Текст книги "Анти-Ахматова"

Однажды по этой лестнице поднимался Алексей Толстой, который решил проведать Анну Андреевну Ахматову. За Толстым шли два сопровождающих товарища, загруженные продуктами, верней – корзинами, открывающимися под напором необъятного запаса.

Анна Андреевна подошла к нему, и при этом во всем: в ее движениях, в улыбке было высказано столько тепла, но… как она с ним поздоровалась, вызвало улыбку у всех присутствующих. «Здравствуйте, граф!» Он поцеловал ей руку, и они пошли в комнату.

П.М. и П.И. ЖЕЛЕЗНОВЫ в записи Дувакина. Стр. 193—194

У Ахматовой негативизм был не только прирожденным свойством, но и позицией, которую она тщательно разрабатывала, да еще ряд моделей, приготовленных еще Недоброво по образу собственной жены, «настоящей дамы», для сознательного выравнивания интонаций, поступков, манер.

Надежда МАНДЕЛЬШТАМ. Вторая книга. Стр. 258

На воре шапка горит – Ахматова мгновенно вычисляла, если кто-то тоже брался за создание собственного имиджа.

Сказала, что это вовсе не «врожденное» хамство. Она отлично помнит, как С. Есенин был у них в Царском Селе, сидел на кончике стула, робко читал стихи и говорил «мерсити».

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 272

Она на самом деле думала, что Есенин робел перед господином офицером и барынькой? Если он и рядился, то в поддевку и «мерсити», но Ахматовой важнее здесь то, чтобы не разоблачили ряженую – барыню.

Анна Андреевна вспомнила такой диалог между ними. Цветаева сказала: «Я многих спрашивала: какая вы?» Ахматова, поддавшись на эту удочку, заинтересованно: «И что ж вам отвечали?» – «Отвечали: «Просто дама!»

Наталья ИЛЬИНА. Анна Ахматова, какой я ее видела. Стр. 589

Маловероятно, чтобы какие-то «многие» могли все-таки сказать про Ахматову: «Просто дама». Но ей так хотелось быть дамой, даже быть «просто дамой», профессоршей Гаршиной, что подозрения крепнут – она не только подкладывала мысли, но и вкладывала слова.

А вообще-то это просто вранье.

Когда она сталкивается с настоящими господами – только еще с их первой линией обороны от холопов – швейцарами, официантами, портье – она тут же трусливо отступает, забыв свое космическое величие.

В Италии Вигорелли отправляет ее с Ириной Пуниной из Таормины в Катанью без провожатого. Не Бог весть какой версальский округ – но все-таки неприлично старую даму, иностранку, не умеющую, кстати, изъясниться по-итальянски – отправить в путешествие одну. Она, конечно, терпит все: это в России она требует себе провожатых даже во время войны, в санаторий одна не едет – «одна я не в силах», здесь она за свою Музу может топать ногами на секретарш, а за границей она готова автостопом ездить.

Я получила ключ от номера, и мы поехали на восьмой этаж. Это была маленькая комната с одной кроватью посредине. Я сказала, что не потерплю такого издевательства, спущусь вниз выяснить недоразумение. Акума перешла на крик: «Не смей! Откуда ты знаешь, может быть, у них принято спать на одной кровати!!!»

И.Н. ПУНИНА. Анна Ахматова на Сицилии. Стр. 663

…прислуг она боялась…

Надежда МАНДЕЛЬШТАМ. Вторая книга. Стр. 363

Вот и вся барыня.

Манеры

Анна Андреевна Ахматова, как мы знаем, была дамой высокого тона. Иногда (довольно часто) тон давал сбой – высокомерие, грубость, хамство (с низшими, конечно; так-то она была трусовата и на рожон – даже чтобы домработнице замечание сделать – не лезла). Сквернословила, особенно в подпитии, жила в грязи, ходила в рваной одежде, подворовывала (упаси Боже – только то, что, как считала, принадлежит ей, автографы своих писем, например: она продавала свои архивы и знала, что почем). Очень также раздражает малокультурная привычка надписывать не свои книги. С нее и начнем.

«Вольдемару Шилейко книгу светлого хмеля и славы – смиренно – Анна» (надпись на мандельштамовской «Tristia»).

