Текст книги "Три ночи с повесой"

– Ну, может, соизволишь объяснить, в чем дело? – стараясь не повышать голоса, прошипела Лили, повернувшись к Джулиану.

– Ни в чем, – буркнул он. Лицо у него стало непроницаемым.

– Господи, ты что, язык проглотил? – обрушилась на него Лили. – Можешь сказать все, как есть. Да я и так уже догадываюсь. Вероятно, коммандер имел дерзость сказать что-то в мой адрес, поскольку был уверен, что я не услышу. Нисколько не сомневаюсь, что это было нечто оскорбительное.

Джулиан молча покачал головой, всем своим видом давая понять, что она слова из него не вытянет. Потом осторожно высвободил руку и принялся расхаживать по комнате, стараясь успокоиться.

Лили, обхватив себя руками за плечи, терпеливо ждала. Во-первых, в комнате было достаточно холодно, а во-вторых, ей тоже нужно было успокоиться. А успокоиться легче всего, когда кто-то обнимает тебя за плечи, с грустью подумала она, покосившись на Джулиана и поняв, что этого от него не дождешься.

– Дай-ка угадаю… – Она нахмурилась. – Мы играли в вист, потом я встала, оставив их втроем. Ага! Кажется, догадалась. Должно быть, это как-то связано с тем, что я оставила вместо себя «болвана», угадала? – Лили спрятала улыбку. – Ну, теперь понятно. Вероятно, коммандер бросил что-то вроде «сменяли одного глухого на другого»[4]4
  Dummy (англ.) – «болван» в висте. Имеет также значение «глухой» и «тупой».


[Закрыть], верно? Можешь не говорить, я и так знаю, что угадала.

Джулиан предпочел промолчать. Но судя по тому, как потемнело его лицо, Лили поняла, что ее догадка недалека от истины. Пытаясь скрыть обиду, она рассмеялась.

– Как ты можешь смеяться?! – взорвался Джулиан.

– Почему бы и нет? – Лили развела руками. – То есть я хочу сказать, это ведь всего лишь каламбур, верно? И потом я, конечно, глухая, но отнюдь не тупая. Правда, надо признаться, сегодня я играла на редкость отвратительно. – Лили виновато улыбнулась.

Джулиан смотрел на нее и не верил собственным ушам.

Лили вдруг начала стремительно заливаться краской. Видя, что он молчит, она попыталась объяснить.

– Знаешь, иногда смеяться легче, чем… – заикаясь от смущения, начала она. – Словом, когда такое происходит, нужно чувство юмора, иначе жизнь становится совершенно невыносимой. И если ты согласился сопровождать меня во время выездов в свет, то должен заранее привыкнуть к мысли, что тебе тоже придется спокойнее относиться к подобным вещам. Видишь ли, люди иногда просто не понимают. Кому-то, возможно, даже не приходит в голову, что отсутствие слуха еще не делает тебя слабоумным. Другие машинально стараются кричать – как будто это поможет. Кого-то одна мысль о моей глухоте приводит в такое смущение, что им легче просто меня не замечать. Что же до коммандера, то, уверяю, он просто недалекий и невоспитанный хам, только и всего. Но нельзя же срываться всякий раз, когда кто-то из этих безусых лейтенантиков честно пытается втянуть меня в разговор.

– Они пытались тебя обидеть.

– Ну, это уж мне решать, – отрезала Лили. – Знаешь, Джулиан, я до смерти устала от того, что ты пытаешься решать за меня. Сначала ты вбил себе в голову, что я не в состоянии жить одна. Теперь, получается, я уже не могу ни с кем спокойно поговорить, не опасаясь, что ты сочтешь себя оскорбленным и ринешься на моего обидчика с кулаками. Знаешь, Джулиан, настоящий друг не стал бы постоянно напоминать мне о моем физическом недостатке.

Он бы верил в меня и помог бы поверить, что я способна справиться со всем, как любой нормальный человек, – решительно закончила она.

Каменное лицо Джулиана мгновенно смягчилось.

– Лили, о чем ты говоришь? Конечно, я верю в тебя, но…

– Но – что? Ты не можешь сказать, что не веришь в меня, и тут же добавить «но». Либо ты доверяешь мне, либо нет, третьего не дано.

