Текст книги "Люди солнца"

– Мне и слово, и смысл такой жизни достались от Ричарда Дарбсона. А как пришли к этому вы? Мне непередаваемо интересно!

– Маленькая девочка, искалеченная злыми людьми, дала нам саму идею. Эвелин придумала как воплотить её в обыденной жизни. И некий наивный и романтический иностранец, не ведая того, стал инструментом в её воплощении.

– Как интересно! – шептал потрясённый Джеймс. – Это неодолимо интересно!

Звучали громкие застольные речи, матросы и гости то хохотали, то оглушительно ревели «виват!», и в паузах я, наклонившись поближе, рассказывал Джеймсу и придвинувшемуся к нам бургомистру чудесную историю о невероятном таинственном сундуке.

Пришёл час, когда насытившиеся матросы достали трубочки и закурили. И пришёл горожанин, держа на животе массивную, по виду весьма тяжёлую книгу. Перегнувшись через стол, я взял у него книгу. Передал Джеймсу. Спросил:

– У тебя ещё какое-то имущество есть?

Но ответил мне его доброжелатель.

– Только его дурацкий перстень! – насмешливо заявил он. – Сказано ведь уже – нахлебник.

– Тем лучше, – кивнул я. – Купит себе всё новое.

– На какие доходцы? Он же ничего не имеет!

– Уважаемый джентльмен, – сказал я ему. – Этот перстень – точное указание того, кому я сегодня вручаю семьсот серебряных гроутов – наследство Ричарда Дарбсона. Второй, точно такой же, перстень, находится у меня. Джеймс отправляется жить в имение «Шервуд» и, если у вас появятся какие-то имущественные претензии, приезжайте с ними прямо туда.

– А ещё лучше сразу – матросом на торговый корабль, – с едкой насмешкой влез в разговор бургомистр. И, взглянув на меня, слегка пьяненький, он добавил: – Это я к тому, чтобы изначально пресечь сладкие размышления этого господина о семистах серебряных гроутах.

Случаются люди, которые манерой поведения способны даже в изысканном обществе напрочь удалить деликатность. Так и этот вот тюремщик «Альмагеста» стоял, просительно улыбаясь, и вожделенно поглядывал на несколько незанятых мест за командорским столом. Ну не приказывать же было ему пойти прочь! Вот тогда-то и был бы конец деликатности, и это при дамах! Поэтому я выбрал малоприятную для светских нахалов манеру действий. «Тебя здесь нет», – мысленно сказал я нацепившему маску простодушного дружелюбия, и встав, обратился к залу.

– Леди и джентльмены! – произнёс я, не до конца этой фразой истребив рокоток разговоров.

– Ойс!! – оглушительно гаркнул Бариль, облечённый властью корабельного боцмана бывший пират. – Будет говорить мастер Том, капитан «Дуката»!!

И одним жестом поднял весь алый стол, который в свою очередь прогремел: «Виват!!»

Добыв таким образом наивозможнейшего внимания, Бариль сел, и с грохотом стульев вернулась в застольное положенье команда.

– Леди и джентльмены! И вы, благородные судовладельцы, и вы, простые работники синей пашни! Все мы знаем, сколько жизней забирает океан, – и заурядных матросов, и благородных господ! И сколько женщин остаются на берегу и проводят ночи в слезах, надрывая сердца в немом крике – «приди домой!» Джентльмены, давайте встанем сейчас. Выпьем стоя! За верных своим мужьям женщин, которые из одиноких и подчас очень бедных комнат посылают на наш бренный путь свою любовь, – и не находят нас тогда ни железо, ни пули, и бегут тогда прочь пираты, тайфуны, болезни и неудачи! Кто хоть однажды поднимал паруса – тот это знает! За женскую верность, джентльмены, и за то, чтобы Бэнсон, в таверне которого мы сейчас пьём, вернулся к своей жене Алис, и к сыну, которого он ещё не видел.

Все мужчины, находившиеся в ту минуту в таверне, стояли. Бариль, высоко подняв кружку, басом прогремел в многолюдном пространстве:

– Да будет так!

И все с грохотом сдвинули кружки.

