Текст книги "Безымянная скрипка"

91. Вознаграждение

Доктор Брэдшоу сделал вид, что оговорился, но оговорку про лицо я не мог не запомнить. Как же мне надоело, что все пытаются выставить меня сумасшедшим, отрицая только что сказанные слова!

Я еще некоторое время стоял на крыльце, прислушиваясь к шуму воды в водостоках, пока окончательно не замерз. В гостиной, тем временем, происходил любопытный разговор.

– …у сэра Ли было целое столетие, даже больше – почти два! Уверяю вас, наш конфликт с ним не имеет к вам никакого отношения. Мы просто не сошлись в политических взглядах.

– Вы его шантажировали, – заключила Стелла.

– Я узнал совершенно случайно, я бы даже при желании не смог ничего доказать. Скажите на милость, кто мне поверит, что всеми уважаемый рыцарь королевы Великобритании оказался родившимся в первой половине девятнадцатого века историком, дожившим в полном здравии и до коммуны, пережившим две мировые войны, а сейчас он ведет свой блог про культы женских божеств?

Незнакомка лишь усмехнулась. Я уже ничему не удивлялся: Ли искусный мастер мистификаций, настоящий пряничный человечек, который сумел уйти от всех последствий своих делишек.

– Ну и чего вы хотите, Рекс?

Стелла закинула ногу на ногу, она сидела на диване, взирая на топтавшегося на месте юриста.

– Я хочу вознаграждения. Я вовремя заметил, что ваш сын ввязался в историю со скрипкой, – начал перечислять Грей свои заслуги, указав на меня ладонью, а я лишь фыркнул, усаживаясь рядом с незнакомкой, кидая на подлокотник пальто, – своевременно начал разыскивать вас. Более того, если бы я не определил место обитания мистера Эрика и не привел вас к инвариантному доктору, что бы сейчас было?

Незнакомка вздохнула. Она поднялась и остановилась на расстоянии вытянутой руки напротив юриста. Тот в один миг потерял былую самоуверенность и нервно сглотнул.

– Вы правы – вы заслуживаете награды. Что конкретно вы хотите? Имейте в виду, – ее губы вновь скривились в ухмылке, – это хуже, чем продать душу дьяволу.

Я надеялся, что юрист превратится в жабу или провалится сквозь землю, но ничего подобного не произошло.

– Я хочу вечности. Я хочу остаться во вселенной Расщепленной Звезды настолько долго, насколько хватает ее могущества и великодушия.

– На это вы подписались с самого начала, – ответила ему Стелла, подходя еще ближе.

Я наблюдал, как Грей, завороженный и довольный, склоняет голову. Стелла лишь что-то шепнула ему на ухо.

Только когда незнакомка покинула комнату, взглянув на меня перед уходом, юрист расслабленно выдохнул.

– Ну вот, мистер Райхенберг, – обратился он ко мне с мечтательной улыбкой. – Теперь я, как и вы, застану закат этой эпохи… Как вы думаете, как скоро он наступит?

92. Я рад, что ты жив

Она полулежала на кушетке у него под боком, он осторожно гладил мою незнакомку по волосам.

Я ничего не мог с собой поделать – я таращился на них несколько секунд с порога, но не выдавал своего присутствия.

Анж первым заметил мою фигуру у дверей, устремив на меня настороженный взгляд, а Стелла, почувствовав его напряжение, встрепенулась и обернулась.

Ладонь он вернул на живот.

– Наверное, будет звучать странно, – я скрестил руки на груди и поморщился, задев саднящий локтевой сгиб, – но я почему-то рад, что ты жив.

– Я тоже, – все еще не сводя с меня янтарных глаз, произнес он в ответ.

– Врач сказал, к завтрашнему дню ты будешь как новый.

– В этом весь я, – усмехнулся он, но без злости.

Около минуты длилась неуютная тишина. В который раз незнакомка порывалась что-то сказать, теребя замок молнии на дубленке, по-прежнему накинутой поверх белья, но не решалась, и каждый из нас продолжал пребывать в молчании.

