Текст книги "100 знаменитых судебных процессов"

Дело библиофила-убийцы

Дон Винсенте, бывший монах и страстный книголюб, пользовался среди своих коллег-библиофилов репутацией странного человека. Он нередко отказывался продать покупателю редкое издание, заламывая несусветную цену. Раритеты стали смыслом и целью его жизни. Но никому даже в голову не приходило, что ради книг он способен пойти на убийство.

Книги считались бесценным сокровищем во все времена. Вначале основное значение имело содержание книг, запечатленная в них мудрость, но вскоре они зажили собственной жизнью. Многие из них становились семейными или религиозными святынями, некоторые – удачным вложением денег. Естественно, спрос рождает предложение, так что к концу XIX века по всей Европе существовали списки редких книг и люди, которые прекрасно разбирались в их стоимости. Одним из них был дон Винсенте, библиофил из Барселоны.

Жизненный путь дона Винсенте известен историкам не слишком хорошо. О его месте и времени рождения история умалчивает. Мы знаем лишь, что к моменту появления в Барселоне он был монахом-расстригой. В то время в Испании было неспокойно. В стране то и дело вспыхивали междоусобицы, бунты, восстания. Таррагонский монастырь, в котором дон Винсенте исполнял обязанности библиотекаря, подвергся нападению. Винсенте решил спасти книги от уничтожения и предложил нападавшим деньги и драгоценности монастыря. Они охотно согласились – ведь книги, пусть и редкие, нужно было еще как-то продать, да и весили фолианты немало… Таким образом, сделка состоялась. Грабителям досталось золото, а дону Винсенте – сокровища монастырского книгохранилища. Вскоре он оставил монастырь, увезя с собой немало раритетов, и после недолгого путешествия обосновался в Барселоне. Он открыл в каталонской столице книжную лавку и вскоре стал успешно конкурировать с местными букинистами.

Залогом успешной торговли было необыкновенное чутье дона Винсенте. Сколько раз его соперники проходили мимо потрепанной книги или рукописи! А он, бросив на них беглый взгляд, точно знал: перед ним – очередная удачная находка. Она сразу же занимала место на полке его магазина – дон Винсенте никогда не читал своих приобретений. Ему хватало и того, что в его коллекции собраны самые ценные и редкие издания. Когда в его магазин заходил очередной покупатель, дона Винсенте охватывали смешанные чувства. С одной стороны, он был рад процветанию своего магазинчика. Но с другой… А вдруг этот человек решит купить одну из его редкостей? Что, если его не отпугнет непомерно высокая цена? Такие случаи уже бывали… Тогда Винсенте-книготорговец превращался в Винсенте-книголюба и буквально умолял покупателя выбрать что-нибудь другое…

Как и многие библиофилы, дон Винсенте втайне мечтал, что когда-нибудь в его собрании появится уникальный экспонат – книга, которая сохранилась в единственном экземпляре. Тогда его счастье стало бы полным… И вскоре он дождался благоприятной возможности. Однажды на аукцион попала библиотека умершего адвоката. Ее жемчужиной была книга, считавшаяся уникальной, – первое издание указника, отпечатанное испанской типографией Пальмарт в 1482 году. Конкуренты прекрасно знали, что дон Винсенте не упустит возможности купить эту книгу. Они решили не допустить этого, прибегнув к обычной уловке: перебить цену. Букинисты не в первый раз поступали так с доном Винсенте, и каждый раз его возмущение доставляло им огромное удовольствие… Так случилось и на этот раз. Винсенте предлагал все больше и больше, счет пошел на тысячи, но конкуренты не собирались уступать. В конце концов книга стала собственностью некоего Патсота, книготорговца. Дон Винсенте ушел с аукциона подавленным. Он никого не хотел видеть, ни с кем не разговаривал. Уникальная книга ускользнула из его рук!

