Текст книги "Слуга князя Ярополка"
Автор книги: Вера Гривина
Жанр: Историческая литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
Глава 30
Гроза
Лето выдалось жарким. Раскаленная духота висела над Киевом, нагоняя на людей сонливость. Время от времени этот зной прерывался грозой, и после нее дышать становилось легче.
В один из дней Блуда и Людмилу навестили Мстиша и Радомира. После трапезы женщины отправились в сад, где дебелая мамка Здебора гуляла с хозяйским сыном. Младенца уже окрестили Иоанном, а дома звали Ивещеем; он был крикливым, но здоровым ребенком. А дочь Мстиши и Радомиры прожила всего два месяца. Рада, лишившись своего ребенка, потянулась к Ивещею, благодаря чему случилось то, чего оба друга давно желали – их жены сблизились.
Блуд и Мстиша немного потолковали, а затем решили пройтись на пристань. В этот день у причала было оживленно, потому что прибыли три торговых судна: греческое, арабское и из Новгорода. Полуодетые парни таскали мешки и тюки. Среди разгоряченных работников болтались праздные зеваки, явившиеся поглазеть на иноземцев и привезенные товары.
Блуд и Мстиша прошли мимо двух беседующих купцов – грека в широкополой шляпе и араба в чалме.
– С виду они – старые приятели, – заметил Мстиша.
– Может, так оно и есть, – предположил Блуд.
– По слухам, меж ними постоянно войны.
– Воюют цари да князья, а у торговых людей иной лад.
С новгородской ладьи спустился по сходням коренастый пышнобородый крепыш,
– Здравствуй, Богша! – окликнул его десятник руководящий работниками на пристани. – Ты никак в печали?
– Здравствуй, Истома! – отозвался новгородец. – Я печалюсь о том, что в Новгороде у нас неспокойно.
Блуд и Мстиша насторожились.
– Что у вас стряслось? – заинтересовался Истома.
– Князь Владимир из варяжских земель воротился.
– А что с воеводой Акуном? – вмешался Блуд.
– Его с дружинниками варяги побили, – ответил купец.
– Вот те раз! – вырвалось у Мстиши.
Блуд ухватил новгородца за свиту.
– Пойдем немедля к князю!
– Мне же надобно требу положить, – пробормотал Богша.
Он указал на возвышающихся рядом с пристанью идолов во главе с покровителем торговли Велесом.
– Пущай твои люди положат требу, – предложил Блуд.
С ладьи сошли пятеро парней, неся сосуды с вином, караваи хлеба, вяленые рыбины и большой окорок.
– А вот и треба! – воскликнул Мстиша.
– Пойдем к князю! – нетерпеливо повторил Блуд.
– Ступай, Богша, – поддержал его десятник. – Не спорь с боярином.
Богше пришлось подчиниться, и он последовал за Блудом, замыкал шествие Мстиша. Когда они уже почти добрались до детинца, над Днепром появились грозовые тучи.
– Успеть бы укрыться! – воскликнул Мстиша.
– Укроемся, – откликнулся Блуд. – Токмо, кажись, вскорости разразится гроза пострашнее.
Они успели до того, как начался дождь, дойти до княжьих хором, где узнали от челяди, что Ярополк и Варяжко что-то обсуждают в Заветной горнице, куда Блуд и привел новгородского купца.
Богша, ничуть не робея перед князем, поведал, что произошло в Новгороде:
– Жили мы спокойно, и вдруг к нам приплыло много ладей, полных варягов. Разве по силам было Акуну с таким сонмищем тягаться. Он, должно быть, сдался бы князю Владимиру, да токмо ему не дали. Варяги всех твоих воинов, князь Ярополк, зарубили – никого в живых не оставили.
Варяжко сверкнул глазами и заиграл желваками. А Ярополк побледнел.
– Князь Владимир опять сел в Новгороде, – продолжал Богша. – Теперь он живет-поживает с младой женой родом из варяжских земель.
– А Добрыня? – спросил Ярополк.
– А Добрыня воротился с дружиной из Ладоги как раз в тот день, когда я отправлялся в путь.
