Текст книги "Союз Сталина. Политэкономия истории"

Мы обхаживали Сталина, говоря ему о чести, справедливости, свободе. Он ответил, что не хочет «таскать каштаны из огня» ради нашей выгоды. Германия говорила ему о войне, разделе территорий, революции: это язык, который он понимал.

А. Фабре-Люс, французский журналист[543]543
  Fabe-Luce A. Journal de la France, vol. I, p. 63. (Молодяков В…, с. 186).


[Закрыть]

А что было бы, если бы Сталин не заключил пакта с Германией? Помогло бы это избежать мировой войны или хотя бы уменьшить ее последствия?

К этим вопросам историки обращались неоднократно. Пример подобных рассуждений дает М. Семиряга, по мнению которого, «без пакта о ненападении с СССР Германия в это время вероятнее всего не рискнула бы напасть на Польшу»[544]544
  Язьков Е. Ф.… 326.


[Закрыть]. Сталин «оказался недостаточно смелым и проницательным, – утверждает Некрич, – чтобы остаться в августе 1939 года «вне игры», то есть не заключать соглашений ни с одной из сторон»[545]545
  Некрич А…, с. 51.


[Закрыть]. МИД Франции в 1939 г. был еще более «смелым и проницательным» полагая, что сам факт заключения англо-франко-советского политического соглашения напугает Гитлера. В ответ на это даже французский посол в Москве Наджиар замечал: «Это ребяческая идея устрашить Гитлера пустыми словами, без каких-либо более веских доводов, которые могут заставить его задуматься: например, согласие Польши на военное сотрудничество с Россией»[546]546
  Записи Наджиара на телеграммах Bonnet a Naggiar, nos. 505–511, 25 juillet 1939, MAE Papiers Naggiar/9 (Карлей М…, с. 227).


[Закрыть].

На деле, от решения СССР принципиально ничего не зависело, представители нацистской Германии не раз выражали твердую решимость при любых условиях ликвидировать Польское государство. «Фюрер не позволит, чтобы исход англо-франко-русских переговоров о пакте оказал влияние на его волю в деле радикального разрешения польского вопроса. – указывал летом 1939 г. заведующий восточным отделом МИД Германии летом 1939 г., – Германо-польский конфликт будет разрешен Берлином при условии как успешного, так и безуспешного исхода переговоров о пакте»[547]547
  Цит. по: Язьков Е. Ф.…, с. 327.


[Закрыть].

Неизбежность войны с Польшей диктуется не столько национальными, сколько объективными и не зависящими от него обстоятельствами, пояснял Гитлер: «Решение принять очень легко. Нам нечего терять; мы можем только выиграть. Наше экономическое положение таково, что мы сможем продержаться всего несколько лет. Геринг может это подтвердить. У нас нет выбора, мы должны действовать…»[548]548
  Ширер У…, т.1, с. 562.


[Закрыть]. Экономические проблемы «80-миллионной массы» немецкого народа, – пояснял 23 мая 1939 г. фюрер, – нельзя решить «без вторжения в иностранные государства или захвата иноземного имущества». В ответ военные указали, что в случае одновременной войны с Великобританией, Францией и СССР Германия проиграет. Однако Гитлер был непреклонен. Решение уже принято: напасть на Польшу при первом удобном случае[549]549
  Ширер У…, т.1, с. 519; См. так же Фляйшхауэр И…, с. 163; См. так же: Вступительная речь Главного обвинителя от Великобритании Х. Шоукросса, 4.12.1945 (Нюрнбергский процесс…, с. 488.)


[Закрыть].

Полноценный советско-англо-французский договор, способный остановить Гитлера, мог бы возникнуть де-факто, уверяет Суворов (Резун), в случае вступления СССР в войну после нападения Германии на Польшу. Суворов требует, замечает в этой связи В. Грызун, «чтобы Советский Союз, не дававший Польше никаких гарантий, не заключавший с ней никаких союзов и договоров, и ровным счетом ничем Польше не обязанный, выполнил работу Англии и Франции, которые… дали Польше свои гарантии…, – а затем, кинули ее…»[550]550
  Грызун В…, с. 226.


[Закрыть].

Но перед угрозой войны речь не идет о каких-то счетах. Если бы вмешательство Советского Союза смогло остановить войну, отсутствие договоров и гарантий не имело бы никакого значения. Мог ли СССР в одиночку, малой кровью, остановить лучшую армию мира?…

Правда, у России были два вероятных союзника – Англия и Франция. Ширер в этой связи указывал, что в 1939 г. в Европе уже потенциально существовал «второй фронт», открытия которого впоследствии так настойчиво добивался Сталин, в лице польской, французской армии и английского экспедиционного корпуса[551]551
  Ширер У…, т.1, с. 575.


[Закрыть]. Но мог ли в 1939 г. СССР полагаться на союзническую потенцию Англии, Франции или Польши? В этом случае сразу возникал вопрос об их добросовестности, поскольку в противном случае союзники в лучшем случае превращались в зрителей, наблюдающих за смертельной схваткой Германии и Советов. Что же представляли из себя потенциальные «союзники»?

Даже если отстраниться от субъективного фактора – ярой антисоветской и русофобской позиции английского кабинета и судить только по объективным критериям, Англия со своими десятью дивизиями физически не могла быть сколько – нибудь добросовестным союзником. Оценивая потенцию Англии, перед нападением на Польшу, Гитлер не сомневался, что в отличие от 1914 г., она уже не способна вести масштабную войну: «Англия не позволит себе участвовать в войне, которая продлится годы… Это удел богатых стран… Даже у Англии сегодня нет денег, чтобы вести мировую войну. За что же воевать Англии? Ради союзника умирать никто не захочет… Англия и Франция в войну не вступят… Нет ничего, что может заставить их вступить в эту войну…»[552]552
  Дневник Гальдера (Ширер У…, т.1, с. 548–549.)


