Текст книги "Драконий Катарсис. Изъятый"

Глава 9
Императорская рабыня и конспираторы

Поздним вечером давящая суета наконец отпустила, что дало возможность перевести дух и осмотреться. Теперь можно было заняться странным настроением Лайсси. Она вообще сегодня какая-то не такая с самого утра, после мерзкой магической атаки. Когда я спросонья увидел, как мою нагайну жадно опутывает мерзкое заклятие, фонящее самой смертью, что-то внутри оборвалось. Но бояться было некогда. Мое синее пламя безо всяких команд набросилось на зловредную магию, отсекло малышку от дурной пакости и банально сожрало эту мерзость. Ощутив внутри сильные позывы к рвоте, я поспешил сбежать, чтобы не вырвало при Лайсси. Как-то совсем не хотелось, чтобы она видела меня в состоянии нестояния. Когда же я вернулся в наши покои, юной змеедевушки там не застал. Она успела куда-то испариться. Мое желание найти подругу обломили несколько секретарей. Пришлось еще до завтрака заняться самыми срочными делами. А после дела так закрутили, что я и думать забыл об утренних событиях. Главное – моя Лайсси жива, с остальным разберемся.

К обеду мне удалось спихнуть нудятину государственных дел на ту, кто и должна ими заниматься – наместницу, – а сам принялся развлекать змейку, которую нашел понурой в дворцовом саду, куда она по привычке сбежала от суеты. На все мои попытки разговорить ее Лайэссия отвечала односложно и смотрела так, словно вот-вот расплачется. Помотав мне нервы, нагайна сбежала, отговорившись срочными делами. А там и меня вновь потянули к бумагам. Будь проклят тот день и час, когда какой-то недоумок придумал бюрократию!

И вот сейчас, поздним вечером, я прогуливался по саду, вспоминая поведение своей змеи. Происходящее мне очень не понравилось. Тоска Лайсси перекинулась и на меня, заставив нервничать. Что-то моя малышка скрывает. И это что-то ее очень сильно гнетет. Похоже, пора поговорить начистоту. Сорвав с ветки какого-то деревца пару листочков и потерев их между пальцами, я вдохнул запах листвы, выдохнул и направился к нашим покоям.

Нагайна встретила меня безучастным взглядом глубоко задумавшегося существа. Я подошел к креслу, в котором она сидела, опустился на колени и уперся руками в ее колени, после чего заглянул в изумрудные глаза и сказал:

– Дам золотой за твои мысли, солнце.

– Что? – вздрогнула Лайсси.

– Что случилось, сердце мое?

Взгляд нагайны, растерянный и обиженный, но при этом наглухо замкнутый, обжег душу. Моя девчонка горевала, сомнений никаких не осталось.

– Кто посмел тебя обидеть? – В душе проснулась знакомая ярость.

– Никто… – тихо ответила змейка, и мимолетная тонкая улыбка скользнула по таким манящим губам. Я сглотнул, подавив порыв впиться в эти губы плавким поцелуем, а змея проговорила: – Когда-то в детстве меня отвели к какому-то прорицателю. Он очень внимательно посмотрел на меня.

Повисла звенящая пауза. Я положил голову ей на колени, вывернув шею в попытке не потерять взгляд. Влажные глаза Лайсси на миг прикрылись, а потом она продолжила:

– Прорицатель сказал отцу, что не завидует моей судьбе.

Я молчал, боясь нарушить эту хрупкую откровенность. Лайсси редко рассказывала о себе в эти дни, словно чего-то боялась. Нагайна сглотнула и сказала:

– И вот теперь я императорская рабыня, вот так просто…

Я вскинулся, бережно поймал пальцами правой руки ее острый подбородок и заставил юную нагайну посмотреть мне прямо в глаза. После чего сказал:

– Может быть. Куда уж проще.

