Текст книги "Безымянная скрипка"

94. Оружие правды

Мы оба – я и Стелла – свалились с дивана от моего резкого толчка при пробуждении. Я упал прямо на нее, амортизируя свое падение ее телом, выбивая воздух из легких.

Секунду спустя, осознав, что только что случилось, я откатился в сторону, освобождая незнакомку от своего веса, перевернувшись на бок, и растянулся на полу, упираясь затылком в пол.

Я невнятно пробормотал извинения и таращился в потолок одним глазом сквозь ладони, закрывающие лицо, не в силах справиться с удушливым чувством дискомфорта.

– Ты в порядке? – прозвучал ее голос совсем рядом у уха.

Я кивал, так и не осмелившись убрать руки от лица. Да что же со мной такое – ну почему все так шиворот-навыворот?

Она поднялась одним ловким движением и теперь глядела на меня с высоты своего роста, на тело у ее ног.

– Ты точно в порядке? Тебе помочь встать? – обеспокоенно спросила она, уже перестав улыбаться.

Я вздохнул, оторвав ладони от лица, и принял протянутую мне руку. Я мог подняться сам, однако не смог преодолеть искушение лишний раз прикоснуться к ней.

Мы стояли друг напротив друга, и она все еще держала меня за плечи, касаясь кожи под рукавами футболки, пристально глядя в глаза.

– Башкой я уже давно ударился, хуже не будет, – попытался я пошутить, но незнакомка только усмехнулась.

– Как же я могу не беспокоиться? – отозвалась она. – Я сама скоро с ума сойду здесь – уже третий день!

Я был с ней согласен. Мы провели трое суток в доме доброго доктора, мы были готовы выть и бросаться на людей, а Грей предусмотрительно сбежал. Незнакомка выходила на улицу до соседнего супермаркета мне за сигаретами, а я без особого энтузиазма таращился в стену напротив дивана, утверждая, что мне лень, но мучаясь от ломки… Я вообще потерял желание что-либо делать.

Зачем мы здесь? Почему мы еще здесь?..

Она не могла бросить Анжа – я не мог бросить ее.

Адам Брэдшоу методично проводил все необходимые процедуры, наложил швы двенадцать часов назад и обещал отпустить нас сегодня домой, если его благоприятные прогнозы оправдаются. Он взял с нас слово, что мы не отклонимся от его предписаний и приедем через неделю.

Скрипач, чувствовавший себя значительно лучше, самонадеянно передвигался по пустому дому, уже давно изучив минималистичный интерьер, и порядком заскучавший.

Долго на ногах он находиться не мог, и, с перекошенным от досады лицом, он присоединился ко мне, просиживавшему диван.

Мне казалось, он порывается что-то спросить, но до сих пор молчит. У меня тоже был один невыясненный вопрос…

Я повернулся к Эрику.

– Я правильно понимаю: ты собираешься жить с нами?

Я произнес это немного резче, чем задумывал. Ему понадобится помощь; очевидно, что уйти от доброго доктора он мог только туда, где о нем позаботятся.

Стелла его ни на шаг не отпустит… Но я не мог даже представить себе, что мы с ней снова будем существовать порознь.

Быт – дающий гарантии, безопасность, стабильность и ощущение предсказуемости.

Я мог бы спросить об этом мою незнакомку – но я боялся ее категоричного ответа.

Я боялся услышать то, что и так очевидно.

– Я… я не знаю, – как-то странно отведя глаза, промолвил он. – Ты думаешь, мне легко осознавать, что жить, как прежде, я уже не смогу, тем более такой… – он скривил рот в ухмылке, – поломанный? Я бы мог сказать, что я справлюсь один – но я не хочу больше оставаться один. Уж прости меня, Виктор, я говорю тебе прямо.

А я могу сказать ему прямо – сказать, что я ревную, боюсь их сближения и не вынесу расставания со Стеллой?

Сказать, что эта ситуация медленно убивает меня, потому что я ни на что не могу повлиять?

Я молчал и кусал губы.

– Я понятия не имею, что из всего этого получится… Я постараюсь ничего не испортить. Я сделаю все возможное, чтобы она была счастлива, – закончил Анж.

– Я почему-то тебе верю.