Задав еще несколько вопросов новгородцу, князь и Варяжко отпустили его. Блуд остался, поскольку ему не было велено уйти.
– А от моих людей нет вестей, – мрачно заметил Варяжко.
– Должно быть, Богша их опередил, – предположил Блуд.
– Ладно, коли так, – отозвался пестун князя. – Токмо мнится мне, что Владимир и с ними расправился.
– Думаешь, он их сыскал?
Варяжко с досадой махнул рукой.
– Сыскать их было нетрудно, равно как и мне сыскать в Киеве людей Добрыни. Я терпел его соглядатаев, а он моих. Но, кажись, у Владимира и Добрыни терпение кончилось.
Ярополк, наконец, очнулся от оцепенения, в котором он пребывал после ухода новгородского купца:
– По-вашему Владимир начнет войну?
– Он ее уже начал! – воскликнул Варяжко. – Иначе зачем ему убивать наших людей? Можно ведь было их просто выгнать из Новгорода! Теперь поход Владимира на Киев не за горами, и нам надобно к нему готовиться.
– Может, у меня получится с братом? – проблеял князь.
– Не получится, – возразил Блуд. – Войны нам не избежать.
– Должно быть, Владимир меня не так понял, – мямлил Ярополк. – Я вовсе не желал отнимать у него Новгород.
– Али ты, князь, запамятовал, как все было? – рассердился Варяжко. – Владимир позвал тебя в гости, а сам утек к варягам.
– Я, пожалуй, пойду, – сказал Блуд.
Ярополк нашел в себе силы только махнуть рукой.
– Ступай! – буркнул Варяжко.
Мстиша, ожидавший друга в сенях спросил:
– Надо ждать войны?
– Да, и ожидание будет недолгим.
Глава 31
Неудачное сватовство
Когда новгородский князь увидел предназначенную ему в жены дочь правителя Хокона Могучего, он пожалел, что отказался от чешской княжны.
«Людмила краше, – с тоской подумал Владимир. – А к ее пятну я притерпелся бы. Теперь же Добрыня изведет меня насмешками».
Дочь Хокона по имени Альвива была худой, костлявой и нескладной; на ее бледном лице торчал большой нос. Умом, как выяснилось, она тоже не блистала. Так что жених имел повод впасть в уныние. Но делать было нечего: слишком уж он нуждался в ее приданом – большом варяжском войске.
Сразу после свадьбы Альвива забеременела, чем не обрадовала своего мужа.
«Токмо я к ней прикоснулся, она тут же затяжелела. Чересчур плодовитая женка хуже бесплодной».
Когда молодое семейство прибыло в Новгород, княгиня была на сносях. Она мало двигалась, и целыми днями сидела или лежала, тупо уставившись в стену. Но как только в Новгороде появился Олаф (он, пока князь был за морем, находился вместе с Сигурдом в Ладоге, при Добрыне), Альвива вдруг ожила и стала искать его общества. Владимира поведение жены не огорчало, тем не менее он собирался это терпеть только до ее родов.
«Я бы с великим моим удовольствием отдал бы свою жену Олафу, да он ее не возьмет. А коли жена со мной остается, я не дам срамить себя».
Родив, Альвива, в тот же день скончалась, не огорчив своей смертью мужа. Рожденный же княгиней сын выжил и был назван Вышеславом.
Отцовских чувств у семнадцатилетнего князя не появилось: он относился к младенцу с полнейшим равнодушием. Вышеслава отдали под присмотр жены Добрыни и мамок.
А Владимир не собирался больше откладывать войну со старшим братом. Хотя у него было прекрасное войско, он решил взять себе в союзники полоцкого князя.
Городом на реке Двине Полоцком и землями вокруг него управлял князь Рогволод – родственник друга Владимира, Олафа. Будучи одним из многочисленных внуков конунга Харальда Прекрасноволосого, он еще в молодости предпочел семейным распрям службу на Руси. Князь Игорь определил знатного варяга в Полоцк, дав ему там почти неограниченную власть, но потребовав взамен верности Киеву. Рогволод поклялся не изменять киевским князьям. Он сдержал свою клятву и при Игоре, и при Ольге, и при Святославе, и при Ярополке, однако Владимир надеялся переманить полоцкого князя на свою сторону.