Через две недели букинисты бурно обсуждали страшную новость: сгорела лавка Патсота. От нее остались только угли, а сам книготорговец погиб при пожаре. Приехали полицейские. Но огонь уничтожил все следы. Оставалось только предположить, что хозяин лавки курил в кровати, потом заснул, а сигара упала на соломенный матрас. Дни стояли жаркие, так что все вспыхнуло мгновенно. Патсон, вероятно, даже не успел прийти в себя… Дело было сдано в архив. Но, как оказалось, преждевременно. Барселону захлестнула волна убийств. Вначале на городской окраине обнаружили еще не остывший труп сельского священника. Тело лежало в канаве. Осмотр показал, что потерпевший был заколот кинжалом. Через несколько дней нашли убитым молодого немецкого ученого. Полиция насторожилась: смертельный удар явно был нанесен той же рукой… За короткое время на улицах Барселоны обнаружили еще девять трупов. Почерк преступника во всех случаях не менялся…

Самым загадочным в серии убийств было то, что никто из убитых барселонцев не был ограблен. Да и вообще, было трудно проследить какую-то связь между убитыми. Единственное, что было общего у всех жертв, это их образованность. Все они были учеными людьми. Барселону охватила паника. Поползли слухи: в убийствах виновна святейшая инквизиция. Лишенная власти, она ушла в подполье, но не прекратила преследования вольнодумцев. Власти, как ни странно, согласились с этой версией. Всех, кто мог оказаться шпионом инквизиции, тщательно проверяли. Под подозрением оказался и бывший таррагонский монах дон Винсенте.

Комиссар полиции вместе с подручными проводил обыск в доме дона Винсенте. Лавку его уже обыскали, но не нашли там ничего подозрительного. На одной из полок комиссар заметил знаменитую книгу Эмерика де Жирона «Directorium inquisitorum» («Руководство для воинов инквизиции», лат.). Похоже, следствие было на верном пути… Комиссар сделал помощнику знак снять книгу с полки. Тот бросился к шкафу, но, видимо, неточно понял жест своего начальника, потому что взял соседнюю книгу. Едва взглянув на нее, присутствовавшие ахнули: перед ними был тот самый уникальный указник 1482 года, который, как считалось, сгорел в доме Патсота вместе с хозяином… Теперь стало ясно, кто виноват в гибели книготорговца.

Вскоре следствие обнаружило и другие улики. Дон Винсенте, смирившись со своей судьбой, признался во всем. По его словам, он задушил Патсота, забрал у него уникальную книгу, а потом поджег лавку, чтобы скрыть следы преступления. Священник тоже поплатился за любовь к раритетам. Он зашел в лавку дона Винсенте и, несмотря на непомерную цену, захотел купить одну из редких книг. Дон Винсенте сделал попытку образумить священника. Он выскочил из лавки и попросил вернуть ему книгу, обещая выкупить ее за еще более высокую цену, но священник отказал ему… Во время разговора они оказались на пустынном месте, книготорговец разгорячился настолько, что уже не владел собой. Итог был предопределен: священник был заколот двумя ударами кинжала.

Этот случай натолкнул дона Винсенте на мысль: почему бы ему не устранять подобным образом и других незадачливых покупателей? Он разработал даже целую стратегию: как вести себя с покупателями, как заманивать их в специальную комнату за стеной своей лавки… Надо сказать, что паника, охватившая Барселону, была на руку убийце. До наступления ночи он оставлял трупы в той же комнате, а когда на улицах темнело и добропорядочные горожане в страхе сидели по домам, заворачивал труп в плащ и выбрасывал в канаву на окраине города. На допросе, отвечая на вопрос судьи о причинах, сделавших его безжалостным убийцей, дон Винсенте ответил: «Люди смертны. Рано или поздно Господь призовет к себе всех. А хорошие книги бессмертны и заботиться нужно только о них».

Дон Винсенте, казалось, считал себя выше людей. Он сохранял необычайное спокойствие во время всего следствия. Его адвокат изо всех сил старался убедить дона Винсенте отказаться от своих показаний. Ведь прямых улик, несмотря на все усилия полиции, в деле не было, а все обвинение строилось на признании дона Винсенте и найденной у него инкунабуле пальмартовского издания 1482 года. Адвокат провел огромную работу, расспрашивая букинистов и рассылая запросы в зарубежные общества библиофилов. Его старания увенчались успехом. Перед вынесением приговора адвокат попросил слова и сказал, что найденная в доме дона Винсенте книга совершенно необязательно является той же самой, которую купил Патсот. Обвинитель возразил: это не возможно, ведь книга уникальна! Именно этих слов и дожидался адвокат. Он предъявил один из парижских букинистических каталогов, в котором был указан еще один экземпляр злополучного указника и заметил, что раз сохранилось целых две книги, то почему не допустить, что их больше? Обвинению был нанесен сильный удар, однако уловки адвоката не помогли. Дона Винсенте приговорили к смертной казни. Услышав об этом, подсудимый разрыдался.

