Текст книги "Безымянная скрипка"

75. Настоящий

Когда я открыл глаза, она была рядом. Это не сон, это не очередное ложное воспоминание… Я боялся пошевелиться, боялся дышать, чтобы не разбудить ее, и длинные ресницы чуть трепетали на прекрасном лице, обращенном полупрофилем в мою сторону.

Она лежала боком совсем близко, мое левое плечо касалось ее спины. Не справившись с искушением, я приобнял ее другой рукой, положив ладонь на талию под одеялом.

Образы ночи пронеслись перед глазами, и тело, казалось, все еще помнило жар и трепет.

Я, возможно, впервые в своей жизни был счастлив: вот так просто проснуться и понять, что я больше не один.

Что существо, которое я люблю, любит меня в ответ, и дыхание и сердцебиение – в унисон.

Если я все это время искал смысл – вот же он, у меня под носом, видит сладкие сны. Интересно, что ей снится?..

Я молча наблюдал за своей знакомой незнакомкой, как она вчера за мной, в тайне желая, чтобы она открыла глаза и посмотрела на меня.

Странная ревность к ее снам не казалась мне глупостью. Она должна быть только моей.

Небо уже почти просияло, стремясь солнечными лучами вползти в окна, я не замечал, как течет время. Незнакомка ни разу не пошевелилась в объятиях, но от пульсации в моих пальцах, прикоснувшихся к ее коже, я чувствовал, что мир движется.

Когда она, наконец, распахнула веки, на секунду лишь растерявшись, она мягко улыбнулась, откидываясь назад и оказываясь еще ближе, ложась на мою подушку затылком и притягивая меня за шею к себе.

Я же крепче обвил ладонями талию, гладя обнаженный живот, и обхватил ртом ее губы, не давая произнести ни слова.

Сквозь улыбку она целовала меня в ответ. Я был готов провести вот так всю жизнь.

Вскоре мне пришлось подняться и отправиться туалет, в прозаичной реальности все было иначе. Под пристальным взглядом я вылез из-под одеяла, голый и смущенный, в поисках трусов среди хаотично разбросанной на полу одежды. Я не осмелился позвать ее с собой в ванную, пусть и с удовольствием вылизал бы ее с ног до головы – вместо душа и в душе.

Покидая комнату, я краем глаза видел, как моя незнакомка садится на кровати, отбрасывая движением руки длинные волосы, волной разметавшиеся по обнаженным плечам и груди.

Я обернулся, чтобы запечатлеть это в памяти.

Мне было жаль смывать с себя ее запах – но душ мне был необходим. Как и незнакомке – потому что я кончил ей на живот.

Я наспех вытерся полотенцем и вышел из ванной, незнакомка уже стояла у двери, облаченная в кружевное белье. Немного выступающие ребра, подтянутый пресс…

Я растерянно дотронулся до линии ее трусов ниже пупка, предательски краснея и отводя глаза. Она положила свою руку поверх моей ладони, делая вид, что не замечает замешательство.

– У тебя есть вторая зубная щетка?

– Да, – кивнул я, продолжая таращиться куда-то в пол, – в шкафчике справа.

Стелла одобрительно вздохнула, погладив меня по плечу, и я пропустил ее в ванную.

Какой же я, все-таки, неопытный дурак!

Постель была уже идеально заправлена, а одежда, валявшаяся в беспорядке на полу, была аккуратно сложена на диване у окна.

На этот раз я суетился вокруг своей незнакомки, варил кофе, готовил завтрак – из того, что было в холодильнике.

– Мы проведем выходные вместе?

Я жевал тост, стараясь делать вид, что спрашиваю просто так. Я был смешон в своей наигранной небрежности.

Стелла облокотилась на стол, уголки ее губ приподнялись.

– Да. Теперь я никуда тебя не отпущу.

Я расплылся в улыбке, хватая ее за запястье, держащее нож, а она рассмеялась:

– Вижу, ты не против. Выбор, чем заниматься, я доверяю тебе.

Я пообещал, что она не пожалеет.

Какое-то время мы лежали в кровати, обсуждая писателей, штампующих свои книги по двадцать четыре штуки за год, одинаковые мужские стрижки и смерть ницшеанского бога. Мне нравилось в уютной постели касаться носом виска незнакомки и зарываться в ее волосы – чтобы она не видела мою улыбку счастливого идиота, однако погода за окном была ясной – и мы решили отправиться на прогулку.

Уже собираясь накинуть дубленку, Стелла задержала взор на комоде у стены.

