Текст книги "Научное наследие Женевской лингвистической школы"

Лингвисты Женевской школы, на которых Соссюр оказал непосредственное влияние, мало занимались семантикой, возможно потому, что синтаксис и семантика, которые с позиций соссюровской теории не различаются, рассматривались под этикеткой синтаксиса. Заметным исключением является ноология Прието, которая ставит перед собой цель разработать функциональную теорию означаемого и осуществить проект Л. Ельмслева компонентного анализа плана содержания в терминах абстрактных фигур (или семантических черт), аналогичных в этом отношении единицам плана выражения. Свою теорию Прието назвал «ноологией» (от греч. «смысл слова, речи»), сходный термин использовал в 1926 г. Л. Блумфилд. Термин «ноология» встречается также в философии.

Следует отметить, что попытка разработать соссюровскую версию компонентного анализа была предпринята представителем Женевской школы старшего поколения А. Фреем еще в 1941 г. [Frei 1941] и особенно в 1952 г. [Frei 1952]. Он предложил семантический анализ означаемого в признаках, которые он назвал «компоненты означаемого» аналогично единицам фонологического уровня. На двух уровнях – фонологическом и семантическом – эти признаки не являются ни универсальными, ни субстанциональными, но только оппозициональными в том смысле, что они вытекают из оппозиции между знаками одного языка в качестве составляющих его систему, а не из рассмотрения звуковой субстанции или экстралингвистической реальности.

Ж. Кантино, С. Руиперос и другие лингвисты пытались применить методы анализа, разработанные фонологией (понятия оппозиции и коммутации), к анализу плана содержания. Прието подошел к этой проблеме иначе. Он поставил цель выделить, подобно релевантным признакам звуковой субстанции, релевантные признаки субстанции содержания, которые участвует в создании значимых единиц. В качестве методологической основы Прието берет понятие релевантности, восходящее к понятийному аппарату Пражской школы.

В отличие от Кантино и Руипероса, пытавшихся осуществить функционально-структурный анализ означаемого, Прието берет в качестве отправного пункта построения своей теории конкретный факт – смысл и изучает, каким образом фония участвует в его становлении. С помощью функционального метода устанавливаются классы смыслов и фоний, а их сопоставление позволяет анализировать на более мелкие единицы. Каждый из классов фоний может быть определен совокупностью признаков, которыми обладают все фонии, входящие в этот класс. Признаки фонии, определяющие ее принадлежность к определенному классу, Прието называет релевантными.

Понятие класса смыслов Прието восходит к определению А. Гардинера. Означаемое фонии – класс смыслов, к которому принадлежит смысл, который стремится сообщить отправитель. Таким образом, означаемое, ориентированная на содержание сторона абстрактного (виртуального) языкового знака (как элемента кода) противопоставляется сообщению, т. е. реальному, конкретному смыслу, передаваемому данным языковым выражением – актуальным знаком, который понимается Прието как высказывание. «Знак связывает совокупность релевантных признаков фонии с совокупностью лингвистически релевантных признаков смысла и соответствует тому, что называют высказыванием» [Prieto 1984: 69]. Высказывание как конкретная сущность плана выражения соотносится с абстрактным означающим. Таким образом, высказывание, по определению Прието, является знаком. Соответственно, означаемое можно определить как класс конкретных высказываний. Означаемое тесно связано с означающим. Любое означаемое является таковым лишь по отношению к соответствующему означающему, тогда как одно и то же конкретное высказывание (сообщение) может быть передано разными фониями, и наоборот, одна и та же фония может передавать в разных условиях разные смыслы высказывания. Например, Je l’attends может означать «Я жду его или ее». А высказывание «Нравится ли он вам?» может быть вопросом по поводу фильма, напитка и др. Все конкретные значения этого высказывания образуют класс значений – означаемое, а все возможные способы произнесения высказывания составляют означающее. Означающее и его означаемое образуют сему.

Сема является собственно языковой структурой семического (речевого) акта. Семический акт всегда является единственным в своем роде, будучи связанным с конкретной, отдельной ситуацией, в то время как сема может реализовываться в различных ситуациях, например, вопрос Vous prenez quelque chose? имеет разный смысл при обращении к рыболову или к коллеге в кафе. Разный смысл имеют слова Jeux interdits на киноафише «Запрещенные игры» или в общественном сквере «Играть – запрещено». И наоборот, в одной и той же ситуации можно использовать разные семы, например, Comment ça va? вместо Comment vas-tu? или Comment allez-vous? Этот пример показывает, что различные семы могут выполнять одну и ту же функцию, но не иметь одну и ту же значимость: можно обратиться Comment ça va? к лицам, которых называют как на «вы», так и на «ты».

