Текст книги "Три ночи с повесой"

Глава 23

– Сегодня победа точно будет за мной! – торжественно объявила Клодия.

– Возможно, – пробормотал ее собеседник, не поднимая глаз от доски для игры в триктрак. – Вы и впрямь стали играть получше.

– Получше? – возмутилась она. – Да вчера я чуть было не выиграла!

По губам ее собеседника скользнула усмешка.

– Вам известна разница между словами «чуть было не выиграла» и «проиграла», дорогая?

Клодия покачала головой.

– Так вот, ее просто не существует.

– Крошечная, но есть. – Клодия надула губы. – Ладно, бросайте кости.

Питер Фарадей нравился Клодии. Даже очень нравился. Она и сама не заметила, как стала считать его кем-то вроде члена семьи. Эмилии и Спенсера с их бурной светской жизнью часто не было дома, а вернувшись, супруги обычно предпочитали общество друг друга. И вот теперь у нее наконец-то появился собеседник и товарищ по играм – то, что он калека, не смущало. Скорее наоборот. Ведь Питер Фарадей, лишившись возможности передвигаться самостоятельно, был вынужден коротать время в четырех стенах. Они подолгу бывали вместе – играли в карты, в триктрак, а когда надоедало играть, Питер Фарадей брал газету и читал ей вслух, пока Клодия шила приданое для младенца или просто сидела, давая отдых глазам. Клодию не слишком интересовало, что пишут газеты, но ей очень нравились остроумные и едкие замечания, которые то и дело отпускал ее собеседник.

Ей нравилось его слушать. У Питера Фарадея был приятный голос – низкий, звучный, с богатыми модуляциями. К тому же он был весьма недурен собой, думала Клодия – немного похож на мистера Беллами, не такой шикарный, зато более утонченный. Весьма остроумный, но не злоязычный. Словом, настоящий джентльмен.

Он расспрашивал Клодию о самых разных вещах – начиная с ее детства, до того, как протекает беременность. Нет, Клодии, конечно, и раньше, случалось, задавали вопросы, просто она только теперь поняла, как приятно, когда твой собеседник не только терпеливо, но и с интересом слушает тебя. Она простодушно рассказывала об Эмилии и Спенсере, а также то немногое, что помнила о своих рано умерших родителях. Она даже осмелилась поведать о глупом романе с этим негодяем, своим учителем, и была приятно удивлена, что мистер Фарадей воспринял это не только без осуждения, но с искренним пониманием и сочувствием. Клодия была уверена, что Питеру Фарадею можно рассказать все.

Иначе говоря, они неплохо поладили.

Клодия встряхнула коробочку с костями.

– Не хотите ли на мне жениться? – вдруг выпалила она.

За ту неделю, что Питер провел в Морланд-Хаусе, это был первый случай, когда он потерял дар речи.

– Прошу прощения?.. – наконец проблеял он.

– Вы не поняли? Странно, по-моему, я выразилась на редкость откровенно. Так вот, я спросила, не хотите ли вы жениться на мне?

По лицу Питера было ясно, что он в растерянности. Клодия не торопила его. Взяв бокал с лимонадом, она невозмутимо сделала глоток и терпеливо ждала, что он скажет.

Убедившись, что сконфуженный Питер по-прежнему молчит, Клодия решила успокоить беднягу.

– Не пугайтесь, мистер Фарадей. Я не настолько глупа, чтобы вообразить, что влюблена в вас. Но мы ведь неплохо ладим, верно? – Младенец в ее утробе внезапно заворочался, и она успокаивающе погладила выпирающий живот, словно уговаривая не волноваться. Клодия понимала, что жизнь ее скорее всего будет нелегкой. Но чувствовала, что уже начинает любить этого малыша, которому очень скоро предстояло появиться на свет. – Мне скоро рожать, – продолжала она. – И я не хочу расставаться с ребенком.

– Ну так оставьте его. – Питер Фарадей вдруг нахмурился. – Только не говорите, что герцог поставил вас перед выбором – либо вы срочно обзаводитесь мужем, либо у вас заберут ребенка.