Лайсси вздрогнула и передернула плечами. Я властно запустил пальцы левой руки в ее густые волосы цвета весенней зелени, потянул нагайну на себя и прошептал в прекрасное ухо:

– Может быть, где-то там ты и считаешься рабой, любимая. Но только не рядом со мной.

Губы Лайсси скривились в горькой усмешке. Она с заметным трудом проглотила готовые сорваться слезы и сказала:

– Это так тяжело – осознавать, что в любой момент тебе могут приказать что угодно, и ты будешь обязана это выполнить, иначе пострадаешь… Вещь, ничего больше. Замечают, когда нужна для постели или поручения, а в остальное время даже тени не видят. И ты должна мириться с этим, иначе твоя семья пострадает.

Я уселся на собственные пятки, отпустил нагайну и спросил:

– Я такой же?

– Нет, что ты! – поспешно ответила змеедевушка, но именно эта поспешность рассказала мне очень многое из того, что так одолевало ее последние два дня.

Раскаяние охватило меня. Я выпрямился, подмяв коленями ковер еще больше, и сказал:

– Прости меня, солнце. Наверное, я действительно закрутился в этих дворцовых делах и забросил тебя.

– Ты говоришь, что любишь, Террор, – совсем тихо прошептала зеленовласка, – но тут же куда-то уходишь, словно я для тебя лишь так, минутная забава. Этим утром ты сразу же ушел, не сказав ни слова.

– От той магии меня замутило, плохо стало, – объяснил я. – Прости, солнце. Мне совсем не хотелось блевануть на твоих глазах.

Зеленые озера распахнулись, уставившись на меня без единого грамма доверия, но полные надежды. Я же продолжил, виновато скользя пальцами по ее ногам:

– А когда вернулся, тебя в комнате уже не было. А потом меня опять утащили всякие дела решать…

– Дела. – Взгляд нагайны потух. – Снова дела, сплошные дела. В твоей жизни только дела и постель со мной. Я пошла тогда узнать у отца по связи, с чего это они решили убить меня фамильной магией.

– В смысле? – не понял я.

– Это заклятие – наш семейный секрет. Его знают только члены моего рода. Но отец заверил, что никто из моих родственников и помыслить не может причинить мне вред. Среди них смертников нет.

– Перевертышка ты моя, – протянул я. – Мы обязательно выясним, кто это сделал. Тристания как раз сейчас занимается расследованием всех покушений. А также надкушений, закушений и прикушений.

Лайсси усмехнулась. Я же засмеялся, пряча тревогу как можно глубже, схватил ее за руки и притянул к себе, стягивая с кресла. Нагайна смешно ойкнула и брякнулась на мои колени, после чего проворчала:

– Вот я и говорю, что лишь вещь для тебя. Хочешь – тянешь, хочешь – мимо проходишь. Когда гехаи получили свободу, я им так позавидовала, что вот здесь стало больно.

Она схватил мою руку и прижала к своей груди, где нервно колотилось сердце, после чего продолжила:

– А я не могу обрести свободу.

– Я тебе так неприятен? – Такая возможность не укладывалась в голове.

– Что ты! – всполошилась нагайна. – Мы одно целое! Просто…

Ее проблема стала мне полностью понятна. Змеехвостая страдала от рабского положения. И ничто тут помочь не могло в принципе, кроме обретения свободы. Императорская рабыня. Я нахмурился, осознав, что как-то пропустил мимо себя этот факт. Тоже мне борец за свободу! Ходит тут, добро причиняет, волю отвешивает направо и налево, а рядом так мучается дорогое существо… Уняв свое бешено колотящееся сердце, я улыбнулся и сказал:

– Все будет хорошо, малышка. Я тебя люблю. И мы вместе навсегда. В горе и в радости.