Когда гости таверны выпили и с неизбежным шумом опустились на свои места, вернулся и сел на свой стул на балконе и назойливый молодец. Но, временно смирив своё недовольство, он держал его наготове, пиявка портовая, и очень скоро позволил ему клацнуть ядовитыми зубками.

Да, Гэри обладала незаурядным сплавом воли, ума, чутья и удачи, что позволило ей не только выжить в чудовищном мире пиратов, но и занять в нём привилегированное место. Она была великой персоной – но только среди тех, кто её знал. Здесь, в мирной береговой жизни следовало придерживаться самопредъявления скромно-умеренного, как и полагается английской добропорядочной леди. Но, мой любезный читатель, поместить тебя или меня в дикий мир, напрочь отрицающий утончённость манер – кто бы из нас не одичал?

Сидевшая между Пантелеусом и Клаусом, она встала и громко произнесла:

– Позвольте мне, добрые господа, на одном маленьком примере показать, что он за человек – Бэн Бэнсон!

Мгновенно все взгляды в таверне были устремлены на неё. И не все их этих взглядов были доброжелательны. Разумеется, недоброжелательность не адресовалась непосредственно этой незнакомой никому даме, а самому факту ораторствования женщины, поскольку не говорили ещё главные мужчины собрания – ни бургомистр, ни гость из Лондона. Но Гэри далека была от светских экивоков, и, не замечая настроения слушающих, продолжала:

– Когда корабль «Скелет» под командованием капитана пиратов Энди Купера по прозвищу «Чокнутый» бросил якорь у побережья Аравии, за ним шла погоня. Небольшой отряд из четырнадцати человек преследовал его экипаж. И настиг его ночью, в полной почти темноте. Против четырнадцати охотников было ровно сорок пиратов с полным мушкетным вооружением, а кто хотя бы раз видел смешанный бой – тот знает, чего стоит бывалый пират даже с простой саблей. Ночью, почти вслепую, в тяжелейшей двухчасовой схватке отряд потерял десятерых. Но все сорок пиратов были надёжно положены на землю, – благодаря тому, что в маленькой группке безумцев был Бэн Бэнсон со своим легендарным арбалетом. Эти четверо уцелевших продолжили невероятный поход, но дело не в цели этого похода, а в том, что «Скелет» больше никогда не наводил ужас своим «Чёрным Роджером» на тех, кого с тревогой и нетерпением ждали дома.

И тут разомкнулись ядовитые зубки и исчесавшийся язычок проговорил:

– Да она-то откуда про всё это знает?!

Сказано было вообще, не в виде конкретного вопроса конкретному человеку. Но сказано громко, и тишине таверны – безпощадно отчётливо. Гэри не взглянула в его сторону, но паузу всё же взяла. И наконец-то я сумел схватить секунду, порождённую напряжением паузы! Быстро встав и дав в голос силы, я проговорил:

– Леди и джентльмены! Позвольте представить Гэри Холлиуэлл, мастера фехтования, моего близкого и драгоценного друга. Вся команда «Дуката» знает её после встречи в империи пиратов на Мадагаскаре. И позвольте удовлетворить любопытство того, кто спросил – откуда она про всё это знает. В отряде было не четырнадцать человек, а одиннадцать. Гэри с двумя гребцами отправили в шлюпке к английской фактории в Басре. Но, услыхав звуки боя, Гэри приказала повернуть шлюпку к берегу и, высадившись, со своими двумя матросами ударила в пиратов в момент, когда они набивали порох в мушкеты. Её, получившую три отметины от пиратского железа, лишившуюся чувств, Бэнсон после боя нёс на руках. Так что, уважаемый джентльмен, задавший вопрос! Гэри гораздо более некоторых присутствующих здесь имеет право произнести то, что потребовало произнести её благородное сердце!

И, подняв кружку, взглядом постарался ободрить Гэри насколько возможно. Она тоже подняла кружку и громко выговорила:

– За возвращение Бэна Бэнсона!

– За Бэна!! – вразнобой взревели матросы «Дуката» и, вставая, принялись сталкивать кружки.