Судья, тронутый раскаянием преступника, обратился к нему. Он предложил ему вверить себя высшему суду и ожидать от него милосердия. Но ответ обвиняемого развеял все иллюзии по поводу его скорби. Дон Винсенте произнес: «Я – жертва чудовищнейшей ошибки: мой экземпляр не уникален!» Это были его последние слова. От исповеди барселонский душегуб отказался. История библиофила-убийцы стала известна далеко за пределами Барселоны. Иштван РатВег описал ее в своей «Комедии книги». А Флобер – в «Библиомании». Но для криминалистов она остается наглядным подтверждением того, что раскрытие преступления нередко совершается только благодаря счастливому стечению обстоятельств.

Дело анархиста-оборотня Равашоля

Очень часто судьба многих великих открытий зависит от его величества случая. Например, только идентификация известного преступника Франсуа Кенигштейна (Равашоля) подтвердила необходимость использования бертильонажа (идентификации преступника при помощи измерительного метода Альфонса Бертильона). Это открытие молодого полицейского было взято на вооружение полицией многих стран. Пьер Брюллар писал: «Бертильонаж, основанный на измерении отдельных частей человеческого скелета, – величайшее и гениальнейшее открытие ХIХ века в области полицейского дела. Благодаря французскому гению скоро не только во Франции, но и во всем мире не будет ошибок идентификации, а следовательно, и судебных ошибок».

Кто же такой Франсуа Кенигштейн? Он родился 14 октября 1849 года в Сен-Шамоне во Франции. Его отец был металлургом, работал на заводе в Изье. Когда Франсуа немного подрос, то стал учеником красильщика, но, освоив профессию, не горел желанием работать. Уже подростком он часто проявлял свои дурные наклонности. Даже мать боялась жестокости Франсуа. Он не только частенько избивал, но и угрожал ей убийством.

В 1886 году Кенигштейн бросил работу и связался с шайкой уличных грабителей, промышлявших контрабандой, грабежами и мелким воровством. Вскоре полиция нескольких провинций разыскивала его за тяжкие преступления.

В ночь на 16 мая 1891 года Кенигштейн взломал склеп баронессы Рош-Тайе на кладбище в Сент-Этьене. Мародер вскрыл саркофаг, похитил нательный крест и медальон, а затем попытался снять кольца с умершей. На месте преступления было найдено достаточно улик, указывающих на то, что это дело рук Кенигштейна. Пока полиция занималась поисками мародера, 19 июля в небольшой лачуге, расположенной в Форезских горах, был найден задушенным старик-отшельник. 35 тысяч франков, которые он скопил за всю жизнь, были похищены. А все следы преступления вновь вели к Франсуа Кенигштейну. Полиции удалось выследить убийцу и даже арестовать его. Но, обладая недюжинной физической силой, убийца сумел вырваться из рук полицейских и скрыться.

Вечером 27 июля 1891 года были найдены тела двух женщин, хозяек скобяной лавки на Рюде-Роанн. Смерть наступила от сильного удара молотком по голове. Неоправданная жестокость, с которой было совершено это преступление, указывала на Кенигштейна. Убийца разжился лишь 48 франками. Несмотря на тщательный поиск преступника, его так и не удалось обнаружить.

11 марта 1892 года раздался сильный взрыв на бульваре Сен-Жермен в Париже. Дым валил из распахнутых окон дома № 136. Полиция и пожарные решили, что взорвался газ. Но при тщательном осмотре здания под развалинами третьего этажа были найдены остатки самодельного взрывного устройства. Полиция была уверена, что бомбу подложили анархисты, так как в этом доме проживал председатель суда Бенуа. Именно он в мае 1891 года вел судебный процесс над несколькими членами этого политического движения.

Только 16 марта 1892 года одна из женщин – агентов Сюртэ, значившаяся в списках под номером X2S1, смогла сообщить важные сведения, позволившие выйти на след преступников. Она рассказала, что знакома с супругой профессора Шомартена, преподавателя Технической школы в парижском пригороде СенДени. Он был фанатичным приверженцем идей анархизма. Полиция считала Шомартена неопасным, так как он абсолютно не умел обращаться с бомбами. Но его жена случайно проговорилась, что именно профессор запланировал покушение на судью Бенуа, потому что тот вынес слишком суровый приговор его товарищам. Исполнителем, по ее словам, был некий Леон Леже.