Тяжело вздохнув, Лили прошлась по комнате. Нужно взять себя в руки, приговаривала она, успокоиться. Нет ничего унизительнее, чем стать объектом всеобщей жалости, а уж жалеть себя – и вовсе последнее дело, считала она. За те годы, что она была глухой, Лили ни разу не позволила себе поддаться постыдной слабости. Да, бывало, конечно, что она грустила или плакала – но только от сочувствия и жалости к кому-то еще, – жалеть себя она решительно отказывалась.

– Ты ничего не понимаешь, Джулиан. То, что так взбесило тебя, – это ерунда, на которую не стоит обращать внимания. – Как-то раз, примерно через год после того, как я оправилась после болезни и поняла, что навсегда останусь глухой, я получила письмо от тетушки Беатрис. В нем она выражала свои глубочайшие сожаления по поводу «моего несчастья», как она выразилась. Беатрис писала, что считает своим христианским долгом объяснить, что таким образом Всевышний стремится наказать меня за какие-то мои грехи. Возможно, за то, что родилась красивой, а может, за мою гордыню. Дальше Беатрис умоляла меня смириться и теперь, когда я стала ущербной, думать в первую очередь о духовном совершенстве, а все мирское оставить в прошлой жизни.

Лили многие годы не вспоминала об этом письме. Она была уверена, что навсегда стерла его из памяти… и, видимо, ошиблась. Вероятно, нанесенная рана лишь подсохла… и вот она вскрылась и вновь напомнила о себе. За все эти годы она ни словом не обмолвилась об этом письме. О нем не знал даже Лео. Лили сама удивлялась, почему вдруг решилась рассказать о нем Джулиану.

Рука Джулиана, сильная и теплая, легла на руку Лили. Она со вздохом подняла на него глаза.

– Эта самая тетушка Беатрис, – медленно и раздельно проговорил он, – просто мерзкая, глупая, старая сука!

Этим самым он дал ей то, в чем она так отчаянно нуждалась. Да, с робкой радостью подумала Лили, именно поэтому она и рассказала о письме не кому-то, а Джулиану. Потому что Лео никогда бы не осмелился сказать то, что она только что услышала от Джулиана. И к тому же именно тетка Беатрис в свое время подарила Лео его первого пони.

– Да, – кивнула Лили, почувствовав, что впервые за эти годы может вздохнуть свободно. – Да, конечно, она такая и есть.

– Предположить, что твоя болезнь послана тебе в наказание? В жизни не слышал подобной чуши!

Оборот, который принял разговор, внушал определенные надежды. И Лили не замедлила воспользоваться представившимся ей шансом.

– Если это не моя вина и не наказание Господне, тогда кто виноват в том, что я оглохла? Доктора? Родители?

– Господи помилуй! Конечно, никто.

Забрав у нее из рук фарфоровую собачку, Джулиан поставил статуэтку на стол и взял руки Лили в свои. Странное, волнующее чувство захлестнуло ее, словно теплая волна стала медленно подниматься вверх по ее телу.

– В этом никто не виноват, Лили, – продолжал Джулиан, глядя ей в глаза. – Иногда такое случается, и искать виноватого бессмысленно.

– Согласна. – Мурашки побежали у нее по спине, и Лили вдруг стало тепло и немного щекотно. – Как и в том, что случилось с Лео. Как ты сейчас сам сказал? Такое иногда случается, и искать виноватого бессмысленно.

– Это не одно и то же, – покачал головой Джулиан. – В случае с Лео речь идет о другом, и ты прекрасно это понимаешь. Лео не просто умер – его убили. А раз так, значит, есть и убийца.

– Но…

Выпустив ее руку, Джулиан отошел к камину, поставил ногу на край решетки и, облокотившись о каминную полку, с мрачным видом принялся разглядывать собственный кулак.

Лили решительно повернулась к нему.

– Джулиан, нам необходимо поговорить.

– Мы и так говорим. – Он пожал плечами.

– Нет, я имею в виду…

Черт бы его побрал, вдруг разозлилась Лили, всеми силами старавшаяся избежать этого разговора. С того дня, как не стало Лео, Джулиан вдруг сделался чрезмерно заботлив, что порой раздражало Лили до белых глаз. И вот теперь она вдруг поймала себя на том, что ведет себя точно так же. Может, это изменится, если они с Джулианом поговорят наконец по душам.