Лайсси уставилась на меня с каким-то странным выражением в глазах, словно голодный зверь при виде куска мяса. Шутливо поежившись, я поцеловал мою супругу в уголок губ и мысленно дал себе затрещину. Супруга, мать мою! Идея, прорвавшаяся наконец-то в тупую голову, заслуживала пристального рассмотрения. Но чуть позже… Близость такого теплого, ласкового тела, придавленного тревогами и страхами, вызвала мелкую дрожь в пальцах. Но это не помешало мне впитать ладонями тончайший бархат золотистой кожи. Лайсси словно сбросила оцепенение, подалась ко мне и требовательно, почти жестко, поцеловала. Ее руки обхватили меня, как тонущие цепляются за спасательный круг… К чертям все проблемы!

Наше единение под конец убаюкало змейку, прогнав из ее головы мрак самоистязания. Чувствуя, что и меня самого неслабо тянет в сон, я с нежностью провел кончиками пальцев по щеке задремавшей Лайсси. Нагайна сонно прильнула к моей ладони и засопела совсем уж уютно, хозяйски закинув на меня ногу. Ощутив, как воспрянул мой организм при мыслях о девушке, я потихоньку выбрался из постели, не потревожив любовницы, уселся в кресло и задумался.

Вместе в горе и в радости. Сказав эти слова, я не сразу понял, что именно так говорят, заключая брак. То-то Лайсси так посмотрела на меня. Все-таки Земля и Лахлан в чем-то похожи. Разве что здесь, под этим вечно плачущим небом, такие слова произносят не только ради обещания любить и беречь перед лицом высших сил. Здесь они являются частью заклинания, связывающего два любящих сердца на уровне эмоций, усиливая их и наделяя особыми проникновенными красками…

Это покушение на мою Лайсси не выходило из головы. Еще можно понять, что пытались убить меня и Тристанию. Но зачем нагайну? Чтобы достать меня? Резонно, конечно, но не до такой степени. Если с Лайсси случится что-то настолько плохое, подозреваю, разнесу тут все в клочья, раскатаю этот городишко по камешку. Фамильная магия… Но глава рода настаивает на том, что семья ни при чем. Прямо-таки вся семья? Мой перевертыш… Мысль застопорилась, а в голове гулко толкнулась смутная пока догадка. Как там сказал великий Шерлок Холмс? Отсекаем лишнее, и то, что останется, пусть даже самое невероятное, является истиной? Твою мать! Я вскочил с кресла и нервно заходил по покоям, бросая взгляды за окно, в темноту дождливой ночи. Если я прав, то чем это нам всем грозит? Надо немедленно поговорить с Трис или капитаном Артуарой.

Назойливый шум на грани синего сознания отвлек от насущного вопроса. Я потянулся через астрал, вылавливая разговор близких мне эльфов. Вот, значит, как… И Марат тоже хорош! Хотели от меня скрыть такую важную информацию? Конспираторы! Оказывается, они зашли уже очень далеко, пока я тут бумажками развлекался! Значит, сейчас пора внести коррективы в их действия, а с утра вплотную займусь не менее важным вопросом. В отношениях с нагайной пора убрать последние препятствия. Моя змея не должна так изводить себя и грустить. А значит – и не будет.

Я спешно натянул на себя изрядно потрепанные шорты, с которыми упрямо не желал расставаться, наплевав на все аргументы придворных портных. И отправился блуждать по коридорам ночного дворца в поисках выхода наружу. Надо было спешить, пока эти гаврики не натворили глупостей. Если догадка верна, то впереди у нас всех горячее время. Горячее от свежепролитой крови. Глупо забытое прошлое всегда возвращается. Будь то государственное дело или личная пакость.

Глава 10
Тристания. Да сгинет мерзость!

