Текст книги "Анти-Ахматова"

Часть VIII
La Femme Fatale

Великая мадемуазель

«Человек – это стиль», – говорила Коко Шанель. Анна Ахматова во всяком случае не Поэт, не Жена и не Мать. Анна Ахматова – это Стиль. И ничего больше.

«Подумайте: даме 53 года, а еще видно, чем она была. Видно, в чем, собственно, было дело».

Л.К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952—1962. Стр. 305

Это так, в этом и было дело.

Из поэтесс ярче всего запомнилась Анна Ахматова. Пленительная сила струилась от нее. Тонкая, высокая. Стройная, с гордым поворотом головы, закутанная в цветистую шаль, Ахматова походила на гитану. Нос с горбинкой, темные волосы, на лбу подстриженные короткой челкой, на затылке подхвачены испанским гребнем. Небольшой, тонкий, нечасто улыбавшийся рот. Темные, суровые глаза. Ее нельзя было не заметить. Мимо нее нельзя было пройти, не залюбовавшись ею.

На литературных вечерах молодежь бесновалась, когда Ахматова появлялась на эстраде. Она делала это хорошо, умело, с сознанием своей женской обаятельности, с величавой уверенностью художницы, знающей себе цену.

А. ТЫРКОВА-ВИЛЬЯМС. Тени минувшего. Стр. 544

Ахматова была в белом платье со «стюартовским» воротником (какие тогда носили), стройная, красивая, черноволосая, изящная. Ей было тогда под тридцать, это был расцвет ее славы, ее челки, ее профиля, ее обаяния.

Н. БЕРБЕРОВА. Курсив мой. Стр. 563

Странно, что она не верила, что так про нее напишут, сама сидела и сочиняла про тонкие руки и бурбонский профиль.

«Четки» была первая книга с чистой обложкой, без рисунков и т.п. Это была мысль АА. Детали обложки – разработаны Лозинским. С тех пор почти все книги стихов издаются так. Но «Четки» были примером.

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 222

Это – ее стиль. Она была очень стильная.

На старости Ахматова вдруг узнала себя в дочери Ирины Пуниной, Ане Каминской, и даже заставила ее отрезать себе челку. Аня показалась мне абсолютно нелепой в ахматовской челке, и Ахматова отчаянно на меня обиделась.

Надежда МАНДЕЛЬШТАМ. Вторая книга. Стр. 356

Это совершенно уже современная технология по продвижению собственной марки.

Когда легендарный, умело стилизованный облик ее создавался с помощью Блока, Кузмина, Гумилева, критиков, художников и восторженных поклонников и особенно поклонниц ее музы.

В.И. САХАРОВ. А. Ахматова и М. Булгаков. Стр. 203

Анна Андреевна своей осанкой, странным обликом неизменно привлекала внимание прохожих. Некоторые раскланивались с ней. Часто у нее спрашивали дорогу. Старик на белом ослике с поклажей, видимо, приехавший из деревни, почтительно спросил у нее, как проехать на Туркестанский базар. <…> Анна Андреевна смеялась и говорила, что это ее призвание, что у нее и в Ленинграде, и всюду, всегда спрашивали дорогу. «Однажды я видела, как человек нарочно перешел площадь, чтобы спросить меня, как ему проехать на Пески».

Эдуард БАБАЕВ. Воспоминания. Стр. 10

«Один скульптор собирался было лепить меня, но потом не пожелал: «Неинтересно. Природа уже все сделала».

Л.К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938—1941. Стр. 33

Это так. А скульптор мог быть и говорить или никогда не существовать и не говорить, она, по обыкновению, могла это выдумать, но по сути это было так.

Единственное, что в ней не красиво особой ахматовской красотой, – руки, это не рука красавицы, здесь не прав скульптор, отказавшийся ее лепить, рука требовала доработки.

И я еще раз увидала, как неверно изображают ее руку портретисты: на самом деле никаких длинных костлявых пальцев (а жаль), детская ладонь, а пальцы стройные, но маленькие.

