Текст книги "Великие русские полководцы"

Леонид Говоров

1897—1955

Говоров Леонид Александрович – полководец, Маршал Советского Союза (1944), Герой Советского Союза (1945), кавалер ордена «Победа» (1945). В Великую Отечественную войну командовал армией в Московской битве. Во время Ленинградской битвы с апреля 1942 г. командовал группой войск, с июня 1942 г. – войсками Ленинградского фронта. После войны командовал войсками Ленинградского военного округа. В 1948—1952 гг. командующий, в 1954—1955 гг. главнокомандующий Войсками ПВО СССР – заместитель министра обороны СССР.

Апрель 1942 г. Осажденный, израненный, но несгибаемый Ленинград… В ту раннюю весеннюю пору Марсово поле выглядело необычайно суровым. Изрытое траншеями и окопами, испещренное ходами сообщений, оно напоминало поле боя. Эту мрачную картину в самом центре города дополняли стволы орудий и зенитно-пулеметных установок. Неподалеку в блиндажах находились бойцы – номера орудийных расчетов. Раздавались отрывистые слова команд, грохотали выстрелы. Пахло пороховой гарью.

Генерал-лейтенант артиллерии Говоров три часа назад прилетел в Ленинград из столицы. Он был назначен заместителем командующего фронтом, руководителем группы войск, непосредственно обороняющих голодный, выстуженный блокадный город на Неве.

Леониду Александровичу едва минуло 45 лет. Бледное, немного одутловатое лицо. Темные, с проседью волосы, тщательный пробор, резко очерченные брови и коротко подстриженные усы. Серьезные серые глаза смотрели, казалось, не очень приветливо. Постепенно в беседе они теплели, оживали, и через некоторое время в них уже загорался огонек неподдельного интереса к собеседнику.

В июне 1942 г. Л. А. Говоров был назначен командующим Ленинградским фронтом. Он немедленно потребовал: во-первых, всемерно развивая жестокую и устойчивую позиционную оборону блокированного Ленинграда, придать ей максимально активные формы и, во-вторых, выполняя эту задачу, создать из внутренних сил ударную группировку для крупной операции. Эта общая формула замысла предусматривала параллельное решение трех важнейших задач, поставленных перед ним Ставкой Верховного Главнокомандования.

По решению командующего фронтом создавалось 110 мощных узлов обороны по секторам, строились тысячи различных инженерных сооружений. Город превращался в гигантский укрепленный район, похожий на неприступные старые русские крепости с фортами. На юге и юго-западе – ораниенбаумский плацдарм, Кронштадт и Пулковские высоты, на севере – железобетонный пояс Карельского укрепленного района, на востоке – Невская укрепленная позиция.

Такая организация обороны позволяла осуществлять более широкий маневр живой силой и огневыми средствами как по фронту, так и из глубины, улучшала снабжение войск боеприпасами, надежно укрывала личный состав от воздействия наземного и воздушного противника.

Напряженно и с увлечением Говоров вместе с членами Военного совета и штабом готовил операцию по прорыву блокады города Ленина. Разумеется, учитывая уроки осенних боев. В условиях зимы не нужны лодки и понтоны, но в то же время возникало немало других проблем. Противоположный берег Невы высок, обрывист, покрыт льдом. Понадобится много штурмовых лестниц, веревок с крючьями, шипов на ботинки. Но самое главное – переправа по льду тяжелых танков.

В ходе подготовки к прорыву командующему, его штабу нужно было учесть весь объем предстоящих задач, продумать все буквально до мелочей.

12 января 1943 г. началось историческое сражение, которое стало одной из ярких страниц битвы за город на Неве.

Штурм занятого врагом берега Невы можно сравнить со знаменитым штурмом русскими войсками под командованием Александра Васильевича Суворова крепости Измаил. Незадолго до боя бойцы и командиры побывали на могиле великого полководца и дали клятву бить врага так, как завещал Суворов. Сводный оркестр играл «Интернационал», и под его могучие аккорды стремительно шли в атаку воины.

Бои начались одновременным броском через Неву по льду четырех дивизий после ураганного огня всей сконцентрированной Говоровым артиллерии. Прямой наводкой она уничтожала береговые огневые точки врага. В центре шла 136-я дивизия генерала Н. П. Симоняка, Леонид Александрович особенно тщательно готовил ее как головную, от действия которой во многом зависел успех всего разыгравшегося сражения.

