Текст книги "Драконий Катарсис. Изъятый"

Глава 5
Цветные звезды во тьме

…го! Я превратился в текучее пламя цвета багрового заката, а вокруг бушевала синяя стихия. Она принимала странные формы. Напуганный зверь во мне спрятался, дав волю разуму. Никакой боли больше не было. А рядом со мной возникали настоящие полотна из лазурного огня. То я стоял посреди чудовищно изуродованного леса сапфировых деревьев, то над пропастью, стены которой стелились синим туманом, то на улице пустынного города. Все было соткано из живой лазури. При этом странное пламя не давало жара.

Я поднес к лицу свои руки и уставился на текучую плоть, сплетенную из язычков привычного желтого огня. Странность происходящего заставила напрячься. В ответ синий мир стал пульсировать. Показалось, что ко мне принюхиваются. А затем синее пламя стало приближаться. Пространство начало нагреваться, но жар совершенно не беспокоил – тело словно купалось в этом тепле. Синева окружила меня плотной сферой и застыла. А затем нанесла чудовищный по силе удар, от которого содрогнулся весь мир. Спасла меня текучесть нового тела. Огонь расступился, пропуская сквозь себя синие лезвия. Лазурь вновь застыла, сияя небесными переливами – от полуденной белесой голубизны до насыщенной предночной синевы.

Второй удар показал всю тщетность попыток проигнорировать силу синего пламени. Теперь это была паутина. Жгуты спеленали меня так плотно, что не было ни единой возможности пошевелиться. И два пламени стали растворяться друг в друге. Сполохи зеленого огня побежали по моим рукам и ногам, расплетая тенета. Все тело засветилось яркой зеленью…

Загорелось с яростной болью все. Я закричал от ужаса, чувствуя, как осыпаюсь пеплом в никуда. Остатков самообладания хватило, чтобы сообразить: синее пламя не желает смешения. Оно хочет пожрать меня, не оставив и следа. Опомнившись, я начал кромсать лазурь своими раскалившимися руками. От моих движений в окружающей синеве стелились зеленые нити. И они не растворялись среди синих потоков! Синева отторгала зелень.

В какой-то момент пространство стало почти фиолетовым, ощетинилось шипами и жадно накинулось на меня, отрывая оранжевое пламя по лепесткам. Каждый рывок сопровождался свирепой болью. Я же понял, что ничем не могу защититься от этого съедения заживо. Но можно попробовать удрать. Мир вокруг принял очертания морского берега, и я превратился в рыбу… Которую тут же попробовала сожрать чудовищная зубастая тварь. Попробуйте выжить, когда сам воздух грызет ваше тело! Когда вода кислотой разъедает кожу, аромат цветущей сирени буквально въедается в глаза, отчего бьет болью по всему телу. Когда каждое движение сдирает с вас клочья плоти…

Но я жил, сопротивлялся и не давал синему пламени закончить убийство. Топливом для огня моей плоти служили сердце, душа, сознание и чувства. Гнев, ярость, страх, радость, горе – все пошло в ход. И они не выгорали – напротив: чем сильнее меня пожирала живая лазурь, тем ярче разгорался огонь. Синева все реже растворяла в себе зелень нашего слияния. Вокруг стелился хоровод лоскутков пламени цвета молодой травы.

В какой-то момент все застыло. И начался совершенный кошмар. Ускользающим от чудовищной боли сознанием я понял, что просто растворяюсь в этом страшном огне. Я ничем не мог защититься, тогда как синее пламя способно как атаковать, так и сохранять себя. И стал ОЩУЩАТЬ… Плоть жидкими нитями расползалась в синеве, плавилась, становилась частью живого хищного бога-огня, бога-владыки.

И однажды, спустя бесконечную смерть, я понял, что могу пошевелиться. Весь этот нереальный мир вобрал меня в каждую пылинку, каплю, сквозняк. Расплавленная звезда боли начала остывать, превращаясь в нечто совершенно другое. Лазурный мир содрогнулся, я же уверенно потянул на себя языки синего пламени. Они стали глиной в моих невидимых руках. И постепенно меняли цвет с холодной лазури на теплую зелень. И вот уже вокруг темная пустота, а передо мной – зеленая звезда, похожая на пушистый одуванчик. Это был я собственной персоной… От такого открытия разобрал веселый смех, взметнувший космы звезды тысячами шелковых нитей.