Догадка Террора о природе покушений, о том, что же кроется за этим обширным заговором, подняла мои волосы дыбом. Впрочем, прыткий моркот тут же мне их причесал, вывалив ворох претензий и всяких новых слов, среди которых иногда попадались и знакомые. Остановить возмущенный поток обвинений получилось только одним способом. Когда рот запечатывают поцелуем, любой замолчит. Ставшие огромными, черные глаза ушастика поморгали, а затем Террор отбился от моего фривольного приветствия и ошарашенно сказал:

– Фигеть…

– Ты все такой же сладкий, – протянула я, делая вид, что хочу сцапать это хвостатое чудо. Принц почти отпрыгнул, засмеялся, но тут же вернул нас в суровую реальность:

– Сейчас ждем Марата с бумагами, а потом быстренько находим Лионеля и Артуару. Если все так, как я предполагаю, у них могут случиться огромные проблемы.

Меня передернуло:

– Не дай боги! Может, сейчас и пойдешь к нашим? Раз уж в курсе всего?

Всеведение Террора оказалось для меня большим сюрпризом. Обретенная у огров сила дорогого стоила. Хорошо, хоть теперь рассказывать ничего не надо. И Террор тоже хорош – отнесся к нам, как к играющим деткам. Хотя впору самого связать и запереть в чулан для его же безопасности. Похоже, моркот пока не начал отдавать себе отчета в том, что стал очень уязвим. До соединения с Лайэссией Террор действительно был неподвластен заклятиям, да еще и регенерация словно жила в его крови. Сейчас же, как сказали маги пяти башен, принц Сердца Бездны мало чем отличается от прочих.

Словно прочитав в моих глазах желание беречь его, Террор хмуро покачал головой и сказал:

– Даже не думай препятствовать мне, Трис. Надо будет – ничто не остановит.

Я вздохнула. Вот тут он прав – достаточно отпустить на волю кошмарную силу хайверса, и все на многие сотни метров вокруг приползут к нему на коленях. Как же все-таки здорово, что в голове этого ушасто-хвостатого существа так плотно засела мысль о свободе личности. Не представляю, что было бы в противном случае.

Тревога внутри все ширилась и росла. От Лионеля пока не прилетело ни одной весточки, а Марат вообще потерялся где-то в тенях. Правда, про последнего Террор проворчал, что все в порядке, а на вопрос про Ли вообще отмахнулся:

– С капитаном ругается. Я их слышу.

Когда Марат вывалился в очередной раз из каминной тени, принц первым делом ухватил его за ухо и прорычал:

– Вот, значит, как ты мне доверяешь?

– Пап! – возмущенно вскричал наш лицедей, но Террор не дал ему развить мысль:

– С меня, по-твоему, уже песок сыплется? Если и так, то имей в виду! Мозги вправлю на раз-два! Берегут они меня… Спасители…

– Бумаги принес? – вклинилась я в семейную разборку, стараясь не заржать.

Забавное зрелище: миниатюрный моркот висит на ухе человека и отчитывает по полной программе. Террор тут же отпустил сына, уставившись на кипу документов в руках Марата. Лицедей с досадой потер саднящее после воспитательного момента ухо, всучил добычу отцу и сердито проворчал:

– Черт! Я уже и забыл, каково это, когда за уши тягают.

– Всегда могу напомнить, – сказал Террор, – обращайся, если что.

Мы с принцем разделили документы на две стопки и принялись бегло изучать. Минут десять прошло в полном молчании. Переписка Беорга оказалась нудной и типично армейской. Приказы по снабжению, распоряжения по вертикали, обращения в разные канцелярии – скукотища смертная. Маршал Бенелюкс Оргиналлэ отлично маскировал амбиции маской туповатого служаки, способного лишь размахивать шпагой и болеть за своих «орлов» – подчиненных. Похоже, ничего мы тут не найдем. Я раздраженно швырнула бумаги на пол, отчего они разлетелись по всему кабинету, и сказала:

– Ни одной ниточки к тем, кто отдает ему приказы…

– А вот у меня что-то есть, – сдавленно проговорил Террор, пристально глядя в какой-то документ. Дочитав, он отдал его мне.

