Текст книги "100 знаменитых москвичей"

Брюсов Валерий Яковлевич
(род. в 1873 г. – ум. в 1924 г.)

Известный русский поэт, прозаик, литературный критик, переводчик, теоретик литературоведения, общественный деятель. Основоположник русского символизма и его признанный лидер. Автор сборников стихотворений «Шедевры» (1895 г.), «Третья стража» (1900 г.), «Городу и миру» (1903 г.), «Венок» (1906 г.); исторических романов «Огненный ангел» (1908 г.), «Алтарь победы» (1913 г.) и др.

Чуть больше полстолетия отмерила судьба этому удивительному человеку, но эти 50 лет пришлись на напряженнейшую эпоху в истории его народа и родины и вместили в себя такое богатство чувств, поисков, стремлений и творческих свершений, что их с лихвой хватило бы на несколько человеческих жизней. На протяжении долгих лет «мэтр» русского символизма Валерий Брюсов был возмутителем спокойствия в российской литературе, в конце концов завоевав всеобщее признание как величайший мастер стихосложения и непревзойденный эрудит. Его работоспособность поразительна, а литературная продуктивность чрезвычайно высока. Лирика, поэмы, драма, повести, романы, стихотворные переводы, критические и историко-литературные статьи, ученые работы (особенно по исследованию текстов Пушкина) заполнили бы длинный ряд томов полного собрания его сочинений. Собственные стихотворения и переводы Брюсов писал ежедневно в свой определенный час, будто монах, становящийся на молитву. Это при том, что плодотворная творческая деятельность поэта всегда сопровождалась общественной, профессорской и редакторской работой, которой он энергично занимался на протяжении всей жизни.

Валерий Брюсов родился 1 (13) декабря 1873 г. в зажиточной купеческой семье. Его дед, крепостной крестьянин Костромской губернии, в 50-х гг. XIX в. получил вольную и, приехав в Москву, занялся торговлей. Разбогатев к концу жизни, он оставил сыну в наследство лавку, капитал и каменный дом в Москве. Отец Валерия, Яков Кузьмич, был большим любителем скачек и фантазером. Торговля его не привлекала. Выписавшись из купеческого звания, он жил на проценты с капитала и настойчиво занимался самообразованием: много читал, интересовался философией, естествознанием и математикой. В доме Брюсовых царила атмосфера патриархального быта, знакомого нам сегодня только по пьесам Островского, в странном сочетании с прогрессивными веяниями 1860-х годов. В. Брюсов впоследствии вспоминал: «Над столом отца висели портреты Чернышевского и Писарева. Я был воспитан… в принципах материализма и атеизма». Валерий, живой и любознательный ребенок, уже в четыре года умел читать. Родители мальчика были сторонниками рационального воспитания и вместо игрушек покупали ему модели паровых машин и физические приборы. В «Автобиографии» Брюсов писал: «С младенчества я видел вокруг себя книги и слышал разговоры об "умных вещах"… От сказок, от всякой "чертовщины" меня усердно оберегали. Зато об идеях Дарвина и о принципах материализма я узнал раньше, чем научился умножению». В шесть лет он уже увлекся астрономией, в восемь начал писать стихи, как ему казалось, в духе Некрасова, единственного поэта, которого признавали в их доме. Первым литературным учителем Брюсова был дед со стороны матери, А.Я. Бакулин. Купеческий сын, разоренный пожаром, он занимался сельским хозяйством, но главным делом своей жизни считал литературное творчество: писал стихи и прозу, однако профессиональным писателем так и не стал. Рассказ о том, как однажды дед видел самого Пушкина, произвел на маленького Брюсова «сильнейшее впечатление».

