Текст книги "Маятник бизнеса. Между орденом и тюрьмой"

Можно, конечно, задать ехидный вопрос, не ради ли награды я участвовал в процессе объединения, возможно, губительного сегодня для культуры автономии. Нет и ещё раз нет. Награду я не ждал да и объединяться особенно не призывал. А вот показать вершины русской поэзии, когда знаешь, что тебя ждут хоть и административно организованные, но всё же полные залы, от ста до пятисот человек, я считал своим долгом.

Со стихами и музыкой проводил я и свои избирательные кампании. И пусть оба раза занимал только второе место, но зато не врал, не сулил несбыточного и боролся поэтическим словом за настоящую русскую культуру, а заодно и за, увы, покрытые лихом равнодушия души избирателей.

Особенно отличились подлостью многие выборные активисты, получавшие деньги у меня и у моих соперников, а также приглашённые из других городов жуликоватые политтехнологи со своими безумно дорогими, но совершенно непрофессиональными штабами. Во всяком случае, штаб из шести человек, нанятый мной в 2009 году аж за пять миллионов рублей, через пару недель пришлось гнать, но обещанный возврат хотя бы части 50 % предоплаты от московского господина Маркелкина, поставляющего явный брак, так и не получил. В общем, недёшево поплатился за глупость участия против своих убеждений в выборном фарсе.

Величина затрат у большинства кандидатов колебалась тогда от 10 до 20 миллионов рублей, а место в списке партий стоило до одного миллиона долларов. Благо что и во время предвыборной кампании я активно продолжал просветительскую деятельность. Всегда на моих выступлениях звучали стихи, а нередко и музыка.

Спустя год-полтора после областной я получил и первую в своей жизни скромную правительственную награду – Почётную грамоту Министерства культуры РФ. На слух вроде не велика награда, всё же не орден и даже не медаль, но льготу дает не меньшую. Грамоты достаточно, чтобы обеспечить звание «Ветеран труда», а вместе с ним некоторые материальные льготы, например по коммунальным затратам.

Правда, мог я получить правительственную награду ещё лет так 40 назад, из рук генерального секретаря ЦК КПСС (по– современному – президента) Л. И. Брежнева, да ещё в Кремле, где в 1971 году собрали слёт студентов-отличников. К тому времени я уже два года был ленинским стипендиатом. Но в последний момент командировали на съезд другого. Стаж отличника у него был меньше и общественная работа «пожиже». Но! Фамилия русская, и родители – рабочие, а не главный врач и директор, как у меня.

Участников съезда отличников не только наградил «дорогой Леонид Ильич», но и распорядился, чтобы всех приняли в коммунистическую партию. Легко вступать в партию в то время было только рабочим и крестьянам, но как раз они сильно не рвались, так как на их «карьеру» этот шаг мало влиял, а взносы будь добр плати. Хотя партийность и обеспечивала некоторую небескорыстную близость к администрации, а значит, повыгодней работу, поновей оборудование, а для водителей – получше автомобиль. На остальных, в том числе на преподавателей и студентов, были установлены квоты, изрядно затрудняющие вступление. Но под этот высочайший призыв генерального секретаря приняли и меня – студента третьего курса.

Кто-то скажет, что это карьеризм. Возможно. Но участвовать в обсуждении взрослых вопросов жизни факультета и института на партийных собраниях и конференциях мне, двадцатилетнему парню, было весьма полезно и интересно.

Тогда я приобрёл и первый дипломатический опыт. Уличил одного старого доцента во лжи прямо на собрании, за что вскоре был им отблагодарён первой четвёркой, не совместимой с Ленинской стипендией.

После скандала по поводу сведения счётов подобным образом и немалой нервотрёпки – разрешили мне сделать новый курсовой проект и пересдать зачёт. Как здесь было не усвоить пословицу: «Слово – серебро, а молчание – золото», – особенно когда силы неравные и нет шансов победить. Да и вопрос к тому же был не очень принципиальный.

С тех пор, как пишут в романах, прошло много лет. К награждению правительственной грамотой представило меня областное министерство культуры. Сколько бы времени гуляли документы и какова оказалась бы их судьба – неизвестно. Но, в отличие от студенчества, теперь помог счастливый, тоже дипломатический, случай, но со знаком плюс. Сам министр культуры России как раз в это время пожаловал в Иркутск.