– Нет-нет, что вы! Эмилия со Спенсером очень добры ко мне – они пообещали, что не оставят меня, что бы я ни решила насчет ребенка. Но, конечно, все будет намного проще, если я выйду замуж. И я тут подумала… а вдруг вы мечтаете стать отцом? Вы такой добрый… и терпеливый. По-моему, из вас получится замечательный отец. И возможно, это ваш единственный шанс стать им без особых хлопот. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду? В вашем состоянии тяжкая необходимость выполнять свой супружеский долг…

– Без особых хлопот? – не веря собственным ушам, повторил Питер. – Тяжкая необходимость?! Господи, помилуй, держу пари, ваш учитель был жалким любовником, верно?

– Хуже некуда. Но я не это имела в виду. – Клодия, вытянув шею, прислушалась, потом придвинулась к Питеру, насколько позволял ее огромный живот, и, понизив голос, продолжала: – Вы ведь гомик, верно?

Питер оцепенел. Не зная, что сказать, он встал, взял графин с лимонадом и наполнил бокал Клодии.

– Все в порядке, – успокаивающе прошептала она, заметив, как он потрясен. – Я умею держать язык за зубами. Кроме меня о вашей тайне не знает никто. Вы же знаете, как это бывает, когда сидишь в четырех стенах. Мне ведь совершенно нечем заняться, вот я и развлекаюсь, незаметно наблюдая за всеми.

– Но как?..

– Это было несложно. – Клодия снисходительно усмехнулась. – Обычно джентльмены заглядываются на горничных. А вы – на лакеев. Вам приглянулся тот, высокий, с квадратной челюстью, верно? Кстати, мне тоже. А какие ляжки… Настоящий жеребец, верно? – Клодия мечтательно вздохнула. – Увы, горничная Эмилии уверяет, что парень душой и телом предан своей возлюбленной – к несчастью для нас обоих. Кажется, она белошвейка. Но никто же не запрещает любоваться им, так ведь? Можно при нем ронять кое-что на пол и смотреть, как он нагибается… – Она провела языком по губам.

– Господи, леди Клодия… – Откинувшись на спинку кресла, Питер смотрел на девушку по все глаза. Внезапно по губам его скользнула понимающая усмешка. – Вы просто потрясающая, будь я проклят!

Клодия позволила себе насладиться своим триумфом. Слава Богу, хоть кто-то это заметил, удовлетворенно подумала она.

– Значит ли это, что вы согласны?

– Нет, моя дорогая. – Питер мягко покачал головой. – Я не могу жениться на вас. Зато я готов стать вашим преданным другом.

– Какой от этого прок? Друг не может дать моему ребенку имя.

– Совершенно верно. Тут вам придется рассчитывать только на себя. Но вы справитесь – ни минуты в этом не сомневаюсь.

– Просто не представляю, как я смогу одна растить ребенка, – всплеснула руками Клодия. – При том, что я сама то и дело попадаю в неприятности.

– Клодия, – терпеливо сказал Питер, – знаете, чем я занимался последнее время? Пытался узнать вас получше. Хотите послушать, что я думаю?

Клодия пожала плечами.

– Вы умная, решительная и очень любопытная молодая особа. Чрезвычайно наблюдательная и весьма смышленая. Вы не боитесь рисковать. Вас не смущает такая ерунда, как правила приличия. До сих пор жизнь вас не баловала – обстоятельства сложились так, что вы оказались в затруднительном положении. Но когда-нибудь все изменится, и вы станете прекрасной женщиной. И замечательной матерью. В последнем я уверен.

Одинокая слезинка повисла у нее на ресницах. Клодия, шмыгнув носом, сердито смахнула ее рукой.

– Вы единственный, кто по-настоящему добр ко мне, Питер.