Когда пришло время учиться, одаренного мальчика приняли в московскую частную гимназию Ф. Креймана, причем сразу во второй класс. Через несколько лет, сдав успешно экзамены, Брюсов поступил в известнейшую в Москве гимназию Л. Поливанова. В этот период он всерьез увлекся математикой, философией, астрономией, литературой и особенно историей. «Ни одна наука не произвела на меня такого впечатления… это впечатление имело значение для всей моей жизни», – вспоминал позднее поэт. Изучать историю Брюсов продолжил в Московском университете, куда поступил в 1892 г. Еще будучи гимназистом, Брюсов впервые познакомился с поэзией французских символистов последних десятилетий – Вердена, Малларме, Рембо, Бодлера. Впечатление от этого знакомства было ошеломляющим. Брюсов с удивлением обнаружил, что развитие поэзии, оказывается, не остановилось на великих романтиках, существуют и новые ее формы! Так у юного поэта зародился интерес к символизму, который показался ему языком, способным выразить новые чувства и переживания «конца века». В нем он увидел ближайшее будущее русской поэзии, и это подсказало ему цель дальнейшей деятельности: декадентство. «Талант, даже гений, честно дадут только медленный успех, если дадут его. Этого мало! Мне мало! – писал молодой Брюсов. – Надо выбрать иное… Найти путеводную звезду в тумане. И я вижу ее: это декадентство. Да! Что ни говорить, можно ли оно, смешно ли, но оно идет вперед, развивается, и будущее будет принадлежать ему, особенно когда оно найдет достойного вождя. А этим вождем буду Я! Да, Я!» С юношеским задором, полный энергии и желания трудиться, принялся воплощать Брюсов это начинание. В 1894 – 1895 гг. он издает три выпуска сборника «Русские символисты», впервые заявив о рождении школы символизма в России. Составитель, издатель и в большей степени – автор, он собрал в книге различные образцы поэзии символизма. Дерзость этих сборников была очень умеренной, но застой в поэзии и поэтических вкусах тех лет был настолько велик, что книги, вышедшие тиражом всего 200 экз., возбудили неслыханный резонанс. На «возмутителя спокойствия» обрушился поток жесточайшей критики. Для широкой публики имя Брюсова надолго стало синонимом «декадента», «ниспровергателя основ», «не то шарлатана, не то помешанного». Позднее Брюсов писал: «Я был всенародно предан "отлучению от литературы", и все журналы оказались для меня закрытыми на много лет…». Эта скандальная репутация настолько укоренилась, что когда в 1895 г. поэт собрал в отдельную книгу свои «несимволические стихи», в основном довольно традиционную любовную лирику, до самих стихотворений уже никому не было дела – достаточно было дерзкого названия – «Шедевры», чтобы расценить сборник как очередную выходку символистов. Тогда поэт принял вызов и выпустил полностью обновленное издание «Шедевров», в котором на первый план выдвинул вещи максимально эпатирующие. А в 1896 г. вышел сборник «Это – Я», в котором шокирующая современников эротика в причудливом антураже, стремление к редкой экзотической рифме – все говорило о сознательно избранной литературной стратегии: поэт стремился не только разрушить привычные стереотипы восприятия, но и утвердить право художника на полную свободу творческого самовыражения. Начиная с самого заголовка, Брюсов последовательно и сознательно конструировал маску – лирический образ того пропащего «декадента», циника и гордеца, которого хотела видеть в нем окололитературная публика. Хотя критика была настроена враждебно, издание первых сборников принесло молодому поэту известность, в том числе в литературных кругах. В это время Брюсов знакомится с К. Бальмонтом и А. Добролюбовым, З. Гиппиус и Д. Мережковским, И. Буниным и И. Коневским. На «субботах» Георга Бахмана, а затем и на собственных «средах» Брюсов начинает регулярно встречаться с московскими модернистами. Еще студентом он ездит в Крым, на Кавказ, посещает Ригу, Варшаву. В 1897 г. впервые выезжает за границу, в Германию. В этом же году он женится на Иоанне Матвеевне Рунт, ставшей его спутницей жизни и бессменной помощницей в литературных делах. В 1899 г. через И. Бунина в одесской газете «Южное обозрение» публикует стихотворный цикл «Картинки Крыма».