Мне было горько от того, что я сам, увы, не мог гарантировать счастье своей незнакомке. Мое желание – иметь ее полностью, всецело, безгранично – не соответствовало ее желаниям.

Я хотел оградить ее от внешнего мира, изолировать ото всех так, чтобы она была только моей… Но что, если даже малая часть ее сердца все равно принадлежит не мне?

Имею ли я право требовать ее любви в ущерб тем, кому она хотела бы ее подарить?

Если бы я принял и полюбил Анжа, то я бы позволил ей любить его. Но это невозможно – слишком много мы с ним имеем друг против друга, чтобы дружить. Проводить совместно выходные, собираться на воскресный ужин…

Пока я и Эрик, погруженные каждый в свои думы, сидели и смотрели в пол, на кухне Стелла и добрый доктор выясняли, кто должен мыть посуду.

Стелла утверждала, что ей не сложно, и что монотонное занятие отвлечет от тягостного безделья; Адам упрямствовал, отбирая у нее грязные сковородки.

Холостяцкое жилище доброго доктора выглядело опрятно только по причине спартанской обстановки, он не мог вспомнить, когда мыл посуду в последний раз… Я бы на его месте тоже смущался.

Единственным местом, где соблюдались идеальная чистота и порядок, было его медицинское помещение.

У незнакомки так и не вышло отвоевать место у раковины, нервным движением головы отбрасывая волосы с бледного лица, она стремительно зашла в комнату, шагая к нам.

Мгновение спустя Стелла, расположившись между мной и Анжем, уже вытягивала длинные ноги, откинувшись на спинку дивана.

– У него там скоро мыши заведутся! – хохотнула она, глядя сначала на Эрика, а потом на меня.

– Ничего – он ими тампонаду делать будет, – угрюмо отозвался я, отчего мистер Маска передернул плечами.

Стелла хихикнула и положила руку мне на плечо. Кровь моментально ускорила движение по венам, я не сдержал короткого и тихого вздоха, когда она убрала ладонь.

– Эрик, как ты? – поинтересовалась она.

Скрипач скосил на нее взгляд янтарных глаз, пряча улыбку за выражением наигранной досады. Она спрашивала его то же самое десять минут назад – что могло измениться?

– Все в порядке. Эту рубашку я уже не испорчу.

На второй день Стелла привезла одежду из моей квартиры в Астории. Три рубашки, оставленные при переезде, пришлись кстати, одна из них хорошо смотрелась на незнакомке, пусть и свободно болталась на узких плечах. Она выглядела соблазнительно в любом наряде, и она это прекрасно знала.

– Мне кажется, или вы оба не рады, что нам пора уходить отсюда? – произнесла она.

Мы со скрипачом переглянулись и, не сговариваясь, пожали плечами.

– Ты одна знаешь, что будет дальше, – сказал он. – Мы будем рады, если ты посвятишь нас в свои планы.

Стелла, действительно, руководила театром, и сейчас две главные куклы – протагонист и антагонист – по сценарию должны были помириться и сблизиться.

Она всегда обращала ситуацию в свою пользу… Горькое чувство недосказанности обнаружилось где-то на дне желудка. Я не мог допустить его, я должен доверять ей.

Она всегда останется для меня всем. Мне ничего больше не нужно, кроме ее любви.

Но Эрик прав: воспользовавшись нашей покорностью, она не оставила нам выбора, мы играем в ее игру – так, словно у нас нет собственного мнения.

– Я понимаю, что давлю на вас, – вздохнула она, скрестив руки на груди.

Она же не читает мои мысли?.. В самом деле – почему она всегда говорит то, что я хочу услышать?

– Мои секреты – не для того, чтобы обмануть вас. Мне не нужны тайны, – добавила Стелла. – Только вам я готова открыть душу, потому что, я надеюсь, вы не воспользуетесь этим оружием правды.

Анж медленно развернулся всем корпусом, опираясь на поверхность дивана, всматриваясь в ее красивое лицо.

– То, что ты говоришь, еще страшнее того, что я узнал три дня назад. Конечно же мы не…

Но он не закончил свою мысль – он уставился на меня и кивнул.

– Я понял.

– Что ты понял? – недоуменно воскликнул я. – Зато я ничего не понял! Я не собираюсь больше терпеть эти тайны, вы вечно что-то не договариваете!