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 336

Здесь все хорошо – и что надписывает не свою книгу (позволительно только автору), и что Владимира называет Вольдемаром, и что – слава, слава!, и что «смиренно» (как монастырка прямо). И что – «Анна».

Сегодня день моего ангела. АА дала мне подарок – переплетенную в шелк старую, любимую книжку, которую она годами хранила у себя – книжку стихотворений Дельвига. Я раскрыл книжку и прочел надпись: «Милому Павлу Николаевичу Лукницкому в день его Ангела».

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 256

АА снова рассказывала, как она «всю ночь, до утра» читала письма Тани и как потом Николаю Николаевичу никогда ничего об этом не сказала.

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 178

Не спорю, читать письма другой женщины к своему мужу – это не то, что читать просто чужие письма, здесь мы ей полностью прощаем. Правда, они уже были практически не супруги, у самой «роман за романом», у мужа растет сын от другой женщины…

Дневник 30 июля. 1936 год.

Проснулся просто, установил, что Ан. взяла все свои письма и телеграммы ко мне за все годы; еще установил, что Лева тайно от меня, очевидно по ее поручению, взял из моего шкапа сафьяновую тетрадь, где Ан. писала стихи, и, уезжая в командировку, очевидно, повез ее к Ан., чтобы я не знал.

Николай ПУНИН. Дневники. Письма. Стр. 334

Чтобы достать что-то из чужого шкапа, надо залезть в чужой шкап. Надо там хорошо пошарить, отделить нужные (пусть свои) письма и телеграммы от чужих писем и телеграмм, просматривая их, надо не прихватить случайно чужие письма и телеграммы… ведь она же порядочная женщина и сына плохому не научит…

Перечисляя второстепенных поэтов, назвала и С. Штейна. С. Штейн устроил ей по телефону скандал: «С каких это пор я стал для вас второстепенным поэтом!..» Говорил очень невежливо. АА ответила, что нездорова и здесь около телефона холодно, и повесила трубку.

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 256

Вешать трубку – ее прием. Но с какими-то полуизвинениями, полуотговорками, лживыми оправданиями. Даже просто – резкого решительного вешания трубки – не может сделать. Ощущение от этих эпизодов – что тебя не одернули, а обхамили. Но «правда, я его перехамила?» – это она себе приписывает за достоинство.

<…> О том, как С. Городецкий захотел увидеть АА, и она ему сказала: «Приходите завтра в двенадцать», – и как на следующий день, наглухо забыв об этих словах и не думая никак, что Городецкий примет их всерьез, мирно проснулась в 11 часов, пила кофе в постели, а Николай Степанович в халате сидел за столом и работал, и как в двенадцать часов явился Городецкий – наглаженный, с розой и как резким голосом стал говорить с Николаем Степановичем, упрекал его за какое-то невыполненное дело…

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 255

Рыбаковы позвали ее с Пуниным обедать в Царское Село и позабыли – это у Лукницкого тянулось в дневниках на страницы: не прощу, законченные отношения. Не звонили? Все, никогда. Не извинялись? Все… Потом, конечно, простила, и обедала снова, когда позвали.

Под вечер АА с Пуниным были у Рыбаковых на блинах. АА попросила Пунина за столом показать Рыбакову фотографии, снятые мной (я их дал вчера АА и вчера же Пунин забрал их у нее – себе). Пунин взъерошился: «Не покажу…» – «Почему?» – «Они неприличны!» Создав неловкость, Пунин потом решил показать. Рыбаков смотрел сластолюбиво и сказал приблизительно так: «Да, Анна Андреевна на все способна». Еще углубил этим неловкость. Потом Пунин выговаривал АА: «Вы думаете, мне приятно, что Лукницкий видит вас в таком виде!» А история глупая – фотографии абсолютно приличны: А.А. снята в постели. Что в этом неприличного?

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 67

Эту фотографию она потом пошлет еще и Пастернаку. Читатель, у вас есть жена?

…Вспоминать ее полуглухой, с больным сердцем, сидящей в маленьких комнатенках в чужих квартирах, когда она переезжала из дома одних друзей к другим, чтобы не оставаться дольше, чем того бы хотели хозяева.