Говоров и члены Военного совета, большая часть руководящего состава фронта находились на командных пунктах армий и дивизий. Двое суток кипели бои в районе Невы. Яростны и скоротечны были воздушные схватки истребителей в воздухе, длительны штурмы зданий, дотов и блиндажей, где, бешено сопротивляясь, дрались фашисты. Ценою невероятных усилий удавалось выкуривать их оттуда.

Враг пытался спасти положение, бросая в контратаки все новые и новые резервы. Говоров противопоставлял этому непрерывное наращивание силы ударов авиации, артиллерии.

Семь суток с неослабевающим упорством наступали советские войска и от Невы, и из-за Ладоги. Об остроте напряжения боев можно судить по темпам продвижения: 1—2 километра в сутки. Причем бои ни на минуту не прекращались и в ночное время. На 14 января расстояние между частями Ленинградского и Волховского фронтов составляло 4 километра, а через два дня сократилось до 1 километра.

Наконец, наступил день 18 января. Он вошел в историю легендарной Ленинградской эпопеи яркой незабываемой страницей. Кольцо блокады Ленинграда наконец-то разорвано!

Военно-политический резонанс этой победы советских войск был огромен.

Люди высыпали на улицу. Улыбки, слезы. Город украшен флагами. В районе рабочих поселков № 5 и № 1 по-братски обнялись воины Ленинградского и Волховского фронтов. В тот день на лице Говорова впервые за долгие месяцы засветилась улыбка. Он был поистине счастлив от сознания свершенного.

В последующие месяцы началась активнейшая подготовка командования, штаба и войск Ленинградского фронта к решающим сражениям за полный разгром фашистов под стенами невской твердыни. Говорову предстояло в те дни завершить Синявинскую операцию по овладению всей ключевой позицией врага – главными высотами в обширном болотистом районе Синявино. Трое суток гвардейские дивизии штурмовали мощный узел противника, полностью очистив его. Войска начали постепенную и скрытую переброску главных сил к центру, а затем на правое крыло.

В основе общего замысла Л. А. Говорова и А. А. Жданова, представленного в Ставку Верховного Главнокомандования, было стремление лишить противника возможности маневрирования и создать двойное окружение основных сил группы армий «Север».

В самый разгар подготовки к операции пришла приятная весть: Леониду Александровичу Говорову Постановлением Совета Народных Комиссаров было присвоено звание генерала армии. Это означало признание его как полководца.

А впереди еще был решительный и полный разгром противостоящих вражеских войск.

Операция по прорыву и полному разгрому немецко-фашистских войск началась, по существу, еще в ночь на 14 января 1944 г. внезапным авиационным ударом по наиболее важным целям в глубине обороны врага. Особое беспокойство Говорова вызывала сильная группировка тяжелой дальнобойной артиллерии в районе хутора Беззаботного, к югу от Стрельны. Вражеские батареи там были укрыты в прочных долговременных сооружениях и могли маневрировать огнем в обоих направлениях намечавшегося наступления советских войск.

В первый день операции войска 30-го гвардейского корпуса генерала Симоняка протаранили позиции главной полосы обороны гитлеровцев на глубину от 1,5 до 4,5 километра. Справа и слева части 109-го и 110-го корпусов генералов Алферова и Хазова еще продолжали с ожесточением взламывать первую позицию. Войска 2-й ударной армии генерала Федюнинского сражались за ключевые узлы дорог в районе Гостилицы.

Несмотря на яростное сопротивление врага, опиравшегося на мощный оборонительный рубеж, сила ударов наших войск наращивалась. Говоров все более убеждался, что все его предположения и расчеты подтверждаются. И когда подвижные группы 42-й и 2-й ударной армии замкнули кольцо вокруг красносельскоропшинской группировки, он не смог скрыть от окружающих своей улыбки.

19 января Москва салютовала войскам Ленинградского фронта двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий. Радио передало по стране Приказ Верховного Главнокомандующего генералу армии Говорову с объявлением благодарности войскам и о присвоении соединениям и частям, отличившимся в этих боях, наименований Красносельских и Ропшинских.