На собрании интеллигенции, куда был приглашён и я, разговор пошёл по напряжённому руслу. Писатели наседали с критикой антирусских передач канала «Культура» и их вдохновителя, заместителя министра Швыдкого. Директора театров ругали министерство и всех на свете за бедность и бытовую неустроенность артистов. Я, будучи в своё время и сам госруководителем, сидел и сочувствовал министру, который совсем недавно заступил на пост и отдувался «в гостях» за чужие грехи.

Да и кто бы из критикующих ни был на его месте – не изменилось бы ровным счётом ничего. Политика, в том числе и антикультурная, делается в очень далёких от него коридорах. Думаю, что ближе к заморскому Овальному кабинету, чем к нашим послушным министерствам, забывшим, что основная нация в России всё же русские. По этому поводу ещё одна цитата из Николая Зиновьева:

 
В степи, покрытой пылью бренной,
Сидел и плакал человек.
А мимо шёл Творец Вселенной.
Остановившись, Он изрек:
«Я друг униженных и бедных,
Я всех убогих берегу,
Я знаю много слов заветных.
Я есмь твой Бог. Я всё могу.
Меня печалит вид твой грустный,
Какой бедою ты тесним?!»
И человек сказал: «Я – русский»,
И Бог заплакал вместе с ним.
 

Поэтому я нисколько не покривил душой, рассудив, что и министр живой человек, а возможно, и православный, когда доброжелательно выступил и смягчил обстановку, да ещё подарил ему, бедолаге, картину с видом Иркутска. О награде в тот момент я не думал, но грамота из министерства вскоре была подписана и пришла в иркутское министерство культуры. Не знаю, совпадение это или нет.

Непросто продвигалась и другая награда, «запущенная» через пару лет во властные коридоры.

К 350-летию Иркутска начальство, как принято перед большими праздниками, огляделось, кого бы наградить помимо бюджетников. За достижение в бизнесе, организуй хоть тысячи рабочих мест, в России, к сожалению, не награждают. Да и по большинству фирм, замаскированных подставными учредителями и директорами, не всегда поймёшь, кто хозяин и каковы истинные масштабы бизнеса.

Меценатскую же деятельность иногда отмечают и на самом верху. Как-то раз я был даже удостоен чести побывать в Георгиевском зале Кремля на обеде у самого президента. Правда, вдохновляющих речей или хотя бы патриотических выступлений там не было. Всё прошло серо и обыденно. Не пригласили российских меценатов после завершения обеда ни в театр, ни в концертный зал, как делалось при коммунистах, если с народом встречался генеральный секретарь. Стоило ли лететь из Сибири, чтобы просто пообедать и посидеть за одним столом, наряду с заслуженными людьми, с охранником чеченской национальности. Он, по-видимому, не случайно сидел рядом со мной, так как среди депутатов Госдумы, олигархов, нескольких королей эстрады (И. Кобзон и др.) я был чужой.

Хотя всё-таки факт внимания первого лица к меценатам налицо. Но как же сильно не совпадает моё впечатление о встрече в Кремле с впечатлением моего отца от встречи с членом Президиума ЦК КПСС Л. М. Кагановичем, приезжавшим в Иркутскую область в должности министра промышленности строительных материалов. Его выступление было настолько энергетически сильным и вдохновляющим, что, как рассказывал отец, не только труд или сбережения, жизнь хотелось не задумываясь отдать на благо родного Отечества.

Другие времена, другие нравы, а может быть, и цели.

Словом, к 350-летию города вспомнили и областные начальники, а может, Дриц напомнил, мои немалые деяния в области культуры. В результате предложили мне подготовить ворох документов на награждение. Оказалось, это очень непросто. Коль называешься бизнесменом, то показывай не только меценатские заслуги, но и результаты бизнеса. В тот момент фирма была раздроблена на ряд предприятий – для упрощённой бухгалтерской отчётности и оптимизации налогов. Чем-то помаленьку начал руководить взрослый сын, что-то с давних времён оставалось на моей маме, когда-то вложившей по моей просьбе средства от проданных «Жигулей». Часть бизнеса была отдана как бы в аренду повзрослевшим воспитанникам, выходцам из фирмы.

В общем, мою официальную часть можно было показать скромно до неудобства. Но и награждали-то вроде бы не за бизнес, а за меценатство. С другой стороны, по логике, откуда тогда немалые меценатские деньги? Не кончилось бы награждение углублением налоговой проверки, не дай Бог. Где грань между оптимизацией налогов и налоговым преступлением? Нет её. Всё в воле проверяющих и особенно заказчиков проверки.