Семы принадлежат системе языка, коду, знание которого обусловливает языковую компетенцию говорящих. Грамматическое предложение Н. Хомского – сема, а реализованное предложение – высказывание (utterance) – семический акт. «Материал лингвистики, – писал Соссюр, – образуют прежде всего все проявления человеческой речи» [Соссюр 1998: 12]. Эти проявления в устной и письменной форме являются отдельными актами речи, семическими актами, и для лингвиста не существует других непосредственных данных. И он должен относиться к речи, по выражению Соссюра, «как к документу языка» [Соссюр 1998: 102]. Однако семический акт, сам по себе, еще не является «документом языка». Нужно, и этого у Соссюра нет, перейти от семического акта к семе (уровень, который Бюиссенс называл «дискурсом») [Buyssens 1943].

В концепции Прието означающее, определяемое как класс звуков, и означаемое – класс смыслов соотносятся с конкретными реализациями в семическом акте на основе соссюровской дихотомии языка и речи. В то же время Прието понимал речь шире, чем Соссюр, включая в нее такие характеристики, как ситуация, знания о денотате (референте). Прието критиковал треугольник Огдена-Ричардса, в котором фония и концепт, концепт и референт соединены сплошной чертой, указывающей на прямую связь между ними, в то время как пунктирная линия, соединяющая фонию и референт, указывает на косвенный характер их связи. По мнению Прието, фония отсылает к чему-либо через посредство ассоциированной с ней «ментальной сущности», а то, к чему она отсылает, является другой «ментальной сущностью». Через посредство связанного с ней означаемого фония соотносится со смыслом. Таким образом, в акте речи фония соотнесена не с референтом, а со смыслом.

Прието трансформирует языковой треугольник Огдена-Ричардса в речевой коммуникативный. Закономерен его вывод, что звучание соотносится в акте речи именно со смыслом, т. е. ситуативным, контекстуа льным значением денотата знака. Что касается референта, с ним соотносится смысл, причем в коммуникативном акте смысл может быть полиреферентным. Поскольку в отличие от Огдена и Ричардса, у которых в качестве основной знаковой единицы фигурирует слово, для Прието таковой является высказывание, закономерно его предложение иного представления знакового треугольника

Прието развивал концепцию, в соответствии с которой в высказывании выделяются два вида смысла – лингвистического характера, формируемый значениями слов и их функций, и экстралингвистического плана, связанный с разного рода знаниями участников речевого акта, которые актуализируются в коммуникации. Эти знания являются результатом культурной практики языкового коллектива, другими словами, семиотическая структура языка соотносится с другими семиотическими структурами. По мнению Прието, предмет лингвистики должен включать изучение области контакта между кодом и культурой. Под последней он понимал всю совокупность знаний о мире, которыми располагает языковой коллектив.

В высказывании Apporter-nous le vin «Принесите нам вино» le vin может иметь различную референтную соотнесенность культурного характера, которые Прието представляет двумя параметрами: «контрастивная схема» и «оппозиционные элементы».

Прието предлагает называть контрастивной схемой совокупность характеристик предмета, служащих основой для его конкретизации в высказывании. Такую схему он сравнивает с формуляром, содержащим рубрики для заполнения. В целом любая идентификация признаков предмета основана на контрастивной схеме. В то время как контрастивная схема является общей для актуализируемого предмета, оппозиционные элементы представляют собой, так сказать, второй уровень конкретизации референциальной соотнесенности смысла высказывания. Нетрудно заметить, что контрастивная схема и оппозиционные элементы соотносятся как род и вид.

Наряду с экстралингвистическими знаниями важную роль в актуализации означаемого играет ситуация. Прието определял ситуацию как возможность для адресата восполнить характеристики смысла, опущенные отправителем при продуцировании высказывания [Prieto 1982: 134]. В соответствии с ситуацией акта речи отправитель в целях экономии может счесть возможным не указывать часть характеристик, определяющих смысл, которые, тем не менее, остаются релевантными в плане понимания смысла высказывания. Так, вместо Je préfère le vin rouge «Я предпочитаю красное вино», отправитель может сказать Je préfère le rouge «Я предпочитаю красное».