27 января Военный совет Ленинградского фронта издал специальный приказ своим войскам в ознаменование победы. Его подписали командующий генерал армии Л. А. Говоров, члены Военного совета генерал-лейтенант А. А. Жданов, генерал-лейтенант А. А. Кузнецов, генерал-майор Н. В. Соловьев и начальник штаба фронта генерал-лейтенант Д. Н. Гусев. Этот приказ был обращен также и к морякам Балтийского флота, ко всем трудящимся города Ленина.

Битва за Ленинград, по праву занявшая место в одном ряду с другими выдающимися победами Советской Армии в годы Великой Отечественной войны, является героической эпопеей в истории нашей Родины, ярчайшей страницей летописи подвигов советских людей. Среди них и подвиг генерала Говорова, которого всегда будет помнить город на Неве.

На заключительном этапе одной из финальных операций, проведенных войсками Ленинградского фронта, – операция по разгрому финской армии на Карельском перешейке, на государственной границе с Финляндией – пришла радостная весть:

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 июня 1944 г. Леониду Александровичу Говорову было присвоено звание Маршала Советского Союза.

Вскоре войска Ленинградского фронта успешно осуществили Таллиннскую наступательную операцию и освободили Эстонию, несколько позже – острова Моонзундского архипелага. 8 мая 1945 г. в Курляндии перед нашими войсками сложили оружие две вражеские армии. Военный совет фронта доложил Ставке Верховного Главнокомандования, что в результате капитуляции немецко-фашистских войск Курляндский полуостров очищен от противника. Всего сдалось в плен более 189 тысяч солдат и офицеров, 42 генерала. Трехлетнее фашистское иго на временно оккупированных советских землях было низвергнуто.

Послевоенная деятельность Л. А. Говорова была такой же плодотворной и разносторонней.

Его заслуги по достоинству оценены Родиной. Ему присвоено звание Героя Советского Союза. Он награжден пятью орденами Ленина, тремя орденами Красного Знамени, двумя орденами Суворова 1-й степени, орденами Кутузова 1-й степени, Красной Звезды, медалями и иностранными орденами, высшим советским военным орденом «Победа». Имя Л. А. Говорова увековечено в названии Радиотехнической академии Войск противовоздушной обороны, ленинградской улицы, теплохода на Балтике.

Арсений Головко

1906—1962

Головко Арсений Григорьевич – советский адмирал (1944). В ВМФ с 1925 г. Окончил Военно-морскую академию (1938). С 1932 г. флагманский минер, начальник штаба бригады торпедных катеров. В 1937—1938 гг. участвовал в гражданской войне испанского народа 1936—1939 гг., в 1938—1940 гг. командир дивизиона эсминцев, начальник штаба Северного флота, командующий Каспийской и Амурской военными флотилиями. В 1940—1946 гг. командующий Северным флотом. С 1946 г. заместитель начальника, с 1947 г. начальник Главного штаба и заместитель главкома ВМФ, в 1950—1952 гг. начальник Морского генштаба и 1-й заместитель военно-морского министра, в 1952—1956 гг. командующий 4-м и Балтийским флотами, с 1956 г. 1-й заместитель главкома ВМФ.

Молодым флотом командовали молодые руководители. В июле 1940 г. Арсения Григорьевича Головко вызвали с Амура, где он командовал флотилией, в Москву.

– Предложено назначить вас командующим Северным флотом, – сказал Сталин. – Театр важный, очень сложный, открытый, по-настоящему океанский театр, не в пример Балтике или Черному морю. И не надо забывать, что во время различных войн в западных и южных европейских водах связь между западными государствами и Россией была более обеспеченной по северному направлению, нежели через балтийские порты…

В четыре часа утра 22 июня, в момент, когда фашистские бомбы обрушились на многие советские города, гул взрывов прокатился и над Полярным. Война началась.

29 июня вражеские войска перешли в наступление. Гитлеровцы хотели захватить Мурманск, Кольский полуостров, Кировскую железную дорогу, овладеть Архангельском. У противника было большое превосходство в силах. Части советской 14-й армии дрались за каждый клочок земли, но враг теснил их. Советским войскам с трудом удалось задержаться на рубеже реки Западная Лица. Это всего в 60 километрах от Мурманска. На перешейке полуострова Средний наши немногочисленные подразделения остановили врага на горном хребте Муста-Тунтури. На всех участках бои носили ожесточенный характер. Не считаясь с потерями, враг вводил все новые подкрепления.