Л.К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938—1941. Стр. 184

Она пришла сама – нарядная и почти румяная. «Как вы хорошо выглядите!» – «Ну что вы! Просто вымылась горячей водой и напудрилась». Прочитала новые стихи – по-видимому, «Мои молодые руки».

Л.К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938—1941. Стр. 199

Анна Андреевна вскочила и накинула черный халат. (Он порван по шву, от подмышки до колена, но это ей, видимо, не мешает.)

Л.К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938—1941. Стр. 33

Дневник 1914 год. 24 октября.

Сегодня возвращался из Петрограда с А. Ахматовой. В черном котиковом пальто с меховым воротником и манжетами, в черной бархатной шляпе – она странна и стройна, худая, бледная, бессмертная и мистическая. <…> У нее длинное лицо с хорошо выраженным подбородком, губы тонкие и больные, и немного провалившиеся, как у старухи или покойницы; у нее сильно развитые скулы и особенный нос с горбом, словно сломанный, как у Микеланджело; серые глаза, быстрые, но недоумевающие, останавливающиеся с глупым ожиданием или вопросом, ее руки тонки и изящны, но ее фигура – фигура истерички; говорят, в молодости она могла сгибаться так, что голова приходилась между ног. <…> Из-под шляпы выбивалась прядь черных волос; я ее слушал с восхищением, так как, взволнованная, она выкрикивала свои слова с интонациями, вызывающими страх и любопытство. Она умна, она прошла глубокую поэтическую культуру, она устойчива в своем миросозерцании, она великолепна. Но она невыносима в своем позерстве.

Н. ПУНИН. Дневники. Стр. 78

Опять бульон и курица на ночном столике АА, и она в чесучовом платье, под одеялом, с распущенными волосами и белой-белой грудью и руками.

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 292

АА через 20 минут в черном жакете (и под ним черное платье), выходит.

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 20

В столовой – вышла АА, распущенные волосы, черное шелковое платье…

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 206

17 июля.

Письмо Меркурьевой – Е.Я. Архипову.

Не могу написать ничего об Ахматовой – не было сил записывать каждое слово, каждое движенье. Теперь все слилось. Прекраснее нет на земле.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 3. Стр. 22

Из гусарской переписки любовников, бывшего и настоящего:

Попросту красивой ее нельзя назвать, но внешность ее настолько интересна, что с нее стоит сделать и леонардовский рисунок, и генсборовский портрет маслом…

Недоброво – Анрепу.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 1. Стр. 72

Высокая, стройная женщина. Брюнетка. Носик с горбинкой. В лице что-то нерусское. Глаза хотя голубовато-синие. В лице у нее что-то татарское. Все на нее заглядывались. По лицу, очень истасканному, несвежему, ей лет 26—27.

И.В. Евдокимов. Дневник.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 1. Стр. 66

Письмо В.А. Меркурьевой – К.Л. Архиповой.

Я видела ее одну минуту – и ослепла. Как расскажешь о ней? Высокая (не так высокая, как стройная) женщина-птица, руки легкие, в полете, глаза без цвета, так глубоки и темны светлые глаза, в черном длинном в обтяжку платье.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 2. Стр. 142

Ахматова гордилась своей горбинкой…

А.КУШНЕР. Здесь, на земле… Стр. 171

Она похожа на ростовскую икону XIV века: длинные руки и ноги, маленькие ладони и ступни, маленькая голова, большой живот, высокие широкие бедра, удлиненное тело.

Можно видеть это по-другому, но это не меняет сути.

О фамильном сходстве Ахматовой с братом.

Он на динозавра походил. Значит – огромное туловище, тело колоссальное, длинная шея и миниатюрная головка, маленькая такая.

М.Б. БЕРШТЕЙН в записи Дувакина. Стр. 140

Анна Андреевна совершила с Пильняком экзотическую поездку в открытой машине из Ленинграда в Москву. Где-то под Тверью с ними случилась небольшая авария, пришлось остановиться и чинить машину. <…> Сбежались колхозники. И сама легковая машина, и костюм Пильняка обнаруживали в нем советского барина. Это вызывало вражду. Одна баба всю силу своего негодования обратила на Ахматову. «Это – дворянка, – угрожающе выкрикивала она. – Не видите что ли?»

