Текст книги "Чертовщина за свой счет"

– Да нет у него ни жены, ни детей, – пояснила Алена, добывая остатки мороженого из креманки. – Один он – с мобильником.

– Как нет? – обратилась я к Лешику. – Ты же сам об этом мамочке сказал!

– Я-а-а?! – возмутился Лешик, сурово взглянув на родительницу.

Алена, оставив креманку в покое, буравила Лешика своими синими глазищами. Наташка, инспекторским взглядом исследовав пустую креманку Аленки, изрекла:

– Почему здесь такие маленькие порции мороженого? И что вы мне пообедать спокойно не даете? Порядочному человеку в возрасте Костаки уже положено обзавестись своей семьей. Вот я и решила, что он – порядочный человек. Извините, ошиблась… в его порядочности.

– Придется перед ним извиниться, – сухо сказала я. – Кстати, в какой каюте он расположился? – Ни Алена, ни Лешик номера не знали. Костаки мельком упомянул, что плывет вместе с нами на главной палубе. – Я попросила бы вас повнимательнее выбирать себе знакомых. И не надо возводить глаза к потолку! Вы как сговорились! Не хочу пугать, но просто пораскиньте мозгами, вспомнив кое-какие неприятные моменты. И не надо мне вот этих закидонов: «плавали – знаем»!

– Мам, ты что разошлась? Ведь никто тебе не возражает. Посмотри, у тебя уже все остыло. А Наталья Николаевна на твое мороженое посягает. – Дочь легонько погладила меня по плечу. – Мы все понимаем, как надо. Не дети. Только зря вы раздули страшилку из-за случайно подброшенного пистолета.

– Не надо ложных обвинений! Я просто попробовала ложечку мороженого твоей мамы. Надо же, такое, как у меня.

– Ну да, «попробовала»! Только ложечка-то столовая! – хмыкнул Лешик.

Наташка огрызнуться не успела – подошла Кинг-Конг с еще одной креманкой. Подруга от удивления забыла вынуть изо рта ложку. Официантка мило улыбнулась, от чего я невольно вздрогнула – улыбка ей совсем не шла.

– На вас одно удовольствие смотреть, когда вы кушаете мороженое. Я выпросила для вас дополнительную порцию.

Мы невольно взглянули в сторону раздаточной. Оттуда нас весело поприветствовали две девушки в голубой форменной одежде. Наташка чуть не всплакнула. Приобняв креманку, она потянулась за моей чайной ложкой, забыв вынуть изо рта свою. Подруга была растрогана…

– Если приглядеться к этой официантке, она не такая уж страшненькая. Особенно сзади. И фигура у нее точеная. И волосы – ничего… Надо ее с кем-нибудь познакомить, – задумчиво рассуждала Наташка вплоть до самой моей каюты. – Ты что, спать собралась? Не выдумывай. Вечером пораньше ляжешь, – отобрала она у меня ключ от каюты. – Лучше пойдем ко мне. Мы же не договорили.

Честно говоря, меня действительно клонило в сон. Уныло плетясь к подруге в гости, я искала повод развернуться и отправиться к себе. Не нашла. Наташка со свойственной ей заботой принялась усаживать меня на кровати Лешика. В результате через пять минут я оказалась в некоем подобии кресла из подушек и курток с чашкой крепкого кофе и конфетами. Подругу просто надо знать. В заботе о ближнем она может, что называется, лоб расшибить, если уверена, что эта забота – нужна. Несколько лет назад Наталья принялась опекать соседку по нижнему этажу. Вместе с дочерью и маленькой внучкой. Соседка – вечно недовольная реальными и надуманными шумами в доме – пожаловалась ей на постоянно плохое самочувствие – как свое, так и дочери и внучки. С тех пор Наташка ежедневно и не по одному разу носилась за детским питанием, а заодно уж прихватывала все необходимое и для взрослых. Через некоторое время соседка, привыкшая к своему положению опекаемой, стала делать ей замечания по поводу недостаточного ассортимента продовольствия, которые та безропотно принимала к исполнению. Постепенно соседушка разошлась и стала выказывать недовольство по поводу разного рода шумов в Натальиной квартире, а заодно и в других. Наташка до поры старательно сводила к минимуму все возможные шумовые помехи как у себя, так и у других жильцов дома, пока последняя претензия не заставила, наконец, подругу призадуматься. Мы же – от души повеселились: соседка сделала ей выговор за слишком громкое шлепанье собачьих лап по коридору. Слегка опешив, Наталья постаралась убедить соседку, что боксериху Деньку научить порхать невозможно. Опекаемая, зная, что Денька – последняя Наташкина любовь, не стала предлагать сбагрить псину друзьям. Но предложила… обуть собаку в тапочки. Подруга потеряла дар речи и обиделась. Вечером соседка позвонила и елейным голоском спросила, не нужен ли Наталье палас. У ребенка аллергия, и они готовы отдать палас хоть сейчас. Либо выкинуть. Растерявшаяся Наташка помялась, потом прикинула, что Зинаида ищет пути к примирению. А палас можно постелить на даче. Короче, согласилась взять. В субботу палас был постелен на даче, и мы с ней по очереди восхищались тем, что он пришелся как нельзя к месту. Все чуть не испортил Димка.

