Текст книги "Смотрим кино, понимаем жизнь: 19 социологических очерков"

Глубокая парадоксальность советского строя

Из всего этого неизбежно вытекает вывод, что простота и сугубый формализм советского строя – не более чем кажущиеся. Как показал Юрчак в упомянутой ранее книге, его нельзя изображать в сугубо бинарных оппозициях: черное – белое, свобода – угнетение, истинное – ложное. Чтобы понять советское общество, нужно осознать его глубокую противоречивость и даже парадоксальность.

Не случайно в советское время особо ценились эзопов язык и иносказания, двусмысленности и намеки, которые попросту не улавливаются, если ты не погружен в контекст. Отсюда и огромная роль анекдотов как стержня повседневной советской коммуникации, уже совершенно непонятная для сегодняшней молодежи. Интересно, что именно через анекдоты, имевшие явную или скрытую политическую окраску и построенные на явном абсурде, легче всего понять саму суть советского строя. Для иллюстрации приведем пример известнейшего анекдота, раскрывающего характер советского устройства через серию последовательных парадоксов:

1. Безработицы нет, но никто не работает.

2. Никто не работает, но план выполняется.

3. План выполняется, но купить нечего.

4. Купить нечего, но у всех все есть.

5. У всех все есть, но все недовольны.

6. Все недовольны, но голосуют «за».

Перед нами не просто хохма. В этой батарее парадоксов показывается, что двусмысленность превратилась в важный организующий принцип – в этом обществе все строится на основе множества взаимосвязанных и тонко обустроенных институциональных компромиссов. Анекдоты – это правдиво кривое зеркало советской жизни – образовали богатейший пласт отечественной культуры, который ныне уходит в небытие.

Неудивительно также, что именно диалектика как способ мышления через разворачивание противоречий была в это время главным философским методом. А «диалогичный» (по М.М. Бахтину) Ф.М. Достоевский[93]93
  Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Художественная литература, 1972.


[Закрыть], самый парадоксальный писатель, как никто другой, показавший глубокую противоречивость человеческой натуры, по сути, был главным «советским» писателем, хотя отношение к нему официальных инстанций было сдержанным – предпочитали продвигать «монологичного» моралиста Л.Н. Толстого.

Легко ли жить в системе, построенной на парадоксах? Конечно, нелегко. Впрочем, большинство свыкались и предпочитали ни о чем не думать. Остальные спасались Иронией – это было, пожалуй, главным и наиболее ценным качеством советского интеллигента. Ирония выражает способность не отвергать и не принимать существующий порядок как он есть, но определенным образом дистанцироваться и, принимая правила Игры, производить смещение смысла. И относиться к этой Игре, да и к самому себе с изрядной долей юмора или даже с хорошей долей стеба. Поэтому, кстати, самый сильный киножанр в советское время – комедии с элементами сатиры (режиссеры Эльдар Рязанов, Георгий Данелия, Леонид Гайдай). Отсюда бешеная популярность Аркадия Райкина, дуэта Виктора Ильченко и Романа Карцева, Геннадия Хазанова, а на излете советской эпохи более желчного Михаила Задорнова. Добавим Евгения Петросяна и других подобных персонажей для более широких, без особых претензий, масс. Сейчас все это уже не кажется смешным. Былые блестящие комедии выродилось в «Елки» и «Жмурки». Сатира скончалась. Из великих на гребне остался Михаил Жванецкий, и скорее не как сатирик, а как в высшей степени (остро)умный человек. Но и он ушел из жизни в конце 2020 года.

Сказанное не означает, что у советских людей не было ничего святого и все вокруг подвергалось осмеянию. Парадоксальным образом глубоко укорененный скептицизм сочетался с не менее глубоко запрятанным ощущением причастности к чему-то Великому и подпитывался этой причастностью. Это была не Вера в коммунизм по партийным документам, но вера в светлое (несмотря ни на что) будущее, в особенность избранного пути. Отсюда в том числе популярность научной фантастики, рисовавшей завораживающие технократические образы будущего, не противоречащие подкрашенным коммунистическим идеалам. Прекрасный образец – романы Ивана Ефремова. Сейчас такого рода фантастика замещена фэнтези – выдуманными (игровыми) мирами. И это совсем другой тип историй.

Советский строй породил парадоксальное сочетание чистой Веры и общего безверия, туманного идеализма и грубого материализма, подпитываемых, кстати, внутренне противоречивыми установками ортодоксального марксизма.