Эмма ГЕРШТЕЙН. Мемуары. Стр. 148

Все видно. Кстати, здоровье надо иметь большое – такое расстояние да еще немыслимая открытая машина.

У нее лично никогда не было денег, и она <…> не очень-то любила одеваться или не могла одеваться – не знаю. Дома, например, она ходила в каком-то китайском или японском халате, и сзади был виден большой шов… ну, туфли уже стерты – в общем, она никак не была одета. Даже в те годы, когда еще особенно не одевались, она все равно была одета… видно было, что у нее нет денег и что это ее очень мало волнует.

Е.К. ГАЛЬПЕРИНА-ОСМЕРКИНА в записи Дувакина. Стр. 117

Но все равно было видно – «в чем было дело».

<…> Те времена, когда одна ее внешность служила моделью для элегантных женщин артистической среды.

Э. ГЕРШТЕЙН. Тридцатые годы. Стр. 252

Для московского житья она захватила с собой ярко-красную пижаму Пунина, которая подчеркивала ее высокий рост и линейность фигуры. Но матиссовские волосы, ренуаровская челка, черные волосы делали ее похожей на японку. Впечатление, очевидно, неверное, особенно если вспомнить миниатюрность японок, но мы жили так серо, а облик Ахматовой был так необычен, что рождал какие-то неопределенные воспоминания и ложные ассоциации.

Э. ГЕРШТЕЙН. Тридцатые годы. Стр. 248

А Марлен Дитрих – я не знаю, решилась ли бы, додумалась ли бы до такого стильного наряда? Красная мужская пижама! Сто очков!

Это вам не ее современница Зинаида Гиппиус, «вся в белом»: о такой писать нечего – старомодно.

Лицо у нее было усталое, немолодое, землистого цвета, однако изящный и нежный рисунок рта, нос с горбинкой были прелестны. Улыбка ее не красила.

Э. ГЕРШТЕЙН. Тридцатые годы. Стр. 248

Всякий раз, когда я видел ее, слушал ее чтение или разговаривал с нею, я не мог оторваться от ее лица: глаза, губы, вся ее стройность были тоже символом поэзии.

Юрий АННЕНКОВ. Дневник моих встреч. Стр. 78

Бывало, человек, только что ей представленный, тут же объяснялся ей в любви.

Георгий АДАМОВИЧ. Мои встречи с Анной Ахматовой. Стр. 68

<…> Ну, внешне она была изумительна.

М.Б. БЕРШТЕЙН в записи Дувакина. Стр. 140

<…> Анна Ахматова поразила меня своей внешностью. Ее иногда называют красавицей: нет, красавицей она не была. Но она была больше чем красавица, лучше, чем красавица. Никогда не приходилось мне видеть женщину, лицо и облик которой повсюду, среди любых красавиц, выделялся бы своей выразительностью, чем-то сразу приковывающем внимание.

Георгий АДАМОВИЧ. Мои встречи с Анной Ахматовой. Стр. 66

Перед войной у красоты Ахматовой был пубертатный период. Она была гадким утенком – челка уже не французила ее, а выдавала только бедную старость, которая считает, что завязать пучок – значит сдаться. А на адаптацию имиджа к возрастным изменениям средств нет – вот и нищая полубезумная старость подступила… Худоба тоже выглядела не холеной и высушенной, а заезженной. Всласть поев, попив (оставим на ее совести «третий клинический голод») во время войны, открыв для себя третий возраст неги смятых простыней, она пережила серьезное изменение внешности – как гусеница, за ночь превратившаяся в бабочку. Она была очень хороша в старости.

19 марта 1947.

Она немного похудела лицом, но, кажется, стала еще красивее. Она была в красивом темно-синем платье лиловатого тона, вижу в нем впервые. Этот цвет ей идет больше всего. Черные замшевые туфли на высоких точеных каблуках.

А.В. ЛЮБИМОВА. Из дневника. Стр. 432

Перед встречей с Робертом Фростом, иностранцем.