Встал сидящий рядом со мной Джеймс, и одновременно встали Луис, Стоун и Одноглазый, и встал бургомистр, и тогда уже поднялась вся таверна. Поднялась – и наполнила мир громогласным приказом судьбе: «…Возвращение!.. Бэна!.. Бэнсона!..»

Сова и отшельник

Бэнсон сидел в бывшем кабинете Люпуса, – обширном, с двумя каминами, без окон совершенно, с картами на стенах, – и в его же кресле. Нагрузив дров в камин, он мирно щурился на буйный огонь.

В центре кабинета стоял длинный оружейный стол, недавно принесённый сюда по распоряжению Августа (а перемещённый в угол письменный стол с тумбами одиноко темнел там, лелея внутри Люпусов тайный архив).

Пятеро сидели, всматриваясь в какой-то чертёж, за стрелковым столом: Август, Стэнток, Иван, Ричард и принц Сова.

Непостижимо – но в кабинет была допущена и женщина – в место, где обсуждались наисекретнейшие вопросы! В своё время на осторожное указание Ричардом на этот факт Август, – или, как его теперь назвали – «король», – негромко спросил: «Разве можно её опасаться?».

Наскоро сообщаю – почему «король», что за причуда. Однажды Иван, в своей манере говорить тихо, но твёрдо, сообщил населению «Девяти звёзд»:

– Монастырём наше место называть не годится. Здесь золотая казна, здесь военный отряд и военный же распорядок, здесь женщины и плотская семейная жизнь и, наконец, здесь тюрьма. Таким образом мы имеем перед взглядами нашими миниатюрное государство. Всегда хорошо, если государством правит добрый король! Так пусть и будет. В тайном маленьком королевстве «Девять звёзд» пусть правит Август, справедливый король. И всем нам такая расстановка позиций будет близка и понятна.

Потому и пребывали в протяжённом, но с невысокими потолками кабинете (более похожем на корабельный квартердек) не шесть мужчин с привычными нам именами, а

Август, – король, гений места,

Иван, – главный священник,

Стэнток, – начальник гвардии,

Принц Сова, – начальник тайной службы,

Ричард, – временный военный советник,

и гений действия Бэнсон.

Пылал огонь в камине, и свет его качал огромную фигуру массивного тролля, сидящего в кресле. Мерцал свет десятка свечей, и разбрасывал на стенах размноженные тени склонившихся над столом. К гулу огня примешивался стукоток грифеля, рисующего стрелки, и шорох плотной картографской бумаги. А в остальном – тишина, вот такая была эта минута. И в эту минуту открылась дверь (без всякого стука), и в кабинет вошла, с напряжением удерживая на одной руке массивный поднос, «тоненькая аристократка».

– Благодарю, Элизабет, – кивнул ей Август. – Самое время.

Девушка прошла до стола и осторожно водрузила поднос на свободный от бумаг угол. Затем, уже быстрыми ловкими движениями принялась разносить по персонам большие фарфоровые чашки с дымящимся ароматным чаем. Передавая чашку, постукивающую на блюдце, и придерживая на блюдце же ложечку, Элизабет каждому отправляла приветливую улыбку и взгляд в глаза. Ричард, встретив этот взгляд, дрогнул внутри. «Смотрит ровно, как и на всех! Тёплая вежливость – и ничего больше. Она не любит меня!»

Оставив одну чашку на подносе, Элизабет, тихо ступая, подошла к тонкой, на точёной ножке, подставке под цветочный горшок. Сняла и поставила на пол сам горшок с давно высохшим растением. Перенесла подставку к креслу Бэнсона, установила по левую руку, и потом уже переправила на неё чашку. Вернулась к столу, взяла поднос и, выведя его на манер щита перед грудью, присела в книксене. Все в кабинете привстали и поклонились.

Элизабет вышла.

– Ну что, – воодушевлённо произнёс Август. – Подытожим. Ни Бэнсону, ни Стэнтоку в покерном зале появляться нельзя: их знают в лицо. К тому же Бэнсону нужно готовить визит к майору Пошоттеру. Я, как «гениус лоци», надолго покидать «Девять звёзд» не имею права. Ивана пригласил к себе письмом Томас. Сова едет к сбежавшему «хозяину замка», чтобы выяснить, с кем из игроков он был в сговоре. Остаётся – Ричард?