– Это не так. Ваш кузен и его жена очень привязаны к вам, поверьте. И вы тоже любите их, хоть считаете, что они вас не понимают. А в один прекрасный день вы встретите мужчину, который будет не только понимать вас, но и любить. Если в мире есть хоть какая-то справедливость, то у него будет не только квадратная челюсть, но и мощные ляжки, – хихикнул Питер. – Ни за что не соглашайтесь на меньшее, дорогая.

– Нужно же как-то устроить свою судьбу. С незаконнорожденным ребенком на руках кому я нужна? Я не могу быть привередливой. Ведь о том, чтобы выезжать, не может быть и речи. И я никогда не узнаю, что такой лондонский сезон. – Клодия снова захлюпала носом.

В глазах Питера мелькнуло сочувствие.

– О, все будет хорошо. И выезжать вы тоже будете. Пройдет несколько лет, и вы вернетесь. Весь Лондон станет восхищаться вами, дорогая – сильной, независимой, дерзкой и невероятно соблазнительной леди. Поверьте мне, дорогая, все мужчины будут у ваших ног. – Взяв в руки стаканчик с костями, Питер с улыбкой добавил: – Непременно обещаю быть на вашем первом балу – специально для того, чтобы напомнить вам об этом предсказании.

– Правда? – совсем по-детски спросила Клодия. Потом, опомнившись, покосилась на его больную ногу и украдкой вздохнула. Бедняга, сочувственно подумала она, до балов ли ему? Однако мужество Питера внушало уважение. – Что ж, раз так, тогда первый танец за вами.

– По рукам.

Они обменялись торжественным рукопожатием, скрепив сделку. Внезапно Клодия чуть заметно поморщилась – внизу живота появилась слабая тянущая боль.

– С вами все в порядке? – встревожился Питер.

– Да, конечно. – Клодия сделала глубокий вздох, задержала дыхание и медленно выдохнула. – Я уже привыкла. Доктор говорит, это так называемые ложные схватки. – Сморщившись, она принялась поглаживать живот. Вскоре боль исчезла. Клодия с содроганием вспомнила, как мучилась первые месяцы беременности. Постоянные боли, вечные кровотечения… По сравнению с этим все остальное можно было назвать ерундой.

– А что насчет вас, мистер Фарадей? – кокетливо спросила Клодия, решив, что пора переменить тему. – Скажите, вы были когда-нибудь влюблены?

Питер отвел глаза.

– Да, – глухо пробормотал он.

– Но у вашей истории был печальный конец.

– Совершенно верно. – Питер задумчиво встряхнул стаканчик с костями. – Все закончилось плохо. Очень плохо.

Было ясно, что мысль об этом до сих пор причиняет ему боль. Вероятно, рана еще не успела затянуться. Клодии очень хотелось утешить его, но как? Так ничего и не придумав, она поднесла к губам бокал с лимонадом.

– И тем не менее вы считаете, что она того стоит? – спросила она, сделав глоток. – Я имею в виду – любовь?

– Да, – твердо сказал он. – Она того стоит. И она стоит того, чтобы терпеливо ждать, когда она придет. Она стоит того, чтобы жить, чтобы умереть, даже того, чтобы убить за нее. Любовь дороже всего.

– Ах!

Боль, внезапная и мучительная, вдруг обрушилась на нее, заворочалась в животе, словно чудовищный червь, разрывая внутренности. На миг у Клодии перехватило дыхание. Но едва она облегченно вздохнула, решив, что все прошло, боль снова вернулась – с еще большей силой, и из груди Клодии вырвался пронзительный крик. Комната перед глазами завертелась, все окрасилось в багрово-алые цвета. На этот раз это были уже не ложные схватки, а нечто другое, это Клодия поняла сразу. Что-то не так, испугалась она, лихорадочно пытаясь понять, что происходит. Может, она случайно нарушила предписания доктора или пропустила мимо ушей какой-нибудь совет Эмилии? Возможно, это из-за того, что она этим утром слишком быстро сбежала по лестнице или потому, что накануне за ужином слишком налегала на пудинг.

Пожалуйста, мысленно взмолилась она. Пожалуйста, пусть с моим малышом все будет хорошо!