От них обоих не скрылось, как разгорячило меня всколыхнувшееся бешенство. Я уже пыхтел от возмущения, когда Стелла, как и несколько минут назад, вновь положила ладонь на мое плечо.

Я еле сдержался, чтобы не дернуться. Я закрыл глаза, стараясь успокоить дыхание.

– Если с вами что-нибудь случится, все разрушится, – сказала Стелла обреченным тоном. – Это будем уже не мы. У вас в руках оружие против меня. Мое чувство вины, моя слепая смелость.

Да что с нами может случиться?

И тут меня осенило.

Она загоняла нас в угол, чтобы упорядочить хаос, устроенный соревнованием. Ее пугает наша собственная ненависть к себе и друг к другу.

Она же сказала, что все можно устроить так, как мне хочется – достаточно начать заново.

Скрипач почему-то все это время смотрел не на нее, а на меня.

– Я не могу вас заставить – это, наверное, единственное, чего я не могу, – с грустной усмешкой молвила незнакомка. – Я могу лишь сказать, чего я хочу, и сделать так, чтобы вы меня услышали.

– И чего же ты хочешь? – спросил Эрик.

– Чтобы мы были вместе. Я, ты, Виктор.

Ее пальцы чуть сжались поверх моей футболки, и я выпустил воздух через нос, чувствуя, как руки покрываются гусиной кожей.

Что за жестокая манипуляция! А, может, я не хочу! Я хочу, чтобы она была моей и ничьей больше! Пусть Анж довольствуется скрипкой – еще совсем недавно он утверждал, что никуда не торопится!

– Я согласен.

– Что?! – дернулся я, отклоняясь от ее руки, наклоняясь вперед так, что пальцы оттянули ткань футболки.

– Я согласен, – повторил мистер Маска, глядя на меня в упор.

– Ты же не… ты же… понятно, – бормотал я, закрыв лицо руками. – Понятно, понятно.

«Я один из всех ненормальный. Я один, – твердил навязчивый внутренний голос самоедства. – Как же могло быть иначе? И в самом деле…»

Я не видел их лиц и не мог различить их реакцию, теряясь в молчании, повисшем в комнате.

Когда я посмотрел в сторону мужчины и женщины, сидящих рядом, они оба глядели на меня: Анж – с сожалением и растерянностью, а Стелла – тем странным взглядом, от которого внутренности начинали плавиться.

На что он согласен?!

– Я… тоже, – наконец, выдавил я, не отрывая глаз от моей незнакомки.

Затем я быстро наклонился к ней, привлекая к себе, хватая за затылок одной рукой, бесцеремонно задевая ее бедро коленом при развороте, и поцеловал в уголок губ.

Прежде чем родители успели что-то произнести, быстро поднявшись с дивана, я изрек:

– Я подожду вас в машине.

Я вышел из дома, никем не останавливаемый, забрав лежавшие на стуле в углу толстовку и пальто.

Сцену прощания с добрым доктором я не застал.

95. Перевязка

Ее квартира не подходила для проживания втроем – каждый из нас это прекрасно понимал.

Оставшуюся половину дня мы провели дома в Ист-Виллидж, беседуя обо всем на свете, заказав еду из китайского ресторана неподалеку. Мы рассредоточились по периметру просторной комнаты, но постоянно находились в контакте друг с другом.

Я даже забыл, что еще утром мне хотелось горько рыдать.

Анж по-свойски устроился на кровати с книгой, порой бросая на нас взгляд из-под полуприкрытых век, Стелла жевала яблоко, стоя спиной к окну, за которым на город уже опустился зимний вечер. Через мое плечо она наблюдала, как я бездумно листаю прошлогодний научно-популярный журнал, лежавший на ее круглом журнальном столике в качестве декорации.

Завтра она собиралась смотреть квартиры, где могла бы поместиться семья из трех человек с запросом на личное пространство.

Я с тревогой ждал ночи. Перспектива спать в кресле меня не прельщала, но у меня не было выбора. Скрипач, в свою очередь, оттягивал час икс обработки раны, делая вид, что не хочет отрываться от чтения.

– Эрик, – многозначно позвала его незнакомка, вынуждая поднять на нее глаза, и я тоже обернулся на нее, стоящую позади меня, упиравшуюся руками в спинку кресла. – Время перевязки. Здесь или в ванной?