Ричард подался вперёд и ответил:

– Мой король, я готов. Вайер, прежде чем отправиться на игру, долго тренировался в нашем кругу. Так что не только правила, но и саму игру я хорошо знаю.

– Следовательно, – подвёл итог короткому обсуждению Август, – работать в зале будет Ричард. Когда Сова узнает у сбежавшего владельца замка, кто из игроков был с ним в сговоре, то этого игрока мы используем в качестве напарника Ричарда. Самое главное, Рич, запомни – заставить Дюка проиграть огромную сумму денег. Охотники за черепами – это звери в человеческом облике, и естественно, по-звериному чуткие. Поэтому подкрадываться к ним нужно наиосторожнейшим образом. И первым нашим действием будет весть о небывалом проигрыше Дюка. Сделаем это – сделаем всё.

Сова задумчиво посмотрел в потолок, потом перевёл немигающий взгляд на Августа и негромко сказал:

– Не могу понять, мой король. Ты говоришь «Сова поедет к сбежавшему хозяину замка» так, будто уже знаешь, где этот ловкач прячется. На сегодняшний день вся объединённая армия покерных игроков не смогла его обнаружить.

Август, взяв секундную паузу, слегка улыбнулся.

– Принц. Тебе всего лишь нужно составить Ивану компанию. Когда вы приедете в «Шервуд», найди одного из моих бывших слуг, по имени Ламюэль. Скажешь, какого человека разыскиваешь, и получишь ответ – в каком дворике он сидит и курицу какого цвета ощипывает. Ламюэль – духовидец, я в этом не один раз убеждался.

– Сделаю, – кивнул совершенно не удивившийся Сова.

– Ну а главный наш союзник, – снова улыбнулся Август, – тайник в каблуке Стэнтока. – И кивнул посмотревшему на него Стэнтоку: – Доставай.

Стэнток наклонился, снял невзрачный башмак и, отвернув каблук, выкатил на стол камни, о которых Люпус в своё время распорядился как о нескольких самых превосходных и редких.

– Возьми, Ричард, – кивнул на них Август. – И храни цепко. Это наш главный игрок.

Снова без стука открылась дверь. На этот раз Элизабет несла большую деревянную миску с исходящими паром сдобными булочками. Оглушающий, сытно-сладкий аромат ударил по квартердеку.

– Только что из печи! – радостно сообщила она.

И, пройдя к столу, деревянными щипцами принялась разносить булочки из чаши по блюдцам.

Именно этот миг подгадал Ричард, чтобы переложить самоцветы в свою ладонь, – миг, когда Элизабет отправляла булочку в его блюдце. Он надеялся с глубокой уверенностью, что сокровище притянет взгляд молодой женщины, а с камней этот взгляд перетечёт на него, как на уже более значительную персону. Сделал так – и похолодел. Совершенное равнодушие получили и он сам, и его самоцветные камни. Равнодушие, за исключением, разумеется, всё той же ровно-тёплой вежливости.

– Что ж, – необычно мягким и добрым голосом сказал Август. – Сладкие булочки – прекрасное событие перед дальней дорогой. Особенно из таких милых рук.

Он с благодарностью улыбнулся Элизабет, и все в кабинете – и Бэнсон от своего камина – осветили лица улыбками. Только у Ричарда они вышла дрожащей.

– Сова, Иван. Как поедете к Томасу – верхом или в карете?

– Верхом, – встретив подтверждающий кивок Совы, ответил бывший Серый лекарь. – В карете получится не так скоро.

– Мой король! – вдруг сказала Элизабет. – Распорядись, прошу тебя, поехать в «Шервуд» и мне. Здесь вопрос моей судьбы, который, как я вижу, только Том сможет разрешить.

– О, разумеется, – с готовностью согласился Август, и коротко взглянул на отправляемых в путь.

– Придётся не торопясь поехать как на прогулке! – сказал весело принц Сова.

А Иван кивнул своим капюшоном:

– Берём карету, самую лёгкую из «одиночек». И пару запасных коней, помощнее.