[Закрыть].

Англия «не будет воевать, если только ее не принудят к этому», – подтверждал историк Р. Картье, она «подвела итоги своего участия в Первой мировой войне, и баланс оказался далеко не утешительным», состояние ее вооруженных сил «доказывало, что Англия решила оставаться нейтральной»[553]553
  Картье Р. После Нюрнберга…, с. 31.


[Закрыть].

Для Франции, в отличие от Англии, усиление Германии был вопросом жизни и смерти. В то же время, «в случае войны Франции придется отдать, – отмечал проф. Ж. Бартелеми, – как минимум 3 млн. жизней – пожертвовать всей своей университетской, заводской, школьной молодежью»[554]554
  Le Temps. 1938, 12 avril (Малафеев И. А.…, с. 69)


[Закрыть]. Франция, подчеркивал бывший начальник ее Генштаба М. Вейган, просто не может позволить себе роскошь каждые 20–25 лет вновь переживать войну и терять миллионы людей, «так как это было бы физическим истреблением французского народа»[555]555
  Советско-французские отношения во время Великой Отечественной войны 1941–1945 г. т. 1, М., 1983. с. 76 (Малафеев И. А.…, с. 69)


[Закрыть]. Неслучайно В 1936 г. французский министр Ж. Мандель утверждал, что «никто не решится предстать перед избирателями, как сторонник войны и защитник непримиримых позиций в отношении Германии… Выборы [в мае] должны пройти под знаком пацифизма»[556]556
  Потемкин в Наркоминдел, вне очереди, 26 февраля 1936, Документы внешней политики СССР, М., 1958-, XIX, с. 102–103; Литвинов Майскому, 9 марта 1936, ibid., с. 130; Крестинский Потемкину, 22 марта 1936, ibid., с. 182–183; Потемкин Крестинскому, 26 марта 1936, ibid., с. 189–195 (Карлей М…, с. 52)


[Закрыть].

Первой лакмусовой бумажкой, дающей представление о союзнической порядочности Франции, стал советско-французский договор 1935 г., характеризуя подготовку к которому, французский посол Наджиар отмечал, что Советский Союз предложил четкие обязательства по договору, «на которые мы ответили расплывчатыми формулировками»[557]557
  Записи Наджиара на своих телеграммах, сообщающие о встрече Сидса с Молотовым, Naggiar, nos. 941–943, 23 aout 1939, МАЕ Papicrs Naggiar/10; Naggiar no. 944, 23 aout 1939, ibid (Карлей М…, с. 267)


[Закрыть]. В марте советское правительство фактически предъявило ультимативное требование завершить переговоры[558]558
  «Remis аи ministre par l›ambassadeur des Soviets, Pro memoria». March 5, 1935, MAE Z-URSS/973, ff. 29–33; Rene Massigli (заместитель политического директора), a Paul Bargeton [?] (политический директор), Paris, 15 avril, 1935, MAE Z-URSS/974, f. 26 (Карлей М…, с. 50)


[Закрыть]. Тогда же в марте Гитлер заявил о создании Люфтваффе и полумиллионной армии. Только после этого премьер-министр Франции П. Лаваль был вынужден согласиться, однако при этом чиновники французского внешнеполитического ведомства буквально выхолостили проект соглашения[559]559
  Note, directeur politique [Bargeton], 19 mars, 1935, MAE Z-URSS/973, ff-107–110; «Note de M. [Jules] Basdevant sur la negociation du traite franco-sovietique du 2 mai 1935». 21 decembre, 1935, MAE Z-URSS/980, ff. 171–176 (Карлей М…, с. 50)


[Закрыть].

Несмотря на постоянное давление Литвинова, Франция ратифицировала договор только через год, в марте 1936 г. Но это было только политическое соглашение, теперь необходимо было подписать – военное, без которого первое теряло смысл[560]560
  «URSS, Manoeuvres de Russie blanche de septembre 1936». Schweisguth 5 octobre, 1936, SHAT 7N 3184 (Карлей М…, с. 58)


[Закрыть]. Однако Франция не торопилась приступить к его обсуждению. Для Парижа «оттяжки и лицемерие становились главными тактическими приемами в стремлении избежать штабных переговоров», – причина этого, приходил к выводу Карлей, заключалась в том, что «для французского правительства пакт о взаимопомощи был просто страховым полисом от советско-германского сближения»[561]561
  См. подробнее: Карлей М…, с. 61.


[Закрыть].

Итоговый договор был составлен таким образом, что в мюнхенский период (в январе 1939 г.) министр иностранных дел Франции Бонне заявлял: «Я тщательно изучил франко-советский пакт. И я открыл, что мы никак не связаны им. Нам нет нужды отказываться от него, потому что он не принуждает нас автоматически присоединяться к России»»[562]562
  Tabois. The Called Me Cassandra, pp. 386–387. (Карлей М. Дж…, с. 127).


[Закрыть]. Французский посол в СССР Р. Кулондр в этой связи еще в 1937 г. предупреждал Париж: «…если Советский Союз не будет с нами, он будет против нас»[563]563
  Coulondre, no. 308, 27 decembre 1937, и краткое содержание интервью, DDF, 2^е serie, 18 vols. (Paris, 1963-) VII, 785–788 (Карлей М…, с. 63)


[Закрыть].