А первым журналом, открывшим свои страницы для «ниспровергателя основ», был «Русский архив». Знакомство в 1898 г. с редактором этого журнала П. Бартеневым положило начало многолетней публикаторской, комментаторской, историко-литературной деятельности Брюсова (работы о Ф. Тютчеве, А. Пушкине, Н. Гоголе). С 1900 по 1903 г. Брюсов – секретарь редакции «Русского архива». Одновременно с этим он активно печатался в московской газете «Русский листок», в журнале по оккультизму и спиритизму «Ребус», а с 1901 г. – в «Ежемесячных сочинениях» И. Ясинского и «Мире искусства», единственном в те годы журнале (после закрытия в 1898 г. «Северного вестника»), сочувствовавшем новым эстетическим веяниям.

Закончив университет в 1899 г., Брюсов полностью посвятил себя литературной деятельности. Вместе с молодыми литераторами С. Поляковым и Ю. Балтрушайтисом (на средства Полякова) он создал издательство «Скорпион» (1901 г.), в котором печатались произведения сторонников «нового искусства». Издательство выпустило альманах «Северные цветы», с выходом которого символизм в России стал уже вполне сформировавшимся литературным течением, а В. Брюсов – его общепризнанным лидером. Сборник поэта «Третья стража» явился настоящим событием в русской литературе. В этот период Брюсов деятелен и уверен в себе, он не только сотрудничает с русскими издательствами, но и является корреспондентом лондонского журнала «Athenaeum», читает лекции в Историческом музее и русском кружке в Париже. В 1904 г. был создан ежемесячный журнал нового искусства «Весы», ставший лучшим журналом русского символизма. Первое время это издание полностью готовил Брюсов: от составления номера до читки корректур.

События общественной жизни, многочисленные заграничные путешествия Брюсова находят отражение в его литературной деятельности, которая была чрезвычайно многогранна: теоретик литературы и пушкинист, драматург и прозаик, переводчик и критик, литератор-энциклопедист, один из создателей поэтической культуры начала XX в., но прежде всего – поэт. В 1903 г. была издана одна из лучших книг Брюсова «Граду и миру». Широта мысли, накал страстей, разнообразие стихотворных размеров выдвинули автора в ряд крупнейших поэтов своего времени. «Его стих может звенеть бронзой и поражать величием, заставить сердце сжаться неопределенной сладкой печалью и заворожить вкрадчивым мелодичным многозвучием, пропеть свирелью и взорваться лихим гармонным перебором», – сказал о поэте В. Муравьев.

Брюсов всегда с живой страстностью откликался на все важнейшие события современности. В начале XX в. Русско-японская война и революция 1905 г. становятся темами его творчества. Эти события потрясли Брюсова и, конечно, повлияли на тематику и содержание его лирики. Она стала более камерной, появились новые ее черты: интимность, задушевность, простота в выражении чувств (сборник «Все напевы», 1909 г.; книга «Зеркало теней», 1912 г.). Вершиной своего поэтического творчества мэтр символизма считал сборник «Венок» (1906 г.). «"Венок" завершил мою поэзию, надел на нее воистину "венок"», – писал он. Каждое стихотворение в сборнике, по мнению Вяч. Иванова, – «новое открытие в царстве поэтических форм». Преднамеренно взвешивая все составные элементы, добиваясь все более и более совершенной законченности, Брюсов-поэт стремился «алгеброй гармонию поверить». Умение мастера «ковать стихи» и «ковать идеи» придало его лирике пластичность и четкость. Недаром А. Белый сказал о поэте, что тот «высекает свои стихи на мраморе и бронзе».

Задачей Февральской революции Брюсов считал лишь беспощадное уничтожение старого («Грядущие гунны», 1905 г.; «Лик Медузы», 1905 г.). С этих позиций он критиковал большевиков и в стихотворении «Близким» (1905 г.). В. Ленин, процитировав его строчку, «Ломать я буду с вами, строить – нет!», назвал Брюсова «поэтом-анархистом». Брюсов полемизировал также со статьей В. Ленина «Партийная организация и партийная литература» (1905 г.), утверждая, что субъективно честный художник может быть независимым от буржуазного общества. Одновременно с этим поэт вел активную педагогическую деятельность (в эти годы он читал курс лекций в университете Шанявского), а также готовил полное собрание произведений Э. Верхарна, с которым был дружен.

