Текст книги "Великие русские полководцы"

Таким образом, отрицание предъявленного обвинения было крайне непродолжительным. Речь фактически идет о неполных сутках, скорее даже нескольких часах. Об этом свидетельствуют, в частности, и сохранившиеся в его следственном деле два документа, написанные им собственноручно и датированные 26 мая. Это заявление Ежову на одной страничке и показания следователю на шести с половиной страницах.

Из заявления Ежову: «Будучи арестован 22 мая, прибыв в Москву 24, впервые был допрошен 25-го и сегодня, 26 мая, заявляю, что признаю наличие антисоветского заговора и то, что я был во главе его. Обязуюсь самостоятельно изложить следствию все касающееся заговора, не утаивая никого из его участников, ни одного факта и документа.

Основание заговора относится к 1932 г. Участие в нем принимали:

Фельдман, Алафузов, Примаков, Путна и др., о чем я подробно покажу дополнительно».

В шестистраничных показаниях следователю Ушакову девять пунктов. Обращают на себя внимание некоторые важные детали, никогда не приводившиеся в многочисленных публикациях прессы о трагической судьбе маршала. Наверное, потому, что публикаторы были лишены доступа к первоисточникам, гриф секретности с которых КГБ СССР снял лишь весной 1991 г. Это событие тогда прошло незамеченным: общественные страсти бушевали совсем по другим поводам. Ну а после августа и декабря 1991 г. умы просвещенной публики заняли темы, связанные с более актуальным кремлевским заговором – с ГКЧП.

Какие же детали в показаниях Тухачевского обратили на себя внимание? Да, маршал признал наличие в армии группы лиц высшего командного состава, близких ему по духу. Да, они были подобраны с помощью его давнего сослуживца Фельдмана, ведавшего в Наркомате обороны кадровыми вопросами. Однако никакого троцкистского духа первоначально не было. Сделано это было в связи с тем, что в 1932 г. у Тухачевского возникли большие неудовольствия его положением в наркомате. Он преследовал цель усилить свое влияние в армии, не более. Потому что Ворошилов с друзьями делал его положение в РККА двусмысленным, демонстративно игнорируя как своего заместителя.

Троцкистский дух в организацию привнесли Примаков и Путна, которые бывали за границей и поддерживали связь с Троцким. Цель заговора – захват власти в армии.

27 мая, т. е. на другой день после этих показаний, Тухачевский обращается к следователю Ушакову с раскаянием. Вчера он сказал не все: «Но так как мои преступления безмерно велики и подлы, поскольку я лично и организация, которую я возглавлял, занимались вредительством, диверсией, шпионажем и изменяли Родине, я не мог встать на путь чистосердечного признания всех фактов… Прошу предоставить возможность продиктовать стенографистке, причем заверяю вас честным словом, что ни одного факта не утаю…».

Аресты военных производились ежедневно. В записной книжке Ежова есть такая запись: «Якира по приезде в Москву». Рядом с этой фразой стоит «галочка», что означало исполнение полученного указания. Командарм 1-го ранга Якир был арестован 28 мая. На следующий день по дороге к Москве на станции Вязьма прямо с поезда ссадили командующего Белорусским военным округом командарма 1-го ранга Уборевича и привезли на Лубянку, во внутреннюю тюрьму НКВД. Оба арестованных военачальника получили «литерные» номера. Оба дали признательные показания.

29 мая Тухачевского допросил лично Ежов. Статный красавец маршал признавался карлику наркому:

– Еще в 1928 г. я был втянут Енукидзе в правую организацию. В 1934 г. я лично связался с Бухариным. С немцами я установил шпионскую связь с 1925 г., когда я ездил в Германию на учения и маневры…

– Кто устроил вам свидание с Седовым?

– Путна. При моей поездке в Лондон в тридцать шестом году.

– С кем вы были связаны по заговору?

– С Фельдманом, Сергеем Сергеевичем Каменевым, Якиром, Эйдеманом, Енукидзе, Бухариным, Караханом, Пятаковым, Смирновым, Ягодой, Осепяном…

Число «литерных» номеров в Лефортово и во внутренней тюрьме на Лубянке росло с каждым днем.

30 мая Политбюро приняло решение: «Отстранить тт. Гамарника и Аронштама от работы в Наркомате обороны и исключить из состава Военного Совета как работников, находившихся в тесной групповой связи с Якиром, исключенным ныне из партии за участие в военно-фашистском заговоре».