Он вздохнул, скривившись, и отложил книгу в сторону.

– В ванной. Я все сам сделаю, – произнес он, ставя ноги на пол и принимая вертикальное положение, порываясь слезть с кровати.

Вымученно и неубедительно улыбаясь, он, все же, встал быстрее, чем она успела подойти близко.

– Как же – сам! Я вымою руки и все принесу. Тебе помочь дойти?

– Стелла! – уже возмущенно вскинул брови Эрик, упрямо взирая на нее. – Я же сказал – я все сам сделаю!

– Мы уже это проходили, не спорь!

– Нет!

– Ты хочешь, чтобы было, как тогда?

– Стелла, нет!

Они и вправду вели себя так, словно это был особый ритуал – как старые ворчливые супруги, упрямствующие друг перед другом в сущей ерунде.

– Лучше не спорь, а то насильно перевяжет, – предостерег я Анжа.

Я продолжал сидеть в кресле, они несколько секунд молча и безрезультатно с вызовом таращились друг на друга.

Я буквально слышал, как он скрипит зубами, прищурившись.

– Ладно, – бросил он, неожиданно резво зашагав мимо незнакомки по направлению к ванной комнате сквозь гардеробную, с шумом открывая и закрывая дверь.

Стелла хмыкнула и пожала плечами, посмотрев на меня.

Я улыбнулся в ответ.

…Они долго возились, и я вслушивался в каждый звук, сидя в кресле обхватив себя руками за плечи. В спальне, освещенной только прикроватной лампой, как мне казалось, я был один, а два человека по ту сторону створки – где-то очень далеко.

Но так, что я ощущал каждое их движение.

Анж тяжело дышал, делая вид, что ему не больно. Я не видел, что у него с раной, но понял по разговорам с доктором: ему бы пришлось восстанавливаться до текущего состояния не неделю, а месяц, если бы не живучесть и везение.

На мне тоже все быстро заживает.

Стелла мало говорила, она была сосредоточена, от интонаций их редких голосов, переходящих в осторожный шепот, внутренности скручивало тянущей болью.

Я чувствовал все, что происходило за закрытой дверью, и не мог этому помешать.

Вот она делает финальный штрих, фиксируя чистую повязку, а затем заглядывает ему в глаза, проверяя его удовлетворенность результатом и ожидая одобрения.

Он кивает ей и на выдохе благодарит ее. Она улыбается в ответ, и он тоже улыбается.

Вот она включает воду, и вода плещется в раковине. Стелла тщательно моет руки – как и до процедуры, – и, наконец, выключает кран.

После паузы, режущей своей тишиной слух, раздается едва различимый шорох, шелест одежды, один нерешительный шаг.

Я слышу, как они оба ловят ртом воздух, а потом как соприкасаются их губы в поцелуе. Долгом, глубоком.

Как их руки обвивают друг друга за спину.

Я падаю в черноту, мне не за что ухватиться, я давлюсь собственными криками, кусаю пальцы, чтобы прогнать картинки из своей головы, но не могу.

Когда они вышли из ванной, они застали меня сидящим у подножия кресла – я к тому времени уже сполз на пол. Их реакция на мой безумный вид отрезвила.

Выдавив, что мне нужно подышать свежим воздухом, я поспешил выбраться из квартиры на улицу.

Анж недоуменно на меня смотрел, не понимая, в чем дело, живой блеск в его глазах делал мне еще больнее.

Стелла же все прекрасно поняла – она стыдливо отводила взгляд.

96. Лицо

Я быстро вернулся – я не мог надолго оставлять их наедине.

Перед тем, как открыть дверь ключом, я вытер предательские слезы в надежде, что глаза и нос не настолько красные. Я просто скажу, что замерз…

Стелла стояла напротив окна, я еле сдержался, чтобы не броситься к ней.

– Я же говорил, что он скоро вернется, – послышался голос Эрика из глубины комнаты.

Она не проронила ни слова – она просто смотрела на меня, наблюдая, как я разуваюсь и вешаю пальто на вешалку.

Мне кажется, она простояла так у окна с тех самых пор, как я покинул квартиру.

Потом я быстро подошел к ней и заключил в объятия, ее холодные пальцы оставляли обжигающие невидимые следы и щекотали затылок и ухо.