Однако усталость, духовная и физическая, стала все чаще напоминать о себе. Разрыв, наметившийся в 1905 г. между Брюсовым и символистами религиозно-теургического направления, после появления статьи Брюсова «О "речи рабской", в защиту поэзии» (1910 г.), направленной против мистического истолкования символизма Вяч. Ивановым и Блоком, стал еще глубже и в конце концов произошел окончательно. Но несмотря на это, все свое время Брюсов посвящает работе. В 1913 г. он издал собрание своих сочинений в 25 томах. Помимо поэзии, это собрание включало два его романа – «Алтарь победы» (из жизни Рима IV в.) и «Огненный ангел» (из жизни Германии XVI в.), а также пьесы, рассказы и литературную критику. Реальным подтекстом романа «Огненный Ангел» (1907 – 1908 гг.) явилось описание непростых отношений любовного «треугольника» Брюсов – Белый – Петровская. И все же в нелегкие для него 1910-е гг. поэт стал терять былую уверенность и прежние ориентиры. К тому же ухудшилось здоровье, материальное положение было шатким. Казалось, впереди – одна неизвестность…

А вскоре началась Первая мировая война и Брюсов оказался на фронте. Будучи корреспондентом «Русских ведомостей», он провел там много месяцев. Поначалу эта война казалась поэту последней («Последняя война», 1914 г.), способной преобразить в лучшую сторону человеческую жизнь. Однако уже через два года мнение Брюсова о ней изменилось («Тридцатый месяц», 1917 г.). Разочаровываясь в исходе войны и политике, Брюсов все глубже уходит в литературу и научную работу. Во время войны он продолжает переводить Верхарна, Метерлинка, Гюго, Э. По, Данте, Уайльда, Байрона, Гете, Мольера, Вергилия, обращается к переводам латышской и армянской поэзии. В 1915 г., по рекомендации М. Горького, поэт приступил к работе по переводу и редактированию уникальной антологии «Поэзия Армении с древнейших времен до наших дней» (1916 г.). За несколько месяцев поэт изучил историю Армении, ее культуру, язык настолько, что стихи читал в подлиннике. В своих переводах он сохранил индивидуальность каждого армянского автора – А. Исаакяна, В. Терьяна и др. «Сколько нужно искусства, умения, чтобы перевод передал не только своеобразную форму подлинника, но и его неповторимый аромат! И вместе с тем – столько любви…» – так лестно для поэта высказывался о книге известный деятель армянской культуры О. Туманян. В 1923 г., в год 50-летия Брюсова, правительство Армении присвоило ему почетное звание народного поэта Армении.

В 1917 г. жизнь Брюсова, как, впрочем, жизнь любого из его современников-соотечественников, изменилась. Приход Октябрьской революции и ее размах не испугал поэта-новатора. Напротив, он принял ее, поставив ей на служение свой талант организатора «новой культуры». Его деятельность в этом направлении была энергичной и разноплановой. В 1917 – 1919 гг. Брюсов возглавлял комитет по регистрации печати, заведовал Отделом научных библиотек и литературным отделом Наркомпроса, занимал ответственные посты в Государственном ученом совете и Госиздате. Одновременно он читал курсы лекций по античной и новейшей русской литературе, истории математики, теории стиха и латинскому языку, вел семинары по истории Древнего Востока в Московском университете, в Коммунистической академии и в Институте слова. Энциклопедически образованный человек, по словам М. Горького, Брюсов был «самым культурным писателем на Руси». В 1919 г. он стал председателем Всероссийского союза поэтов, ректором и профессором Высшего литературно-художественного института (1921 г.), созданного по его инициативе. В 1920 г. Брюсов вступил в коммунистическую партию. Поэтическое творчество того периода тоже было очень напряженным и продуктивным: в начале 20-х гг. им было выпущено пять книг новых стихов, среди которых лучшая – «В такие дни» (1921 г.).