– Я посмотрю? – оглянулась она на меня, зашнуровывающего ботинки в прихожей.

Она указывала на нотные листы, копии тех, что я обнаружил в папке из сундука родителей.

Без портретов на обратной стороне – они были надежно спрятаны вместе с белой маской в ящике, в первую очередь, от меня самого. Чтобы лишний раз не задаваться одним и тем же вопросом.

– Да, конечно, только не удивляйся, что они такие… – я не сразу подобрал слово, – странные.

– Я еще утром заметила. Как ты сказал – странные? – она с неверящей насмешкой смотрела на меня, а не на ноты, но как только глаза опустились на бумагу в беглом чтении, лицо переменилось. – Что за… Что это такое?

Я не мог понять, что означало ее выражение лица: испуг или непонимание.

– Ну да, сложно, – начал я оправдываться.

– Откуда это у тебя? Это… твое?

Опять этот непонятный взгляд – тревога, удивление, осознание?

– Это моего отца. Его эксперименты, – ответил я, внимательно следя за ее реакцией, но ответ ее не удовлетворил. – Я пробовал играть. Сочинение не настолько страшное, каким кажется… Тебе не нравится?

– Шутишь? Это гениально! Я просто… – она улыбнулась мне, я вздохнул с облегчением. – Да, твой отец был талантлив.

Она сказала это с уверенностью, на которую даже я не был способен.

Стелла прочла все семь листов, я не смел ее прерывать. На четвертой странице самая лучшая кульминация, которую я когда-либо слышал, а на шестой – катарсис, от которого по спине мурашки…

После финала она подняла чуть блестящие от слез глаза и осторожно положила ноты на прежнее место.

– Как же он прав, – молвила она, обращаясь ко мне.

– Когда я сыграл это моему скрипичному учителю, он чуть не сдох.

Я усмехнулся, я хотел поскорее вернуть незнакомке прежнее легкое и непринужденное настроение. Она вдруг подошла ближе, положила ладони мне на плечи и заглянула в глаза.

Ее голос был тихим, как ласковое прикосновение мягкой лапой к незащищенному сердцу.

– Если я когда-либо и знала музыку, то это она и есть. Талантливых очень немного, а гениальных – еще меньше. Береги то, что осталось от тебя настоящего, – изрекла моя знакомая незнакомка тоном, не терпящим возражений.

Что есть я, и что есть я настоящий?

76. Зеркало

Сутки пролетели, как один миг. Мы гуляли по Бэттери-парку, обедали в уютном ресторанчике, рассекали каменные джунгли Нью-Йорка на мотоцикле, наслаждаясь компанией друг друга.

Я стал зависим от секса, от моей незнакомки, от всего, что напоминает о ней.

Она сказала, что в воскресенье, сегодня, у нее концерт. Концерт шести демонов и Расщепленной Звезды…

Я ответил, что не смогу прийти, и она не настаивала, она меня поняла. Она всегда меня понимала.

Однако я уже в тот момент подозревал, что передумаю – и дело было даже не в любопытстве. Я не мог представить себя в пустой квартире, ожидающим ее возвращения, один на один с ползущими по стенам щупальцами одиночества.

Мы ночевали у нее, она проснулась раньше меня. Я потянулся, на ощупь притягивая ее к себе, уже одетую в майку и белье, и она приблизилась, целуя меня в висок.

– Доброе утро, – промурлыкала она мне на ухо. – Сделать тебе кофе?

Я покачал головой, еще крепче прижимаясь к незнакомке, обвивая ее талию руками, подминая под себя. Она смеялась, лишь для вида уворачиваясь, обхватывая меня ногами вокруг бедер, и ее возражения утонули в моем поцелуе.

Я чувствовал себя наркоманом, моя зависимость прогрессировала – и я вовсе не сопротивлялся.

Вскоре, уже не стараясь прикрываться одеялом, я продолжал лежать на кровати и глядел в потолок, закинув одну руку под голову, а другой глядя ладонь незнакомки, расположившейся рядом.

Она разрешила мне закурить прямо в комнате. Мы пускали дым, по очереди затягиваясь одной сигаретой на двоих, я млел, откинувшись на подушки, когда она гладила пальцами мой живот, положив голову мне на плечо. Незнакомка стряхивала пепел в кружку и возвращала мне сигарету, я выдыхал через нос, а затем тянулся к ее губам.

Она смотрела мне в глаза тем странным взглядом, к которому я уже давно привык, и я был как в тумане.