Французы вернулись к соглашению только, когда Германия и Россия действительно подписали пакт. На телеграмму Бонне воспользоваться статьями франко-советского договора о взаимопомощи от 1935 г. французский посол в Москве Наджиар смог лишь ответить: «Слегка поздновато»[564]564
  Суриц в Наркоминдел. 25 августа 1939. // ДВП, т. 22, кн. 1, с. 652; Записи Наджиара на телеграммах Bonnet a Naggiar, nos. 627–630, 23 aout 1939, МАЕ Papiers Naggiar/9 (Карлей М…, с. 269–270)


[Закрыть]. Британский дипломат Сарджент в то время писал: «русские уже несколько лет настаивают на штабных переговорах, как необходимом дополнении к франко-советскому пакту, от которых французы, отнюдь не без нашего участия, всегда отказывались». Теперь Молотов поставил в этом деле точку. Нечего было держать нас за «наивных дураков», скажет он позднее[565]565
  Seeds, по. 161, May 30, 1939, С7937/3356/18, PRO FO 371 23067 (запись Сарджснта на этой телеграмме); Seeds, no. 181, June 20, 1939, С8840/3356/18, PRO FO 371 23069 (Карлей М…, с. 208)


[Закрыть].

Второй лакмусовой бумажкой, – стали французские гарантии Чехословакии. Последняя, отмечал Черчилль в дни кризиса 1938 г., на протяжении 20 лет была самым близким и самым верным союзником Франции, и «если в истории и имели место случаи, когда одна сторона обещала оградить другую своими вооруженными силами, всеми своими ресурсами, то это был как раз именно тот случай: Франция обещала сохранить границы Чехословакии всеми возможными средствами»[566]566
  Цит. по: Уткин А. И. Черчилль…, с. 284.


[Закрыть].

И, несмотря на это, Франция просто кинула своего союзника. Типичные заголовки французских газет того времени гласили: «Нет вдов, нет сирот для чехов» (“Je suis partout”), «Почему нужно умирать за дело судетцев?» (“Grinegoire”), «Война, чтобы урегулировать чехословацкую проблему? Французы не желают этого» (“La Republique”)[567]567
  Перов Б. М. Франция накануне войны. Внутренняя и внешняя политика правительства Э. Даладье в 1938–1939 гг. Самара, 2001, с. 49.


[Закрыть]. Требования расторгнуть союзнический договор с Чехословакией звучали как от ультраправых, так и от ультрапацифистов из социалистических партий. Французский институт по изучению общественного мнения, проводя в октябре опрос граждан, установил, что 57 % одобряют Мюнхенское соглашение (против – 37 %)[568]568
  Перов Б. М. Франция накануне войны. Внутренняя и внешняя политика правительства Э. Даладье в 1938–1939 гг. Самара, 2001, с. 71.


[Закрыть].

Чехословаки восприняли поведение Франции как предательство. «Антифранцузские демонстрации снова имели место в Праге…, – писал после Мюнхена глава французской военной миссии ген. Л. Фоше Даладье, – Я не могу забыть, к тому же, что однажды Вы сами… поручили мне заверить президента Бенеша, что нападение на Чехословакию немедленно приведет к выступлению французских сил. Воспоминание об этой миссии не в малой мере содействовало моему решению просить Вас освободить меня от моих обязанностей»[569]569
  Documents diplomatiques francais 1932–1939, 2-e serie, t. XIII, p. 93–95 (Борисов Ю. В.…, с. 95)


[Закрыть].

С Францией теперь не считались не только Чехи, но и Германия. Гитлер после Мюнхена презрительно «называл линию Мажино пограничной полосой народа, готовящегося к смерти»[570]570
  Выступление 22 августа 1939 г. // Domarus M. Hitler: Reden und Proklamationen 1932–1945, Wuerrzburg, 1962–63, S. 1234 ff (Фест И. Гитлер. Триумф…, с. 292)


[Закрыть]. Когда же посол Франции попытался передать протест по поводу окончательного раздела Чехословакии статс-секретарь Германии фон Вайцзекер откровенно послал… посла Франции. В самой Франции после Мюнхена политика правительства сдвинулась резко вправо, был разогнан Народный фронт и запрещена компартия.

6 декабря 1938 г. Франция подписала с Германией пакт о ненападении. Английский чиновник, в те дни, стал нечаянным свидетелем разговора двух французских генералов, которые обсуждали вопрос: не лучше ли для Франции быть захваченной Гитлером, чем стать победительницей благодаря армиям Сталина. «У нас подобные слова в устах военных руководителей были бы расценены как измена, но вокруг этого стола с ними согласились, что показалось мне зловещим предзнаменованием»[571]571
  Tabouis G. Ils l’ont appelee Cassandre. New-York, 1942, p. 386–387 (Перов Б. М. Франция накануне войны. Внутренняя и внешняя политика правительства Э. Даладье в 1938–1939 гг. Самара, 2001, с. 176)


[Закрыть].

Советский посол, прибывший в Париж в 1938 г., был обескуражен: «Когда присматриваешься здесь к печати, больше чем наполовину захваченной фашистскими руками, к роли банков, трестов, реакционной военщины, когда наблюдаешь этот панический страх, смешанный с пиететом перед германской силой, немецкой «мощью», когда изо дня в день являешься свидетелем вечных оглядок, уступок, постепенной утраты своего собственного, самостоятельного лица во внешней политике, когда, наконец, видишь, как с каждым днем все больше и больше наглеет и подымает голову фашизм, то невольно возникают тревожные мысли и сомнения»[572]572
  Суриц Литвинову, 27 июля 1938. // ДВП, т. 21, с. 401.


