твердили.

Кэти Грэм вытерла нос салфеткой.

– Этот Джесси… – выдавила она, – …кинул в общий чат картинку…

Джесси не отличается умом и тактом.

– …где за столом сидит крокодил. А потом написал, что это Кэти!

Она вновь подавилась ревом, пряча лицо в ладонях.

– Нашла кого слушать! Они же все дегенераты, – попытался успокоить ее я. – У них шутки больные, женщин они видели только на картинках. Они про всех так шутят – когда даже не понятно, похвалил или обосрал.

– Да нет же!.. – зло сверкнула глазами Кэти, на секунду поднимая взгляд. – Про сатанистку свою они так не шутят.

Шутки про Стеллу, которые я слышал, были еще хуже.

– Успокойся и даже не бери в голову. Ты симпатичная, ни разу не крокодил, а то, что у них дурной вкус, ни для кого не секрет, – изрек я, с облегчением наблюдая, как ей становится лучше.

Я не стал признаваться, что отношусь к числу первертов, которые предпочитают отдаться самке богомола.

– Так значит, я тебе нравлюсь? – просияла Кэти.

Вот она, западня собственного добродушия. Кто меня вообще просил лезть к ней с расспросами? Взял бы себе кофе и пошел по своим делам!

– Ты очень приятный человек, Кэти, – вздохнул я, осторожно подбирая слова.

Она смотрела на меня выжидающе. Я продолжил.

– Но мои мысли и сердце уже заняты.

– Понятно.

Кэти кивнула, не сообразив, что еще ответить, и молча покинула кухню.

69. Расщепленная Звезда

Когда рука уже тянулась к кнопке на кофемашине, в нише которой до сих пор стояла пустая кружка, телефон в кармане джинсов коротко провибрировал. Я отставил кружку в сторону, пропустил коллегу к кофейному источнику, извлек телефон и открыл сообщение.

Оно было от незнакомого контакта.

От моей знакомой незнакомки – я узнал ее по аватару, увиденному вчера мельком в переписках Джесси.

Здравствуй!

Как насчет кофе? Где ты сейчас?

Сердце бешено заколотилось в груди. Я бездумно пялился на изображение профиля и имя в заголовке открывшегося чата, а затем не удержался и развернул на весь экран черно-белую фотографию. Силуэт, пойманный в кадр при динамичном развороте вправо, длинные темные волосы в полете развеваются, как щупальца… Свет софитов на фоне, руки разведены в стороны, нога согнута в колене и опирается на тумбу сценического монитора.

Микрофон, нечто облегающее из рваных лент одежды, и лишь блики на черной ткани и коже дают понимание о фактуре, лицо с заостренными чертами, темными глазами, выхваченное прямым лучом рампы… Да, это она.

Демонический образ. Хоррор и эротика.

Я не мог поверить своим глазам. Я еще не один раз перечитал ее псевдоним, прежде чем начать писать ответ.

Незнакомка именовалась Stella Fracta. Расщепленная Звезда.

Привет.

Согласен. Я на кухне.

Я набрал текст дрожащими пальцами, а когда отправил, зажмурился.

Я ждал, когда она отреагирует, но ответа не было. Сообщение пометилось прочтенным, однако телефон оставался безжизненным куском из пластика и металла в руке. Может, это обычная уловка моего больного воображения, и я отвечаю на несуществующие письма ненаписанными текстами?

Я настолько углубился в собственные думы, что очнулся лишь от слабого, но ощутимого толчка.

Стелла изобразила бодающегося кота, на мгновение уперевшись лбом мне в правое плечо, поднимая голову и глядя на меня снизу вверх.

Я растерялся. Это было пересечение границы личного пространства, обычно чье-то приближение я ощущаю на расстоянии – и реагирую прежде, чем кто-то приблизится… Однако тело отреагировало так, словно прикосновение ее к моему плечу было настолько же естественным, как и знак приветствия или рукопожатие – за исключением волнения и смущения, приливающих жар к щекам.

Что она только что сделала – она, действительно, меня боднула? Как она нашла мои контакты? Зачем она мне написала? Что это за концертное фото на ее аватарке?..