– Знаешь, с того самого дня, как погиб Лео, – замявшись, начала Лили, – я все время задаю себе вопрос… Кто я без него? Видишь ли, Лео был частью моей жизни – настолько важной, что я уже не представляла себя без него. Но он погиб, и сейчас я заново пытаюсь научиться жить. Но есть и еще кое-что, что не дает мне покоя. И оно неизбежно напоминает о себе всякий раз, как мы оказываемся вместе. Сильно подозреваю, что это и есть причина, по какой мы с тобой все время ссоримся.

– И что же это? – Лицо у Джулиана стало каменным.

Беспокойство шершавым комком застряло в горле Лили. Потребовалось все ее мужество, чтобы загнать страх поглубже и встретиться глазами с Джулианом.

– Кто мы, Джулиан? Теперь, когда Лео погиб, кем мы стали?..

В глазах Джулиана вспыхнул непонятный огонек, а внезапно оробевшая Лили поспешно отвела взгляд в сторону, страшась того, что она может в них увидеть. Вместо того чтобы смотреть ему в глаза, она впилась взглядом в губы Джулиана, дожидаясь, что он ответит. И вдруг поймала себя на том, что любуется его губами. Должно быть, он замечательно целуется, вдруг пронеслось у нее в голове – конечно, когда не ранен. И не одурманен снотворным, спохватившись, добавила она про себя.

Поймав себя на этой крамольной мысли, Лили поспешно облизнула внезапно пересохшие губы. О Господи, о чем она только думает?

«Слова, Лили. Сосредоточься на словах».

– Я хочу сказать, – беспокойно поведя плечами, продолжала она, – мы ведь с тобой стали друзьями только благодаря Лео. Ты был его лучшим другом, а я – сестрой. А теперь, когда Лео больше нет, разве не естественно спросить об этом? Вот я и спрашиваю… Кто мы друг другу, Джулиан?

– Ну и каков же твой ответ?

– Не знаю, но уверена, что ты никогда не сможешь заменить мне брата. Да это и не нужно.

Уголки губ Джулиана чуть заметно дрогнули.

– У меня нет ни малейшего желания стать тебе братом.

– Надеюсь, и опекуном тоже, потому что опекун мне тоже не нужен. Я уже не девочка, Джулиан – как-никак мне уже двадцать восемь.

– Я помню.

– Тогда почему ты так трясешься надо мной? Почему все время следишь за тем, что делаю или говорю? Почему тебе так не терпится поскорее выдать меня замуж? Кстати, если уж ты твердо намерен отвести меня к алтарю, тогда почему кидаешься на любого, кто осмелится всего лишь коснуться моей руки? – Даже не успев договорить, Лили уже догадалась, что ответа ждать глупо. Недаром, стоило им только оказаться рядом, как обоих кидало в жар.

Джулиан молчал. В воздухе повисло напряжение. Лили, собравшись с духом, продолжала, надеясь, что ее слова могут что-то изменить.

– Джулиан, ты… – Подняв руку, она прижала ее к груди Джулиана. И тут же поняла, что это было ошибкой. Уж слишком твердой она была, эта грудь. Слишком сильной, слишком мускулистой. Кончики пальцев снова закололо. – Ты винишь себя в смерти Лео и поэтому стремишься защитить меня, а я… – Поспешно отдернув руку, Лили прижала ее к собственной груди, отметив про себя, как она разительно отличается от груди Джулиана. Насколько она мягче, как она вздрагивает и колышется при каждом ударе сердца. – В одном ты прав. Я действительно чувствую себя одинокой. Заброшенной. Мы с тобой оба ищем ответы. Но единственное, чего бы я хотела…

Лили поспешно отвела взгляд. Меньше всего ей сейчас хотелось, чтобы ее прервали. Ей необходимо было выговориться.

– Все, чего я хочу, это сохранить нашу дружбу. Ты понимаешь? Мне так больно, что мы все время обижаем друг друга, ссоримся словно кошка с собакой. Конечно, Лео больше нет, но ведь это совсем не значит, что мы с тобой не можем по-прежнему быть друзьями, верно? Если бы ты только знал, как мне хотелось бы, чтобы все шло, как раньше! – с тоской прошептала она.