Прието вскрывает тонкий механизм экономии, обусловленный ситуацией общения. Так, фония Il arrive, «Он прибывает», сообщающая в определенной ситуации о прибытии ректора, предполагает, что его ждали для открытия заседания. Эта фония достаточна для передачи смысла, имеющего лингвистические характеристики:

Этот смысл не содержит никакой характеристики, кроме тех, которые обусловлены во французском спрягаемом глаголе: лицо, род и число субъекта. А в итальянском и испанском синтаксический механизм требует только характеристики «лицо» и «число» (arriva, llega).

Если ситуация позволяет сказать il, а не recteur, то это не только потому, что ситуация достаточно эксплицитна, чтобы получатель знал о референтном отнесении к recteur, но и прежде всего потому, что в данной ситуации цель коммуникации, основной смысл сосредоточены на прибытии (ожидаемого с нетерпением) ректора. Именно знак arrive позволяет идентифицировать смысл по отношению к другим оппозиционным элементам, которые могли бы присутствовать в данной ситуации, такие как n’est pas encore là, ne viendra pas, prie qu’on l’attende и др. Другими словами, в фонии il arrive характеристика субъекта il редуцируется до контрастивного элемента.

Можно представить ситуацию, когда определяющим для идентификации смысла являлся бы субъект recteur, например, в ситуации ожидания двух лиц – ректора и декана. Ситуация делает возможным выделение смысла, наиболее релевантного в данном случае. Фония le recteur arrive предполагает идентификацию смысла оппозиционным элементом recteur, который может противопоставляться другим референтам, могущим фигурировать в той же позиции (le doyen, l’administrateur и др.). Таким образом, Прието рассматривал акт речи в тесной связи с ситуацией.

Из концепции Прието следует, что любой акт речи может быть описан посредством локутивной схемы. Эта схема должна включать, по крайней мере, следующие составляющие (измерения, по терминологии Прието): отправитель, получатель, цель операции, сема, ситуация, канал, тип текста. Сходные идеи мы находим в знаменитой статье Р. Якобсона «Лингвистика и поэтика», в которой инвентарий характеристик любого акта речи он называет «составляющими этого процесса». Согласно Прието любой акт речи будет различаться оппозиционными элементами, которые могут соотноситься с перечисленными выше измерениями. Совокупность измерений, служащих для идентификации акта речи, является собственно его локутивной схемой, которую можно проиллюстрировать на простом примере:

Все три акта речи являются реализацией одной и той же семы, в то же время их смыслы отличаются. Первый можно перефразировать: «с этим блюдом мне хочется красного вина больше, чем другого», второй, «попробовав разные вина, красное мне показалось самым лучшим», и третье, «в целом красное вино мне нравится больше, чем другое». Таким образом, смысл высказывания формируется всеми составляющими локутивной схемы – модели речевого акта.

Таким образом, под высказыванием Прието понимал простой акт речи, который не может быть сведен к актам меньшей протяженности. Слово не является единицей коммуникации. В примере J’ai acheté un livre. Vous voulez le voir? «Я купил книгу. Вы хотите ее видеть?» имеются две простые единицы коммуникации, которые могут выступать отдельно, но не могут быть разделены на сообщения, имеющие более краткий смысл. Как уже отмечалось выше, одно и то же высказывание будет иметь в разных ситуациях и разных контекстах разные смыслы. Подобно тому, как разные звуки, играющие смыслоразличительную роль, являются одной фонемой, предметом изучения для Прието является не смысл, а означаемое, которое он определяет как класс смыслов.

Важная и оригинальная сторона концепции Прието в том, что он рассматривает не двусторонние единства, представленные означающим и означаемым, а одну сторону по отношению к другой. Можно взять означаемое и соотнести с означающим для того, чтобы установить, образуют или нет два означающих одинаковым образом означаемое. Либо наоборот, можно изучать означаемое по отношению к означающему. В таком случае можно установить полный список отношений, которые могут существовать между означаемыми двух фоний.