В последних стихотворных сборниках – «Дали» (1922 г.), «Меа» («Спеши», 1924 г.) – Брюсов продемонстрировал образцы «научной поэзии» («Принцип относительности», «Невозвратность», «Мир электрона»). Однако поздние поэтические эксперименты, далекие от «брюсовской» лирики периода ее расцвета, не имели успеха у читателей.

9 октября 1924 г., не дожив до 51 года, певец русского модернизма Валерий Брюсов умер в Москве от тяжелого воспаления легких. Его необычайно насыщенная, плодотворная жизнь оказалась несправедливо короткой. Узнав о смерти поэта, Вяч. Иванов написал из Рима его вдове: «Нет Блока, нет Брюсова: наша старая группа уходит из нового мира».

Буре Павел Владимирович
(род. в 1971 г.)

Известный хоккеист, заслуженный мастер спорта СССР. В хоккее с 1976 г., воспитанник спортшколы ЦСКА. Чемпион СССР 1989 г. Обладатель Кубка европейских чемпионов 1989 и 1990 гг., чемпион мира 1990 г., бронзовый призер чемпионата мира-91, чемпион мира среди молодежных команд 1989 и 1990 гг., серебряный призер молодежного чемпионата мира-91, серебряный призер Олимпиады-98, финалист Кубка Стэнли-94. Лучший игрок Матча всех звезд 2000 г. Награжден орденом Почета за Олимпиаду-98.

Стоит на хоккейной площадке появиться Русской Ракете – Павлу Буре, и огромный зал непременно взрывается бурными аплодисментами. Болельщики знают: если на поле вышел Буре, значит, их ожидает невероятная, интересная, напряженная игра. Несомненно, нападающий «Рейнджерс» Павел Буре на сегодняшний день является мегазвездой мирового хоккея. Его феноменальный успех заключается не только в блестящих физических данных, упорстве и удивительной воле к победе, но и в богатейших семейных традициях, которые он впитывал с самого детства. Ведь Павел – достойный представитель и продолжатель спортивной династии Буре. Его дед, Валерий Владимирович Буре, заслуженный тренер СССР, первый вратарь национальной сборной по водному поло, бессменно защищал ворота сборной СССР с 1929 по 1936 г. Дядя Павла, Алексей, – пловец, экс-рекордсмен мира, а отец спортсмена, Владимир Буре, – шестикратный чемпион СССР по плаванию, призер Олимпиад и вице-чемпион мира.

Когда в семье Владимира 31 марта 1971 г. родился первенец, имя сыну и внуку дали сразу – в честь знаменитого прапрапрадеда – часовщика двора Его Императорского Величества Павла Буре. Сам же Паша называл себя тогда кратко: «Па». «Он никогда не сюсюкал и не коверкал слова, – вспоминает его мама, Татьяна Львовна. – Просто сокращал их, пока не научился хорошо говорить, до одного слога. "Тра" – трамвай, "мо" – мороженое».

Паша рано стал самостоятельным. Когда мальчику шел девятый год, его родители расстались. Воспитанием Павла и его младшего брата Валерия занималась мама. Хотя после развода отец мальчиков все время был рядом, помогал сыновьям в тренировках, все равно их семья теперь состояла из трех человек: мама и два сына. По воспоминаниям Татьяны Буре, детство у ее детей было довольно суровым и малообеспеченным. Но ребята никогда не переживали по этому поводу. Татьяна поднимала детей в 5 утра и перед работой отвозила их на тренировку, которая начиналась в семь. Это был мощный рывок, и как знать, не мамин ли пример подарил будущей Русской Ракете феноменальный старт с места, когда на первых же секундах Буре уходит с шайбой в отрыв от защитников… Взамен одного ушедшего из дома мужчины Татьяна получила заботу двух оставшихся. Пытаясь порадовать маму, к ее приходу сыновья пекли кексы из полуфабрикатов, а иногда и блины, которые получались, естественно, комом. Мама, проявляя недюжинный педагогический талант, улыбаясь, съедала их все. «Павел – очень заботливый ребенок, – говорит Т. Буре. – Если ему давали шоколадку, обязательно поделит на всех. А мне вообще оставит самый лакомый кусочек. Говорю: да не буду, худею… Конфета будет пропадать, но к ней никто не притронется». Когда у Паши появлялись карманные деньги, он всегда старался купить маме что-то приятное. А в 14 лет привез ей из своей первой заграничной поездки кожаную куртку – это подарок на день рождения, за который он отдал все заработанные деньги. Старший сын и теперь первый мамин помощник. Несмотря на жесткий график Павла, они немало времени проводят вместе. «Когда я был маленький, я не понимал до конца, что значит мама в моей спортивной карьере, в моей судьбе, – говорит Паша сегодня. – Позже я понял, на какие жертвы она шла, молодая женщина двадцати восьми лет, чтобы воспитать и меня, и брата. И сегодня она жертвует многим, чтобы быть рядом с сыновьями, поддержать, помочь выстоять».

