Текст книги "Великие русские полководцы"

Степан Макаров

1848/49—1904

Макаров Степан Осипович – русский вице-адмирал (1896), флотоводец и ученый. Окончил Морское училище (1865). В русско-турецкую войну 1877—1878 гг. осуществил атаки турецких кораблей шестовыми минами, впервые в русском флоте применил самодвижущуюся мину-торпеду. В 1886—1889 гг., командуя корветом «Витязь», совершил кругосветное плавание. С 1890 г. младший флагман Балтийского флота, с 1891 г. главный инспектор морской артиллерии, с 1894 г. командовал эскадрой Средиземного моря, в 1894—1896 гг. совершил второе кругосветное плавание. Предложил построить ледокол «Ермак» и руководил его строительством, совершил на нем арктические плавания в 1899 и 1901 гг. С 1899 г. главный командир Кронштадтского порта. В начале русско-японской войны 1904—1905 гг. командовал Тихоокеанской эскадрой. Погиб на броненосце «Петропавловск», подорвавшемся на мине. Автор свыше 50 научных работ по различным отраслям военно-морского дела и океанологии, в том числе по проблемам непотопляемости корабля и морской тактике.

В русско-японской войне 1904—1905 гг. Япония имела значительное преимущество над Россией. К началу войны противник превосходил русские силы на Дальнем Востоке в 3 раза в живой силе, в 8 раз в артиллерии и в 18 раз в пулеметах, а в кораблях в 1,3 раза. Это и многие другие причины обусловили трагический исход этой войны для царской России. Любые войны рождают своих личностей, как положительных, так и отрицательных. Именно они вершат судьбы сражений, именно они могут изменить ход и характер войны. Пример тому – трагическая судьба адмирала Макарова, триумф и трагедия адмирала Рожественского и многих-многих других…

После начала русско-японской войны наибольшую опасность представлял для Японии город-крепость Порт-Артур – главная военно-морская база русского Тихоокеанского флота.

Наместник царя, адмирал Алексеев, главнокомандующий вооруженными силами на Дальнем Востоке, плохо ориентировался в военной обстановке и предпринимал малоэффективные и бесполезные меры по отражению японской агрессии.

В результате внезапной атаки стоянки русской эскадры отрядом адмирала Того броненосцы «Ретвизан» и «Цесаревич» и крейсер «Паллада» оказались надолго выведенными из строя.

Положение стало угрожающим, была потеряна инициатива на море. Привести флот в боевую готовность мог только талантливый флотоводец, пользующийся всей полнотой власти, знающий, как вести войну на море в сложных условиях того времени. Флотоводец, в которого поверили бы команды кораблей и пошли за ним. Таких адмиралов в царской России было слишком мало. Об одном из них, герое русско-турецкой войны 1877—1878 гг., который к тому времени уже был ученым с мировым именем, и заговорили на флоте. Это был вице-адмирал Степан Осипович Макаров.

За несколько лет до войны он писал: «Мое правило: если вы встретили слабейшее судно, нападайте, если равное себе – нападайте и если сильнее себя – тоже нападайте». Это, однако, не означало, что адмирал признавал в военном искусстве только наступление. Он применял, исходя из конкретной обстановки, разнообразные формы действия. Но конечная цель всех их всегда была одна – навязать противнику бой и уничтожить его.

Адмирал Макаров был носителем прогрессивных взглядов на развитие военного дела, опиравшимся в своей практике на богатое прошлое русской армии и флота, на наследство выдающихся отечественных полководцев и флотоводцев Суворова, Кутузова, Ушакова, Нахимова.

Макаров, хорошо знавший обстановку на Дальнем Востоке, интересовавшийся ею и следивший за ее изменениями, своевременно предупреждал морское командование о возможном развитии событий на этом театре. Накануне нападения японских миноносцев на Порт-Артур командир Кронштадтского порта С. О. Макаров, обращаясь к управляющему Морским министерством адмиралу Ф. К. Авеламу, писал: «Из разговоров с людьми, вернувшимися недавно с Дальнего Востока, я понял, что флот предполагают держать не во внутреннем бассейне Порт-Артура, а на наружном рейде… Пребывание судов на открытом рейде дает неприятелю возможность производить ночные атаки… Японцы не пропустят такого бесподобного случая нанести нам вред…

Пребывание флота на внутреннем рейде Порт-Артура есть зло, но еще большее зло – стоянка на большом рейде с огромным расходом угля, с крайним утомлением команд и возможностью больших потерь от минных атак неприятеля. Из двух зол надо выбирать меньшее… Благоразумие требует держать не занятые операциями суда во внутреннем бассейне Порт-Артура. Если мы не поставим теперь же во внутренний бассейн флот, то мы принуждены будем сделать это после первой ночной атаки, заплатив дорого за ошибку».