В тот же день Шомартен был арестован. Он сразу же признался в том, что сочувствует анархистам, но основную вину пытался переложить на Леже. Профессор объяснил, что Леже ненавидит богачей, он жесток и способен на все. К тому же этот анархист уже давно скрывается от полиции, разыскивающей его за какие-то страшные преступления. Самое же главное то, что Леже – это только псевдоним, а настоящее имя террориста – Равашоль. Именно он, по признанию Шомартена, украл динамит в Суарисуз-Этуаль. Взрывное устройство изготовили на улице Кэделя-Марин, где и проживает знаменитый Равашоль.

Когда сотрудники французской полиции приехали по указанному адресу, убежище, в котором долгое время скрывался от правосудия преступник, было пустым. Во время обыска полиция обнаружила материалы для изготовления бомб. Шомартена повторно допросили, где еще мог прятаться Равашоль, но он не знал. К сожалению, профессор не смог дать точного описания своего сообщника: худощавый, невысокий, с желтоватым цветом лица и темной бородой.

Спустя несколько часов все французские газеты напечатали описание внешности анархиста Равашоля, одно имя которого наводило ужас на обывателей. Сотни полицейских были задействованы в поиске этого опасного преступника. Все дороги из Парижа были перекрыты. На вокзалах тщательному досмотру подвергались все пассажирские вагоны. Консьержам домов было приказано сообщать о каждом человеке, внешность которого хоть как-то подпадала под словесный портрет Равашоля. Но все меры, предпринятые полицией, оказались безрезультатными. Одна из крупнейших газет того времени «Ле Голуа» писала: «Франция в руках беспомощных людей, которые не знают, что предпринять против внутренних варваров».

Префект полиции (этот пост занимал Анри Лозе) попросил помочь в расследовании Альфонса Бертильона. Был проведен опрос полицейских, работавших в участках в окрестностях Парижа. И постепенно выяснилось, что в Сен-Этьене и Мон-Бризоне был известен человек, проживавший там под именем Равашоль, хотя на самом деле его звали Франсуа Кенигштейн.

Альфонсу Бертильону передали карточку, в которую были занесены данные антропометрии Кенигштейна. Эти измерения были проведены в 1889 году, когда в Сент-Этьен по подозрению в краже был доставлен некто Франсуа Кенигштейн. Описательная часть карточки была не настолько полной, как того требовалось Бертильону, что вызвало его сильный гнев. Ведь от этих данных зависело раскрытие особо важного преступления. Если бы Кенигштейн и Равашоль, о котором рассказывал профессор Шомартен, оказался одним и тем же лицом, то тогда полиция смогла бы нанести серьезный удар по всему анархическому движению.

26 марта 1892 года в газетах был повторно опубликован словесный портрет разыскиваемого преступника. Левые издания сеяли панику среди простых горожан. Альбер Мильо в газете «Фигаро» писал: «Равашоль? А кто знает этого Равашоля? Кто знает, как он выглядит? Это реальное существо или нет? Никто не знает, где найти Равашоля».

В воскресенье 27 марта 1892 года в доме № 32 на Рюде-Клиши вновь прозвучал взрыв. В этом доме жил генеральный прокурор Бюло, который выступал обвинителем на процессе над анархистами. Газета «Ле Голуа» сообщала, что главный редактор Жарзюэль получил в воскресенье письменное приглашение на встречу с Равашолем при одном условии: Жарзюэль поклянется, что не будет публиковать точного описания его внешности.

Для редактора газеты сенсационная публикация была важнее требования оказать помощь полиции. Поэтому он выполнил свое обещание, процитировав слова Равашоля: «Нас не любят, но следует иметь в виду, что мы, в сущности, ничего, кроме счастья, человечеству не желаем. Я вам точно скажу, чего я хочу. Прежде всего терроризировать судей. Когда больше не будет тех, кто нас сможет судить, тогда мы начнем нападать на финансистов и политиков. У нас достаточно динамита, чтобы взорвать каждый дом, в котором проживает судья».

Новая волна возмущений прокатилась по Парижу. Правительство в бессилии разводило руками. Премьер-министр Эмиль Лубе часами совещался с военным министром и префектом полиции. А в это время анархистские газеты прославляли Равашоля как героя революции.