Эпилог

Итак, наступили 1990-е годы, и остановился советский поезд. Горбачевская перестройка, а затем ельцинские реформы произвели разволшебствование советского мира, устранив многие из его парадоксов. В результате освобождения принудительная советская рамка была сбита, и сегодня, например, нет обязанности входить в формальные коллективы (по крайней мере, пока). Начались попытки построить более простую («естественную» и прозрачную) систему отношений в виде рыночного порядка и демократии. Кто-то пересел в InterCity (выехал за рубеж), кто-то остался на перроне (не встроился в новый мир). Вопреки ожиданиям, новый порядок в целом оказался довольно жестким, и наработанная в советское время способность к институциональным компромиссам оказалась как никогда кстати.

Сегодня, во многом благодаря социальным сетям, появилась возможность активно создавать все новые и новые локальные среды. Коммуникация в этих средах может быть очень интенсивной, но, как правило, она поверхностна, без особой вовлеченности, соприсутствия и сопереживания, с быстрыми переключениями с темы на тему, с одних адресатов на других. И ощущается явный дефицит механизмов социальной интеграции. В этих условиях почти неизбежно возникают всплески ностальгии по былым временам. Уже пошли разговоры о приоритете нравственного воспитания молодежи, соответствующие формулы вносятся в федеральные законы. Возникают и разговоры о возможном воссоздании квазисоветских структур наподобие пионерии или комсомола – своего рода полуосознанные попытки вывести советский поезд с запасного пути. Эти попытки заведомо обречены, ибо они оторваны от советского контекста и новые поколения, даже незнакомые с этим контекстом, вряд воспримут их с восторгом, если они начнут выходить за рамки сугубо эстетических форм. Тем более что молодые люди по всему развитому миру все менее желают аффилироваться с какими-то конкретными политическими группами и партиями – это глобальный тренд, который и нас не минует.

Вы спросите: тогда зачем вообще вспоминать прошлое, не лучше ли его оставить в покое? Может, и так. Но дело в том, что отпустить прошлое можно, только по-настоящему поняв, с чем мы расстаемся.

2016 г.

16. Про любовь и нелюбовь: откуда они берутся? («Про любовь», 2015 и «Нелюбовь», 2017)

Московская семья переживает мучительный развод. Женя и Борис – еще супруги, но каждый из них уже фактически начал новую главу жизни, и потому им не терпится покончить с формальностями и развестись. В череде конфликтов и бесконечных взаимных претензий Женя и Борис пренебрегают своим единственным ребенком, 12-летним Алешей, который чувствует абсолютную ненужность обоим родителям. После очередной ссоры Алеша исчезает[94]94
  КиноПоиск. https://www.kinopoisk.ru/film/963346/


[Закрыть].

Что такое любовь? На этот вопрос пытаются ответить герои фильма. Самые разные персонажи и истории переплетаются в этом фильме. Маленькие истории о самом разном, и все о любви: молодая пара, предпочитающая жить в образах японских аниме-героев; секретарша, получившая непристойное предложение от своего босса; японка, приехавшая в Москву в поисках русского мужчины; художник-граффити в поисках красоты; бывшая жена, нанятая своим мужем для необычного задания, и многое другое…[95]95
  КиноПоиск. https://www.kinopoisk.ru/film/841770/


[Закрыть]

Попытаемся «замахнуться на святое» – поговорить о Любви и Нелюбви. И для этого возьмем сразу два фильма, как в теме про «Бумер» и «Брат 2», но только в данном случае мы не собираемся заниматься их сопоставлениями. Выбранные нами фильмы олицетворяют для нас два мира, которые даже не противоположны, а, скорее, ортогональны, как красное и холодное, и редко соприкасаются друг с другом. Добавим, что это единственный и забавный случай, когда предложенная нами тема полностью совпадает с названиями фильмов.

Начиная с мира Нелюбви, мы вновь (в третий раз) обращаемся к фильмам Андрея Звягинцева. Да, он один из немногих, кто умеет делать качественный кинопродукт. Характерно, что «Нелюбовь» продюсировалась известными бельгийскими гуманистами, братьями Дарденн, и еще до своего завершения была закуплена прокатными компаниями Европы и Америки, собрав затем около 4 млн долл. в международном прокате (как обычно у фильмов Звягинцева, почти в 2,5 раза больше, чем в России). Фильм традиционно получил несколько важных премий – «Сезар», Каннского фестиваля, Европейской киноакадемии, не считая родного «Золотого орла». Звягинцев умеет снимать красиво (в данном случае это немалая заслуга оператора Михаила Кричмана) и, главное, снимать осмысленно, в его фильмах всегда есть какой-то содержательный месседж. Он показывает обычную жизнь и подчеркнуто обычных людей так, чтобы это воспринималось как Событие. И наконец, фильмы Звягинцева довольно легко подвергаются схематизации – наряду с более глубокими смысловыми планами он выкладывает на поверхность простые и понятные символические средства, удобные для социологических интерпретаций.