Я не должен больше так делать. Пусть она делает мне больно – я не посмею сделать ей больно в ответ.

Когда мы легли спать, было уже за полночь. Кровать была широкой, мы устроились на ней втроем: Анж, правым боком к внешней стороне кровати, обращенной к окнам; Стелла – посередине; и я, уткнувшийся носом в ее затылок, обхватив руками за плечи и прижавшись к ее спине.

Рассвет наступил незаметно. Я открыл глаза, я ощущал тепло ее тела, она была в моей рубашке… Я не сразу понял, где я. Я притянул ее к себе, все еще пребывая в полудреме, однако сон исчез, когда я понял, что в нашей с ней постели Анж – и он не спит, он смотрит на меня своими светящимися глазами.

Может быть, я зря не застрелился?.. Зря не застрелил его?..

– Не шевелись, ты ее разбудишь, – одними губами прошептал он, и я даже перестал дышать.

Я осторожно положил голову обратно на подушку, спрятавшись в разметавшихся по наволочке волосах незнакомки.

Анж смотрит не на меня, а на Стеллу… Я проспал еще около часа до тех пор, пока незнакомка не пошевелилась рядом.

Первым, кого Стелла увидела, был Анж, даже не сменивший положения тела за все это время. Она потянулась к нему, положила правую руку на грудь тыльной стороной. Он накрыл ее пальцы своей ладонью, улыбаясь так, как может улыбаться только счастливый человек. Я едва узнавал его.

Я приподнялся на локте, убирая руку с ее плеча, вовсе не ожидая, что она вдруг обернется и притянет мою голову к себе второй рукой. Она поцеловала меня в щеку, от будоражащего прикосновения губ я закрыл глаза.

Вскоре незнакомка уже отстранилась, села на кровати и развернулась к нам лицом, поджав под себя ноги.

– Сначала перевязка, потом завтрак, – заявила она.

Эрик закатил глаза, продолжая улыбаться. Я хотел остаться в постели со Стеллой, а Эрик мне был ни к чему.

– Если хочешь, я тебе помогу, – мгновение спустя, предложил я, обращаясь к скрипачу.

Он недоуменно поднял брови, я опасался, что он не согласится – и попросит помощи Стеллы.

Эрик кивнул:

– Хорошо.

…Стелла проводила нас до ванной внимательным взглядом. Только когда Анж снял рубашку, я понял, почему.

Моя пуля – ерунда по сравнению с тем, что представляли собой остальные шрамы, большие и мелкие, пусть и старые, похожие на белые ветви деревьев. Мне стало жутко – но не от шрамов, а от их наличия.

Эрик был таким же худым, как я. Ему было неуютно, он поспешно начал снимать повязку здоровой рукой. Я остановил его, стараясь не поднимать глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом.

Запах крови и лимфы ударил в нос. Я обработал шов, наложил свежие салфетки, зафиксировал их пластырем, воспроизведя прежнюю схему – и только тогда он облегченно выдохнул.

А затем торопливо оделся, не сразу попав рукой в рукав рубашки.

– Спасибо, – неубедительно усмехнувшись, поблагодарил меня Эрик.

– Обращайся, – отозвался я.

Мне было не сложно. Еще недавно я мечтал, чтобы он исчез из моей жизни, представляя сцены жестокой мести, а теперь я обрабатываю ему рану от моей пули.

Он понял, что я хочу о чем-то спросить, и выжидающе на меня уставился.

– Ну, – снисходительно произнес он – словно я был мальчишкой, который никак не решится выпросить у отца денег на кино.

Я замялся. Это же неважно…

– Зачем тебе нужна была маска?

Я рассматривал его лицо, такое же бледное, как мое, с проступающими на скулах красноватыми пятнами болезненного румянца.

Морщины вокруг глаз и на щеках не делали его старше, что-то другое в его облике давало понимание о возрасте. Седые виски и темные волосы, со спадающими на лоб прядями, пара шрамов на левой стороне лба, уходящих назад, не делали его внешность отталкивающей.

Зачем он изображал монстра? Он скрывал лицо, будто с лицом было что-то не так: перчатки, плащи, странные разговоры.

– Она и сейчас мне нужна, – в своей загадочной манере отозвался он. – Это лицо, – он указал пальцем в сторону своей головы, – тоже маска.