Хотя по доходам и тратам на меценатство я легко мог оправдаться, показав выручку от проданных объектов недвижимости, соизмеримую, наверное, со стоимостью храма. Но такой графы в документах не было. А потому многочисленные балансы могли вызвать как минимум недоумение.

Может быть, именно по этой причине документы застряли у губернатора в приёмной или на столе. Прошёл и месяц, и два, и три. Неужели кто-то подверг их беспристрастному анализу? Вдруг их пристально изучают налоговики, а ещё хуже, отдел по борьбе с экономическими преступлениями? Но приближенные к трону кивали на губернатора и только на него. Его же спросить об этом и трудно, и неудобно. Дистанция слишком велика.

Но и здесь Дриц нашёл выход. Жена губернатора Евгения Евгеньевна Фролова всерьёз участвовала в культурной жизни города, присутствовала на открытии мемориальной доски адмиралу Геннадию Невельскому, была на многих организованных в нашей галерее выставках иркутских художников, даже нередко приобретала картины для дома и на подарки московскому начальству. Интересовалась эта обаятельная и просвещённая женщина и восстановлением храмов. Знала и о нашей немалой помощи в этом направлении. Она одна из немногих, кто действительно высоко ценил мой вклад в культуру города, и была в курсе наградных дел к юбилею. Информация о долгой задержке её искренне удивила, и вскоре она выяснила, что документы к губернатору просто не поступали. Кто-то из «доброжелателей», скорее всего, депутатов, уговорил клерков положить документы в дальний ящик отлежаться, авось потихоньку забудется. С их точки зрения, награждение активного участника депутатских выборов, выступающего против рвущихся к бюджетной кормушке кандидатов партии власти, как минимум несправедливо. Кроме того, у депутатов, в том числе и почти кадровых, нет правительственных наград, а тут какой-то бизнесмен, и на тебе – медаль или, ещё хуже, орден.

На следующих выборах президентская награда, что ни говори, дополнительный козырь. В общем, было ради чего подсуетиться недоброжелателям. И только теперь, после разноса самим губернатором клерков наградного отдела, документы попали на подпись и поехали в столицу. Там чиновники, изучив дело, по дружбе дали совет произвести меня в советники губернатора по культуре, чтобы вообще не делать упор на бизнес. Не та, с их точки зрения, деятельность, за которую следует награждать.

Так я стал советником. Правда, за советами ко мне в основном обращалась жена губернатора, к слову сказать, истинная аристократка если не в дореволюционном смысле этого высочайшего слова, то уж в современном – наверняка. Прадед у неё был ректором МГУ в 40-х годах, а прабабушка, доктор филологических наук, возглавляла когда-то всесоюзный журнал «Русский язык в школе», сама она, несмотря на молодой возраст, уже не только доктор юридических наук, но и действительный член Российской академии естественных наук по гуманитарному профилю.

После подписания постановления о награждении меня медалью ордена «За заслуги перед Отечеством II степени» как раз подоспели и выборы, но не чьи-то, а самого президента Российской Федерации.

Через президентские выборы – к награде

Наш губернатор был выдвинут альтернативным кандидатом в президенты России, но, как объяснили понимающие в высокой политике люди, техническим, то есть на случай, если снимутся все фактические соперники. Альтернатива должна оставаться до завершения выборов. Но каких только случайностей не бывает! А вдруг что-то случится с главным кандидатом или он неожиданно решит поменять свою сверхбеспокойную жизнь и технический кандидат превратится в настоящего? Вот уж будет для него зигзаг удачи и зигзаг в истории России. Мэра, Виктора Ивановича Кондрашова, почти случайно прошедшего благодаря снятию основного кандидата, мы как раз недавно выбрали и, в общем-то, не жалеем. Тем более что его обаятельная спутница жизни Марина Александровна тоже весьма неравнодушна к искусству и ведёт в этом плане огромную работу.

Губернатор за короткий срок продемонстрировал широкий размах. Он заметно оздоровил финансы области и восстановил или, точнее, воссоздал из недавних развалюх огромный деревянный квартал в самом сердце Иркутска, прозванный в народе губернаторской слободой. А недавно открыл дом прославленного больше, чем космонавты, нашего земляка пианиста Дениса Мацуева. Может быть, он разрастётся до уровня Дворца музыки, о котором мечтает первая леди области и, наверно, сам губернатор.

