Текст книги "Три ночи с повесой"

Когда крики Лили стихли, он отодвинулся, в последний раз взглянул на нее, истомленную его ласками, покорную, дрожащую и выпустил на волю свою мужскую плоть. След от его поцелуя еще горел на коже Лили словно тавро, которым он отметил свою собственность. И это сводило Джулиана с ума.

Лили приподнялась на локтях. Руки у нее подламывались, губы слегка припухли. Она улыбнулась мужу немного сонной, сытой улыбкой, и Джулиан окаменел, мысленно поклявшись, что сделает все, чтобы вновь довести ее до безумия.

Одним рывком он стащил ее с крышки – Лили и ахнуть не успела, как ее ягодицы оказались на клавишах рояля, и целая какофония звуков сотрясла стены комнаты. Не дав ей возможности возмутиться, Джулиан широко развел ей ноги и одним мощным толчком глубоко врезался в нее.

«Святители небесные… спасите!»

– Обхвати меня ногами, – сквозь зубы велел он. И, не дождавшись, когда она это сделает, закинул ноги Лили себе на бедра. – И руками тоже.

В следующий миг руки Лили обвились вокруг его шеи.

Джулиан задвигался ровными, частыми толчками, с каждым разом все глубже врываясь в ее тело, а Лили радостно и с готовностью отвечала ему. Чтобы удержать равновесие, Джулиан положил руки на клавиши, и теперь каждое их движение отзывалось нестройными аккордами расстроенного рояля.

Лили так идеально подходила ему, что это казалось настоящим чудом. Запрокинув голову, Джулиан удовлетворенно зарычал – и едва не взорвался, когда губы Лили прижались к его шее. Разум заволокло пеленой, он видел только обжигающий взгляд ее потемневших глаз. Потом его семя вырвалось наружу, острое наслаждение пронзило его, как горячая пуля, и он ослеп. Словно в тумане Джулиан слышал чьи-то крики – и даже не сразу сообразил, что кричит он сам. А впрочем, почему бы ему не кричать, мысленно возмутился он. В конце концов, это его дом и его жена.

Жизнь была прекрасна.

Глава 20

– Что ж, похоже, кто-то заботливо кормил этого парня. И регулярно чистил. Взгляните, какой холеный! – Лорд Эшворт дружески пихнул жеребца в бок, провел рукой по гладкой спине, под которой переливались мышцы. – Озирис, ты выглядишь намного лучше, чем когда я имел удовольствие видеть тебя в последний раз! – Он лукаво скосил глаза на Джулиана. – Кстати, и ты тоже! Похоже, женитьба пошла тебе на пользу!

– Забавно, как люди меняются после женитьбы, верно? – невозмутимо пожал плечами Джулиан. – Кстати, а где леди Эшворт?

– Мерри? – Брови лорда Эшворта сошлись на переносице, в том самом месте, где виднелся глубокий шрам – напоминание о недавней войне. – Оставил ее в гостинице, – прогудел он. – Устала с дороги – во всяком случае, так она сказала. Но я ей не верю. Просто искушение оказалось сильнее. Да и какой муж выдержит сравнение с душистым мылом и чистыми простынями, верно? Впрочем, она просила передать тебе привет.

– Привези ее в Харклифф-Холл. Если ты не против, конечно. Моя жена будет счастлива познакомиться с ней.

– Твоя жена. – Эшворт, ехидно хмыкнув, покрутил головой. – Подумать только! А ведь всего каких-то несколько месяцев назад ты с ног сбился, пытаясь подыскать Лили мужа! – И он дружески пихнул Джулиана под ребра – точь-в-точь, как перед этим жеребца.

Джулиан уловил в его словах насмешку, но почему-то это его нисколько не задело.

– Ну, я просто пытался следовать уставу, знаешь ли. Должен же был кто-то из членов клуба жениться на Лили, чтобы позаботиться о ней после смерти Лео. А поскольку вы с Морландом поспешили связать себя брачными узами, эта обязанность легла на меня.

– Ах, обязанность! – насмешливо протянул Эшворт. – Будь я проклят, если ты не был влюблен в нее по уши!

Эшворт ласково потрепал жеребца за ушами.

