Текст книги "Три ночи с повесой"

Он сам не заметил, как выдернул свою руку. Оба стояли, молча глядя друг другу в глаза. Они даже не пытались коснуться друг друга. Каждый мог в любую минуту повернуться и уйти.

Это смахивало на вальс. Отставить ногу назад…

– Поцелуй меня, Джулиан. Один раз. – Конечно, Лили не могла не заметить, что он колеблется. В глазах ее на мгновение мелькнула боль. – Ты не хочешь, да? Ты отказываешься?

Джулиан, мысленно застонав, закрыл глаза. Тяжело вздохнул. Снова открыл.

И сказал то единственное, что мог сказать в подобных обстоятельствах:

– Нет.

Решение пришло само собой. Обняв Лили за талию, Джулиан осторожно привлек ее к себе. Другой рукой он обхватил затылок и повернул голову так, чтобы ее губы оказались под нужным углом.

И будь он проклят, со злостью подумал Джулиан, если на этот раз не сделает это, как полагается.

Глава 9

Лили знала о нем все. Бессовестный соблазнитель, ветреный распутник и легкомысленный ловелас – вот кто такой Джулиан Беллами.

Кто бы мог подумать, что вырвать у подобного человека согласие будет настолько трудно?

Сначала тот кошмарный поцелуй. Потом торопливые объятия в доме Морланда, когда их прервали. Оставалось только надеяться, что в третий раз все пройдет успешнее и Джулиану удастся подтвердить свою репутацию. Все утро она с нетерпением ждала, когда же он решится сделать первый шаг. Так и не дождавшись, она использовала всю свою изворотливость, чтобы направить разговор в нужном направлении.

Лили решила взять дело в свои руки. И попыталась, хоть и неуклюже, подтолкнуть его. Она уже почти отчаялась. Но теперь все это уже не имело значения, потому что его рука наконец обвила ее талию, а другая ласково, но твердо обхватила затылок. Она услышала «нет», а потом вдруг его глаза оказались совсем рядом, и в них она прочла «да», от которого сердце едва не выпрыгнуло из груди. Он хотел ее. Об этом говорил взгляд его невозможно-синих глаз. И на этот раз уже ничто не могло им помешать.

Их губы встретились. О да, третий раз получился на славу. Это было что-то волшебное.

Он целовал ее сначала с исступленной жадностью, потом очень нежно, словно боялся напугать или причинить ей боль. Слишком нежно, по мнению Лили. Потому что самой ей хотелось большего. Лили чуть слышно застонала от нетерпения, однако Джулиан не хотел торопиться – губы его двигались так неторопливо, так мучительно медленно, словно в запасе у него были века.

Нет, он пил этот поцелуй не спеша, словно наслаждаясь драгоценным вином. Давно овладев утонченным искусством наслаждения, он терпеливо вел за собой Лили – сначала слегка прикусил ее нижнюю губу, потом игриво пощекотал уголки ее губ кончиком языка, и наконец его усилия были вознаграждены – губы Лили слегка приоткрылись, и она чуть слышно вздохнула от удовольствия.

Язык Джулиана скользнул в ее рот, и Лили ошеломленно раскрыла глаза. Ощущение было странное – она решительно не знала, что теперь делать. Поначалу она старалась стоять смирно. Но по мере того, как язык Джулиана жалящими движениями снова и снова проникал в ее рот, Лили вдруг почувствовала, что с ней происходит что-то непонятное. Тело ее беспомощно обмякло – обхватив Джулиана за шею, чтобы не упасть, она припала к его груди, словно пытаясь найти защиту в его объятиях.

Конечно, Лили не могла похвастаться особым опытом в подобных делах, однако, насколько она могла судить, Джулиан оказался… весьма искусен.

Поцелуй Джулиана был страстным – и одновременно нежным, жадным – и в то же время бережным. Уже не владея собой, Лили запустила руку в его густые волосы и притянула Джулиана к себе, чтобы насладиться вкусом его губ. Как такое возможно, удивленно спрашивала она себя, знать мужчину так долго и только сейчас ощутить, каков он на вкус? Язык Джулиана внезапно скользнул в самую глубину ее рта, и Лили, зажмурившись, втянула его в себя.