– Откуда у вас это чудовищное покрывало? Да еще цвета детской неожиданности.

Я сделала ему страшные глаза и украдкой постучала себя по голове.

– А вообще цвет приятный, – с ходу перестроился Димка. – Для пола – самое оно. И так идет к твоим тапкам! – кивнул он подруге. Та постепенно выходила из состояния полного отчаяния. Увидев это, Димка решил добавить Наташке радостных эмоций: – Где отхватила? На нашу долю не могла взять?

Это было уже через край. Подруга принялась решительно вытягивать палас из-под кровати, рассчитывая сделать нам шикарный подарок. Еле отговорили.

Через несколько дней соседка вновь позвонила Наталье и сделала повторный выговор за шлепанье собачьих лап по коридору. Не дав и слова сказать, упрекнула ее в том, что она могла бы выкроить время для того, чтобы разрезать палас и постелить его в злополучном коридорчике. Наташка попробовала возразить – подстилка не идет к обстановке в квартире, в связи с чем определена на дачу. И получила в ответ истеричное требование немедленно вернуть ковер назад. Что и было выполнено. Одновременно наступило окончательное прозрение, и оковы добровольного рабства пали…

– Ну, что скажешь? – Наташка присела на пуфик и взяла с тумбочки свою чашку кофе.

– Вернемся к отплытию. Так сказать, «былое и думы»: все началось с нашего падения…

– Вашего падения! Я в общей свалке участия не принимала.

– Не скромничай. Именно тебе принадлежала роль организатора и главного исполнителя. Кто швырнул бедную девочку через меня?

– Просто она в полете сменила направление. Я лично шваркнула Светика в объятия ее молодого человека. Остальное – плод вашей самодеятельности.

– Ну хорошо. Прекратим пока разбор пролетов. Пока мы старались встать на ноги, ты сгребала в сумочку все, что из нее вывалилось. В том числе – пистолет, который Лешик обозвал зажигалкой. Как думаешь, мог его еще кто-нибудь видеть?

– Наверное… Нет. Точно не могу сказать. Люди, конечно, оглядывались. Я бы тоже оглянулась. Но вот видели или нет? Не знаю.

– Да. Этот вопрос… пока под вопросом. Допустим, что кто-то его видел. Далее подоспел Костик и натренированными руками быстренько поставил всех на ноги.

– Кроме меня. Я на ногах стою твердо.

В подтверждение этих слов подруга встала, подвинула пуфик ближе ко мне и снова села. На пол, клацнув зубами. Пуфик, неловко задетый ее правой ногой, взбрыкнул и отъехал. Без Наташки. Кофе щедро окропило нижнюю часть лица, шею и голубую блузку. Я с трудом выкарабкалась из своего «кресла» с целью оказания помощи подруге. Но опоздала. Она уже успела вскочить и унестись в санблок.

– Как думаешь, – донесся оттуда ее озабоченный голос, – мыло «Dove» отстирает кофе или просто вернет блузке нежность и шелковистость детской кожи?

Я осторожно поставила свою чашку на тумбочку и только после этого сказала подруге, что руки после стирки у нее точно будут нежными.