Нехорошие предчувствия скребнули сердце, и я принялась изучать послание. Это был листок тростниковой бумаги орочьей выделки, на котором твердой, уверенной рукой кто-то вывел несколько строк, не оставляющих сомнений в истинности наших самых худших предположений. Почерк я узнала сразу – тот же самый, что и в короткой записке с приказом Беоргу. Но теперь стало все окончательно понятно.

«Беоргу! Позаботьтесь и о моем втором поручении, маршал. Вы сами знаете, как наш Владыка относится к полукровкам. Стало известно, что так называемого принца Террора сопровождает нагайна смешанных кровей. Ее существование оскорбляет расу Многоликих. Мерзость нечистой крови должна сгинуть. Используйте любые средства. Для гарантии передаю вам список заклинания, попавшего в фамильную книгу рода этой мерзости. Воспользуйтесь им, дабы подвергнуть весь позорящий нас род истреблению. Принципиальность императора нагов известна далеко за пределами его Империи. Думается, смерть мерзости повлечет за собой казнь всей семьи. И не затягивайте! Есть подозрение, что наш злейший враг, Солнечная Змея, неспроста внедрила юную полукровку в свиту ненаследного принца. Удар по нагайне ослабит позиции и самого Террора, что на руку уже вам, маршал. И помните! Неудача не принимается».

Террор понял, что я дочитала послание, и сказал:

– Похоже, без вариантов. За этой реставрацией на самом деле стоят Многоликие. И один из них свободно чувствует себя во дворце и в армейских казармах.

– Значит, война не окончена, – тихо ответила я. – Они вернулись спустя столько лет. И они готовы к реваншу, раз все так сложилось.

– Начинаем аресты? – подал голос Марат.

– Учтите, скрытные вы мои, – при этих словах лицо Террора осветилось самой жизнерадостной улыбкой из всех, что посещали его утонченное лицо, – что теперь командовать парадом буду я. Больше никаких тайн!

Его глаза сверкнули черным обсидианом, в котором тлел огонек злости. Принц поманил к себе сына:

– Твоя задача будет тщательно изучить все бумаги и попытаться вычислить агента Многоликих. Его надо поймать и бережно сохранить до допроса.

– Я найду его, отец. – На лице человека не дрогнула ни одна жилка.

Я вздохнула и спросила:

– Ну, что? Идем?

– Пора накрутить кое-кому уши, – Террор оскалился, показав стремительно растущие клыки. И мы почти бегом отправились к выходу из поместья. Следуя за изящным моркотом, я изо всех сил боролась с дурными предчувствиями.

Глава 11
Шипы без розы

К утру основные аресты были проведены. Я даже не особо запыхался. Капитан Артуара, Лионель и Тристания так заботливо опекали меня, что к завершению рейда заставили потихоньку звереть. Именно в этот момент, когда я готовился высказать троице все, что о ней думаю, возле самых дверей армейского управления, где с немногочисленными пособниками успел закрыться Беорг, рядом с нами из тени вышел Марат. Он был бледен и бережно прижимал к себе окровавленную руку. Лионель при виде крови охнул, подскочил к моему сыну и спросил:

– Что такое? Кто тебя ранил?

– Марик! – сдавленно выдохнула герцогиня.

Эльфийская пара подняла столько заботливой суеты вокруг Марата, что я с горечью вынужден был признать: он стал взрослым и его любят. Все-таки слишком быстро сын вырос. Осталось только остро сожалеть, что пять лет пролетели для меня за считаные недели. Марат наконец отбился от супругов, подошел ко мне и сказал:

– Я нашел его, отец. Ты не поверишь… Никто не поверит.

Он назвал имя, от которого у нас у всех отпали челюсти. Невозможно! Просто невероятно! Тристания побледнела еще больше, растерянно переглянулась с таким же подавленным Лионелем и сказала:

– Столько лет, у всех на виду. Как же так? Когда они его подменили?