Когда она уже поставила кружку с потушенной сигаретой на пол у кровати, я озвучил свои вдруг пришедшие на ум мысли:

– Если бы тогда – когда мы познакомились – я не был на байке, я бы тебе понравился?

Стелла внимательно на меня взглянула. Она не спешила ложиться обратно ко мне под бок.

– Ты бы мне понравился, даже если бы ты был на желтом уродливом спорткаре, в лакированных туфлях и с усами. Хотя, нет, беру свои слова обратно: ничего хуже желтого Лебланка быть не может.

Я рассмеялся и пошевелился на подушках, подползая к ней ближе.

– И все-таки? – прищурился я, наблюдая, как незнакомка устраивается у моего плеча, ложась на спину.

Она взглянула на меня снизу вверх, обратив ко мне свое прекрасное лицо.

– Виктор, я, конечно, знала, что ты странный, но не настолько… Ты всерьез думаешь, что это так важно?

Я водил пальцем по ее выступающим ключицам, по верхней части груди с проступающими сквозь шелк майки острыми сосками.

– Я не обращаю внимания на байки, куртки и дорогие часы.

Я улыбался, однако не торопился соглашаться.

– Но ты меня даже не замечала! Я столько времени ходил за тобой, а ты разглядела меня только тогда!

– Серьезно? – незнакомка растерянно округлила глаза. – Ну я же говорила – я жила как во сне и наконец-то проснулась.

– Да уж. Проснулась, чтобы перевернуть мой мотоцикл.

– Я даже не понимаю, почему ты вообще об этом спрашиваешь, – произнесла она задумчиво, а моя рука все еще лежала у нее на груди. – Неужели тебе это так важно?

Я кивнул, делая усилие, чтобы открыто посмотреть ей в глаза.

– Да, – коротко ответил я. – Важно.

– Тебя это удивляет?

Я хмыкнул.

– Да. Тебя хотят все, а ты почему-то захотела меня.

– Тебя невозможно не захотеть, – Стелла улыбнулась, но тут же добавила: – С чего ты взял, что меня хотят все? Кто тебе это сказал?

Она приподнялась на локтях, и моя ладонь еще сильнее прижалась к ее коже, забравшись под бретель майки, ощущая равномерную пульсацию в грудной клетке.

– Кэти, – выкрутился я.

Пересказывать пошлые разговоры ее коллег я не стал.

– Кто? Кэти? Крокодил Кэти?

Незнакомка запрокинула голову назад и рассмеялась.

– Она не крокодил – это была злая шутка, знаешь ли, – протянул я, втапливая ее обратно в кровать.

Стелла всматривалась в мое лицо, а затем поддалась и опустилась на подушки.

– Все посмеялись и забыли – никому ни до кого нет дела в этом террариуме, – изрекла она.

– Она не виновата, что есть кое-кто намного привлекательнее.

– То есть секретарша Томпсон сказала тебе, что меня все хотят?

– Да.

– Из-за того, что ты захотел меня.

– Может быть, – с усмешкой пожал я плечами. – Но я уверен, что немало желающих продадут душу Расщепленной Звезде, чтобы сделать вот так…

Я склонился над незнакомкой, касаясь губами мочки ее уха, оттягивая зубами серьги, опускаясь ниже.

– И вот так… – сказал я и провел языком до впадины между ключицами, сжимая ее грудь, отчего она сделала судорожный вдох, хватая меня за волосы. – Или даже…

Я не сумел договорить, сам достаточно возбудившись, чтобы полезть целоваться, но она прикрыла мне рот ладонью.

– Что именно тебя смущает? – вновь прищурилась она. – Ты не понимаешь, почему я выбрала тебя?

Когда она убрала пальцы с моих губ, я ответил.

– Да. Я не могу не замечать, как все на тебя смотрят, и если ты только захочешь, то возьмешь все, что тебе нужно. Когда-нибудь найдется кто-то лучше меня, тот, кто понравится тебе больше, – мое лицо невольно скривилось от досады, и я сглотнул. – И я до сих пор не могу поверить, что ты со мной.

– Виктор, ты как я: не умеешь радоваться моменту и боишься спугнуть хорошее, словно это что-то постыдное! – воскликнула она, садясь на кровати, и я был вынужден повторить за ней, устраиваясь напротив и кладя на бедра угол одеяла. – Я дала тебе повод сомневаться?

И правда, нет же, она тут ни при чем.

– Нет, – грустно отозвался я.

– Тогда почему?