Наконец, я сделал еще шаг к кушетке и произнес:

– Нам надо поговорить. Стелла, я надеюсь, ты не обидишься, если мы сделаем это наедине.

Я старался сделать так, чтобы голос звучал спокойнее. Судя по их реакции, у меня получилось.

Она вновь смотрела на меня тем странным взглядом снизу вверх, и если бы не еще живые воспоминания об этой страшной ночи и присутствие Анжа, я бы подумал, что все по-прежнему.

Даже следов крови на ее груди и руках уже не было.

Она кивнула и встала со стула, не отводя глаз. Я не мог прочесть, о чем она думает, что творится в ее голове, мы видели лишь то, что она позволяла нам видеть.

– Не волнуйся, – не очень убедительно улыбнулся я, – я ничего не прячу в рукавах.

Я продемонстрировал пустые ладони, наблюдая, как Стелла проходит мимо, скрывается за ширмой и уходит из комнаты.

Когда я убедился, что ее нет поблизости, слова вырвались изнутри сами по себе.

– Я даже не могу представить, что ты чувствуешь, – молвил я, глядя куда-то мимо Анжа – на его ботинки. – То, что произошло… Если я скажу, что я этого не хотел – это будет неправдой. Но мне жаль. Мне жаль, что все вышло так…

– Не по-человечески, – закончил Эрик за меня.

Я вздохнул.

– И я не буду просить прощения за то, что хотел тебя убить, потому что ты сделал слишком много, чтобы у меня появился повод.

Он не собирался со мной спорить – он терпеливо слушал мой монолог и лишь изредка сопел, когда я делал паузы.

– Я не хочу врать, что теперь – просто потому что нам обоим все известно – я буду рад семейному воссоединению. Даже ради нее.

При упоминании Стеллы мистер Маска моргнул, сквозь невозмутимость на мгновение прорвалось какое-то подобие истинной эмоции.

– Я не стану притворяться и говорить, что я все забуду и начну жить заново в этой чертовой новой парадигме. Мне уже плевать, как так вышло, что ты мой отец… Я устал от всего этого, я не знаю как правильно.

Эрик все еще молчал, а я, вдохновленный тем, что меня не перебивают, просто говорил то, что чувствовал.

– Когда-нибудь мы перестанем друг друга ненавидеть. Я уже почти перестал – сам не понимаю, почему… Но это не означает, что я позволю тебе опять… – я пытался подобрать нужные слова, но они никак не находились, – разрушить мою жизнь.

– Знаешь, – рассуждал Анж, осознав, что после того как я замолк, ничего не последует, – теперь многое встало на свои места. По крайней мере для меня… Все стало яснее. Меня бесило в тебе все: как ты говоришь, как ты ходишь, как ты… поешь. Я не мог смириться с тем, что есть кто-то настолько похожий на меня – и в какой-то степени даже лучше!

Конечно, я лучше! Или нет, ничуть не лучше монстра в маске. Я такое же чудовище, ломающее своими руками все, что дорого.

И почему она любит меня?.. И почему она любит его – ведь он такой невыносимый!

Он уже не казался мне ни мерзким уродом, ни коварным подлецом, ни даже опасным соперником.

Он был, есть и будет человеком, который хотел меня чему-то научить – может ли быть так, что он, действительно, хотел как лучше?..

Я не хотел за него додумывать, я хотел, чтобы он сказал это сам.

– Я впервые ставлю себя на место кого-то другого… На место тебя, – поджал губы он, отводя глаза. – Понятия не имею, как бы я себя вел… Наверное, натворил бы дел еще хуже.

Скрипач вдруг усмехнулся, поднимая взор на меня, и я невольно, еле заметно, улыбнулся.

– Ты так сильно не переживай, – добавил он, – ты все равно на нее больше похож – и то, что тебе все сходит с рук, тому подтверждение.

Был ли это упрек или, наоборот, похвала, я так и не понял, но не стал переспрашивать.