Из груди Джулиана вырвался стон. Она почувствовала, как он пробудился в его груди, заклокотал в горле – словно раскаты приближающегося грома. Низкий, вибрирующий звук проник под ее ребра, и они послушно откликнулись словно клавиши фортепьяно – чуть слышным, чувственным стоном. То, что сейчас происходило между ними, было похоже на своеобразный танец – губы и бедра их двигались в унисон в медленном сладострастном ритме, и мир вокруг них внезапно перестал существовать.

Тело Лили горело огнем. В голове у нее осталась только одна мысль – поскорее рассказать Джулиану, как это чудесно! Какая ирония, мысленно хмыкнула она. Нет, остановила она себя, этого делать нельзя. Лучше уж промолчать. Она еще успеет потешить его гордость. К тому же Лили до смерти не хотелось нарушить очарование…

В этом-то все и дело.

Тем более что как раз в этот момент руки Джулиана скользнули вниз, осторожно погладили ее лопатки, коснулись спины, легонько обвели бедра и постепенно спускались все ниже. Опасения Лили вскоре оправдались. Подхватив ее ягодицы, Джулиан крепко сжал их, заставив обомлевшую Лили приподняться на цыпочках. Сама не понимая, как это произошло, она тесно прижалась к нему. И не сразу поняла, что поцелуй их неуловимо изменился.

Грудь Джулиана оказалась мускулистой и твердой, живот – плоским. Лили вдруг поймала себя на том, что ей нравится прижиматься к нему, нравится чувствовать, как ее тело, такое мягкое и женственное, трется о тело Джулиана, сильное, покрытое плотной броней мышц, так не похожее на ее собственное. Довершала впечатление его закаменевшая мужская плоть, нетерпеливо тыкавшаяся в мягкий живот Лили. Очевидное свидетельство возбуждения, в котором пребывал Джулиан, вызвало мгновенный отклик в ее теле. Соски напряглись, превратившись в тугие бутоны, и стали вдруг на удивление чувствительными. Ощущение было такое, что корсаж внезапно стал ей тесен. Мысленно попытавшись представить себе, как они выглядят – темно-красные, словно вишенки, возбужденно торчащие вверх, словно изнывающие от желания ощутить на себе прикосновение мужских рук, – Лили едва не застонала. Нет, не просто мужских… его рук. Потому что только Джулиан знал, как утолить голод, который не давал Лили покоя.

Губы Джулиана ласкали ее рот, а она, тихонько постанывая от наслаждения, извивалась в его объятиях, стараясь незаметно потереться о него грудью. Однако трение вместо того, чтобы успокоить, невероятно возбуждало ее. Терзавшее Лили желание становилось нестерпимым, как будто вспыхнувшее в ней пламя, разгораясь с каждой минутой, постепенно охватывало все ее тело, при этом спускаясь все ниже… стекло по бедрам, и приятное тепло сменилось нестерпимым жаром. Ногам стало горячо, и везде было горячо, как будто она вся наполнилась огненной лавой, распиравшей ее изнутри. И вот уже Лили с ужасом почувствовала, как этот жар как будто сконцентрировался в одной точке – у нее между ногами.

Это было желание. Самое настоящее животное вожделение.

Оно казалось нескончаемым. Ощущение было такое, словно это будет продолжаться вечно. Во всяком случае, Лили очень надеялась, что так и будет.

Возможно, на чей-то взгляд, она могла показаться неискушенной, однако Лили совершенно точно не была ни ханжой, ни жеманницей. Она хорошо знала, что такое возбуждение. Ей уже доводилось, и не раз, испытывать физическое влечение, когда на ее пути встречался какой-нибудь привлекательный мужчина. Однако она еще никогда не попадала в такую ситуацию, когда физическая близость была не только желанной, но и возможной, превращая обычное желание в какую-то яростную, неуправляемую потребность.

И Лили сдалась… нет, она уцепилась за эту возможность – за него – обеими руками.

И вдруг почувствовала, как руки его разжались, и застонала, больше не чувствуя губами его губ.

Лили, словно потеряв равновесие, неловко покачнулась, с трудом удержавшись на ногах. В последнюю минуту Джулиан удержал ее, обхватив за плечи – однако даже не сделал попытки снова прижать ее к себе. Напротив, он держал ее так, словно пытался отстраниться, помешать Лили снова броситься в его объятия. Ничего не понимая, она озадаченно моргала. В горле у нее вдруг стало тесно и колко.

