Текст книги "Великие русские полководцы"

Автор нашумевших книг «Ледокол» и «День-М» Виктор Суворов писал: «Ничего гениального в Жукове не было. Не было ни одной ситуации, в которой он победил бы противника меньшими силами. У него всегда было больше танков, больше артиллерии, больше боеприпасов, больше людей, которых он мог гнать на смерть совершенно спокойно, не задумываясь о последствиях и ценности человеческой жизни».

Иван Кожедуб

1920—1991

Кожедуб Иван Никитович – маршал авиации (1985), трижды Герой Советского Союза (февраль и апрель 1944, 1945). В Советской Армии с 1940 г. Окончил Военно-воздушную академию (1949), Военную академию Генштаба (1956). Во время Великой Отечественной войны летчик-инструктор в Чугуевском авиационном училище, с 1943 г. в действующей армии – летчик-инструктор, командир звена, эскадрильи, заместитель командира авиаполка. Совершил 330 боевых вылетов и в 120 воздушных боях сбил 62 самолета противника (один реактивный). После войны заместитель командира и командир авиадивизии. С 1964 г. 1-й заместитель командующего авиацией военного округа, с 1971 г. на руководящей работе в центральном аппарате ВВС. С 1978 г. в Группе генеральных инспекторов Министерства обороны СССР.

Во время Великой Отечественной войны лишь два советских воина получили трехкратный титул Героя Советского Союза. Один из них – самый известный летчик-истребитель советских ВВС Иван Кожедуб.

Кожедуб родился 8 июня 1920 г. в д. Ображеевке (Сумская область). В 1939 г. в комсомольском аэроклубе закончил летную учебу на У-2. Годом позже его направили в Чугуевскую школу военных летчиков. Кожедуб учился летать на самолетах УТ-2 и И-16. Как один из лучших курсантов остался в школе на должности инструктора.

В 1941 г., в начале войны, на фронт не попал, а вместе со всем персоналом школы был эвакуирован в Среднюю Азию. После многих просьб в ноябре 1942 г. получил направление в 240-й истребительный авиационный полк, которым командовал ветеран войны в Испании майор Солдатенков. После учебы получил Ла-5 с № 75.

Первый боевой вылет совершил 26 марта 1943 г., однако этот вылет не был удачным. Во время атаки на пару Bf-109 его «Лавочкин» был поврежден «Мессершмиттом-109» (Ме-109), а затем обстрелян советской противовоздушной обороной. Кожедуб смог довести машину до аэродрома, но его самолет после этого вылета не поддавался восстановлению.

Следующие вылеты совершал на старых самолетах и только месяцем позже получил новый Ла-5. С этого времени у него было особое отношение к своим самолетам. Перед вылетом он салютовал машине, а после каждого полета похлопывал самолет и говорил с ним, как с любимым аргамаком.

Первую воздушную победу Иван Кожедуб одержал 6 июля 1943 г., сбив в районе Курска Ju-87. С этого момента карьера Кожедуба молниеносно пошла вверх. Днем позже он сбил следующий самолет «Stuka», а 9 июля во время одного боевого вылета уничтожил два Ме-109. В августе 1943 г. стал командиром эскадрильи в своем полку. В октябре на его счету было уже 20 сбитых самолетов, и командир полка предложил кандидатуру молодого пилота на звание Героя Советского Союза. Но это случилось только в феврале 1944 г.

В мае 1944 г. Иван Кожедуб получил Ла-5ФН за № 14. Это был подарок от колхозника Ивана Конева. Несколькими днями позже сбил на нем Ju-87. На протяжении шести следующих дней сбил еще 7 машин противника, в том числе 5 «Фоккевульф-190» (Fw-190). Поэтому не было ничего удивительного, что в конце мая командир снова сделал заявку на присвоение Ивану Кожедубу звания Героя Советского Союза (второй раз это звание летчик получил 19.04.1944).