– Интересно, что подумал бы Лео, если бы увидел, что сталось с последними беспутными членами его клуба. Мы все трое постарели, остепенились, обзавелись семьями – чудеса, да и только!

– Ну, этот жеребец тоже уже немолод.

Эшворт помолчал.

– Думаешь, Морланд согласится с твоим планом?

Джулиан кивнул. На лице его появилось загадочное выражение.

– Я знаю, как его убедить.

Словно услышав, что о нем говорят, в этот момент появился и сам герцог – он приближался к конюшне верхом на рослом гнедом мерине. Спешившись, герцог кинул поводья подскочившему конюху и направился к ним.

– Эшворт, – кивнул он, стаскивая с себя перчатки. – Вот так сюрприз! И давно вы вернулись в город?

– Только что.

– Слышал, вы женились?

– Угу, – буркнул Эшворт. – Моя супруга устала с дороги и решила отдохнуть. Но я надеюсь до отъезда из Лондона представить ее вам и герцогине. Думаю, они с Эмилией быстро подружатся.

– Мы будем рады вас видеть. Кстати, где вы остановились?

– В «Палтни».

– Что?! В гостинице? Или, не дай Бог, на постоялом дворе? – Аристократические ноздри герцога презрительно затрепетали. Как странно, подумал Джулиан, что еще недавно он едва сдерживался, чтобы не двинуть в челюсть этого надменного индюка, который не в состоянии забыть, что в его жилах течет голубая кровь.

– Даже слышать об этом не хочу, – отрезал герцог. – В Морланд-Хаусе вас примут с распростертыми объятиями. В нашем доме полным-полно свободных комнат, а Эмилия всегда рада гостям.

– Это очень великодушно с вашей стороны, – покачал головой Эшворт, – но Мерри давно мечтала пожить в «Палтни».

– Держу пари, тут чисто профессиональный интерес, – подавив смешок, объяснил Джулиан. – Ведь новоиспеченная леди Эшворт является владелицей известного на весь Девоншир постоялого двора. Впрочем, не расстраивайтесь, Морланд, думаю, ваши комнаты для гостей будут пустовать недолго.

– Это вы к чему?

Эшворт, моментально сообразив, о чем речь, подошел к своему экипажу, распахнул дверцу и помог сидевшему в нем Питеру Фарадею сойти на землю.

Фарадей медленно приближался к ним, тяжело опираясь на палку – видимо, гордость не позволила ему принять предложенную Эшвортом руку. Сейчас он выглядел лучше, чем когда Джулиан приезжал к нему в Корнуолл, однако ненамного. Лицо по-прежнему заливала нездоровая бледность – похоже, беднягу до сих пор мучили сильные боли. С момента нападения прошло почти полгода, и если он до сих пор не оправился, то, судя по всему, не оправится уже никогда, с жалостью подумал Джулиан.

– Мистер Беллами, ваша светлость. – Фарадей судорожно дернул головой. – Прошу извинить, что не могу приветствовать вас как полагается.

– Питер Фарадей, – кивнув, пробормотал Морланд после минутного замешательства. – Простите… не сразу вас узнал.

– Ну, когда мы встречались в последний раз, все ваше внимание было приковано к картам, – хохотнул Фарадей.

– Что привело вас в Лондон?

– Позвольте, я объясню, – вмешался Джулиан. После чего в нескольких словах рассказал о своих успехах – вернее, о почти полном отсутствии таковых – в расследовании убийства Лео. Потом объяснил, как его вдруг осенило проверить тюремные и судебные записи. – Нанятый мною человек уже делал это вскоре после гибели Лео, но в то время у нас не было ни одного мало-мальски приличного описания убийц. Пару недель назад мне удалось наконец выяснить их имена. Оба в точности соответствуют описанию, данному Корой Данн. Утром следующего дня, когда убили Лео, оба оказались за решеткой – кстати, задержали их меньше, чем в миле от того места, где было совершено нападение. Их осудили за взлом, проникновение в чужие владения и попытку ограбления. Приговор – шесть месяцев каторжных работ.

Эшворт удивленно присвистнул.

– Должно быть, это они. Слишком уж много совпадений.

Джулиан кивнул.