Я выдохнул, едва сдерживая улыбку:

– Привет.

– Привет, Виктор, – отозвалась она. – Как ты?

Ей было искренне интересно – я видел это по ее глазам, неотрывно ловящим каждое мое движение.

Я опустил взгляд на ее губы – приподнятые вверх уголки; грудь чуть колышется от ровного дыхания, и кожа на шее и ключицах почти прозрачная – если присмотреться, то видны капилляры.

– Отлично. Я в порядке, – я сглотнул, отгоняя навязчивые фантазии.

Мне вдруг представилось, как я медленно провожу языком по ее коже от ключичных впадин до подбородка.

– Не удивляйся, мне захотелось тебя куда-нибудь позвать, мы давно не общались, – спокойно произнесла она, а я начал лихорадочно хватал ртом воздух.

Так просто… Все так просто: взять и написать, взять и позвать. И где я был раньше?

Она знала, что я буду не против. Она знала.

Наконец, я сбросил оковы смущения: под ее взором мне казалось, что я – одно единственное существо в этой вселенной, и дышать стало легко.

– У тебя есть время на обед? Я бы с удовольствием кого-нибудь съел.

– У меня есть полчаса. Если я не буду успевать, мне придется оставить тебя и бежать в офис. Ты нормально к этому отнесешься?

Я кивал и улыбался.

– Да, конечно.

Я был уверен, что мы вернемся в офис вместе.

…Мы расстались, чтобы забрать верхнюю одежду и встретиться на площадке в коридоре. Пока мы шли от лифта до выхода из здания офиса, незнакомку то и дело останавливали ее коллеги и менеджеры.

– Все в четыре часа, – неумолимо отвечала она одним. – Напиши мне в личку, я сейчас ничего не могу сказать, – сообщала она другим, а третьим вообще просто делала рукой предостерегающий жест и добавляла: – Меня нет!

Наш путь на обед лежал в ту самую булочную с бургерными бейглами. Я ощущал себя исключительным, меня коснулась привилегия быть ее собеседником на тридцать минут, мы были поглощены друг другом.

Время пролетело незаметно, и вибрирующий телефон ожил в кармане ее дубленки. Она выложила устройство на стол экраном вверх с отображением входящего звонка.

– Ну вот, – закатила она глаза, а я начал яростно дожевывать свое блюдо, – уже четыре. Не торопись, ешь спокойно!.. – она взглянула на меня, вытирающего лицо салфеткой. – Пусть весь мир подождет.

Я покачал головой, кривя рот, а она почему-то по-прежнему смотрела на мои губы.

Я начал лихорадочно размазывать соус салфеткой по лицу, незнакомка лукаво улыбалась, наблюдая за моими безуспешными попытками привести себя в порядок.

– Это издевательство какое-то! – изображая нарочитую досаду воскликнул я. – Ну же, скажи, где!

Она отобрала у меня из рук салфетку и ювелирным движением прикоснулась к углу моего рта.

Если бы это не было так возбуждающе многозначно, я бы посмеялся над собой.

– Спасибо, – пробормотал я, с трудом не поддавшись желанию испачкаться снова.

– Ты сегодня вечером свободен?

Я кивнул, не веря своим ушам. Никаких Кони-Айлендов, клянусь!

– Расскажешь мне о скрипке, или еще о чем-нибудь – все что угодно… – мурлыкала незнакомка, а у меня по груди начинало разливаться тепло. – Мне искренне интересно, мне редко кто из людей нравится…

– Это я понял.

– …и меня редко к кому тянет. Если я слишком навязчива, ты скажи, я…

– Нет, ты не навязчива.

– …хочу провести с тобой время.

Стелла закончила реплику, произнесенную на одном дыхании. Она увлечена мной… Мысль сама по себе казалась невероятной, я привык считать себя лишь тенью Королевы.

– Я знаю, куда мы пойдем, – сказал я.

Все еще не отказавшись от привычки пожирать ее глазами, я встал с высокого стула, ее локоть теперь касался моего живота.