Утром Нина Антоновна сделала ей великолепную прическу, красиво зачесала волосы наверх, погладила парадное шелковое платье, называемое «подрясник». В тон платья надели парадные серые туфли Нины Антоновны. И, высоко неся седую голову, в длинном светло-сером платье, она, в ожидании машины, появилась на крыльце.

Сильва ГИТОВИЧ. В Комарове. Стр. 517

Секрет житейского образа Ахматовой и секрет ошеломляющего впечатления, которое этот образ производит, состоит в том, что Ахматова обладает системой жестов. Ее жесты, позы, мимические движения не случайны и, как все конструктивное, доходят до сознания зрителя. Современный же зритель-собеседник не привык к упорядочненной жестикуляции и склонен воспринимать ее в качестве эстетического эффекта. Движения рук, плеч, рта, поворот головы – необыкновенно системны и выразительны, но то именно, что они выражают, остается неузнанным, потому что нет жизненной системы, в которую они были бы включены. Перед нами откровенное великолепие, не объясненное никакими социально-бытовыми категориями.

Лидия ГИНЗБУРГ. Ахматова. Стр. 133

Это – то, что только женщина может писать о женщине, описывая ее любовные, неведомые ей – немужчине – чары. Хотя любовь здесь была не к мужчине. А – к человекам, и, впрочем – продолжим цитату и придадим ей злой смысл – не любовь, а ловля человеков.

Она прочла в каких-то зарубежных мемуарах – женских, конечно, что она была некрасивой – писала, очевидно, какая-то одноклеточная женщина. «Надя, объясните мне, почему я должна быть красивой? А Вальтер Скотт был красивым? Или Достоевский? Кому это в голову придет спрашивать?». С этого дня началось собирание фотографий. Все знакомые несли ей фотографии: помните, Анна Андреевна, мы это у вас выпросили? Нужна она? <…> Анна Андреевна собирала фотографии, там, где она красивая, разумеется, и выклеивала их в альбом <…>. А записать стихи не успела – времени не хватило…

Н.Я. МАНДЕЛЬШТАМ. Из воспоминаний. Стр. 325

Она была невероятно высока… (Смех). Мой рост – метр семьдесят девять или что-то около этого, по российским меркам, вполне достаточно. Ну так вот, я никогда не испытывал никаких комплексов по поводу собственного роста, кроме случаев, когда я находился рядом с ней, потому что она была невероятно высока. Когда я смотрел на нее, я понимал, почему время от времени Россией управляли императрицы. Она выглядела, если хотите, как императрица. Учтите – она была в летах, в то время ей было семьдесят.

Иосиф БРОДСКИЙ. Большая книга интервью. Стр. 17

И такой неподдельный стиль она меняла на фальшивую «Великую душу»!

Бедный мой разводик, или «срам в законе»

Марину Цветаеву Анна Ахматова упрекнула за то, что та влюбилась в мужчину – писала длинные философские письма. Назвала срамом.

Ее личными срамами, худшими, не на честных десяти страницах, а недомолвками разлитыми, были: первый – Александр Блок, где ничего не было, второй – Исайя Берлин, которого и самого-то не было («Ты выдумал меня» – а на самом деле «я выдумала тебя»). Эта глава – о худшем из срамов, где у нее на руках документы, «штамп в паспорте», а человек – Николай Гумилев – превращается в предмет для манипулирования задним числом и с определенной целью, ни к любви ни к браку отношения не имеющей.

На старости лет ей почему-то понадобилось, чтобы Гумилев нес в душе неостывающую любовь к ней и только потому менял женщин, что ни одна не могла ее заменить. Его она, кажется, не любила никогда. Так, по крайней мере, считали все современники, и она этого совсем не скрывала. Зачем же ей понадобилось утверждать посмертно любовь к себе Гумилева? Она говорила, что в этом спасение Гумилева как поэта. Довод более чем сомнительный.

Надежда МАНДЕЛЬШТАМ. Вторая книга. Стр. 53

Схема на самом деле была такая. Она – самая величайшая женщина в мире, потому что поэзия Гумилева – величайшая в мире (это тоже придется доказывать, в России она почему-то – «непрочитанная», как неуловим неуловимый Джо – никто не хочет его читать, но об этом в другой главе), а Гумилев любит ее, и вся его поэзия – для нее и о ней.