Джулиану пришлось нагнуться, чтобы привлечь ее внимание.

– Лили… – В глазах его мелькнуло сожаление. – Лили, я не…

– Не нужно. – Лили зажмурилась. Руки сжались в кулаки. – Только не говори, что тебе жаль! – яростным шепотом продолжала она. – Потому что мне не жаль! Знаешь, Джулиан, это было чудесно. Сказать по правде, я даже не помню, когда еще чувствовала себя такой живой. Месяцы, наверное, или даже годы. И если ты собираешься извиниться и нести всякую чушь вроде того, что любишь меня слишком сильно, чтобы одарить столь же пылкими знаками внимания, которыми в свое время оделил большую часть дам лондонского света… – Лили возмущенно фыркнула словно рассерженная кошка. – То лучше уж помолчи!

Более рассудительная и благоразумная женщина на ее месте, наверное, только порадовалась бы, что Джулиан проявил сдержанность. Возможно, ей бы даже польстило, что Джулиан слишком уважает ее для того, чтобы бездумно соблазнить. Она бы поняла, что Джулиану не хочется видеть в ней очередную жертву, чья подвязка украсит собой бильярдную в его клубе. И Лили поняла. Да… это было очень благородно с его стороны. Правда, Джулиан почему-то тщательно скрывал, что ему не чужды и порядочность и скромность, и благопристойность. Просто… у нее было ощущение, что она только что увидела его с другой стороны, где все эти качества присутствовали в меньшей степени.

И, как ни странно, этот новый, незнакомый ей Джулиан ей понравился…

Лили наконец открыла глаза и жутко разозлилась, увидев, с какой кротостью он улыбается ей.

– Лили, я только хотел сказать… Мне правда очень жаль, но этот чертов попугай взгромоздился мне на плечо и…

Ойкнув, Лили скосила глаза вправо и оцепенела – там, использовав плечо Джулиана, как насест, восседал попугай, явно не испытывающий никакого почтения к элегантному сюртуку. Покрутив головой, он вытянул шею, широко раскрыл клюв и, похоже, собрался заорать.

Лили, прикрыв ладошкой рот, засмеялась так, что на глазах выступили слезы.

– Проклятая птица, – наконец выдавила она. – Сколько же с тобой хлопот!

– Хочешь, я его унесу? – с готовностью предложил Джулиан.

– Нет, ни за что! – перепугалась Лили. – Он будет напоминать мне о тебе!

– Замечательно! – Ласково поглаживая взъерошенную птицу по голове, Джулиан принялся успокаивать ее. Затолкав птицу обратно в клетку, Джулиан с облегчением запер за ним дверцу.

Однако когда он обернулся, Лили заметила, что лицо его вновь стало серьезным.

– Послушай, Лили. Ты ведь сама понимаешь, что… в общем, это невозможно. – Слова застревали у него в горле. – Давай считать, что ничего не было.

– Было.

– Лили, перестань. – Джулиан обреченно вздохнул.

– Нет, это ты перестань! Я попросила один поцелуй. Ты поцеловал меня – один раз. Если ты решил на этом закончить, уверяю, я все пойму. Я только прошу, не пытайся притворяться, что между нами ничего не было. Будто ты жалеешь, что это случилось. – Она потянулась к его руке. – И не уходи. Или, если тебе так уж необходимо сейчас уйти, возьми меня с собой. Я не хочу оставаться одна. Слишком много времени за последние месяцы я провела в одиночестве. Поедем куда хочешь, только вместе. Куда угодно. Может, в театр? – робко предложила она.

Если Лили хотелось удивить его, то ей это, несомненно, удалось.

– В театр? – поперхнулся он.

– Да. – Она ляпнула первое, что пришло в голову, но неожиданно эта идея ей понравилась. – Ну да, почему бы и нет? Очень хочется побывать в театре. Я читала в газете, что в «Друри-Лейн» ставят Мольера. С удовольствием бы посмотрела. Даже не помню, когда в последний раз там была.

– Тогда почему вдруг непременно сейчас?