Аманда ХЕЙТ. Человек, а не легенда. Стр. 672

Она этого хотела сама. У нее отдельная (с Ириной Пуниной – но по обоюдному согласию) квартира в Ленинграде. Она вольна была принимать друзей и поклонников там, но если Магомет сам хочет идти к горе – то это его желание. Она им делает подарки, чтоб не гнали, расплачивается славой и с легкостью высчитывает момент, когда заживаться уже дольше не следует.

И вот Любочка вспоминала такую сцену: Ира Пунина и ее муж, взявшись за руки, идут мыться, принимать ванну. Дескать, пусть все видят, что теперь они муж и жена… Ахматова смотрит на это с недоумением и говорит: «Я себе представить не могу, чтобы мы с Колей Гумилевым вошли вместе в ванную комнату…»

Михаил АРДОВ. Вокруг Ордынки. Стр. 70

В дни моей викторианской юности мне показалась бы дикой сама мысль о том, что я могу разбудить едва знакомого молодого человека и попросить его проводить меня в туалет. Между тем именно это я и сделала: разбудила Макса, он вызвал полицейского, полицейский взял фонарь, и мы втроем совершили путешествие по длинному коридору до смердящей комнаты, где в полу было устроено отверстие.

АГАТА КРИСТИ. Автобиография. Стр. 469

Все меняется. А брюзжать по поводу коммунальных обычаев нехорошо.

Говорит она громко, свободно, как будто мы с ней наедине у нее в комнате – а между тем в палате еще три больные женщины и возле одной сидит посетитель. Но Анну Андреевну это не стесняет ничуть.

Л.К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963—1966. Стр. 311

Анна Андреевна с детства уже знала, когда можно переходить границы приличий – хамить, попросту говоря – когда чувствует силу.

«Пунины взяли мой чайник, – сказала мне Анна Андреевна, – ушли и заперли свои комнаты. Так я чаю и не пила. Ну Бог с ними».

Л.К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938—1941. Стр. 32

Как же не запереть, если она по шкапам лазит.

31 мая 39.

Вечером у меня сидел Геша. Вдруг, без предупреждения, пришла Анна Андреевна.

Л.К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938—1941. Стр. 29

А ведь, перефразируя прозу Ахматовой, «уже вовсю процветали телефоны» – как фиакры в Париже.

Гуляя по Фонтанке, [Ахматова] Олень всенародно вынула из волос гребенку и причесывалась.

Николай ПУНИН. Дневники. Письма. Стр. 225

Не ковырялась ли в зубах?

«Аничка всем хороша. Только вот этот жест». АА ударила рукой по колену, а затем, изогнув кисть, молниеносно подняла руку ладонью вверх и сунула мне ее почти под нос. Жест приморской девчонки под покровом дамы, иногда естественно любезной, а чаще немного смешноватой.

Н.Я. МАНДЕЛЬШТАМ. Из воспоминаний. Стр. 319

Добрый, добрый Корней Иванович пишет после ее смерти свои воспоминания о ней именно так, как она хотела этого:

Порою, особенно в гостях, среди чужих, она держала себя с нарочитой чопорностью, как светская дама высокого тона, и тогда в ней чувствовался тот изысканный лоск, по которому мы, коренные петербургские жители, безошибочно узнавали людей, воспитанных Царским Селом. Приметы этой редкостной породы: слегка холодноватая учтивость в обращении с посторонними людьми, полное отсутствие запальчивых, резких, необузданных жестов…

К.И. ЧУКОВСКИЙ. Из воспоминаний. Стр. 53

Она, бедняжка, не знала, что чувствовалась НАРОЧИТАЯ чопорность, она была уверена, что это только светский лоск. Как она воспитывалась в Царском Селе – известно.

Анна Андреевна, правда, беспрестанно на кого-то кричала. На профессора Гаршина, например, когда тот отказался жениться.

Владимир Георгиевич бывал у нас сначала, он приносил ей в судках обед. Они подолгу разговаривали в ее комнате. И вот однажды я услыхала громкий крик Анны Андреевны. Разговор оборвался. Гаршин быстро вышел из ее комнаты, стремительно пересек столовую и поспешно ушел. Больше они не встречались.