– Не уверен, что подменили, – проворчал Лионель. – Может, с самого начала он и был Многоликим.

– Это невозможно, – пробормотала Трис, тряхнула головой и спросила: – Марат, ты точно уверен?

– Как в том, что ты литрами поглощаешь морс из лесных ягод после сек… Ой! – Такая фраза из уст Марата не могла остаться без реакции с моей стороны. Подзатыльник прилетел мгновенно. Сын возмущенно зыркнул на меня и обиженно сказал: – Еще раз – и в глаз дам! Не посмотрю, что отец!

– Совсем офигел? – вкрадчиво поинтересовался я.

– За ним наблюдают? – спросил Лионель, возвращая нас к основной проблеме.

– Нет смысла. – Марат пожал плечами. – Он ни о чем не подозревает. Мой информатор никому ничего не расскажет.

Он демонстративно качнул раненой рукой. Стало все понятно. Я мрачно посмотрел на запертые двери армейского управления, возле которого топталась рота дворцовой стражи, и спросил:

– Что с маршалом делать будем?

– Брать, что же еще, – капитан Артуара усмехнулась. – Он не должен уйти от наказания за бунт.

Подчиняясь ее жесту, два мага, сопровождавших роту, буквально взорвали крепкие деревянные двери, окованные железными полосами. И солдаты молча устремились вовнутрь. Я уже хотел последовать за ними, но герцогиня и ее бард буквально повисли на моих плечах, болтая всякую чепуху. Окончательно разозлившись, я стряхнул с себя этих нянек и гордо удалился под охраной пяти стражей в сторону дворца. Уже мне в спину Тристания сердито крикнула:

– И не смей сам разбираться с агентом! Ты слышишь, Сахарок?

Ах, так… Имя, названное Маратом, все никак не укладывалось в голове. Как вообще такое могло произойти, что в самом сердце эльфийского королевства, во дворце, притаился коварный и страшный враг. Мы, моркоты, тоже Многоликие, но в том безобразии, что учинили перевертыши во время войны с Ламарой, не участвовали. Как раз за полвека до нее драконы со своим Катарсисом прочесали Лесное Море, уничтожив черное племя и загнав под ветки остальные.

На подходах ко дворцу нам встретилась младшая магистресса магии из башни Ливица. Личность вообще примечательная, я не раз обращал на нее внимание. Можно было назвать ее альбиносом, однако насыщенно-красные волосы протестовали против такого определения. У эльфов вообще все странно с мастью. Цвет волос очень часто совпадает с цветом глаз. Красные глаза младшей магистрессы обрадованно сверкнули при виде моей персоны. Магиня попыталась приблизиться, но стража ее не пустила. Заинтересованный, я спросил:

– У вас что-то случилось?

– Моя дочь потерялась где-то во дворце. Мы пришли кое-что осмотреть, а вскоре она пропала. Не могу найти, – пожаловалась магиня. – Я знаю, что вы, ваше высочество, умеете находить разумных существ через астрал, потому и хотела попросить у вас помощи.

– Больше не хотите? – спросил я.

– Вы поможете? – с надеждой ответила вопросом на вопрос красноволосая эльфа, облаченная в светлые одежды со знаками башни Ливица.

– Как ваше имя? – Я дал знак страже пропустить магиню ко мне.

– Занарраль, младшая магистресса… – стала представляться эльфийка, но я махнул на это рукой:

– Знаю, уважаемая магиня.

Взгляд ее на мгновение застыл. Занарраль учтиво улыбнулась и пошла рядом со мной ко дворцу. Я спросил:

– У вас есть ее вещь? Так будет проще. Если у меня будет слепок ауры вашей дочери, намного легче можно найти ее самое в этом лабиринте.

– Конечно, – обрадовалась младшая магистресса и сунула мне в руки желтую головную ленту, покрытую искусной вышивкой в виде синих птиц.

