Текст книги "100 знаменитых москвичей"

Лихачев Иван Алексеевич
(род. в 1896 г. – ум. в 1956 г.)

Советский государственный и хозяйственный деятель, выдающийся инженер, организатор отечественной промышленности. Директор Московского автомобильного завода, Народный комиссар среднего машиностроения, министр автомобильного транспорта и шоссейных дорог страны. Член ЦКВКП(б), Центрального исполнительного комитета СССР, депутат Верховного Совета СССР пяти созывов. Награжден пятью орденами Ленина, орденом Отечественной войны I степени, двумя орденами Трудового Красного Знамени, медалями СССР. Лауреат Сталинской премии, который до конца жизни писал в графе образование «три класса школы и курсы водителей».

Иван Алексеевич Лихачев родился 3 (15) июня 1896 г. в селе Озеренцы Веневского уезда Тульской губернии в семье рабочего-печатника. Окончив три класса школы, 12-летний Ваня переехал в Санкт-Петербург и устроился учеником медника сначала в кустарную мастерскую, а затем на Путиловский завод. В 1915 г. он ушел служить на Балтийский флот, откуда попал на Западный фронт. Правда, в январе 1917 г. Лихачев комиссовался из-за тяжелой контузии, что не помешало ему в июле того же года вступить в РСДРП(б) и активно участвовать в революционных событиях. В октябре 1917 г. бывший моряк-балтиец вступил в Гельсингфорсе (Хельсинки) в Красную гвардию, в 1918 г. – в Красную Армию, а затем начал работать в органах ВЧК.

Спустя четыре года молодого человека с явными задатками лидера подключили к профсоюзной работе. Для начала ему пришлось исполнять обязанности заведующего хозяйственным отделом и отделом связи Московского губернского совета профсоюзов.

В 1926 г. Лихачев получил серьезное назначение: ему предстояло возглавить Московский автомобильный завод АМО, который позже, в 1931 г., переименовали в завод им. И.В. Сталина. Новоиспеченный директор за дело взялся серьезно и резво. Об этом говорит хотя бы тот факт, что в 1949 г. он был удостоен Сталинской премии за большой вклад в развитие отечественного машиностроения.

5 февраля 1939 г. перспективного производственника назначили наркомом в новый Наркомат среднего машиностроения и приняли в члены ЦК ВКП(б). А спустя год, 2 октября 1940 г., грянул гром: Лихачева сняли с должности. Произошло это из-за статьи в «Известиях», в которой журналист написал, что на заводе КИМ начато массовое производство малолитражек. На самом деле эту модель еще только готовили к выпуску, а открыть серийное производство можно было только с санкции Политбюро… Неизвестно, чем руководствовался писака-оптимист, но на следующий день Ивану Алексеевичу позвонил Сталин и потребовал показать легковушку. А потом вынес вердикт: «Машина-то не готова…» Так необдуманные слова газетного работника стали причиной больших неприятностей производственников. Правда, Лихачева наказали не слишком строго: отправили обратно, руководить ЗИСом. Как известно, в те времена его могла ожидать гораздо более печальная участь. Тем более, что директора КИМа просто посадили.

Кстати, не будем говорить о державе в целом, но сам завод от возвращения Лихачева на пост директора явно выиграл. Когда-то он занимал небольшое здание, в котором в 1926 г. работали всего 970 человек. При Иване Алексеевиче предприятие не просто выросло, а стало промышленным гигантом. Завод занял огромную площадь в Пролетарском районе Москвы, где когда-то находилось имение помещика фон Дервиза – «Тюфелева роща». Число рабочих автозавода увеличилось до нескольких десятков тысяч человек. Иван Алексеевич провел три масштабные реконструкции предприятия. Он умудрился доказать, что американская фирма в 1929 – 1931 гг. создала недоброкачественный проект расширения производственных площадей, добился, чтобы договор с халтурщиками расторгли, и провел проектирование собственными силами. Когда началась вторая пятилетка, Лихачев поставил перед подчиненными задачу освоения производства грузовых машин ЗИС-5 и ЗИС-6, а также первого советского легкового автомобиля высшего класса ЗИС-101. По воспоминаниям старых рабочих завода, своего директора они видели не только «по великим праздникам». Ежедневно Иван Алексеевич, придя на работу, отправлялся в цеха. Там он проводил несколько часов, беседовал с мастерами и старыми специалистами. После этого на предприятии обязательно что-нибудь изменялось, перестраивалось, доделывалось, строилось заново. Лихачев «горел» на производстве, но и другим не давал успокоиться. В результате к 1937 г. ЗИС стал крупнейшим автостроительным предприятием Европы.