Начальник Главного морского штаба вице-адмирал 3. П. Рожественский высказался против предложений Макарова. Как выяснилось впоследствии, начальник штаба не согласился не потому, что доводы Макарова были неубедительны, а потому, что его согласие могло подорвать авторитет лиц, принявших решение держать эскадру на внешнем рейде.

В Петербурге на должность командующего флотом выдвигались две кандидатуры: вице-адмирала З. П. Рожественского и вице-адмирала С. О. Макарова. Первый пользовался доверием царя и его приближенных, был «своим» в придворных кругах.

Пожертвовать им было жалко. Да и для исправления положения беспокойный, но энергичный Макаров подходил больше. Поэтому его кандидатура оказалась предпочтительнее.

14 февраля Николай II через управляющего Морским министерством уведомил Макарова о назначении его командующим флотом на Тихом океане. В тот же день Макаров добился, чтобы Морское министерство собрало экстренное совещание для решения наиболее неотложных вопросов. На нем обсуждались вопросы о снабжении эскадры всем необходимым, об улучшении разведки, об открытии чрезвычайного кредита, о снабжении Порт-Артура местным углем, об организации почты и т. п. Для организации взаимодействия с армией к штабу Макарова был прикомандирован офицер Генерального штаба.

Сформировав свой штаб, Макаров после приема у царя 17 февраля, не дожидаясь официального приказа о назначении, выехал из Петербурга в Порт-Артур.

С адмиралом и его штабом на Дальний Восток отправлялись несколько высококвалифицированных корабельных инженеров и группа специально подобранных опытных рабочих Обуховского и Балтийского заводов. Вместе с ними шло несколько вагонов с дефицитными материалами специально для ускорения ремонта поврежденных в Порт-Артуре кораблей. Все помыслы нового командующего флотом были направлены на то, чтобы по возможности исправить допущенные ошибки и в короткий срок усилить мощь русского флота на Тихом океане, от пассивных выжидательных действий перейти к активным, наступательным, ведя борьбу за господство на море.

Макаров прибыл в Порт-Артур и немедленно направился на корабли. Обстановка для русских оставалась неблагоприятной. Флот противника преобладал на море и обеспечивал усиленную переброску морем войск и снаряжения в Корею.

Порт-Артурская эскадра после 9 февраля в море не выходила и фактически бездействовала. Моральное состояние личного состава было подавленное.

Тем не менее 11 марта после первого выхода в море с эскадрой в рапорте на имя Алексеева Макаров писал: «Несмотря на всякие несовершенства и недостатки в исправных миноносцах, я нахожу, что мы могли бы рискнуть теперь же попробовать взять море в свои руки, и, преднаметив постепенно увеличивать район действия эскадры, я предусматриваю генеральное сражение, хотя благоразумие подсказывает, что теперь еще рано ставить все на карту, а в обладании морем полумеры невозможны».

Готовясь к решительному сражению, адмирал поставил перед флотом следующие задачи:

1. Пока поврежденные корабли исправляются, принять все меры к недопущению высадки врага на Квантунском полуострове, в первую очередь минировать подступы к нему.

2. Постепенно расширять район деятельности флота (миноносцев, крейсеров), а когда поврежденные корабли войдут в строй, ударить по линейному флоту японцев.

3. Постоянно угрожать коммуникациям противника в Желтом море частыми и неожиданными набегами.

4. Владивостокскому отряду действовать в Японском море, отвлекая часть Соединенного флота от Порт-Артура.

Макаров совершенно правильно понимал потребности флота и его задачи. Однако он был вынужден готовить флот в ходе войны под огнем противника, под постоянным его воздействием. Адмирал Того находился в Желтом море, и не в его интересах было давать русским передышку. Того предпринимал все возможное, чтобы помешать восстановлению боеспособности русской эскадры.