– Мистер Фарадей, – пролепетала она. – Я… – Новая волна боли захлестнула ее. Клодия скрипнула зубами. – Со мной что-то не так. Помогите…

Но мистер Фарадей – искалеченный, с трудом передвигающийся с помощью палки мистер Фарадей – куда-то испарился…

Кресло опустело.

Последнее, что увидела Клодия, это как Питер Фарадей пулей вылетел из комнаты.

– Дай сюда. – Лили вырвала листок из рук Эмилии и поспешно пробежала его глазами. Полчаса кривляния и кучка орешков – и перед ними лежит листок с записью того бреда, что нес попугай. – Черт… все, как обычно. Ничего нового, – разочарованно протянула она.

«О, Джулиан. Виновен. Виновен. Благодарю вас, это все».

А дальше – бесконечное повторение тех же самых фраз попеременно с криками и взмахами крыльев.

А это что такое? Лили присмотрелась повнимательнее. И точно, почти в самом низу страницы обнаружилось нечто новенькое.

– Мистер Джеймс Белл, – громко прочитала она. – Очень интересно! Знать бы только, где он услышал это имя.

– Может, это какой-то ваш знакомый? – предположила Мередит.

– Да. Вроде того.

На Лили нахлынули воспоминания – она снова увидела себя сидящей в темной ложе театра рядом с этим почти незнакомым ей мужчиной, скромно одетым, в очках, словом, типичным клерком или бухгалтером. Она вспомнила, как ее потрясло это перевоплощение. Казалось, перед ней совершенно другой человек. Не будь она уверена, что это Джулиан, никогда бы его не узнала. Даже теперь, став его женой, Лили не переставала удивляться тому, что ни одна живая душа на свете не видела его таким, каким он в тот день предстал перед ней. Общество знало совсем другого Джулиана Беллами – лощеного светского льва, не устававшего поражать окружающих экстравагантными прическами и не менее экстравагантными галстуками, денди, чьи любовные эскапады и злоязычие давно уже стали притчей во языцех. И никто не видел другого Джулиана – скромного привлекательного молодого человека с открытым лицом, ранимой душой и врожденным чувством справедливости. С мягким сердцем и ясным умом.

Именно этот человек и стал ее мужем.

– Думаю, – задумчиво протянула Лили, – этот Джеймс Белл гораздо больше, чем просто знакомый.

– Стойте-ка! – Эмилия даже подскочила от неожиданности. – Он только что сказал что-то новое. Точно, я раньше этого не слышала. – Она вырвала у Лили из рук листок и принялась торопливо писать.

Вытянув шею, Лили затаила дыхание. Через минуту на бумажке появилось еще одно слово.

– Джерихо, иначе говоря Иерихон, – прочитала она вслух. – Не понимаю, как это может нам помочь. А вы? – Она оглянулась на подруг.

– Возможно, это что-то значит, – предположила Мередит. – Кто знает, может, один из прежних владельцев твоего попугая увлекался чтением библейских текстов. А вообще это может быть что угодно – так могли звать слугу, например. Или самого попугая.

– Или корабль, – высказала догадку Эмилия. – Кстати, первое судно, на которое получил назначение Майкл, называлось именно так. Учитывая, сколько писем я ему написала в тот первый год, вряд ли я могла что-то напутать. Совершенно верно – он отплыл из Плимута, а судно называлось HMS[8]8
  HMS (Her Majesty Ship) – корабль ее величества, аббревиатура, принятая во флоте Великобритании.


[Закрыть] «Иерихон». Насколько мне известно, корабль отправили в сухой док, на вечную стоянку. Но я как сейчас помню, как Майкл показывал мне его, когда мы с ним поехали в… – Глаза ее внезапно расширились, она с такой силой сжала руку Лили, что та слегка поморщилась от боли. – В Гринвич! Точно! «Иерихон» сейчас пришвартован где-то в окрестностях Вулвича. Это вниз по течению Темзы. Кажется, кто-то говорил, что он служит плавучей тюрьмой.

– Плавучей тюрьмой? – У Лили екнуло сердце.