В конце июня Кожедуб передал свою «четырнадцатку» другому асу – Кириллу Евстигнееву – и перешел в учебный полк. Однако уже в августе его назначили заместителем командира 176-го ГИАП. В это время полк получил самый новый советский истребитель Ла-7. Кожедуб выбрал самолет с № 27, на котором воевал до конца войны. Сбил на нем 17 машин противника, в том числе Ме-262 (24 февраля 1945 г. над Одером). Последние воздушные победы одержал 17 апреля 1945 г., сбив над Берлином два Fw-190. Уже после окончания войны, в августе 1945 г., ему в третий раз было присвоено звание Героя Советского Союза. Закончил войну в 24 года в звании капитана.

В 1943—1945 гг. Иван Кожедуб выполнил 330 боевых вылетов, участвовал в 120 воздушных боях, во время которых сбил 62 самолета противника. Сам не был сбит ни разу и является лучшим асом авиации союзников.

В 1951—1952 гг. полковник Иван Кожедуб командовал 303-й истребительной авиационной дивизией, пилоты которой принимали участие в боях в Корее. Кожедуб не выполнил, однако, ни одного боевого вылета. (Видимо, причиной этого было то, что в том случае, если бы трехкратный Герой Советского Союза погиб, такое событие сослужило бы плохую службу для престижа советских ВВС, ведь корейское небо не было безопасным для МиГов—15.) Позже Иван Кожедуб работал на командных должностях в советских ВВС. Ему было присвоено звание генерала, а затем маршала.

Петр Кошевой

1904—1976

Кошевой Петр Кириллович – Маршал Советского Союза (1968), дважды Герой Советского Союза (1944, 1945). В армии с 1920 г. Окончил военную академию имени М. В. Фрунзе (1939). Участник Гражданской войны. После войны начальник полковой школы, начальник штаба полка, кавалерийской дивизии, командир стрелковой дивизии. В Великую Отечественную командир стрелковой дивизии, а с сентября 1943 г. командир 63, 71 и 36-го гвардейских стрелковых корпусов. После войны командующий армией, 1-й заместитель главнокомандующего Группы советских войск в Германии, командующий войсками Сибирского, а затем Киевского военных округов, главнокомандующий Группы советских войск в Германии. С 1969 г. в Группе генеральных инспекторов Министерства обороны СССР.

Петр Кириллович Кошевой родился 8 декабря 1904 г. в городе Александрия Кировоградской области. Военную службу начал красноармейцем в феврале 1920 г.. После окончания в 1927 г. кавалерийской школы имени С. М. Буденного командовал взводом, кавалерийским эскадроном, был начальником полковой школы, штаба полка, что в немалой степени помогло ему в последующем хорошо разбираться в тактике частей.

Наиболее полно военное дарование П. К. Кошевого раскрылось в годы Великой Отечественной войны. Со своей дивизией в ноябре 1941 г. он прибыл на Волховский фронт в состав 4-й армии и сразу же вступил в бой за освобождение Тихвина. Здесь Петр Кириллович получил первый боевой опыт.

Будучи командиром дивизии, П. К. Кошевой принимал участие в боях на Волховском, Сталинградском и Южном фронтах. В августе 1943 г. был назначен командиром 63-го стрелкового корпуса.

В военной деятельности П. К. Кошевого было много поучительного. В частности, при подготовке боя, связанного с прорывом обороны противника, он первостепенную роль отводил организации взаимодействия сил и средств. Как правило, перед прорывом им детально проводился проигрыш боя с командирами соединений и частей на макете местности или на картах. После этого Петр Кириллович с начальниками родов войск и служб организовывал взаимодействие на местности в соединениях первого эшелона, особенно в дивизии, наносившей главный удар. Он всегда стремился побывать в полках, получивших наиболее ответственную задачу, увидеть людей, от которых зависело ее выполнение, оказать им моральную поддержку, лично посмотреть, как идет работа по подготовке боевых действий. Еще один штрих. В боевой обстановке почти всегда остро стоял вопрос об укомплектованности стрелковых рот, как тогда говорили, «активными штыками». Однажды, накануне прорыва на Сиваше, П. К. Кошевой вызвал к себе начальника строевого отделения штаба дивизии майора А. Л. Кильдюшева, выяснил у него укомплектованность стрелковых подразделений, наличие солдат в команде выздоравливающих в медсанбате, возраст ездовых и ординарцев у командиров. Записал, подсчитал и нашел, что можно в стрелковых батальонах первого эшелона увеличить роты на 8—10 человек. После этого прибыл в штаб, заслушал доклад командира дивизии полковника А. И. Толстова о состоянии дивизии, укомплектованности частей и подразделений. Хотя установленную контрольную цифру (не менее 60 человек в роте) выдерживали, остался недоволен тем, что есть неиспользованные резервы. Тут же комкор приказал ввести до начала наступления всех, кого возможно, в строй.