Когда дети выросли, муж предложил Татьяне снова жить вместе, но она отказалась. Сейчас у Владимира Буре новая семья. С Татьяной они друзья. Вместе ездят на матчи смотреть, как играют их дети.

В семье Буре культ спорта существовал всегда. Едва Паша появился на свет, дед Валерий Владимирович уже искренне переживал, что внука начали учить плавать слишком поздно – в трехмесячном возрасте. По его мнению, приобщать ребенка к воде следовало не позже чем через неделю после рождения. Если бы Павел пошел по стопам своего отца, он бы, возможно, добился успехов в плавании. Но хоккею повезло больше: «Павел Буре предпочел иметь дело с замерзшей водой», – написал о самом выдающемся российском хоккеисте американский журнал «Sports Illustrated».

Хоккейная карьера Павла начиналась в ЦСКА. В ДЮСШ армейского клуба Паша пришел 6-летним мальчиком. Правда, его звездный путь чуть было не оборвался в самом начале. Года через три он решил «завязать» с зимним видом спорта, упрямо заявив: «Хочу плавать! Как папа!» Получалось у него довольно неплохо, но перспективы терялись в тумане. Павел был явно тяжеловат для профессионального плавания. Последнюю точку в этой эпопее поставил его будущий тренер Ю. Румянцев: «Хватит мучить ребенка. Верните его в хоккей. Он – парень с головой. Будет играть!» Как оказалось, на лед Паша вернулся не напрасно. Еще маленьким он подсчитал, что «если будет играть очень-очень хорошо, то в 16 лет сможет попасть в команду мастеров». Так и случилось. За все время существования ЦСКА единицы попали туда в таком возрасте. Павлу не было и семнадцати, когда состоялся его дебют в большом спорте. И хотя матч ЦСКА – «Динамо» (Москва) 5 марта 1988 г. завершился со счетом 4:3 в пользу динамовцев, юный спортсмен уже начал отсчет карьерным голам. По признанию самого Буре, у него было много разных голов: важных, красивых, нелепых, но первая шайба за ЦСКА навсегда останется главным голом его жизни. Не успел Павел выйти на лед, как первым же броском, на 4-й минуте встречи забил гол. «Казалось бы, так быстро, – вспоминает он те мгновения. – Но этого дня я ждал 10 лет. Наверное, это и есть самый важный и долгожданный гол».

А через несколько дней после памятного матча главный тренер ЦСКА В. Тихонов принял решение объединить в одну тройку П. Буре, С. Федорова и А. Могильного. Связку Буре – Федоров – Могильный пригласили в сборную СССР для участия в молодежном чемпионате мира-89 и, как оказалось, не напрасно. Наша сборная выиграла золотые медали, а Павел, набрав 14 очков в семи играх, был признан лучшим форвардом чемпионата.

В дальнейшем хоккейная карьера Буре в СССР складывалась как нельзя успешно: в 19 лет он уже выступал в первой пятерке сборной СССР, был заслуженным мастером спорта и чемпионом мира. В той, прежней системе координат он достиг потолка.