– Просто так, захотелось, и все. И ты должен меня отвезти, – заупрямилась Лили. – Мы ведь договорились, помнишь? Ты дал слово, Джулиан. Пообещал провести со мной три вечера.

– По-моему, я пообещал три раза сопровождать тебя в свет, – осторожно поправил Джулиан.

– И чем тебя не устраивает поездка в театр? Тем более что там будет весь свет. И потом, помнится, ты любил бывать в театре, разве нет? – Она длинно и горестно вздохнула.

Сказать по правде, Лили никогда не была завзятой театралкой – учитывая, что она утратила слух. Просто она вдруг почувствовала, что просто не в состоянии оставаться одна. Представив, как весь вечер будет сидеть в своей комнате, гадая, где сейчас Джулиан и не угрожает ли ему опасность, а потом ляжет в постель и станет смотреть в потолок, вспоминая его поцелуй, Лили едва не расплакалась.

По лицу Джулиана было ясно, что он в нерешительности.

– Ладно, идет, – наконец кивнул он. – У Лео, помнится, в «Друри-Лейн» всегда была своя ложа. И если ты ее никому не одолжила, выходит, сегодня вечером она свободна.

– О Боже, нет! – охнула Лили. Вся краска разом сбежала с ее лица, живот стянуло болезненным узлом. – Только не это! Я не могу сидеть в ложе Лео. Все будут смотреть на нас и сплетничать обо мне, о нем. При одной только мысли об этом становится тошно.

– Купить билеты в другую ложу?

– Нет-нет. Все равно все будут смотреть. И шептаться. О Лео, обо мне, о том, почему я не в ложе Лео. – Лили судорожно вздохнула. Теперь идея с театром уже не казалась такой замечательной, как еще пару минут назад. – И потом я ведь ничего не увижу из этой ложи! – нашлась она. – Она расположена неудачно, очень далеко от сцены. Почему бы нам не сесть в партере или в амфитеатре, где сидят самые обычные люди? – неожиданно предложила она.

– Потому что они обычные люди, Лили, а ты дочь маркиза.

– Иногда я жалею, что не родилась в простой семье.

Джулиан окинул выразительным взглядом комнату, мимоходом отметив изысканные плафоны на потолке, дорогое фортепьяно, развешанные на стенах портреты в серебряных рамках, огромную, изумительной работы люстру над головой.

– Неужели? – хмыкнул он.

Лили, конечно, уловила иронию, и щеки ее заполыхали огнем. Хотя Джулиан никогда не обсуждал с ней свое прошлое, что-то ей подсказывало, что его детство не было беззаботным и радостным, как ее собственное. Лили, которую родители баловали, с рождения привыкла к преимуществам, которые дают знатность и богатство. И она, и Лео с самого детства были приучены помнить о своем высоком происхождении. В ее ушах и сейчас звучали нотации матери: «Не забывай благодарить Господа, веди себя скромно с друзьями и будь добросердечна к тем, кому в жизни повезло меньше, чем тебе».

– Прости, – пробормотала она, съежившись от смущения и неловкости, и почему-то вновь почувствовала себя маленькой девочкой. – Не хотела тебя обидеть. Ты, наверное, думаешь, что я вздорная… – Лили виновато понурилась.

– Нет, ты не вздорная. Просто ты расстроилась. – Он заглянул ей в глаза. – Это действительно так важно для тебя? Я имею в виду съездить в театр?

Лили кивнула. Да, это действительно было важно для нее – но о причинах этого она могла лишь догадываться.

– Не просто съездить в театр, а вместе с собой.

– Тогда я сейчас уйду. – Джулиан убрал руку. Лили уже открыла было рот, собираясь возражать, но он приложил палец к ее губам. – Но заеду за тобой в семь, – поспешно продолжал он. – Так что жди меня. Только причешись как-нибудь попроще, поняла? И надень самое скромное из своих платьев.

– Обычно, собираясь в театр, принято одеваться понаряднее.

– Совершенно верно, – отрезал Джулиан.

– Ой, Джулиан, кажется, я догадалась! – Лили восторженно захлопала в ладоши. – Ты хочешь, чтобы мы остались неузнанными?

– Нет, конечно, – возмутился Джулиан. – Ни в коем случае! Вы вообще не поедете в театр, леди Лили Чатуик! – Лукаво подмигнув, Джулиан направился к двери. – Вместо вас я повезу туда самую обычную женщину.