Начальник Политуправления РККА Гамарник, одновременно занимавший пост заместителя наркома обороны и заместителя председателя РВС СССР, в это время болел и находился у себя дома на постельном режиме. 31 мая Ворошилов вызвал к себе его заместителя Булина и начальника управления делами НКО Смородинова, приказал ехать к Гамарнику на квартиру и объявить ему приказ об увольнении из армии. Сразу же после их ухода из его квартиры Гамарник застрелился. Назавтра газеты сообщили: «Бывший член ЦК ВКП(б) Я. Б. Гамарник, запутавшись в своих связях с антисоветскими элементами и, видимо, боясь разоблачения, 31 мая покончил жизнь самоубийством».

…22 мая – 11 июня. Всего двадцать дней. Невероятно короткий срок от ареста до расстрела «гиганта военной мысли», знаменитого маршала М. Н. Тухачевского…

ФАЛЬШИВКА НАЦИСТСКИХ СПЕЦСЛУЖБ

Двадцать лет спустя после трагических событий, нанесших немалый урон нашему Отечеству, 31 января 1957 г. Военная коллегия Верховного суда СССР отменила приговор Специального судебного присутствия Верховного суда СССР от 11 июня 1937 г. в отношении участников так называемой «антисоветской троцкистской военной организации» во главе с М. Н. Тухачевским за отсутствием в их действиях состава преступления. Все проходившие по этому делу были полностью реабилитированы.

Так завершилась одна из тайных операций спецслужб гитлеровской Германии. Теперь уже документально подтверждено, что начало этой зловещей акции было положено в декабре 1936 г. на совещании у Гитлера, где присутствовали также Гесс, Борман и Гиммлер. Фюрер раздраженно выговаривал вызванному «на ковер» шефу службы безопасности (СД) Рейнгарду Гейдриху за недостаточно активные действия германской разведки, не оказывающие заметного влияния на развитие политических событий в пользу третьего рейха.

«Человек с железным сердцем», как называл Гитлер Гейдриха, не заставил себя ждать. Многоопытный политический интриган и авантюрист выдвинул смелое предложение – путем фабрикации правдоподобных фальшивок «обезглавить Красную Армию». При этом главный удар направить на одного из виднейших советских военачальников – маршала М. Н. Тухачевского и других высших офицеров.

Гейдрих заранее решил сделать ставку на подлинники. Чем больше аутентичных текстов, тем проще замаскировать дезу. Гейдрих подробно изложил Гитлеру свой план: все, что может быть сличено с имеющимися в Москве экземплярами, должно выдержать самую придирчивую проверку. Поэтому никаких разночтений. Фальсификация тут совершенно неуместна. Только резолюции и отдельные ремарки на полях. Тщательно продуманные, но абсолютно тривиальные по форме. На них придется основная нагрузка. Поэтому как можно меньше подделок. Одна, ну в крайнем случае две бумаги. Лучше всего личные письма. Это полностью объяснит отсутствие копий, что, в свою очередь, станет добавочной уликой. Придется крепко повозиться, но другого выхода нет. Чего бы ни желали в Москве и кто бы ни желал, исходить следует только из собственных принципов. Все должно отвечать высшему классу чистоты. С помощью скрупулезно выверенной дозировки необходимо добиться эффекта красноречивого умолчания. Картина должна складываться из общей совокупности и конечно же, не целиком, а в основных контурах, пунктирно. Отсюда следует единственно возможный вывод: сосредоточиться на Тухачевском. Во-первых, центральная фигура формально: первый заместитель военного министра, Маршал Советского Союза; во-вторых, центральная фигура фактически: крупнейший военачальник, стратег, инициатор модернизации в армии; в-третьих, наиболее удобен с оперативной точки зрения: как начальник Генштаба и руководитель отдела вооружений особенно активно контактировал с рейхсвером, чаще, чем кто бы то ни было, командировался в Германию, оставил самый обширный и, следовательно, перспективный след.

Все эти практически подлинные документы следует свести в одно досье, к примеру «Красная папка». В целом «Красная папка» должна иметь вид ординарного дела, которое находится в производстве нашей контрразведки. Русским будет передана лишь фотокопия, причем не слишком качественная. Это подкрепит версию, что некто, назовем его «Z», рискуя жизнью, проник в архив и второпях, приноравливаясь к условиям освещения, произвел пересъемку. О мотивах «Z» подумаем отдельно. По всей видимости, мотивы обычные: материальные затруднения, долги и так далее. Короче говоря, основная масса документов «Красной папки» касается не столько Тухачевского и русских вообще, сколько немецких генералов-изменников. Мифических, ибо немецкий генералитет беззаветно предан фюреру.

