Текст книги "Смотрим кино, понимаем жизнь: 19 социологических очерков"

Выбивание костылей

Искренний романтический порыв, как заведено, вскоре заканчивается. Интеллигенция быстро начинает уставать от общения с Народом (не выдуманным, книжным, пасторальным, а реальным и чисто конкретным). Вдобавок прирученная особь постепенно выходит из-под тотального контроля, начинает совершать самостоятельные поступки. Она обживается и заявляет свои права: «Ну, давай, раз мне тут жить, будем делать так, как мне удобно». И проявления такой самостоятельности оказываются неожиданными и неприятными. Ведь хочется, чтобы тебе (и только тебе) были всем обязаны, смотрели буквально в рот.

В итоге именно Лиза, а не «прирученная» Вика чувствует себя обманутой в лучших чувствах. Интеллигенция раз за разом пытается внушить народу ложные надежды, но в итоге каждый раз лишается надежды сама. Провинциалка Вика никогда и нигде не пропадет. А вот интеллигентная Лиза вновь оказывается не у дел. И адюльтер ее бывшего мужа со вновь обретенной подругой не привносит ничего нового, просто открывает глаза, ускоряет процесс понимания того, что ничего, по сути, не изменилось и не могло измениться. Внешняя опора, оказывается, ничего не поддерживает, костыли подламываются. Ситуация приходит к очередному тупику. Первоначальные восторги и умиление чужой простотой быстро сменяются растущим раздражением и очередным разочарованием. А из нахлынувшего разочарования вспыхивает ненависть. Впрочем, и она не является Большим Чувством.

Финал фильма – какой-то смятый, оборванный и нелогичный, впрочем, как сама Жизнь. Героиня пытается убить свою воспитанницу, но, разумеется, не может этого сделать, ибо ничего в этой жизни – ни плохое, ни хорошее – не может довести до конца. Остается тривиальная сдача надоевшей подруги в «ментовку», как собачки: понравилась – взяла из приемника, разонравилась – вернула туда, откуда взяла. Чтобы потом сожалеть и раскаиваться, обрести новые поводы для самокопания. Финальные поступки – не что иное, как очередной акт безжалостного саморазрушения главной героини.

В интеллигентской среде вроде бы существуют нормы справедливости, благородства, и, кажется, для людей это не пустой звук. Но все эти нормы рассыпаются, когда прорывается самолюбивое «Я». И оказывается, что при всей своей интеллигентности, можно легко нагадить и нагрубить, поступить подло, даже преступно. А потом, конечно, искренне переживать по этому поводу. Словом, сплошная достоевщина, да и только. Даже в этой высокообразованной группе слой цивилизованности, этот защитный панцирь культуры, оказывается слишком тонким. В критическую минуту, когда внезапно побеждает жалость к самому себе, наружу прорывается варвар. И это, напомним, лучшие люди – высший (питерский!) интеллигентский слой. Научные работники!

This is the end

Здесь отчаянно не хватает жизненного огня. При этом сохраняется смутное желание больших и благородных поступков, которое толкает к разного рода миссионерству – помощи сирым, убогим, обездоленным, побуждает как-то бороться с вековой несправедливостью. Хочется кого-то осчастливить, чтобы чувствовать себя «хорошим человеком». По сути, в отсутствие утерянных ранее (или не приобретенных) внутренних опор идет мучительный поиск какой-то внешней опоры, которая каждый раз оказывается слишком шаткой, недолговечной и неубедительной. Не найдя точку опоры в самом себе или в каком-то значимом Деле, не удается найти выход, обрести желанный драйв.

Все эти люди нам не только понятны, они близки и симпатичны. За них переживаешь (или сопереживаешь). «Дружок, я все знаю, я сам, брат, из этих». Но совершенно непонятно, как им помочь. И помочь, видимо, уже нельзя. «This is the end, beautiful friend», как убедительно пел Джим Моррисон.

Это конец интеллигенции. Не в том смысле, что ее представители исчезают или окончательно сходят со сцены. Они действительно уйдут, но лишь вместе со своими поколениями, не раньше. А потом, глядишь, этот архетип еще воспроизведется в чуть измененном (осовремененном) обличье. Сегодня же речь идет об очередном тупике и состоянии безысходности.