Джулиан поклонился. А когда Лили пришла в себя от удивления, он уже скрылся за дверью.

– Мистер Джеймс Белл. К вашим услугам, мэм.

Когда Джулиан тем же вечером заехал в Харклифф-Хаус, Лили уже поджидала его у дверей. Сорвав с головы шляпу, он склонился перед ней в глубоком поклоне – таком глубоком, что забрызганные дождем очки съехали ему на кончик носа. Выпрямившись, Джулиан поспешно вернул их на прежнее место. Ну просто вылитый клерк, пронеслось у него в голове.

– Господи, нет! – Лили, рассмеявшись, захлопала в ладоши. – Это не ты!

– Не понимаю, ты о чем? – Джулиан состроил серьезную мину. – Как видишь, перед тобой обычный клерк, сгорающий от желания хоть одним глазком увидеть представление. Не желаете составить мне компанию, мисс? А то у меня есть два билета в «Друри-Лейн» на нынешнее представление. Во второй ряд партера, – имитируя простонародный говорок, похвастался он.

– Да неужто? – Лили удивленно покачала головой. – Как вы преобразились, сэр, вас просто не узнать! Эти прилизанные волосы! А ваша одежда… – Она окинула выразительным взглядом коричневое пальто и мешковатые штаны, из-под которых виднелись обшарпанные башмаки, от одного вида которых Джулиану Беллами сделалось бы плохо. Ни начищенных до блеска пуговиц, ни брелоков. Изумленная Лили вернулась к его лицу. – Боже, эти очки!

Сморщив нос, Джулиан потер кулаками глаза.

– Готов поспорить, что в них я смахиваю на слепого крота.

– Вовсе нет. Ты еще привлекательнее, чем всегда, – возразила Лили.

Небрежно отмахнувшись, Джулиан переступил порог и вошел в прихожую.

– Нет, я серьезно, – продолжала Лили. Глаза ее смеялись. – Разве я никогда не говорила, что питаю непреодолимую слабость к мужчинам в очках?

Джулиан лишился речи. Все, что он мог, это молча таращиться на нее сквозь вышеупомянутые очки – такое впечатление произвел на него туалет Лили.

Лили выглядела потрясающе. Ошеломительно. И не в смысле «Какой приятный сюрприз!», а вовсе даже наоборот. Несколько слоев полупрозрачного шифона персикового цвета, в который она была укутана, удерживались… собственно говоря, было совершенно непонятно, на чем держалось все это сооружение, усыпанное неимоверным количеством бриллиантов и жемчугов. А вырез этого умопомрачительного туалета… Будь декольте всего лишь на дюйм глубже, и при известной удаче – Джулиан был уверен в этом – он сам или любой, кому вздумается ошиваться поблизости, а таких, вероятно, будет немало, удалось бы полюбоваться на коричневатые кружочки сосков Лили.

При одной мысли об этом у него перехватило дыхание.

– Почему-то мне кажется, – просипел он, когда почувствовал, что снова в состоянии говорить, – что это не самое скромное из твоих платьев. Если честно, я еще не видел платья, к которому меньше подходил бы эпитет «простое».

– Знаю, – кивнула Лили. – В этом-то все и дело. Мои платья все простые – все до единого. И траур, который я ношу со дня смерти Лео, тут ни при чем. Я всегда предпочитала одеваться достаточно скромно. Так что лучшей маскировки, чем этот сногсшибательный туалет, просто не придумаешь. – Лили покружилась, и Джулиан невольно поморщился. Цвет шифона оказался настолько ядовитым, что у него заломило глаза. – Оно и правда ужасное, согласен? Даже не помню, сколько лет оно провисело в моем шкафу. Я его ни разу не надевала.

– Ничего не выйдет. – Джулиан покачал головой. – Держу пари, все зрители станут смотреть не на сцену, а на тебя.

– Они могут смотреть сколько угодно. Но будут разглядывать платье, а не меня. – Лили кокетливо обмахнулась огромным веером из слоновой кости, до половины закрыв им лицо. Изогнув одну бровь, она заставила-таки Джулиана оторвать взгляд от ее корсажа. Он помотал головой и принялся изумленно разглядывать ее прическу, представлявшую собой копну тугих кудряшек, сколотых высоко на темечке и свободно спадавших на плечи.