Странное симпатичное настроение охватило меня, заставив протянуть руки пустоты к зеленой сфере. Пламя легко поддалось пальцам. Зелень сбивалась в какую-то неопределенную пока форму, а я гадал, что бы мне хотелось слепить. Постепенно огонь стал похож на человека. Две руки, две ноги, голова без лица, две пары огромных крыльев… Я поморщился. Ну их на фиг, всяких серафимчиков. Быстренько переделав фигуру, удовлетворенно кивнул сам себе и замер. Вашу мать! Зелененькая и с хвостом – это же Лайсси. И чего меня на ней переклинило? При мысли о змеехвостой в сердце потеплело. Хорошо, что с ней ничего фатального не сделали. Остальное можно пережить. А вот ограм бошки-то надо оторвать за произвол. Посмели протянуть лапы к нагайне. Да и ко всем нам.

Внутри проснулось беспокойство. Это все, конечно, замечательно, но как теперь вернуться? Шальная мысль ворвалась в голову. Руки вновь протянулись к зеленой плазме и принялись лепить то, что должно помочь мне выбраться из этого странного мира. Через час, или год, или век мое новое тело красовалось в пустоте зеленым совершенством. Войдя в него, я для проверки пошевелил руками, ногами, крыльями… И сорвался в стремительный полет, разрывая границы реальностей. А в недрах сердца вновь зашевелился Зверь.

Глава 6
Пожиратель пламени

Гулкие звуки размеренных ударов били в уши нарастающим ритмом, от которого вибрировало тело. Осознав себя опять в собственном теле, я не спешил открывать глаза. С неба падал настоящий ливень, наполняя гул дробным перестуком капели. Сквозь ресницы была видна площадь становища. Отвязывать меня от тотема, судя по всему, никто не собирался. Следы от попаданий стрел на теле больше не болели, лишь слегка саднили, словно успели зарасти. В клетке тихо всхлипывала Клэв, ей что-то бормотал Горотур. Лайсси безжизненной куклой лежала возле прутьев, уставившись потухшими глазами в мою сторону. Очень уж девчонка остро отреагировала на происходящее. Прилив теплой нежности к змеюшке отозвался во мне твердым намерением успокоить змеехвостую девчонку. Захотелось обнять, оградить от всех этих мерзостей. Юная нагайна, похоже, впервые в жизни столкнулась с холодящей беспомощностью перед чужой злой волей.

Нежность сменилась льдистой злобой, стоило перевести взгляд полуприкрытых глаз на шамана, самозабвенно колотившего в бубен, вышагивая передо мной. Два огра-подростка не менее упоенно лупили колотушками в огромный чашевидный барабан, обтянутый отполированной за годы шкурой. По тому же барабану стучали частые капли ливня. Именно эти звуки приветствовали меня по возвращении из яркого забвения. Шаман что-то протяжно закричал. Ему откликнулись огры, что собрались вокруг площадки. Похоже, все племя выбралось из шатров поглазеть на ритуал.

Вождь со старейшиной пребывали тут же, возле барабана. Они ничего не делали, только смотрели и переговаривались. И было в них столько самоуверенности и веры в собственную правоту, что злоба во мне напряглась перед броском. Эти синекожие посмели за меня решать, жить мне или умереть, ходить или висеть на привязи. Они решили, что могут вершить мою судьбу. И за это их надо наказать. Зверь внутри заворчал, отсекая ненужные мысли. Есть время говорить, и есть время делать. Не стоит смешивать эти два пути… Заплутать можно. Я вскинул голову, широко распахнул глаза и зарычал.

Шаман шарахнулся в сторону, споткнулся и чуть не свалился в лужу. Бубен выпал из синих рук, прокатился по утоптанной земле и замер без звука. Подростки оцепенели с занесенными колотушками. Полсотни огров уставились на меня в полном недоумении. Я ухмыльнулся и сказал:

– Не вам меня хоронить, твари.