[Закрыть].

Эти сомнения подтвердила германская агрессия против Польши, когда Франция и Англия в очередной раз предали страну, которой дали свои гарантии. Когда настал черед самой Франции, как отмечал Кестлер: «многие наблюдатели событий 1940 года удостоверились по собственному опыту: примерно сорок процентов французского населения было настроено либо откровенно прогермански, либо вполне безразлично»[573]573
  Оруэлл Дж. Артур Кестлер. (Оруэлл…, с. 182)


[Закрыть].

Потенциальную добросовестность французского союзника, наглядно характеризовала и история с ее авиацией, которую приводил Ж. Моне: «…в области авиации наше отставание было реальным и угрожающим…, в то время как Гитлер и Геринг гордо объявляли о рождении Люфтваффе…, у них уже была тысяча истребителей-мессершмит, превосходящих в скорости все французские и английские самолеты»[574]574
  Моне Ж…, с. 136.


[Закрыть]. Франция располагала всего 600-ми устаревшими боевыми самолетами. Даладье ехал в Мюнхен с уверенностью: «Немцы могут разбомбить Париж в любой момент»[575]575
  Моне Ж…, с. 137.


[Закрыть].

Тогда французы попытались заказать 1600 самолетов в США на сумму 85 млн. долл., однако секретарь Казначейства США ответил, что французское «правительство не располагает внешними вкладами, которые позволили бы ему выплатить такую сумму в течение года». Выход предложил Буллит: «Четыре миллиарда золотом покинули Францию за последние четыре года. Часть этих капиталов осела в Соединенных Штатах, и американское правительство могло бы помочь разыскать их в соответствии с трехсторонним договором от 1936 года: для этого вы могли бы издать декрет о контроле над валютными сделками и об обязательном декларировании иностранных авуаров»[576]576
  Моне Ж…, с. 140.


[Закрыть]. Париж отказался.

У французского правительства были еще собственные золотовалютные резервы, но даже в 1940 г., в военное время «Поль Рейно (премьер-министр), поддержанный на этот раз британским министром финансов…, заявил, что такие расходы (покупка самолетов у США) опустошат казну Союзников. Снова возникла та же идея: экономика наших стран должна быть готова выдержать длительную войну и выйти из нее с нетронутыми резервами»[577]577
  Моне Ж…., с. 156–157.


[Закрыть].

Другой пример, приводил британский историк А. Тейлор, описывая ситуацию во Франции после заключения ею «перемирия» с Германией 22 июня 1940 г.: «Для подавляющего большинства французского народа война закончилась… правительство осуществляло политику лояльного сотрудничества с немцами, позволяя себе лишь слабые, бесплодные протесты по поводу чрезмерных налогов… Единственное омрачало согласие, Шарль де Голль бежал в последний момент из Бордо в Лондон… Он обратился к французскому народу с призывом продолжать борьбу… Лишь несколько сот французов откликнулись на его призыв». Во Франции: «Немцы обнаружили в хранилищах достаточные запасы нефти… для первой крупной кампании в России. А взимание с Франции оккупационных расходов обеспечило содержание армии численностью 18 млн. человек»; в результате в Германии «уровень жизни фактически вырос во второй половине 1940 года… Не было необходимости в экономической мобилизации, в управлении трудовыми ресурсами… Продолжалось строительство автомобильных дорог. Начали осуществляться грандиозные планы Гитлера по созданию нового Берлина»[578]578
  Тейлор А…, с. 421, с. 423.


[Закрыть].

Герой Франции маршал Петен приказал французской полиции вместе с гестапо вести борьбу с участниками Сопротивления и передал Гитлеру французских политических заключенных, евреев и немцев, бежавших от нацистского режима. По приказу Петена правительство Виши помогало фашистам, отправляя в Германию сырье и посылая французских рабочих на немецкие заводы.

Так мог ли Сталин рассчитывать на мораль и добросовестность великих демократических союзников – Франции и Англии, вся политика которых, начиная с Версаля, была непрерывной цепью предательств, неотвратимо толкающих Европу ко Второй мировой войне.

Этот Пакт являлся следствием политики союзников по продвижению войны между СССР и Германией, приходил к выводу C. Зульцбергер в своей статье в The New York Times в 1944 г., Эта политика последовательно развивалась в течение двадцати лет между двумя мировыми войнами, в основном Лондоном и Парижем, «с Вашингтоном, следовавшим в некотором замешательстве далеко позади». Эта политика обернулась бумерангом для союзников[579]579
  C. L. Sulzberger, “The Pact that Shook the World,” The New York Times Magazine,August 27, 1944. (Fleming D. F.…, p. 133).


[Закрыть].

«Что бы ни говорили о Сталине, – отмечал в те дни английский журнал «Контемпорери ревью», – он является наиболее находчивым и наиболее реальным политиком нашего времени; он никогда не занимается абстракциями… Сталин знает цену политических программ и манифестов… главным образом он хочет, чтобы не было никаких уверток, которые дали бы возможность западным демократиям втянуть его в войну с Германией и затем оставить одного… (Сталин) подозревает, что именно к этому стремились английский и французский кабинеты, и поэтому не желает рисковать в этом деле»[580]580
  Статья «Литвинов и после», из английского журнала опубликована ТАСС 4 июня 1939 г. ГАФР Ф. 4459. Оп. 38. Д. 96. Л. 86–89, 91, 93, 96.


[Закрыть].