Фашистское командование с прусской педантичностью – по дням и даже часам – расписало план захвата всех пунктов Советского Заполярья. По этому плану Мурманск должен был пасть 29 июня – через неделю после начала войны. Фашистская печать в этот день поторопилась объявить Мурманск взятым. Но прошло три недели, а берега Кольского залива гитлеровцы так и не увидели.

Меры, принятые советским командованием, сделали свое дело. Наступление фашистов на мурманском направлении захлебнулось. Где 35, где 40 километров – меньше половины расстояния от границы до Мурманска – только и сумели пройти фашистские егеря за первые три недели войны. Дальше они не продвинулись ни на метр. Неприступной стеной стал для них и хребет Муста-Тунтури. Вскоре этот участок фронта целиком перешел к флоту.

В очень трудные первые дни и недели войны на командование флота навалились проблемы, казавшиеся просто неразрешимыми. Налеты фашистской авиации вывели из строя Кировскую железную дорогу, прервав единственную магистраль, связывавшую Мурманск со страной. Флот остался без топлива. Пометка в дневнике командующего: «Нефти в обрез – только то, что есть на кораблях, – одна зарядка».

А в Кольском заливе скопилось полторы сотни судов торгового флота, транспорты, рыболовные траулеры, мотоботы. Им грозило уничтожение – превосходство в воздухе оставалось за фашистской авиацией. Советские летчики проявляли чудеса героизма. И все же суда в Кольском заливе под постоянной угрозой. Надо их выводить в Белое море. Но как это сделать? Ни авиации, ни боевых кораблей для их прикрытия на переходе флот выделить не мог.

Адмирал Головко нашел выход. Попытаемся по отрывочным дневниковым записям проследить ход его рассуждений. Гитлеровцы привержены шаблону. Налеты их авиации повторяются, как правило, в одни и те же часы. В силу своей педантичности они не признают иных способов действий. «Прибегнуть же к тому, что не укладывается в их мышлении, – значит почти наверняка преуспеть, – замечает адмирал. – Короче говоря, не попытаться ли обойтись без конвоирования на переходе? Ведь фашистам и в голову не придет, что мы осмелимся пренебречь догмами и канонами в таком деле. Рискованно, конечно, отправить без прикрытия, без специального охранения все это множество судов, но другого выхода нет. Если оставить их здесь, они могут быть потеряны; если же вывести отсюда и рискнуть на самостоятельный переход, какое-то количество судов будет определенно спасено».

И командующий решается пустить суда поодиночке, с разными интервалами, а тем временем отвлечь внимание противника налетами нашей авиации на его аэродромы, на Киркенес, Петсамо. Перед истребителями ставится задача – перехватывать фашистских воздушных разведчиков, не дать им обнаружить суда на переходе.

Один за другим покидают Мурманский порт всевозможные суда – от океанских транспортов до зверобойных мотоботов. Они идут в одиночку, совершенно беззащитные. С тяжелым сердцем смотрит на них адмирал, когда они показываются на траверзе Полярного. О судьбе их не будет известно, пока не доберутся до Архангельска: чтобы противник не запеленговал суда, пользоваться радиосвязью им разрешено только в чрезвычайных ситуациях.

К концу вторых суток береговой пост Кильдина сообщил: последнее из судов обогнуло остров и легло курсом на восток.

Руководя боевыми действиями на суше, море и в воздухе, командующий ни на минуту не забывает о судах, которым предстоит пройти 450 миль – более 800 километров (морская миля – 1,8 километра). Можно себе представить его волнение, когда радио донесло сигнал бедствия с рефрижератора № 3 Народного комиссариата рыбной промышленности, с судна водоизмещением в 2 тысячи тонн: его атаковала вражеская авиация. На вызовы рефрижератор не ответил. Значит, погиб… Какую уже ночь не спит адмирал, вздрагивая при каждом звонке с радиоузла. Он понимает, насколько рискованно осуществляемое по его приказу предприятие, хотя и делается оно ввиду угрозы потерять все.

Днем поступило донесение из Архангельска. Командующий не верит ушам. Снова и снова переспрашивает.