И затем добавил:

– У меня тоже есть пара вопросов к тебе, и, если позволишь, я задам их вечером.

Мы шли обратно к офису, улыбаясь друг другу. Уже на этаже, у стеклянных дверей одной из переговорок, где на ее появление одновременно повернули головы несколько человек, она подняла руки вверх в театральном причитании, шагая к ним навстречу.

– Тушите свет: мы обанкротимся, потому что я опоздала!

Затем незнакомка обернулась ко мне и одними губами прошептала: «Увидимся».

70. Фото

Когда в офисе миссис Томпсон не осталось никого, кроме меня, и даже секретарша покинула приемную, я решил отправиться на поиски своей незнакомки.

Стелла уже который день задерживалась допоздна, в последние дни разработчики скакали по опенспейсу и орали о том, как у них полыхает задница, я не рассчитывал, что она рано освободится.

Никто не обратил на меня внимания, пока я с уверенным видом не устроился на углу ее стола, а она, в свою очередь, не оторвалась от своего занятия, отодвигая в сторону ноутбук.

Еще несколько пар глаз уставились на меня, но затем вернулись к строчкам кода.

– Я не буду тебя отвлекать, просто скажи, когда ты закончишь, – сказал я вполголоса.

– Пару минут! – она протянула руку – будто в хватательном жесте – но тут же опустила, так и не коснувшись моего колена. – Можем встретиться у лифта. Если тебе не будет скучно, посиди тут, я быстро.

– Я посижу тут, – решительно заявил я, скрещивая руки на груди, не желая упускать ее из вида.

Уолтер, доселе невозмутимо игнорировавший мое присутствие, вдруг выдал:

– Э-э, дамочка, какие пару минут? Тут дел часа на три!

– А вот и нет! – бросила она, и затем чуть наклонившись вбок, чтобы видеть его лохматую голову, добавила: – Проверяй!

С выражением лица, полным недоверия, бородач все же застучал пальцами по клавиатуре, и спустя какое-то время его брови поползли вверх.

– Твою мать! – открыл он рот.

– Проверь тщательно. Это должно помочь.

Незнакомка поднялась с кресла, встречаясь со мной взглядом, я уже был готов сорваться с места и идти, куда она только пожелает, но она лишь произнесла:

– Я дойду до уборной, и потом можно идти. Где твоя куртка?

Наверное, так звучит забота? Моя куртка и шлем были в офисе миссис Томпсон, я был готов в любой момент забрать их – и она бы даже не заметила мое отсутствие, – о чем я ей незамедлительно сообщил.

– Я быстро, – еще раз заверила она меня.

Я смотрел ей вслед, оценивая плавную походку и пропорции тела, облаченного в обтягивающие черные джинсы и свободного кроя черный джемпер, открывающий плечи ассиметричным вырезом.

Стол, на котором продолжал сидеть мой зад, провибрировал, от неожиданности я дернулся, оглядываясь по сторонам. Экран телефона незнакомки, лежащий справа от компьютера, загорелся, отображая новое сообщение, затем еще одно.

Я разглядел автора. Этот Судный день писал ей свои сообщения даже вечером после работы. Очередной дурацкий мем или пошлая шутка?

Экран уже погас, когда Стелла выплыла из коридора, она улыбалась, я тут же забыл про ее поклонников. Легким движением накинув верхнюю одежду, даже не проверяя и не включая экран, она убрала телефон в карман.

Пару минут спустя мы в полной готовности, пусть и с единственным шлемом, выходили из здания на Парк-авеню.

Домчав до моста Уильямсберг с остановками для недолгих прогулок в парковой зоне Ист-Ривер, мы повернули обратно. Близилась ночь, время пролетело незаметно, мы бродили по сверкающему городу и непринужденно беседовали обо всем на свете, выдыхая облачка пара на морозном воздухе, прячась в уединении природных ландшафтов.

Мне все время хотелось взять ее за руку, дотронуться до локтя на светофоре, подойти ближе, привлекая внимание к зимующим в ручье уткам, приобнять за плечо.