– Что ты сделала со своими волосами? – не утерпел он. – Послушай, Лили, я просил тебя одеться поскромнее, а не вырядиться, как…

– Шлюха? – подсказала Лили. – А почему бы и нет? – Она игриво повела плечами. – Неужели скромный, непритязательный клерк не заслуживает того, чтобы хоть немного насладиться радостями жизни?

О нет, только не это! Он не станет больше играть с ней в эту игру! Ни за что!

– Ступай наверх и переоденься! – отрывисто бросил он.

Лили опустила веер. Улыбка увяла, лицо разочарованно вытянулось.

– Ты хоть представляешь, сколько времени мне понадобится, чтобы переодеться?! – всплеснула она руками. – Мы пропустим половину спектакля.

Джулиан потер лоб.

– Холлинг! – оглушительно рявкнул он.

Крепко сбитая немолодая экономка не спешила явиться на зов – возможно, чтобы он не догадался, что все это время она топталась за дверью.

– Да, мистер Беллами? Чем могу вам помочь, сэр?

– Холлинг, у вас есть зимний плащ? Желательно какого-нибудь тусклого цвета и самого простого покроя?

– Нет, сэр. Плащ, который я ношу зимой, подбит горностаем и оторочен шелком.

Джулиан с шутливым изумлением воззрился на домоправительницу.

– Ну и ну, Холлинг! Вот уж не подумал бы. – Он покачал головой. – А сейчас смирите тщеславие и принесите ваш плащ сюда. Ее милость одолжит его у вас на сегодняшний вечер.

– Слушаюсь, сэр. – Домоправительница, почтительно присев, поспешно удалилась. Через минуту она вернулась, держа в руках плащ из толстой шерсти какого-то темного цвета. Идеальный оттенок, одобрительно кивнул Джулиан, нечто среднее между темно-серым и грязно-коричневым.

– Великолепно, – удовлетворенно кивнул он, забрав у Холлинг этот шедевр портновского искусства и набросив его на худенькие плечи Лили. Он чуть ли не дважды обернул ее плащом. Потом Джулиан, туго затянув завязки у нее под подбородком, одернул полы плаща, и Лили стала похожа на туго спеленутую мумию. Нижняя губа у нее обиженно задрожала.

Но когда Джулиан натянул ей едва ли не до бровей капюшон, терпение Лили лопнуло.

– Я смахиваю на картофелину, – проворчала она.

– Это точно, – с готовностью согласился Джулиан.

– Заляпанную грязью вдобавок, – с кислым видом продолжала Лили.

– Хватит ворчать, пошли. Кстати, за дверью стоит тележка бродячего торговца овощами. Это я ее там оставил, так что не удивляйся.

«Картофелина» не выдержала и рассмеялась. Поскольку он сам лишил себя возможности предложить ей руку, Джулиан просто взял Лили за плечо и подтолкнул к выходу. Возмущенно фыркнув, Лили заковыляла к двери.

– Ты мне за это ответишь, – сварливо проворчала она.

– Кто бы сомневался, – улыбнулся Джулиан. И удивленно открыл рот, заметив улыбку на суровом лице экономки. – В чем дело, Холлинг? – фыркнул он. – Вы не заболели?

Экономка молча покачала головой.

– Злитесь из-за моего попугая? – предположил он.

– Нет, сэр. Ну, может, совсем чуть-чуть, но… – Немолодая экономка неожиданно шмыгнула носом и поспешно утерла глаза. – Просто я уж и забыла, когда ее милость улыбалась в последний раз!

Милая преданная Холлинг, растрогался Джулиан, благослови Господь ее доброе сердце.

– Ну, сегодня хорошее настроение ей обеспечено. Я об этом позабочусь, – уверил он экономку.

– Благодарю вас, сэр, – сварливо проворчала она. – Не ожидала, что ее милость сегодня куда-то отправится, но… Будем надеяться, что покойный лорд Харклифф, упокой Господь его душу, не стал бы возражать.

Тяжело вздохнув, Джулиан поглубже натянул шляпу. Чтобы Лео одобрил их сегодняшнюю авантюру? Сказать по правде, Джулиан сильно в этом сомневался.