– Срок они отбывают в плавучей тюрьме, однако ровно через неделю обоих должны выпустить. Предлагаю отправиться туда на рассвете, чтобы встретить их прямо на причале. Как представители высшего сословия и вдобавок обладатели громкого титула, – он покосился на Эшворта с герцогом, – вы можете потребовать, чтобы их сразу же взяли под арест. Фарадей даст показания, и наши голубчики окажутся за решеткой, даже не успев почувствовать запах свободы.

– Я ведь уже говорил, когда вы приезжали в Корнуолл. – Фарадей тяжело вздохнул. – Все произошло слишком быстро… Вряд ли я смогу их опознать.

– Что ж, будем надеяться, что встреча с ними освежит вашу память, – проговорил Джулиан, смерив Фарадея тяжелым взглядом. – А если нет, тогда придется послать за Корой.

– Простите, что не привез ее с собой, – покаялся Эшворт. – Как-то не поднялась рука тащить бедняжку в Лондон прямо посреди медового месяца.

– Очаровательная мисс Данн вышла замуж? – оживился Фарадей. – Боже, какая жалость! С ума вы тут все посходили, что ли, что вдруг разом решили распроститься с холостяцкой свободой? – забеспокоился он. Джулиан заметил, как рука его покрепче сжала трость.

С этими словами он вдруг побледнел и тяжело рухнул на скамью. Видимо, стоять подолгу Фарадею до сих пор было трудно, а гордость не позволяла бедняге в этом признаться, решил Джулиан.

– Морланд, – понизив голос, проговорил он, – мне бы хотелось, чтобы вы приглядели за Фарадеем.

– Хотите, чтобы я взял беднягу под свою защиту? – На лице герцога появилось озадаченное выражение.

– Дайте ему кров.

– Но позвольте… – Герцог уже открыл было рот, явно собираясь возразить.

– Вы только что сами сказали, что в вашем доме полно комнат. А ваша супруга, насколько я слышал, обожает гостей, – безжалостно напомнил Джулиан. – Видя, что выражение лица герцога нисколько не смягчилось, Джулиан, понизив голос до шепота, добавил: – Тем более, что это будет не первый гость, которого вы прячете…

– Откуда вы знаете? – всполошился Морланд. – Неужели Эмилия…

– Нет-нет, – успокоил его Джулиан. – Ваша супруга умеет держать язык за зубами. В отличие от лакея. – Он хлопнул герцога по плечу. – Послушайте, Морланд. Окажите мне… нет, не мне – Лео – эту последнюю услугу, и вы получите лошадь, о которой мечтали. С этой минуты вы с Эшвортом можете делать с Озирисом все, что считаете нужным.

– Что? – От неожиданности Морланд даже попятился. – Вы хотите уступить мне свою долю?

Джулиан кивнул.

– В обмен на мое согласие приютить Фарадея на неделю?

– Да. До тех пор, пока это дело не будет улажено. Но речь не только в этом. Вы не должны спускать с него глаз, поняли? – Джулиан бросил взгляд через плечо, чтобы убедиться, что Фарадей не подслушивает. – Не могу избавиться от подозрения, что он не все нам рассказал. Но мы не можем рисковать, что он снова сбежит к себе в Корнуолл или куда-нибудь на край света. Эшворт не может его приютить – впрочем, я тоже. Не могу же я привести его к Лили, верно? Учитывая, что она ничего не знает.

– Ясно. Как по-вашему, это надолго? – вмешался Эшворт, не упустивший ни слова из этого разговора. – Я хочу сказать, мы ведь собираемся познакомить наших жен, – объяснил он. – Неужели вы полагаете, что они не станут шушукаться и обсуждать эту тему?

– А зачем им об этом знать? – удивился Джулиан.

С губ герцога сорвался смешок.

– Если Фарадей остановится у нас, мне придется рассказать все Эмилии.

– А моя супруга, если вы помните, всю дорогу из Девоншира тряслась с Питером Фарадеем в одном экипаже, – снова влез в разговор Эшворт. – Так что ей известно и о гибели Лео, и о той роли, которую сыграл в этой истории Фарадей.

– И потом, – с напыщенным видом изрек герцог, – у меня нет тайн от моей жены.