Немецкий ген. К. Типпельскирх уже по итогам войны писал: «Русские не были склонны ставить себя в зависимость от политики западных держав и дать им втянуть себя в войну. Они понимали, что им, возможно, пришлось бы нести главную тяжесть борьбы против Германии…»[581]581
  Типпельскирх К. История Второй мировой войны. – СПб., М., Полигон. АСТ. 1998. 795 с. 13.


[Закрыть]. «Мюнхен и многое другое, – подтверждал Черчилль, – убедили Советское правительство, что ни Англия, ни Франция не станут сражаться, пока на них не нападут, и что в этом случае от них будет мало проку»[582]582
  У. Черчилль Вторая мировая война, т.1, с. 173.


[Закрыть].

«В 1939–1941 годах СССР и Германия были фактически союзниками. Благодаря этому Гитлер смог разгромить и оккупировать Польшу и Францию, установить контроль над Норвегией и Балканами. Однако, – замечает далекий от симпатий к Сталину историк Б. Соколов, – тем самым он сделал неизбежным союз Англии и стоявших за ней США с Советским Союзом, что предопределило конечное поражение Германии»[583]583
  Соколов Б. Германская империя, с. 279.


[Закрыть].

Для того чтобы появился реальный, а не декларативный Второй фронт, Англию и Францию необходимо было заставить вступить в войну, что Сталин и сделал, заключив пакт с Германией. «Самое главное, – подчеркивала этот факт официально изданная «История дипломатии», – в Кремле возросла уверенность, что если Германия и нападет на Россию, то к этому времени западные демократии уже будут в состоянии войны с ней и Советскому Союзу не придется противостоять ей в одиночку, чего опасался Сталин летом 1939 года. Это, – подчеркивал Ширер, – безусловно, верно»[584]584
  Ширер У…, т.1, с. 575.


[Закрыть].

Для меня совершенно непереносима мысль о том, что наша страна очутится во власти, в орбите или под влиянием нацистской Германии и что наше существование может оказаться зависимым от ее доброй воли или приказов… Мы не желаем, чтобы нас заставили вступить на путь превращения в сателлита германской нацистской системы, стремящейся господствовать над Европой.

У. Черчилль[585]585
  Мюнхенское соглашение. Речь 5 октября 1938 г. (Черчилль У. Мировой кризис. Автобиография. Речи. – М.: Эксмо, 2003. – 768 с., с. 591)


[Закрыть]

К 1939 г. в Европе не было ни одной силы способной противостоять германской агрессии. Победа Гитлера означала торжество фашистской идеологии на всем Евро-Азиатском континенте, а в случае успеха и во всем мире. Единственной силой, способной встать на его пути, был Советский Союз. И Пакт сыграл в этой борьбе советского народа против фашизма свою существенную роль:

– Во-первых, Пакт предотвратил возможность подписания «нового Мюнхена»:

Новый – «Польский Мюнхен» был не только возможен, а являлся неизбежным и закономерным следствием всей англо-французской политики межвоенного периода. К подобным выводам, отмечает Карлей, приходили не только советские руководители, но и по сути вся «мощная когорта канадских, английских и американских историков, которые видели в умиротворении только выражение профашистской и антикоммунистической идеологии»[586]586
  Например, Lewis В. Namier, Diplomatic Prelude, 1938–1939, London, 1948; Maurice Cowling, The Impact of Hitler: British Politics and British Policy, 1933–1940, London, 1975; Margaret George, Warped Vision: British Foreign Policy, 1933–1939, Pittsburgh, 1965; Keith Middlemas, Diplomacy of Illusion: The British Government and Germany, 1937–1939, London, 1972; A. J. P. Taylor, The Origins of the Second World War, Middlesex, 1964; Neville Thompson, The Anti-Appeasers: Conservative Opposition to Appeasement in the 1930s, Oxford, 1971(Карлей М…, с. 12)


[Закрыть].

«То, о чем в будущем, вероятно, забудут, но что нужно запомнить, – подтверждал управляющий французским банком Ш. Рист, – это огромная роль общественного консерватизма, страх перед коммунизмом и большевизмом, который играл большую роль в последние годы во внешней политике Франции и Англии. Этот страх ослеплял некоторых, делал их неспособными оценивать определенные события иначе, как через эту искажающую призму. Отсюда скрытая, но очевидная симпатия даже к Гитлеру, к его методам…»[587]587
  Рист Ш. дневник 8 сентября 1939 г. (Рене Жиро. Франция. 1939 год. // Новая и Новейшая история. № 2. 1991). Рене Жиро – специалист по истории международных отношений XX в., профессор Университета Париж I (Сорбонна), директор Института П. Ренувена, председатель международной комиссии по истории международных отношений при МКИН.


[Закрыть].

Именно «страх перед коммунизмом заставил его (Петена) вступить на путь, по которому шли уже многие высокопоставленные политические деятели Франции, – подтверждал А. Симон в 1940 г. в книге «Кто предал Францию», – Петен… сделался одним из самых ярых сторонников сближения с Германией… и, разумеется, ожесточенным врагом СССР»[588]588
  Симон А…, гл.: Капитуляция.


[Закрыть]. Мюнхен – мир на Западе, – война на Востоке, – был не жестом отчаяния, а олицетворением всей европейской политики Лондона и Парижа на протяжении всего предвоенного периода.