Иван Алексеевич сам постоянно ликвидировал пробелы в своем образовании и заставлял учиться начальников цехов. В те годы «шефство» над директором взяли студенты Московского автомеханического института, а с факультета особого назначения для учебы хозяйственников к Лихачеву ездили преподаватели. К тому же много времени Иван Алексеевич уделял самообразованию. Немало ценного для себя он почерпнул и в заграничных командировках.

После того как Ивана Алексеевича лишили места наркома, из ЦК его также убрали. Это произошло на XVIII конференции ВКП(б). Официальная причина звучала так: «Выведен как не обеспечивший выполнение обязанностей члена ЦК ВКП(б)».

В октябре 1941 г. опальный директор вместе со своим предприятием отправился в эвакуацию на Урал. Работа предстояла адова: нужно было перевезти, установить и снова запустить тысячи станков и, что значительно сложнее, устроить на новом месте рабочих завода. И здесь директор ЗИСа оказался на высоте: он сумел организовать вывоз не только своего оборудования, но и целого ряда других организаций. Напоследок хозяйственный Иван Алексеевич, который любил все рассчитывать заранее, забеспокоился, где же он возьмет на Урале подъемные краны для возведения новых цехов. Может, проще их привезти с собой? И он добился разрешения демонтировать краны и металлоконструкции с… Дворца Советов, строительство которого началось незадолго до войны на месте храма Христа Спасителя! Удивительно, но у некоторых чиновников в министерстве хватило ума не обвинять «новатора» в кощунстве. Кроме того, по распоряжению Лихачева сняли высоковольтный кабель линии электропередачи Москва – Кашира. Делали это уже под обстрелом фашистских войск.

Зима 1941 г. была по-настоящему свирепой. Однако Иван Алексеевич, прибыв на место, лично облазил все занесенные снегом открытые челябинские хранилища. Там скопилось оборудование, эвакуированное ранее из разных городов, но не востребованное. В Челябинске Лихачев создал четыре филиала родного предприятия, которые позже выросли в крупные самостоятельные заводы: Миасский автомоторный, Челябинский кузнечно-прессовый, Шадринский автоагрегатный и Ульяновский автомобильный. Работать с людьми директор умел: рабочие в сорокоградусные морозы устанавливали станки на месте будущих цехов и сразу же приступали к выпуску продукции, не дожидаясь, пока над их головой будет возведена крыша…

В феврале 1942 г. Лихачев, выполняя распоряжение Государственного комитета обороны, возглавил работы по восстановлению производства в Москве. Сюда вновь везли станки, свозили оборудование других московских заводов. На ЗИСе налаживали выпуск автоматов ППШ, ракетных болванок и салазок для катюш, мин. И возобновляли автомобильное производство.

Иван Алексеевич был фанатом своего дела. Он боролся за экономию не только на бумаге, строго наказывал нерадивых начальников цехов, поощрял деятельность хозрасчетных бригад, заботливо растил кадры, продвигая на руководящие должности перспективных молодых рабочих и инженеров, всегда находил время и возможности помочь своим сотрудникам. Порой он даже прикрывал их от «органов». Слову директора верили безоговорочно: держать данное обещание Иван Алексеевич умел.

Снабженцем Лихачев тоже был великолепным. Он часто ездил сам на кооперированные заводы (хотя многие из них находились в Сибири и на Урале), в министерства-поставщики. Дотошный директор тормошил всех, лучше любого специалиста объясняя, где и как лучше обеспечить выполнение заказов автозавода. Но и поставщикам он помогал хорошо: сам изготавливал оснастку, выделял запчасти, закупал в счет своих фондов оборудование за границей. Так что в результате Лихачев добивался для своего предприятия того, о чем другие директора могли только мечтать.

К тому же Иван Алексеевич старался, чтобы ЗИС мог сам много для себя делать. Еще во время войны директор создал свой калибровочно-заготовительный цех, а в 1945 г. вывез из Германии прокатные станы – с их помощью он компенсировал перебои в поставках металлопроката. Кроме того, Лихачев построил для предприятия свой бетонный заводик, кислородно-ацетиленовую станцию, наладил производство жидкого азота (он требовался для сушки новой продукции завода – холодильников), организовал газовое хозяйство.