Но, как оказалось, это был еще не предел. Следующим этапом звездной карьеры Буре стала Национальная хоккейная лига – круг небожителей, куда мечтает попасть каждый настоящий хоккеист. Агентами НХЛ Павел был замечен в 16-летнем возрасте, когда играл еще в Москве. В зарубежной прессе писали о юном игроке: «В 16 лет по своей игре Павел Буре уже был профессионалом. Двумя годами позже на юниорском чемпионате мира в Анкоридже был признан одним из лучших игроков турнира. В первый же год своего пребывания в НХЛ получил титул "Новичок года", несмотря на то что появился в составе клуба "Ванкувер Кэнакс", когда первые 15 матчей сезона были уже сыграны. В двух следующих сезонах Буре забил 120 голов (гроссмейстерским рубежом в НХЛ считается 50 шайб за сезон)».

В Канаду Павел Буре уехал совсем юным. Молодой нападающий ЦСКА и сборной СССР был выбран самым богатым клубом НХЛ «Ванкувер Кэнакс». В сущности, не Буре был инициатором своего отъезда в НХЛ. В интервью Павел неоднократно заявлял, что ему так и не удалось найти общего языка с родным клубом ЦСКА и потому летом 1991 г. он был вынужден заключить контракт с фирмой С. Ханли. Сейчас можно с уверенностью констатировать: Буре сделал правильный выбор. Его популярность сравнима разве что с популярностью звезд шоу-бизнеса. В детстве Павла Буре дразнили Буренком, и был он самым обыкновенным троечником. А теперь он суперзвезда мирового хоккея, знаменитая Русская Ракета. Знакомством с ним гордятся, он неслыханно богат: имеет особняк в Ванкувере, который считается местной достопримечательностью, и двухэтажную квартиру в Майами с видом на океан. У него есть «мерседес» последней модели и спортивный «феррари». О размерах его годовых контрактов можно даже не говорить: Павел – один из высокооплачиваемых игроков НХЛ. Но путь к мировой славе был непрост.

Первые два сезона, по словам Павла, выходить на площадку было страшновато – в Америке не слишком жалуют европейских легионеров, тем более тех, кто, невзирая на авторитеты, обыгрывает на площадке всю пятерку противника. Тем не менее, Буре не стушевался перед именитыми соперниками и раз за разом поражал ворота. В дальнейшем спортсмен, отвечая на вопрос о своих первых шагах в НХЛ, неизменно отмечал огромную поддержку со стороны более опытного товарища И. Ларионова и родителей, последовавших за океан вслед за сыном. «Я приехал в Ванкувер 20-летним парнем, и все там для меня было чужим – язык, люди, даже хоккей. Если бы я не ощущал постоянной поддержки со стороны своих близких и не получал практической помощи на льду от Игоря Ларионова, мой путь к признанию в заокеанском спорте был бы куда более тяжелым».

Уже в первом матче в своем заокеанском сезоне Павел Буре показал, что способен на высококлассную игру. Хотя ему и не удалось забросить шайбу в ворота «Виннипег Джетс», его маневры против защиты соперников привели в восторг искушенных зрителей. Одаренность российского новичка единодушно отметили не только специалисты, но и болельщики обеих команд, что случается довольно редко. Воспоминания об этом матче наверняка сохранятся у Павла на всю жизнь: «Волновался я в тот вечер неимоверно. А чего еще ожидать от вчерашнего мальчишки, вышедшего на лед перед двадцатитысячной аудиторией? Что я мог знать в то время о легендарной хоккейной лиге, о болельщиках Северной Америки? Да ровным счетом ничего. Но как только я ступил на лед, моя внутренняя неуверенность испарилась без следа и я заиграл в своей привычной манере. И по сей день каждый мой выход на лед производит аналогичный эффект – все, кроме собственно игры, отходит на второй план и существует как бы в другом измерении. Неудивительно, что матч против "Виннипега" я считаю одним из наиболее важных в своей карьере, ведь тут вопрос стоял ребром – или пан, или пропал. Очень многое зависит от того, как пройдет дебютный поединок. Если впечатление от твоей игры не ахти какое, можно надолго усесться на скамью запасных, и для молодого хоккеиста это может оказаться нокаутирующим ударом».