– Хочу, чтобы ты понял… Если ты попробуешь встать между нами… Если ты вдруг задумаешь разлучить меня со Стеллой, я ни перед чем не остановлюсь. Больше не должно произойти подобного, если потребуется, я сделаю все, чтобы остаться с ней.

Он не ожидал, что я так скажу. Только пару мгновений спустя он решился ответить:

– Я бы понял тебя, если бы мы говорили про кого-то постороннего… Она твоя мать. Как я могу?

Он не должен узнать о том, что на самом деле моя незнакомка для меня значит.

– Я рад, что ты меня понял, – изрек я. – Ладно, не буду тебя утомлять своей компанией. Выздоравливай.

Я не подозревал, насколько дружелюбной была моя физиономия в тот момент. Я коротко кивнул Эрику и уже собрался уходить, но он остановил меня.

– Виктор, подожди. Расскажи мне обо всем с самого начала. Как она тебя нашла?

…Сперва мы беседовали натянуто, я никак не мог спокойно сидеть на стуле напротив кушетки, Анж засыпал меня вопросами.

Спустя полчаса я разговаривал с ним, как прежде, будто он был чудаковатым мужиком из репетиционного зала, которому мне обязательно нужно доказать свою правоту, а он, не сдерживая наставнической ухмылки, посмеивался над моей историей.

Я поведал ему и об офисе на Парк-авеню, и о наших совместных вечерних прогулках, и о концерте шестерых демонов и Королевы.

И о букете белых лилий, и о поездке в Лондон, и о катке.

Единственным, о чем я намеренно умолчал, была наша близость.

А может, этого и вовсе не было? Я все выдумал, мне приснилось – и правда, такого не может быть, чтобы я целовал ее в губы, прижимался к ней всем телом, вдыхая ее запах, ощущая себя в ней?..

Он заметил, как я помрачнел, он внимательно всматривался в мое лицо.

– Я не прошу тебя мне исповедаться. И нас никто не принуждает дружить прямо сейчас, – сказал он.

– Я знаю, – отозвался я. – Только мне кажется, ты еще не до конца все понял. Это сейчас ты не успел опомниться – тебя как будто веслом по голове ударили… А потом ты кинешься меня душить, и все по новой.

Анж сдавленно хихикнул, и я опять невольно улыбался.

– Не думаю, – качал он головой, а я в этот момент зевнул, закрывая рот руками. – Я почему-то всегда знал, что я от тебя так просто не отделаюсь.

93. Пирс

Розовеющие волны с шумом ударялись о несущие сваи под пирсом, и я, как завороженный, наблюдал за беспокойной океанской водой, глядя сверху вниз, облокотившись на ограждение.

Солнце уже было готово вот-вот начать соприкасаться с горизонтом, но светлое небо еще хранило голубизну ясного дня, и лишь длинные тени от конструкции площадки двигались, отмеряя деления по круговому сектору.

Несмотря на широкий угол обзора, выступающая часть крестообразного пирса Кони-Айленда, самая длинная из всех, оставалась по правую сторону. Я невольно пытался обратить взор на восток, избегая ее – я почему-то хотел ощутить и увидеть одиночество и остаться наедине с океаном. Ветер ерошил волосы, и соленый воздух оставался навязчивым привкусом на губах. Шершавая поверхность перекладины под пальцами уже не нагревалась от солнца – его время прошло.

Но я был вне времени, я чувствовал себя свободным. Я дышал полной грудью, закрыв глаза, уже не глядя на волны, а лишь прислушиваясь к рокоту стихии. Бездумно, без суеты, без тревоги, забравшей так много сил.

Когда я повернулся вправо, размежив веки, она стояла рядом на расстоянии вытянутой руки, так же как и я, прислонившись к ограждению.

Моя незнакомка мягко улыбнулась мне. Я был рад ей. О, как я был рад.

На ней было то самое черное платье, подол которого кокетливо развевался на ветру, а на губах – алая помада, вкус которой я почему-то помнил, ни разу не попробовав в реальности.