– Издеваешься? – скривился я. – Я тебя серьезно спрашиваю, а ты опять за свое!

– Отнюдь.

Он с шумом выпустил воздух через нос и потянулся к лицу, а я, как завороженный, наблюдал, как он медленно – в роли главного артиста на сцене – неведомым образом подцепляет кусок кожи на подбородке и оттягивает вверх.

Когда под частью щеки показалось нечто, похожее на плоть, я уже пятился к выходу, отводя взгляд.

– Достаточно. Я даже знать не хочу, что у тебя там! – выпалил я, пытаясь не смотреть в его сторону, хватая ртом воздух.

Через миг я уже выскочил из ванной. Чертов психопат!

Может быть, он и рассчитывал на это… На то, что я не захочу смотреть дальше.

97. Цифровой обман

Он все испортил! Чертов фокусник!

Я подбежал к окну, стремительно пересекая комнату, распахивая створку, и высунул нос на улицу под холодные порывы ветра.

Стелла выглянула из кухни, держа полотенце, заглядывая в проход. По моему дикому виду она поняла, что что-то не так.

– Что у вас случилось? – обеспокоенно поинтересовалась она, подходя ближе.

– А ты его спроси! – по-детски и с надрывом в голосе взвизгнул я, оборачиваясь.

Пальцы вцепились в подоконник, так что побелели костяшки.

– Что за… Эрик?! – обернулась она к гардеробной, откуда показался скрипач с нездоровой ухмылкой на тонких губах.

Она смотрела на него, требуя ответа.

– Он просто спросил, зачем мне маска. Я хотел показать зачем, – развел он руками, после чего получил в грудь комком прилетевшего от незнакомки полотенца.

Анж сдавленно кашлянул – от боли даже от легкого удара – и произнес:

– Не волнуйся, он ничего не видел.

– Я видел достаточно! – возразил я. – Достаточно, чтобы понять, что ты гребаное чудовище, которое получает удовольствие от того, что пугает других!

Он опустил взгляд, стоя на месте.

– Что, разве не так?! – не унимался я. – Стелла, ты… ты видела его? Только скажи честно – ты видела?!

Она растерянно переводила взгляд с меня на Эрика и обратно.

Затем незнакомка кивнула.

– Да, я видела. Много раз видела. Только не начинайте все сначала. Вы должны были сделать выводы из того, что произошло, – с досадой отчитывала нас она. – Что за детский сад! Неужели вам нравится делать друг другу больно?

И правда… Мне нравилось делать ему больно. Спорю, это было взаимным.

– Я не собираюсь извиняться, – пожал плечами скрипач. – Я просто неудачно пошутил. Я просто не хотел, чтобы он думал, что я нормальный – чтобы развеять иллюзию. Я, может быть, впервые хотел показать что-то настоящее – уродливую правду, как она есть, а вы недовольны? Ну знаете ли!

Он фыркнул и прошел в комнату, демонстративно взяв с комода книгу и садясь на кровать. Мне было тошно от того, что он сделал.

Какая нахрен правда?! Неудачно пошутил?!

– Завтрак готов, – сказала Стелла, разворачиваясь на пятках и покидая нас.

Видимо, ей надоело нас уговаривать. Два упрямых осла…

Спустя несколько секунд я закрыл окно и отошел от подоконника, следуя на выход, ощущая на себе пристальный взгляд.

Я поднял с пола полотенце, я боролся с горькой злостью внутри и не сразу посмотрел в сторону Эрика.

– Если ты так меня проверял, будь уверен, тебе придется придумать что-нибудь пострашнее, – заявил я. – Пошли на кухню, аппетит ты мне не испортил.

…Про аппетит я солгал. Кусок в горло не лез после всего, что случилось за это утро. Анж тоже особо не отличился: он крошил хлеб, пил кофе и не сводил глаз с моей незнакомки.

Она просияла, когда мы появились на пороге кухни и, не сговариваясь, сели за стол. Очаровательно улыбаясь, вскоре она развлекала нас разговорами, затягивая в беседу на троих.

Она просила меня съездить с ней смотреть квартиры в Бруклине, я согласился. Мне все равно, чем заниматься – лишь бы быть с ней рядом. Эрик не спорил, я догадался, что он планирует воспользоваться этим временем с пользой.