Наиболее яркой страницей в операции по освобождению Крыма в 1944 г. были прорыв на Сиваше и штурм Сапун-горы. Интересен один из эпизодов, связанный с сосредоточением частей корпуса на южном берегу Сиваша. Одной из основных переправ через него была переправа с использованием острова Русский общей протяженностью до 3 километров, состоявшая из дамбы и деревянного моста на понтонах. Дамба то и дело размывалась штормовыми волнами, а понтонный мост периодически разрушался ударами авиации и дальнобойной артиллерии противника, что препятствовало планомерному сосредоточению войск и грузов. Петр Кириллович со свойственными ему энергией и настойчивостью держал переправу под своей опекой. По его решению была создана служба, в шутку называемая «службой проталкивания машин». Задача этой не предусмотренной никакими штатами организации состояла в том, чтобы вызволять из грязевого плена транспортные средства, подвозить землю, бревна, доски к переправе, доставлять продовольствие, горючее и боеприпасы, пока заделывался образовавшийся прорыв дамбы и машины не могли по ней следовать. Для этого приказом комкора от дивизии выделялись дежурные трактора и личный состав. В особенно ненастные дни количество бойцов «службы проталкивания машин» достигало тысячи человек. Только таким путем удалось добиться, по существу, беспрерывного действия переправы.

Очень правильно сказал генерал армии П. Н. Лащенко о Петре Кирилловиче: «Маршал Советского Союза П. К. Кошевой, опираясь на личный боевой опыт, утверждал, что без всестороннего и глубокого знания и решения всех «мелких» вопросов нельзя прорвать подготовленную оборону противника, форсировать водную преграду, даже захватить пленного.

Организуя боевые действия в годы минувшей войны, сам П. К. Кошевой всегда основательно и детально уяснял боевые задачи, всесторонне оценивал обстановку, организовывал взаимодействие сил и средств, все виды обеспечения, а также управление войсками. После такой подготовительной работы ни у кого из его подчиненных да и у старших начальников уже не оставалось сомнений в успехе выполнения предстоящей задачи».

Прорыв на Сиваше осуществляла 51-я армия. Главный удар наносил 1-й гвардейский стрелковый корпус на Тархан, а второй удар – 63-й стрелковый корпус в направлении на Каранки и Асс-Найман. Так случилось, что прорыв корпуса был осуществлен в полосе 267-й стрелковой дивизии, о чем П. К. Кошевой подробно пишет в воспоминаниях «В годы военные», выпущенных в 1978 г.

Как только дивизия захватила район артиллерийских позиций противника, комкор нарастил силу удара, ввел второй эшелон – 417-ю стрелковую дивизию на правом фланге 267-й, там, где была прорвана оборона и быстрее можно было выйти в тыл каранкинского узла сопротивления врага.

Поскольку на направлении второго удара армии удалось достичь успеха, сюда перенацеливается 19-й танковый корпус из полосы 1-го стрелкового корпуса. С утра 11 апреля он входит в прорыв, развивая наступление на Джанкой, Симферополь. 12 апреля командующий армиями генерал-лейтенант Я. Г. Крейзер вводит в бой в полосе 63-го стрелкового корпуса свой резерв —279-ю стрелковую дивизию. Так второй удар стал главным.