«Ответ поразил не только меня, – записано в дневнике. – Все до единого суда прибыли в пункты назначения благополучно; не пострадало в пути ни одно. Сейчас они рассредоточены в Северной Двине. Что же касается рефрижератора № 3, то он третьи сутки преспокойно стоит у причала в Архангельске. Никаких повреждений не имеет. Целехонек и готов к плаванию.

Оказывается, случайно пролетевший мимо судна «юнкерс», вероятно разведчик, выпустил несколько очередей по рефрижератору. Две-три пули попали в стенку радиорубки, и радист самовольно, без ведома капитана, дал в эфир сигнал бедствия, после чего закрыл вахту и, естественно, не слышал наших запросов.

До того приятно, что нет потерь, – даже сердиться на перетрусившего радиста не хочется… Итак, все суда – 150 единиц, которые еще очень пригодятся государству, – целы. Расчет оказался верным. Риск был необходим, целесообразен и поэтому оправдан. Теперь можно сказать: еще одно столкновение умов в войне на море здесь, в Заполярье, выиграно нами».

Одной из важнейших задач Северного флота на протяжении всей войны была охрана своих внешних и внутренних коммуникаций. По северным морям пролегал путь союзных конвоев. Шли они из Америки и Англии. До Медвежьего их безопасность обеспечивал Британский флот, восточнее этого острова – наш Северный. Гитлеровцы понимали значение для Советской страны северных морских коммуникаций и стремились во что бы то ни стало нарушить их. В портах Норвегии фашисты сосредоточили десятки крупных кораблей, в том числе линейные корабли «Тирпиц», «Адмирал Шеер», «Лютцов» (бывший «Дойчланд»); тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер», легкий крейсер «Кельн», эскадренные миноносцы, подводные лодки, а также большое количество авиации. В Ледовитом океане разгорались жаркие бои. На прикрытие конвоев командующий флотом выделял основные силы, имевшиеся в его распоряжении, – эскадренные миноносцы, противолодочные корабли, истребители.

В марте 1942 г. конвой под условным обозначением PQ-13 уже в 150 милях от Мурманска подвергся нападению фашистских кораблей. Флагманский корабль английского эскорта крейсер «Тринидад» был торпедирован. На помощь ему поспешили наши эскадренные миноносцы «Гремящий» и «Сокрушительный». Общими усилиями один фашистский эсминец был потоплен, два других повреждены. «Тринидад» и сопровождавшие его английские корабли были вынуждены оставить конвой. Охрана его целиком легла на наши эсминцы. Им пришлось отражать атаки вражеских подлодок и авиации. «Гремящий» потопил одну из лодок и сбил вражеский бомбардировщик. Конвой без потерь прибыл в Мурманск.

Но такой успех достигался далеко не всегда. У адмирала сердце обливалось кровью, когда транспорты с ценнейшими грузами, прошедшие много тысяч миль, гибли, так и не достигнув цели.

Самая страшная трагедия постигла конвой PQ-17. 34 транспорта и 21 корабль эскорта шли под прикрытием двух линкоров, шести крейсеров, авианосца и девяти эсминцев. Огромные силы! Но вот 5 июля англичанам стало известно, что в море вышла немецкая эскадра в составе линкоров «Тирпиц», «Адмирал Шеер» и группы миноносцев. И тотчас Британское адмиралтейство отозвало все свои корабли прикрытия, а транспортным судам предоставило «право самостоятельного плавания» в советские порты одиночным порядком, без охранения, курсами по своему усмотрению.

Когда Головко доложили об этом, он не поверил ушам. Ведь английские военно-морские силы, сосредоточенные вокруг конвоя, по меньшей мере впятеро превышали силы фашистской эскадры. И все же английские корабли бросили транспорты на произвол судьбы!.. И это за границами операционной зоны советского флота, так что и он ничем не мог помочь беззащитным судам.

