Текст книги "Анти-Ахматова"

Речь идет о портрете Анны Андреевны Ахматовой, выполненном в Ташкенте Александром Тышлером, бывшем в собственности Лидии Яковлевны Гинзбург.

И вот однажды Анна Андреевна попросила меня привезти этот портрет к ней, так как ей что-то из ташкентских времен припомнилось, и она хотела проверить свои воспоминания по этому рисунку. С Лидией Яковлевной все уже было договорено.

Я привез его на Петроградскую сторону к Анне Андреевне. Ахматова поставила портрет на столик. Неожиданно посреди беседы она спросила: «Женя, вы можете вынуть его из рамки?» – «Ну конечно», – ответил я и через пару минут кухонным ножом раскрыл рамочку. И тогда Анна Андреевна внезапно достала откуда-то ластик и карандаш, которые, вероятно, были у нее припасены заранее. К моему удивлению, она решительно что-то подчистила ластиком и столь же решительно что-то поправила карандашом на рисунке. «Он сильно преувеличил знаменитую горбинку, я немного поправила. А теперь надо это дело вернуть на место». И я вставил рисунок обратно в рамку, под стекло.

Евгений РЕЙН. Заметки марафонца. Стр. 350—351

Как полагается хористу из волшебного коллектива, приведя свидетельство такого вопиющего бескультурья, Евгений Рейн дает «правильный» ответ на поставленную задачу:

Какой надо иметь характер, какую решительность, чтобы поправить завершенную работу мастера, и прежде всего, надо точно знать, какой именно облик следует канонизировать! Ахматова это знала.

Евгений РЕЙН. Заметки марафонца. Стр. 352

Однако же если мы раскроем толковый словарь на слове «ХАМСТВО» – то нам будет дано гораздо более подходящее случаю определение. Я согласилась бы отчасти с восторгами уважаемого г-на Рейна, если бы г-жа Ахматова проявила свои замечательные свойства с согласия или хотя бы ведома автора произведения искусства (если таковым она считала работу Александра Тышлера) – а про никчемную Лидию Гинзбург (законную владелицу предмета) нечего и вспоминать – ее-то, очевидно, и незачем ставить в известность. Если, читатель, рассуждения о чувствах Тышлера и Гинзбург кажутся вам слишком утонченными и непонятными и не заслуживающими внимания – попробуйте представить себе, что приятельница взяла у вас поносить платье, которое навевает ей какие-то воспоминания, а вернув – даже не сочла нужным извиниться, что отрезала у него наполовину подол или нашила на него какие-то замечательно украсившие его бантики. Красивость – или схожесть – или все, что угодно, кроме авторского замысла – это вещи, совершенно не относящиеся к категориям, важным для понимания искусства, но для Анны Андреевны Ахматовой именно это было единственно важным.

А я еще удивлялась и насмешливо цитировала, как Анна Андреевна требовала от Пушкинского дома, чтобы ей для «работы» выслали по почте рукописи Пушкина. Требовала три раза, пока ей вежливо не ответили, что это не принято. Теперь я понимаю, что она могла с этими рукописями сделать и что там между делом приписать! Думаю, что-нибудь про предчувствие незнакомки с бурбонским профилем.

Может, у кого-то есть иная трактовка этого эпизода?

В университете АА не читала ни разу, за всю жизнь.

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 33

Это хороший тест. Можно ли представить ее, читающую в университете? Перед студентами? Читать студенткам «муж хлестал меня узорчатым, вдвое сложенным ремнем»… Бродский с незаконченным средним образованием на университетской кафедре – это одно, читающая всю жизнь «Данта» Анна Андреевна – совсем другое.

Артур Сергеевич был также против восторгов Ахматовой по отношению к Шаляпину. «Шаляпин был певец, великолепный исполнитель и только. «Слава и торжество» – это Глинка и Мусоргский, а не их исполнитель». Он находил ее восхищение провинциальным.

Ирина Грэм – Михаилу Кралину.