Лили замолчала. Не поднимая глаз и тяжело дыша, она стояла и ждала ответа. И гадала про себя, почему мысли, такие ясные, вмиг становятся насквозь фальшивыми, стоит только облечь их в слова?

Внезапно руки Джулиана тяжело опустились ей на плечи. Он резко встряхнул Лили, чтобы заставить поднять на него глаза.

– Мы не можем, Лили. Это невозможно… вернуться к тому, что было. – Джулиан задыхался. – Слишком многое изменилось, ты понимаешь?..

– Но почему? Я не хочу, чтобы что-то менялось. Почему мы не можем просто оставаться друзьями?!

– Потому что… – Пальцы Джулиана больно впились в ее плечи, и Лили вдруг почувствовала, как ее вновь захлестывает возбуждение. – Лили, неужели ты правда не понимаешь, что происходит?

Нет, не понимаю, хотелось крикнуть ей. Но Лили прикусила язык, потому что это была бы ложь. Женское чутье давно уже подсказывало ей, что происходит. И тем не менее…

– Я хочу, чтобы ты сам это сказал.

Застонав, Джулиан резко притянул ее к себе, обняв с такой силой, что у нее хрустнули ребра.

– Потому что я хочу тебя. Да простит меня Бог, Лили… Я действительно хочу тебя, как мужчина может хотеть женщину. Знаешь, мне кажется, я хотел тебя всегда.

Он сжал ее в объятиях, и Лили замерла, боясь шелохнуться, боясь вздохнуть, и вдруг поймала себя на том, что чувствует только его тело.

– Между нами всегда существовала какая-то натянутость, – пробормотал Джулиан. – Я уверен, ты тоже это чувствовала. Чувствовала, да?

Лили молча кивнула. Смятение, которое охватывало ее в присутствии Джулиана, сила, с которой ее влекло к нему, жар, который сжигал ее, стоило только увидеть его на пороге, все то же самое чувствовала и она. Однако сейчас она чувствовала и другое – нечто твердое, упирающееся ей в живот. Прямое подтверждение мужского желания. Но почему-то это не испугало Лили. Скорее напротив – впервые за много месяцев она почувствовала уверенность в себе. В собственной привлекательности. Поверила в то, что она желанна.

Джулиан заглянул ей в глаза. Потом взгляд его скользнул вниз, остановившись на губах Лили. Затаив дыхание, она смотрела, как губы Джулиана зашевелились, произнося ее имя.

– Лили…

Она уже в который раз мысленно поблагодарила родителей за то, что выбрали ей это имя. Прочитать по губам звук «л» удавалось легче всего. Беда была в том, что собственное имя почему-то всегда казалось ей довольно глупым. Особенно когда ее называли официально «леди Лили». Двух «л» на одно коротенькое слово было вполне достаточно, считала она, а три – это уже явный перебор. Исподтишка наблюдая за мучениями тех, кто пытается выговорить ее имя, Лили всегда кусала губы, чтобы не засмеяться.

Зато когда это делал Джулиан… Почему-то в его устах это никогда не выглядело смешным. Напротив, в том, как двигались его губы, когда он выговаривал ее имя, было что-то озорное. И неотразимо чувственное, и уж точно не глупое. Ей всегда страшно нравилось смотреть, как ее имя рождается на его губах.

Наконец-то все обрело смысл – все эти беспричинные ссоры между нею и Джулианом, их постоянная мучительная тревога друг за друга и то странное томление, которое неизменно охватывало ее при его прикосновениях. Получается, он с самого начала хотел ее. И где-то в глубине души – настолько глубоко, что она даже не отдавала себе в этом отчета – она тоже хотела Джулиана.

Вот и ответ, пронеслось у нее в голове. Итак, кто они сейчас, после смерти Лео?

Просто двое, которые страстно хотят друг друга.

Глава 7

Лили покорно припала к его груди, изнемогая от желания коснуться его, оказаться в его объятиях. Дать ему понять, что она тоже хочет его. Конечно, она знала, что в таких случаях полагается закрывать глаза, но почему-то не могла заставить себя это сделать. Поэтому просто смотрела, широко раскрыв от нетерпения глаза, как он склоняется к ее губам. И вот уже горячее дыхание обожгло щеку…

Внезапно Джулиан замер, а потом вдруг резко отодвинулся в сторону.