Предложение Гейдриха пришлось по душе Гитлеру, хотя он и высказал некоторые сомнения в возможности ее успешной реализации. Накануне грядущей войны с Советским Союзом удар по высшему руководству Красной Армии был бы кстати, заявил в завершение разговора Гитлер.

Выбор М. Н. Тухачевского главной жертвой дискредитации был вполне обоснован. Один из крупнейших советских военачальников и видных военных теоретиков того времени, он никогда не скрывал свою обеспокоенность германской угрозой.

«Еще в 30-е годы М. Н. Тухачевский предупреждал, что враг номер один – это Германия, что она усиленно готовится к большой войне и, безусловно, в первую очередь против Советского Союза», – писал маршал Г. К. Жуков.

Словом, оснований для проведения клеветнической акции против М. Н. Тухачевского более чем достаточно. К тому же, имелись и необходимые «зацепки». Дело в том, что в 20-е годы между германским рейхсвером и Красной Армией установилось довольно тесное сотрудничество.

«…Первые контакты с Красной Армией, – отмечал в своих мемуарах шеф нацистской разведки Вальтер Шелленберг, – были установлены в 1923 году… При помощи этих связей германское командование хотело предоставить немецким офицерам сухопутных войск, насчитывающих всего сто тысяч человек, возможность научиться на русских полигонах владеть современными видами оружия (самолетами и танками), которые по Версальскому договору рейхсверу запрещалось иметь. В свою очередь немецкий Генеральный штаб знакомил русскую армию со своим опытом в области тактики и стратегии. Позднее сотрудничество распространилось и на вооружения, в результате чего немцы в обмен на патенты, которые они предоставили в распоряжение Красной Армии, получили разрешение на строительство авиационных и прочих оборонных заводов на территории России. Так, например, фирма «Юнкерс» обосновала свои филиалы в Филях и в Самаре».

В рамках этой программы Тухачевский не однажды бывал в Берлине в период между 1925 и 1932 гг. Как начальник штаба РККА, он встречался с немецкими офицерами и генералами, подписывал соответствующие документы, обменивался деловыми письмами.

Именно это обстоятельство и решил использовать Гейдрих для подготовки своей фальшивки. Прибыв в штаб-квартиру СД на Принц-Альбрехтштрассе, 8, он сразу же вызвал Альфреда Науйокса, руководителя подразделения, специализировавшегося на фабрикации фальшивых документов.

«Науйокс, – сказал Гейдрих, – вверяю вам тайну чрезвычайной важности: есть поручение фюрера, которое надо выполнить безотлагательно. Искусство подделки документов, о которых пойдет речь, должно быть как никогда безукоризненным. Надо привлечь для этого лучшего гравера Германии».

Не распространяясь больше на эту тему, Гейдрих произнес только одно слово: «Тухачевский».

Несколько позже Гейдрих сообщил детали своего замысла. Необходимо было составить письмо за подписью Тухачевского, из которого следовало бы, что сам маршал и группа его единомышленников в руководстве Красной Армии состоят в тайной связи с попавшей в поле зрения гестапо группой немецких генералов – противников гитлеровского режима. Письмо должно подтверждать, что и те и другие намерены захватить власть в своих странах. В дальнейшем намечалось различными путями передать русским информацию о досье с фотокопиями документов, которое якобы было похищено из архивов службы безопасности.

Гейдрих особо предупредил, что все должно держаться в строжайшей тайне. Даже высшие чины Германии оставались в неведении относительно подготовляемой авантюры. Гитлер не скрывал опасений, что все дело может сорваться из-за случайной утечки информации. Поэтому были приняты все меры предосторожности. В операции участвовали самые доверенные люди Гейдриха, да и то каждому сообщалось только то, что было необходимо для выполнения отдельной задачи, не больше. Вся техническая часть акции проводилась в специальной лаборатории в подвале того же здания СД на Принц-Альбрехтштрассе. Допускались туда только непосредственные участники изготовления фальшивок. День и ночь лаборатория была под охраной эсэсовцев.

Участники зловещей акции были не на шутку озабочены тем, как раздобыть подлинные документы, связанные с пребыванием в Германии М. Н. Тухачевского и его соратников. Было установлено, что эти документы хранились в секретных архивах верховного командования вермахта. Заполучить их оттуда было непросто. Поэтому Гейдрих взял эту задачу на себя. В январе 1936 г. он пригласил на завтрак шефа военной разведки – адмирала Канариса.