Михаил КРАЛИН. Артур и Анна. Стр. 29

Этот комментарий я привела, чтобы показать, как из ее интересов, знаний и вкусов рождались ее шедевры – нас ведь интересуют именно они – шедевры, достойные украсить любую районную газету.

 
И опять этот голос знакомый,
Будто эхо горного грома —
Наша слава и торжество!
Он сердца наполняет дрожью
И несется по бездорожью
Над страной, вскормившей его.
 

И вот эту «Поэму» слушали как награду, записывали и запоминали люди.

«Пушкинистка»

О знаменитых «пушкинских штудиях».

Начнем с самого поразительного – с уровня исследовательской культуры у заставившей себя уважать «пушкинистки», «ученой», «юристки».

8.6.31.

За чаем Цявловский сообщил об Анне Ахматовой. Он сказал, что она начала заниматься Пушкиным, для чего она затребовала в Ленинград из Библиотеки им. Ленина рукопись «Золотого петушка». Ей трижды отказывали и, наконец, объяснили, что подлинные рукописи Пушкина на руки не выдаются.

Л. ГОРНУНГ. Записки об Анне Ахматовой. Стр. 191

Зачем же ей понадобились подлинные рукописи Пушкина, зачем она захотела им заниматься «профессионально»? Причина все та же, что двигала ее жизнь и творчество, выстраивая по заданной схеме ее образ: респектабельность, официальная признанность этого почтенного занятия, возможность подложить мысль, что «наследницей оказалась она».

Бродский: В советское время литературная жизнь проходила в сильной степени под знаком пушкинистики. Пушкинистика – это единственная процветающая отрасль литературоведения.

Соломон ВОЛКОВ. Диалоги с Бродским. Стр. 230

Как всегда, Бродский фактологически выдает ее. Он ничего никогда о ней не прячет. Другое дело, что он с хладнокровием профессионального игрока комментирует все, условно говоря, в ее пользу. Он использует ее высказывания, поступки, строки как символы, которые нуждаются в обратном здравому смыслу толковании. Он их так и толкует – и толкования значительно важнее и подлиннее источника. Он составляет из них Книгу Перемен, И-Цзин русской культуры, где сначала падают на стол бессмысленные палочки, потом отыскиваются маловразумительные слова, а потом выходит ясно, как таинственно, но гармонично мироздание. Из ее банальностей, тщеславия, воровства и клеветы он выводит, как велика душа Ахматовой.

Ахматова становится общепризнанной пушкинисткой и, пусть не добившись выдачи ей на руки подлинных рукописей, «работает над Пушкиным».

Писать холодным сердцем скучно. Отдав дань декабристам и чему там еще полагается из приличного, Ахматова обращается к тому, чем на самом деле горит ее сердце. Это две темы. Первая: что Пушкин «мал и мерзок, как мы» – «брал», подворовывал сюжеты и образы, даже слова у других поэтов, у Андрея Шенье. Где, у кого и сколько. Она составляет списки. Ну а вторая – тут и к гадалке ходить не надо – «Натали».

21.05.1926.

АА говорила о том пиетете, который был к Пушкину даже у его ближайших друзей – у Дельвига, например. Когда мы говорили о влиянии Шенье на Пушкина, я спросил – неужели никто из друзей Пушкина, несомненно замечавших в его стихах это и подобные влияния, не указывал ему на них? (Да о чем здесь указывать!!!) АА ответила рассказом. Даже Дельвиг не мог сделать никаких указаний Пушкину!

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 165

Скажу лишь о Ленском (потому что АА обнаружила это сегодня – обнаружила с большой очевидностью). Описание могилы Ленского в точности совпадает со стихотворением «Гроб юноши», а источник последнего – элегия Шенье. Там, например, упоминание о суеверных крестах, подразумевающее, что могила юноши, лежащая в стороне от тех могил с «суеверными крестами», не имеет креста. А почему эта могила без креста? Потому что Ленский – самоубийца, дуэлянты приравнивались к самоубийцам, это можно было бы знать.