Неожиданно лишившись опоры, Лили качнулась и упала бы, если бы не успела в последнюю минуту ухватиться за каминную полку. Потрясенная, она ахнула и так и осталась стоять, не понимая, что происходит. Неужели она ошиблась? Неправильно истолковала его слова и ситуацию в целом? Господи, не слишком ли много унижений для одного вечера, сгорая от стыда, думала Лили.

В конце концов, не выдержав, она повернулась к Джулиану, взглядом спрашивая, что все это значит.

И застыла, наткнувшись на его взгляд.

– Господи помилуй! – пробормотал Джулиан. – Ты беременна!

Что?! Остолбенев, Лили открыла рот. Сама нелепость подобного предположения ошеломила ее до такой степени, что на миг она лишилась речи. Что, черт возьми, происходит?! Она могла бы голову дать на отсечение, что Джулиан хочет ее – ведь еще минуту назад она чувствовала, как его затвердевшая мужская плоть тяжело вжимается в ее живот… Однако, насколько она могла судить, чтобы сделать женщине ребенка, этого явно недостаточно.

Только потом до Лили дошло, что Джулиан обращается не к ней.

Она обернулась и ахнула, зажав ладонью рот. В дальнем углу комнаты маячило чье-то бледное лицо. Лили даже не сразу узнала Клодию, юную воспитанницу герцога. Сообразив, что ее заметили, та смущенно выбралась из-за тяжелой портьеры, за которой она пряталась все это время.

– Ты беременна… – ошеломленно повторил Джулиан, шагнув к девушке.

Клодия машинально положила руку на свой огромный живот.

– То же самое мне сказал доктор, – хихикнула она.

Джулиан обернулся к Лили:

– Ты знала об этом?

– Нет, они держали это в тайне, – покачала головой Лили. – Я узнала случайно, и только сегодня вечером. Поверь, я понятия не имела, что она прячется за портьерой! – Лили, повернувшись к девушке, сделала строгое лицо. – По-моему, тебе было велено оставаться наверху!

– Я и торчала там весь вечер, – уныло пробормотала Клодия. – И не собиралась выходить. Но потом мне вдруг так захотелось посмотреть на…

«На молодых флотских лейтенантов», – добавила про себя Лили.

– А потом вошли вы, – продолжала оправдываться Клодия. – Ну я и спряталась за портьерами. Сначала я собиралась подождать, пока вы выйдете из комнаты, но… – Щеки девушки вспыхнули. – В общем, потом я решила, что будет приличнее дать понять, что вы не одни…

Клодия окинула Джулиана подозрительным взглядом. Что же на самом деле заставило девушку выбраться из своего укрытия? Деликатность? Или же, заподозрив в Джулиане коварного соблазнителя, она вознамерилась помешать ему? Все это было бы даже трогательно, если бы Лили нужна была защита. Но она не нуждалась ни в свидетелях, ни в защитниках. Лили украдкой покосилась на Джулиана, но он, старательно избегая встречаться с ней глазами, вместо этого разглядывал ковер. Ей было знакомо такое выражение лица – обычно оно означало, что Джулиан зол на самого себя. Вероятно, жалеет о том, что произошло. Или, точнее, едва не произошло, со вздохом поправилась Лили.

– Думаю, тебе лучше вернуться к себе, – пробормотала она, обращаясь к Клодии.

Та молча кивнула и повернулась к двери, собираясь уйти.

– Пожалуйста… – вдруг прошептала она, уже взявшись за ручку, – не говорите герцогу, что я была внизу. Прошу вас! И никому не говорите о… – ее рука снова легла на живот, – об этом. А я даю слово, что никому не расскажу о том, что произошло здесь.

Джулиан, в два прыжка догнав девушку, решительно взял за локоть.

– А тут ничего и не произошло.

– Совершенно верно. – Клодия многозначительно улыбнулась, переводя взгляд с Джулиана на побагровевшую от смущения и совершенно растерявшуюся Лили, и выскользнула за дверь. Джулиан, упав в кресло, закрыл лицо руками, тем самым растоптав шевельнувшуюся в душе Лили робкую надежду, что они, возможно, продолжат с того места, на котором вынуждены были остановиться, когда их так неожиданно прервали.