Начинает с конца – с любви Гумилева. Начать с начала – о величайшей женщине – ведь как-то неловко, правда?

Думает – не заметят.

Казалось бы, банальная вещь – слабоватая партия, не для создания семьи заключенный брак, отсутствие энтузиазма у родных в связи с этим… Взаимные измены, ребенок, сразу после рождения отданный бабушкам, у мужа – внебрачный ребенок, его намерение заключить другой брак (даже дважды), наконец находит постоянного партнера и она, и – развод. Он сразу женится, рождается еще один ребенок. Но наша героиня над всем велит ставить восклицательный знак, всему поперечить, все гневно оговорить – не поймешь даже, за что она бьется.

Еще более обычное дело – гимназист влюбился в гимназистку. Никто ведь не сомневается в возможности юношеской влюбленности – раз уж до свадьбы дело дошло. Но Ахматовой надо манипулировать даже тогда, когда все ей сдались. Она хочет, чтобы мы говорили: была не любовь, а стрррррррашная любовь.

Отчего нигде не сказано: …

Парижские «Романтические цветы» посвящены мне. Это же посвящение повторено в «Жемчужинах».

О радостях земной любви (посвящение мне) 2 раза.

Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 99

«Романтические стихи» – целиком просто посвященные мне, а в «Жемчужине» 3/4 лирики тоже относится ко мне.

Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 102

Ах, да, это только что было. Хотя здесь подсчеты более детальные.

Стихи, которые относятся прямо ко мне. Их много, и они очень страшные.

Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 102

Здесь нужно обращать внимание на литературный стиль. Ведь это графоманское жеманничанье пишет не писатель средней руки какой-то, а Великий Поэт. Правда, я думаю, что великий поэт так писать не может – он просто не выведет ручкой таких слов. Почитаем страшилку о СТРАШНЫХ СТИХАХ.

В них соседние темы. <Страшная женщина> <…> «Из города Киева». <…> «Из логова змиева» – меня за гибкость называли – женщина-змея.

Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 105

…он сочинил за моим столиком «Из города Киева» – полушутка, полу—страшная правда.

Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 135

Следующий период – страшные стихи в «Чужом небе».

Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 93

…девочку, к которой он был привязан так долго огромной трагической любовью.

Анна АХМАТОВА. Т. 5 Cmp. 137

Борьба с тем, что было ужасом его юности – С ЕГО ЛЮБОВЬЮ.

Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 103

Его страшная сжигающая любовь тех лет выдается за леконт-делиливщину, и биограф через 1/2 века выдает это как факт непререкаемый. Неужели вся история литературы строится таким образом?

Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 100

Это история – НЕ литературы. Это – любовная история, интересующая интересующихся такими делами людей.

Из этой любви вырос поэт. Но из нее же вырос и Дон Жуан, и Путешественник. И донжуанством, и странствиями он лечил себя от того смертельного недуга, который так тяжело поразил его.

Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 114

Здесь мы отойдем от иронизирования по поводу страшилок, смертельных недугов, ужасов юности, а обратимся к сути. Ну, дать определение пафосное – «страшная любовь» (не в разговорном смысле – мол, ужас какая сильная, а стрррашная: боль, кровь, любовь, конец света, Gotterdammerung, у графа Толстого в шуточной незаписанной пьесе для домашнего исполнения: «Барабан, горе, кухня, любовь!» – тоже все по-немецки), или более сниженное – леконтделиливщина – это все-таки не факт литературы. Это – вообще не факт. Это – интерпретация. Ахматова мало того, что часто выдает за факты то, что сомнительно, но невозможно проверить, но и закрепляет за собой монополию на интерпретацию этих фактов и «фактов». В данном случае – ну конечно, любил Гумилев ее, чтобы не путаться в терминологии – скажем, по-особому относился: все-таки человек женился. Это – факт. А то, что к женитьбе его подвигла «страшная любовь», «ужас его юности», Gotterdammerung или леконтделиливщина – не факт; это предмет для авторской интерпретации исследователя поэзии и жизненного пути Гумилева. И у первой жены Гумилева на эту монополию не больше прав, чем у кого бы то ни было.