– Как… – выдохнул шаман. В его глазах плеснулся неприкрытый страх. – Как ты выжил? Все сгорает в синем пламени владыки!

– Я пожрал ваше пламя, огры. – Ответ пришел в голову сам собой. – Я и есть теперь это пламя. И больше оно не синее.

– Умри! – с визгом крикнул шаман, выхватил у одного из воинов копье и ударил… Тотем даже не пошатнулся.

Я потер свободные от пут руки, насмешливо глянул в глаза шаману и сказал:

– Теперь моя очередь.

Внутри заклокотал рык, каждый огр рядом с площадкой стал отчетливо виден синей тенью, в которой клубился сгусток жизни. Это враги. Их надо наказать. Они посмели вершить мою жизнь. Мою и моих друзей. Холодный металл наконечников копий искрами оцепил меня, целясь в тело. Но это не имело значения. Инстинкты, древние и холодные, завладели каждым нервом. И я шагнул к первой синей тени. С хаканьем она обрушила удар копья туда, где меня уже не было. Шаг вправо, пальцы схватили древко, потянули назад, сближая с огром. Вторая рука почти ласково вмяла гортань до самого позвоночника. Шаман с хрипом рухнул на мокрую землю, хватаясь за горло. Ему предстояла не самая быстрая смерть от удушья. Он стал лишь первым в череде наказанных в этот день.

Их было много. Они возвышались надо мной, не стояли на месте и не желали умирать просто так. Но пробуждение Зверя свело на нет все эти преимущества огров. Стремительно скользя между копьями и воющими от страха синекожими, я наносил удары – по одному на воина. Касание – смерть. И не суть важно – опытный кочевник, закаленный в боях, был передо мной или юнец, еще даже не познавший первой любви. Они сами выбрали дорогу войны, за что и платили столь крупный счет. Вскоре площадка была усеяна окровавленными телами. Против меня осталось не больше десятка огров, в том числе и вождь со старейшиной. Несколько мгновений – и количество врагов сократилось до пяти. Я настороженно замер, переводя дыхание. Из нескольких глубоких ран на теле сочилась кровь, но это не стоило внимания. Вперед выступил седой огр, рядом с которым совсем недавно я чувствовал себя травинкой подле дерева. Сейчас никаких опасений не возникло. Только знание того, что он так же смертен, как и остальные. В руках вождя темнели лезвия старых клинков. Два ятагана, наверное трофеи, смотрели в землю. Но этот покой был обманчив. Вождь пророкотал:

– Славный конец ты подарил моему племени, моркот. Не думал, что однажды увижу смерть всех своих воинов в один день и час.

– Не стоило решать за меня о сроке моей жизни, – тихо ответил я.

– Владыка не зря хочет принять тебя к себе, – сказал огр. – Я знаю, ты принесешь бурю в степи Армагелоо, где кочуют мои сородичи не одну тысячу лет.

– Не сейчас, – я пожал плечами. – Ты закончил?

Огромный воин бросился в атаку, распластав ятаганы в стороны. Стальная смерть оплела меня неизбежной паутиной, но реакция и застывшие во льду возмездия нервы позволили мне пройти сквозь великое мастерство огра если не играючи, то уверенно. Мы встретили друг друга одновременным порывом. Один из ятаганов невесомо скользнул по левому плечу, раскрывая плоть до кости. Моя правая ладонь соприкоснулась с каменным животом синего воина, прошла сквозь мышцы и окунулась во внутренний жар. Глаза вождя потускнели, и уже бездыханное тело рухнуло мне под ноги, инерцией протащив изогнутый меч по моей груди. Ощущение было таким, словно меня распороли не хуже свиной туши. Но Зверь лишь встряхнулся, края раны сошлись в ненадежном шве, не давая крови хлынуть прочь с остатками жизни.