За стойкой бара, в полумраке, с вынужденным из-за шума и тесноты близким положением тел, я не мог не говорить глупости и не наклоняться к ее уху, почти касаясь носом щеки, чтобы вдохнуть аромат духов, желая пропитаться им.

– …совсем не ожидал, что ты напишешь. Как ты нашла мои контакты?

– В прошлой жизни я была сыщиком, – отвечала незнакомка. – А если серьезно – тебя в офисе все знают.

Я не сразу понял, что моя нога все это время стояла на подножке соседнего барного стула, коленом соприкасаясь с бедром незнакомки. Намереваясь незаметно переменить положение, чтобы не искушаться, я пнул ее обувь ботинком, потерся голенью о ее щиколотку. Пытаясь выбраться из лабиринта ножек стула и ее ног, я сопел, неуклюже переставляя конечности.

– Лучше бы не шевелился… Удобно же сидели! – рассмеялась она, обхватывая ногами меня под коленкой, и я тут же перестал дергаться.

Я сделал вид, что успокоился. Дискомфорт от эрекции в узких джинсах был еще хуже, чем удушающее смущение.

…Мы пили коктейли и болтали. Горько-сладкий Негрони в роксах с капельками конденсата на стенках был хорош, все происходившее вызывало какой-то странный восторг, но я ничего не мог поделать.

Когда мы сидели бок о бок, придвинувшись друг к другу из-за тесноты уже до отказа набитого посетителями бара, мне казалось, что она понимает меня с полуслова. Я таращился на незнакомку, не отрывая глаз от бледного лица, ловя каждое движение губ, совершенно позабыв, что хотел кое о чем спросить.

– Твоя фотография в профиле… Что на ней? Ты выступаешь?

Стелла усмехнулась, склонила голову набок, внимательно изучая мое лицо. Как обычно.

– Да, – она на мгновение моргнула, – забавы ради. Металкор и щепотка перца. Когда хочется поорать и побеситься.

Если бы я отвечал на подобный вопрос, я бы ответил точно так же.

– Я и не догадывался… Но я ничего о тебе не знаю, неудивительно, – задумчиво пробормотал я. – А еще есть фото или видео? Мне интересно.

Она снова сканировала мое выражение лица, прежде чем вымолвить:

– Есть. Я могу показать несколько. Но лучше это не только видеть, но и слышать.

Меня распирало от любопытства, пока она доставала телефон из кармана висящей на спинке стула дубленки, открывала галерею.

– Это более старые, а эти – из новых, – незнакомка протянула устройство мне, и я принял из ее рук телефон, начиная листать.

Я на мгновение оторвал взгляд от фотографий и посмотрел на незнакомку.

– Здесь только я, музыкантов нет, так получилось.

С каждым новым изображением я влюблялся в нее еще сильнее. Женщина в образе Матери демонов, дьяволицы, трагической героини, эксцентричной бестии… На лице был черно-белый грим, выделяющий запавшие глазницы и высокие скулы, я задерживался на каждой фотографии подолгу. Мне почему-то казалось, что все, что я вижу, очень знакомо.

– …кроме скрипки ты занимаешься музыкой? – вырвал меня из размышлений ее вопрос. – Ты бы отлично смотрелся на сцене.

Она указала на экран телефона, где Расщепленная Звезда рычала в микрофон, опираясь ногой в высоком сапоге на монитор или колонку.

– Ты не поверишь, – вдруг заговорил я, – но я тоже…

Взгляд мой упал на знакомый басовый гриф на фоне, размытый и нечеткий, но я был уверен: я знаю, кто его владелец. На следующей фото я различил декорации клуба Гуд-Рум.

– Не может быть, – упавшим голосом ахнул я.

На фоне с гитарой на перевес тряс рогатой башкой никто иной, как Кафцефони, кошачья голова Бафомета попала в кадр, а на драм-установке белыми буквами на черном фоне значится до боли знакомое название группы.

Ad Libitum.

– Что не может быть? – настороженно отозвалась Стелла, видя, как меняется мое лицо.

– Нет, нет, только не это… – я отложил аппарат на стол, поднимая на нее глаза. – Как давно ты с ними выступаешь?