После продолжительной и светской беседы Гейдрих как бы невзначай заметил, что хотел бы ознакомиться с имеющимися у абвера материалами по вопросу советских военных структур. Особый интерес для него представляла информация о высшем командном составе РККА.

Интерес Гейдриха к секретным архивам насторожил подозрительного адмирала. Даже утверждение высокопоставленного нациста о том, что он действует по прямому поручению Гитлера, не поколебало решимость опытного разведчика, справедливо усмотревшего в действиях руководителя службы безопасности возможную угрозу для генералитета вермахта. Безапелляционным тоном Канарис ответил, что «без надлежащего письменного подтверждения фюрера никого не имеет права допускать к секретным архивам Генерального штаба».

Пришлось пойти на попятную, ибо давление на строптивого адмирала в данной ситуации таило в себе возможность нарушения столь тщательно соблюдаемой секретности. Гейдрих решил действовать испытанными нацистскими методами. Получив согласие Гитлера, он организовал силами подчиненных ему сотрудников службы безопасности ночное ограбление архивов военного министерства. Опытные «медвежатники» вскрыли именно те сейфы, где находились нужные документы. Было похищено много материалов с грифом «совершенно секретно, особой важности». Среди них были записи бесед немецких офицеров и генералов с представителями командования Красной Армии и, главное, письма Тухачевского с его подписью.

Чтобы скрыть следы преступного вторжения в архив и похищения документов, похитители из СД подожгли здание военного министерства.

Примечательно, что в советских архивах сохранилась докладная записка наркома внутренних дел СССР Ежова на имя И. В. Сталина и К. Е. Ворошилова, в которой говорится: «В дополнение к нашему сообщению о пожаре в германском военном министерстве направляю подробный материал о происшедшем пожаре и копию ответа начальника комиссариата по диверсиям при гестапо».

Получив необходимые материалы, фальсификаторы приступили к работе. По замыслу инициатора акции Гейдриха, нужно было сфабриковать небольшое досье (около 15 листов), включающее в себя письма, донесения, рапорты и служебные записки сотрудников, якобы расследовавших дела представителей германского генералитета и Красной Армии, записи тайно подслушанных телефонных разговоров, копии перехваченных посланий.

Важная роль в этом наборе фальшивок предназначалась личному письму Тухачевского, в котором была ссылка на предыдущую переписку. В других документах, относящихся к различным периодам жизни, намечалось назвать фамилии приверженцев советского маршала. Там же предполагалось упомянуть связанных с ними немецких генералов, стоящих в оппозиции к Гитлеру. По мнению Гейдриха, это должно было стать «изюминкой всего плана», придать сработанной в СД фальшивке большую правдоподобность.

Инструктируя своих мастеров фальсификации, Гейдрих подчеркивал, что досье следовало оформить так, как если бы оно хранилось в архиве СД, куда имеют доступ многие сотрудники этой службы. Один из них в целях наживы решил якобы снять фотокопии этих документов, чтобы продать их русским. Такая ситуация представлялась фальсификаторам наиболее правдоподобной.

Несмотря на то что изготовители фальшивок располагали практически неограниченными возможностями, работу часто тормозили непредвиденные обстоятельства. К примеру, много времени было потрачено на поиски пишущей машинки с русским шрифтом, такой, «какой могли бы пользоваться сейчас в Кремле». Не просто было найти и гравера, квалификация и благонадежность которого отвечали бы самым высоким требованиям. Наконец клеврету Гейдриха Науйоксу удалось отыскать некого Франца Путцига, который вполне соответствовал этим условиям.

В сфабрикованном досье выделялось «письмо Тухачевского», исполненное на соответствующей бумаге с русскими водяными знаками в характерной для маршала манере. На полях письма были карандашные пометки, которые, по мнению Гейдриха, «еще более явно свидетельствовали о вине Тухачевского, нежели сам текст письма». В документах досье упоминалось об имевших место ранее беседах и переписке, а также «явные намеки на то, что Красная Армия и вермахт были бы несравненно сильнее, если бы им удалось освободиться от довлеющей над ними тяжелой партийной бюрократии». В досье имелись также сфальсифицированные расписки ряда советских военачальников в получении крупных денежных сумм за якобы сообщенные ими немецкой разведке секретные сведения.

Для пущей правдоподобности к досье прилагалась сфабрикованная сопроводительная записка Канариса, на которой была изображена резолюция самого Гитлера. Старания фальсификаторов из ведомства Гейдриха получили высокую оценку фюрера. По его мнению, план операции был «в целом логичным, хотя и абсолютно фантастическим». Тем не менее Гитлер приказал незамедлительно начать операцию, направленную на то, чтобы «поколебать устои авангарда Красной Армии в расчете не только на данный момент, но и на многие годы вперед».