– Только не говори, что меня было просто найти, – молвил я, не двигаясь с места, но втайне желая, чтобы она подошла ближе.

– Не буду, – она склонила голову набок, и каштановые волосы щупальцами невиданного кальмара на мгновение взмыли в воздух, поднятые порывом соленого ветра. – Но я не удивлена, что ты здесь.

– А я знал, что когда-нибудь мы будем с тобой вот так стоять, глядя на бесконечный горизонт.

«Жаль, что сейчас это просто сон», – мысленно добавил я со вздохом.

Незнакомка услышала мои мысли.

– Зря ты пытаешься поделить все на настоящее и ненастоящее. Пора понять, что в нашей вселенной так не работает…

Она смотрела мне в глаза, как всегда, внимательно и с небезразличием, только одной ей свойственным. Мне вдруг захотелось попросить ее научить меня… Показать мне, что делать.

Как быть, если мне проще утонуть, нежели научиться заново мыслить другими категориями?

– Если ты позволишь, я покажу тебе, куда идти. Если будет нужно – проведу… За руку возьму и проведу, – говорила моя знакомая незнакомка доверительным тоном, но не приближалась. – Только не бойся. Сейчас ты не боишься?

Я хмыкнул.

Сейчас – нет. Сейчас у меня все прекрасно: я никуда не спешу, она рядом, и все философские разговоры мне не интересны, я бы просто насладился чудесным закатом. Вдвоем.

Она развернулась на каблуках, облокотившись на парапет, прижавшись к нему спиной. Я проследил за ее взглядом и тоже обернулся, жмурясь от ярких лучей закатного солнца. Береговая линия полуострова казалась далекой, высокая конструкция Парашютного прыжка огромным зонтом подпирала небо с перистыми облаками, а изогнутый серпантин Тандерболта виднелся напротив в бликах от разноцветных огней.

Однако незнакомка смотрела не на парк аттракционов – ее внимание было обращено к двум силуэтам, приближающимся по деревянному пирсу.

О чем-то непринужденно болтая на своей волне, к нам шагали высокий худой мужчина в черной рубашке и джинсах и остроносый мальчишка лет десяти. У последнего в руках был огромный полумесяц сахарной ваты. Уничтожив шар с одного бока, он был еще полон энтузиазма поглощать лакомство в перерывах между репликами.

– …в следующий раз будет еще интереснее! – заявил он, подлетая к ограждению рядом со Стеллой, но даже не обращая на нее внимания, выглядывая на мутную воду. – И на колесе опять надо будет покататься, и на рогатке!

Мужчина хохотнул, стараясь не отходить далеко от сына, уже успевшего просунуть голову между перекладинами.

– Нет, тут тень падает – ничего не видно! – с досадой воскликнул мальчик, вынимая голову и отступая к противоположной части площадки, размахивая ватой, отчего воздушная конструкция едва не слетела с палки.

– Что ты будешь делать, когда найдешь его? – спросил Эрик.

Это был однозначно он, его голос, его жесты – и все мгновенно встало на свои места.

Он и я – этот непоседливый мальчишка с сахарной ватой – только что были в Луна-парке, и они оба никак не могут нас увидеть… Потому что нас нет. Я перевел взгляд на незнакомку, и она еле заметно кивнула, улыбнувшись уголками губ.

– Зачем все это? – обратился я к ней, но она ничего не ответила, наблюдая за мальчиком, перегнувшимся через парапет напротив и что-то упрямо высматривавшим внизу.

Я невольно разглядывал ребенка, беззаботно улыбавшегося от уха до уха Анжу, что-то настойчиво повествующего про водных чудищ, которые обитают под пирсом. Тот, в свою очередь, сдерживал смех, тщетно пытаясь убедить мальчишку, что никто в мутных волнах не прячется.

Мальчик вновь просунул голову между чугунными прутьями и пролез на противоположную сторону ограждения, испачкав на спине светлую рубашку с закатанными рукавами, накинутую поверх футболки.