Основная идея нового – «Польского Мюнхена» звучала летом 1939 г. в одном из докладов английского военного атташе в Москве плк. Фэйрбрейта: «В будущей войне Германия, напав превосходящими силами на Польшу, захватит ее в течение одного-двух месяцев. В этом случае вскоре после начала войны немецкие соединения окажутся на советской границе. Несомненно, что Германия затем предложит западным державам сепаратный мир с условием предоставления ей свободы для наступления на Восток»[589]589
  Цит. по: Язьков Е. Ф.…, с. 327.


[Закрыть].

Именно провал планов «крестового похода» Запада против СССР увидел в Пакте Молотова – Риббентропа, один из наиболее известных идеологов «холодной войны», Дж. Кеннан, который обвинил в заключении пакта не Сталина, а … Гитлера: «Заключение Гитлером пакта о ненападении со Сталиным и поворот его штыков против французов и англичан означали колоссальное предательство западной цивилизации… Сближение западных держав с Советским Союзом было результатом политики нацистов, за что те должны нести самую серьезную ответственность перед историей»[590]590
  Дж. Кеннан 18 декабря 1952 г. (Печатнов В. О.… обложка)


[Закрыть].

Подобную мысль, задолго до Кеннана, в 1939 г. высказывал стальной магнат Германии Ф. Тиссен, который назвал Пакт «страшным преступлением» Гитлера, предательством Германии и всей Европы[591]591
  Тиссен Ф…, с. 56–57.


[Закрыть].

– Во-вторых, Пакт дал СССР уникальную возможность технического переоснащения:

5 января 1939 г. Германия предложила возобновить замороженные в конце марта 1938 г. переговоры о предоставлении СССР кредита в 200 млн. марок, немцы дополнительно предложили уступки в сроках кредита и снижении процентов по нему[592]592
  Отчет о беседе советского посла в Берлине Ф. Мервалова с бывшим германсикм послом в Москве Р. Надольным и коммерческим советником московского посольства Г. Хильгером. 5 января. Меркалов в Наркоминдел, 12 января 1939 г. Год кризиса, I, с. 167–168, Микойн Меркалову, 8 января 1939, с. 177. (Карлей М. Дж…, с. 132).


[Закрыть]. Немцы были ошеломлены, отмечает британский историк А. Буллок, когда увидели, чего хотят русские. Меморандум директора отдела экономической политики министерства иностранных дел Э. Виля от 11 марта гласил: «хотя Германии недостает русского сырья, хотя Геринг постоянно требует его закупки, рейх просто не в состоянии снабжать СССР теми товарами, которые придется поставлять в обмен»[593]593
  Ширер У…, с. 512 с.


[Закрыть].

Переговоры возобновились только спустя полгода – 17 августа, когда в ответ на предложение Германии нормализовать советско-германские отношения[594]594
  Передано Ф. Шуленбургом – В. Молотову 15 августа 1939 г.


[Закрыть], Молотов заявил: «Правительство СССР считает, что первым шагом к такому улучшению отношений между СССР и Германией могло бы быть заключение торгово-кредитного соглашения»[595]595
  Год кризиса… т.2, с. 273; См. так же «Запись беседы… Молотова с… Шуленбургом», секретно, 17 августа 1939. // ДВП…, т. 22, кн. 1, с. 609–612; Schulenburg to German foreign ministry, most urgent, secret, Aug. 18, 1939, Documents on German Foreign Policy, series D, 7 vols. London, Paris, and Washington, D.C., 1949–1956, VII, 114–116 (Карлей М…, с. 263)


[Закрыть]. Фактически Молотов поставил ультиматум – пакт в обмен на кредиты. На этот раз советско-германское кредитное соглашение было подписано всего через два дня – 19 августа[596]596
  200 млн. марок, под 4,5 %, на 7 лет. В дальнейшем были заключены хозяйственные соглашения от 11 февраля 1940 г. и 10 января 1941 г., а также 6 дополнительных торговых соглашений. Общая сумма соглашений составляла 620–640 млн. марок, со сроком поставки до августа 1942 г.


[Закрыть], кроме этого, предусматривалось размещение советских заказов в обмен на поставки сырья и продовольствия[597]597
  Год кризиса…, т.2, с. 280–284, 289.


[Закрыть].

8 октября в Москву прибыл представитель Германии К. Риттер, который привез с собой годовой план закупок на сумму 1,3 млрд марок, однако советская сторона согласилась исходить из максимального объема поставок в прежние годы, т. е. 470 млн. марок[598]598
  Переговоры К. Риттер – А. Микоян 9 октярбря. (Сиполс В. Я. 1997…, с. 324–325.)


[Закрыть]. Для составления ответных заявок в Германию была послана специальная комиссия, собранная из ведущих специалистов[599]599
  См. подробнее: Шевяков А. А.…, с. 17.


[Закрыть]. Чего хотели русские? В официальном запросе руководителя советской делегации говорилось: «нашей задачей является получить от Германии новейшие усовершенствованные образцы вооружения и оборудования. Старые типы покупать не будем. Германское правительство должно показать нам все новое, что есть в области вооружения, и пока мы не убедимся в этом, мы не сможем дать согласия на эти заявки»[600]600
  Нарком судостроения СССР И. Тевосян – К. Риттеру 26 октября 1939 г. (Сиполс В. Я.…, с. 327.)


[Закрыть]. Немцы, как отмечает В. Сиполс, пошли навстречу русским с большим трудом только после настойчивых требований советской делегации. Наиболее важные вопросы решались лично Гитлером и Герингом[601]601
  Сиполс В. Я. 1997…, с. 327.


[Закрыть].