Она прикрыла глаза руками, мотая головой из стороны в сторону, и затем вновь пристально на меня посмотрела.

– Есть что-то, что я должна знать? – она стала еще серьезнее, обхватив себя за плечи руками.

– Да нет же! – выдохнул я поспешно. – Просто… просто я…

Я был в замешательстве, я не мог произнести это вслух и уже жалел, что начал этот разговор.

Она положила ладонь на мою торчащую из-под одеяла коленку, наклоняясь вперед.

– Да что с тобой? Ты ревнуешь? Ты не веришь, что ты мне нравишься? – вопрошала она, а я лишь качал головой. – Ты сам себе не нравишься?..

Я улыбнулся горькой усмешкой, отводя глаза. Как же себе может нравиться тощий заморыш, длинноносый мальчишка, до недавнего времени двадцатитрехлетний девственник, избегающий людей?

– Ты ошибаешься, в самом деле! – она с облегчением вздохнула, понимая, что угадала. – Я не смогу тебя переубедить, но давай я тебе кое-что покажу.

Она вдруг схватила меня за запястье, порываясь встать и увлекая меня за собой, но я начал сопротивляться.

– Куда? Не надо, мне и тут хорошо, – уже немного повеселев, уворачивался я.

– Я не понимаю. Ты же симпатичный, ты же красивый! Остроумный, харизматичный, добрый…

– У тебя дурной вкус, – перебил ее я.

– …талантливый и привлекательный. Всем твоим девушкам невероятно повезло, они же дерутся за тебя как кошки!

Я прыснул.

– Да у меня до тебя никого не было, – зачем-то сказал я, и тут же был готов провалиться сквозь землю.

– Что?! Ты шутишь, быть такого не может, – хлопала ресницами незнакомка, пронзая меня насквозь тем странным взглядом несколько секунд. – Тебе просто в свое время никто не сказал, что ты красивый, и ты теперь убежден в обратном.

Быть может и так… Какая теперь разница? Я был готов поверить во что угодно, лишь бы она была со мной, а моя неуверенность все портила. Глупый разговор.

– Пойдем со мной, – прервала незнакомка мои внутренние размышления, снова беря за руку.

Я покорно начал выползать из-под одеяла – и вспомнил, что не одет.

– Только не говори, что ты поведешь меня к зеркалу, – хохотнул я, натягивая трусы, видя, как она кивает. – Ваша психотерапия мне не поможет.

– Кому-нибудь из нас точно поможет, – не согласилась Стелла, подталкивая меня к трюмо у кровати, а затем утягивая дальше к гардеробной комнате, размышляя вслух. – Нет, это для нас слишком маленькое.

– Ну конечно – а то я себя голым в полный рост не видел! – наигранно взвыл я, топая босыми ногами по паркету вдоль вешалок с одеждой.

– Видимо, нет, раз ты недоволен собственной внешностью.

– Странные у тебя игры. У меня есть другое предложение: я тоже должен быть голым – обещаю, оно тебе больше понравится!

Но незнакомка меня не слушала, с улыбкой уклоняясь от дразнящих прикосновений. Я обернулся к зеркалу.

Она – в трусах и шелковой майке – прижималась ко мне со спины и обнимала за талию, на моем лице была широкая улыбка.

– А теперь ты мне скажешь, что именно тебе в себе не нравится, – начала она, отступая в сторону, но не отнимая рук.

– Не-ет, – заныл я, глядя на незнакомку в отражении.

– Не спорь со мной и делай, как я говорю!

Я подчинился. Стелла положила ладони мне на щеки, оставаясь позади. Я смотрел на нее, а не на себя.

– Что тебе не нравится в своем лице? Первое, что приходит на ум.

Я молчал нахмурившись.

– Уши, скулы, подбородок, губы…

Прохладные пальцы прикасались к лицу, объективно каждая деталь была правильной формы, мне не было к чему придраться.

– …нос.

– Длинный! – вдруг ввернул я.

Она фыркнула.

– Ну какой же он длинный?

– Самый настоящий длинный!

– Неправда! – отозвалась она. – У тебя прекрасный нос, пропорциональный и в меру узкий, и профиль безукоризненный, кончик острый, ну же, посмотри.

Стелла развернула мою голову вправо, я кривил лицо в недовольстве.

– Ну ладно, ладно, хорошо, не длинный! – улыбался я, разводя руками. – Вот у тебя – идеальный нос!