О.И. РЫБАКОВА. Воспоминания. Стр. 101

Надежда Яковлевна рассказывала мне, как Анна Андреевна топала ногами и кричала: «Какой-то Наташе написать такие стихи!»

А.И. НЕМИРОВСКИЙ. Осип и Надежда Мандельштамы. Стр. 234

В трамвае не протолкнуться. Впереди стоит АА, за ней я, за мной Л.Н. Замятина. В руках у меня горшок с цветами. Слева от меня встает дама, освобождается место. Я предлагаю: «Анна Андреевна, садитесь!» И вдруг, совершенно неожиданно неизвестно на что рассердившись, АА нервно выкрикивает: «Садитесь вы!.. Павел Николаевич!.. Потому что Вы с цветами… Это очень глупо!» – уже совсем громко, увидев, что я не сажусь. Я и Л.Н. немного смутились. АА быстро продвинулась вперед и стала у выхода – далеко от нас. Л.Н.: «Ну тогда я сяду». Ни ей, ни мне не была понятна причина такого неожиданного отпора… Доехав до своей остановки и выйдя из трамвая, мы продолжали разговор самым обычным порядком… Это второй случай за все наше знакомство, когда АА восстала на меня.

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 70

Федин стал вспоминать, как Ахматова удивляла всех своей гибкостью: перед собравшейся в кафе литературной компанией показывала свое акробатическое мастерство, сгибаясь кольцом, так что пальцы ее ног касались головы.

Вяч.Вс. ИВАНОВ. Беседы с Анной Ахматовой. Стр. 476

В половине шестого звонок. Звонит Таня Григорьева. Вешает трубку. Через несколько секунд опять звонок. «Так вы говорите, что «2 x 2 = 5» у вас есть?» Я спрашиваю: «Таня?» – «Нет, это не Таня, а Ахматова», – веселым голосом говорит АА… Ее присоединили случайно, и она слышала весь разговор.

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 222

А должна была – только часть. После чего или повесить трубку, или объявить о своем невольном участии в разговоре.

Вчера забыл у нее свою дневник-тетрадь, и АА сказала мне сегодня, возвращая ее, что она «не осталась без занятия ночью».

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 171

Прекрасная привычка – читать чужие дневники.

1962.

Мне позвонил мой приятель, переводчик Наум Гребнев, и пригласил проехаться с Анной Ахматовой погулять! Он иногда возит ее подышать воздухом в Переделкино. Мы заехали за ней куда-то за Сокол. Наум погудел, и Ахматова вышла.

Это бы почитать Лидии Чуковской, она не погудит, ее школили не так! Лидия-то бы Корнеевна пешочком бы сбегала наверх, какое там «погудела»!

Вернувшись в город, я попросил Анну Андреевну надписать мне репродукцию Альтмана в сборнике стихов, изданных в Берлине в двадцатых годах. «Малознакомым не делают именную надпись, не правда ли?» – и написала: «Анна Ахматова, Покров, 1962, Москва». Я поблагодарил.

ВАСИЛИЙ В. КАТАНЯН. Прикосновение к идолам. Стр. 422

По привычке набивает себе цену или помнит, что Катанян – пасынок Лили Брик? Знает, как Маяковский прибегал к Блоку на квартиру, чтобы тот надписал ему книгу стихов? Блок, в отличие от Ахматовой высоко ценивший Маяковского, был польщен и приготовился сделать сердечную и значительную надпись. Маяковский смущенно предупредил, что надпись надо делать – «Лиличке». Он получил очередное задание. Дух независимости от чужих мнений Маяковского восхищает. Он делал то, что было нужным ему.

Ахматова такое не прощает.

«Малознакомым» – это когда подходят на улице. А как провели вместе целый день – уж не настолько малознаком человек, чтобы имени его нельзя было написать.

С сэром Исайей она не больше была знакома. А он не стал ей милым мужем! Как и Василий Катанян.

Покро-о-о-в!

Пунин очень любил Анну Андреевну. Я не говорю уже об его письме из Самарканда, которым Анна Андреевна гордилась и многим показывала.