– Как и положено супругам, – хохотнул Эшворт.

Джулиан беззвучно выругался. Это все усложняло.

– Ладно, слушайте. Вы оба выкладываете своим женам правду, раз уж по-другому нельзя. – Джулиан повернулся к Морланду. – Вы говорите Эмилии, что Фарадей – один из членов клуба, который внезапно заболел и вообще переживает нелегкие времена. Вы, дескать, решили приютить беднягу на время. Предупредите Эмилию, что она должна держать это в тайне, поскольку гордость мистера Фарадея будет задета, если о его бедственном положении станет известно. Впрочем, все ведь так и есть, верно, Морланд?

– Вероятно. – Герцог пожал плечами. – Впрочем, вам виднее.

Джулиан повернулся к Эшворту.

– А вы попросите Мередит держать в тайне все, что ей об этом известно – скажете, что это ради Лили. Мол, мне не хочется пробуждать в ней ложные надежды.

– Неплохо. – Эшворт одобрительно кивнул. – А что вы скажете Лили?

– Ничего, – отрезал Джулиан. – Пока ничего.

– О, какая прелесть!

Восторженный вопль Лили заставил Эмилию с Мередит вздрогнуть от неожиданности. Обе леди степенно прохаживались по галерее, с интересом разглядывая развешанные по стенам картины. Услышав возглас Лили, обе живо обернулись, чтобы посмотреть, что вызвало столь сильный восторг.

– Это же бюро. – Лили осторожно приподняла крышку красного дерева. Она на удивление легко повернулась на хорошо смазанных петлях, опустилась вниз, и бюро превратилось в изящный дамский письменный стол. Обследовав его, Лили с удовольствием обнаружила ящичек для писчей бумаги, отверстие для чернильницы, подставку для перьев, а также несколько разных отделений, где можно было держать счета, расписки и прочее. Сердце ее подпрыгнуло от радости – именно о таком столе она давно мечтала.

За спиной Лили неслышно вырос владелец галереи – степенный джентльмен в бледно-розовом жилете, невероятно дотошный и въедливый, как она уже успела убедиться.

– Антикварная вещица, – важно изрек он. – В свое время принадлежала…

Имя владельца Лили не разобрала. Впрочем, ее это мало интересовало.

– Присматриваете стол для мистера Беллами? – спросила Мередит, с видом знатока погладив ладонью гладкую поверхность бюро.

Пришлось признаться, что речь в данном случае не о мистере Беллами.

– Нет, для себя. Мы решили устроить в новом доме два смежных кабинета – один для меня, другой для него.

Наконец-то у нее появится собственный кабинет, где она сможет проверять счета и расходы по дому, с тайной радостью подумала Лили, которой уже до смерти надоело пользоваться кабинетом Лео. Они с Джулианом договорились, что она будет по-прежнему вести хозяйство, следить, чтобы счета были вовремя оплачены, а также распоряжаться собственными деньгами. «Шутки шутками, – подумала она, – но, похоже, роль унылого клерка в их браке досталась ей».

– Я беру его, – бросила она через плечо.

Владелец галереи угодливо поклонился, с довольным видом потирая руки.

– Очень хорошо, миледи. Прекрасный выбор.

Это точно, мысленно согласилась с ним Лили. Теперь, когда в ее распоряжении оказался огромный новый дом, который предстояло обставить, она вдруг неожиданно обнаружила, что ей нравится заниматься покупками. А в компании подруг это занятие превратилось в увлекательное развлечение. Последние несколько недель их троица только и делала, что опустошала магазины. С Эмилией они были знакомы с детства, а с новоиспеченной леди Эшворт, которую Лили впервые увидела всего неделю назад, они на удивление быстро стали друзьями. Все три дамы прекрасно ладили. Мередит оказалась милой, бесхитростной женщиной, с добрым и чутким сердцем и деловой хваткой – иначе говоря, очень похожей на Эмилию и Лили.

– Смежные кабинеты, – задумчиво протянула Мередит, проверяя петли письменного стола. – А что, мне нравится эта идея. Нужно будет поговорить с Рисом, чтобы устроить нечто подобное у нас в Нивермор-Холле – его ведь сейчас перестраивают. Муж как раз собирался встретиться в Лондоне с архитекторами.