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 163

АА лукаво взглянула на меня: «Все, все – и Пушкин, и Баратынский – брали у него!»

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 114

…Ахматова <…>, по-видимому, в изученьи поэта видящая только исследование его источников…

Б. ПАСТЕРНАК – М. ЦВЕТАЕВОЙ. Переписка. Стр. 174

Пушкин сейчас завладел АА. Вот я разговариваю с ней. Вот на минуту вышел в соседнюю комнату – зажечь примус, возвращаюсь – и вижу АА склоненной над томом брюсовского Пушкина и скользящий по странице карандаш. И за ту минуту АА успела найти новую жемчужину – слово ли, образ ли, или сравнение – и подчеркнула его.

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 163

Имеется в виду слово ли, образ, сравнение – сворованные Пушкиным у кого-то. Не самого причем великого – это и есть «открытие» пушкиноведа Ахматовой.

13.05.1926.

Весь день с увлечением занималась сравнением Пушкина с Шенье. АА отыскивает все новые и новые слова, которыми Пушкин воспользовался у Шенье.

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 161

Разве есть неиспользованные темы? А нужны ли они?

Вчера я выразил АА свое удивление по поводу того, что она совершенно не была огорчена словами Щеголева о том, что все найденное ею уже известно. Ведь разве не приятно сознавать, что ты сделал без всяких соответствующих знаний, без всякой подготовки – и сделал правильно – то, чего и многие специалисты не умели или не смогли сделать (Щеголев давал задание в прошлом году – где-то в ученом семинарии, в котором его слушали Тынянов, Томашевский, кажется, и т.п. пушкинисты, – проделать именно эту работу: найти влияние Шенье у Пушкина – и никто этого не сделал. Щеголев сам это говорил). Наверно, увлеклись другими темами.

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 158

Она в эти годы не работала, замолчала на двадцать лет. Занялась Пушкиным. Поставить себе скромную академическую задачу ей показалось утомительно. Ей захотелось «сразу» открыть что-то новое, интуитивно-провидческое, достойное поэта-исследователя. Все, что ее взволновало, – это влияния и заимствования. От чистого сердца признать чью-то самостоятельность и гениальность она не могла.

Не желая объяснить самобытную природу пушкинской сказки, следуя компаративистскому методу А. Веселовского, Ахматова свела «Сказку о золотом петушке» к сумме сюжетных заимствований…

А. ТАРАСЕНКОВ. Заметки критика.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 4. Стр. 64

Более широкой темы в Пушкине она для себя не нашла, увлеклась выискиванием блох, как диссертантка.

Заимствования и «заимствования», украл – не украл – тема для Анны Ахматовой животрепещущая и – деликатная. Мало свежего в ее поэзии, мало оригинального и в ее «штудиях». Чтобы закрыть тему, скажу, откуда взялся (не сам взялся – Ахматова «взяла») один из самых цитируемых ахматовских пушкинистических пассажей:

Вся эпоха (не без скрипа, конечно) мало-помалу стала называться пушкинской.

АННА АХМАТОВА. Слово о Пушкине

Это то «слово», которое начинается знаменитым «Мой предшественник Щеголев».

Открытий в пушкинистике, кроме ярости сплетни, ею сделано мало. И вот эту яркую формулировку она тоже взяла у «предшественницы», не называя ее – авось не заметят.

После этого вечера появилась в газетах краткая, но очень значительная заметка Анны Радловой, в которой было сказано, что наше время будет когда-нибудь называться «блоковским».

М.А. БЕКЕТОВА. Воспоминания об Александре Блоке. Стр. 190

Анна Радлова – соперница Ахматовой в литературе, которой Ахматова «не простила» до конца своих дней. Не зря сказано, прожив долго, можно дождаться всего. Кто помнит сейчас Анну Радлову?

Конечно, без подпитки официальными директивами ее исследовательский пыл не прогорел бы так долго.