– Продолжаем разговор, – весело сказала переодевшаяся Наташка, усаживаясь на свою кровать буквально через минуту. Наверное, кофе отстирался. Я села на пуфик.

– Не заметила, были ли у Костаки вещи? Руки у него точно были свободны. Меня он поднимал двумя руками.

– Да тебя разве одной поднимешь? Была черная сумка на плече. Перед тем как приняться за спасательные работы, он ее скинул на пол.

– Он был один?

– Кажется, один.

– Мог видеть содержимое сумочки?

Наташка неопределенно пожала плечами:

– Вполне возможно. Только вот ваши трюки были куда интереснее. Пистолет же грохнулся прямо мне под ноги. Я на него сразу свой пакет с журналом вроде как уронила. Очень надо из-за чужого оружия нарываться на милицейские разборки и лишаться поездки. Вот остатки косметики он точно мог видеть.

– А дружок Светланы? Ты не видела, куда он пропал?

– Ну на фига ж он мне сдался? Я и так была занята.

– Я тоже… Судя по рассказам деток, именно в этот вечер они и познакомились с Костаки. И он к ним прилип… Надо бы выяснить, с кем он располагается в каюте. Если плывет по путевке один, то почему временно не подружиться с соседом по каюте? И надо отметить, что в общей толпе туристов, спешивших в краеведческий музей в Мышкине, его не было. Зато у него имелась возможность позвонить мне на мобильник. Так! Записывай! Нет, лучше запоминай: надо уточнить у ребят, не могли ли они каким-то образом поделиться с ним номером нашего мобильного. А что это нам даст? Ни-че-го! Звонивший добыл мой номер у убитого номер один. Из мобильника. Что еще странного?.. Что еще?.. А вот: зачем ему надо было подчеркивать, что он закончил юрфак? Похвальба? Или так… к слову пришлось?

Наташка молчала, насупясь слушая мои рассуждения и постукивая маленькой записной книжкой по коленке. И тут я вспомнила: номер мобильного телефона я давала Светлане. Да и ее номер записан на каком-то журнале. Вот с Натальей такого никогда бы не случилось. Она бы обязательно записала все в записную книжку.

– Вставай! – рявкнула я так, что подруга испуганно вжала голову в плечи и стремительно вылетела к двери. – Быстро идем ко мне. Звонить Светику. Только сначала найдем журнал.

– Ты сбрендила! Разве можно так пугать! Я думала, что в окно хотят гранату бросить…

– И утонуть за компанию… Думай, что говоришь!

– Ну… может этот козел – камикадзе. Тебе тоже не мешало бы задуматься. Орешь тут…

В каюте мы перелистали два журнала, но телефона не нашли. У одного не хватало обложки.

– Выдрали! – устало сказала я и обреченно уставилась в окно. – Кто-то в наше отсутствие заходил в гости.

– Слава богу! – донесся из санблока радостный голос Натальи. – Какое счастье, что здесь каждый день не убираются. – Дверь открылась, и из нее выпорхнула довольная подруга с мусорной корзинкой в руках. – Помнишь, в первый вечер, когда ты кипятком конфеты залила? Я твоей газетой с кроссвордами и журналом тумбочку промокнула. Газета целиком пострадала, а журнал – ничего. Только первые страницы.

Отставив корзину в сторону, мы принялись изучать обложку журнала: все правильно. Тот самый журнал. Верхний край оторван Светланой. На нем был записан номер моего телефона. Но ее телефона – не было.

– У вас послеобеденный отдых и развлечение? – прозвучал над ухом строгий голос Лешика.

Мы от испуга вздрогнули и выпрямились. Наташка схватилась за сердце, я – за Наташку. Нервишки совсем разгулялись.

– Я догадалась! – хлопнула в ладоши дочь. – Вы плохо пообедали. А в мусорных бачках рыться неудобно. Ищете остатки шашлыка?

– Надо входить по-нормальному! – посуровела Наталья. – Крадутся как… как… не знаю кто.

– Я думала, мама спит. Хотела ветровку взять. Что-то похолодало. А что вы ищете? – спросила дочь, приглядываясь к измятой журнальной обложке с перекосившимся на изгибах лицом Киану Ривз.