Какое-то время оба молчали. Наконец Джулиан поднял на нее глаза.

– Одному Богу известно, что эта девочка подумала… – с тяжелым вздохом пробормотал он и резко поднялся. – Мне нужно уйти, – отрывисто бросил он. – Совсем забыл, что я сейчас должен быть в другом месте.

– Нет. – Лили бросилась к нему. – Нет, Джулиан, пожалуйста, не уходи! Я глаз не сомкну, зная, что ты собираешься бродить где-то до самого утра!

– Перестань. Я не стою того, чтобы ты из-за меня мучилась бессонницей.

– Возможно, но тут уж ничего не поделаешь. – Это была чистая правда. Каждую ночь Лили, не в силах уснуть, лежала, глядя в окно, и гадала, где сейчас Джулиан. Может, потому, что больше всего ей хотелось бы, чтобы он был с ней, в ее постели. Господи, как же она раньше об этом не догадывалась?

Подбежав к нему, Лили вдруг увидела, как он задохнулся – грудь Джулиана заходила частыми, неровными толчками, будто ему не хватало воздуха. Если бы у нее хватило смелости положить ладонь ему на грудь, просунуть пальцы в вырез жилета, под рубашку… она наверняка бы почувствовала, как бьется его сердце – глухо и нетерпеливо, в точности, как и ее собственное, подумала Лили. Но это, вероятно, было единственное, что их объединяло. Потому что под рубашкой она бы наверняка обнаружила литые мышцы и горячую, как бывает только у мужчин, кожу. Интересно, растут ли у него на груди волосы, с замиранием сердца подумала Лили. Как странно… она ведь не знает даже этого. Конечно, она всегда помнила, что Джулиан – мужчина, причем на редкость привлекательный, однако до этого ее почему-то гораздо больше интересовало, в чем они с ним похожи. Но сегодня и у нее как будто пелена спала с глаз. И Лили впервые заметила, насколько они с Джулианом отличаются друг от друга.

С каждым мгновением она все больше ощущала окружавшую Джулиана ауру зрелой мужественности. И словно в ответ на его безмолвный призыв, все, что было в ней женского, вдруг пробудилось, ожило и потянулось к нему. Лили чувствовала, как ее тело начинает гореть. Губы, грудь, мочки ушей – только сейчас до нее стало доходить, что все эти части тела имеют немаловажное значение. Правда, она никак не могла понять, какое отношение ко всему этому имеют нежные местечки под коленками.

– Джулиан… – Она робко потянулась к нему.

Но он, перехватив ее руку на полпути, сжал пальцы и порывисто прижался к ним губами.

– Нас наверняка уже хватились… или скоро хватятся, – не глядя на Лили, буркнул он. – Вдобавок уже поздно. Я поговорю с Морландом. Попрошу, чтобы тебя отвезли домой в их карете.

– Но разве мы не можем…

– Ты была права, Лили, я действительно вел себя, как скотина… напустился на этих мальчишек. Не волнуйся, я постараюсь загладить свои вину – извинюсь перед ними, а потом устрою для них экскурсию по клубам, ну и все такое. – Джулиан поправил галстук, неловко одернул жилет, после чего рассеянно взъерошил и без того растрепанные темные волосы. – И никаких петушиных боев, обещаю. И боксерских матчей.

Лили захлестнуло разочарование, оставив во рту неприятный привкус горечи, но по лицу Джулиана было понятно, что спорить бессмысленно. Да и что она могла сказать? И так ясно, что ее хитроумный план провалился. Единственное, что ей удалось, это вытащить Джулиана из дома.

И вдобавок у нее накопилось немало вопросов, которые по-прежнему не дают покоя… Как это сказал Джулиан, спохватилась она. Что ему нужно больше, чем просто дружба, так, кажется. Интересно, что он при этом имел в виду? Что ему нужно, кроме ее дружбы? Ее тело? Ее расположение?

А она? Что ей нужно от него, кроме дружбы?

– Ты заедешь утром? – наконец спросила Лили.

Помедлив, Джулиан коротко кивнул:

– Если ты хочешь…

– Хочу, – перебила Лили. – Очень хочу. – «И не только этого», – мысленно добавила она.