После столь успешного старта мировой хоккейной общественности пришлось признать, что в лице дерзкого новичка из далекой России легендарная лига получила хоккеиста экстра-класса. Пресса проявляла редкое единодушие в обсуждении дальнейших перспектив игрока – безусловный лидер атак «Ванкувера» был обязан в следующем сезоне вывести клуб на качественно новый уровень. И Павел сполна отработал выданные ему авансы. Для канадских болельщиков обаятельный российский хоккеист стал едва ли не идолом. Такого количества изображений на первых полосах спортивных изданий не удостоился никто. Особой популярностью у журналистов пользовалась фраза Буре, произнесенная на одной из пресс-конференций. На вопрос о том, приятно ли ему играть в одной команде с родным братом Валерием, Павел ответил: «В этой команде со мной играет 22 брата, а не один». Несколько пафосно, но об отношении Буре к сборной свидетельствует достаточно красноречиво.

Одним из самых удачных этапов звездной карьеры Павла была зимняя Олимпиада 1988 г. в Нагано. Перед началом этого спортивного форума многие приглашенные российские игроки выражали сомнение в целесообразности своего приезда. А Буре ответил корреспондентам так: «Если тренер считает, что я смогу помочь команде на Олимпиаде, я однозначно приму его приглашение. Помешать мне сможет только неудовотворительная спортивная форма. Я приложу все усилия для того, чтобы сборная России напомнила всей планете, кто есть кто в мировом хоккее. Наша хоккейная школа – одна из сильнейших, и мы просто обязаны доказывать это победами на международной арене». Свои слова русский форвард блестяще подтвердил на деле. Он стал лучшим снайпером турнира, забив 9 голов в 6 играх, и был признан лучшим нападающим Олимпиады. В полуфинальном матче с финнами он забросил 5 (!) шайб, чего раньше на Олимпиадах не удавалось никому. С этим достижением россиянин вошел в Книгу рекордов Гиннесса. «Против нас играл гений», – отозвался об успехе капитана сборной России лидер финской команды и звезда НХЛ Т. Селянне. Среди российских спортсменов, награжденных за выдающиеся достижения на Олимпиаде в Нагано орденом Почета, сплошь чемпионы Игр. За одним исключением. Этой награды удостоен и серебряный призер Белой Олимпиады – капитан сборной России по хоккею Павел Буре. И вряд ли у кого-то из спортивных специалистов мелькнула даже тень сомнения по поводу уместности такого исключения. Павел Буре на олимпийском льду превратился в национального героя.

В Нагано Буре не только повторил знаменитый рекорд 1924 г., забив 5 голов в одной игре, но и вернулся в большой спорт после серьезной травмы (разрыв связок). Лет 10 назад на карьере хоккеиста пришлось бы ставить крест. Теперь медицина творит чудеса. Но чтобы вернуть свой знаменитый рывок, Павел каждый день бегал по вязкому мокрому песку побережья с парившим у него за спиной парашютом. Спортсмен неоднократно получал тяжелейшие травмы, которые могли стоить ему карьеры. Но благодаря своему феноменальному трудолюбию и целеустремленности Буре продолжал двигаться вперед, порой не замечая трудностей хоккейного «закулисья». «Тренировки, переезды, травмы, сумасшедшие нагрузки. Когда во всем этом варишься, то не замечаешь, – говорит он. – Но однажды получилось, что я посмотрел на закулисную жизнь хоккея со стороны. Какое-то время не выходил на лед из-за травмы и зашел проведать ребят в раздевалку. Помню, сам тогда поразился возникшему чувству, будто попал в госпиталь. Каждый себе что-то перематывает бинтом, кладет мазь, лед. Потом проходит 15 минут, все одеваются, выходят на поле, как гладиаторы, которым не бывает больно и страшно. Начинается шоу. После игры все снова повторяется – лед, бинты, доктора. Может быть, это и хорошо, что зрители ничего этого не видят?»