Прощупав следы ауры пропавшей эльфийки, я понял, что она совсем еще ребенок – едва исполнилось пятнадцать лет. Запомнив структурное плетение невинной ауры, я остановился посреди дороги, прикрыл глаза и погрузил сознание в надмир, освещенный синеватыми отблесками. Через несколько мгновений нащупал идентичный рисунок энергетических полей в глубине дворца, облегченно выдохнул и открыл глаза. Занарраль почти больным взглядом смотрела на меня. Я поспешил ее успокоить:

– С ней все в порядке. Вам рассказать, где она, или проводить?

Магиня смущенно улыбнулась и сказала:

– Я редко бываю во дворце…

– Понятно, – покивал я, – тогда идем вместе.

Войдя на территорию дворца, мы, все так же в сопровождении охраны, двинулись к одному из крыльев огромного комплексного здания. Мимоходом отметив, что в этой же части дворца живет агент Многоликих, я сосредоточился на следах ауры девочки. С ней творилось что-то странное. Словно нечто вальяжно трепало энергетические поля юной эльфийки, медленно отрывая по кусочку. Похоже, надо поспешить. Я припустил бегом, магиня за мной, стража затопотала чуть в отдалении. Вскоре мы прорвались через запутанные коридоры и несколько обширных помещений, оказавшись в огромном зале, служащим для придворных стихийным танцполом. Когда ворвались в зал, на другом его конце резко выпрямился старый величественный эльф, что-то делавший с дочерью магини, лежавшей на вытянутом столе, куда обычно складывали предметы, мешающие танцам. Занарраль охнула и дернулась было вперед, но я схватил ее за руку и сказал, пристально глядя на седоватого эльфа:

– Не стоит, уважаемая.

Над беспамятным телом юной эльфийки стоял не кто иной, как агент Многоликих! И мне это категорически не понравилось. Придворный церемониймейстер Караудас ле Шакрэ, прямой высокий франт, увешанный наградами за службу аж четырем владыкам эльфийского трона, холодно улыбнулся и громко спросил:

– Так понимаю, меня раскрыли?

– Не советую сопротивляться, – сказал я, махнув рукой страже.

Пятерка солдат цепью двинулась к предателю. Ле Шакрэ насмешливо поклонился и сказал, наблюдая за воинами:

– Вы действительно думаете, что сможете арестовать меня? Так самонадеянно с вашей стороны, принц.

Почуяв неладное, стражники сорвались в бег. Но было уже слишком поздно. Ударная волна заклятия скользнула по астральной глади, запустив сразу несколько странных подготовленных заклинаний. Я во все глаза уставился на происходящее.

Раз. Церемониймейстер стремительно изменился, превратившись в высокое двухметровое существо с кожистой головой, вооруженной вытянутой крокодильей пастью. Тело закрылось настоящей органической броней желто-коричневого цвета, покрытой тонкими острыми шипами в палец длиной. Жилистые ноги и руки странно деформировались, обретя по дополнительному суставу и букету жутких на вид когтей.

Два. Ударная волна буквально содрала с потерянной эльфийки ауру, раскрывая правду. Девочка была мертва, а то, что я принимал за энергетические поля, оказалось профессионально выполненным мороком.

Три. Цепная молния скользнула по стенам зала, взрывая фрески, после чего несколько шаровых уже молний зависли в воздухе, определенно нацеленные в несчастного меня.

Четыре. Занарраль с протяжным стоном опустилась на колени и схватилась за голову.

Пять. Первый стражник достиг Многоликого и с хриплым бульканьем распался на две части от едва заметного движения руки шпиона давних врагов эльфийского государства. Брызги крови долетели даже до нас с магиней, на другой конец зала.