Добрыня не счел идею племянника сумасбродной:
– Вестимо, Рогволод подручник9696
Подручник – вассал.
[Закрыть] киевских князей. Ну, так все останется по-прежнему, коли ты сядешь на киевский стол. Главное, убедить его в выгоде союза с тобой, для чего не стоит скупиться в обещаниях.
– Обещания выполнять надобно, – заметил Владимир.
– Надобно, – согласился Добрыня и, усмехнувшись, добавил: – У князей принято обещать скоро, а выполнять не спеша. А Рогволод не вечен: лет ему уже немало.
– У него есть сыны.
– С ними у тебя будет уже другой договор.
– А еще у полоцкого князя есть дочь, – проговорил Владимир после недолгой паузы.
Добрыня хлопнул его по плечу.
– Верно мыслишь, племянничек! Сватовство – верный путь к поборничеству! Будучи твоим тестем Рогволод уж точно поддержит тебя!
– Княжна Рогнеда славится своей красой, – добавил князь.
– Молве не всегда можно верить, – хмыкнул Добрыня.
Сватовство было поручено тестю Добрыни, боярину Путяте. В середине лета он уехал в Полоцк и довольно скоро вернулся. Едва Путята вошел к князю в горницу, как Владимир, и Добрыня поняли, что посольство было неудачным. Почтенный боярин выглядел так, словно в его семействе кто-то умер.
– Рогволод отказал нам? – спросил Владимир.
Путята развел руками.
– Кабы токмо отказал. Слыхал бы ты его, князь…
– Ну, так поведай нам все от начала до конца, – прервал тестя Добрыня.
Путята был речист. Если он брался о чем-то рассказывать, то не упускал ни малейшей подробности. Вот и сейчас боярин начал издалека:
– Хоромы у полоцкого князя похуже, чем у тебя, но детинец крепкий. Видно, что Рогволод заботиться о своем граде. Люди у него тоже не бедствуют…
– Говори о приеме! – опять перебил его Добрыня.
– Принял нас полоцкий князь в гриднице. Он постарел опосля того, как я видал его в последний раз, но телом еще крепок. С Рогволодом были его сыновья да бояре, да дружинники. Полоцкий князь никогда добросердечием не отличался, понеже я и не взял поначалу во внимание, что встретил он нас неласково. Когда речь зашла о том, зачем мы в Полоцк прибыли, Рогволод совсем помрачнел и рек гневно: «Не быть моей дочери женой Владимира! И поборником его я нипочем не стану!» После таких слов мне ничего иного не оставалось, как ответить: «Твоя воля, князь, коли ты счел моего князя недостойным своей дочери». А он вдруг возопил: «Никогда моей Рогнеде не разувать сына рабы!»
Добрыня подскочил на лавке.
– Так и сказал? – прошипел побледневший Владимир.
– Клянусь стрелами Перуна! – ответил Путята. – Я, понятное дело, возмутился: «Матушка князя Владимира не была рабой!» А Рогволод в ответ совсем разгневался и закричал: «Как смеешь ты, смерд, меня лжецом называть?». В общем, выгнали нас со срамом – добро, что не казнили.
Ни разу еще за семнадцать лет своей жизни Владимир не испытывал такого гнева. Он боготворил покойную мать, поэтому и воспринял нанесенное ей оскорбление столь болезненно.
– Ступай отсель! – рявкнул князь на боярина так, словно и его вина была в том, что случилось в Полоцке.
Когда Путята покинул горницу, Владимир прорычал:
– Проклятый варяг! Как он смел оболгать мою матушку?