Признаюсь, любезный читатель, я был нескрываемо удивлён, когда принц Сова сообщил мне о неотложном намерении встретиться с Ламюэлем. Мы сидели с Давидом в каминном зале, за столом, и выстраивали на большом белом листе цифры дохода от привезённых «Африкой» и «Фортом» товаров. Когда прибывшие вошли, и Сова сообщил мне о факте дела, я немедленно послал Носатого на ферму за Ламюэлем, но ещё более я был удивлён разговором, которого – наедине – попросила у меня Элизабет.

– Милорд, – взволнованно сказала она. – Ваше предсказанье сбылось, и вы видите, до какой степени скоро.

– А именно? – доброжелательно подбодрил я её.

– Я влюблена, милорд. И чувству этому совершенно не могу сопротивляться, поскольку оно росло тем быстрее, чем упорнее я ему противостояла. Вы приказали мне выйти замуж за того, кого я полюблю. Но я полюбила человека безнадёжно далёкого от меня. Хотя и вижу его каждый день.

– Это не Ричард, – помедлив, сообщил девушке наш догадливый Том.

– Нет, милорд. Это мой король, Август. Единственный на этом свете, кого я с огромной радостью увидела бы своим супругом, но как при этом не пролезть в королевы?! Я пропадаю, милорд.

– Поистине трудная ситуация, – озадаченно проговорил я.

– Но, милорд, я вторично прошу одарения моей судьбы вашей волей. Вы приказали мне за Ричарда не выходить – и вот я вижу, насколько это приказание было спасительным, а не просто уместным. И я с радостной готовностью подчинюсь вам снова, каким бы ваше распоряжение не оказалось.

– У нас ведь есть время подумать? Хотя б полчаса?

– О, несомненно, милорд!

И мы вернулись к посольству.

– Странная особенность у вашего Ламюэля, – сказал мне принц Сова. – Если он до такой степени пронзительно видит мир, почему он не увидел наше прибытие и нашу заботу, и не приехал заблаговременно с фермы?

– Я отвечу тебе, принц, – отодвигая стул для Элизабет, сказал я. – Ламюэль имеет твёрдый этический кодекс. И заглядывает в прошлое или будущее только когда его об этом попросят. А иначе какой бы, представь, был соблазн – непрерывно путешествовать по чужим тайнам, подчас несказанно жгучим и яростным!

И, когда Ламюэль прибыл, все поклонились ему со всевозможным почтением.

Столь же почтительно поклонился он в ответ, присел за столом и стал ждать.

– Добрый мастер, – сказал ему принц Сова. – Август направил меня к тебе для получения помощи в вопросе розыска сбежавшего владельца игорного замка.

– А он никуда не сбегал, – приятным негромким голосом ответил ему Ламюэль. – Он устроил в замке некое тайное место, или, как его называли на латино-английском между собой каменщики-мастера, – «апокшир».

(Ламюэль в это миг не смотрел на меня, и по другому никак на меня не воздействовал, но я вздрогнул, мгновенно и отчётливо при произнесении слова «апокшир» увидев, как Тай сидит в этот миг в апокшире «Шервуда» и медленно выливает в чашку из чайника чёрный дымящийся чай. Я ощутил, если можно так выразиться, боязливое удовольствие: «Это что же, и я могу «видеть»?!)

А Ламюэль продолжал говорить:

– Покерные игроки купили «Дневную свечу», этот, к слову сказать, изящнейший и красивейший в Англии особняк-замок вскладчину, на паях. Купили на имя этого вот «владельца», полагая, что он простоват, послушен и будет пребывать по отношению к их карточному гнезду в неизменной заботливости. Но человек этот, его имя Карл Девон, с детства увлекался романами о приключениях, в которых страстно выискивал эпизоды как составления, так и преодоления хитрых уловок. Это была его идея – предложить сообщнику плутовской механизм, чтобы ограбить одного-двух игроков. Не с целью купить себе титул, поместье, слуг, неприкосновенность – и жить хорошо. Нет, они планировали уехать в Новый свет и там, в Америке, устраивать подобные карточные клубы и развлекаться разорением самых богатых из игроков.

Здесь Ламюэль сделал паузу, посмотрел в глаза принцу Сове и добавил:

– Вход в его апокшир находится здесь.