При штурме Сапун-горы полки и дивизии имели двухэшелонное построение. Но, для того чтобы увеличить силу первоначального удара корпуса и достичь высокой плотности огня, П. К. Кошевой принял решение все три дивизии иметь в первом эшелоне корпуса, а их вторые эшелоны вводить в бой по его указанию только в момент атаки вражеских позиций на самой вершине горы и развития успеха на ее западных скатах.

За прорыв Сиваша, штурм Сапун-горы и освобождение Крыма многие солдаты и офицеры корпуса были удостоены высоких правительственных наград, а некоторым из них было присвоено звание Героя Советского Союза. Этого высокого звания удостоился и П. К. Кошевой.

В последующем, командуя корпусом, Петр Кириллович принимал участие в боях в Белоруссии, Прибалтике и в Восточной Пруссии. Он участвовал в штурме Инсербурга и Кенигсберга.

За мужество и умелое руководство войсками в боях на территории Восточной Пруссии П. К. Кошевой был награжден второй медалью «Золотая Звезда». За успешные боевые действия соединения, которыми он командовал в годы Великой Отечественной войны, 15 раз отмечались в приказах Верховного Главнокомандующего.

В послевоенное время Петр Кириллович Кошевой командовал армией, рядом военных округов, а с 1965 по 1969 г. занимал пост главнокомандующего Группой советских войск в Германии. В мирное время он методично и детально обучал подчиненные ему войска, максимально приближая учения к условиям боевой обстановки и широко используя при этом свой богатый боевой опыт. Все, кому довелось встречаться с П. К. Кошевым в период подготовки и проведения им учений, будь то в Киевском военном округе или в Группе советских войск в Германии, неизменно отмечали, что они были максимально приближены к боевой обстановке, организовывались без упрощений, с новизной, побуждали к инициативе и творчеству всех участников.

Последние годы жизни Маршал Советского Союза П. К. Кошевой был генеральным инспектором Группы генеральных инспекторов Министерства обороны.

Советское правительство высоко оценило заслуги П. К. Кошевого. Он награжден пятью орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, тремя орденами Красного Знамени, орденом Богдана Хмельницкого 1-й степени, орденом Суворова 2-й степени, двумя орденами Кутузова 2-й степени, медалями и иностранными орденами.

Григорий Кулик

1890—1950

Кулик Григорий Иванович – Маршал Советского Союза (1940), Герой Советского Союза (1940). В армии с 1918 г. Окончил Военную академию им. М. В. Фрунзе (1932). Участник первой мировой войны. В Гражданскую войну начальник артиллерии 5, 10, 14 и 1-й Конных армий. С 1921 г. начальник артиллерии Северо-Кавказского ВО, помощник начальника артиллерии РККА, с 1926 г. начальник Главного артиллерийского управления РККА. В 1930 г. комдив, с 1932 г. командир-комиссар корпуса, с 1939 г. заместитель наркома обороны СССР и начальник Главного артиллерийского управления. В Великую Отечественную войну командующий 54-й армией (август 1941), затем в распоряжении наркома обороны (с марта 1942 г. в звании генерал-майора), в апреле—сентябре 1943 г. командующий 4-й гвардейской армией, с января 1944 г. заместитель начальника Главного управления формирования и укомплектования войск Советской Армии. После войны заместитель командующего войсками военного округа. В 1950 г. по ложному обвинению приговорен к расстрелу; реабилитирован в 1957 г.

…В ночь на 25 августа 1950 г. тяжелый служебный лифт на Лубянке доставил в подземелье, на минус третий этаж, троих смертников, закованных в наручники. Начальник внутренней тюрьмы, полковник, сбивчивой скороговоркой прочитал решение об отклонении ходатайства осужденных о помиловании.