Прието разработал следующую классификацию: 1) две фонии имеют одинаковые означаемые, если любой смысл, которым обладает одна, может быть принят другой. Например, фонии [done mwa ləpti] и [done mwa lpti]; 2) наоборот, означаемые взаимно исключают друг друга, если смысл, принимаемый одной фонией, никогда не принимается другой. Например, Donnez-moi le crayon и Donnez-moi le cahier «Дайте мне карандаш» и «Дайте мне тетрадь»; 3) фонии находятся в отношении ограничения, если первая фония допускает все смыслы, принимаемые второй, но не наоборот. Например, Donnezmoi le crayon и Donnez-moi le noir «Дайте мне карандаш» и «Дайте мне черный»; 4) фонии будут находиться в отношении наложения, если они допускают некоторые общие смыслы, но если другие принимаются одной, а не другой, и наоборот: Donnez-moi le crayon и Donnez-moi le noir «Дайте мне карандаш» и «Дайте мне черный».

Прието разработал анализ на основе релевантных черт, лежащих в основе противопоставления означаемых. Помимо рассмотренных:

5) Импликаторные, если смысл может представлять признаки a и b, либо ни a, ни b или a без b, но не наоборот. Так, импликаторным является признак «мужской род» по отношению к предмету crayon.

6) Заменяющиеся, когда фония должна принимать один из нескольких смыслов: Il pleut а seaux «Льет как из ведра» и Il pleut а Sceaux «В Со идет дождь». 7) Признаки являются не исключающими, когда они могут относиться к одному смыслу, исключающему в противном случае. Исключающими являются признаки, составляющие противоположные означаемые: ordre «приказ» и information «информация».

Но все эти отношения не могут встречаться в признаках, составляющих один и тот же смысл. Эти признаки не могут быть, например, исключающими, тождественными, замещающими (за исключением случаев сознательной двусмысленности, когда присутствуют скорее два смысла), быть в отношениях ограничения или наложения (что предполагает всегда отношение двух фоний). В таком случае возможны три вида отношений в одной и той же фонии:

1) Признаки могут быть не исключающими, когда в означаемом, менее ограниченном (т. е. включающем меньше признаков, чем первый, но не признаков, ему не принадлежащих), может быть признак а без признака b, или наоборот. В означаемом Elle regarde mon cahier «Она просматривает мою тетрадь» может быть признак «предмет» cahier без признака «обладатель в 1-м л.», и наоборот.

2) Признаки в отношении предположения, когда один предполагает другой, но не наоборот. Прието не использует термин «импликация», который имел бы более узкий смысл, чем смысл, о котором шла речь выше, поскольку в данном случае речь идет только об означаемых в отношении ограничения.

3) Признаки могут находиться в отношении взаимной импликации, когда ни один из двух признаков не может существовать без другого. Так, в означаемом Elle regarde mon cahier признаки «обладатель 1-го л.» и «обладатель в ед. ч.» не могут быть разъединены.

Эти три отношения являются тремя единственно возможными.

Наиболее полную совокупность релевантных признаков, которые одновременно присутствуют в означаемом, Прието называет ноэмой (термин восходит к Блумфилду, который его употреблял в ином значении). Взаимосвязанными он называл признаки, изолированное употребление которых не может составить характеристику означаемого, так как употребление одного из них заставляет прибегнуть к употреблению другого. Например, во фразах Regarde son chat «Посмотри на его (ее) кошку», Regarde ton chat «Посмотри на твою кошку», Regarde leur chat «Посмотри на их кошку» наличие релевантного признака «обладатель 3-го л. ед. ч.» предполагает наличие в том же означаемом релевантного признака «обладатель в ед. или мн. ч.». Ноэма выполняет в означаемом высказывания роль, аналогичную фонеме в означающем.

Фонема и ноэма – одноплановые единицы (фонема относится к плану выражения, ноэма – к плану содержания), они противопоставляются слову и фразе, соотносящимися с обоими планами. Прието считал целесообразным дополнить схему А. Мартине [Martinet 1957] третьим элементом:

Подобно тому как фонемы являются минимальными единицами плана выражения, ноэмы являются в плане содержания минимальными единицами означаемого. Подобно фонеме, ноэма является отправным пунктом речевого акта. Говорящий строит высказывание в направлении от ноэмы к фонеме, слушающий расшифровывает сообщение в направлении от фонемы к ноэме. Ноэмы образуют синтагматические и парадигматические ряды. В случае синтагматических отношений присутствие одной ноэмы не исключает присутствия другой. Синтагматические отношения существуют между ноэмами, принадлежащими различным парадигмам.