В канун Нового года родилось у меня даже стихотворение по случаю, что бывает не часто, посвящённое губернатору Дмитрию Фёдоровичу Мезенцеву к предстоящим выборам:

 
Пусть юбилейный наш Иркутск
Красою радует вас дерзкой
И согревает луч искусств,
Спасая в гонке президентской.
 
 
Рояль Мацуева звучит
Над вечно вашей слободою,
Пусть музыка всегда летит
За вашей звёздною судьбою.
 
 
Пусть рода знатного жена
От вас все тучи отгоняет
И, как красавица княжна,
Царём стать русским вдохновляет.
 
 
И мы не будем пасовать,
А дружным строем, правда, тайно
Придём за вас голосовать,
Рулетка – жизнь, в ней всё случайно.
 

Прочитал я его в той самой слободе, где у моего друга Юрия Коренева, известного пивовара, заработал первый из множества ресторанов, и губернатор с супругой решили в нём встретить Новый год. Так я оказался в одной компании с первыми лицами области, да ещё и в такой значительный праздник. Моё сюрпризное стихотворение главными персонажами было встречено весьма благосклонно.

Но «метафизического» подарка оказалось мало, и вскоре ко мне из областной администрации настоятельно обратились с просьбой поучаствовать в президентских выборах материально. Свита, наверняка без ведома губернатора, сочла, что за всё, в том числе за награду, обязательно нужно платить. Хотя никаких договорённостей и даже намёков на этот счёт не было и близко. Я полагал, что оплатил награду с лихвой меценатскими миллионами и собственной просветительской работой. Приезжие же чиновники, по слухам, наживались на всём, на чём можно.

Но вскоре кандидатура нашего областного начальника была снята, и, хотя денег я не внёс, от меня отстали. А следом неожиданно назначили и нового губернатора, так что денежки на выборы, если б не устоял, пропали бы даром.

Интересно, что переназначить на очередной пост действующего губернатора в ту пору забыли. Длилась эта унизительная полоса в жизни недавнего дублёра президента и его жены несколько непонятных для меня и чёрных для них месяцев. Уходить с высокой должности в никуда, думаю, очень не сладко и, в общем-то, весьма унизительно.

Позже справедливость восторжествовала, и губернатор, оставивший весьма зримый след в преобразовании городской среды, получил назначение на должность генерального секретаря Шанхайской организации сотрудничества.

В одночасье смело и командированных из Москвы помощников-заместителей, беззастенчиво просящих деньги под маркой выборов, наверняка обеспеченных финансами на все 100 %. Не зря пресса и уголовная хроника пестрят делами по всевозможным откатам везде, где только можно, особенно по строительным подрядам, закупу оборудования, назначению на хлебные должности, за иностранных рабочих и т. д.

«Неоплаченная» высокая награда была вручена мне уже из рук нового губернатора, Сергея Владимировича Ерощенко, не понаслышке знающего Иркутскую область, всё же земляк. Значит, скорее всего, и пришёл надолго, и не будет за ним длинного шлейфа залётных заместителей и прочих «князей»-каналий, а с местными и мы не будем чувствовать себя порой иммигрантами в родном доме.

В канун следующих выборов, но уже не президентских, а в областное Законодательное собрание, меня наградили самой весомой из всех возможных наград – званием почётного гражданина родного города. И дело, конечно, не в очень солидной доплате к пенсии, что, как ни странно, весьма приятно даже и мне, а в том, что это хоть и не единогласная (зависть никуда не девается), но всё же высокая оценка именно горожанами, мэрией, депутатами и самими почётными гражданами моей деятельности.

Городская награда также обошлась без финансовой благодарности. Попросили, правда, не портить пасьянс кандидатов в областные депутаты, учитывая мой опыт борьбы, с уверенным вторым местом, и высокий рейтинг в городской среде.

Да я и не особенно рвался. Стыдно смотреть избирателям в глаза. Жизнь простых людей – а голосуют в основном они, замороченные выборными технологиями, – нисколько не улучшается, а в чём-то откатывается назад. Правда, мой хороший приятель, имеющий отношение к СМИ, поднял вокруг меня не согласованный со мной информационный шум; авось его изданию, ему, а может быть, и мне, предложат деньги, чтобы поутих в раскрутке возможного кандидата от неправительственной партии. Так я стал казаться опасным конкурентом для серьёзных претендентов. Высокое звание обещали мне присвоить уже года два, но получил я его в канун выборов. Наверно, шум вокруг меня до какой-то степени ускорил дело. Просьба не выдвигаться в депутаты всё же была.