Комендант тюрьмы, он же палач в звании старшины, привычным движением набросил на головы смертников черные колпаки, повернул всех троих лицом к стенке. Спокойно приставил револьвер к затылку первой жертвы. Глухо прозвучали выстрелы, едкий пороховой дымок пополз по подземелью. Трое в арестантских костюмах замертво рухнули на холодный цементный пол. То были опальный маршал Кулик, генералы Гордов и Рыбальченко.

За действиями своих подручных во время расстрела через специальное отверстие в стене зорко наблюдал сам министр госбезопасности Абакумов: о приведении приговора в исполнение ему надо было тотчас же доложить Сталину.

А непосредственные исполнители казни отправились в специальный закрытый бокс, где их ожидало щедрое возлияние за казенный счет. Не за упокой убиенных жертв или искупление собственных грехов, а для снятия нервного стресса после очередной экзекуции. Так было положено по инструкции.

Григорий Иванович Кулик – четвертый маршал, ставший жертвой сталинского произвола. До него в 1937—1939 гг., как известно, расстреляли по ложным обвинениям маршалов Тухачевского, Егорова, Блюхера.

В 1957 голу Кулика, Гордова и Рыбальченко посмертно реабилитировали. А бывший министр госбезопасности Абакумов еще в 1954 г. сам был расстрелян – за незаконные методы следствия и служебные злоупотребления.

Имя маршала Кулика известно нам меньше других. Он не был наделен природным даром полководца, как Тухачевский или Уборевич, не являлся крупным организатором военного производства, как генералы Ванников или Устинов.

И все же Григорий Иванович Кулик достиг «сияющих вершин» – стал маршалом, Героем Советского Союза, членом Главного военного совета Красной Армии, в который входил сам Сталин. Конечно же, не последнюю роль в этом головокружительном взлете сыграли личные качества, характер самого Кулика. Богатырского сложения, преисполненный кипучей энергии, натиска, железного упорства и упрямства, он напролом шел к правильно или неправильно поставленной цели – и достигал ее. Хотя объективно нередко причинял не пользу, а вред военному делу. Все просчеты – до поры до времени – сходили ему с рук. Григорий Иванович имел высоких покровителей в лице самого Сталина, Ворошилова и Буденного, под началом которого воевал еще в годы Гражданской войны. Говоря образно, он вошел в обойму преданных сталинистов. По приказу Сталина и погиб, когда вождю надоели некие вольнодумные суждения его любимца, время от времени им все же высказывавшиеся.

…Еще в годы Гражданской войны Кулик связал свою жизнь с конницей и артиллерией на конной тяге. Но управлял пушкарями безграмотно и бездарно. К тому же вступил в конфликт с самим Троцким, без устали мотавшимся по фронтам в своем роскошном салон-поезде. Был им отстранен от должности за непослушание, но вскоре восстановлен Сталиным: уже в те годы между Троцким и Сталиным наметились соперничество и личная неприязнь друг к другу.

В 1920 г. Григорий Кулик стал командовать артиллерией 1-й Конной армии, вместе с Буденным дрался с белополяками, участвовал в боях против Деникина и Врангеля. За что и был награжден двумя орденами Красного Знамени.

В мирные годы Кулик служил инспектором артиллерии РККА, затем – командиром дивизии, командиром корпуса. В 1936—1937 гг. в Республиканской армии Испании хорошо было известно имя советника генерала Купера – Кулика. Как и имена его соратников генералов Гришина – Берзина, Вольтера – Воронова, Петровича – Мерецкова, Павлито – Родимцева, Пабло – Павлова. Все советские воевали в Испании под вымышленными именами, что не мешало им сражаться героически.

Следует отметить, что, когда в 1936 г. вспыхнул фашистский мятеж Франко, Сталин настаивал на быстрейшей отправке в Испанию наших военных советников. Ворошилов был с этим согласен. Тухачевский возразил: наличие советских советников могло вызвать открытую интервенцию Германии и Италии против республиканцев. Так оно вскоре и случилось. А для Тухачевского очередное возражение вождю обернулось кровавой баней…

Когда в 1937 г. Сталин сначала инсценировал наличие в Красной Армии «военного заговора», а затем тут же «победоносно» разгромил его, на ключевые должности в центральном аппарате были поставлены новые начальники – по принципу личной преданности вождю и первому маршалу.