Мередит ненадолго отошла, и Эмилия, воспользовавшись этим, незаметно дернула Лили за рукав.

– Кстати, хотела спросить, вы с мистером Беллами будете в следующую среду на приеме у Карстерсов? Если поедете, по крайней мере будет хоть с кем поговорить, когда он, по своему обыкновению, улизнет, чтобы засесть за карты, – хмыкнула она.

– На приеме у Карстерсов? – Лили слегка растерялась.

Эмилия кивнула.

– Мы еще не решили.

Сказать по правде, они вообще не получили приглашения. Что ж, ничего удивительно, тяжело вздохнув, подумала Лили. Чего-то в этом роде и следовало ожидать. Скорее всего Карстерсы таким образом решили выразить свое неодобрение. Или зависть. Лили было стыдно признаться, до какой степени она уязвлена – ведь та же миссис Карстерс еще совсем недавно считала величайшей честью принять в своем доме одного из Чатуиков. Включая Тартюфа.

Глубоко вздохнув, Лили подавила досаду. Это не имеет значения. Такие булавочные уколы только помогают понять, кто истинный друг, напомнила она себе.

Сразу приободрившись, Лили последовала за владельцем галереи к конторке – выписала чек и договорилась, что бюро доставят в ее новый дом. Пока хозяин выписывал счет, ее взгляд рассеянно блуждал по развешанным за его спиной картинам. Ничего примечательного тут не было – в основном пейзажи с неизбежными развалинами да натюрморты. Лили немного расстроилась – вазы с цветами и фрукты никогда особо ее не привлекали. А им с Джулианом было необходимо срочно чем-то украсить стены. И тут вдруг взгляд Лили наткнулся на портьеры, за которыми, вероятно, скрывалась дверь, ведущая в другую комнату.

Подписав чек и оставив владельцу адрес, по которому следовало доставить стол, Лили небрежно кивнула на дверь.

– Там у вас тоже что-то вроде галереи?

– Там… другое помещение.

– Можно взглянуть?

К ее удивлению, щеки владельца залились краской и теперь по цвету могли смело соперничать с жилеткой.

– Миледи… – растерянно заблеял он, пряча глаза, – боюсь, эта часть галереи предназначена только для джентльменов…

Лили поначалу решила, что чего-то не поняла. Но тут из-за ее спины высунулась Мередит.

– Что значит «только для джентльменов? – с интересом спросила она.

– Видите ли, картины, которые там висят, немного… грубоватые. Не совсем то, что подходит для леди, – промямлил владелец галереи.

– Что все это значит? – приподняв брови, поинтересовалась Эмилия.

– Думаю, бедняга просто боится, что какие-то непристойные картины оскорбят наши деликатные чувства, – вполголоса объяснила ей Мередит. После чего, смерив владельца надменным взглядом, заметила: – Послушайте, сэр, мы все трое – замужние женщины, и…

– Тем не менее. – Владелец галереи с таким отчаянным видом дернул за галстук, как будто намерен был тут же на нем повеситься. – Ваших супругов тут нет. А без их разрешения я… – Он развел руками.

– Может, пошлете нашим мужьям записку с просьбой дать нам письменное разрешение? С подписью и печатью? – съехидничала Мередит.

– Послушайте, это же просто смешно! – Эмилия, расправив плечи, смерила владельца уничтожающим взглядом. – Мой супруг, его светлость герцог Морланд, будет весьма раздосадован, если вы оторвете его от дел по столь ничтожному поводу! Впрочем, поступайте, как считаете нужным, сэр. Дамы, где наши нюхательные соли?

Лили рассмеялась. Вспотевший от недоброго предчувствия бедняга был уже готов капитулировать. Впрочем, необходимость в этом отпала. Эмилия с Мередит, обернувшись к двери, радостно захлопали в ладоши. Лили повернула голову.

А вот и Джулиан, обрадовалась она. Наконец-то!

Все три дамы ринулись к нему. Лили, ревниво оттеснив подруг, привстала на цыпочки и поцеловала мужа в щеку.