– Здесь был записан номер телефона, – жалобно пожаловалась я.

– Был, – легко согласилась Алена. – Я его случайно заметила, когда бросала в корзинку пакет из под сока. Уж очень ужасен был помятый Ривз, я его среди мусора и не узнала. А когда вытянула, заметила номер телефона и на всякий случай, зная тебя, оторвала и сунула… Куда же я его сунула?

– Истинная дочь своей матери! – с сарказмом выдала подруга.

– Вот только не надо оскорблений! – возмутилась я. – Ленусик, не торопись, вспомни.

Но Ленусик уже вытаскивала обрывок журнала из моей косметички…

На звонок никто не ответил ни с первой, ни с пятой попытки.

– Мамуль, перестань названивать. Тебе же ясно дают понять: «Нас нет дома». А чей это телефон? Светланы?

– Откуда ты знаешь? – спросили мы с Наташкой.

– Да так, ниоткуда. Только Светика дома нет.

– Откуда ты знаешь? – зациклились мы на вопросе.

– Просто мы ее видели здесь. Мельком. Но это была она. Живая и невредимая. – Последние слова дочери донеслись уже из коридора.

Мы оторопело переглянулись. Опомнившись, рванулись за детьми, но в обозримом пространстве их уже не было.

– Надо взять ключ. – Наталья решительно вошла в каюту. Я поплелась за ней. В моих рассуждениях все запуталось. Только, можно сказать, стала потихоньку расставлять все на свои места, так – на тебе! Сюрпра-а-айз!

– Подожди, – остановила я подругу. – Хотя нет. Бери ключ с тумбочки и закрывай дверь. Пойдем додумаем ситуацию у тебя. С некоторых пор я не доверяю окнам своей каюты. Ребят поймать успеем.

Говорить я начала сразу, как только вошли в Натальину каюту:

– Мы остановились на …

– Номере телефона твоей ненормальной.

– Нет, мы остановились на персоне Костаки. На бандита он не похож. Впрочем, у многих «братков» сейчас вполне респектабельный вид. Так. Дальше. Светлана влетела ко мне поздно вечером. То, что она кого-то боялась, не вызывает сомнения. Прежде всего – Игоря. У меня сложилось впечатление, что она не очень ему доверяет. Точно не знаю почему, но она выразила явное недовольство тем, что Игорь опоздал на встречу жены и сына. Такое впечатление, что, во-первых, он знал – на теплоходе их уже нет. Во-вторых, оповестил всех родных, что едет в командировку, а оказался на теплоходе, да еще в компании интересной девицы. – Наташка фыркнула. – Кстати, – повысила я голос, – ее поведение вызывает явное недоумение. С такими внешними данными ей уже давно пора скучать в качестве законной жены в апартаментах очень богатого мужа. А она шастает, скажем, по не совсем комфортабельному теплоходу, переходя, как призовой вымпел, от одного лица мужеска пола к другому. Причем без разбора. Согласись, между холеным Киллером и убитым номер один существенная разница. – Подруга благосклонно кивнула головой. – Отсюда вывод: красавица кого-то вычисляет. Думаю, с этой же целью она и к капитану в гости ходила. Может, хотела списки пассажиров просмотреть? Светик ушла от меня с оружием. Если это была не зажигалка и если не выкинула его раньше. Ушла – и не вернулась, оставив свою сумку. Та непонятным образом тоже исчезла. Вслед за хозяйкой. Ночью мы были свидетелями того, как с верхней палубы в воду полетел человек. Или тело. И явно не Светочкиного размера. Перед этим в воду швырнули какой-то предмет. Похожий на одежду. Мне долго не давал покоя этот ночной полет. Да еще в грозу. И чем больше я думала об этом, тем больше убеждалась в том, что человека никто не выкидывал. Он спрыгнул сам. Помнишь, как он летел?

Наташка задумалась.

– Не очень. Я визжала… с закрытыми глазами.

– А я помню. Если бы бросали просто тело – перекинули бы через поручень, оно бы и полетело, как неживое. А человек сиганул вниз четко, солдатиком. Опередившая его тряпка, возможно, была спасательным жилетом. Конечно следовало бы его натянуть на себя, но, очевидно, не было времени. Помнишь, как кто-то улепетывал сверху, когда мы туда выскочили?