Нелюбовь как обыденная ситуация

Когда я только приступал к теме, у меня сложилось впечатление, что в киномире Звягинцева нет Любви. Ее просто нет изначально, как в фильме «Елена», или она разрушается на наших глазах («Левиафан»), или мы видим результат ее разрушения («Изгнание»), или Любовь погибает на взлете (буквально в падении), не успев окрепнуть («Возвращение»). В этом мире умерли и Любовь, и человеческая Вера, остается лишь смутная Надежда, которая, как известно, «умирает последней». Здесь все герои к чему-то неосознанно стремятся, страдают от извечной Нелюбви и хотят найти свою Любовь, но не знают, как это сделать, как вообще ее опознать, если встретишь, и как впоследствии сохранить. После каждой такой истории остается тяжелая Тоска по подлинному чувству, которое героям, скорее всего, уже не удастся пережить никогда. Возможно, отсюда возникает постоянное драматическое напряжение в фильмах Звягинцева и именно поэтому его фильмы нас задевают, не оставляя равнодушными.

Итак, в фильме «Нелюбовь» нам показывают семью Слепцовых. Сразу замечаем нарочитый перебор при выборе фамилии – «если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму» (Евангелие от Матфея, 15:14). Слепцовых представляют как самых обычных людей. На главные роли взяты малоизвестные актеры, чтобы ничто не мешало подчеркивать типичность персонажей и чтобы актеры не привносили ненужные коннотации и посторонние образы из прежних историй.

Перед нами разворачивается самая обыденная ситуация нелюбви. Возможно, 12 лет назад, когда наши герои соединились, Любовь и была, кто знает. Но сейчас кажется, что ее никогда не было. По крайней мере, Она теперь говорит, что мужа никогда не любила, залетела по глупости. Что Он пел про любовь и счастье, а на деле принес лишь боль и разочарование. Что своего сына Она тоже не любила, когда принесли новорожденного, смотреть на него не могла, испытав подобие отвращения, даже молока не было. Звучит чудовищно? По сути, это почти цитата из «Сцен супружеской жизни» Ингмара Бергмана (1973) (Звягинцев признавал его влияние на свое творчество), где героиня также заявляла, что никогда не любила детей, ибо они были рождены вне Любви.

Подобно многим другим людям, наши герои даже не замечают, как из их жизни уходит что-то важное или кто-то важный. Они не знают, когда и куда делось их взаимное чувство (и было ли оно вообще). Не замечают, как и когда исчез их единственный сын. Кстати, этот прием с необъяснимым и трагическим исчезновением сына как толчком к прозрению уже использовался ранее, например, в фильме «Юрьев день» Кирилла Серебренникова (2008). Но если героине Ксении Раппопорт это было послано как подлинное Испытание – не просто неожиданное, но совершенно незаслуженное, – то в нашей истории герои подсознательно желали подобного исчезновения, ребенок в ситуации развода и будущих новых семей оказывался обузой, никто не хотел его брать. И их темное неосознанное желание исполнилось. В этой жизни достаточно просто бездействовать. И тогда приходит Пустота.

Пустота проходит через весь этот фильм, ее ощущение передается через городские и парковые пейзажи, заброшенную турбазу, где находят куртку потерявшегося мальчика. Они становятся означающими Пустоты, которая внешне порою напоминает Зону в «Сталкере» Андрея Тарковского (1979), только кажется еще более пустой. Но состояние вакуума не может длиться долго, ибо «природа не терпит пустоты». Пустота неумолимо заполняется Нелюбовью, а затем нередко ненавистью и агрессией.

Нелюбовь как заразная болезнь

Откуда берутся эта Нелюбовь и эта агрессия? Французский антрополог Рене Жирар писал, что насилие подобно заразной болезни[96]96
  Жирар Р. Насилие и священное / пер. с фр. Г. Дашевского. М.: Новое литературное обозрение, 2000.


[Закрыть]. Оно распространяется, как флюид, на тех, кто вступил в контакт с «зараженным». Происходит эскалация насилия, подобно эпидемии чумы или коронавируса, как мы сказали бы сегодня. Причем насилие захватывает не только «виновных» (источников вируса), но переносится на тех, кто лишь пассивно соучаствует – наблюдает сцены насилия в качестве зрелища.