Она рассмеялась и положила ладони мне на плечи, и этот непонятный, но такой знакомый взгляд был в самую душу…

– У нас одинаковые носы, Виктор, – произнесла незнакомка. – Если не веришь, сравни, – и она приподняла подбородок так, чтобы я мог удостовериться в ее правоте.

Ровная спинка, чуть вздернутый кончик, вогнутая переносица, симметричные не широкие крылья… Я вздохнул, все еще не до конца понимая смысл этих странных разговоров, готовясь продолжать, пока ей не надоест. Спорить было бесполезно.

– Серые глаза, светлые и прозрачные. Длинные темные ресницы, выразительные брови. Красота!

– Нет! – привередливо заявил я, а она раздосадованно и сдавленно рыкнула.

– Какой же ты упрямый! Ты специально сейчас споришь, признайся!

Она разговаривала со мной, как с капризным мальчишкой, но терпеливо и снисходительно. Я удивлялся, как еще не схватил затрещину.

– Шатен со светлыми глазами, – с улыбкой говорила она, массируя мои плечи, а я лишь мотал головой.

Неужели мне не нравилось, что она уговаривает меня увидеть себя иначе?

Я хотел, чтобы она меня убеждала.

– А еще у меня больной вид. Байронический герой, – не унимался я, указывая рукой в сторону отражения.

– Просто кто-то плохо ест и плохо спит.

– Я всю жизнь такой, мне ничего уже не поможет. Эта бледная морда со мной всегда.

– А когда ты последний раз пробовал ложиться вовремя и есть хотя бы два раза в день?

Я не мог вспомнить, я пропустил ход.

– Знаешь, по твоим стандартам я, оказывается, какое-то чудище, – усмехнулась Стелла, переводя взгляд на себя в зеркале. – И бледная, и с подглазинами, и нос у меня длинный.

Она шутила, но я вдруг понял, насколько мы похожи. Однако ее бледностью и худобой я восхищался.

– К тебе это не относится! – опомнившись, воскликнул я, разворачиваясь к ней лицом и протягивая ладони к ее талии. – Ты прекрасна, ты же знаешь об этом, не слушай меня.

Незнакомка вздохнула, коротко поцеловав меня шею.

– Выгони из своей головы этот навязчивый голос самоедства и ненависти к себе, – промолвила она, поднимая на меня глаза. – Твоей реальностью должны быть радость и удовольствие, а не сомнения и страхи.

Если бы все было так просто…

Стелла высвободилась из моих объятий, вновь становясь чуть позади.

– Помимо симпатичного лица есть еще молодое привлекательное тело, – начала она. – К нему у тебя какие претензии?

Я молча вперил взор в долговязую фигуру в трусах напротив, тяжело выдыхая через нос.

– Широкие плечи, прямая осанка – с твоим ростом это редкость, – отвечала она за меня, и я невольно улыбался.

– Не забудь сказать, что я заморыш, – с едкой ухмылкой произнес я.

– С тобой невозможно разговаривать! У тебя нет подкожного жира, но мышцы на месте. Ты отлично сложен и хорошо физически развит. Я, по-твоему, должна переживать, что со мной что-то не так?

Она выставила вперед тонкую руку. Я покачал головой.

– У тебя все на месте, – отозвался я.

Я положил ее ладонь себе на затылок, целуя во внутреннюю часть локтевого сгиба, затем с лукавой улыбкой я положил руки ей на грудь.

Она хихикнула, коротко поцеловав меня в губы, мои пальцы опускались ниже, двигаясь к талии и бедрам.

– Я люблю тебя, Виктор, и ты даже себе не представляешь, насколько, – молвила она, а я, как завороженный, лишь смотрел на нее и боялся дышать. – Для меня в этой вселенной нет ничего важнее тебя. Поверь мне, нам суждено было встретиться, так должно было случиться.

77. Не верьте никому

Она уехала после обеда. Простившись с ней на улице, я с нарастающей тоской наблюдал, как она садится в свой темно-синий Вольво и покидает переулок, растворяясь в калейдоскопе несмолкаемого мегаполиса.

Я вновь ощущал себя незащищенным и одиноким. Я знал, что она непременно думает обо мне – однако мне было этого мало.

Я прокручивал в голове события этого утра, смакуя воспоминания, будто опасаясь, что они уже не повторятся. Мы занимались любовью при свете дня, я готовил завтрак на ее кухне – тот самый рёшти, она хвалила меня, мы смеялись над уродливой формой распластавшихся по сковороде клякс картофельного теста, подбирая забавную ассоциацию.