«Мы присутствуем при развале и разложении традиционного интеллигентского духа; законченный и целостный, несмотря на все свои противоречия, моральный тип русского интеллигента, как мы старались изобразить его выше, начинает исчезать на наших глазах и существует скорее пониманием своего личного назначения»[56]56
  Письма А.И. Эртеля / под ред. и с предисл. М.О. Гершензона. М.: Типография И.Д. Сытина, 1909. С. 294–295.


[Закрыть]. Эти слова написаны более столетия назад. Что-то изменилось?

2012 г.

12. Совладание со страхами («Рассказы», 2012)

Рукопись молодого писателя попадает в литературное издательство и начинает влиять на жизнь любого, кто откроет ее и прочтет хотя бы страницу. Четыре рассказа из рукописи – это четыре истории с непредсказуемой развязкой[57]57
  КиноПоиск. https://www.kinopoisk.ru/film/656093/


[Закрыть].

Испытание страхом

Пришло время поговорить о страхе – одном из базовых психических состояний человека, создающем мощные мотивы к действию или, наоборот, к бездействию. Наши страхи многолики. Они могут возникать из прямых угроз – жизни, здоровью, материальному благополучию или социальному статусу. В таких случаях человек оказывается под воздействием негативной мотивации и принуждения – безальтернативного подчинения внешним по отношению к нему обстоятельствам, лишающим его всякого реального выбора[58]58
  Подробнее о принуждении см.: Радаев В.В. Экономическая социология. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2008. Гл. 4.


[Закрыть]. Но страхи возникают также и в отсутствие явных угроз – например, как порождение неопределенности, которую человек не в состоянии просчитать. Это страх другого рода – перед неизвестностью, когда ты вроде бы свободен в своем выборе, но опасаешься дурных (или далеко не самых оптимальных) последствий собственного выбора, которые ты не способен контролировать.

Следует признать, что современный человек в целом намного более защищен от разного рода прямых угроз, но сталкивается со всевозрастающей неопределенностью, порождающей многообразные сомнения и страхи, накопление которых, в свою очередь, приводит к стрессам и депрессиям. Мы попытаемся показать, почему человек сегодняшнего дня одержим разного рода страхами и как он выискивает средства для совладания с ними. И в этом нам поможет фильм режиссера Михаила Сегала «Рассказы», составленный как сборник киноновелл, каждая из которых представляет отдельный жанр: абсурдистскую комедию («Мир крепежа»), социальную сатиру («Круговое движение»), мистический триллер («Энергетический кризис») и ироничную мелодраму («Возгорится пламя»).

О Михаиле Сегале сообщим, что он выходец из Орла, долгое время занимался клипмейкерством, работая в основном с российскими рок-группами, за что получил почетное неформальное звание «антипопсового». «Рассказы» – его второй полнометражный фильм, который появился не сразу после первого и даже отчасти случайно. Сам режиссер говорил об этом так: «После нескольких лет простоя в кино я решил, что надо снять хоть что-нибудь. Поскольку собирался снимать своими силами, было очевидно, что можно сделать лишь небольшую работу». Так появилась новелла «Мир крепежа», которая в 2011 г. получила главный приз в конкурсе «Кинотавр. Короткий метр». Затем к удавшейся новелле досняли еще три, потому что (вновь цитируя режиссера) «если говорить об индустрии, которая вкладывает деньги в кино, то она не будет тратить средства на короткометражное, которое и так все бесплатно посмотрят». Полнометражный фильм получил массу второстепенных призов, признан кинокритикой, в меньшей степени принят широкой публикой. А международным прокатом этой картины занялась компания «Дисней», что само по себе неплохо этот фильм характеризует.