Мы вправе отнестись к этой идее скептически – зачем нам очередные биологические и физиологические метафоры, которыми порою злоупотребляют в социальных науках. Но по зрелом размышлении становится понятно, что аналогия вполне уместна. Ведь механизм передачи насилия – не генетический и не воздушно-капельный, оно распространяется через коммуникацию между людьми, через выстраивание определенного рода принудительных отношений. В этих отношениях запускаются механизмы мести, желание оставить за собой последнее слово, в том числе совершив акт насилия, лишающее соперника самой возможности отвечать. В итоге возникают порочные круги насилия, из которых почти невозможно выбраться самостоятельно.

По аналогии Нелюбовь, видимо, тоже оказывается «заразной», она передается от супруга к супругу, от родителей к детям, от семьи к семье. Заразившись, человек несет ее по жизни и распространяет на других. В интересующем нас фильме Нелюбовь передается от родителей, в первую очередь от матерей. Здесь работают навязчивые нарративы и материнские поучения: мужчины – это зло, мужчины как дети малые, которыми нужно управлять, и т. п. Такие влияния могут преследовать человека в течение всей жизни. Вспоминается пример из другого фильма «Про любовь. Только для взрослых» (2017), где именно мать в постоянных кошмарах преследует героиню Равшаны Курковой, всячески препятствуя ее личной жизни выкриками: «Остановись, как ты можешь!». Но, конечно, куда важнее личный пример неустроенной и несчастной жизни родителей, который транслируется потомкам чуть ли не на генетическом уровне.

Вирусом Нелюбви нужно переболеть (желательно в легкой форме). Или нужен сильный иммунитет, чтобы противостоять заражению. Еще один путь, который мы успешно освоили в период коронавирусной пандемии, – устройство карантина и помещение кого-то в изоляцию или самоизоляцию. Здесь обратим внимание на то, как Слепцовы усиленно пытаются отгородиться и не общаться с матерью героини. И когда встреча наконец состоялась, мы понимаем почему – мать ведет себя как чумная (притом что произносимые ею тексты были еще цензурированы в силу принятого накануне антиматерного закона). Мать буквально (физически) изолирована – живет в дальней деревне с неприметным съездом (чтобы труднее было найти), за несколькими заборами, с потерей телефонной связи – это выглядит похуже инфекционного барака. В глубине души мать героини, возможно, и не такой плохой человек, но она хронически и неизлечимо больна, заражена агрессией. И сама больше всех страдает от этого, ибо накопленная агрессия делает людей несчастными. Все эти внезапные выбросы агрессии – порождение неудавшейся жизни, точнее, жизни, которую сами люди считают неудавшейся. Ибо если ты не способен любить самого себя, ты не можешь любить и других.

При просмотре подобных сцен нам невольно передается чувство беспокойства, ибо мы живем в мире с большим количеством накопленной агрессии. Она часто неразличима и обнаруживается лишь через внезапные выплески, которые на первый взгляд кажутся немотивированными и исходят в том числе от вроде бы образованных и интеллигентных людей. И мы не всегда осознаем, насколько тонок культурный слой, который сдерживает эту агрессию, и что он способен в любой момент прорваться.

Наша первая реакция на подобные агрессивные выплески – выдать симметричный ответ, оставив за собой последнее слово. Так и происходит заражение вирусом, от которого нет никакой чудесной вакцины. И куда лучше и безопаснее, видимо, отстраняться от таких настроений и их носителей. Хотя и простого отстранения тоже недостаточно.

Нелюбовь как деградация отношений

Есть ли какой-то выход из ситуации Нелюбви? Попытка оставить все, как есть, ничего не меняя (перетерпеть), не приносит позитивных результатов. Продолжение коммуникации в прежнем духе в стремлении отстоять себя и свою правоту лишь усиливает деградацию наших отношений, которые движутся по кривой траектории – от симпатии к безразличию, от безразличия к неприязни, от неприязни к нескончаемому потоку взаимных несправедливых обвинений, а от них к взаимной ненависти. И путь этот не такой уж длинный. Наступает ситуация, когда любое общение неизбежно приводит к скандалу и люди уже не понимают, кто первый начал, да это, впрочем, уже и неважно. Когда же в личных отношениях теряются всякие приличия, то стремительно утрачивается чувство долга и разрывается сама ткань общества. Пределом становится размывание долга перед престарелыми родителями и маленькими детьми.

Между Любовью и Ненавистью как двумя (горячими) крайностями лежит большой и холодный мир Нелюбви. В нем и проходит основная часть жизни большинства людей, в крайние состояния мы выходим намного реже, да и выходим не все. В мире Нелюбви, конечно, существуют необходимые социальные связи, понятие долга, забота о ближних, но без особо возвышенных чувств. А при деградации отношений, как мы уже сказали, могут исчезать и долг, и забота.