Это было самосожжение. Крохи сил позволили мне довершить начатое. Последние четыре огра умерли быстро, так и не придя в себя от испуга после нашего с вождем короткого боя. И тишина обрушилась на опустевшее становище. Кочевой домен Синисс-Шуф племени синих огров земель Армагелоо прекратил свое существование. Наверное, где-то в степи находится основной стан домена, с женщинами и детьми… Но его судьба меня не волновала. Я стоял под ливнем, приходя в себя после кровавой драки. Все раны на теле проснулись, начали саднить, гореть и даже пылать болью. Особенно мерзко о себе давал знать последний чудовищный порез.

Капли воды все так же колотили по барабану. И я не сразу понял, что через эту дробь пробивается голос Клэв:

– Террорчик, миленький… Что с тобой? Тебе надо нас освободить. Еще не все!

– Что не все? – очнулся я и подошел к клетке. Замок на ней оказался прост и примитивен, зато надежен. Просто так его было не вскрыть. На мой вопрос ответил Горотур:

– В доменах огров всегда есть один или два йотуна, парень!

Я подобрал с земли копье, вставил жало в петли замка и попробовал отжать их. С резким звоном запор отлетел. Дверь клетки распахнулась, и мои друзья наконец-то обрели свободу. Я же склонился к Лайсси, подхватил увесистое хвостатое тело и понес в ближайший шатер. Раз уж мы здесь, грех не воспользоваться благами стойбища. Внутри оказалось вполне уютно, ковровые стены создавали почти домашнюю обстановку, а земляной пол устилали мохнатые шкуры, теплые и толстые. На них-то я и опустил нагайну. Зеленоволосая змея пока не собиралась приходить в себя.

В это мгновение земля дрогнула, словно от удара. Потом еще раз, сильнее. И стало понятно, что к становищу приближается нечто огромное и тяжелое. Это были шаги. В шатер нервно заскочила Клэв, окинула взглядом шалых глаз обстановку и почти крикнула:

– Он идет, Террор! Йотун!

Глава 7
Тамтамом по морде

Оставив Лайсси отдыхать, я выбрался под ливень и осмотрелся. С края стойбища примчался Горотур. На его морде диким огнем горели распахнутые глаза. Тур подхватил с земли пару копий и сказал:

– Мы влипли! Йотун у них не самый простой! Он закован в панцирь стужи!

Клэв ойкнула и тоже схватила копье из-под ног. Так мы и встретили новую угрозу – посреди шатров и окровавленных трупов, с копьями не по росту, со смятением в сердцах. Йотун оказался огромен и молчалив. Великан возник над шатрами разом, словно появился из ниоткуда. Белая свалявшаяся шерсть, покрывающая могучее четырехметровое тело, воняла хуже выгребной ямы. Белые глаза уставились на нас, оценивая ситуацию. Мощный торс великана закрывала странная полупрозрачная субстанция, похожая на текучий лед. Видимо, это и был панцирь стужи. В лапах йотун держал сучковатые дубинки. Горотур сипло прошептал:

– Молодой, но хорошо обученный. Если он действительно способен драться двумя дубинками, нам хана.

Что-то во мне зашевелилось, отметая утверждение рогатого. Не для того я устроил тут бойню, чтобы сейчас спасовать. Потянувшись к средней ипостаси, я облегченно выдохнул – со смертью шамана заклятие, сдерживающее превращение, пропало. С удовольствием расправив черные крылья за спиной, я засмеялся и раскинул руки, выпуская когти:

– Я, конечно, когда-нибудь умру… Но не здесь и не сейчас.