Оценивая фильм в целом, я бы согласился с мнением о том, что он снят в жанре интеллигентских сказок. Это своего рода «Ералаш» для взрослых с высшим образованием – ироничный, немного издевательский[59]59
  Кино Mail.ru. https://kino.mail.ru/cinema/movies/717227_rasskazi/


[Закрыть]. А что такое «сказка»? Это выдуманное повествование, которое в то же время отражает нечто потаенное, выискивает и вытаскивает на свет глубоко запрятанное и извечное, как сама жизнь. Добавим, что в данном случае речь идет не о героических сказках про сражения с чудищами и не о сказках про совершение чудес (кроме, пожалуй, одной новеллы), это, скорее, притчи про посылаемые человеку испытания.

Более конкретно, речь пойдет об испытании страхом, который принимает самые разные формы и обличья. Под страхом понимается негативное эмоциональное состояние человека, связанное с ощущением некоторой реальной или мнимой угрозы. Это исконное базовое состояние присуще и современному человеку. Повторим, что при всей кажущейся защищенности, возрастающих удобствах, поддержках и подстраховках современный человек по-прежнему фундаментально уязвим. И чем больше костылей и подпорок предлагается ему в виде технических девайсов и сервисов, тем более уязвимым человек себя ощущает. Чем более широкий поток информации на тебя обрушивается и чем многочисленнее предлагаемые варианты поведения, тем больше ты понимаешь, как много остается за пределами твоего внимания и понимания. Чем больше технологий оказывают тебе поддержку, тем больше твоя зависимость от внешних обстоятельств. Ведь вещи и технологии, призванные создавать комфорт, которые мы привыкаем не замечать, могут внезапно давать отпор или нападать на человека и человечество в самый неожиданный момент (things strike back), не говоря уже о творениях природы вроде невидимого вируса. Например, буквально на той самой неделе, когда на киносеминаре в Высшей школе экономики обсуждались данный фильм и тема страха, внезапно взорвались пятнадцать капсул противопожарной системы в хранилищах центральной библиотеки университета. То есть взорвалась система, которая как раз была призвана ее охранять. Причем никакого возгорания не было вовсе, и, почему сработала противопожарная система, так и осталось неизвестным. Ясно одно: мы никогда не можем предугадать в точности, когда к нам прилетит пресловутый «черный лебедь» Нассима Талеба[60]60
  Талеб Н.Н. Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости. М.: КоЛибри, 2015.


[Закрыть]. И это становится поводом для постоянного, часто неосознаваемого напряжения. Но, конечно, главным источником неопределенности служат все же не технологии и даже не вирусы, а другие люди, которые могут вести себя еще более непредсказуемо.

Человек пытается совладать с этой неопределенностью прежде всего путем разных форм коммуникации с другими людьми. И для меня фильм «Рассказы» именно об этом или прежде всего об этом. Имел ли это в виду режиссер фильма, мне неизвестно. Скорее всего, не имел…

Страх неопределенности

Одна из главных форм человеческого страха – страх перед будущим со всей его неопределенностью и обилием случайностей, которые легко могут привести к нарушению даже самых стройных планов или к потере лица, поставить под угрозу спокойное существование, породить нерешаемые проблемы, оставить тебя в одиночестве. И всевозможные социальные институты, призванные по своему определению снижать риски и неопределенность, способны лишь ослаблять наши страхи, но все же не в состоянии их устранить. Тем более что доверие к формальным институтам в российском обществе оставляет желать лучшего…

К сожалению, с течением времени подобные страхи не уменьшаются, а, скорее, нарастают. Я не отношусь к числу фанатов советского прошлого, но советская система, при всей своей прямолинейности, старательно минимизировала разного рода неопределенность. Это было «время прямых дорог» с линейными и хорошо прогнозируемыми карьерными траекториями, наличием пусть куцых, но гарантий, тщательной фильтрацией и ограничением тревожной информации, строгим дисциплинарным порядком и идеологической монополией. В такой системе все максимально определено, и ты получал своего рода нулевой вариант – здесь было трудно выиграть, но почти невозможно проиграть, если не идти в лоб против самой системы.

С тех пор прошло немалое количество лет, жизнь в целом улучшилась. И оказалось, что с явным улучшением условий жизни одновременно возрастала и неудовлетворенность этой жизнью. А именно это показывали исследования по странам бывшего социалистического лагеря[61]61
  Guriev S., Zhuravskaya E. (Un)Happiness in transition // Journal of Economic Perspectives. 2009. Vol. 23. No. 2. P. 143–168.