– Еще бы не помнить. У меня после этого фотоаппарат пропал. А вернули его без пленки. Нас, идиоток, уже тогда засекли. Может быть, стоило все-таки пойти к капитану? Впрочем, у него была какая-то разборка…

– Подозреваю, что причины ее стары как мир. Измена собственной жене с массовичкой Людмилой и измена Людмиле с собственной женой или с кем-нибудь еще. Так вот о нырянии, придя к выводу, что оно добровольное, я решила, что человек таким образом… спасался. Сначала надо разобраться… Может быть, он не хотел, чтобы об этом знали…

– Разобралась?

– Нет. Запуталась. У меня была мысль, что Светлана где-то на теплоходе. Но ведь долго прятаться ей бы не удалось. Я и уверовала в то, что она сошла в Калязине, как сообщил убитый номер один. И наверняка эта парочка все-таки не зря таскалась за нами по пятам в поисках магазина. Думаю, они же похитили у тебя фотоаппарат. Открыть каюту для них – пара пустяков, тем более когда она не закрыта. – Мы невольно посмотрели на входную дверь. – Не зря один из них был в розыске. А может быть, и оба сразу. Вот только почему они рискнули показаться в общественном месте – на теплоходе? Либо это было вызвано необходимостью, либо… теплоход такое местечко, где их среди туристов меньше всего могли искать. Бесспорно, они как-то связаны с Игорем. Сначала я была уверена в том, что убитый номер один… Слушай, надоело различать их по номерам. Давай их для удобства как-нибудь обзовем…

– Легко. Первый покойник – Бобрик, второй – Рыжий.

– Почему Бобрик?

– А он что, возражает?

– Ну, как хочешь. Так вот… Я была уверена в том, что Бобрик избавился от Игоря и забрал себе его мобильник. Это базировалось на убеждении, что Ольгина записка о помощи содержала цифры мобильника ее мужа. Теперь этой уверенности нет. Ведь я, позвонив по этому номеру, прямо-таки вынудила Бобрика обозвать себя Игорем. А бедная девочка, не имея времени на пространные разъяснения, указала в записке телефон похитителя. Представляю, как он ошалел от моего звонка. Но сориентировался быстро. Встреча со мной ему была крайне необходима, чтобы выяснить, что мне, а значит, и всем нам известно об истории с исчезновением Ольги. Объем моих знаний, возможно, решал нашу судьбу. – Я поежилась, вспомнив, как опрометчиво понеслась на встречу с Бобриком.

– Задурив мне голову самозванством, детективом, отъездом Светланы в Москву и просьбой не вмешиваться, Бобрик успокоился. И наверняка поделился с напарником веселой историей о дуре-бабе, которую в два счета обвел вокруг пальца. Рыжий посмеялся вместе с ним, но что-то его в этой истории заставило призадуматься. Я долго думала – что. Теперь, кажется, понимаю… Рыжий мог ничего не сказать дружку о своих подозрениях, но доложил их шефу. То, что этот шеф существует…

– Козел! – Я недоуменно посмотрела на Наташку.

– Кличка у него такая. Решили же, чтобы не путаться.

– Так это же решили для убитых. Пусть уж этот Шефом будет. – Наташка скривилась, но возражать не стала. – Шеф существует. И плывет вместе с нами. А насторожил его тот факт, что Светочка могла и не сойти в Калязине. Бобрик-то это ляпнул специально для меня. Если допустить, что она здесь – не исключен вариант нашей с ней стыковки и обмена новостями. Вот тогда и выяснилось бы, что Игорь совсем не Игорь. Бобрику грозило разоблачение, которое, в свою очередь, аукнулось бы и Рыжему, и Шефу. Бобрика, очевидно, по поручению Шефа убрал Рыжий. Он же каким-то образом и избавился от трупа. Концы в воду.

Только зря мы стали невольными свидетелями вечного сна Бобрика. Принимая покойника за Игоря, могли поднять шумиху. Возможно, пока мы торчали в гладильной, Рыжий вынашивал планы нашего устранения… Как опасных свидетелей.