Уже в послевоенное время Ивану Алексеевичу пришлось снова восстанавливать свои цеха из руин. 2 марта 1946 г. в подвале второго механосборочного корпуса, занимавшего площадь около 40 000 м², вспыхнул крупный пожар. Его не могли потушить почти сутки, и большую часть этого времени цеха над подвалом продолжали работать. Только после того как температура полов в них достигла критической, рабочие начали спасать оборудование. В результате, когда ночью рухнуло бетонное перекрытие, в огонь полетели только несколько особо тяжеловесных станков – остальное люди успели вытащить. Естественно, что пожар, который произошел в день открытия первой послевоенной сессии Верховного Совета СССР и уничтожил значительные материальные ценности, наталкивал на мысль о диверсии. Однако все оказалось гораздо более прозаичным – курение на складе и халатность тамошних работников. На восстановление нормальной работы требовалось полгода, а при особо оптимистических прогнозах – четыре месяца. Но как оказалось, специалисты не учли самого главного: директором завода был Лихачев… Когда он спал (и спал ли вообще) – не знал никто. Иван Алексеевич постоянно был на заводе, с людьми, умудрялся успеть везде, демонстрируя уникальную волю и работоспособность. Пример, как известно, – дело заразительное. И люди сделали невозможное. В первых числах апреля завод рапортовал о полном выполнении мартовской программы и о близком завершении восстановительных работ…

В 1950 г. Ивана Алексеевича сняли с поста директора ЗИСа и назначили руководителем небольшого авиационного завода в Лихоборах. По сути, это было не что иное, как опала. Причиной ее стала набиравшая обороты антиеврейская истерия. Лихачеву инкриминировали то, что он «слишком много евреев развел у себя в руководстве». Кстати, еще работая на ЗИСе, неугомонный директор, вымотавшийся под конец дня окончательно, часто шутил: «Дали бы мне под старость лет маленький заводик, я бы его наладил и потом только ходил и смотрел, как все вертится само собой без перебоев…» Как говорится, накаркал… Однако унывать по поводу «отставки» и тем более опускать руки Иван Алексеевич не собирался. Напротив, он делал именно то, о чем когда-то мечтал, хотя до «старости лет» было еще далековато. Авиазавод был капитально модернизирован в кратчайшие сроки. Теперь там действительно все «вертелось само собой». Три года Лихачев проработал на этом месте, получив в награду орден Трудового Красного Знамени.

Когда Сталин скончался, Ивана Алексеевича вновь повысили. По инициативе Ворошилова его назначили министром автомобильного транспорта и шоссейных дорог СССР. Эту должность Лихачев занимал с августа 1953-го по май 1956 г. С февраля того же года Лихачев был также кандидатом в члены ЦК КПСС.

В последние годы жизни Иван Алексеевич очень сильно болел. Инфаркт он «заработал» еще в 1947 г. После этого сердце стало все сильнее сдавать, не выдерживая бешеного темпа жизни своего хозяина. А Лихачев переживал об одном: получит ли его любимая внучка Наташа высшее образование, если деда не будет? За два месяца до смерти он просил одного из своих друзей побеспокоиться об этом. 16 июня Ивана Алексеевича наградили пятым орденом Ленина, но получить его он так и не успел. 24 июня 1956 г. Лихачев собирался отправиться в Тушино на авиационный праздник. Но смерть внесла свои коррективы в его жизненные планы. Прах самого знаменитого директора Московского автомобильного завода 26 июня был погребен в Кремлевской стене. А имя Ивана Алексеевича, согласно постановлению ЦК КПСС и Совета Министров СССР, в тот же день присвоили его любимому детищу – ЗИСу. Пожалуй, это было лучшим знаком уважения и памяти, который искренне растрогал бы этого человека.

Лужков Юрий Михайлович
(род. в 1936 г.)

Мэр и премьер правительства города Москвы, одна из наиболее неординарных личностей среди современных политических и общественных деятелей России.