[Закрыть]. Может, дело в опережающем росте притязаний, за которыми просто невозможно угнаться? Дело, видимо, не только в этом.

Одно из возможных объяснений заключается в том, что постсоветское время принесло значительно бóльшую информационную открытость и массу новых возможностей, но вместе с тем колоссально возрос и уровень той самой неопределенности. Карьерные траектории стали более ломаными и намного более замысловатыми, былые гарантии во многом рассыпались, на человека обрушился нарастающий поток неотфильтрованной информации, ослабились дисциплинарные порядки, размылась идеологическая монополия.

На месте планового хозяйства возник рынок. А из трудов по экономической социологии мы знаем, что рынок сам по себе является механизмом, постоянно производящим неопределенность[62]62
  Beckert J. Imagined Futures. Fictional Expectations in the Economy // Theory and Society. 2013. Vol. 42. P. 219–240.


[Закрыть]. Вдобавок рынок представляет собой нечто незавершенное, постоянно разворачивающее свою сущность, это знание, не тождественное самому себе. Рынок непрерывно порождает желания и потребности, но одновременно и постоянное ощущение недостаточности и неудовлетворенности этих желаний. Это механизм возникновения безграничных потребностей и ограниченных средств их удовлетворения[63]63
  Кнорр-Цетина К., Брюггер У. Рынок как объект привязанности: Исследование постсоциальных отношений на финансовых рынках // Западная экономическая социология: Хрестоматия современной классики / сост. и науч. ред. В.В. Радаев. М.: РОССПЭН, 2004. С. 445–468.


[Закрыть]. В этих условиях рыночное поведение уподобляется бегу белки в колесе, перед которой развешаны сладкие орехи. И даже понимание этого механизма не приносит облегчения и не освобождает от субъективных переживаний, возникающих, как порою кажется, на пустом месте. Ты оказываешься перед вопросом: что с этим делать – бежать еще быстрее или вовсе прекратить бег и отойти в сторону? А если отходить в сторону, то где эта самая сторона?

Страх перед выбором и потребность в сценариях

В новом постсоветском мире возникло множество альтернатив и появилась реальная возможность выбирать. Но выбор сам по себе мучителен, это вернейший источник психоза (герой первой новеллы затрудняется даже с выбором между двумя кусками торта, не говоря уже обо всем остальном). Тема эта, конечно, не нова. Например, ранее в фильме «О чем говорят мужчины» она звучала в качестве лейтмотива: не нужно нам никакого выбора, выбор тяжел сам по себе и вдобавок сопряжен с ответственностью, которая порою становится невыносимой. И возникает простое человеческое желание оказаться в однозначных простых ситуациях: вот еда – ешь, вот женщина – она твоя[64]64
  Подробнее см. гл. 9 данной книги.


[Закрыть].

Почему выбор оказывается столь тяжелым делом? Потому что его неотступно сопровождают опасения упустить какие-то важные жизненные шансы. Наличие почти неограниченных возможностей отравляется неотступным страхом что-то не успеть, пропустить нечто значимое. Возникает постоянное стрессовое ощущение, которое сначала порождается внешней средой, а затем закрепляется во внутреннем состоянии человека, устремленного сразу к множеству альтернатив, когда думаешь, что ты все время выбираешь не то или, по крайней мере, не самое лучшее. Нам часто кажется, что где-то рядом есть лучшие варианты по сравнению с тем, который мы только что выбрали. Теперь почти невозможно смотреть один телеканал или один онлайн-ресурс, вообще заниматься чем-то одним сколь-либо продолжительное время. Все время кажется, что где-то на соседних каналах или ресурсах ты пропускаешь самое интересное. Укрепляется склонность к постоянному переключению, скольжению по бесконечному меню в поисках того, что в итоге оказывается ничем не лучшим, чем то, что уже есть.

Помимо опасений упустить важные возможности, при совершении выбора возникает боязнь негативного исхода, который не обязательно сопряжен с абсолютным провалом, но чаще с относительным отставанием от других людей, которых считают «более успешными». За тобой столь же неотступно следуют сомнения: вдруг я сделаю неправильный выбор, вдруг ничего не получится или получится, но сделанное никто не оценит, вдруг возникнут новые проблемы, которые я не смогу решить.