– С ума сошла? – Наташка изменилась в лице. – А другой версии – получше – у тебя нет?

– Я же сказала: «возможно»… Могло сложиться и иначе: Рыжий отправился за подручными средствами, например одеялом, чтобы сплавить дружка. Поэтому нас и не заметил, но заметил электриков. Труп следовало срочно убрать. Короче, Рыжий убрал Бобрика, а Шеф убрал Рыжего. Но прятать концы в воду не стал. Все получилось так, как будто Бобрик пристрелил напарника и сбежал с теплохода. При этом Шеф точно знал, что списки туристов соответствуют их общему количеству минус один – Бобрик. На которого, если наша встреча со Светиком будет предотвращена, падет подозрение в убийстве. Мне подкидывают пистолет, рассчитывая, что я, заляпав его отпечатками, сдам милиции или сдуру – спрячу. Как следствие, меня попросят задержаться до выяснения всех обстоятельств, стараясь понять определенную странность: убийство произошло ночью, но убийца не выкинул пистолет в воду, а подкинул мне. Вывод прост: я каким-то боком причастна к преступлению. Со страха я, по логике, должна буду молчать обо всей этой истории с похищением, мечтая только об одном – любыми путями выбраться из паутины и не дать увязнуть в ней всей своей компании. Очевидно, вычислить девочку было сложнее. А мы ярко светились своей дуростью. Утешает только одно: убивать нас он не собирался. По крайней мере, до сих пор. Теперь дальше: мы ловко избавились от оружия. Вернее, почти избавились, поскольку путь Лешика оказался под контролем. Пистолет нам попробовал вернуть милый мальчуган. Между прочим, его не мешало бы отловить и уточнить, кто надоумил притащить пакет с оружием к нам в каюту. Милиция наверняка старалась это выяснить, но безуспешно. Копать глубже не стали, поскольку определили возможного убийцу, хотя и сбежавшего. Шеф предпринял вторую попытку нас запугать: телефонная угроза в Мышкине. Затем, мне показалось, что меня специально толкнули в кузнице к наковальне. Может быть, рассчитывали подкрепить угрозу действием, а может – действительно хотели немножко покалечить. Смысл всего этого все тот же – заставить нас покинуть теплоход.

– Ну вот еще! За свои деньги… Впрочем, надо подумать. От греха подальше. Только вот как ребятам объяснить.

– Считайте, что объяснили, – раздался от окна голос Лешика. – Битый час стоим тут и обеспечиваем вам безопасность. Полная безалаберность! Ходят, вынюхивают, прячутся! А потом выбалтывают результат своих изысканий всему свету… Не уходите, сейчас подойдем.

Последнее требование было излишним. Мы с Наташкой намертво приклеились к своим местам. Только молча смотрели по сторонам и хлопали глазами.

И Лешик, и Алена были крайне серьезны и сдержанно поблагодарили меня за крайне познавательный рассказ. Лешик резко опустил створки окон вниз. Наташка перебралась на пуфик, проверив его на устойчивость. Алена уселась рядом со мной. Лешик остался стоять.

– Я не понял только одно: где настоящий Игорь?

– Подозреваю, что именно он спрыгнул с борта теплохода. Его место заняла Светлана. Поэтому по количеству пассажиров расхождения не было. Только вот как им удалось перерегистрироваться? Ведь милиция сверяла списки туристов с фактическим наличием.

– А я не поняла еще одного: у Светика была зажигалка или все-таки пистолет?

Мы разом уставились на Лешика.

– Мне показалось – зажигалка.

– Показалось!.. А не могла ли Светлана пристрелить этих бобриков? Хотя нет. В одиночку не справилась бы. Может, у нее есть сообщник?

Я задумалась. С этого конца я историю не раскручивала. Действительно, а что, если Светлана соучастница убийства? Вычислила похитителей сестры и убрала их с сообщником. А потом старается убедить нас покинуть лайнер… Нет, в эту версию как-то не верится.

– Что будем делать?

Наталья задала вопрос спокойно, словно обсуждались варианты отдыха. Я молчала. Ленусик тоже, только придвинулась ко мне ближе.