Перечисления всего – инвентаризация «love story».

Отчего выпали все приезды Николая Степановича ко мне (Киев, Севастополь, дача Шмидта, Люстдорф) из Парижа и Петербурга.

Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 99

Нашу переписку (сотни писем и десятки telegrammes) мы сожгли, когда женились, уже тогда понимая, что это не должно существовать.

Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 141

Это почему же? Если «уже тогда» понимала, что ЭТО не должно существовать, то зачем сейчас тратить столько сил, чтобы создать (или сочинить) ЭТО же?

Сотен писем, наверное, не было, а любовь все-таки, наверное, была – молодые как-никак.

На даче Шмидта у нее была свинка, и лицо было до глаз закрыто – чтоб не видно было страшной опухоли. Николай Степанович просил ее открыть лицо, говорил: «Тогда я вас разлюблю!» АА открывала лицо. «Но он не переставал любить!»

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 147

Читала ли она «Циников» Мариенгофа? Там дама не свинку показывала («страшная опухоль») – а без обиняков просила поставить ей кружку Эсмарха. Влюбленный поставил – а любовь тоже не уменьшилась нисколько. Пора бы знать такие вещи о любви – в 36 лет (это когда она раскрывает свои ТАЙНЫ Павлу Лукницкому).

Ахматова забыла, какую причину она называла Лукницкому в свое время, и диктует своему «биографу» – студентке Аманде Хейт другую версию самоубийства (сначала было «страшнее» – но об этом речь ниже).

Во Франции ранней осенью, в отчаянии от нового отказа, Гумилев вновь пытался покончить с собой.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 1. Стр. 28

Хейт записывает в третий раз:

В декабре он попробовал отравиться и был найден спустя сутки в бессознательном состоянии в Булонском лесу.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 1. Стр. 29

А когда же он жил? Когда писал новеллу «Радости земной любви»? Когда успевал вести здоровую деловую переписку?

Осенью 1906 г. А.А. почему-то решила написать письмо Николаю Степановичу. Это письмо не заключало в себе решительно ничего особенного, а Николай Степанович ответил на него предложением.

Запись П.Н. Лукницкого.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 1. Стр. 25

Здесь нет ровным счетом ничего, чтобы ставить интригующий союз «а», – часто брачные предложения делаются вовсе не в ответ на какие-то необыкновенные известия.

Я выхожу замуж за друга моей юности Николая Степановича Гумилева. Он любит меня уже 3 года. Не издает ли А. Блок новые стихотворения – моя кузина его большая поклонница. Нет ли у вас чего-нибудь нового Н.С. Гумилева? Я совсем не знаю, что и как он теперь пишет, а спрашивать не хочу.

Письмо Анны Горенко шурину.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 1. Стр. 26

Не хочет спросить у жениха… Да разве есть еще более откровенный способ дать понять другим, что выходит замуж за знаменитость: нет ли у вас чего-нибудь Гумилева, или на худой конец Блока? Моя кузина…

Мой Коля собирается, кажется, приехать. Он пишет мне непонятные слова, и я хожу с письмом к знакомым и спрашиваю объяснение. Всякий раз как приходит письмо из Парижа, его прячут от меня и передают с великими предосторожностями. Затем бывает нервный припадок, холодные компрессы и общее недоумение. Это от страстности моего характера. Он так любит меня, что даже страшно.

Письмо Анны Горенко шурину.

Аманда ХЕЙТ. Анна Ахматова. Стр. 322

Это письмо – образец ахматовской прозы. Стиль, который не изменился за всю жизнь. Так же выспренне и жеманно она будет писать и в семьдесят лет. И на те же темы: про холодные компрессы, общее недоумение и свою красоту: «бледная, очень стройная… позади – страшная жизнь».

Жду каждую минуту приезда Nicolas. Смогу ли я снова начать жить? Конечно, нет! Но Гумилев – моя Судьба, и я покорно отдаюсь ей. Я клянусь Вам всем для меня святым, что этот человек будет счастлив со мной.