Чтобы обрести некое душевное спокойствие в подобной ситуации, ты должен быть либо совсем тупым и невосприимчивым, либо крайне сфокусированным и сосредоточенным. А большинство из нас раз за разом попадает в глубокую яму между этими крайними состояниями. Приведем в связи с этим высказывание из интервью Михаила Сегала: «Невозможно определиться в ценностях – вот в чем дело. Выбрать что-то одно и сказать: вот так я хочу жить! Выбираешь одно, не хватает чего-то другого. И дальше вопрос – как с этим бороться?».

Итак, в нас формируется двоякий страх – боязнь не успеть на уходящий поезд и боязнь успеть не на тот поезд. К этому добавляется необходимость совершать выбор в условиях неопределенности и асимметрии информации, когда потребители заведомо менее информированы, чем поставщики товаров и услуг. Отсюда возникает страх третьего рода – что тебя еще и обманут. И нарастающий прагматизм, который особенно заметен у нынешней молодежи и который зачастую столь огорчителен для представителей старших поколений, на деле лишь отражение этих страхов и попытка выстроить какую-нибудь линию поведения, ограждающую тебя хотя бы от части неожиданностей. Это попытка заякориться, все предусмотреть наперед, которая, увы, заранее обречена на провал.

Добавим, что большинство людей не в состоянии выстроить свою стратегию. И дело не в отсутствии ума, а, скорее, в дефиците воли, неспособности выбрать одну траекторию и настоять (или выстоять) на ней. Поэтому многие нуждаются в жизненной помощи – готовом сценарии, книжных рецептах, наставлениях опытного гуру. Эти рассуждения приводят нас к первой новелле фильма, где мы наблюдаем, как молодая пара пытается спланировать собственную свадьбу с устроителем подобных мероприятий в исполнении Андрея Мерзликина.

Молодой паре важно все знать заранее, обойтись без сюрпризов. Они стремятся спрогнозировать не только будущие действия, но и будущие эмоции. Они почему-то убеждены, что «если все правильно организовать, то все правильно и пройдет». И «если мы на их организацию не ответим своей организацией, все пройдет неорганизованно». И только люди «старой формации» пускают все на самотек в отличие от «современного подхода», делания «по-европейски». Сначала это воспринимается как ирония, затем кажется смешным, вскоре превращается в нелепый фарс. А когда герои пытаются спланировать не только свадьбу, но также будущие измены и собственные похороны, ситуация перерастает в явный абсурд, и в какой-то момент чувствуешь, что становится немного не по себе. Возникает впечатление, что тебя заманивают в какую-то хитро выстроенную ловушку. И в итоге напрашивается печальный общий вывод о том, что чем больше мы рационализируем и планируем, тем абсурднее становятся наши планы и действия, а к желанной определенности мы при этом никак не приближаемся.

Угрозы стабильности и коммуникативные унижения

Жизнь периодически преподносит нам сюрпризы, в ней слишком много неконтролируемого. В том числе могут возникать сложные ситуации, с которыми ты боишься не справиться и которые ставят под вопрос благополучие и само выживание – твое и твоих близких. Периодически возникают угрозы нормальному (привычному) существованию. Сложившийся порядок начинает тестироваться реальностью, бомбардируется внешними обстоятельствами, нарушая спокойствие и подрывая чувство безопасности.

Для совладания с подобными страхами и разрешения возникающих проблем в обществе вырабатываются специальные спасательные инструменты. И во второй новелле фильма («Круговое движение») показан один из таких инструментов, организованный в виде системы обменов нелегальными услугами, которые выстраиваются в длинные цепи и затрагивают, как начинает казаться, буквально все стороны нашей жизни.