– В чем дело? – весело поинтересовался Джулиан. – Сказать по правде, с таким энтузиазмом меня приветствовали в последний раз, когда…

– Скажи уж прямо – каждый раз, как ты появляешься на пороге комнаты, где только дамы, – со смехом закончила Лили. Она покосилась на своих подруг. – Но сейчас ты как нельзя более кстати. Оказывается, тут имеется еще одна галерея – возможно, с неприличными картинами, – а владелец отказывается пускать нас туда без разрешения наших мужей.

– Хм… – Джулиан окинул взглядом подруг, с надеждой взиравших на него. – Что ж, будь по-вашему, дамы. Не могу же я пренебречь возможностью выступить в роли султана, окруженного целым гаремом, верно?

– И в самом деле! – захлопала в ладоши Эмилия.

– Пошли! – Мередит, тряхнув головой, подхватила Джулиана под руку и решительно потянула к двери.

– Боже, леди Эшворт! – Джулиан притворился, что шокирован.

Впрочем, может, и не особенно притворялся. Присмотревшись, Лили заметила, что Джулиан слегка покраснел. Как мило, подумала она.

Когда Джулиан вежливо, но решительно высвободил руку из пальцев Мередит, ей неожиданно стало приятно.

– Прошу прощения, но теперь я верный муж, леди. Кстати, я договорился с вашими мужьями завтра утром проехаться верхом, – рассмеялся он.

– Проехаться верхом? – встрепенулась Лили. Сама она уже и не помнила, когда последний раз садилась в седло. – А куда? Можно мне с вами?

– Нет, дорогая, нельзя. Общество собирается исключительно мужское. – Джулиан слегка замялся. – И я пока еще сам не знаю, куда мы отправимся. Вниз по течению Темзы, возможно.

– Вниз по Темзе? – удивилась Лили. – Но…

– Морланд собирается приглядеть себе дом в тех местах.

– Вот как? – изумилась Эмилия. – Впервые об этом слышу.

– Э-э-э… возможно. – Улыбка Джулиана стала натянутой. – Может, я что-то не так понял.

Лили могла поклясться, что Джулиан юлит. Она прекрасно знала, что он ездит верхом куда хуже Морланда с Эшвортом… Однако, похоже, он твердо настроен ехать – оставалось только надеяться, что он не передумает. Лили так радовалась, что они в последнее время сблизились. Лео был бы счастлив, если бы эти трое стали друзьями, подумала она.

– Если вы только что видели Риса и Морланда, то где они сами? – поинтересовалась Мередит. – Мы могли бы посмотреть эти неприличные картины все вместе.

– Боюсь, они оба сейчас пребывают в Морланд-Хаусе, – развел руками Джулиан.

Эмилия, положив руку на выступающий живот, другой принялась растирать поясницу.

– Тогда я тоже поеду домой. – Она обернулась к Мередит. – Может, и ты со мной? Мы были бы рады, если бы вы с Эшвортом остались к обеду.

Естественно, она пригласила и Лили с Джулианом – больше из вежливости, поскольку заметила, что им не терпится остаться одним.

После их ухода Лили с Джулианом остались единственными посетителями галереи.

– Я купила письменный стол, – радостно сообщила Лили.

– В самом деле? – Лили решила, что Джулиан примется расспрашивать, однако ошиблась. Вместо этого он галантно предложил ей руку и повел туда, где возле книжных полок копошился владелец галереи, в своем розовом жилете смахивавший на какую-то причудливую раковину.

Заметив Джулиана, он тут же склонился в почтительном поклоне.

– Добрый вечер, сэр. Чем могу служить?

– Моя жена желает увидеть картины в стиле «ню». – Невозможный человек! Муж с ухмылкой смотрел на нее, откровенно наслаждаясь ее смущением.

Тем не менее сдаваться она не собиралась. Будь что будет, но она посмотрит на эти картины, чтобы потом во всех подробностях описать их Эмилии и Мередит.

Помимо всего прочего, Лили и самой до смерти хотелось увидеть, что представляют собой пресловутые «ню».

Владелец галереи судорожным движением одернул жилетку.

– Как прикажете, сэр.

С видом балаганного зазывалы он раздвинул перед ними тяжелые бархатные портьеры. Лили, изнывая от любопытства, прижалась к мужу.