30 марта 1892 года владелец ресторана «Вери», расположенного на бульваре Мажанта, сообщил полиции, что у него завтракает мужчина примерно 30 лет со шрамом возле большого пальца левой руки. Этот незнакомец несколько дней назад разговаривал с официантом Леро, провозглашая анархистские лозунги. Комиссар полиции Дреш и четыре сержанта успели задержать незнакомца до того, как он собрался покинуть ресторан. По дороге в полицейский участок арестованный несколько раз пытался бежать. Все время, пока его везли в Сюртэ, он выкрикивал на всю улицу: «Братья, за мной! Да здравствует анархия! Да здравствует динамит!»

Задержанного привели к Бертильону сильно избитого и окровавленного. Арестованный так ожесточенно сопротивлялся, что его невозможно было измерить и сфотографировать. Только спустя два дня преступник успокоился, надев на себя «маску героя». Он позволил обмерить и сфотографировать себя только лично Альфонсу Бертильону. И полученные данные помогли установить личность преступника. Оказалось, что революционный идеалист Равашоль и хладнокровный убийца-мародер Клод Франсуа Кенигштейн – одно и то же лицо. (При первых арестах Кенигштейна с него сняли антропометрические мерки.)

На следующее утро в газетах появилось сообщение о том, что знаменитый Равашоль задержан. Левые газеты пестрели статьями, в которых с иронией и возмущением обличали полицию, обвиняя ее в том, что она пытается подтасовать факты. Сметение и страх вновь овладели людьми: «Если задержан не настоящий Равашоль, то значит, тот настоящий все еще на свободе».

27 апреля должен был состояться суд над Равашолем (Кенигштейном). За два дня до начала процесса прозвучал взрыв в ресторане «Вери», у входа в который был арестован Равашоль. Под развалинами полиция обнаружила два трупа: хозяина ресторана и случайного посетителя. Газеты вновь запестрели заголовками статей: «Где настоящий Равашоль?». Но несмотря на всеобщую истерию Бертильон остался непреклонен – его измерения не лгали. Бертильон ввел в практику измерение определенных параметров тела преступников (окружность головы, длина ушей и ступней, ширина грудной клетки и т. п.). Эти измерения использовались для установления личности преступников и помогали определить, совершали ли они преступления прежде. Суть метода Бертильона заключалась в следующем: размеры отдельных частей тела у различных людей могут совпадать, но никогда (!) не совпадут размеры четырех или пяти частей тела одновременно.

Именно благодаря выводам, сделанным Бертильоном, Равашоль предстал перед судом присяжных в качестве главного обвиняемого. На суде Кенигштейн признал свою вину во взрывах на бульваре СенЖермен и Рюде-Клиши, но полностью отрицал причастность к убийствам в Сен-Этьене. Судьи, опасаясь за свою жизнь, не решались сказать ни одного резкого слова в адрес обвиняемого. Они постоянно чувствовали давление со стороны анархистов. Казалось, что это Равашоль обличает судей, а не они его. Он держался самоуверенно и нагло, постоянно подчеркивая свою связь с анархистами и выкрикивая лозунги в поддержку их движения.

20 июня 1893 года Кенигштейн предстал перед судом присяжных округа Луара в Монбризоне. Председатель суда Дарриган специально прибыл из Лиона. Он не чувствовал страха, охватившего парижских судей. Как только Равашоль понял, что новый судья не боится угроз, он сбросил «маску». Громко и высокомерно подсудимый заявил, что одна из его фамилий действительно Кенигштейн. Преступник цинично рассказал о подробностях совершенных им преступлений, заметно гордясь своими действиями. Это было признание человека распущенного и жестокого, для которого лозунги анархистов служили лишь прикрытием его истинных устремлений.

Суд приговорил Равашоля Кенигштейна к смертной казни.

10 июля 1893 года Равашоль под конвоем был доставлен к месту казни. От самых ворот тюрьмы до Гревской площади он надрывно распевал: «Хочешь счастливым быть – вешай господ своих и кромсай попов на кусочки». Взойдя на эшафот, Кенигштейн продолжал разыгрывать из себя анархиста. Его последними словами были: «Вы свиньи! Да здравствует революция!»

Весть о том, что Равашоль разоблачен и казнен, быстро облетела все европейские страны. Вместе с ней пересказывалась и еще одна история – скромного французского полицейского, который изобрел новый способ идентификации преступников. Благодаря Альфонсу Бертильону Равашоль-Кенигштейн понес заслуженное наказание. Во всех европейских странах обратили особое внимание на бертильонаж. И он начал свое победоносное шествие по всему миру.