Особенно рад общественному признанию мой отец – орденоносный бывший директор старой закалки. Успела порадоваться и мама перед самым уходом в иные миры. Приятно, конечно, и мне самому, и детям. Так что не только жуткие проверки и возможное для каждого предпринимателя лязганье тюремных ключей бьёт по душе, но иногда льётся и тонкая музыка серебряных колокольчиков высокого признания.

Считаю, что награды местных меценатов весьма важны и для развития культуры, и для всех бизнесменов, и для немалого числа не очень любимых иркутской церковью и отдельными писателями носителей нерусских, особенно еврейских, фамилий.

Мой пример говорит, что и у предпринимателей-меценатов сегодня есть шанс высокого общественного признания, как это, собственно, и было в дореволюционную пору.

Только развитие малого и среднего бизнеса, не паразитирующего на ресурсах, а также восстановление культурной среды способно поднять Россию с колен:

 
Пенье скрипки и всплески рояля,
Словно в стужу дыханье весны,
От Москвы и до замков Версаля
Душит грохот и вой сатаны.
 
 
Светлый звон рукотворного свода
Электронный дурман разметал,
Сатаны зашаталась свобода,
Но по душам он всласть поскакал.
 
 
С кумачом на ворованной тройке
Век коварный кружил седоков
И кровавым серпом перестройки
Раскроил достоянье веков.
 
 
В песни спряталась память народа…
Словом царственным выгоним страх,
И в лучах православных свобода
Лёд растопит в озябших сердцах!
 
 
…Или канет Россия в веках?
 

Дивиденды с высокого звания

Впервые в ранге почётного гражданина почти через год после присвоения звания я решил сходить на расширенное заседание городской думы. Приглашали меня уже много раз, но не хотелось отдавать формальностям размеренное время неторопливого утреннего ритуала с зарядкой, а порой с домашней сауной и с немалым походом по полевым прибрежным дорогам вдоль Иркутского водохранилища – под щебетание птиц, в компании просыпающегося солнца и толпящихся в голове поэтических строчек и мыслей, рвущихся на встречу с чистыми листами, нетерпеливо ждущими дружеского откровения. А иначе зачем бедные деревья переносили адские мучения, превращаясь из живого, неугомонно шумящего леса в чистенькую и беленькую, но всё же как бы не совсем живую по нашим понятиям бумагу. В общем, до поездки на работу стараюсь выплеснуть на чистый лист утренний улов мыслей и строф, как в стихотворении «Муза»:

 
Не брани ни всерьёз, ни слегка,
Что один я по полю шатаюсь
Или в бане под свист сквозняка
От тебя и друзей запираюсь.
С неземною я девой дружу —
Она входит без стука, нагая,
Ею я, как мечтой, дорожу,
Про любовь только ей расскажу…
Но она – это ж ты, дорогая!
 

Очень часто, когда встаёт дилемма, пойти ли с утра в качестве гостя на заседание думы или на заседание Совета почётных граждан, на деловую утреннюю встречу или провести утро в размеренном спортивном, да ещё и в творческом режиме, выбираю второе.

Но сегодня особый случай. Всё же заседание юбилейное, и пригласили меня не дамы из Совета почётных граждан, как обычно, а сам председатель думы – Александр Казакович Ханхалаев. Отношения у нас хоть и приятельские, сиживали не раз за одним столом, но чтобы лично приглашать – такого не было. Тем более что зал подобного рода заседаний вмещает человек триста уважаемых людей. Не наприглашаешься.

Значит, ему действительно нужно моё присутствие, но для чего? Первая мысль: кажется, я вчера подписывал небольшой счёт на шампанское и конфеты для фуршета. Счёт, как всегда, принёс Дриц, и приглашение продиктовано, наверно, просто формальной любезностью, типа «ты мне, а я…» А он – власть, с которой нужно жить дружно, обязательно пригодится. Житейская истина! Хотя вряд ли из-за этого – мелковато.