11 февраля 1940 г. договор был подписан, список военных материалов, предусмотренных к поставке германской стороной к концу текущего года, составлял 42 машинописные страницы, напечатанные через полтора интервала, и включал, например, чертежи и образцы новейших немецких боевых самолетов «Мессершмитт -109», 110», «Юнкерс 88» и т. д., артиллерийских орудий, танков, тягачей… Советский список состоял почти полностью из военных материалов и включал не только взятые на вооружение, но также и те, которые находились в разработке: десятки полевых морских и зенитных артиллерийских систем, минометы калибра 50–240 мм с боеприпасами, лучший танк Pz-III, торпедное вооружение, десятки радиостанций, «8 единиц переносных пеленгаторов, 2 полевые радиостанции для обнаружения самолетов, 4 комплекта приборов для стрельбы ночью…, 10 комплектов засекречивающих приборов для телеграфно-телефонных аппаратов», сверхмощные прессы, прокатные станы, горное оборудование и т. д…»[602]602
  См. подробнее: Шевяков А. А…, с. 18.


[Закрыть].

Кроме этого, по договору Советский Союз получал из Германии новейшие технологии, в которых СССР отказали США и Англия (химическое оборудование и документацию для налаживания производства синтетических материалов, технологии: получения сверхчистых материалов; получения отдельных элементов радиоэлектронного оборудования; изготовления многих видов инструментальной и высокопрочной стали, некоторых видов брони, средств автоматизации и управления, «образцы и рецептуру беспламенных и бездымных, аммиачных… взрывчатых веществ» и т. д.). Как заметил в итоге Геринг: «в списке имеются объекты, которые ни одно государство никогда не продаст другому, даже связанному с ним самой тесной дружбой»[603]603
  Цит. по: Безыменский Л…, с. 106.


[Закрыть].

В обмен СССР поставлял сырье:

Таб. 1. Поставки СССР в Германиюс декабря 1939 г. по конец мая 1941 г.[604]604
  Сиполс В. Я. 1997…., с. 337.


[Закрыть]

Кроме этого, было поставлено 6 тыс. т. меди, по 500 т. олова, вольфрама и молибдена, и главным образом железный лом, всего на сумму 17,5 млн. марок, 2,782 т платины, а также пушнины на 10 млн. марок, и даже 11 300 т. «очесов льна, хлопковых отходов, тряпья»[605]605
  См. подробнее: Шевяков А. А.…., с. 16, 21, 22.


[Закрыть].

Циркуляр министерства иностранных дел Германии гласил: «Советский Союз поставил все обещанное. По многим пунктам он поставил даже сверх того, о чем первоначально было оговорено. Вызывает законное восхищение то, как Советский Союз организовал отгрузку гигантского количества товаров. В настоящий момент торговые и транспортные каналы работают бесперебойно».

Когда же в марте русские приостановили поставки зерна и нефти, ссылаясь на то, что германская сторона не выполнила своих обещаний[606]606
  Германо-советский договор предусматривал жесткое выполнение обязательств, если немецкие поставки отставали от советских более, чем на 20 % СССР имел право приостановливать свои поставки. (Сиполс В. Я. 1997…, с. 330)


[Закрыть], Гитлер подписал указ, отдававший приоритет поставкам оружия в СССР, даже за счет вермахта. Немецкий историк Г. Швендеман в этой связи отмечает, что весной 1941 г., когда уже вовсю шла подготовка к нападению на СССР, «Советский Союз стал абсолютно привилегированным торговым партнером Германии, заказам которого было отведено по степени важности в программе военного производства преимущественное место по сравнению с другими заказами, как для собственных нужд, так и для поставок иностранным государствам». Германская промышленность прекратила всё остальное производство, за исключением обеспечения вермахта и поставок в Советский Союз»[607]607
  Сиполс В. Я.1997…, с. 336.


[Закрыть].

Гр. 1. Динамика советско-германскихтоварных поставок, млн. марок[608]608
  Сиполс В. Я.1997…, с. 331, 333, 337.


[Закрыть]

Конечно, импорт из СССР усиливал позиции Германии. Немецкий историк К. Хильдебранд даже утверждает, что «главным образом русские военные поставки в Третий рейх помогли преодолеть внешнюю зависимость Германии от сырья и продовольствия»[609]609
  Hildebrand K. Deutsche Aussenpolitik 1933–1945. Stuttgart. 1980. S.95. (Мельтюхов М. И.…)


[Закрыть]. Подобное мнение высказывал и американский посол в Москве Штейнгардт: Советский Союз играет роль агента Германии по закупкам товаров на международном рынке, в том числе в США, то есть «действует фактически, если не юридически, как молчаливый партнер Германии в существующем конфликте»[610]610
  Steinhardt to Hull, 26 September 1939, no. 740.0011 European War 1939/554; Steinhardt to Hull, 29 September 1939, no. 740.0011 European War 1939/624; Steinhardt to Hull, 23 October 1939, no. 761.6211/268; Steinhardt to Hull, 29 October 1939, no. 300.115(39) City of Flint/60, RG 59, NA (Данн Д…, с. 169)


[Закрыть]. «Штейнгардт был абсолютно прав, подтверждает американский историк Д. Данн, – Советские власти оказывали прямое содействие немцам в войне против Франции и Англии. Они осуществляли снабжение германской военной машины»[611]611
  Данн Д…, с. 177.


[Закрыть].

Однако, сколь ни важны были поставки из СССР, в 1940 г. они составили всего 7,6 % общей суммы германского импорта, а поставки в СССР – 4,5 % германского экспорта, в 1941 г. – соответственно 6,3 % и 6,6 %[612]612
  Штрандман Х. П. Обостряющиеся парадоксы: Гитлер, Сталин и германо-советские экономические связи. 1939–1941 // Война и политика, 1939–1941. – М.: Наука. 1999. С.367. (Пыхалов И…, с. 225)


[Закрыть]. В импорте Германии СССР занимал 5-е место (после Италии, Дании, Румынии и Голландии)[613]613
  Сиполс В. Я. 1997…, с. 334.