Горотур поднял копье, резко шагнул вперед и метнул оружие в йотуна. Великан тупо уставился на древко, торчащее из его ноги, обиженно громыхнул что-то на своем наречии и двинулся напролом, завалив шатер, оказавшийся на пути. Рогатый с воинственным воплем кинул второе копье, вонзившееся во вторую ногу йотуна, и схватил здоровенный барабан. В три скачка подлетев к гиганту, рогатый вспрыгнул на торчащее из его ноги древко, оттолкнулся, сигая еще выше, и смачно зарядил инструментом прямо по морде северного великана. Барабан отозвался мощным густым рокотом. Йотун последовал его примеру, правда, в его голосе не было ни капли мелодичности. Это был рев обиженного слона, не иначе. Причем охрипшего и горластого. В воздухе мелькнула дубинка, но рогатый успел слинять с линии поражения, напоследок еще и попрыгав на торчащих из плоти здоровяка копьях. Барабан улетел куда-то в мокрую траву за становищем, а йотун ринулся за обидчиком. И тогда в бой вступила Клэв. Она успела где-то раздобыть огрский лук выше нее ростом. Увидев, как играючи она натянула тетиву, я поразился силе форестессы. Свистнула стрела, впиваясь в грудь гиганта. Следом полетела вторая, потом третья. Йотун провел рукой по панцирю стужи, ломая стрелы, и пошел уже к девушке. В общем-то тактика друзей могла бы иметь успех, но великан оказался не таким тупым, как могло показаться. Не отвлекаясь на третье копье из рук рогатого, впившееся ему в мягкое место, йотун стремительно добежал до форестессы и замахнулся всем своим дубьем. Здесь уже мне почти поплохело. Пришлось кинуться наперерез атаке. Сбив крылом траекторию падения ближней дубины, я вцепился когтями во вторую. И чуть не застрял, чтоб его!

Когда оружие йотуна взмыло вверх, увлекая меня за собой, небо показалось с овчинку, такую серенькую и мокрую. На пике взлета когти наконец вырвались из древесины, я хлопнул крыльями и воспарил… Мордой в колючую траву. За все время путешествия как-то даже в голову не приходило потренироваться планировать. Летать, понятное дело, я не мог по определению, а вот скользить по воздуху надо будет поучиться. Где-то за шатрами стойбища раздался вопль Горотура:

– Нашел!

Что он там нашел, было непонятно, пока я не вернулся на площадку, где бушевал йотун. Великан старательно топтал шатры, пытаясь нащупать ногами вертлявую форестессу, а на него набегал тур, размахивая обеими секирами. Похоже, их-то он и искал все это время. Впервые в жизни я увидел, как опытный воин способен карабкаться вверх с помощью топоров. Особенно по живой громаде. Секиры с хрустом врубались в плоть и в панцирь. Горотур буквально взлетел по великану, несколько раз воткнув в него лезвия и оттолкнувшись ими же. Йотун взревел уже всерьез – его явно достали такие удары. Горотур подпрыгнул на спине великана, мощно скрестив секиры на его шее. Йотун обиженно взрыкнул, застыв на несколько мгновений, а затем рухнул подрубленным деревом, подмяв еще один шатер. Тур метил в основание черепа, стараясь перерубить позвоночник. И он это сделал. Северный громила больше не мог двигаться.

Вернув себе нормальный облик, я подошел к поверженному врагу и пнул ногой в бок. Тур вскочил на грудь поваленного великана, топнул ногой и сказал:

– Вот это трофей… Давно я не дрался с ними. Этот йотун не самый сильный, конечно, молод еще. Но если бы припечатал дубиной, мокрое место могло остаться.

Испуганный крик Клэв заставил нас сорваться с места. Мы нашли ее за шатрами. Форестесса с гримасой на лице зажимала кровоточащий бок одной рукой, а второй грозила кому-то в траве. Когда мы присоединились к девушке, среди полыни и ковыля показалась синяя мордаха совсем юного огра, одного из тех, что пытались накормить меня гнилым мясом. Он оскалился и крикнул:

– Мы отомстим!

И вновь спрятался в траве. Искать степняка в родных пенатах смысла не было. Да и рука бы уже не поднялась убить ребенка. Пусть и такого мерзкого. Запоздалый испуг пронзил все тело. Я с воплем понесся назад, к подавленным шатрам, где облегченно выдохнул. Огрское жилище, куда спрятали нагайну, возвышалось целым и невредимым. Следом подошли тур и форестесса. Клэв продолжала зажимать рану. Окинув взглядом поле битвы, рогатый мрачно выдохнул:

– Пора уносить ноги.

Вход в шатер распахнулся, под слегка притихший дождь выползла зеленоволосая змеедевушка с измученным лицом и принялась озираться. При виде почти целого меня ее изумрудные глаза засияли. Лайсси бодро выпрямилась и спросила:

– А что тут было?