– Ты больше не собираешься ходить в офис? – как бы невзначай спросил незнакомку Анж.

– Нет, не собираюсь, – качала головой она. – С меня хватит этой бессмыслицы.

Она взглянула сначала на скрипача, а потом на меня.

– Я надеюсь, ты тоже больше не пойдешь к Томпсон? – обратилась она ко мне.

Я прыснул:

– Нет, конечно.

– Ты говорил, что тебе нравится.

– Не настолько, – пожал я плечом. – Все, что было раньше, не имеет значения. Я же тебе уже объяснял – я намерен начать заново.

Заново, заново… Получится ли не облажаться? Я не хочу потом реветь, я не переживу больше разбившихся надежд.

– А шестеро демонов? – вопросительно приподняла бровь Стелла.

– Не желаю больше иметь с ними никаких дел!

– Как категорично… Но я согласна, Кафц и Мет нас всех обманули.

– Я думал, они мне друзья! – воскликнул я.

Эрик закатил глаза.

– Демоны не могут быть друзьями, – сказал он. – Они знали, что я общаюсь с тобой, им нужно было сделать так, чтобы ты больше не появлялся в клубе. Я, к сожалению, тоже тогда ничего не понимал.

– Они делали вид, что вся чертовщина мне только кажется, – пробормотал я.

– Проклятые газлайтеры! Но такова их природа, они всегда были лжецами и лицемерами. В тот день концерта, когда я предложил тебе учиться играть на скрипке, они уже планировали выступать со Стеллой.

Бафомет и Кафцефони всегда приглядывали за мной… Настоящие фамильяры Королевы.

– Когда вы с Метом подрались после аукциона, почему он сразу не отдал скрипку тебе – если он тебя знал? Тебе бы не пришлось душить меня удавкой в переулке.

– О чем ты говоришь? – глаза Анжа округлились. – Я ничего не знал про аукцион, я вышел на след скрипки, когда она попала в клуб, и выследил тебя, потому что ты…

– Стоп! – встряла в наш диалог незнакомка. – Еще раз с самого начала!

– Я всего лишь знал, что скрипка в клубе! – поспешно оправдывался Эрик. – И то, что ты делал на сцене… Я даже не сомневался, что скрипка у тебя!

– Но она была у Бафомета! – вскричал я.

– Потому что ты ее ему отдал!

– Да потому что она мне была не нужна! Я не брал ее, я вообще о ней ничего не знал, они меня подставили!

– Темные Небеса, да ты еще глупее, чем я полагал! – всплеснул руками скрипач, откинувшись на спинку стула. – Подумать только!

От возмущения на мгновение я потерял дар речи. Вот, значит, как – я еще и глупый!

– На себя посмотри, – прошипел я, – сидел до самого конца у себя в норе, ни о чем не подозревая, и тайно переписывался с Расщепленной Звездой, планируя Судный день!

Стелла ударила ладонями по столу.

– А ну прекратите! Какой к черту Судный день?! Это… ты?! Боже мой, так это был ты?!

Она уставилась на Эрика, и в широко распахнутых глазах была палитра разных чувств – от изумления до гнева.

Теперь и она чувствовала себя полнейшей идиоткой.

– Нет… ну нет же! Dies Irae говорил, что его зовут Юджин! Про резиновый Вальтер и фабрику мягких игрушек ты не мог придумать! Это не ты! – твердила она, а он лишь мотал головой, уже не сдерживая улыбки.

– Я сыграл роль, – пожал он плечами, – но так, чтобы тебе понравиться.

– Ты сказал, что ты фронтендер!

– А что – сказал один раз, что настроил бабель под вебпак – это было несложно! – хохотал он. – Как же забавно… Достаточно пары тематических словечек, чтобы выставить себя тем, кем я на самом деле не являюсь.

Незнакомка театрально взвыла, поднимая руки к потолку.

– Как же так?! – причитала она, так еще и не определившись, смеяться ей или плакать. – Я думала, ты меня понимаешь… А ты притворялся.

– А разве я могу тебя не понять?

Скрипач искренне удивился – ему и в голову не пришло, что ее заденет его цифровой обман.

– Каким же ты можешь быть… разным, – наконец, вымолвила Стелла. – Если эта сторона тебя – тоже ты, то я, действительно, еще многого не знаю.