Письмо Анны Горенко шурину.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 1. Стр. 26

Лето:

Я в Евпатории вешалась, и гвоздь выскочил из известковой стенки. Мама плакала, мне было стыдно. Летом Федоров опять целовал меня. Клялся, что любит, и от него опять пахло обедом.

Письмо Анны Горенко шурину.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 1. Стр. 24.

Казалось бы, обычное девичье безудержное хвастовство ангажированностью – просватана! Но нет, здесь – ТАЙНА! Об этом совершенно серьезно пишут в толстой книге.

ТАЙНА.

А отношения эти были «особенными, исключительными, являлись непонятной связью»… Цитируется, конечно, сама Ахматова «для обсуждения этого рода отношений действительно еще не настало время». Здесь мы подошли к ахматовской ТАЙНЕ.

Светлана КОВАЛЕНКО. Проза Анны Ахматовой. Стр. 387

Боже, о чем же это речь? Для какого такого рода отношений не наступило еще время их обсуждать? Не кривись, читатель, действительно: речь идет о том, что «существо с бурбонским профилем» уже, оказывается, начало половую жизнь. Вам кажется, что это не обязательно делать достоянием гласности и обсуждать? Мне – тоже. Но проследим за летописями эпохальных событий. Тем более что Анна Андреевна Ахматова возвращается к этому эпизоду всю свою долгую жизнь.

Весной 1907 года Николай Степанович приехал в Киев, а летом 1907 на дачу Шмидта.

На даче Шмидта были разговоры, из которых Николай Степанович узнал, что А.А. не невинна. Боль от этого довела Николая Степановича до попытки самоубийства в Париже.

Запись П.Н. Лукницкого.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 1. Стр. 28

Это по ее словам.

Письмо Гумилева – В. Брюсову.

«Две недели прожил в Крыму, неделю в Константинополе, в Смирне имел мимолетный роман с какой-то гречанкой, воевал с апашами в Марселе и только вчера, не знаю как, не знаю, зачем очутился в Париже».

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 1. Стр. 28

– по словам самого Гумилева ничего подобного не выходит. Никакой боли от страшной тайны.

Мы сидели у моря, дача Шмидта, летом 1907 года. Н.С. уговаривал меня уехать с ним в Париж – я не хотела.

Анна АХМАТОВА. Т. 5. Записные книжки. Стр. 120

То есть Николай Степанович в «страшной тайне» ничего на самом деле космического не увидел, а попросту сделал свои конкретные выводы.

Еще по «Бесприданнице» мы знаем, что молодым девушкам неприлично ездить в Париж с мужчинами. Хвастать поступившими предложениями – тоже неприлично.

Но тайны – тайнами, а замуж надо все-таки выйти.

Родственники Ахматовой считали брак заведомо обреченным на неудачу, и никто из них не пришел на венчание, что глубоко оскорбило ее.

Аманда ХЕЙТ. Анна Ахматова. Стр. 32

1912 год.

Прошение бывшего студента Н.С. Гумилева о зачислении на историко-филологический факультет С.-Петербургского университета.

Зачислен.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 1. Стр. 55

Что же удивляться, что родные проигнорировали свадьбу, если он только после рождения сына в студенты пошел.

1916 год.

Во второй половине августа Гумилев приехал из полка в Петроград, чтобы держать экзамен в Николаевском кавалерийском училище на корнета. Н.С. Гумилев «по невыдержании» офицерского экзамена возвратился в действующую армию.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 1. Стр. 93

Гумилев еще курил опиум. Правда, родители тогда этого так уж не боялись.

Ахматова излишне настойчиво подчеркивает то, что именно влюбленность привела Гумилева к женитьбе. В этом как раз сомнения нет. Отчего же было не влюбиться? Девушка была интересная, оригинальная – в таких обязательно кто-нибудь влюбляется. Не лучшие партии, правда, а такие же – большие оригиналы.

«Николай Степанович совершенно не выносил царскоселов. Конечно, он был такой – гадкий утенок – в глазах царскоселов. Отношение к нему было плохое». – «Среди сверстников»? – «Среди сограждан».