Почти минуту Сова смотрел на него, и на моих глазах кожа лица его отчётливо порозовела. Наконец Ламюэль улыбнулся и перевёл взгляд на камин. Сова шумно вздохнул и признался:

– Если бы человек с такими способностями, как у тебя, мастер, был среди Серых братьев – мы бы давно вычистили с земли всю злую нечисть!

– Увы, – отрицательно покачал головой Ламюэль. – Едва лишь я стал бы помогать вашему тайному ордену, как демонический мир получил бы возможность направить в орден злобы ещё одного своего, «тёмного» ясновидящего.

– А… один уже есть? – осторожно спросил я монаха.

– Несомненно. Ведь есть же у Серых братьев мастер Йорге.

И тут все вздрогнули. Сова крепко опустил кулак на гулко отозвавшиеся доски стола.

– Время, – негромко сказал он, посмотрев на меня. – Мне как можно скорее нужно узнать у Карла Девона, кто его сообщник.

– Ты прав, – кивнул я, вставая. – Чем раньше вы спеленаете охотников за черепами, тем быстрее Бэнсон придёт домой.

– Не обязательно ехать к Карлу, – заметил вдруг Ламюэль, – чтобы узнать имя сообщника. Это Жирондон. Бэнсон его очень хорошо помнит.

– Благодарю, – поклонился ему принц Сова.

– И мне хотелось бы поскорее вернуться, – сказала мне Элизабет.

Я кивнул ей и, попросив Ламюэля подойти, отошёл к камину.

– Знаю, – сказал я ему, – что личный мир человека – это «апокшир». Но мне сейчас просто необходимо знать, как Август относится к Элизабет.

– О, – радостно сказал мне монах. – Август до такой степени в неё влюблён, что немного утратил рациональность рассудка. Он даже допустил присутствие женщины на закрытом совете, – потому что непреодолимо нуждается в возможности видеть её, осязать её аромат, слышать голос.

– Это всё, – быстро сказал я, – что мне нужно было узнать. Ничего более!

И, вернувшись к Элизабет, твёрдо спросил:

– Готовы ли вы, леди, исполнить моё решение?

– С решительностью исполню, милорд. Даже если получу приказание остаток дней своих провести в келье.

Я сел, взял у Давида два чистых листа бумаги. Один протянул Элизабет, и протянул ей очерниленное перо.

– Напишите, – сказал я ей, – в одну строку то, как вы относитесь к персоне, о которой мы только что говорили.

Элизабет села и написала эту строку. Тем временем я, неброско осматриваясь – как бы кто не увидел – на втором листе вывел:

АВГУСТУ И ЭЛИЗАБЕТ СОЕДИНИТЬСЯ В СУПРУЖЕСТВЕ КАК МОЖНО СКОРЕЕ ТОМ ШЕРВУД

Затем, высушив чернила, взял у неё лист, сложил их один на другой и свернул тугим цилиндром.

– Распоряжаюсь, – сказал я Элизабет, отправляя цилиндр в её руки, – не показывая никому на свете, доставить оба письма Августу и попросить развернуть их в своём присутствии.

Принц Сова издали смотрел на меня, и я, уловив его взгляд, издалека же спросил:

– Что?

– Я скачу один, – вполне рассудительно уточнил он, – или леди Элизабет возвращается тоже?

– Отдохнуть?.. – повернулся я к ней.

– О нет! Я назад как можно скорее!

И вот, отправив их назад в «Девять звёзд», новоявленное тайное королевство, я получил возможность обратиться к Ивану с просьбой освятить нашу замковую церковь и обвенчать бывшую прачку, а теперь принцессу Милинию, и бывшего трактирного скрипача, а теперь рыцаря Барта.

– С огромной радостью, – ответил Иван.

Но к радости прибавилась ещё попытка ему помешать, как и к венчающейся паре добавилась ещё одна, совершенно внезапно! Но об этом я расскажу чуточку позже, чтобы не забирать надолго внимание читателя от облавы на охотников за черепами.