31.05.1926.

20-го или 21-го АА получила из Москвы почтой сборник стихов московского Союза поэтов. 22-го я получил экземпляры «Сборника стихотворений» петроградского Союза поэтов и подарил один АА. АА замечает в обоих сборниках культ Пушкина. В московском трижды упоминается памятник Пушкина (не важно, что в пошлейших стихах), в петербургском – имя Пушкина проскальзывает в стихах Лившица, Рождественского (с его «Бахчисараем»), Оксенова и др. АА находит, что это очень показательно <…>. АА видит в этом особенность переживаемой эпохи. Сейчас должен быть культ Пушкина.

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 173

А вот и «Натали».

В Италии, в Милане, хотят издать книгу ее статей о Пушкине «Хотят» – это значит, что, по словам Э. Герштейн, Ахматова написала «заявку» на книгу о Пушкине и отправила в одно из итальянских – миланских – издательств. Книга в Италии, однако, издана не была.

Л.К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963—1966. Стр. 404

Хорошо бы! <…> Потом Анна Андреевна читала принесенные Эммой копии каких-то архивных документов – кажется, все тех же писем Карамзиных. «До Пушкина им уже никакого дела не было. Наталия Николаевна! Вот это было интересно. А тут возле ходил какой-то маленький, курчавенький, писал стихи – кому это интересно?».

Л.К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963—1966. Стр. 202

Это ей было дело только до Натали.

В отрывке о Геккерне пленили меня ненависть и презрение. С какою открытою ненавистью пишет Ахматова о недругах Пушкина: «шипенье Полетики», «маразматический бред Трубецкого», «сюсюканье Араповой», с каким презрением – о придворной челяди. И стилистически, формально – это уже не «литературоведение» (форма, принципиально отвергающая темпераментность).

Л.К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952—1962. Стр. 324

Это и нельзя назвать литературоведением. В нем формальности соблюдать надо. Если желчь не дает покоя, нужно искать другие формы.

Анна Андреевна отпустила несколько привычно-гневных реплик по адресу Ираклия (Андроникова) и принялась излагать собственную концепцию гибели Пушкина; над книгой о его гибели она, по ее словам, работала целых шесть лет.

Л.К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952—1962. Стр. 175

Геккерн и Дантес – карьеристы и мерзавцы. Дантес вовсе не любил Наталью Николаевну; изображал высокую страсть, чтобы не выгнали из кавалергардов за отказ от дуэли; Екатерина Гончарова была от него беременна, и он женился на ней весьма охотно потому, что ему, при его подмоченной репутации, трудно было сделать лучшую партию <…>.

Л.К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952—1962. Стр. 176

Ахматова с готовностью повторяет сплетни, но Екатерине трудно было быть беременной от жениха до свадьбы, родив первого ребенка через одиннадцать месяцев после того, как она состоялась. Ну а женихам, красавцам, кавалергардам и баронам партии составлять все-таки не так уж трудно во все времена.

Сегодня в «Красной газете» напечатано письмо Пушкина к Хитрово. Я сказал об этом АА. Она сказала, что к Хитрово Пушкин относился иронически. Она была лет на тридцать старше его и очень к нему приставала. Но дочь Хитрово. – «Вы знаете ее?» Я: «Знаю». – «Назовите ее фамилию». Я смолк со стыдом. «Вот у Замятиных вчера тоже никто не знал Пушкина».

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 212

Здесь нечего смолкать со стыдом. Я, например, знаю и фамилии обеих дочерей Хитрово, и, естественно, ее самой – девичью, и то, что Пушкин относился к ней, старшей его на 16, а не на 30 (Анна Андреевна слишком много «знает» о Пушкине) лет, с иронией, и люблю с выражением процитировать к месту письмо Пушкина к жене из поездки: «Кланяйся моим прелестям, Хитровой первой. Как-то перенесла она мое отсутствие? Надеюсь, с твердостию, достойной дочери князя Кутузова» – но мне в голову не придет не смолкнуть со стыдом и сказать, что я «знаю Пушкина», как «знает» его Анна Андреевна. Но все эти ее знания «Пушкина» сводятся к знанию единственного аспекта преддуэльных обстоятельств – Натали и кавалергардов. Какую роль сыграла Елизавета Михайловна в творчестве Пушкина? В отличие от дочери она, правда, могла читать стихи по-русски.