Заседание в предыдущий день я уже пропустил. На нём отчитывались и председатель городской думы, и мэр города. Присутствовал губернатор, хорошо отозвавшийся о работе мэра. Странно, похоже, что ветер их, в общем-то, почти естественного позиционного, как говорят психологи, конфликта, готовый перерасти в бурю проверок, наконец-то поменял направление. По-видимому, в каких-то главных вопросах они нашли консенсус. Без этого жизнь мэра как на пороховой бочке – благополучие может взорваться в любой день. Сколько бы дополнительных денег получил бюджет без обычных для нашего «дружного» города распрей на верхних этажах власти – вот уже много лет почти не зависящих от действующих лиц. Миллиарды рублей в городе и в области идут мимо казны из-за многочисленных частных перевозчиков пассажиров, безналоговых левых рубок леса, оптовых рынков, левой торговли вином и водкой в бесконечных павильонах, «шанхаек» и т. д.

А огромные деньги порождают мощное сопротивление влиятельного, а порой и весьма агрессивного лобби, справиться с коим можно только единым административно-силовым фронтом.

С завистью наши казначеи и налоговики смотрят на Кемеровскую область, где уже много лет безраздельно царствует Аман (хочется сказать – Атаман) Тулеев, полностью контролирующий все финансовые потоки, как и положено настоящему хозяину.

Весьма интересно и невредно для бизнеса наблюдать за развитием отношений как внутри ветвей власти, так и между ними. Пожалуй, всё-таки воспользуюсь приглашением. Схожу, пожму нужные руки, сяду подальше, не понравится – потихоньку уйду. Принесу одно утро в жертву.

Во время сокращённого, но быстрого похода вдруг прилетает мысль: «А не приглашён ли я из-за желания нового председателя думы получить в дар картину?» Этот пост он занял недавно. И если «служебные» подарки и украшали кабинет предыдущего владельца, то перекочевали, как это водится всегда и везде, к нему домой. Стыдливые заявления чиновников при получении подарка о том, что картина или скульптура для работы, то есть для приёмной или кабинета, – обычно уловка, чтобы презентам дать «законный вид и толк», как писал бессмертный Крылов. На баланс организации подарки ставят крайне редко, хотя стоят они порой весьма недёшево.

У нас в галерее картины и скульптуры от пятидесяти тысяч рублей и примерно до трёхсот, а то и до пятисот. Это не то что десятитысячные «красивистые» картины на улице и в некоторых галерейках.

Но на глаз большая часть публики не в состоянии оценить истинную ценность и цену полотна, и дарители вполне обходятся подделками под искусство, вместо того чтобы воспитывать вкус и чувства. Картина висит годами, притягивает взор и вливает в подсознание либо светлые лучи тепла, любви и вдохновенного творчества, либо пустоту китча и искусственного света фонарей. Последнее особенно нежелательно для детей. Но сегодня складывается жутковато-парадоксальная ситуация: Китай увозит к себе настоящую живопись, а наши туристы из Китая везут дешёвенькие, неживые подделки.

Ширпотребовских картин у меня попросту нет, да и дарить стыдно, а расставаться с коллекционными добротными картинами ох как тяжело, но цена предполагаемых бизнес-услуг, да и сама дата – 20 лет думе, в которой виновник моих раздумий председательствует всего полгода, – также, цинично говоря, не особенно тянет на существенный подарок. Всё же не личный юбилей. Но обмануть ожидание от персонального приглашения, если таковые были, тоже не хочется. И здесь, во время похода, откуда-то в голову прилетает идея: не суетиться со сверхмучительным выбором подарка, но вместе с тем порадовать и главного думца, и всю публику по-настоящему добротной живописью на дорогих для сердца и кошелька больших полотнах. С этим внезапным решением, совмещающим блеск коллекции и отсутствие внушительных затрат, я вернулся домой. Выбрал две замечательные картины с изображением хорошо узнаваемых храмов. Вскоре они очутились в багажнике моего вместительного джипа. Опаздывая, с множеством нарушений, правда, никому, как обычно, не мешая из водителей и пешеходов, я помчался с картинами на торжественное заседание. Вездесущий Дриц и старший сын Стас ожидали меня у входа в мэрию. В зале, а он был уже почти заполнен приглашёнными, с заметными подарками была только наша «делегация».

Собственно, по рангу был приглашён я один. Но, поскольку Дриц нужен всем, он не пропускает случая сопроводить меня на высокое собрание, а чаще и вообще сходить вместо меня. Его фамилия и быстрая фигура с седой и чуть втянутой в плечи головой, хотя и выдают многовековую настороженность библейского народа по поводу постоянных гонений, тем не менее давно являются в нашем городе как бы отдельной регалией. Сыну для расширения кругозора сходить, посмотреть на чиновный истеблишмент нашего нестоличного города тоже не вредно. Многие с нескрываемым удивлением посматривали на наш непонятный по щедрости подарок. Удивлялись до поры до времени и мои компаньоны.