Головко в отчаянии смотрел на карту. Что делать? С часу на час фашистская эскадра нападет на транспорты. Адмирал использует единственную имевшуюся в его распоряжении возможность. Он отдает приказ подводным лодкам, находящимся на позициях: следовать наперерез фашистской эскадре и атаковать ее. Из всех лодок это могла сделать лишь К-21 капитана 2-го ранга Н. А. Лунина, находившаяся ближе всего к противнику. Задача казалась невыполнимой. При незаходящем солнце полярного дня и в полный штиль лодку легко могли обнаружить вражеские самолеты-разведчики, которые вели фашистскую эскадру к месту обнаруженного ими конвоя. Командир советского подводного корабля не колебался ни секунды. Лодка двинулась навстречу врагу. Она проникла в центр фашистской эскадры. Прицелиться носовыми аппаратами не удалось: в самый последний момент корабли изменили курс. Тогда подводники выстрелили четырьмя торпедами из кормовых аппаратов по самому крупному кораблю. Раздалось два взрыва. Потом раскатистый гул, продолжавшийся двадцать секунд, и еще два взрыва.

Дерзость удалась. Ошеломленный противник даже не смог обнаружить лодку, и она благополучно ушла от опасности. Две ее торпеды попали в «Тирпиц», одна – в миноносец, который затонул, а длительный гул, услышанный подводниками, вызвали глубинные бомбы, взорвавшиеся на его борту.

Фашисты не захотели дальше испытывать судьбу. Сомкнувшись вокруг поврежденного, сбавившего ход «Тирпица», вражеская эскадра повернула к берегу.

Штаб флота разрабатывал операцию «Вест». Она должна была явиться составной частью стратегического удара, намеченного Ставкой. Флоту во взаимодействии с войсками Карельского фронта предстояло решительным наступлением разгромить лапландскую группировку противника и освободить Печенгу и Киркенес.

Наступление войск Карельского фронта под командованием Маршала Советского Союза К. А. Мерецкова началось утром 7 октября. Прорвав оборону противника, они за два дня достигли реки Титовки и форсировали ее. Гитлеровцы хвастливо заявляли, что «гранитный северный вал», как они называли три полосы своих укреплений в районе Печенги, неприступен. Незадолго до нашего наступления был перехвачен приказ командира 2-й немецкой горнострелковой дивизии генерал-лейтенанта Дигена. Фашистский генерал заявлял: «Русским мы предоставим возможность нахлынуть на наши сильно укрепленные позиции, а затем уничтожим их мощным контрударом… Мы именно здесь должны показать русским, что еще существует немецкая армия и держит фронт, который для них непреодолим».

Но в первые же дни советского наступления фашистская оборона затрещала по всем швам. Гитлеровцы, отстаивая каждый рубеж, вынуждены были откатываться на запад. И тогда в ночь на 9 октября им был нанесен удар с моря.

Двое суток шли бои за Линнахамари. 14 октября сюда вновь прорвались катера. На этот раз они пришли, чтобы переправить наши войска с восточного на западный берег Печенгского залива.

Кругом еще полыхали пожары. Головко с возвышенности оглядывал окрестность.

– Ну, здравствуй, Печенга, русская земля!

Адмирал стоял без фуражки. Ветер развевал рано поседевшие волосы.

Под холмом шли пехотинцы и моряки. Они спешили дальше на запад, к Киркенесу. Там уже была Норвегия. Советские воины шли освобождать ее многострадальный народ от фашистского ига. Через неделю и там стихнут выстрелы.

А севернее, в штормовых просторах Ледовитого океана, бои будут продолжаться до самых последних дней войны. Но теперь уже никто не сомневался, даже наши недруги, что исход борьбы предрешен и полный разгром врага неминуем.

…Таким и запомнился адмирал Головко всем, кто знал его, – неутомимым и устремленным вперед.

Арсений Григорьевич прожил яркую жизнь и до конца дней своих был связан с морем, с флотом. После войны работал начальником Главного морского штаба, командовал дважды Краснознаменным Балтийским флотом, с ноября 1956 г. – первый заместитель главнокомандующего ВМФ. При его участии флоты оснащались новым оружием и новыми кораблями. Боевой адмирал щедро дарил опыт и знания молодому поколению матросов и офицеров.

Правительство, народ высоко оценили его заслуги перед Отечеством. Свидетельство тому – награды: четыре ордена Ленина, четыре ордена Красного Знамени, два ордена Ушакова 1-й степени, орден Нахимова 1-й степени, два ордена Красной Звезды и многие медали.

Умер он в расцвете творческих сил 17 мая 1962 г. на 56-м году жизни. Народная память свято бережет его имя. Адмирал Головко живет в делах российских военных моряков, в названиях кораблей и городских улиц.