Из других ее «открытий» в пушкинистике.

Пушкин писал в письме к Н.В. Путяте в 1828 г.

«Вчера, когда я подошел к одной даме, разговаривавшей с г-ном де Лагренэ, последний сказал ей достаточно громко, чтобы я его услышал: прогоните его. Поставленный в необходимость требовать объяснений по поводу этих слов, прошу вас, милостивый государь, не отказать посетить г-на Лангренэ для соответственных с ним переговоров».

Ахматова обнаружила – и в этом было ее «открытие» (кавычки, весьма закономерные, поставила Чуковская), что в «Уединенном домике» существует изображение ВЕСЬМА (тут выделяю я) сходного эпизода. «Он увидел, что она в стороне говорит тихо с одним мужчиною… любопытство, ревность заставили Павла подойти ближе, и ему послышалось, что мужчина произносит его имя, шутит над его дурным французским выговором, а графиня изволит отвечать на это усмешками. Наш юноша взбесился, хотел тут же броситься и наказать насмешника».

Л.К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963—1966. Стр. 340

21 сентября 1959 года.

Сегодня Анна Андреевна прочитала мне набросок из своей книги о Пушкине. Она утверждает, что прозаические отрывки последних лет в действительности не отрывки, а цикл законченных произведений.

Л.К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952—1962. Стр. 362

В отличие от нее Пушкин был профессиональным литератором. Если он что-то писал, то писал. А под выдуманную концепцию можно подогнать все, что угодно, особенно разрозненные отрывки. Лучше бы она изощрялась над своим творчеством, а не для вящего блеска трогала бы Пушкина.

Надпись на книге.

«Библиотеке Пушкинского дома от ленинградки и пушкинистки Ахматовой – малая дань».

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 3. Стр. 87

А вот о методах научной работы пушкинистки и ленинградки – о методах святого сбережения сплетен.

О дуэли знали многие и, между прочим, «друг Пушкина» Александрина Гончарова. Могу сообщить многочисленным поклонникам этой дамы, что много лет спустя Александра Николаевна, не без умиления, записала в своем дневнике, что к ней в имение (в Австрии) в один день приехали ее beaufrere Дантес (очевидно, из Вены от Геккерна) и Наталья Николаевна из России. И вдова Пушкина долго гуляла вдвоем по парку с убийцей своего мужа и якобы помирилась с ним.

Анна АХМАТОВА. Т. 6. Стр. 220

Не вдаваясь в подробное обсуждение статьи Ахматовой, я должен тем не менее заметить, что дневника Александры Николаевны Ахматова, несомненно, читать не могла, так как и по истечении 20 лет этот документ остается необнаруженным. Из числа лиц, пишущих о Пушкине, я был, к сожалению, единственным, который видел замок Бродяны таким, каким он был при жизни Александры Николаевны и приезжавшей к ней в гости Натальи Николаевны. Никаких следов пребывания Дантеса в Бродянах нет.

Николай РАЕВСКИЙ. Портреты заговорили. Стр. 54

Самым характерным для Ахматовой как исследовательницы, пушкинистки и юристки является в вышеприведенном пассаже замечание, что баронесса Фризенгоф, Александрина, Азя, писала «не без умиления». Как известно, она призывала считать уголовным преступлением введение в текст воспоминаний прямую речь – чтобы не использовалось как документ. Но сочинение эпизодов, сдобренных «с умилением» или «без умиления», полуграмотные обвинения «агентка» (о Наталье Николаевне) – это нормально, если исходит от Ахматовой.