– Думаю, вам всем следует сойти в Угличе и вернуться домой. Я останусь отдыхать, – спокойно изрек Лешик.

Возмущались все разом и долго. Сквозь общий гвалт время от времени прорывалась Натальина фраза: «За свои же деньги…» В итоге так ни до чего и не договорились. Дебаты были прерваны стуком. В каюте воцарилась тишина. Все завороженно уставились на окно, полностью занятое Любочкой. Она весело улыбалась и призывно потрясала пакетиком с семечками.

– Какой кошмар, – тихо пробормотала Алена.

Лешик приоткрыл окно. Снаружи ворвался поток свежего воздуха и голос Любочки:

– Обалдели! В духоте сидите. Натали, дуй сюда! – Меня, кажется, не заметили. – Только встали, что ли? Какие-то помятые… Я тоже малек вздремнула. Так пока спала, вот те крест, похудела. Мисюська окна закрыл: сквозняков боится. Проснулась – сауна! Ну, я его в каюте бросила, пусть варится в собственном соку, и – сюда. Давай выползай. Потреплемся.

Оказалось, благоверный Любочки имел еще и кличку – Мисюся, которой удостаивался в минуты особого благорасположения супруги.

В процессе всего монолога Наташка только жестикулировала.

«Крыша поехала, – решила я. – Теперь до конца жизни будет соблюдать конспирацию, свято помня: открытые окна – источник информации».

Звуки, доносившиеся с палубы, не двусмысленно говорили о том, что Любочка устраивается капитально. Пластиковые кресла расставлялись прямо под окном. Мы стали потихоньку расходиться. Вышедшая последней Наташка проворчала:

– Меня это начинает доставать. Вот только жалко ее. Что хорошего она со своим Манюней видит?

– Мисюсей, – поправила я подругу.

– Какая разница! Все равно – козел. Ладно, – вздохнула она, – я пойду к Любане, а ты минут через пять подходи. Она не видела, что у нас совещание шло.

Мы втроем тихо пошли к нашей каюте. Завернув за угол, увидели интересную картину: Киллер в полусогнутом состоянии стоял у двери нашей каюты и осторожно прислушивался. Мы отступили назад. Последующие действия комментировал Лешик:

– Стучит в дверь, но тихонько… Прислушивается… Опять стучит… Прислушивается… Стучит…

– Его явно заклинило, – прошептала Алена. – Клин клином вышибают. Пойди, – обратилась она к Лешику, – постучи ему по голове…

– Тихо! – шикнул Лешик. – Выпрямился… Собирается уходить… В нашу сторону!

Моментально развернувшись, мы рванули обратно, изрядно напугав стайку молодежи. Обогнув машинное отделение, чинно, со скучающим видом пошли к каюте с другой стороны. Коридор был пуст.

– А какую роль в своем детективе ты отвела этому господину, – тихонько спросила Алена?

– Киллеру? Еще не знаю. Он то вписывается в общую картину, то нет, – так же тихо ответила я, открывая каюту.

Едва успели войти, как я, бросив взгляд на закрытые окна, поинтересовалась, где Алена видела Светлану. Дочь немного помялась и смущенно сказала, что точно не уверена – «то ли девочка, а то ли виденье». Надоели наши с Наташкой тайны, заговоры. Вот она и ляпнула с досады.

– Лицо очень похоже, а вот одежда и прическа… – Алена задумалась. – Волосы гладко причесаны и стянуты в узел. И не светлые, а темные – темнее твоих. Я ей приветственно помахала рукой, но она посмотрела на меня так, как будто мы и не валялись вместе в метро, а видимся в первый раз в жизни. Такое дурацкое положение! То ли тебя узнавать не хотят, то ли ошиблась… Расстояние было значительное. Немудрено ошибиться. Хотела ее Лешке показать, но он брючину отряхивал от несуществующей пыли. А она очень быстро ушла куда-то вниз. В общем, на сто процентов не уверена…

– Ладно, – вздохнула я. – Ты знаешь, так хочется домой – отдохнуть по-человечески. Сидела бы сейчас на даче…

– Сейчас! Сейчас тебе надо составить компанию Наталье Николаевне и этой пышечке… размером с Московскую область. Только я с тобой.