Глава 8
Сокровенные мечты смерти

К ночи мы ушли от разоренного стойбища огров достаточно далеко, чтобы пока не беспокоиться о возможной погоне их сородичей. Прошедший день выдался странным, страшным и полным событий. И сейчас, сидя у костерка, я разглядывал спутников, размышляя о всяком-разном. Как-то так получилось, что и Клэв, и Горотур, и даже нагайночка стали мне дороги. Сегодня они могли погибнуть, но боги миловали… В голове не укладывалось, что вот этой жизнерадостной зеленокожей девицы может просто не быть на свете. Интриган рогатый тоже словно всегда был под этим небом. Пусть он и лелеет какие-то планы насчет меня, черт с ним. Как говорится, будем поглядеть. Змеехвостая… С ней вообще что-то непонятное. В душе то и дело возникало странное чувство собственничества. Неужели именно так чувствуют себя хозяева невольников? Хуже всего было то, что змейку лишили свободы. Мне это очень не нравилось, но в ее ситуации налицо было не насилие, а выбор. Ради семьи и не на такое пойдешь, если приспичит.

События минувшего дня ворохом воспоминаний клубились в голове. Особенно странный мир синего пламени, где я играл с плазмой. Вытянув перед собой левую руку, я уставился на ладонь и напрягся. Из кожи выплеснулось несколько крохотных язычков синего огня, сплетаясь в некое подобие свечного пламени. Кто только меня не убеждал, что магией владеть заказано. Мол, хайверс и все такое. Но вот же – огонь на ладони. Значит, кое-кого ждет сюрприз. Ехидная улыбка скользнула по губам. Названый братец будет удивлен. Но ему-то как раз бояться нечего. Пусть наши враги дрожат от страха. Огонь на ладони сменил цвет с лазури на зелень, а затем на яркую желтизну. Вскоре я смотрел на игру трех разноцветных язычков огня. Попробовать довериться ощущениям? Привычное желтое пламя способно только жечь. Синий огонь будет посильнее – он и защиту может дать. Тут главное – научиться им владеть. А вот на что способно зеленое пламя? Я вздохнул. Опять надо учиться, учиться и учиться. Как завещал кто-то великий.

В полумраке шевельнулась Лайсси, и я спешно погасил огоньки на ладони. Пусть уж пока все останется моим секретом. Нагайна сонно глянула в мою сторону и пробормотала:

– Холодно.

– Ползи сюда. – Я хлопнул рукой по бедру. – Я теплее земли.

– Как можно, господин! – Глаза змеи расширились.

– Боишься, что ли? – удивился я.

– Наги ничего не боятся! – Лайсси выпрямилась, зевнула и медленно перебралась с травы на мои колени. Хвост стек на сыроватую землю. Где-то опять громыхнуло – вечный дождь уже стал надоедать. Но с этим ничего поделать было нельзя. Зато можно было прижать к себе теплую тушку юной нагайны. Лайсси притихла, а я после минутного молчания спросил:

– Какая у тебя семья?

– Господин… – она напряглась.

– Мне просто интересно, – я вздохнул. – Расскажи.

– У меня пятеро братьев и одиннадцать сестер, мама с папой, два дяди по матери, дядя и тетя по отцу, куча племянников и племянниц, а еще два деда и бабушка, – перечислила Лайсси. – Маленькая семья. Наш род всегда отличался малой кладкой.

Сначала я не понял, но потом дошло, что наги размножаются, как все змеи. Да уж, пошутила матушка природа. Я спросил:

– И как тебе жилось?

– Спокойно, – нагайна пожала плечами. – До того, как все случилось, я собиралась пойти в ученики к мастеру Тайной Охоты, но потом…

– Тайной Охоты? Это что? – спросил я.

– Ну, эльфы называют это разведкой, – объяснила змейка. – А потом оказалось, что моя мать вступила в сговор с другим старым родом, чтобы бороться за трон. И тот, кто должен был стать моим учителем, раскрыл заговор. Они ничего не успели натворить. Только поэтому нам всем сохранили жизнь.

– Не потому, что ты приняла на себя добровольное рабство? – удивился я.