Я вернулся в свою квартиру в Астории и лег на кровать, бездумно уставившись в потолок.

«Что дальше? Что ты будешь делать?» – нескончаемым рефреном крутилось в мыслях. Мои руки пахли ее духами, но как только ощущение ее присутствия пропадало, исчезал смысл, краски тухли, и все вокруг уже казалось бесцветным и мертвым, будто я вернулся к тому, с чего начинал.

Я мечтал утонуть в моей новообретенной вселенной.

Когда в дверь позвонили, я не сразу сообразил, что происходит. Я вдруг подумал, что это она – она вернулась, она передумала, она больше не оставит меня… Однако за дверью была вовсе не моя незнакомка: на лестничной площадке стоял Рекс Грей.

Грей, которого сэр Ли уволил, а тот до сих пор надеялся провернуть какие-то свои делишки.

Юрист вновь потянулся к звонку, но я распахнул створку, преградив проход, оставшись на пороге.

– Мистер Райхенберг! – воскликнул он. – Добрый день! Простите, что без предупреждения, но дело срочное. Я могу пройти?

Он заметил, что я неохотно отворяю дверь и не собираюсь приглашать его внутрь.

– Что-то не так, мистер Райхенберг? Я не вовремя? – засуетился он.

Он пытался разглядеть комнату за моей спиной, в руках у него не было привычной кожаной папки, руки он прятал в карманах.

– Мистер Грей, – обратился я к нему, – давайте начистоту. Сэр Ли сказал мне, что он больше с вами никаких дел не ведет, а вы почему-то скрыли это от меня – и еще как ни в чем не бывало расспрашивали о моих личных делах. Как вы это объясните?

Грей моргнул и ответил не сразу.

– С сэром МакКелленом у нас произошло недопонимание, – изрек он. – На наши с вами дела это никак не влияет.

– Сэр Ли однозначно дал мне понять, что вам доверять не стоит.

– Виктор, послушайте, – он приподнял ладони в жесте безоружности, – я не собираюсь вредить вам, и более того, поверьте мне, – он выделил последнюю фразу, умоляюще глядя на меня, – в вашем благополучии крайне заинтересован.

– Да ну?

– Я, действительно, всего лишь хочу поговорить…

– О скрипке? – перебил его я. – Вы все помешались на этой чертовой скрипке – так вот знайте, что ее у меня уже давно нет!

– Мистер Райхенберг!..

– Я знаю все эти легенды о Расщепленной Звезде, мультивариантной вселенной, правилах игры и прочее дерьмо про инварианты, но, поверьте мне, нет в ней ничего особенного! Просто кусок дерева со струнами!

– Я не…

– Мне абсолютно наплевать, что вы такого сделали, раз навлекли на себя гнев старика, но, уверяю вас, вам лучше не злить меня, – я выставил руку вперед, заметив, как он начал приближаться. – Вам хватило наглости сейчас прийти сюда? Забудьте про все эти глупости с Безымянными скрипками и Архитектором, так не работает, нет здесь никакой мистики!

– Вы не понимаете, – возразил он. – Я всего лишь хочу помочь. Никто не может это остановить, даже вы или она. Ваши родители…

– Проваливайте к черту, мистер Грей, – рявкнул я.

Я хотел захлопнуть дверь, но ботинок юриста оказался в проеме.

– Она уже сказала вам правду? Ответьте мне… – с безумными глазами говорил он, цепляясь за косяк, оттягивая створку на себя. – Я все знаю… Скажите только одно – она уже открылась вам?

Проклятые скрипки, говорящие правду! Липкий иррациональный страх полз по позвоночнику, поднимаясь к горлу тошнотой, сворачиваясь кольцами вокруг шеи. Выпнув его ногу из дверного проема, я резко закрыл створку и запер замок, отшатнувшись от входа в квартиру.

– Не верьте никому, мистер Райхенберг! Все ложь, все обман, – кричал по ту сторону Грей. – Лишь только то, что она скажет, правда!..

Я зажал рот рукой, кусая пальцы, я чувствовал себя загнанным в угол зверем. Мне было страшно.

– …ваш Ли лжет, все лгут! Берегите ее, не отпускайте ее, будьте осторожны, Виктор!

Его голос уже стих, как и шаги по лестнице, но я все еще стоял в центре комнаты, уставившись на дверь, сердце бешено колотилось в горле, я не мог вдохнуть.

Я ощущал себя беспомощным.

Я и так никому не верил – что за дурной совет?..