Когда Джулиан на следующее утро переступил порог Харклифф-Хауса, то снова обнаружил Лили сидящей за письменным столом в библиотеке Лео. По-лебединому изогнув изящную белую шею, она с головой погрузилась в изучение каких-то счетов. Джулиан, глядя на нее, невольно залюбовался ею. Откуда-то от позвоночника, разливаясь по всему телу, прошла волна желания, и все, что совсем недавно казалось таким важным, внезапно утратило всякое значение.

На этот раз он обошелся без зеркала и бесшумно подошел сбоку. Лили не заметила Джулиана, пока он не приблизился почти вплотную. Впрочем, она и тогда не подняла на него глаза – просто сидела и, погрузившись в свои мысли, задумчиво вертела в руках перо. Джулиан даже решил, что она не подозревает о его присутствии – но тут Лили вдруг часто-часто задышала, и он сообразил, что она просто притворяется.

Она ждала его. Ждала, желая убедиться, хватит ли у него смелости коснуться ее.

Он так и сделал – положил руку ей на плечо в том самом месте, где тончайшее полупрозрачное фишю[5]5
  Фишю – тонкий платок из полупрозрачной ткани или кружев, прикрывавший шею и декольте.


[Закрыть] уступало место платью.

– Доброе утро, – равнодушным тоном проговорила Лили. Не обернувшись, она дописала фразу до конца и только после этого отложила перо. Потом, прерывисто вздохнув, повернула голову сначала влево, предоставив Джулиану еще одну возможность полюбоваться грациозным изгибом ее шеи, потом вправо. – Шея затекла, – невозмутимо объяснила она.

Разве он мог устоять перед подобным соблазном? Джулиан осторожно отодвинул в сторону воздушное фишю и нежно сжал ее плечо, не упустив возможности провести кончиком пальца по ее шее и почувствовав при этом, как под тонкой кожей моментально напряглись мышцы. Мышцы на шее затвердели – Джулиан, осторожно массируя ей плечи, только покачал головой, ощутив пальцами твердые бугры.

Лили чуть слышно застонала в ответ.

Этот звук подействовал на Джулиана, как удар хлыста. Теперь это было уже не просто желание, а какая-то неистовая, всепоглощающая жажда.

– Да… – выдохнула Лили. – Да, вот тут.

Затаив дыхание, Джулиан осторожно передвинул руку вперед и замер, почувствовав пальцами хрупкую ключицу. От возбуждения закололо кончики пальцев. Он опустил глаза вниз, туда, где в нескольких дюймах от его руки вырез корсажа приоткрывал соблазнительно-белую грудь.

Его ладонь оказалась в опасной близости от двух упругих выпуклостей, и Джулиан едва сдержал стон.

И тогда он сделал то же, что сделал бы в подобной ситуации любой нормальный мужчина – сдвинул руку еще чуть-чуть вперед и слегка приподнял край корсажа.

Боже, от этого зрелища у Джулиана захватило дух. Нежные выпуклости девичьей груди, похожие на два белоснежных холма, а между ними соблазнительная ложбинка. Она казалась такой мягкой, так и манила коснуться ее. Джулиану доводилось видеть, ощупывать и прикладывать к щеке самые драгоценные и тонкие ткани, какие только существуют на свете – бархаты, шелка, роскошные, мягчайшие меха со всех концов света. И однако он готов был голову дать на отсечение, что ни одна из них не могла бы сравниться нежностью с алебастровой кожей, которой природа в своей щедрости наградила Лили Чатуик.

– Она не может быть твоей, – одернул себя Джулиан, даже не заметив, что произнес это вслух. И, спохватившись, поспешно убрал руку за спину.

Лили, повернув голову, потянулась, словно сытая кошка.

– Ммм, спасибо, – блаженно пробормотала она. Потом обернулась, бросила на него взгляд, и брови ее поползли вверх. – Итак?..

– Итак. Доброе утро. Я тебе кое-что принес, – проговорил он, осторожно положив перед ней громоздкую, завернутую в кусок ткани коробку.

Однако Лили в этот момент явно было не до подарка.

– Послушай, Джулиан, ты и дальше намерен притворяться, что вчера вечером ничего не произошло?