Особое внимание Макаров уделял разведывательной службе. И уже на второй день после прибытия он вызвал к себе командиров миноносцев «Стерегущий» и «Решительный» и приказал им выйти на разведку к островам Эллиот. На рассвете 10 марта, не обнаружив противника, миноносцы повернули в Порт-Артур и под Ляотешанем встретились с четырьмя миноносцами. Корабли пытались с боем прорваться на базу, но вскоре «Стерегущий» отстал. В неравном бою одного против шести погибла большая часть команды. В истории флота имя «Стерегущего» навсегда осталось символом стойкости и мужества.

Когда от командира «Решительного» адмирал Макаров узнал о бое с японскими кораблями, он решил сам немедленно выйти на помощь «Стерегущему».

Как писал свидетель тех событий В. И. Семенов, с возвращением «Решительного» в море направились быстроходные крейсеры «Новик» и «Баян». «Новик» шел под флагом командующего флотом. Но к этому времени «Стерегущий» уже затонул, а японские миноносцы поспешили присоединиться к показавшимся на горизонте кораблям Соединенного флота. (Выход С. О. Макарова на «Новике» под своим флагом навстречу японским эскадренным миноносцам, расстреливавшим «Стерегущего», конечно, был риском, но каково было впечатление от этого выхода!) Не громкими словами, а личным примером воспитывал командующий флотом своих подчиненных.

Позднее капитана 2-го ранга Боссе упрекали в том, что он ушел, не оказав помощи «Стерегущему». Однако адмирал Макаров в рапорте наместнику следующим образом оценил действия командира миноносцев: «Повернуть «Решительному» на выручку – значило погубить вместо одного миноносца два. Считаю, что Боссе не следовало брать курс на японские миноносцы, а уклониться в сторону, хотя курс уводил от своего порта… Решение это отважное, хотя, может быть, и не совсем благоразумное. Если бы даже «Решительный» повернул на помощь «Стерегущему», он не смог бы его выручить, ибо неприятельский отряд… был в четыре раза сильнее двух миноносцев. В этих условиях выручить «Стерегущий» было невозможно».

Высоко оценивая героизм русских моряков в этом бою, командующий флотом издал специальный приказ, в котором сообщалось о награждении личного состава эскадренного миноносца «Решительный». Этот приказ был объявлен на всех кораблях.

Поскольку большая часть русских кораблей укрывалась во внутреннем бассейне и в отсутствие прилива не могла оттуда выйти, 10 марта японцы выделили отряд броненосцев в составе эскадренных броненосцев «Хацусэ», «Сикисима», «Ясима» и легкого крейсера «Акаси» под командованием контр-адмирала Т. Насибы для обстрела русских кораблей. Чтобы избежать потерь от огня береговых батарей, противник решил вести перекидной огонь из-за Ляотешаня, на котором русские батареи не были установлены. Этот японский отряд безнаказанно производил обстрел внутренней гавани и порта в течение 2 часов 30 минут, а потом его сменил новый отряд в составе эскадренных броненосцев «Микаса», «Асахи», «Фудзи», которые вели огонь еще 45 минут.

Корректировку огня осуществлял легкий крейсер, державшийся в 8—10 милях от входа в гавань.

Командующий флотом принял немедленные меры, чтобы организовать ответную перекидную стрельбу по противнику из гавани. Для этой цели было выведено 3 русских эскадренных броненосца, а на горе организована специальная станция для корректировки стрельбы. Связь с кораблями осуществлялась по телефону. На станции находились офицеры-артиллеристы. На следующий день русская эскадра в составе 5 эскадренных броненосцев, 4 крейсеров, 2 минных крейсеров и 7 эскадренных миноносцев вышла в море для осмотра ближайших к Порт-Артуру островов. Во время перехода отрабатывались вопросы боевого маневрирования. Кроме того, выход из внутреннего бассейна Макаров использовал как доказательство того, что корабли могут выходить из него на рейд за одну полную воду.