Они вместе переступили порог таинственной галереи.

«Запретный плод» оказался сплошным разочарованием – впрочем, как оно обычно и бывает. Джулиан с самого начала подозревал, что так и будет.

Впрочем, затея оказалась не такой уж дурацкой. Свою роль она выполнила – и весьма успешно.

Самым интересным оказалось наблюдать, какое сделалось у Лили лицо, едва они переступили порог небольшой узкой комнаты. Она забыла обо всем, до такой степени развешанные по стенам картины заворожили ее – чему Джулиан немало порадовался, поскольку отвечать на ее вопросы относительно завтрашней поездки верхом ему хотелось меньше всего. Джулиан и представить не мог, что солгать Лили будет так тяжело.

Завтра на рассвете он с Эшвортом и Морландом, выехав из Лондона, поскачут в Вулвич – Джулиан уже успел выяснить, что Маклеода и Стоуна освободят именно там. Мерзавцы еще не догадываются, что обречены таскать кандалы до конца своих дней, мрачно усмехнулся он.

«Итак, завтра утром все будет кончено».

Успокоенный на этот счет, Джулиан вдруг вспомнил о картинах. Под самым потолком тянулся длинный ряд окон – тусклое зимнее солнце, заглядывая в щели между портьерами, полосками света проливалось вниз, выхватывая из темноты то одно, то другое полотно. Всякий раз он падал под разными углами, отчего лица на портретах казались перекошенными. Ничего интересного – несколько так называемых будуарных портретов, где обнаженные женщины с ненатурально яркими сосками позировали среди разбросанных подушек и смятых простыней. К счастью, хороших картин было гораздо больше.

Владелец галереи, слегка приотстав, тащился следом. Стоило им задержаться у какой-то картины, как на них тут же обрушивался поток информации – фамилия художника, происхождение картины, имя прежнего владельца и прочее в том же духе.

Забыв обо всем, Лили переходила от одной картины к другой, пока не замерла перед полотном, на котором был изображен полностью обнаженный мужчина. Постояв немного, она отошла на пару шагов и снова уставилась на картину, словно желая получше рассмотреть все детали. Джулиан уже совсем было собрался подразнить ее, но тут же передумал. Ему нравилось, что его жена так серьезно относится к искусству – не хихикает, смущенно отводя глаза в сторону и заливаясь краской, а воспринимает наготу, как нечто естественное.

– Натурщик – какой-то рабочий, – бросил он, когда Лили обернулась.

– Откуда ты знаешь?

– Суди сама – руки и лицо у него обгорели до черноты. Значит, он много времени проводит под открытым небом. И все ладони в мозолях.

– Вероятно, джентльмены из общества вряд ли согласились бы позировать нагишом, – предположила Лили. И смущенно потупившись, добавила: – Хотя, если честно, я подумываю заказать твой портрет.

Джулиан расхохотался. Вот так сюрприз. Сказать по правде, Лили не переставала удивлять его.

– Нет-нет, ты не так меня понял. – Лили вспыхнула, сообразив, о чем он думает. – Одетым, конечно. Просто портрет во весь рост, чтобы повесить у нас в доме. И миниатюрную копию с него, которую поставлю у себя на столе.

Неплохая мысль.

Они остановились перед картиной, на которой была изображена молодая мать, купающая ребенка. Джулиан невольно удивился, как она затесалась в галерею, предназначенную исключительно «для джентльменов», ведь в ней не было никакого намека на эротику – чисто бытовой, даже на редкость целомудренный сюжет. Художник изобразил их перед камином, малыш весело плескался в ванночке, а мать, опустившись возле него на колени, с любовью наблюдала за ним. Распущенные волосы рассыпались по плечам – она склонилась к голенькому малышу, чтобы намылить ему спинку. На молодой матери не было ничего, кроме тонкой рубашки – мокрое полотно прилипло к телу, обрисовывая пышную грудь и изящно округленные бедра. Поражало искусство, с которым художнику удалось передать на полотне нежно розовеющую плоть, просвечивающую сквозь влажную ткань сорочки.

– Кто автор этой картины? – неожиданно спросила Лили.