Нацистская разведка начала направленное распространение слухов о мнимом заговоре советских военачальников. Дезинформация усиленно доводилась до сведения руководителей Франции и Чехословакии, поддерживающих в то время добрые отношения с СССР. По дипломатическим каналам президент Чехословацкой Республики Эдуард Бенеш и министр национальной обороны Франции Эдуард Деладье настойчиво предупреждали Москву об «опасной измене». Злокозненную дезу распространяли и по другим каналам. В архивах И. В. Сталина недавно было найдено письмо корреспондента «Правды» в Берлине А. Клинова, направленное им в январе 1937 г. редактору своей газеты Л. З. Мехлису, который и передал его И. В. Сталину. В письме А. Клинова содержалось, как якобы достоверное, сообщение о том, что в Германии «среди высших офицерских кругов упорно говорят о связи и работе германских фашистов в верхушке командного состава Красной Армии в Москве». В этой связи называется имя Тухачевского.

Весной 1937 г. по линии Главного разведывательного управления РККА была получена информация о том, что в Берлине распространены слухи о существовании среди генералитета Красной Армии оппозиции советскому руководству. Хотя данная информация была расценена как маловероятная, ее все же доложили И. В. Сталину и К. Е. Ворошилову.

Настойчивые сигналы из Берлина были услышаны в Москве. Как пишет в своих мемуарах бывший шеф нацистской разведки Вальтер Шелленберг, «Бенеш написал личное письмо Сталину. Вскоре после этого через президента Бенеша пришел ответ из России с предложением связаться с одним из сотрудников русского посольства в Берлине. Так мы и сделали». Вскоре из Москвы прибыл эмиссар Ежова, который заявил о готовности купить материалы о «заговоре». «Гейдрих потребовал три миллиона золотых рублей, чтобы, как он считал, сохранить «лицо» перед русскими», – утверждает В. Шелленберг. Названная сумма была выплачена, и рафинированная фальшивка была доставлена в Кремль.

Теперь компетентные историки утверждают, что нацистская фальшивка не была решающей причиной ареста и осуждения М. Н. Тухачевского и его соратников. К тому времени аресты в нашей стране среди военных приобретали широкий размах. Фальшивка же послужила лишь удобным основанием для обвинения высших военачальников СССР в «измене» и «сговоре», когда в Кремле была поставлена задача провести жесткую чистку вооруженных сил. Так или иначе ядовитое семя нацистов упало на благодатную почву. Это понимали нацисты и из этого они исходили, совершая свой политический подлог.

11 июня 1937 г. в Специальном судебном присутствии Верховного суда СССР начался процесс по делу М. Н. Тухачевского и его сослуживцев. Примечательно, что Гейдрих распорядился установить тогда прямую радиотелеграфную связь между канцелярией СД и посольством Германии в Москве, чтобы постоянно быть в курсе событий.

По существовавшему в то время порядку имевшиеся в распоряжении органов НКВД агентурные сведения нельзя было предавать огласке – рассекречивать. Однако было очевидно, что судьи Специального судебного присутствия были ознакомлены с содержанием нацистской фальшивки. Они, конечно, понимали, что она была безоговорочно принята руководством страны и органами НКВД как документ, разоблачающий преступные деяния «предателей».

Суд был скорым и неправым. Несправедливо и незаконно обвиненные в несуществующих преступлениях М. Н. Тухачевский и его соратники были приговорены к расстрелу. Красной Армии, Советскому государству был нанесен невосполнимый урон.

Жизнь талантливого советского полководца М. Н. Тухачевского оборвалась, когда ему было всего 44 года. «Гигант военной мысли, звезда первой величины в плеяде выдающихся военачальников Красной Армии», – так характеризовал его маршал Г. К. Жуков.

В руководстве нацистской Германии афера с фальшивкой против маршала Тухачевского считалась одной из самых выдающихся в истории немецкой разведки. Инициаторы этого политического подлога из СД кичились тем, что нанесли тяжелейший удар по боеспособности Красной Армии и к тому же заработали на этом три миллиона рублей.

Впрочем, последовавшие события заметно снизили охватившую их эйфорию. Это признал в своих мемуарах сам Шелленберг. «Часть “иудиных денег” я приказал пустить под нож, после того как несколько немецких агентов были арестованы ГПУ, когда они расплачивались этими купюрами. Сталин произвел оплату крупными банкнотами, все номера которых были зарегистрированы ГПУ».