С возмущением узнаю, что я, хоть и единственный член Союза писателей на этом сборе, да ещё и настойчиво приглашённый персонально, оказываюсь в качестве немого статиста, то есть не включён в список для выступлений. А может быть, это просто хитрый ход нового председателя, как бы не ожидающего подарка? Увидев картины, он сразу же понял, что следует дать мне слово.

Не так давно, к собственному изумлению, довелось мне выступить среди немногих «великих» на инаугурации мэра. По какому критерию я попал в число избранных – не очень понятно до сих пор. Официального общественного поста у меня не было и нет, почётным гражданином я ещё не был, в его предвыборной свите не состоял, знакомы мы были шапочно, за одним столом ни в тесной, ни даже в большой компании в ту пору не сиживали.

Неужели у меня такой достойный имидж был уже три-четыре года назад без всяких официальных регалий? Не случайно, видимо, в любом заведении, будь то ресторан или театры и музеи, даже в загородной или заграничной поездке, ко мне обязательно кто-либо подходит уважительно поздороваться за руку и обмолвиться несколькими словечками. Очень многих «приятелей» я совершенно не знаю. Постепенно я привык к городской известности и понял, что знакомство здоровающихся со мной несколько повышает их статус в глазах компании. Популярностью обязан я не каким-либо выдающимся достижениям в бизнесе, а только диковинной, а может быть, и чудной для многих культурной составляющей своей жизни.

Деньги зарабатывают обычно в тишине. Большинство иркутских богачей, или, как теперь говорят, местных олигархов, широкой публике неизвестно. Во власти, в том числе и выборной, из них единицы. В то же время открытие художественных выставок и поэтические вечера от театров до колоний и многолюдны, и широко освещаются в прессе. Правда, иногда, к сожалению, приходится самому доплачивать СМИ. В других городах такие события относятся к бесплатным культурным новостям. У нас – нет: я и бесплатный показ – несовместимы. Данные затраты не из стремления к собственной популярности как самоцели. Считаю очень важным популяризировать настоящее, как бы корневое, русское искусство – живопись и поэзию. Но при этом помню и собственную формулу: «Выше статус – меньше взятки и легче решаются вопросы с господами чиновниками всех рангов», – так что, платя разом и за информацию, и за имидж, я, возможно, ещё и экономлю.

Но не был бы я, по-видимому, бизнесменом, если бы не пришла мне в голову мысль о коммерческом использовании своей широкой популярности в родном городе. Всё же я имею отношение и к ещё одной стороне культуры, к культуре потребления прекрасных вин, коньяков, виски, ликёров со всего света и, конечно же, отечественной водки, особенно с тёплым названием «Три товарища», да ещё собственного розлива в экологически чистой местности горного Алтая.

В городе набирает обороты сеть наших винных магазинов с незатейливым названием «Виноград». Гордость сети – это напитки, которые мы грузим напрямую от производителей более чем из десяти стран мира, в основном, конечно, из средиземноморской Европы, но есть и Шотландия, и даже Чили. Это, без рекламного хвастовства, более качественные и экономичные напитки, так как производятся, в общем-то, как бы для «сэбэ», то есть для своей страны, а не для стран третьего мира, к которым, увы, относят и Россию.

Особенно ярко их неоспоримое преимущество видно на примере дорогих коньяков. Так, соотношение цены французских коньяков, например, «Хеннесси» класса ХО (спецпроект в основном для России и Востока) и «Фигара» ХО, который завозим мы сами, 3–3,5 раза, при лучших вкусовых качествах последнего. Комментарии, как говорится, излишни. Об этом я и думаю сказать с плакатов в своих магазинах, а может быть, как-то слегка эту мысль «обшутить» сегодня и на торжественном заседании думы.

Для собственного имиджа и рекламный плакат, и упоминание «Виноградов» на думе – вопрос спорный. Важно соблюсти меру, что очень непросто. Но призыв пить качественные напитки по оптимальным ценам в нашей стране, где немало вина-водки – левые суррогаты, думаю, весьма актуален и может спасти к тому же не одну жизнь.