Джулиан онемел. Конечно, при желании можно было все отрицать… сделать вид, что ничего и не было. Конечно, он мог бы убедить ее, что… да, ей просто почудилось, что он на мгновение потерял голову и… При известном везении Лили поверила бы ему – ей бы и в голову не пришло, что их прервали как раз в тот момент, когда он уже был на волосок от того, чтобы снова ее поцеловать.

Но сегодня, любуясь ее прелестным лицом, Джулиан вдруг со всей отчетливостью понял, как он устал от всей этой лжи.

– Нет, – пробормотал он. – Ты права. Я больше не хочу притворяться.

Почему он должен скрывать, что с того самого дня, как увидел ее в первый раз, его тянет к ней с такой неудержимой силой, что он уже не мыслит себе жизни без нее? В конце концов, Лили ведь отнюдь не глупа. Но слишком многое их разделяет – во-первых, Лили все еще в трауре. Но даже не будь этого, он не должен забывать, что он ей неровня, ведь леди Чатуик гораздо выше его по положению. Не говоря уже о том, что всего лишь через какие-то две недели Джулиан Беллами, возможно, будет вынужден исчезнуть навсегда.

– Итак, – повторила Лили, побарабанив пальцами по столу, – значит, ты меня хочешь.

– Да.

– И всегда хотел.

– Да. С самого первого дня, – сознался Джулиан.

Пальцы Лили замерли.

– И вчера вечером, когда ты разозлился, заметив, как коммандер…

– Мерривин, – услужливо подсказал Джулиан. – Коммандер Мерривин.

– Да, коммандер Мерривин. То есть дело не в том, что ты хотел меня защитить.

– Нет, конечно. Это была самая обычная ревность. Нормальная мужская реакция, которую мне просто не удалось скрыть. – Джулиан придвинулся ближе. – Я никогда не сомневался в тебе, Лили. Знаю, ты вполне способна справиться с ним сама, без моей помощи. Ты сильная. Это я проявил слабость.

– Ну что ж. – Лили откинулась на спинку кресла. Слабо скрипнула кожа. – Спасибо, что просветил. Теперь мне все ясно.

– В самом деле? – Джулиан смотрел на нее во все глаза.

– Да, конечно. Это многое объясняет. – Щеки Лили слабо порозовели. – То есть я хочу сказать, это даже в какой-то степени лестно… Или, во всяком случае, утешительно. А то я уж стала гадать, что со мной не так. Ощущение было такое, что я единственная в Лондоне женщина, до сих пор не удостоившаяся чести обратить на себя твое внимание.

Сердце у Джулиана заныло. Ничто – за всю жизнь ничто не могло заставить пожалеть о разгульной жизни, которую он вел до сих пор, сильнее, чем эти слова. Какая ирония судьбы, с горечью подумал он. Признался, что с самого начала страстно хотел ее – а она решила, что его восхищение ставит ее на одну доску с толпой его любовниц. Это… это неправильно!

– Раз уж мы решили говорить начистоту, – продолжала Лили, отводя глаза в сторону, – должна признать, что тоже нахожу тебя весьма… привлекательным. Впрочем, вряд ли тебя это удивляет, верно? Судя по всему, я опять разделяю общее мнение представительниц слабого пола, – с улыбкой пробормотала она.

– Итак, – пробормотал Джулиан, ощупью продвигаясь к лазейке, которую увидел в словах Лили, и уже прикидывая мысленно, удастся ли сбежать, – мы пришли к мнению, что оба достаточно привлекательны.

Лили кивнула.

– И что каждый из нас, соответственно, находит другого привлекательным.

– Что, по-моему, вполне естественно. – Лили, положив локти на стол, подперла голову руками. – Теперь все по крайней мере становится логичным. Знаешь, Джулиан, я так рада, что мы наконец это выяснили. А ты?

От этих слов Джулиан на мгновение лишился речи. Что – и это все? Вот так просто?! Он признался, что хочет ее, она в ответ призналась, что в какой-то степени разделяет его чувства, и после всего этого она предлагает – предварительно порадовавшись, что им удалось выяснить это маленькое недоразумение – непринужденно сменить тему? Неужели для нее все это действительно настолько просто? Вряд ли бы она так думала, если бы видела, как пару минут назад он из кожи вон лез, пытаясь хоть одним глазком заглянуть в вырез ее платья.