Мало кто из политиков привлекает больше внимания, чем этот человек. Иногда кажется, что он живет едва ли не на витрине: за каждым шагом и вздохом мэра внимательно наблюдают, его личная жизнь и государственная деятельность не сходят с телеэкранов и газетных страниц. Юрий Михайлович успел издать несколько собственных книг и стать героем художественного фильма. За всем этим не так просто разглядеть обычного человека, на долю которого выпала непростая судьба, многие потери, победы и страдания… Настоящий Лужков, в отличие от портрета, созданного многочисленными публикациями, для многих неожидан. Его логика иногда кажется странной. Он болезненно реагирует на нюансы и в то же время абсолютно спокойно, философски относится к ощутимым ударам судьбы. Люди, подобные ему, часто не находят времени на сон и досуг, а Юрий Михайлович, помимо основных обязанностей, охотно занимается своими хобби – пчеловодством, литературным творчеством, изобретательством, футболом, рыбалкой, зимним плаванием. Он активно проводит в жизнь многие меры, первоначально кажущиеся не слишком популярными, но непонимания не боится, отдавая все силы на благо города. «Если сделал работу быстро, но плохо, забудут, что быстро, запомнят, что плохо», – часто говорит он.

Юрий Михайлович Лужков родился 21 сентября 1936 г. в Москве. Отец его, Михаил Андреевич, был хорошим столяром и плотником и, приехав в 1930-х гг. в первопрестольную из тверской деревни, устроился работать на нефтебазе. Анна Петровна, мать будущего главы столицы, была уроженкой башкирского села – отсюда и азиатские черты лица у Юрия Михайловича.

После окончания московской средней школы Лужков в 1953 г. стал студентом столичного института нефтехимической и газовой промышленности. Но на шее у родителей в течение пяти ближайших лет он сидеть не собирался. Юрий предпочитал самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. Для этого он разгружал вагоны на Павелецком вокзале, работал дворником. В общественной жизни вуза тоже принимал деятельное участие, числился среди самых бойких комсомольских активистов, охотно брался за организацию различных мероприятий. Когда один из первых студенческих отрядов отправился в 1954 г. осваивать целину в Казахстане, в его составе оказался Юрий. Вот только в учебе Лужков не особо блистал: на корпение над книгами у него не оставалось времени.

Одногруппницей Лужкова была Марина Башилова – дочь какого-то начальника в нефтяной отрасли. Юрий и Марина сыграли свадьбу на пятом курсе. Родители девушки преподнесли молодоженам роскошный подарок: отдельную квартиру.

По окончании вуза Лужков устроился на работу в НИИ пластмасс и с 1958 по 1964 г. успел пройти путь от научного сотрудника до руководителя группы и заместителя начальника лаборатории. А в 1964 г. его назначили начальником отдела Министерства химической промышленности СССР. Тогда же Юрий Михайлович вступил в КПСС, членом которой оставался вплоть до 1991 г.

К тому времени Лужковы воспитывали уже двоих сыновей – Михаила и Александра. А в 1973 г. «грянул гром»: Юрий Михайлович перенес серьезный тяжелый сердечный приступ. Чудом выкарабкавшись, он решил больше никогда в жизни не притрагиваться к спиртному. Даже сегодня, когда мэр на открытии дней пива появляется на людях с кружкой этого напитка, он пробует исключительно безалкогольный вариант пенного.

В 1974 г. Лужкова назначили директором ОКБ автоматики Министерства химической промышленности СССР. Здесь он заработал среди сотрудников негласное прозвище «дуче» – ехидные подчиненные подметили некоторое сходство шефа с Муссолини. К тому же стиль руководства у Юрия Михайловича был достаточно жесткий… Но эта жесткость приносила весьма неплохие плоды на производстве, и в 1980 г. Лужков вновь сменил место работы. Теперь он стал генеральным директором НПО «Нефтехимавтоматика», а спустя шесть лет уже возглавлял Управление по науке и технике Министерства химической промышленности СССР и являлся членом коллегии.

Еще через год Юрия Михайловича «перебросили» с научного фронта «на Москву». На тот момент он отнюдь не горел желанием заниматься подобным видом деятельности. Поначалу Лужков даже возмущался: мол, «не по-государственному выдергивать человека из профессии и бросать на городское хозяйство, в котором он ничего не смыслит». Однако по некотором раздумии Юрий Михайлович согласился занять пост первого заместителя председателя исполкома Моссовета и председателя городского агропромышленного комитета. Так в 50 лет он изменил свою судьбу: отныне его профессией стала власть.