Молчаливый и исполнительный Карл Девон действительно никуда не сбегал. Едва только Базилло, выполняющий дикое и внезапное распоряжение Змея, примчался к нему, как он в один миг всё понял. Метнувшись к железной двери, Карл захлопнул её – не выходя! – (дверь запиралась защёлкой-замком, без засова), и быстро скрылся в заранее устроенной тайной комнате, найденной им однажды в кружеве запутанных коридоров. Охранники, ломавшие эту дверь, были не в состоянии предположить, что встали на гениально предложенный им Карлом ложный след. За взломанной дверью открылся не очень длинный подземный ход, ведущий к ближайшему лесу, и ни у кого не возникло и капли сомнения, что владелец замка успел скрыться. Набросив паутину на Плимут, игроки стали ждать, когда он на одну из паутинок наступит.

Нет, и не думал гулять по смертельной ловушке умный и предусмотрительный Карл. Свернув в один из коридорных альковов, он раскрыл дверцы стоявшего в нём шкафа, забрался в него и аккуратно за собой дверцы прикрыл. Затем он вынул из задней стенки шкафа пару досок, с силой упёрся в открывшуюся каменную стену – и два больших, друг на друга поставленных камня плавно уехали внутрь стены. Протиснувшись в открывшийся проём, Карл вернул доски на место и, обойдя откатившийся на железных колёсах каменный блок, закатил его на своё место. Тихо лязгнул клин-стопор, и Карл, дрожащей рукой вытерев пот, оглядел своё не вполне законченное убежище.

Он не успел подвести к комнате дымоход, и вот – не имел теперь очага – варочной плиты или камина. Но зато было главное, на что Карл истратил полтора года работы: выступающий из стены торец трубы с краном. Начало этой трубы находилось в каменном бассейне, куда Базилло по мере убывания носил вёдрами воду и из которого вода разбиралась трубами по нескольким кухням и апартаментам. Отверстие для его тайной трубы, высверленное в камне, было совсем незаметным. Тем более что Карл прикрыл его большими кусками кремня, которые лежали на дне бассейна вместе с несколькими серебряными монетами для очистки воды.

Беглец, – умный плут и старательный мастер, – обошёл комнату, а вернее – имеющий форму косого креста пустотный проём, который был образован сложной геометрией замковых помещений. Приблизился к стоящему в дальнем тупике огромному железному ящику, который он по ночам клепал из широких полос. Откинул крышку, посмотрел на покоящийся в нём куб льда и выложенные на лёд окорока и колбасы. Закрыл крышку, набросил сверху тяжёлый пласт войлока. Прошёл во второй тупик, огладил взглядом стены, до потолка заставленные бочонками и сундуками. Вернулся в центр комнаты и, отодвинув балдахин, открыл неглубокий эркер. Сел на устроенную в нём кровать. Цепляя каблуками за носки, сбросил туфли. Лёг. И, глядя на белый потолок, хорошо освещённый световыми колодцами с устроенными в них зеркалами, медленно, дрожащей рукой перекрестился.

Текли день за днём. Выстроив себе продуманный распорядок, Карл следовал ему с неукоснительной твёрдостью. После сна умывался, делал гимнастику. Завтракал. Садился за столик-конторку и тщательно описывал свою жизнь в «Дневной свече». Подробно – всех покерных игроков, с их манерой ходить, говорить, различия в тренированности их охраны. Безо всякого перспективного плана, просто из приятного самому себе интереса. Параллельно составлял рукопись с временным названием «моя жизнь». Долго, любовно перебирал нотариальные бумаги на владение замком. Он понимал, что, выждав положенный после объявленного его исчезновения срок, игроки выставят замок на аукцион и сами же у себя купят. Может быть, даже на имя Базилло. После обеда ложился на кровать и, достав одну из нескольких сотен запасённых здесь книг, долго читал. Вечером молился. Выпивал холодной воды. Ложился и засыпал.

Однажды утром, встав и подойдя к крану для умывания, он с ужасом обнаружил, что вода не течёт, а капает, размеренно-медленно, как сквозь цезуру водяных часов. Мгновенно всё понял. Растяпа Базилло, выливая из вёдер воду, уронил в бассейн что-то, скорее – платок, который намок, лёг на дно и втянулся в его секретную водяную трубу.