Эмма ГЕРШТЕЙН. Мемуары. Стр. 479

Это прилично? Пунин впоследствии сам удивлялся, что написал это письмо. Все-таки Ахматова прожила с ним рядом больше двадцати лет: такие вещи женщина не может не чувствовать – на самом деле пишут ей или «ей в чужой адрес». Скорее всего она и чувствовала. Но – «гордилась и многим показывала».

Ночь. Телефонный звонок из Лондона. «Говорит Ахматова. Завтра я буду в Париже. Увидимся, да?» Не скрою, я был взволнован и обрадован. Но тут же, взглянув на часы, подумал: матушка-Россия осталась Россией, телефонный вызов во втором часу ночи! На Западе мы от этого отвыкли.

Георгий АДАМОВИЧ. Мои встречи с Анной Ахматовой. Стр. 71

При всем своем внутреннем величии Анна Андреевна не оставалась равнодушной к поклонению. Помню встречу у нас с Дмитрием Николаевичем Журавлевым. Запомнился этот вечер потому, что Ахматова была в несвойственном ей веселом настроении. Журавлев читал стихи Пушкина, и она нежно благодарила его, с улыбкой подавая ему руку ладонью вверх. И он всякий раз неизменно учтиво поворачивал эту руку и целовал ее особенно почтительно.

Самое удивительное было ее веселое кокетство.

Е. ГАЛЬПЕРИНА-ОСМЕРКИНА. Встречи с Ахматовой. Стр. 242

А если вспомнить описание вечера у городничихи, то такое поведение не будет казаться ничем удивительным при всем внутреннем величии Анны Андреевны.

Языки иностранные

Как ни странно (для моего читателя), у литератора Ахматовой иностранный язык – это не орудие, предмет или цель писательского труда, а просто статусный символ.

В сентябре – октябре 1927 АА изучала английский язык, изучала совершенно самостоятельно. Сказала, что английский язык ей очень не нравится.

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 338

Бедный английский язык. Такое основательное изучение – и приговор.

АА с Николаем Константиновичем занимались английским языком по книжке Манштейна, – Вот terribly я не знаю…

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 341

Зная французское «terrible»?

– Thart… Я повторил:

– Thort…

Взглянула на меня презрительно:

«Сорт», по-вашему… – читает дальше.

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 341

Вот она своим интеллектом соблазняет английского сэра.

Она хотела прочесть мне две песни из «Дон Жуана» Байрона. Даже несмотря на то, что я хорошо знал поэму, я не мог бы сказать, какие именно песни она выбрала, поскольку, хоть она и читала по-английски, ее произношение было таким, что я не мог понять ничего, за исключением одного или двух слов.

Исайя БЕРЛИН. Встречи с русскими писателями. Стр. 442

Бродский защищает ее по-своему.

Волков: А почему Ахматова говорила с Фростом через переводчика? Ведь она знала английский.

Бродский: Начальство было бы сильно недовольно <…>.

Соломон ВОЛКОВ. Диалоги с Иосифом Бродским. Стр. 109

Читала она по-английски, почти не пользуясь словарем, а говорила с большими затруднениями, с остановками, ошибаясь в грамматике и в произношении.

Анатолий НАЙМАН. Рассказы о Анне Ахматовой. Стр. 140

Но:

«Д, т, э» произносит чуть-чуть на английский манер.

Л.К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938—1941. Стр. 383

Плёко говорить русский языка!

«Вы, оказывается, профессиональный спортсмен», – причем «спортсмен» произнесла по-английски. Я спросил, по внезапной ассоциации, а каков внешне Исайя Берлин. «У него сухая рука, – ответила она сердито, – и пока его сверстники играли в футболь, – «футболь» прозвучало уже по-французски, – он читал книги».

Анатолий НАЙМАН. Рассказы о Анне Ахматовой. Стр. 145

Губы у нее были сложены сердечком, и произносила она так: «У нас в Пютюрбюрге».

А.П. ЧЕХОВ. Муж

Личная карточка члена Союза Советских писателей, заполненная А.А.: «Иностранные языки: английский – говорю, читаю».

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 4. Стр. 87

Навестила в Голицыне Анну Андреевну. Она внизу, в просторной светлой комнате. Спокойная, красивая. Чувствует себя хорошо. За окном зелень. Лежа на кровати возле окна, читает по-английски детектив. «Говорят, это очень полезно для языка. Тут и быт, тут и светская жизнь».