Разрушая взаимную связь и отказываясь от взаимной ответственности, каждая сторона говорит себе: я освобожусь и пойду дальше. Мерцает смутная Надежда начать новую жизнь, мечта о том, что «все будет по-другому». Ведь так хочется обрести какое-то счастье. Начинает казаться, что ранее тебе просто не повезло, что произошла нелепая ошибка – ты слушал не тех людей, не с теми людьми связался. Надо лишь прервать эту затянувшуюся «ошибочную» линию жизни и повстречать других людей. Но вскоре оказывается, что поиск выхода из ситуации Нелюбви во внешних обстоятельствах и желание начать все с чистого листа ни к чему не приводят, ибо сам посыл был изначально неверен. Корень беды – отнюдь не во внешних обстоятельствах, какими бы ужасными они ни казались (вышла замуж не за того человека, послушала или, наоборот, не послушала собственную мать и пр.), а в самом человеке, в нас самих. Иными словами, попытки «сменить воду в аквариуме» и начать новый отсчет какое-то время греются в лучах Надежды, и, возможно, здесь возникают даже мгновения Любви, но они быстро растворяются, и все снова идет по былой кривой траектории с накоплением все той же агрессии.

Так происходит и с нашими главными героями Слепцовыми. У каждого возникает новая семья, но, по сути, их жизнь не меняется. И вскоре мы видим, как Он и Она дома утыкаются в свои гаджеты, зависают в телевизоре или в телефоне, демонстрируя разрыв живой коммуникации и порождая ощущение бесконечного тупика. Финалом же весьма закономерно оказывается бессмысленный бег на месте (буквально на беговой дорожке), который многие восприняли как символ бегущей на месте России благодаря надписи «Russia» на спортивном костюме.

Обобщенное Добро как протез в мире Нелюбви

Видим ли мы хотя бы какие-то проблески? В фильме обозначается по крайней мере одно светлое пятно. Речь идет о деятельности волонтерской организации, прототипом которой стал всероссийский поисково-спасательный отряд «Лиза Алерт». При поисках пропавшего мальчика их работа выглядит очень круто и благородно: невольно кажется, что чужие люди заботятся о твоем горе больше, чем ты сам. И как профессионалы они действуют намного более эффективно. Это не удивительно – по счастью, родителям редко приходится искать пропавших детей. В этом месте начинаются непременные разговоры про нарождение гражданского общества, возникновение альтернативы немощному государству. И действительно, именно такие движения хотелось бы всячески поддержать. Но применительно к нашему разговору повода для эйфории не возникает. И реальной альтернативы здесь тоже, увы, нет. Ибо волонтерство не про Любовь или, по крайней мере, не про ту Любовь, о которой мы пытаемся говорить. Перед нами функциональное (без лишнего морализаторства) и деятельное (без пустой болтовни) Добро, вырастающее из осознания общечеловеческой ценности и обобщенного высокого чувства к человеку – некоему незнакомому мальчику.

Прекрасно, что есть такая профессиональная и добровольная деятельность. Но мы понимаем, что это лишь костыль в условиях низкой дееспособности государства и протез в мире Нелюбви. Это своего рода двойной субститут, замещающий отсутствие государства и высоких интимных чувств. Попытка связать веревочкой разорванные нервные окончания и заполнить звенящую пустоту. Обобщенное Добро волонтеров временно эту Пустоту заполняет живыми человеческими голосами – пространственно и душевно. Но, отработав свое (сделав все, что можно) и дойдя по обозначенной границы (до реки), волонтеры повернули обратно, чтобы заняться другими поисками. И мы даже не знаем в точности, достигли ли они искомого результата. А пустота тут же возвращается, она лишь отступила на время.

Мы действительно не знаем, чем закончилась история с пропавшим мальчиком. И этот прием умолчания, оставления незаполненного смыслового пространства очень характерен для Звягинцева. В его историях мы так и не узнаем очень существенные вещи: что произошло с мальчиком в «Нелюбви», что случилось с героиней Елены Лядовой в «Левиафане» или откуда вернулся отец в фильме «Возвращение». Нам предоставляется возможность додумать, включиться в повествование, дописать свой конец или свое начало. Поставить себя на место главных героев и почувствовать из этого повествования – несколько отстраненного, без лишних назиданий – очень важную вещь: суровое испытание может поджидать тебя за любым поворотом, неважно, заслужил ты его или нет.