С жгучим нетерпением дождавшись ночи, Карл зажёг свечу в фонаре, повесил фонарь на крюк возле входа, откатил камни и осторожно вылез из своей прекрасной норы. Тихо ступая, прокрался к комнате с водным бассейном. В темноте запустил в него руку. Да! Действительно нащупал затянутый струёю в трубу шейный платок. Вытащил его, переправил в другой конец бассейна и слегка придавил кремнем. Дрожащей рукой с громадным облегчением смочил лицо. Вернулся в шкаф, заложил стенку, задвинул каменный блок. Повернулся к фонарю, чтобы задуть свечу и заорал так, что задребезжали зеркала в световых колодцах.

– Привет, Карл, – сказал сидящий за его столом-конторкой человек и одобрил: – Хороший голос.

Встал, прошёлся по апокширу. И снова одобрил:

– Хорошее место.

Потом вернулся, сел и сделал жест Карлу в сторону эркера. Карл на нечувствуемых ногах приблизился и грузно опустился на кровать.

– Есть дело, – сказал ему человек. – Давай, успокаивай сердце и слушай.

– К… к…

–.. то я такой, – помог Карлу чудовищный, неимоверный пришелец. – Позволь представиться. Принц Сова.

– К… к…

– …акое у меня дело. Весьма деловое. И спасительное для тебя. Я предлагаю взять твоё свидетельство о собственности. Выбраться из этой роскошной норы. Поехать в Плимут к нотариусу. И переписать право владения замком на неизвестного тебе пока Ричарда. Этот Ричард и станет главным распорядителем замка. Ты же, если захочешь, возьмёшь у меня достаточно денег и уедешь в любой город страны. Искать тебя я не стану. А вот игроки станут. Поэтому самый для тебя лучший выход после передачи прав собственности остаться в замке и жить в нём в качестве слуги Ричарда, вровень с Базилло. Сюда уже – обещаю – ни один из игроков никогда не приедет. Ты хорошо знаешь нотариальные правила и понимаешь, что времени у нас немного. Поэтому я прошу у тебя немедленного ответа. Да или нет?

Карл прерывисто вздохнул. Дрожащей рукой потёр лоб. И спросил:

– Никто из игроков сюда не придёт?

– Никто.

– Они – люди мощные.

– Мы мощнее.

– А вы – кто?

– Начинается уже болтовня, Карл. Да или нет.

– Ну хорошо… Да.

– Правильное решение. Хвалю. Можешь идти в свои апартаменты, в них всё как прежде. Базилло сегодня там вытер пыль и пол вымыл. Выпей горячего чаю. И ложись спать, а утром поедем к нотариусу.

– А скажите… Если не сочтёте за болтовню… Что будет в этом замке при вас?

– Ты знаешь, почему замок назвали «Дневная свеча»?

– Строили-то лет двести назад. Откуда ж я знаю.

– Потому что он похож на лепесток пламени. Пять башенок-пирамидок имеют внутри ещё три, более высоких, а те уже несут внутри себя ещё одну, самую высокую. Ажурностью каменных кружев они притягивают взгляд так же, как магически-уютное пламя свечи. Днём – залитые светом Солнца, вечером – освещаемые множеством светящихся окон! Балкончики, арки, внешние лесенки, шпили на крышах, острые конусы крыш, покрытые калиброванной черепицей. Волшебное место! И здесь будет устроен лабиринт-приключение для детей. Как у Томаса, в «Шервуде», но только более лёгкий, более интересный и сказочный. Те, кто пройдут лабиринт, станут получать наградной знак из чистого золота, и вскоре сюда будут стремиться все дети Англии. Ну а вместо покера по воскресеньям здесь будет устраиваться бал, где музыканты наденут костюмы сказочных персонажей, а дети будут иметь возможность знакомиться и дружить. И верить в то, что жизнь добра и прекрасна.

– Это очень и очень для меня интересно! Я нашёл несколько тайных помещений здесь, и я просто влюблён в эти тайны!

– Мне очень радостно это слышать от тебя, Карл. Идём, друг, пить чай, – с ржаными кналлерами и с мёдом.