– Подождите-ка, – вмешалась Мередит. – Насколько я могу судить, это достаточно далеко. И это вообще может оказаться совсем не тем, что мы ищем.

– Знаю, знаю. Конечно, ты права, – пробормотала Лили, лихорадочно соображая, что же делать дальше. – Но это единственная ниточка, которая у нас есть. – Сколько же миль до Вулвича? Десять? Пятнадцать? Сколько времени потребуется, чтобы добраться до этого самого «Иерихона»? – Нужно ехать. Нельзя терять ни минуты!

Не успела она это сказать, как в дверях появился Свифт с подносом, на котором лежала записка. По тому, как неаккуратно она была сложена, ясно было, что написана она была в большой спешке.

– Простите, что позволил себе потревожить вас, миледи. – Дворецкий почтительно поклонился. – Но тут записка для ее светлости. Только что принесли, – объяснил он. – Сказали, очень срочно.

Эмилия торопливо пробежала глазами записку. Руки у нее задрожали.

– О нет! Боже мой, у Клодии начались роды. Мне нужно бежать.

Известие поразило всех. И Лили в том числе. Однако куда больше ее потрясла надпись, сделанная на оборотной стороне записки. Для ее светлости герцогини Морланд было написано торопливым, размашистым почерком.

Лили онемела. Ей хорошо был знаком этот почерк.

Почти так же хорошо, как собственный.

– Господи помилуй… – Она вскочила на ноги и торопливо выхватила листок из рук удивленной Эмилии. – Кто это писал?! – Не дожидаясь ответа, она поспешно пробежала записку глазами.

«Ваша светлость!

У леди Клодии начались роды. Я взял на себя смелость послать за доктором.

П.Ф.».

– П.Ф.? Кто такой этот П.Ф.?

Эмилия, торопливо натягивая перчатки, что-то сказала. Лили не поняла.

– Напиши, – попросила она, протягивая подруге бумагу и перо.

– Некогда, – пробормотала Эмилия, шаря взглядом по комнате в поисках своей шали. – Я нужна Клодии. Нужно бежать.

Лили так грохнула чернильницей по столу, что брызги разлетелись в разные стороны. Не обращая на это внимания, она схватила Эмилию за руку и попыталась всунуть ей в руку перо. Пальцы у нее так тряслись, что она при этом едва не выколола бедняжке глаз.

– Напиши! – взмолилась она.

Эмилия, выдираясь из ее рук, отдавала приказания лакею. К счастью, вмешалась Мередит – отобрав у Лили перо, она взяла листок и торопливо нацарапала на нем пару слов.

Лили впилась в них глазами.

– Питер Фарадей… Господи, что еще за Питер Фарадей?!

– Он как раз сейчас гостит у Эмилии, – объяснила Мередит. – Мы с Рисом привезли его из Корнуолла, и герцог предложил ему погостить в Морланд-Хаусе. Питер Фарадей… Он был с твоим братом в ту ночь, когда на них напали. Бедняга, сейчас он почти калека.

Ноги у Лили подкосились, и она без сил рухнула в кресло. Услышанное многое объясняло. На некоторые вопросы находились ответы, но при этом возникали новые.

Ясно было одно – ей нужно как можно скорее добраться до Вулвича. Джулиан даже не догадывается, с чем ему, возможно, предстоит столкнуться.

Мередит осторожно тронула ее за руку.

– Я поеду с Эмилией. Ей, возможно, потребуется помощь.

– Да-да, конечно, – пробормотала Лили. – Молю Бога, чтобы роды прошли благополучно, – сказала она, провожая подруг до дверей.

– Спасибо, Лили. – Эмилия потерла лоб. – Если бы я еще могла послать весточку Спенсеру!

– Не волнуйся, дорогая. Уверена, он скоро обо всем узнает.

Лили уже решила, что самолично сообщит об этом герцогу.

– Вон они. Те двое – да-да, вон там, на камне.

Джулиан перевел взгляд туда, куда указывал Эшворт.