Кулика назначили начальником Главного артиллерийского управления РККА. На этой должности он, являясь к тому же и членом Главного военного совета, причинил немалый ущерб делу перевооружения армии, внедрению новых видов оружия. Свято при этом веровал, что действует правильно и в интересах повышения боевой мощи Красной Армии.

– Что есть автомат? – рассуждал, например, Кулик. – Дорогостоящая игрушка, от которой в бою никакого толку, один урон: поражает цель лишь на близком расстоянии, пуля маленькая, имеет слабую убойную силу. Опять же, автомат выбрасывает в белый свет, как в копеечку, килограммы такого дефицитного свинца. Вот винтовка-трехлинейка – это да! Стреляет далеко, прицел точный, каждая пуля может поразить противника.

Доводы, что и говорить, убийственные. И Кулик всячески препятствовал внедрению автоматического оружия в войска. Возражал он и против формирования крупных танковых соединений – корпусов, ссылаясь на свой испанский опыт. Да и вообще считал модернизацию танковых войск делом второстепенным. Танки легко уязвимы, доказывал Кулик, они представляют удобную мишень для той же артиллерии. Следовательно, надо в первую очередь развивать и совершенствовать артиллерию, а не танки. И лишь после того, как вождь однажды сказал, что победа в современной войне будет за той стороной, у которой лучше механизация и больше танков, в Красной Армии началось наращивание и модернизация танковых войск.

Одним словом, будущий маршал Кулик отстаивал старые, времен Гражданской войны, взгляды на роль видов и родов войск, их вооружение и оснащение, что не помешало ему после финской кампании, во всех отношениях неудачной, стать Героем Советского Союза, а затем и маршалом: Сталин и Ворошилов не забывали своего старого друга.

Впрочем, была у Григория Ивановича Кулика черта, которая, может, и должна вызвать уважение. Когда в Красной Армии после так называемого разоблачения «заговора» Тухачевского развернулись массовые необоснованные репрессии против комсостава, Кулик, а также Павлов (в то время начальник Главного автобронетанкового управления), комиссары Аллилуев (брат жены Сталина) и Савченко взяли на себя инициативу послать Сталину письмо, в котором открыто высказали несогласие и даже возмущение массовыми арестами комсостава. Санкции последовали против всех авторов этого письма. Аллилуев скоропостижно скончался в том же 1938 г. (скорее всего его отравили по приказу вождя). Павлов и Савченко расстреляны в 1941 г. Кулик, арестованный по обвинению в «военном заговоре», признал на допросе себя двурушником и подпевалой «врагов народа». Но по воле вождя был все же выпущен на свободу…

Как показали дальнейшие события, маршал Кулик не воспринял арест как грозное предупреждение со стороны Сталина – к тому времени монстр еще не потерял к нему своего доверия.

В первый же день войны, 22 июня, Сталин направил Кулика, а также маршала Шапошникова на Западный фронт в качестве представителей Верховного командования. Маршал Шапошников остался в штабе фронта в Минске, а Кулик кинулся в Белосток, туда, где, по его мнению, должны были развернуться главные сражения. Тут Григорий Иванович вместе с сотнями тысяч других бойцов и командиров попал в окружение.

24 июня Кулику все же удалось найти штаб окруженной группировки, которой командовал генерал-лейтенант Болдин – первый заместитель командующего Западным фронтом генерала армии Павлова. Задав Болдину два-три ничего не значащих вопроса, маршал Кулик сел в машину и убыл на восток в надежде прорваться к своим.

25 июня 1941 г. Кулика видели под Барановичами. В танковом комбинезоне, без знаков различия он пешком брел по пыльной дороге в толпе беженцев и окруженцев. В одной из деревень он переоделся в крестьянскую одежду. В таком виде, выбравшись все-таки из окружения, доблестный маршал и предстал перед Сталиным в Кремле.