Действительно, мать Владимира, Малуша, никогда не находилась в рабстве. И она, и ее брат были детьми древлянского князя Малко, по чьей вине погиб князь Игорь. После того, как киевская дружина покарала смертью убийц Игоря, малолетние Добрыня и Малуша попали к княгине Ольге. Вдова казненного древлянами киевского князя довольно милостиво отнеслась к детям убийцы своего мужа, взяв на себя их содержание и воспитание. Из сына и дочери заклятого врага Игоря она пожелал сделать верных слуг для себя и Святослава, что у нее получилось. Добрыня, хотя и всегда знал о судьбе своего отца, никогда и не помышлял за него мстить, считая Малко самого виноватым в собственной гибели. Что касается Малуши, то она постоянно находилась при княгине Ольге. С детства дочь князя Малко была дурнушкой, но при этом отличалась такой сообразительностью, что княгиня назначила ее своей ключницей. В пятнадцать лет Малуша внезапно похорошела, и на нее обратил внимание князь Святослав. Он даже готов был на ней жениться, но этому воспротивилась его мать: и вовсе не потому что избранница сына была ключницей, а из-за ее близкого родства с убийцей князя Игоря. Святослав подчинился воле родительницы, но Ольга не смогла совсем отвратить сына от Малуши. Когда же родился Владимир, княгиня около года относилась к младшему внуку холодно, пока резвому мальчику, не удалось добиться любви своей суровой бабки. Подобрела Ольга и к Малуше, а, подобрев, попыталась приобщить ее к христианству. Однако мать Владимира предпочла остаться язычницей, поскольку преданно любила Святослава (несмотря на то, что он со временем к ней охладел) и желал быть с ним одной веры.
– Как посмел Рогволод оболгать мою матушку? – повторил Владимир после небольшой паузы.
Добрыня тоже разозлился. Топнув ногой, он процедил сквозь зубы:
– Отомстил-таки он моей сестре: не живой, так мертвой.
– Отомстил? – удивился князь. – За что?
– За обиду, – нехотя ответил Добрыня.
– За что Рогволод обиделся?
– Я бабке твоей обещал молчать…
– Сказывай, раз начал! – прервал Владимир дядю.
– Ладно, слушай! За год до твоего рождения Рогволод был по делам в Киеве. А моя сестра как раз в девичью пору вошла и похорошела. Полоцкий князь увидал Малушу и стал просить княгиню Ольгу отдать ее ему в жены.
– У него тогда не было жены?
– Померла его первая княгиня. Ольга отдала бы тогда Рогволоду Малушу, кабы та не пообещала с собой покончить. Моя сестра с малолетства сохла по князю Святославу.
– А почто бабка велела молчать о сватовстве Рогволода?
– Ты же знаешь, какова гордыня у варягов – особливо у тех из них, чей род знатен. Полоцкий князь и без того обиделся на отказ, а уж коли пошли бы пересуды о его неудачном сватовстве, он еще пуще мог осерчать. Княгине Ольге было ни к чему гневить Рогволода.
– Ну, а нам незачем его гордыню тешить, – угрожающе произнес Владимир. – Мы должны выступить на Полоцк.
– Должны, – согласился с ним Добрыня.
А спустя двенадцать дней у них появился новый повод для отмщения. Владимир возвращался с Олафом и дружинниками из Руссы, когда их догнал всадник на взмыленном коне.
– Беда, князь! Полоцкая дружина разорила наши порубежные села!
– Возрос долг полоцкого князя, – проговорил Владимир и после долгой паузы добавил: – Да, долг возрос, но вскорости наступит час расплаты.
Глава 32
Молодой полоцкий князь
Испуганный Ярополк вместо того, чтобы готовиться к войне, общался с волхвами да приносил жертвы древним богам. После безуспешных попыток его вразумления Варяжко решил действовать самостоятельно. Прежде всего надо было найти князю союзников. На погрязшего в междоусобице Оттона II рассчитывать не имело смысла, и Варяжко обратился к давним врагам русского народа – печенегам.
Грозные степняки кочевали южнее Киева, как по правобережным приднепровским степям, так и по левобережным. На Русь они после памятной осады Киева походов не совершали, ограничиваясь мелкими набегами. Правобережные печенеги не очень дружили, а порой и враждовали, с левобережными, что, как считал Варяжко, было только на руку киевскому князю: ведь можно договорившись с одними кочевниками использовать их против других.