Наталья с Любочкой мирно обсуждали геомагнитную обстановку. Без семечек. Пакет одиноко скучал на пустом кресле.

– Присоединяйтесь. Одно кресло мы отбили. Другого нет. – Наташка посмотрела на сидящих недалеко туристок. Рядом с ними тоже стояло пустое кресло. Вернее, занятое шляпой одной из дам. Сославшись на то, что уже все места отсидели, мы с дочерью немного отошли и остались стоять, облокотившись на поручень. Вода внизу казалась такой плотной, что по ней вполне можно было пробежаться босиком. Легкие пузырьки воздуха поднимались вверх и завораживали. А берега? Сказочно красивые зеленые берега. Лес, подступающий к самой воде. И ни одной дачи, ни одного коттеджа… Солнце потихоньку собиралось на покой, щедро посыпая серебром волны. И было не понятно, что стремительно выхватывают из воды чайки – то ли рыбу, то ли солнечные блики. А эти щемящие душу крики птиц! И шум воды. И ее особый запах. И легкий ветерок, гуляющий по волосам… Да где же я была раньше? Сколько времени потеряно даром! Такое впечатление, что наконец прозрела. Все приключившиеся с нами неприятности отошли на второй план. Чувство тревоги и постоянного напряжения вытеснило неожиданно снизошедшее спокойствие и какая-то тихая радость.

– Мамуль, ты обратила внимание на чаек? – Алена, очевидно, испытывала сходные чувства. – Смотри, какие откормленные – бройлерные, наверное.

– Простите! Могу я с вами поговорить? – раздался над ухом интеллигентный мужской голос. Я совсем не испугалась. Просто было досадно, что оторвали от мыслей, рожденных сопричастностью с увиденным …

– Да, пожалуйста. – Я постаралась погасить недовольство и повернулась к мужчине. Передо мной, улыбаясь, стоял… Киллер! Краем глаза я успела заметить спешащую ко мне Наташку. Вслед за ней семенила в одном шлепанце Любочка. Впрочем, на половине пути она повернула обратно и прихватила слетевшую обувку. На Киллера я старалась не смотреть. Он хотел что-то произнести, но подлетевшая подруга одной рукой мигом обняла Алену, другой взяла меня под руку.

– Вы что-то хотели сказать? – резко спросила она у примолкшего Киллера.

– Да… Гм. Я, собственно…

– А если более вразумительно?

– Владислав Сергеевич! – К Киллеру стремительно летела массовик-затейник Людмила, демонстрируя красивые ноги в обтягивающей юбочке меньше некуда. Он с готовностью оглянулся и, извинившись, пошел ей навстречу. Мы, не долго думая, нырнули в холл и вышли на противоположную сторону палубы. Там была тень, и прохлада ощущалась в большей мере.

– Самое противное, – сказала Наташка, – не знаешь, кого бояться.

– Не менее противно, что не знаешь, чего бояться, – подхватила Алена. – Может, и бояться-то нечего. Мы опасны постольку, поскольку можем налететь на Светика. А она, судя по всему, в нашей помощи не нуждается. Более того – прячется. Так что бандиты могут быть уверены в нашей благонадежности. И вообще, здесь холодно.

Следовало признать выводы дочери логичными. И для начала – успокоиться, а затем – одеться потеплее. С этой целью и разбрелись по каютам.

Подоспевший через пару минут Лешик, утащил Алену на концерт. Молодежь действительно на редкость хладнокровна. Я немного подумала и отправилась за Наташкой. Надо же приобщить и ее к прекрасному. Без семечек. Она долго сопротивлялась, ссылаясь на то, что устала от Любочки. Потом примолкла и уставилась на ночник. Ничего необычного в нем не было. Вероятно поняв это, быстро начала собираться. Я восторженно делилась впечатлениями от своей созерцательной деятельности, пока не увидела, как подруга, уставившись все на тот же ночник, выворачивает наизнанку свои джинсы. Все бы ничего, но она в таком виде стала их надевать! Дался же ей этот ночник!

– Куда-то молния подевалась… – пробормотала Наташка, не отрывая взора от ночника.

– Что ты в этой лампе увидела? – тревожно спросила я