Новое назначение совпало с черной полосой в жизни Лужкова: в конце 1980-х гг. его жена тяжело заболела. Врачи диагностировали рак печени и предупредили, что ей остался максимум год… Со стороны может показаться, что отчаянье столь деятельному человеку вообще не присуще, но только Богу ведомо, каким ужасом стали для Юрия Михайловича следующие несколько месяцев… Дома он старался делать вид, что все нормально и нездоровье супруги – всего лишь временное и не слишком серьезное недомогание. Однако однажды, вернувшись домой пораньше, Лужков увидел в гостиной книгу об онкологических заболеваниях. Оказалось, Марина прекрасно знала, что обречена, но старалась не расстраивать мужа… Она мучилась долго. А Юрий Михайлович метался в поисках новых лекарств, врачей, целителей, экстрасенсов. В 1989 г. Марина умерла у него на руках. До самого последнего момента Юрий Михайлович сам ухаживал за женой.

Домашняя трагедия «удачно» дополнилась проблемами на работе. Как Лужков пережил это время – загадка. В 1988 году он, отвечая за продовольственное обеспечение города, решил отказаться от привлечения горожан на базы и сельхозработы. В ответ на новатора была организована страшнейшая атака. Лужкова называли авантюристом, громящим остатки плодоовощного комплекса, замучили проверками, клеймили позором, собирались гнать с работы. Но Юрий Михайлович от своей идеи отказываться не собирался, считая ее экономически целесообразной. Выручил его тогда Белянинов, отвечавший за сельхозкомплекс. Он сказал, что от работы Лужкова ни в коем случае отстранять нельзя. Причем аргумент секретаря звучал неожиданно: «Больше такого дурака мы не найдем». Белянинов имел в виду самоотдачу опального хозяйственника… И действительно, на этой должности долго никто не задерживался: раз в полгода руководителю непременно отворачивали голову…

Вскоре после похорон супруги Юрия Михайловича назначили председателем исполкома Моссовета. Там он познакомился с Еленой Батуриной. Довольно скоро вчерашний вдовец вновь стал семейным человеком: новую свадьбу сыграли уже в 1991 г. Правда, дети новый брак отца поначалу не приветствовали. И если младший сын Юрия Михайловича в конце концов с пониманием отнесся к появлению в их доме Елены, то Михаил пошел на конфликт. Его смогло погасить только время. А также то, что Лужков, ценивший в людях преданность и самостоятельность, нашел эти качества и в своей второй жене.

Следующие два года (1991 – 1992) помогли Юрию Михайловичу преодолеть еще одну ступеньку карьерной лестницы. Он стал вице-мэром и премьером правительства столицы и сразу же заявил о несоответствии начальника ГУВД Мурашева занимаемой должности – последний не пожелал использовать подчиненных для разгона уличных торговцев и несанкционированных митингов. Сам же вице-мэр достаточно часто использовал милицию для решения городских проблем.

Когда в августе 1991 г. Москва оказалась едва ли не на военном положении, не кто иной, как Лужков, был в центре практических действий по обороне Белого дома. Он сумел собрать под своим контролем все ресурсы столичных транспортных организаций, банковских и даже «неформальных» структур и оказать решительную поддержку Ельцину.

В том же году Юрий Михайлович стал заместителем руководителя Комитета по оперативному управлению народным хозяйством страны. А в 1992-м был избран главой администрации и премьером правительства Москвы. В новой должности Лужков развернул поэтапную конституционную реформу местной законодательной власти, в ходе которой сумел сформировать послушную городскую думу, заменившую далеко не всегда контролируемый Моссовет. С того момента Юрий Михайлович превратился в полновластного хозяина своего города.

Естественно, пресса сразу же стала обвинять правительство столицы в коррупции. В ход пошли слухи о неоправданной поддержке московскими властями некоторых коммерческих структур (АО «Группа "Мост"», «Оргкомитет», «Мосинвест», «Мосприватизация», «Московская гильдия»), сопоставления сметной стоимости коттеджа Лужкова в дачном кооперативе «Сосенки» с размерами его зарплаты, требования опубликовать декларацию о доходах городского головы. Долгое время Лужков попросту игнорировал все выпады в свой адрес. А затем стал обращаться с исками в суд.