[Закрыть]. Конечно, Италию можно исключить, поскольку она была союзницей Германии.

Румынские же нефтепромыслы, принадлежали англо-французским фирмам и поставляли нефть в Германию с полного ведома их правительств[614]614
  Мельтюхов М. Освободительный поход…, с. 258, 259, 261, 268.


[Закрыть]. Главным поставщиком железной руды для Германии была нейтральная Швеция[615]615
  Челышев И. А. СССР-Франция: трудные годы 1938–1941. – М.: 1999, с. 251–252. См. так же ДВП. Т.22. Кн.2. С.215–216; Внешняя политика СССР. М.,1946. Т.4. С.474–475; Кан А. С. Внешняя политика скандинавских стран в годы второй мировой войны. М., 1967. С.46–49. (Мельтюхов М. И.…, с. 145)


[Закрыть], точных приборов – нейтральная Швейцария, хромовой руды Турция… Испания, не имеющая собственных месторождений нефти, вдруг стала ее экспортером в Германию…

В 1941 г. правительство Швейцарии предложит Германии кредит в размере 850 млн. шв. франков. По заключению Независимой комиссии экспертов «военную экономику Германии субсидировала Швейцария», а ее собственные химические, машиностроительные и пр. заводы переживали «подлинный бум»[616]616
  Доклад Независимой комиссии экспертов Швейцарии: Martin Meier, Stefen French, Thomas Gees, Blaise Kropf. Swiss Foreign Trade Policy 1930–1948: Structures-Negotiations-Functions // ICE, 2001–2002, Vol. 10, summary (http://www.uek.ch/en/). (Шэксон Н…, с. 76).


[Закрыть]. В октябре 1942 г. правительство Швейцарии предоставило Германии еще один крупный кредит для закупки вооружений. По словам американского консула в Базеле, швейцарские банкиры превратились в «фашистских финансовых агентов»[617]617
  Jean-Claude Favez. Une mission impossible? Le CICR, les deportations, et les camps de concentration des Nazis. Lausanne, 1988 – цит. по книге: Jonathan Steinberg. Why Switzerland? p. 70. (Шэксон Н…, с. 76).


[Закрыть].

Нейтральные Дания и Голландия выступали перевалочными базами, для товаров шедших в Германию, из третьих стран. Еще продолжалась битва за Францию, а голландские военные заводы уже начали размещать немецкие заказы, а железные дороги были переданы в распоряжение германских властей[618]618
  Jan Van Zanden, The Economic History of the Netherlands, 1914–1995, London: Routledge, 1997, p. 118 (Препарата Г., Гитлер, Inc., с. 195).


[Закрыть]. Примечательно, что, когда накануне вторжения Германии во Францию «англичане потребовали от голландского правительства права передвижения по территории Нидерландов… голландцы отказали»[619]619
  Картье Р…, с. 106.


[Закрыть].

Ситуация изменится лишь в апреле-мае 1940 г., когда Голландия и Дания будут оккупированы Германией. А Румыния окончательно возьмет ориентацию на Берлин, поскольку: «Германия становилась отныне хозяином континента»[620]620
  Мельтюхов М. Осовбодительный поход…, с. 269.


[Закрыть]. С этого времени сотрудничество с СССР действительно будет иметь для Германии гораздо большее значение.

Правда, основную роль будут играть не советские поставки, а транзит товаров через советскую территорию (именно транзит, а не посредничество) на Ближний и Дальний Восток. Так, в апреле-декабре 1940 г. через СССР прошло 59 % германского импорта и 49 % экспорта, а в первой половине 1941 г. соответственно 72 % и 64 %[621]621
  Schvendemann H. Die wirtschaftliche Zusammenarbeit zwischen dem Deutschen Reich und der Sowjetunion von 1939 bis 1941. Berlin. 1993. S.367–368. S.381. (Мельтюхов М. И.…, с. 287).


[Закрыть]. Кто являлся основным деловым партнером Германии в войне против Англии и Франции, на Дальнем Востоке…?

На этот вопрос прямо отвечал госсекретарь США К. Хэлл, в беседе с английским послом Галифаксом, выражавшим беспокойство, «что значительное количество товаров через Россию поступает в Германию», и указавшим, что Лондон собирается просить Соединенные Штаты применить эмбарго против России. На это Хэлл заявил, что американский «экспорт некоторых категорий товаров действительно существенно возрос, но этот рост не вызывает тревогу»[622]622
  The Memoris of Cordell Hull. N.Y.,1948.Vol.II. //Вторая мировая война в воспоминаниях У.Черчилля, Ш. Де Голля, К.Хэлла, У.Леги, Д.Эйзенхауэра /Сост. Е. Я. Трояновская. – М.: Политиздат, 1990.-558 с., с. 344.


[Закрыть]. При этом Хэлл предупредил Лондон, «чтобы Великобритания поддерживала возможно лучшие отношения с Россией»[623]623
  The Memoris of Cordell Hull. N.Y.,1948.Vol.II. //Вторая мировая война в воспоминаниях У.Черчилля, Ш. Де Голля, К.Хэлла, У.Леги, Д.Эйзенхауэра /Сост. Е. Я. Трояновская. – М.: Политиздат, 1990.-558 с., с. 344–345.


[Закрыть].