– Это плата за жизнь моих братьев и сестер. По законам нагов, дети предателей короны должны умереть независимо ни от чего. Если все вскрывается, конечно. Наш император оказался так добр, что позволил одному из нас взять на себя служение… Я взяла.

– Расскажи о них, – попросил я, – о своих братьях и сестрах.

– Самая младшая, Лайшша, очень любит кузнечиков. – В голосе змеи появилась нежность. – Еще мы дружны с братом Нессаром. Он очень умный, учится в Храмовой Школе, будет жрецом в свите Солнечной Змеи. Он столько историй знает о прошлом, что может предсказывать будущее. Говорят, очень полезный навык.

Слушая Лайсси, я обнял ее покрепче, согреваясь в ночной прохладе. Этот мягкий голос странным образом казался родным. Мы болтали около часа, пока нагайна не начала зевать и клевать носом. В итоге я отпустил ее со словами:

– Ползи спать, змейка. Завтра мы должны увидеть опушку эльфийского леса.

Юная нагайна вернулась на свою импровизированную постель из примятой травы, застеленной накидкой, завернулась в ткань и вскоре мирно засопела. А ко мне сон так и не шел. Я смотрел на ее макушку, торчащую из-под ткани, и пытался представить, что сегодня она вполне могла умереть. Тряхнув головой, я поставил руки локтями на колени, сцепил пальцы и оперся подбородком на получившийся замок. Взгляд скользнул к прихваченной из стойбища котомке шамана, в которой среди хлама нашелся и тот свиток, по которому меня опознали. Содержимое документа поразило. Сейчас вновь захотелось перечитать и обдумать новую информацию. Доставать свиток я не стал – новых слов там определенно не появилось. Но вот то, что меня откровенно заказали, побуждало добраться до Санаана еще быстрее. Судя по всему, в столице эльфийского королевства назревал нарыв, который вот-вот прорвется. Магистры пяти башен твердо вознамерились провести реставрацию старой династии и возродить Империю эльфов, уничтоженную когда-то внутренними распрями и лично Тристанией… Это стало для меня открытием. Наследница императорского дома сделала все для того, чтобы свергнуть отца. И не собиралась занять его место. Всему виной любовь и месть. Она боролась за свою свободу, за право любить того, кого выбрало сердце. А потом отомстила родителю за кошмарное заклятие, заставившее убить младшего мужа. Прямо шекспировские страсти. Маги колебались, на кого сделать ставку в перевороте – на герцогиню или бастарда последнего императора. Брат и сестра друг друга стоят – оба своевольные, амбициозные, яркие и дерзкие. Только Тристания давно забила на трон, а ее таинственный брат жаждет власти. Я же магам мешаю до икоты. Темная лошадка… Камешек, способный сломать механизм заговора одним своим присутствием. В общем-то, иррациональная боязнь моих сил смешила. Если бы не все эти события, я так и не узнал бы о заговоре и жил в свое удовольствие.

Горькая усмешка наползла на лицо. Как же, размечтался. Возрождение Империи Сердца Бездны спутало все карты эльфийским магам. Они просто побоялись, что новая Империя не позволит вернуть из небытия давнего врага. Моркоты и эльфы воевали часто, самозабвенно и жестоко. Две империи всю историю давили друг на друга. В итоге эльфы провернули колоссальную интригу, вызвали давние события с драконами, что привело к уничтожению Империи Пармалеса. По странному стечению обстоятельств именно тогда произошла и история с Тристанией и ее Лионелем. Так и закончилась вражда двух стран-противников. Шутки судьбы, так сказать.

Сколько же на Лахлане народов, все со своими планами, амбициями, желаниями! Эльфы мечтают возродить былую мощь. Народы Лесного Моря вновь сплотились и теперь намерены стать сильным государством. Наги, испокон веков воюющие за земли Армагелоо, словно там для них медом намазано. Туры, лишившиеся своей земли из-за Драконьего Катарсиса, тоже мечтают обрести государство. Орки, сумевшие продвинуться в науках намного дальше остальных народов, плетут интриги. Огры по-прежнему стерегут Армагелоо, не давая нагам захватить степи. Вампиры, создания черных моркотов… Набирающая силу раса, таинственная и сильная. С ними тоже надо считаться. Много народов на Каване. И не о всех я еще знаю.