– Некий Конрад Марли, – почтительно ответил владелец галереи.

Лили, сдвинув брови, снова принялась разглядывать картину.

Джулиан, тронув ее за руку, вопросительно поднял брови.

Лили, смутившись, покосилась на маячившего за спиной хозяина.

– Произнеси по буквам, – знаками попросила она.

Джулиан улыбнулся. Взяв руку жены, он почтительно поднес ее к губам, не обращая внимания на удивленный взгляд хозяина. Бедняге никогда не понять значения скромной победы, которую ему только что удалось одержать.

Они с Лили часами практиковались, переговариваясь на языке жестов, но впервые она рискнула прибегнуть к нему при посторонних. Джулиан догадывался, почему она стеснялась делать это на людях. Во-первых, это было бы попросту невежливо – учитывая, что присутствующие ничего бы не поняли. Лили никогда бы не прибегла к языку жестов, будь они в компании друзей. А вот при слугах или в присутствии кучера – другое дело. Впрочем, Лили все равно стеснялась.

Джулиан понимал, сколько мужества для этого требуется.

Слава Богу, с Лили никто не посмеет обращаться так, как всю жизнь обращались с его матерью. Она богата и по рождению принадлежит к самой высшей знати – ни одному лавочнику и в голову не придет захлопнуть дверь у нее перед носом. Уличные попрошайки не посмеют выкрикивать ей вслед оскорбления. И тем не менее даже Лили приходится мириться с тем, что люди брезгливо сторонятся ее. Достаточно вспомнить тетку Беатрис, эту мерзкую ханжу.

Но сейчас Лили, фигурально выражаясь, послала к черту все ее мерзкие наставления, обратившись к нему на языке жестов. Даже если это заставляло окружающих чувствовать себя неловко.

Джулиан повторил фамилию художника по буквам, тщательно выговаривая их одну за другой, чтобы Лили было легче понять.

– Мистер? – уточнила она.

Джулиан кивком головы подтвердил, что да, речь идет о мужчине.

Лили повнимательнее присмотрелась к картине.

– Нет. – Она со вздохом покачала головой. – Эту картину писала женщина. Готова поспорить на что угодно, что это так.

– Откуда такая уверенность?

Лили кивком головы указала на пухлую, в перевязочках, детскую ручку.

– Посмотри, как натурально выглядит рука малыша. У мужчины так не получилось бы – у них дети всегда выходят либо слишком тощие, либо, наоборот, слишком толстые.

Джулиан озадаченно уставился на жену.

– Кажется, я догадываюсь, что ты имеешь в виду, – задумчиво протянул он. Все дамы из общества худо-бедно умели обращаться с кистью, поскольку в детстве брали уроки рисования. Однако если художница хотела добиться признания, – чтобы ее картины воспринимали всерьез и платили за них хорошие деньги, – ей пришлось бы назваться мужским именем.

Лили, задумчиво склонив набок голову, продолжала разглядывать полотно. Джулиан уже решил, что непременно купит его, раз оно так понравилось Лили. Оставалось решить, что лучше – купить его прямо сейчас или вернуться попозже и сделать Лили сюрприз.

Он еще ломал над этим голову, когда Лили вдруг преподнесла сюрприз ему.

– Мне кажется, я беременна, – воспользовавшись языком жестов, сообщила она.

У Джулиана перехватило дыхание. Мысли замерли. Сердце остановилось. Потом сердце ударило, как электрическим разрядом, и оно рванулось галопом. А мысли так и не догнали его, остались позади, в оцепенении и безмолвии. Привычный мир, в котором он жил, вдруг словно съежился до размеров картины.

Ощущение было такое, словно кто-то невидимый, но могущественный, коснувшись его, разом заставил Джулиана уменьшиться в размерах, после чего поместил его в рамку. Удивительнее всего было то, что это нисколько его не стесняло и вообще не причиняло ни малейшего неудобства. Скорее наоборот – позволяло расставить все по своим местам. Он как будто увидел себя со стороны – вернее, их с Лили и их будущего ребенка. А весь остальной мир, то, что оставалось за пределами рамы, вдруг словно подернулся дымкой, сделавшись зыбким, расплывчатым и совершенно не важным.