«Вот, полюбуйтесь на этого полководца, – насмешливо-саркастически кивнул в сторону Кулика Генсек, – для полного маскарада ему еще не хватает кнута и лаптей».

Но вождь снова простил Григория Ивановича. Он назначил его – правда, с большим понижением – командующим армией на Ленинградском фронте. А вскоре направил Кулика в Крым, где в то время сложилась критическая ситуация. Но ни Кулик, ни другое доверенное лицо Сталина – Мехлис уже не могли спасти положение. Керченский полуостров в середине ноября занял противник. Григорий Иванович Кулик «за сдачу Керчи» был лишен высокого воинского знания маршала, а также всех своих наград. Но уже через месяц Сталин милостиво присвоил Кулику звание генерал-майора, а затем и генерал-лейтенанта…

Некоторое время генерал Кулик даже командовал армией, но справлялся с этим плохо, вскоре его освободили от должности, и до конца войны он работал в центральном аппарате Наркомата обороны. Но и здесь был обвинен в бытовой распущенности, нечистоплотности и даже… барахольстве. По приказу Сталина Кулика понизили в звании до генерал-майора. В июле 1945 г. его назначили на должность заместителя командующего войсками Приволжского военного округа.

В Куйбышеве опальный генерал-майор Кулик оказался в сообществе с другими военачальниками, после победной войны изгнанными Сталиным из Москвы, – генерал-полковником В. Гордовым и генерал-майором Ф. Рыбальченко. Тут они собирались на досуге в «теплой» компании и, считая себя в недосягаемости от бдительного ока Сталина, на чем свет стоит костили и самого вождя, и окружающих его членов правительства, и проводимую ими непопулярную в народе политику. Сетовали на то, что после войны Сталин все победы приписал самому себе и отодвинул в сторону известных полководцев, к которым, конечно, относили не только маршала Жукова, сосланного вождем на Урал, но и самих себя.

Не знали опальные генералы, что каждый шаг их прослеживается, каждое слово фиксируется могущественным КГБ, что все письма перлюстрируются, а фотокопии каждого письма аккуратно подшивают в досье. Секретные сотрудники из числа их же подчиненных регулярно клали на стол начальника особого отдела рапорты с изложением содержания разговоров генералов, свидетелями которых они становились.

В квартирах и служебных кабинетах крупных должностных лиц в то время были установлены новейшие подслушивающие устройства – научные достижения и открытия в области электроники были поставлены прежде всего на службу ведомства Берии – Абакумова. Все телефонные разговоры скрупулезно записывались на магнитную ленту.

В 1946 г. генералы Кулик, Гордов и Рыбальченко без объяснения причин были уволены в запас, но слежка за ними не прекратилась. В ночь под новый, 1947 год они особенно интенсивно вели друг с другом телефонные разговоры, грубо, по-солдатски прямо продолжая высказывать недовольство вождем. И когда министр госбезопасности Абакумов положил на стол Иосифа Виссарионовича очередную стенограмму подслушанных разговоров, Сталин безапелляционно изрек: «Под суд негодяев. Никакой пощады». Ему надоела затянувшаяся тайная игра с одним из его прежних любимцев – Григорием Куликом, бывшим маршалом, бывшим героем. Бывшим, бывшим, бывшим… Два других генерала – Гордов и Рыбальченко – были своего рода приложением к Григорию Кулику.

Еще долгих три года томились они в застенках МГБ на Лубянке, где кэгэбисты, как видно, хотели «раскрыть» новую антисоветскую организацию с разветвленными международными связями. Но поскольку такой контрреволюционной организации «не просматривалось», то 24 августа 1950 г. Кулик, Гордов и Рыбальченко были осуждены по обвинению в измене и в тот же день расстреляны. Виноватыми они себя в суде не признали. Да и не в чем им было признаваться – разговоры обиженных вождем людей, по сути, отражали действительное положение вещей.

В 1957 г. Кулика и его товарищей посмертно реабилитировали, им были возвращены воинские звания и награды.