Степное воинство являлось силой, способной противостоять варяжской дружине новгородского князя, почему Варяжко и надеялся на этот союз. Он еще во время новгородского похода Ярополка отправил к печенегам посла, и тот привез известие, что один из сильных печенежских ханов готов заключить союз с киевским князем. Пестун выбирал удобный момент, чтобы сообщить об этом Ярополку, когда ему подсказали, где еще можно найти союзника.
Однажды Блуд спросил у Варяжко:
– Почто ты полоцкого князя не зовешь к нам в поборники?
– Я собираюсь, – ответил Варяжко, досадуя на себя.
У него совсем выпал из памяти полоцкий князь, а ведь Рогволод ни разу не дал повода усомниться в своей лояльности Киеву. К тому же Полоцкое княжество соседствовало с Новгородскими землями, что давало замечательные возможности для борьбы с Владимиром.
«Надобно связаться с Рогволодом», – решил Варяжко.
А на следующий день прискакал гонец с вестью, что в Киев прибывает старший сын и соправитель Рогволода, двадцатипятилетний князь Рогнор. Столь важного гостя Ярополк встречал вместе с женой на крыльце. Варяжко был рядом с княжеской четой, а поодаль стояли бояре, среди которых находились Блуд и Мстиша.
Подъехав на вороном жеребце к крыльцу, Рогнор легко соскочил на землю. Старший сын Рогволода был невысок ростом, но широк в плечах и крепок телом. Черты лица Рогнора не отличались выразительностью, а самой заметной деталью в его внешности были длинные, заплетенные в две косицы усы.
Сопровождали молодого князя ратники числом около двух десятков. Все они, спешившись, поприветствовали киевского князя так, как это было принято у варягов.
Ярополк заключил сына Рогволода в тесные объятия, давая всем понять, что рад этому гостю. Потом Рогнор поздоровался с княгиней и при этом окинул ее критическим взглядом, отчего она почувствовала к нему неприязнь.
За встречей последовал пир, и только на следующий день подошел черед дел. Бояре и воеводы собрались в палате для приемов. Ярополк восседал в высоком позолоченном кресле, а справа от него стоял Варяжко. Рогнор появился последним и сразу заявил Ярополку:
– Твой брат, Владимир, хочет идти на тебя войной.
– Нам ведомы дурные замыслы новгородского князя, – хмуро ответил Ярополк.
– А ведомо ли вам, что Владимир звал моего отца к себе в поборники?
Варяжко встрепенулся, а некоторые бояре издали удивленные возгласы.
– Неужто звал? – поразился и Ярополк.
Рогнор рассказал о неудачном сватовстве новгородского князя, закончив свое повествование словами:
– Мой отец прогнал людей князя Владимира и велел нашим воинам разорить ближние к нам новгородские земли.
– Зря велел, – пробурчал Варяжко, качая головой.
– Почто зря? – недоуменно спросил Рогнор.
– Владимир и так на вас озлился, а разорением вы ему еще прибавили злобы. Теперь как бы он не начал действовать прежде, чем мы успеем подготовиться. Нам надобно торопиться.
– Неужто мы вместе не одолеем новгородского князя? – воскликнул сын Рогволода.
– Боги нам помогут, – подал голос воевода Стегги Етонов.
– Волю богов нельзя предвидеть, – проворчал Варяжко.
– Что ты предлагаешь? – спросил у него Ярополк.
– Я же сказал – поторопиться.
– Мы с отцом будем тебе верны, – обратился Рогнор к Ярополку. – А чтобы наше поборничество стало крепче, возьми в жены мою сестру Рогнеду.
Это предложение вызвало всеобщее замешательство.
– У меня уже есть княгиня, – растерянно сказал Ярополк.
– Поменяй ее, – предложил молодой полоцкий князь. – Зачем тебе такая женка? Ты с ней больше года живешь, а она еще дите не понесла.
Ярополк смущенно крякнул. Не мог же он признался в том, что Адель всего четыре месяца стала ему настоящая жена.