Юрий Лужков, кроме всего прочего, непосредственно курирует борьбу с преступностью, одним из ее этапов он считает принятие решения о том, что граждане стран СНГ для проживания в Москве должны получать вид на жительство. Власти Москвы не отменили обязательную прописку даже после того, как свобода выбора места жительства была подтверждена новой Конституцией.

Именно прописка и визовый режим, по мнению мэра, дают возможность оградить столицу от пришлых криминальных элементов. В декабре 1994 г. Лужков вообще предложил думе законопроект, предусматривающий за проживание в городе без прописки лишение свободы сроком до двух лет. А еще в ноябре 1993 г. Юрий Михайлович ввел в Москве «особый порядок пребывания граждан, постоянно проживающих за пределами России». Он предусматривает обязательную регистрацию таких лиц и взимание с них платы. С утверждением нового проекта популярность мэра в Москве резко возросла.

С 1994 г. Лужков входил в состав Общественного наблюдательного совета по восстановлению храма Христа Спасителя. Считая, что для этого грандиозного строительства, начатого на средства городского бюджета, следует выделить государственные средства, он подписал вместе с патриархом соответствующее обращение на имя президента. В 1994 – 1996 годах по инициативе Юрия Лужкова и на средства, выделенные из бюджета Москвы, было развернуто гражданское строительство в Севастополе, отремонтирован флагман Черноморского флота, в столице на Поклонной горе открыт мемориал Победы, начал осуществляться проект обновления Московской кольцевой автомобильной дороги (МКАД), развернулась борьба с блочными «хрущобами», многие из которых находились в аварийном состоянии.

В 1996 г. Юрий Лужков принял деятельное участие в предвыборной кампании Бориса Ельцина. Когда после победы Ельцин пригласил его к себе первым из группы поддержки и предложил выполнить в благодарность любое желание, Лужков неожиданно попросил снять опалу с Кобзона. Президент тогда признался, что ожидал чего угодно, только не этого, но просьбу выполнил.

В 1996 году проходили также выборы мэра Москвы. На них возникла проблема: безальтернативных выборов городской устав не допускал, а выставлять свою кандидатуру в соперники Лужкову никто не хотел. Москвичи явно решили своего мэра не менять… Но это грозило отменой выборов, так что команде Юрия Михайловича пришлось помогать собирать подписи за генерального директора акционерного общества «Роштер» В. Филоненко. 16 июня 1996 года Лужков в первом туре был повторно избран мэром Москвы. За него отдали свои голоса 89,68% горожан. Мировая практика демократических выборов до этого момента не знала такого единодушия избирателей в многомиллионных городах. 21 июня 1996 года на инаугурации Юрия Лужкова Борис Ельцин вручил ему «мэрскую цепь» – знак отличия, не имеющий аналогов в России. А мэр вновь приступил к своим обязанностям и занялся разработкой ряда чрезвычайных мер «по зачистке» Москвы от «бомжей, гастролеров и других преступных элементов». Причиной такого решения стали взрывы в троллейбусах и городском метро.

С сентября 2000 года Юрий Михайлович является членом Государственного совета РФ и его Президиума. 21 декабря 2000 года мэр был награжден орденом Почета.

А его оппоненты не устают «копать» личную жизнь Лужкова в надежде отыскать новые «но». Может, прав один из журналистов, сказавший, что в данном случае мы явно имеем дело с извечным свойством нашего менталитета – недоверием? Ведь многих деятелей разных эпох при жизни в лучшем случае его просто не замечали. А чаще норовили смешать с грязью, будучи уверенными в том, что «начальство обязательно должно быть вором и пьяницей». «Мы всех их видели в гробу, а потом возводили памятник…» Не правда ли, точно сказано? Видимо, Лужкову, понимающему это, по большому счету, плевать на тех, кто мечет в него камни компромата. И он имеет полное право относиться к оппонентам именно так. Потому что, невзирая на «разгромные» статьи, Москва продолжает оставаться оазисом благополучия в России. Недруги мэра утверждают, что подобное положение вещей стало возможным лишь благодаря «паразитированию» столицы на других регионах. А Юрий Михайлович на подобные выпады просто отмахивается: мол, развалить дело можно и в столице, наладить – и в провинции. Для благополучия города просто следует отыскать человека, который хотел бы работать не только для личного блага, способного плыть против течения, противостоять обстоятельствам, не бояться общественного мнения, умеющего отстаивать свою правоту. К сожалению, повезло пока в этом вопросе, похоже, только москвичам…