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 113

«Так вот он какой, Гумилев! Трудно представить себе более некрасивого, более особенного человека… Все в нем особенное и особенно некрасивое. Продолговатая, словно вытянутая вверх голова, с непомерно высоким плоским лбом. Волосы, стриженные под машинку, неопределенного пегого цвета. Жидкие, будто молью траченные брови. Под тяжелыми веками совершенно плоские, косящие глаза. Пепельно-серый цвет лица, узкие, бледные губы. В улыбке его было что-то жалкое и в то же время лукавое».

Ирина Одоевцева. По:

Л.К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952—1962. Стр. 774

По возвращении домой познакомил АА со всеми присутствующими, не сказав, однако, что АА – его невеста. Он не был уверен, что свадьба не расстроится.

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 105

Приехала Аня. Как-то мельком сказала о своем браке. У нее совсем не было желания, как это часто бывает у новобрачных, поговорить о своей судьбе.

Валерия СРЕЗНЕВСКАЯ. Дафнис и Хлоя. Стр. 8

Перед свадьбой он стрелялся из-за неразделенной любви к другой. Стрелялся с Волошиным из-за «Черубины де Габриак», не хотевшей выходить за него замуж. Ко времени, когда Ахматова принялась придавать последний лоск своей биографии посредством возвеличивания Гумилева и его к себе любви, уже почти не оставалось в живых людей, которые это помнили. Ахматовой удается ограничиться только следующим:

Лизавета Ивановна [«Черубина де Габриак»] все же чего-то не рассчитала. Ей казалось, что дуэль двух поэтов из-за нее сделает ее модной петербургской дамой и обеспечит почетное место в литературных кругах столицы, но ей почему-то пришлось почти навсегда уехать… Всего этого никто не знает…

Анна АХМАТОВА, т. 5. Стр. 109

Неудивительно, однако, что после свадьбы никто не говорит в этих же самых «литературных кругах» о «страшной» любви Гумилева. Женился и женился.

Запись Кузмина в дневнике.

10 июня 1910.

Приехали Гумилевы. Она манерна, но потом обойдется.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 1. Стр. 36

Ахматова же пишет:

 
«Я смертельна для тех, кто нежен и юн»
 

и прочее.

Ахматова удивительно милое создание, но сколько в ней сидит чисто женских черт, и как она тщеславна!

О.Л. Делла-Вос-Кардовская. Дневник.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 1. Стр. 82

Когда Н.С. уехал в Африку в 13-м году, АА, перебирая бумаги, нашла письма одной из его возлюбленных. Это было для нее неожиданностью: она в первый раз узнала. АА за полгода не написала в Африку Н.С. ни одного письма. Когда Н.С. приехал, она царственным жестом передала письма ему. Он смущенно улыбался.

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 40

«До последних лет у Николая Степановича было много увлечений – но не больше в среднем, чем по одному на год. А в последние годы женских имен – тома. И Николай Степанович никого не любил в последние годы».

П.Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 146

То есть почему-то стал любить только ее. Доказательство – слишком большое число женщин.

Можно посвятить женщине множество самых любовных стихов, но не дать ей значительного места в своей жизни. То же самое было и с Гумилевым. И был влюблен, и уважал, и посвящал стихи, но она – не женщина его жизни. Женщины были далеки от его жизни. Даже если они окружали его во множестве.

«Для меня он стал путешественником (чтобы излечиться от любви ко мне), для меня стал Дон Жуаном (чтоб доказать мне – он любим), для меня и про меня писал стихи».

Л.К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963—1966. Стр. 10

Это только так кажется. Конечно, она много значила, но потом жизнь идет вперед, большими кругами, поднимается к своим вершинам и разрешается там – и одна женщина в ней ничего не значит. Мостить там себе место, огораживать колышками – неправильно. Про нее и так все сказано: первая любовь, недолгая жена, яркая личность. Разошлись навсегда. Срам – это не только женская активность по отношению к живому мужчине и в настоящем, но и к мертвому – в прошлом.