Л.К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952—1962. Стр. 102

Из английского, она считает, ей пригодится знание светской лексики, а с другой стороны, это и есть круг ее интересов в ее 65.

В начале пятидесятых годов Ахматова отправляет Мишу Ардова передать ее подарок Борису Пастернаку – свою книгу с дарственной надписью.

Там рукою Ахматовой было написано:

«То our first poet Boris Pasternak».

Михаил АРДОВ. Монография о графомане. Стр. 43

К чему же это – по-английски? Так в школе в пятом классе гуляют под партами записочки: «Семенова, I love you!»

Я спросила Блока, почему он не на чествовании Верхарна. Поэт ответил с подкупающим прямодушием: «Там будут просить выступить, а я не умею говорить по-французски».

Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 74

Знал он французский.

АА не любит говорить по-французски, потому что сознает, что не может находить слова с той точностью, с какой находит их, когда говорит по-русски.

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 220

Пятерка в школе по французскому, гуманитарный склад, месяц в Париже – этого более чем достаточно, чтобы барышня могла при случае подчеркивать свое приличное образование. Блоку не надо было так яростно самоутверждаться – он был внуком ректора столичного университета (а уж о том, что не ставил перед собой такую задачу, – нечего и говорить), за границей он живал раз в десять больше Ахматовой и мог себе позволить отговориться леностью в изъяснении на иностранном языке. Он к слову относился более интимно, чем Ахматова, и, раскрывая рот, чтобы говорить – сказать, – хотел знать, на каком языке и как он это скажет.

Что-то Анне Ахматовой не везло в деле принижения соперников по пизнаку образованности. Как-то однозначно не были они кухаркиными детьми, долгих реалий перечислять не приходилось, вернее, можно было избежать: или дочь основателя музея изящных искусств (в Москве, да напротив Кремля), швейцарские пансионы, или – вышеупомянутый внук (из Петербурга на дачу в Шахматово возили целые библиотеки, а у Горенок в доме была одна книга – стихи Некрасова). Про Пастернака с его германскими университетами просто никто бы ничего не понял, вздумай она и его тыркать, оставался один душка: Осип Мандельштам.

Она утверждала, что Мандельштам нигде никогда не был, никакой Италии не нюхал, никаких экзаменов никогда не сдавал, а я никаких языков не знаю…

Надежда МАНДЕЛЬШТАМ. Вторая книга. Стр. 354

О романе «Подросток».

«Подросток учился у Тушара, с детства учился, а стеснялся своего дурного французского языка. Это Федор Михайлович себя вставил, как он себя чувствовал, попав в общество».

Наталья ИЛЬИНА. Анна Ахматова, какой я ее видела. Стр. 585

Ну и что, что это за открытие, за находка, что это добавляет пониманию романа? Но ей важно между делом подчеркнуть свое превосходство.

Все великое было ей сродни. Когда вышел пастернаковский перевод «Фауста», она сказала: «Всю жизнь читала это в подлиннике, и вот впервые могу читать в переводе».

Наталья РОСКИНА. Как будто прощаюсь снова. Стр. 530

Она всю жизнь читает и Данта. Почему же она не говорит по-итальянски в Италии? У нее там проблемы с шофером, и в зале не понимает, о чем говорят. Все время просит перевести.

Она сказала В.К. Шилейко, что была бы вполне удовлетворена, если б знала английский язык настолько, чтобы могла читать по-английски. Шилейко с тягучим пафосом ответил ей: «Да если б собаку учили столько, сколько учили тебя, она давно бы была директором цирка!»

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2, Стр. 339

Бог с ними, с иностранными языками, – нам интереснее, почему по-русски она так часто выражается неграмотно.

Пренебрежение к языку заразительно.

Ахматовские поклонники поставили ее выше русского языка. Книгу назвали «О Анне Ахматовой» – не «Об»! Как можно «Об»! Кто знает, на что похоже!

«Это фамилия моя – Яичница. Я хотел было уже просить генерала, чтобы позволил называться мне Яичницын, да свои отговорили: говорят, будет похоже на «собачий сын».

Н.В. ГОГОЛЬ. Женитьба