С их наблюдательного пункта на самом верху строительных лесов хорошо были видны фигурки двух заключенных, трудившихся на дамбе, всего в нескольких ярдах от берега реки. На обоих были мешковатые робы из грубой материи. Под бдительным присмотром офицера они без отдыха таскали тяжеленные булыжники.

Вот и хорошо, хмыкнул он про себя.

– Ты уверен, что это именно они? – спросил он.

– Угу. – Эшворт кивнул. – Успел перекинуться парой слов вон с тем офицером, он-то и сказал, как их зовут. И добавил, что по обоим, мол, виселица давно плачет. Иначе говоря…

Договорить он не успел – оглушительный выстрел из пушки, прогремевший над рекой, заглушил остаток фразы. Впрочем, шум тут и так стоял адский. Грохот станков, какое-то лязганье, раздающиеся то и дело выстрелы – словом, назвать Вулвич тихим местечком мог разве что глухой.

– Иначе говоря, не самые образцовые заключенные, – закончил Эшворт. – После отбоя кто-то из надсмотрщиков придет, чтобы снять их. Надзирающий офицер выдаст каждому по десять шиллингов, даст документы и выведет за ворота.

– Тут-то мы их и возьмем.

Было решено дождаться, пока Стоуна и Маклеода выпустят, и незаметно проследить за ними. Никто не сомневался, что бывшие заключенные, оказавшись на свободе, первым делом отправятся в местный кабачок промочить горло, а из него – прямиком в бордель. Идеальным вариантом было бы сцапать этих мерзавцев упившимися и со спущенными штанами. Если повезет, то так и будет, решил Джулиан. Возможно, оба струсят и тут же назовут имя, которое ему нужно, размечтался он.

Но пока оставалось только ждать. И наблюдать. Все трое скорчились, забившись между стапелями в заброшенном доке.

Представившись полковнику Сент-Мору, Эшворт убедился, что двое на дамбе именно те, кто им нужен, после чего без особого труда перевел разговор на другое. Полковник, судя по всему, ничего не заподозрил.

На деревянных ступеньках вдруг послышались легкие шаги. Мужчины озабоченно переглянулись, гадая, кого еще черт принес в самый неподходящий момент. Вероятно, очередной молоденький офицер, жаждущий обсудить недавнюю военную кампанию с Эшвортом.

Однако это оказался не офицер.

К изумлению Джулиана, на платформе появилась Лили. Его собственная жена, закутанная в теплый зимний плащ, подобрав подол дорожного платья, вихрем неслась к нему. Поскользнувшись на мокрых камнях, Лили покачнулась и едва не упала, однако все обошлось.

– Господи Иисусе! – рявкнул он, схватив жену за плечи и пару раз хорошенько встряхнув ее. – Лили, какого дьявола ты тут делаешь?!

– Ищу тебя! – выпалила Лили, стараясь отдышаться. – Нет, ты действительно негодяй! – Ее всю трясло от злости. А может, от страха. Джулиан даже слегка оторопел – ему еще не доводилось видеть жену такой.

Сердце Джулиана едва не выпрыгнуло из груди.

– Господи, Лили, так ты действительно любишь меня?! – дрожащим голосом спросил он.

– Конечно, люблю, невозможный ты человек! Люблю, черт бы тебя побрал! – Припав к его груди, Лили вскинула кулак. Опустила его и захлюпала носом.

Джулиан нагнулся и поцеловал ее в губы. Какое-то время Лили возмущенно отбивалась – злость на Джулиана была еще слишком сильна, чтобы она могла вот так взять и простить его. Однако он, крепко прижав Лили к себе, осыпал ее поцелуями, ощущая на губах солоноватый вкус ее слез.

– Я люблю тебя, – задыхаясь, шептал он. – Даже не знал, что можно любить кого-то так сильно. Ты веришь мне, Лили?

Внезапно земля у них под ногами чуть заметно дрогнула.

– Эй, смотрите туда! – услышали они крик герцога. – Видите?