– А Рогнеда народит тебе сынов, – заявил Рогнор.
– Коли верить молве, она весьма хороша собой, – подал голос боярин Кары Тудков.
Варяжко про себя обругал его. Дело в том, что печенежский князь тоже предлагал Ярополку в жены свою дочь.
«С двумя бабами разобраться бы, а нам еще и третью суют», – раздраженно подумал пестун.
– Молва верна, – сказал Рогнор. – Моя сестра столь хороша собой, что вряд ли найдется равная ей по красе девица и у нас в Полоцке, и у вас в Киеве.
Ситуация создалась весьма щекотливая. Как Ярополк не успел привязаться к Адели, красавица Рогнеда не могла его не заинтересовать. К тому же многие бояре и воеводы, похоже, находили выгодным предложение молодого полоцкого князя.
– Наша княгиня уже в тягости, – сообщил вдруг Варяжко.
Эта новость произвела впечатление: бояре зашушукались, а Ярополк растерянно спросил:
– А почто я о том не знаю?
– Срок еще очень малый. Я сам токмо нынче утром узнал…
Не дослушав его, Ярополк сказал с явным облегчением:
– Прости, брат Рогнор, но мне придется от твоей сестры отказаться.
Рогнор нахмурился, и Варяжко поспешил его успокоить:
– А Рогнеда не останется без достойного ее мужа.
– Верно, – согласился с ним Ярополк. – Я сосватаю ее за князя али даже короля, как токмо мы с войной покончим.
– Ладно, Будь по-вашему, – нехотя согласился молодой полоцкий князь. – Давай теперь потолкуем о будущей войне.
Ярополк посмотрел вопросительно на Варяжко.
– Пущай Рогнор ворочается в Полоцк, – сказал тот. – Ему и его отцу надобно позаботиться об обороне, ибо, порази меня Тор, коли Владимир не попытается взять Полоцк. А мы пошлем войско на помощь полоцким князьям. Время не терпит.
– Да, да, да! – согласился Ярополк, кивая. – Все должно быть так, как сказал Варяжко.
– Уж не слишком ли много суеты, – вмешался боярин Явтяг Гунарев. – Никому из нас не ведомо, чего желает князь Владимир. Может быть, он и не собирается воевать, а мы зря наше войско в Полоцк погоним.
– Войско надобно послать немедля, – возразил Блуд. – Вспомни, Явтяг нрав князя Владимира? Коли он в малолетстве никому не спускал обид, нынче тем паче не спустит.
– Кого токмо нам поставить воеводой? – спросил Варяжко у Ярополка, глядя при этом на Блуда.
Князь понял намек пестуна:
– Да вот Блуда и поставим.
– Не слишком ли он молод? – засомневался Рогнор.
– Для войны главное – опыт, а опыта у Блуда хватает – заявил Варяжко.
– Ладно, пущай он будет воеводой, – согласился молодой полоцкий князь.
Блуд поклонился.
– Благодарю за великую честь, князья.
Совет продлился еще около часа, а потом Рогнор собрался в обратный путь. Провожали сына Рогволода так же, как и встречали, с почетом, однако княгиня, сказавшись больной, не вышла к гостю, ибо до нее успели добраться слухи о его попытке сосватать за Ярополка свою сестру. Разгневанная Адель возненавидела всех полоцких князей.
Ярополк же воспринял известие о болезни жены, как подтверждение ее беременности. Оставшись вдвоем со своим пестуном, он спросил:
– Когда княгиня должна родить?
Варяжко пожал плечами.
– Кто ж о том ведает? Ей надобно еще понести.
– Как надобно понести? – удивился Ярополк. – Ты же уверял всех, что она уже в тягости!
– А чего мне оставалось, когда ты уже был готов согласиться на полоцкую княжну?
– Ну, а коли бы и согласился?
– Негоже нам ссориться с немецким королем. А полоцкий князь в любом случае останется нашим подручником: ему некуда деваться.
Князь печально вздохнул:
– Уж больно я хочу сына.
– Погоди, будет у тебя сын.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.