Я заорал на весь астрал призыв о помощи и бросился вперед, спуская с поводка вторую ипостась. В демоническом облике была хоть какая-то надежда устоять в схватке с монстром. Отшвырнув к стене последнего мертвого стража, Караудас издал клокочущий рык, в котором я смог угадать единственное слово:

– Бесишь!

Он стремительно ринулся ко мне. Скорость у твари оказалась настолько выше моей, что движение смазалось в пятно. Чудовищной силы удар обрушился на левое плечо. Словно тараном вделал, урод! Я буквально почувствовал, как кости разлетаются под плотью на мелкие осколки. Ослепительная боль уже хотела скрутить меня в жарких объятиях, но испугалась ярости и отступила. Страдать было некогда. Мой ответ не стал для монстра неожиданностью. Но и я смог удивить тварь скоростью. Многоликого подвело завышенное самомнение. В глазах монстра плеснулось недоумение, когда когти моей правой руки вонзились в его грудь, пробив костяную пластину. На мгновение пальцы ощутили касание к мерно бьющемуся сердцу. Караудас с болезненным воплем отпрыгнул, оставив на моей руке багряные потеки. Жуткая рана на его груди начала стремительно затягиваться. Я мысленно попрощался с жизнью – такой противник явно не по зубам…

Многоликий запустил шаровые молнии в мою сторону в тот момент, когда я уже собирался сдвинуться с места. Первый шар влепился в мое тело с жадным хрустом, швыряя на пол. От хлестких ударов сотен мелких молний разом я взвыл. Запахло паленым. Место удара покрылось черной спекшейся коркой. А надо мной уже загудел второй искрящийся шар. В тот же миг что-то красное вонзилось в заклинание Многоликого, и болид взорвался тысячами безопасных искр. Доли секунды мне хватило, чтобы оценить новый расклад. Занарраль применила что-то донельзя странное, но эффективное. Все шаровые молнии в зале приказали долго жить. Караудас прорычал:

– Тоже… бесишь!

– Ублюдок, – прошипела в ответ красная магиня, – ты обещал, что с ней ничего не случится!

– Я пошутил, – рыкнул монстр и улыбнулся, ощерив острые треугольные зубы.

– Шутки кончились, – прошептала младшая магистресса и ударила в тварь новым заклятием. Сквозь гранитный пол в зал ворвались тысячи скользких щупалец, бросив к потолку крошево камня. Тварь играючи отмахалась от атаки, после чего напала на эльфийку. Я понял, что вот он, шанс!

Вторым ударом я все-таки достал до его сердца. Многоликий замер, уставившись на мою руку, вошедшую в его плоть едва ли не по самый локоть, а затем тяжелая туша соскользнула на пол. Следом опустилась и красноволосая эльфа, буквально распотрошенная этим монстром. Теперь она была вся красной. Столько крови я видел до этого только в стойбище огров. Но при этом Занарраль еще дышала и даже пыталась что-то сказать. Я смог разобрать несколько слов:

– Я подослала… Щупальца… Владыка приказал… Многоликий… выполняла приказы… Найди моего… гехая… Аэнто… Сахан… Они украли… дочь… ради нее…

Магиня затихла, я же сразу ощутил все последствия удара в плечо. От стервозной плавящей боли сознание помутилось, но сил устоять пока хватило. Мысли в голове лихорадочно скакали, собирая мозаику заговора в одно целое. Краем агонизирующего от боли сознания я увидел, как в зал вбежали несколько десятков эльфов и Марат. Его напуганный взгляд заставил меня выпрямиться – оказалось, что я почти лежу на полу. Трис пыталась что-то сказать, глядя большими глазами на труп Многоликого. Но услышал я только Лионеля, который с истеричной злостью проорал мне в лицо:

– Не смей! Больше! Так! Делать! Ты! Смертен! Теперь! Идиот!

Захотелось высказать ему за неподобающее обращение к особе императорской семьи. Но изо рта вырвался лишь жалкий писк. Вместе с ним убежало и сознание.