Не встретив серьезного противодействия при первом обстреле и надеясь добиться большего успеха, японские эскадренные броненосцы из 2-го боевого отряда 22 марта снова появились у острова Ляотешань. Это были броненосцы «Фудзи» и «Ясима», которые открыли огонь по гавани и по проходу. По нему как раз на рейд выходили русские корабли. Ответная перекидная стрельба эскадренных броненосцев «Ретвизан» и «Победа» заставила противника стрелять на ходу. А когда на рейде стали появляться русские броненосцы, адмирал Того приказал боевому отряду полным ходом идти на соединение с главными силами. Когда русская эскадра вышла на рейд, японский флот, увидев русские корабли, не принял боя и поспешил удалиться.

28 марта Тихоокеанская эскадра под командованием адмирала Макарова в составе 22 вымпелов снова вышла в море, осмотрела район островов Мяодао, потопив японский пароход «Хание-мару» и пленив его команду.

Активные действия русской эскадры торопили японское командование предпринять новую попытку закрыть вход во внутренний бассейн Порт-Артура. В ночь на 27 марта адмирал Того приказал 1-му и 3-му боевым отрядам Соединенного флота и отряду миноносцев с 4 выделенными транспортами водоизмещением от 3,7 тысяч до 4 тысяч тонн выйти к Порт-Артуру для выполнения боевого задания. В связи со штормовой погодой в охранение выделили крейсер «Тацута» и отряд миноносцев. Японцы стремились подготовку новой операции проводить скрытно, однако Макаров через лазутчиков получил о ней соответствующие сведения. В ожидании нового нападения, была тщательно продумана и разработана организация охраны рейда и входа во внутренний бассейн. Отражением вражеского нападения руководил сам командующий флотом, перешедший, чтобы быть ближе к району боевых действий, с флагманского броненосца «Петропавловск» на канонерскую лодку «Бобр».

Хотя ночь и была темной, береговые прожектора осветили японские корабли еще при подходе и дежурные корабли и береговые батареи открыли по ним огонь.

После первых залпов загорелся и взорвался головной брандер. Торпедой с русского миноносца «Сильный» был поражен второй. Миноносец «Решительный» атаковал и потопил третий брандер, а четвертый под обстрелом выбросился на камни.

С некоторых японских судов русские моряки сняли пушки и пулеметы. В дальнейшем они были использованы для обороны Порт-Артура.

С наступлением прилива адмирал приказал русским кораблям вновь покинуть внутренний бассейн, еще раз доказав японскому флоту, подошедшему к Порт-Артуру, что новая попытка закупорить вход – пустая трата времени. Флот противника опять уклонился от боя и ушел на юго-восток.

Хорошо понимая, что противник на этом не успокоится, командующий и его штаб еще тщательней стали готовиться к очередной встрече с японскими брандерами. Можно было ожидать, что, учтя опыт первых попыток перекрыть вход, противник в следующий раз направит большее число брандеров в надежде, что хотя бы часть из них будет потоплена на фарватере. Продумывая систему обороны рейда. Макаров решил, что для дальнейшей защиты входа необходимо создать несколько линий обороны. У входа в гавань было введено круглосуточное дежурство двух миноносцев. Они должны были с двух сторон атаковать вражеские пароходы и взрывать их до подхода к фарватеру. На этом направлении было решено затопить крупные русские пароходы. Подходы к ним предполагалось прикрыть минными заграждениями. В обороне гавани по особому расписанию должны были участвовать дежурные крейсера и канонерские лодки.

Макаров попытался использовать для обороны и затопленные японские брандеры. Так, за высокобортным японским пароходом он предложил держать дежурную канонерскую лодку. Усиливалась береговая оборона. Орудия, снятые с «Ангары», были установлены на новой батарее, прикрывавшей подход к порту. Вели наблюдение за проходом и крейсера «Аскольд» и «Баян».

Все корабли дежурили со спущенными противоминными (противоторпедными) сетями. Вводились единые сигналы для флота. Предупреждением о появлении противника служила сигнальная ракета. Береговые посты и батареи получили указание освещать противника ракетами.

Активность русского флота была замечена противником. В те дни командир одного из японских миноносцев писал: «С приездом адмирала Макарова в русской эскадре началось небывалое до сих пор оживление, особенно заметное в обороне гавани». Далее автор делал вывод:

«Он, должно быть, дельный человек, и я надеюсь, что в скором времени японская граната заставит его прекратить свою деятельность против нас». Вскоре по велению судьбы это страшное пророчество сбылось.