Изучение парадигм, образующих ноэмы, позволяет различать два основных типа. Один состоит из определенного числа ноэм, часто образующих корреляцию. Другой тип, напротив, состоит из бесконечного числа ноэм, главным образом изолированных, не образующих корреляцию. Примером парадигмы первого типа может служить наличие в означаемом высказывания Regarde son chat ноэмы «Посмотри на его (ее) кошку» «обладатель 3-го л. ед. ч.». Парадигма состоит из 6 ноэм, образующих корреляцию:

обладатель ед. ч. 3-го л.

обладатель ед. ч. 2-го л.

обладатель ед. ч. 1-го л.

обладатель мн. ч. 3-го л.

обладатель мн. ч. 2-го л.

обладатель мн. ч. 1-го л. Нетрудно заметить, что парадигматические отношения ноэм напоминают категориальные грамматические значения. Пример парадигмы второго типа – ноэма «прямое дополнение» в означаемом того же высказывания. В функции этой ноэмы может выступать практически бесконечное количество слов. Ноэмы первого и второго типа могут служить, по мнению Прието, основой различия между грамматикой и лексикой.

Говорящий субъект, который намеревается сообщить смысл получателю, должен выбрать из всех признаков, характеризующих смысл, определенную совокупность релевантных признаков, соответствующих данному означаемому. Поскольку часть характеристик смысла может быть ясна из ситуации, выбор релевантных признаков является результатом оценки и лингвистических и экстралингвистических характеристик смысла. Если эта оценка ошибочна, то коммуникация может быть неудачной. В акте коммуникации имеет место «гармонизация» индивидуальных кодов. Этот процесс Прието называет «автокоррекцией кодов». «Каждый носитель языка имеет возможность посредством удач и неудач семических актов сравнивать код, которым он пользуется, с кодом, который используют другие, и в случае необходимости делать самому или требовать от других нужные исправления с целью достижения взаимодействия» [Prieto 1966: 58]. В результате достигается релевантность знаков в их соотнесенности с вещами. Если дополнить этот подход, мы придем к процессу семиозиса, сходного с цепочкой мыслей у Ч. Пирса и с присутствием интерпретанта, который играет активную роль в семиозисе.

Учение Прието об означаемом находится в оппозиции к изоморфизму плана выражения и содержания Ельмслева. Прието показал, что единицы двух планов не всегда соотносительны. Например, если в высказывании Regarde le chien «Посмотри на собаку» звук [ʃ] заменить звуком [m], то в полученном высказывании Regarde le mien «Посмотри на мою» произойдет замена означаемого «собака» на означаемое «моя». Между этими означаемыми отсутствует отношение взаимоисключаемости, поскольку оба они совместимы с одним и тем же денотатом (предмет, обозначаемый словом le mien, может быть и собакой). Следовательно, коммутация в фонии не обязательно приводит к изменению смысла.

Прието пришел к заключению, что в коммутации устанавливается определенное соотношение между фонической реальностью и означаемым знака, т. е. его инвариантным содержанием, а не его семантической субстанцией. Точно так же и при инверсии коммутативного теста смысл соотносится с означающим знака, т. е. его фонологическим содержанием, а не с конкретной звуковой данностью. Если изменения означаемого еще сами по себе не являются свидетельством изменений в смысле высказывания, то изменения в означающем могут считаться следствием изменений в фонии. Одна и та же фония не может быть реализацией разных означающих. Следовательно, если в процессе коммутации фония остается неизменной, то можно быть уверенным, что и означающее, реализованное в данном звучании, также не претерпело изменений. Тем самым релевантные признаки смысла могут быть установлены путем непосредственного обращения к фонии, а не к означающему.

Прието предостерегает против опасности «крайнего изоморфизма» и подчеркивает, что центральное место принадлежит плану содержания: лингвистическому анализу фонии должен предшествовать анализ смысла. Необходимость обращения к семантической субстанции побудила Прието начать изучение плана содержания с высказывания (а не слов), поскольку она соотносится с семантической данностью. Прието справедливо подчеркнул различие в соотношении субстанции и формы выражения (фонии и означающего), с одной стороны, и субстанции и формы содержания (смысла и означаемого) – с другой. Второе соотношение гораздо более свободно, поскольку говорящий, преследуя определенные коммуникативные цели, может придавать релевантность то одним, то другим свойствам одной семантической реальности, соотнося ее с разными означаемыми. В силу этого, как было показано выше, означаемые оказываются часто связанными отношениями включения и пересечения, в то время как обозначающие находятся между собой в отношении взаимоисключения.