Я вдруг подумал, что он, вероятно, сдурел от обилия карусельных впечатлений, раз – вроде бы взрослый – верит в каких-то чудищ и не побоялся, что мама его убьет за испорченную одежду.

– Ты ругала его за рубашку? – шепотом спросил я Стеллу, все еще опасаясь, что парочка, стоявшая впереди, нас услышит.

– Нет, – усмехнулась она.

– Неужели я такой дебил? – совершенно искренне огорчился я.

И правда – может, я и сейчас такой же?..

От ее неожиданного прикосновения к моему запястью я вздрогнул, приятные мурашки пробежали по позвоночнику, снимая напряжение.

– Нет, – коротко произнесла она.

Незнакомка не убрала ладонь, я высвободился, чтобы взять ее за руку.

Анж, тем временем, бросился к мальчишке, балансировавшему, как канатоходец с шестом, на узком выступе помоста.

– Что ты творишь? Лезь обратно! – строго выпалил он, хватая сына за плечо, но тот вывернулся, становясь лицом к скрипачу, перебрасывая шар с ватой в другую руку и держась за перекладину.

– Ну пап!..

– Виктор, я все матери расскажу!

– Пап, я быстро!

– Виктор!

– Она бы разрешила! – не унимался мальчишка, применяя, как я понял, самое действенное оружие против слова отца.

Мужчина стоял, взирая на него сверху вниз, уперев руки в бока, и несколько секунд они играли в гляделки.

К моему удивлению, Анж сдался, отступив на шаг в сторону.

– Учти, я за тобой слежу, – с грозным видом, но мягкой интонацией, произнес он.

Охотник за монстрами кивнул, делая серьезное выражение лица, но на его физиономии тотчас же проступила довольная улыбка.

Пока мальчик наклонялся, что-то тщательно высматривая в лиловых пенных волнах, держась за перекладину, мужчина закатывал глаза и улыбался: даже если он и жалел, что позволил сыну творить глупости, тот его больше умилял, чем расстраивал.

Какое-то время спустя, уже позабыв о страхе, так и не перебравшись обратно на безопасную территорию с отмостка, мальчик вновь начал рассказывать свои мысли о прошедшем дне, делясь впечатлениями, а Эрик, поддерживая беседу, потерял бдительность и уже не топтался у него над душой, а стоял, облокотившись на парапет.

Увлеченно болтая, размахивая пустой палкой от ваты, десятилетний Виктор отошел на пару шагов в сторону, в очередной раз ловким прыжком разворачиваясь на месте.

– Я только сейчас понял, в чем прикол карусели B&B! – весело смеялся он. – Я раньше терпеть не мог эти тошнотворные крутящиеся фигурки, а сегодня…

Но он не успел договорить, слишком поздно осознав, что под его ладошкой не оказалось чугунного прута ограждения. Растерянно хлопая глазами, он под увлекшей его гравитационной силой исчез с пирса, звучно плюхнувшись в воду, пролетев ярда четыре, а то и больше.

Я вскрикнул, бросившись к парапету, но Анж успел прыгнуть вслед за сыном быстрее – его реакция была молниеносной.

Я таращился вниз на оранжевые блики и брызги, не понимая, что происходит: мальчишка даже не кричал о помощи, и по звукам невозможно было понять, кто барахтается у бетонных колонн – водное чудовище или спасатель и утопающий.

В ужасе вцепившись в забор, я пытался высмотреть хоть что-то, но после тщетных попыток лишь оглянулся на Стеллу. Это же все не по-настоящему? Кто из нас настоящий – они или мы?..

Незнакомка стояла позади меня, зажимая рот руками, и широко распахнутые темные глаза – такие же открытые, как у мальчишки несколько секунд назад, – не дали мне ответа на вопрос.

Если она не вмешалась заранее – значит, не должно произойти ничего страшного.

Она же все знает заранее, она же уже видела это?..

Пару мгновений спустя из воды показался скрипач, одной рукой прижимая к себе безвольно повисшего на плече мальчишку, а второй цепляясь за металлические балки, крест-накрест располагавшиеся между колоннами. Я еле вынес эту долгую минуту ожидания, и когда, наконец, мужчина перелез через ограждение, мальчишка в его руках вдруг начал отчаянно кашлять.