Общий взгляд Анны Ахматовой на Пушкина и его эпоху был строго историческим. Она относилась с предубеждением ко всем попыткам житейски-бытового или отвлеченно-психологического истолкования судьбы поэта.

Эдуард БАБАЕВ. Воспоминания. Стр. 51

Не надо забывать, что Анна Ахматова училась на юридическом факультете Высших женских курсов в Киеве, изучала право. Она умела читать и разбирать документы <…>.

Эдуард БАБАЕВ. Воспоминания. Стр. 52

Это Бабаев нас поучает по поводу ее увлечения пушкиноведением. Нет, дорогой Эдуард, до разбора документов на единственном семестре, который она проучилась, дело явно не дошло.

Вернемся еще раз к ее научной работе, а заодно и убедимся, что вообще-то цену документам (рыночную) она хорошо знала.

Она жаловалась на Анну Николаевну (вдову Гумилева). «Вообразите, Волфсон просит у нее стихов, а она дает ему ПОДЛИННЫЙ АВТОГРАФ Гумилева. Даже не потрудилась переписать. «Что вы делаете?!» – крикнула я и заставила Иду Наппельбаум переписать. Вот какая она не культурная.

К.И. ЧУКОВСКИЙ. Дневник. 1901—1929. Стр. 203

Замечу, что, требуя высылки себе по почте ПОДЛИННОГО АВТОГРАФА Пушкина, она уже имела за плечами этот эпизод.

19.02.1926.

Вчера В.К. Шилейко случайно купил «Слово о полку Игореве» в том издании, какое было в руках у Пушкина. АА очень любит его; когда полушутя она попросила В.К. подарить его ей, он напустился на нее со злоязычием.

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 70

Говорила о том, как нужно относиться к книгам. Хорошо, если книги теряют свою первоначальную чистоту. Книги любят, когда с ними плохо обращаются – рвут, пачкают, теряют <…>. Можно и нужно делать на книгах пометки. Она, конечно, не говорит о редких книгах; смирдинских книг, например, не нужно давать всем на прочтение.

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 69

К каким же книгам она отнесла рукописи Пушкина – к тем, что надо рвать, терять и пачкать, или к смирдинским? Очевидно, к первым, раз считала, что их можно выдавать всем «на прочтение».

Ну и наконец о том, для чего в конечном итоге работала – над чем бы то ни было – Анна Ахматова. Для того чтобы подняться над «чернью» – пушкинистами и любителями Пушкина.

Мнение о пушкинистах. АА сегодня (как часто и раньше) неодобрительно отзывалась о теперешних пушкинистах. Все они относятся друг к другу с недоброжелательностью, с завистью, грызут и загрызают один другого по малейшим поводам. И в то же время между ними существует какое-то молчаливое соглашение – не отвечать ни на какие вопросы о Пушкине, заданные им не «пушкинистами», а скажем, «дилетантами» (как, например, Лернер и другие отнеслись к АА). Пример такой: когда АА обнаружила сходство описания боя в «Руслане и Людмиле» с описанием боя в «Полтаве», АА через Гуковского и др. узнавала у пушкинистов о том, известно ли это, есть ли в пушкинской литературе указания на это. Никто не отвечал – встречали все вопросы молчанием, отговаривались неведением. А недавно АА случайно нашла в книге, кажется, Томашевского – указания по этому поводу (там сказано, что в первом издании «Руслана» боя не было вовсе, Пушкин написал или доделал описание этого боя значительно позже и близко к тому времени, когда писалась «Полтава»).

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 238

Везде, где она появляется, она начинает ненавидеть своих братьев. Ненавидит поэтов, ненавидит пушкинистов.