Он не собирался признаваться… Раскрытие инкогнито его раздосадовало.

Скрипач, будто в отместку, спросил:

– Как много ты переписок прочитал, пока не написал мне от лица Стеллы? Может быть, ты еще кого-нибудь застрелить собирался?

Стелла перевела взгляд на меня, от стыда зарделись щеки.

Оставалось только признаться. Она же простит меня – она же любит меня?..

– Только чат с Анжем. Честное слово.

– Ну и семейка! – пробормотала незнакомка, вставая из-за стола. – Одни шпионы!

– Стелла, я не буду так больше! – взмолился я, тщетно пытаясь подобрать слова извинений. – Прости меня! Я всего лишь хотел защитить тебя!

– О! – она замерла, отодвигая стул, взирая на меня сверху вниз.

– Я больше не притронусь к твоему телефону!

В отчаянии и испуге я схватил ее за руку. Я не имею права потерять ее из-за собственной глупости!

– Не в телефоне дело, Виктор! – вздохнула она, кладя ладонь поверх моих пальцев, крепко вцепившихся в ее запястье. – Не делай ничего у меня за спиной… Тебя это тоже касается!

Она строго взглянула на Эрика, а тот, по-прежнему откинувшись на спинку стула, приподнял бровь.

– А у тебя под носом, но так, чтобы ты ничего не видела, считается? – с хитрым прищуром спросил он.

– Считается!

– Жаль, – Анж в наигранной печали прикрыл веки, – а то у меня было несколько идей.

Стелла сделала еще один шаг ко мне. Не разнимая рук, она наклонилась и поцеловала меня в макушку так, что я ахнул от неожиданности. Мурашки пробежали по спине от затылка до копчика, и ладони мгновенно вспотели.

Когда она начала убирать со стола, я с блаженной улыбкой наблюдал за реакцией скрипача, который, в свою очередь, ничуть бы не отказался оказаться на моем месте.

– Если Бафомета пытался ограбить не Эрик, то кто? – вдруг подала голос Стелла, гремя посудой в раковине. – Нам стоит его опасаться?

– Это может быть Грей, – предположил я.

– Грей? – переспросил Анж. – Он поклонник Королевы, а не скрипки…

– Ты можешь ошибаться. Он с самого начала был в курсе, где скрипка, он откуда-то знал про Кони-Айленд.

– Он просто за тобой следил.

– Не исключено, что скрипка его тоже интересует.

– Он ее не достоин, – хмыкнул Анж. – Он даже играть не умеет.

– Владан тоже играть не умел, а скрипка почему-то была у него.

Анж колебался.

– Это тот, кто знал.

– Ли знал, – Стелла пожала плечами. – Но ему инструмент не интересен. Про скрипку может знать кто угодно – она же, – незнакомка скривилась, закатив глаза, – волшебная. Может, дело вовсе не в нас. Ты сказал, Мет подрался после аукциона – а подробнее?

– Он пришел потрепанный, в руках – футляр, глаза дикие. Сказал, что скрипку пытались отобрать, сказал, что это был мужчина.

– Не легче у него самого спросить? – встрял скрипач.

И правда, он мог это инсценировать, чтобы выглядело убедительно.

Но на Мета это не похоже…

Через минуту я уже выкладывал на стол телефон, по громкой связи набрав номер Бафомета, и мы втроем, склонившись над поверхностью, уставились на экран, когда на том конце линии подняли трубку.

– Да, моя Королева, – были его первые слова.

Он знал, что Стелла собирается к нему обратиться. Незнакомка усмехнулась.

– Бафомет, друг мой, кто в вечер аукциона хотел отобрать у тебя скрипку?

Повисла тишина, прерываемая только легким шумом в динамике.

– Не знаю. Серьезно, я так и не узнал, – растерянно ответил виолончелист. – Я его впервые видел.

– Как он выглядел?

– Ну как… Высокий, в черном плаще. Сила и скорость инфернальная.

Инфернальный… Так это же Анж! Почему он врет, что это не он напал на Бафомета?!

– Но не Эрик?

Скрипач на стуле скривился от недовольства, скрестив руки на груди.

– Нет, я что – твоего мужа не узнаю что ли? – возмущенно буркнул музыкант. – Тот был скорее мертв, чем жив.