Так, по ходу новеллы мы наблюдаем, как деньги, полученные за «левый» техосмотр от владельца автомобиля, вскоре тратятся работником гаражного автосервиса на получение загранпаспорта в обход длинной очереди. Деньги за полученный загранпаспорт, в свою очередь, передаются чиновником из паспортного стола декану факультета за блатное поступление дочери в вуз после завершения экзаменов. Полученная деканом взятка за поступление переправляется хирургу за согласие сделать сложную операцию жене. Далее хирург отдает эти деньги военкому за освобождение сына от призыва в армию. Следующим шагом военком передает эти деньги застройщику за внеочередное получение квартиры. Застройщик договаривается с губернатором области о выделении очередного земельного участка под жилищное строительство. Наконец, губернатор обещает президенту страны политическую поддержку на ближайших выборах в обмен на сохранение своего поста. Дальше вроде бы идти уже некуда, и цепь обменов завершается.

В каждом звене цепи разрешается очередная проблема, критичная для просителя, которую ему не удается разрешить формальным (законным) образом. При этом теневые квазирыночные обмены образуют непростую иерархию. Денежные ставки в каждом новом звене возрастают вместе с ростом важности решаемого вопроса. А на самом верху денежный эквивалент в чистом виде и вовсе исчезает, превращаясь в обмен политическими услугами. Один всемогущий медиум (Деньги) уступает место другому всемогущему медиуму – Власти.

Мир теневых рынков, где проезд под «кирпич» (запрещающий знак) является элементарной нормой, построен на сетевых связях, которые принципиально деперсонализированы и сугубо трансакционны. Здесь отношения обмена выстроены ad hoc (к конкретному случаю), они устанавливаются для того, чтобы осуществить одну-единственную разовую трансакцию – сошлись где-то в гараже, в больнице, даже в туалете, произвели теневой обмен и тут же разбежались, не заглядывая друг другу в глаза. В итоге наиболее больные вопросы разрешаются через так называемые слабые связи, т. е. через знакомых твоих знакомых. Эти связи, как правило, не нуждаются в поддержании и продолжении, но требуют специальных паролей для входа в систему, которые передаются из рук в руки.

Наблюдение за системой теневых обменов чем-то даже вдохновляет, подсказывая, что в этом мире не существует нерешаемых проблем и всего можно достичь, пусть и не самым прямым путем. Как говорится в самом фильме: «Всегда есть какой-то выход». Но, к сожалению, у теневой экономики, как положено, есть не слишком приятная теневая сторона. И просителей, несомненно, угнетает то, что для решения своих проблем им недостаточно просто заплатить деньги, а нужно еще пройти через неизбежные унижения. Проблема теневой экономики не столько в нелегальности коммуникации (она настолько распространена, что почти легальна), а именно в необходимости пройти через страх и всяческую неловкость – иногда для одной стороны, а порою и для обеих сторон.

В одном эпизоде фильма деньги оказываются в крови (буквально). В другом эпизоде участнику обменной цепи приходится буквально доставать деньги из унитаза, а потом сушить их. Перед нами ироничное опровержение известного высказывания о том, что «деньги не пахнут», и предельное (пожалуй, утрированное) обозначение унизительности такого рода теневой коммуникации.

В общем, чтобы решить проблему, которая угрожает твоему привычному существованию, приходится вступать в незнакомую, чужую среду с неизвестными тебе правилами, которые нужно постигать в самом процессе практического действия (у тебя нет соответствующих компетенций, и их нельзя получить заранее). Это сопровождается разного рода неудобствами – угрозами самоуважению, рисками возможного провала, ощущением собственной неадекватности возникшей ситуации.

Наличие неконтролируемого тобою риска и зависимость от другой стороны обмена порождают неизбежную нервозность – не сорвется ли намеченная и столь важная для тебя сделка. К нервозности добавляется то самое чувство унижения, поскольку одна из сторон теневого обмена находится во властной позиции, а другая оказывается в роли просителя.

В подобных ситуациях естественное желание человека – поскорее выйти из такой коммуникации, неловкой для одной или обеих сторон. Когда сделка состоялась, у просителя возникает непродолжительная эйфория, ибо, во-первых, вопрос решен, а во-вторых, ты можешь теперь выйти из отношений. Жизнь возвращается в свое прежнее русло. Решив сиюминутный вопрос, ты вновь оказываешься при своих. И ты снова один.