Это – не заговор молчания. Пушкинисты не обязаны отвечать на досужие вопросы: известно ли что-то в пушкинистике или нет. Компьютеров тогда не было, тот, кто «отговорился неведением», мог и действительно не знать, известен ли такой многозначительный факт заимствования или самозаимствования кому-либо из коллег. Выискивать в работах? – ну так и выискивай. А то ей ни рукописей Пушкина не шлют, ни нужных справок не выискивают. Это уж точно дело самого автора – доказать свой приоритет. Изобретатели паровоза не запрашивали патентное ведомство – работали, и все. Нравилось Колумбу плыть, он и плыл. А Америго Веспуччи мог слать ему вдогонку телеграммы: «А не в Америку ли ты плывешь? А то я поверну в другую сторону».

Сегодня в «Красной газете» помещена заметка Модзалевского о пьесе «Пушкин и Дантес»; АА не видела этой пьесы, да и не хочет видеть, считая, что изображать самого Пушкина на сцене, как бы это ни было сделано вообще, а особенно так, как это сделано в этой пьесе, – кощунство.

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 165

Для Ахматовой заниматься Пушкиным – как копаться в «Готском альманахе»: чинно, благородно, и как бы присматриваешь себе место, выбираешь себе партию из августейших женихов Европы.

Ахматовское пушкиноведение автобиографично насквозь.

Л.К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963—1966. Стр. 20

Кто, кроме «Нарцисса собственной чернильницы» (словцо Тютчева о Горчакове), может написать: «Мой предшественник Щеголев»?

Ирина Грэм – Михаилу Кралину.

Михаил КРАЛИН. Артур и Анна. Стр. 37

По-тогдашнему, по-бальному жена камер-юнкера Пушкина вела себя неприлично.

Анна АХМАТОВА. Т. 6. Стр. 222

Анна Андреевна хоть и называет Щеголева (не без стратегического умысла) своим предшественником, по ее научному словарю и обывательским понятиям («По-тогдашнему, по-бальному», «котильонный принц»), я скорее назвала бы ее предшественником – поручика Ржевского.

Пушкина никто никогда не называл «камер-юнкером Пушкиным», и в 1836 году, когда царь «упек его на старости лет в камер-пажи», он для современников был уже тем, чем назовут его через год: солнцем русской поэзии. И советской литераторше неплохо бы об этом помнить.

По-народному выходит яснее, а главное – без жеманной полуобразованной пошлости:

Живут задью наперед. С утра гости, по хлебам ходят, куски топчут, о кака скверна!.. Все к изъяну да к убытку пошло. <…> Пушкин все как не по своей воле. От табаку-то он весь угорел! Чины и вельможи стали с маху щелкать: «Ты велик ли зверь-то, Пушкин! Шириссе больно. На твое место охочих много будет стихи писать».

Пинежский ПУШКИН. Запись Бориса Шергина. Стр. 466—467

Столетие гибели Пушкина.

Анна Андреевна провела его в полном одиночестве. Вечером на Фонтанку пришла В.Н. Аникеева и застала ее одну дома, очень грустную. Ахматовой даже не прислали пригласительного билета на торжественное заседание 10 февраля.

Эмма ГЕРШТЕЙН. Мемуары. Стр. 245

Однажды за обедом в Старках одна наша родственница, большая любительница поэзии, позволила себе с ненужной авторитетностью что-то высказать о Пушкине. Анна Андреевна тут же наложила на нее руку, и бедная любительница Пушкина затрепетала, как мотылек на ладони. Хорошо, что божественный гнев прорывался не часто, его суровость ставила жертву в трудное положение. Трогать Пушкина при Анне Андреевне было небезопасно.

С.В. ШЕРВИНСКИЙ. Анна Ахматова в ракурсе быта. Стр. 285

Особенно при ее негативизме, «которым она страдала с детства». Здесь главное – не что сказали о Пушкине: сомневаюсь, чтобы кто-то «трогал» его обидным образом, – а что кто-то, кроме нее, посмел.

Говорили о Пушкинском доме. АА возмущалась тем, что на выставке, которую Пушкинский дом устраивал, был без разрешения АА выставлен ее автограф. Отзывалась о Пушкинском доме крайне резко, назвала его «гнусным заведением» и «лавочкой».

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 44

На том и закончим.