Джулиан, не найдя в себе сил оторваться от губ Лили, слегка скосил глаза.

Морланд нетерпеливо махал им рукой, указывая в сторону дамбы, где трудились заключенные.

– Похоже, они заканчивают работу. Может, их сегодня решили отпустить пораньше.

Джулиан со вздохом повернулся к Лили.

– Иди, дорогая. Возвращайся домой. Немедленно, – заметив, что она собирается возражать, отрезал он. – Это может быть опасно.

– Нет, – так же решительно заявила она, вцепившись в его руку. – Ты не понимаешь. Это Питер Фарадей!

Питер Фарадей?! Какого дьявола, откуда ей известно о Фарадее?

– Он был с Лео той ночью, – выпалила Лили. – Они с ним… В общем, Фарадей с моим братом были любовниками.

– Что?! – охнул Джулиан, решив, что ослышался.

– Любовниками?! – дуэтом повторили Эшворт с Морландом.

Лили с несчастным видом кивнула.

– Да, любовниками. Теперь я уверена в этом. Сохранились письма, которые Фарадей писал брату. Они недвусмысленно подтверждают, что между ними были отношения. Никаких сомнений.

На какой-то миг все оцепенели. Повисла гнетущая тишина.

Мужчины переглянулись. Потом Морланд с Эшвортом, не сговариваясь, отвели взгляд в сторону и принялись смущенно озираться. Может, оба просто искали возможность сбежать.

Учитывая собственное не всегда безупречное прошлое, Джулиан вряд ли мог считать себя вправе судить других – тем более когда речь шла о чьих-то сексуальных пристрастиях. Но тут речь шла о Лео.

Любовники. Лео с Питером Фарадеем были любовниками!

Джулиан пытался заставить себя смириться. Однако пришлось признать, что ему это не по силам.

– Мы уже знаем, что той ночью Фарадей тоже был там. Выходит, он пострадал из-за меня. Ведь это я собирался пойти на бокс вместе с Лео.

– Но не пошел, – вмешался Морланд. – Вместо вас отправился Фарадей. И если между ним и Лео были особые отношения… – Он замялся.

– Преступление на почве страсти? – недоверчиво Эшворт. – Уж не на это ли ты намекаешь?

– Погодите минутку. Вы забываете о Коре Данн. Да-да, та шлюха, которую подобрал Лео. Ведь она как-никак была женщиной. – Это уж точно, добавил про себя Джулиан, чувствуя неимоверное облегчение. Она была женщиной, а стало быть, Лили ошиблась. – Кора своими глазами видела, как на них напали двое мужчин. Она описала этих мерзавцев, ее описание недвусмысленно указывает на Стоуна с Маклеодом. Их и арестовали в двух шагах от места убийства, в ту же ночь. Так что мы не ошиблись.

С мыслью, что они напрасно явились сюда в поисках убийц, смириться было бы намного труднее.

– Проклятие, мне нужно срочно вернуться в Лондон, – выругался сквозь зубы Морланд. – Ведь этот человек сейчас в моем доме!

– Фарадей не имеет к убийству никакого отношения, – твердо заявил Джулиан.

Лили дергала его за рукав, однако он, отодвинув ее в сторону, кивнул на двоих мужчин, копошившихся возле воды.

– Если эти двое убили Лео, мы не имеем права дать им ускользнуть. Помилуй Бог… он ведь был нашим другом!

– Он был моим братом, – вмешалась Лили. – Я его ближайшая родственница. И если речь идет о том, что нам делать, то, по-моему, было бы справедливо спросить меня.

Клик. Звук взводимого курка прямо над самым ухом.

– Но это я его любил. И это решать мне, а не вам.

Джулиан, обернувшись, увидел, что они не одни.

В двух шагах от них стоял Питер Фарадей – стоял на своих ногах, без палки, без чьей-либо помощи, и в руках у него был двуствольный пистолет.

Он невозмутимо вскинул его, и в глазах его вспыхнула такая жгучая ненависть, что Джулиану на миг стало не по себе.

– Всем стоять на месте.