Эрик опустил его на помост, лицом вниз так, чтобы находящаяся в легких и желудке вода могла беспрепятственно вытечь, и придерживал содрогавшееся в конвульсиях тело, стараясь выровнять собственное хриплое дыхание.

Вдвоем в луже воды они вскоре сидели и сопели на пирсе, мрачно глядя друг на друга, и мокрая одежда нелепо прилипла к их спинам.

– Ты ведь не расскажешь маме? – подавленно спросил мальчик, глядя на Анжа прозрачно-серыми глазами.

Тот прочистил горло и только потом изрек:

– Как ты себе это представляешь? Мы же заявимся домой в таком виде – она все сразу поймет!

– Придумай что-нибудь, пожалуйста, – умолял его бедолага с зеленым, как вода в канале, лицом. – Я не хочу, чтобы она расстраивалась! Пожалуйста!..

Я почему-то знал, что он обязательно что-нибудь придумает. Он всегда был мастером иллюзий, значит, и на этот раз он найдет решение.

Стелла, действительно, могла не знать о произошедшем. Неужели это… было?

Я хотел обернуться к своей незнакомке, все это время державшей меня за талию сзади, но что-то странное в облике Анжа зацепило мое внимание. Они с мальчиком уже уходили прочь по длинной площадке пирса, и Анж шел немного позади. Длиннопалые руки то и дело тянулись к лицу, и его лицо, казалось, отделяется от того места, где оно должно находиться – как маска, наложенная поверх имеющихся черт, но в форме лица.

Я вдруг подумал, что это его очередная маска, только без тесемок, которая от воды потеряла форму и отклеилась… Глупости какие – маска в виде лица!

Желая отвлечься от лишенных смысла рассуждений, я развернулся, уперевшись в Стеллу, и положил ладони ей на плечи.

– Вот видишь, – улыбнулась она алыми губами, – ты знаешь даже больше, чем я.

Я хотел было начать спорить, но передумал. Она права.

Он только что спас меня… А я, неблагодарная скотина, хотел его застрелить.

Хотя, тот Анж и этот Анж – разные люди. Если бы он знал, кого хочет придушить удавкой, он тоже наверняка передумал.

– Когда же я узнаю все? – подобно капризному Виктору, только что чуть не утонувшему, потребовал я ответа, приближаясь к моей незнакомке вплотную, чувствуя ее дыхание у своего рта.

Солнце уже село, растворившись в темно-синих волнах, вдруг стало холодно. Неприятный вкус воды из канала все еще ощущался на языке.

– Этого я тебе не могу сказать, – она на мгновение прикрыла глаза, и длинные ресницы совершили взмах. – Правда, не могу.

– Стелла, ну пожалуйста, – шептал я, прося уже сам не понимая чего.

И, по обыкновению, я наклонился, чтобы ее поцеловать, но, вопреки моим ожиданиям, я сорвал лишь короткое прикосновение к ее губам.

– Стелла! – вопил я, когда понял, что она исчезла, оставив меня одного на пирсе в темноте, окруженного холодными волнами. – Стелла!

Если я не проснусь, я же умру от горя!.. Зачем же она ушла, зачем она бросила меня здесь одного?

Когда же это закончится?!

Сжимая побелевшие, саднящие от шершавой поверхности парапета пальцы, я хватал ртом воздух, глотая слезы. Должен же быть выход из этого порочного круга! Она же сказала, что все было иначе!.. Она же сказала, что все будет так, как я захочу!

Я хочу вернуться туда, где мы были вместе! Я хочу все переиграть!

…Я долго кричал ее имя. А потом перелез через ограждение.

Есть только один единственный способ освободиться и выйти из игры, чтобы зайти в нее снова.

Я прыгнул в воду, и то ли от ледяной воды, поглотившей меня водоворотом боли, то ли от усилия и желания вырваться на свободу, я проснулся.