Опасаясь, что русские корабли из Порт-Артура смогут прорваться во Владивосток, адмирал Того решил выставить на водах к русской базе мины. Для этого были выделены корабли и вспомогательное судно «Кариу-мару». 12 апреля японские корабли приблизились к Ляодуну. Хотя русское командование и опасалось, что на подходах к базе противник выставил мины, траление опасных районов произведено не было. Это впоследствии привело к катастрофе.

В ночь на 13 апреля по заданию командующего флотом в море было выслано 8 русских миноносцев. Они вышли для того, чтобы обнаружить и обстрелять маневренную базу японцев, готовившихся к высадке войск на материке. При переходе к островам Эллиот 2 последних миноносца отстали. Капитан 2-го ранга М. В. Бубнов, командовавший миноносцами, подождал отставших, затем, заметив на горизонте корабли, вышел им навстречу. Но оказалось, что это были японские миноносцы. Бубнов решил их атаковать, но противник не принял боя и поспешил присоединиться к главным силам. Русские миноносцы взяли курс на Порт-Артур.

Как выяснилось позднее, миноносцы «Страшный» и «Смелый» около часа ночи потеряли из виду свой отряд. Они повернули обратно и шли малым ходом, чтобы к рассвету подойти к Порт-Артуру. На переходе их обнаружил японский отряд, в состав которого входили 2 крейсера и 6 эскадренных миноносцев.

Вражеский снаряд попал в торпедный аппарат на эскадренном миноносце «Страшный». Взрыв его вывел из строя многих моряков. В ходе боя из строя вышла вся артиллерия. От многочисленных повреждений «Страшный» начал погружаться в воду. Шедший головным «Смелый» повернул обратно и попытался оказать помощь, но был отогнан огнем японских кораблей.

Прибыв на рейд, командир «Смелого» лейтенант М. К. Бахирев доложил адмиралу Макарову о положении «Страшного». Немедленно ему на помощь в море был выслан крейсер «Баян». За ним стала выходить на рейд вся эскадра. Появление японских крейсеров, их бой с «Баяном» позволяли предполагать, что к Порт-Артуру подходят главные силы Соединенного флота. Как только на рейде появился эскадренный броненосец «Полтава», Макаров, не ожидая выхода кораблей, передал на крейсер «Баян», чтобы он вел броненосец «Петропавловск» к месту гибели «Страшного». Русские корабли открыли огонь по находившимся в том районе японским кораблям, которые поспешили отойти к главным силам.

Русские корабли повернули к Порт-Артуру. Эскадра в кильватерном строю шла в 2 милях от берега. В 9 часов 43 минут у правого борта броненосца «Петропавловск» раздался взрыв, затем последовал второй, под мостиком. При этом фок-мачта, труба, мостик, башня приподнялись кверху. Броненосец накренился на правый борт, корма приподнялась, оголяя винт, и «Петропавловск», объятый пламенем, за 2 минуты затонул, погрузившись носом в воду. Кроме командующего флотом, на флагманском броненосце погибли начальник штаба флота контр-адмирал М. П. Молас, 27 офицеров и 620 матросов, а также известный художник Верещагин. Спасти удалось лишь 7 офицеров и 73 матроса. В числе спасенных оказался и великий князь Кирилл Владимирович.

По заключению морского технического комитета, броненосец коснулся мины. После ее взрыва под носовыми минными аппаратами и погребами «Петропавловска» произошли взрывы от детонации пироксилина в судовых минах и 12-дюймовых снарядах, воспламенение и взрыв пороховых и патронных погребов и взрыв цилиндрических котлов.

Флот остался без боевого руководителя и без штаба. Перед светлой памятью трагически погибшего русского флотоводца, ученого-новатора склонили головы моряки и в России и за границей. Тяжело переживали утрату порт-артуровцы.

Как теоретик и практик военно-морского дела Макаров стоял неизмеримо выше своих современников. Но при всех своих выдающихся способностях он не мог коренным образом исправить создавшегося положения на морском театре войны, встречая на каждом шагу противодействия со стороны реакционных и невежественных военачальников. Но одно несомненно: останься Макаров на посту командующего флотом, ход обороны Порт-Артура и действия Тихоокеанской эскадры могли быть во многом иными.