Но действия эльфов внушали особые опасения. Я расслабился и потянулся через астрал к брату. Пармалес откликнулся сразу, словно ждал. Очень быстро родился план действий. Обсудив некоторые детали, мы разорвали связь. Уже на выходе из астрала я заметил красное поле с рядами молчащих фигур. В реальности этого поля не было. Мне стало интересно, и я подлетел к фигурам, где застыл от ужаса. Это были все те огры, которые нашли конец в стойбище. Я оказался рядом с мальчишкой. Его горло было разорвано в клочья, но это не помешало синекожему подростку заговорить со мной:

– Я – Висанхан, очень люблю сестренку и готов защищать ее до последней капли крови. Ты не встречал ее?

– Нет, – выдавил я из себя. Юный огр закрыл глаза, превращаясь в истукана.

Следом заговорил здоровяк с пробитой грудью:

– Я – Пелед, скоро увижу свою невесту. Мы решили пожениться после этого похода. Она готовит мне особое угощение, которым встретит у порога своего шатра. Приходи на нашу свадьбу!

Холодная дрожь пробрала до костей. Они все были здесь, и каждый стремился рассказать о сокровенном. О том, чем они жили, чего хотели… И мечты их были просты, понятны и мертвы. Я убил каждого из них своими руками, обрывая нити жизней. Мальчишка, любивший возиться со щенками степных гарвов… Воин, узнавший недавно, что стал отцом… Парень, которого вот-вот должны были посвятить во взрослые… Десятки умерших надежд, планов, желаний и намерений. И все они были далеки от войны, крови, боли и смерти. Мне стало тошно уже после первого десятка признаний. Ненависть к эльфам, втравившим огров в бойню, заворочалась в душе. А синекожие говорили, говорили и говорили, наполняя сердце чернотой вины и отчаяния. Хотелось забыть о том, что я сделал. Жизнь – штука хорошая, но стоит ли она таких жертв? Моя душа заметалась, пытаясь найти выход из ловушки. В какой-то момент сознание помутнело и скользнуло в тело, отшвырнув пугающие разговоры.

Мерзкие чешуйки паники, сдобренной страхом и желанием забиться в тихий темный уголок, встопорщились, наполняя тело нестерпимым зудом. Но я не стал устраивать почесуху. Вместо этого на волне гнева, обиды и желания набить морду любому, кто сунется в мою сторону, я позвал:

– Полубоги!

Где-то далеко, под сводами Лесного Моря, звякнула тишина. А потом они появились, все четверо. Никто из Детей Бездны не издал ни звука. Они просто уставились на меня, отмахиваясь от мошек зеленого огня. Я же шагнул вперед, заставив их отшатнуться, и спросил:

– Мне надо объяснить?

Золотая морра быстро помотала головой, вознесла раскрытые ладони к синему небу, похожему на гобелен, сплетенный из струек пламени, и молча качнулась. Свод над нашими головами откликнулся синим же лучом, впившимся в голову мрачного Увиарта. Метаморфоза произошла стремительно. Уже через пару секунд вместо кто-то-тавра передо мной стоял белобрысый воин в черных доспехах и без оружия. Он с любопытством осмотрелся и уставился мне в глаза спокойным взглядом неумолимого ледника, неспешного и страшного в своей силе сровнять с землей что угодно, пусть не сейчас, но когда-нибудь – обязательно. Я с легкой заминкой шагнул к богу и сказал:

– Здравствуй, Хтолим.

Лицо одного из высших существ этой вселенной озарилось насмешливой улыбкой.

Я проснулся, чувствуя капли дождя на лице. Серое утро высветлило горизонт. Костер давно потух, а вот местность оказалась незнакомой. Стоп… Что-то ведь произошло. Какое-то синее пламя, потом свиток. Я нахмурился. Сколько времени прошло за этот провал в памяти? Потом махнул рукой и устроил громкую побудку друзьям. Пора двигаться дальше. Впереди ждут важные события.