Текст книги "От революционной целесообразности к революционной законности. Сущность и специфика эволюции советского права в 1920-е годы"

Лишение прав означало не просто потерю права голоса, но и влекло за собой серьезные юридические, материальные и бытовые последствия. Типичный «лишенец» тех времен – это человек в возрасте от 17 до 55 лет, физически и душевно здоровый, но не числящийся трудящимся. Они не имели удостоверений личности, не могли быть избранными ни в один советский орган, общественные организации, занять какую-либо должность, учиться в средних специальных или высших учебных заведениях. В документах делалась пометка «лишенец». Труд лишенцев оценивался по самым низким расценкам. На них не распространялось государственное обеспечение, то есть они не получали пенсий, пособий по безработице и т. д. Они не включались в общую систему снабжения продуктовыми и потребительскими товарами. Крестьянин и его семья фактически исключались из общества и не имели даже тех минимальных льгот, которые могло предоставить сельское общество. Согласно постановлению, ЦИК и СНК от 13 ноября 1930 года лишенцы не могли быть членами колхозов и других кооперативных обществ и товариществ [390]390
  СУ РСФСР. 1930. № 56. Ст. 59.


[Закрыть]. По законам 1925 г. и 1930 г. об обязательной военной службе лишенцы подлежали зачислению только в тыловое обеспечение. Причем для них срок состояния в тыловом ополчении устанавливался с 19 лет до 40 лет включительно. Безработица, выселение из квартиры, отсутствие медицинской помощи, изгнание детей из школы – вот что ждало на жизненном пути лишенцев. Жесткие последствия лишения избирательных прав заставляли людей искать обходные пути. Стремились скрыть «неудобное» социальное происхождение, изменить работу, выбирая ту, которая улучшала автобиографию. В связи с этим распространялась практика выдачи местными советскими органами ложных документов о «правильном» социальном происхождении. В конце 1920-х годов, когда давление на «социально чуждые элементы» достигло максимума, многие были вынуждены объявить в прессе об отказе от своих родителей, имевших «неправильное» социальное происхождение.

Лишение избирательных прав значительной части населения страны, в первую очередь крестьянства, следует рассматривать как одну из наиболее массовых политических кампаний, носивших ярко выраженный репрессивный характер. Репрессивность выражалась в одновременной политической, экономической и правовой дискриминации значительных слоев населения. По сути, «лишенцы» утрачивали «советскую легальность» и становились изгоями в собственной стране. Правовое неравенство, проявлявшееся в лишении избирательных прав граждан, было ярким проявлением классового подхода к формированию институтов власти. Это была сознательная политика, направленная на формально правовое обеспечение государственной власти путем укрепления политической монополии большевиков. Только по Конституции СССР 1936 года лишенцы были признаны равноправными гражданами. Конституция законодательно установила всеобщность выборов для всех граждан страны, достигших 18 лет, независимо от их социальных различий, в том числе имущественного положения и прошлой деятельности. Но это уже не имело принципиального значения для большевиков, поскольку страна находилась уже под жестким контролем репрессивного аппарата, а волеизъявление народа проходило в строгих «партийных рамках». Законодательно же уголовное наказание в виде лишения избирательных прав было отменено лишь в 1958 году, когда приняли закон «Об отмене лишения избирательных прав по суду», отменивший лишение избирательных прав» как нецелесообразную меру уголовного наказания[391]391
  ВВС СССР. 1958. № 1. Ст. 7.


[Закрыть].

Курс на создание консолидированного общества, активно проводившийся в третьей фазе революции, был совершенно необходим большевикам для утверждения монополии власти. Свою роль в консолидации общества выполняло право, наполняя элементы процесса юридическим содержанием.

Глава 6
«Революционная законность» и партийная номенклатура

Любая революция сопровождается сменой правящих элит, что ведет к концентрации всего объема государственной власти и монополизации права на принятие решений в руках новой группы лиц. Политическая элита представляет собой совокупность лиц, обладающих политическим влиянием и привилегированным положением в обществе. Ей присущи такие обязательные качества, как сплоченность на основе социального статуса и интересов, элитарное самосознание, восприятие себя особым слоем, призванным руководить обществом[392]392
  Карабущенко Н.Б.Теоретико-методологические основы психологии элит (история и современность): монография. М.: РУДН, 2007. С. 92.


[Закрыть]. Существуют различные типы и способы формирования политической элиты. Большевики в качестве таковой формировались по типу гильдии (закрытой), характерной наличием множества формальных условий для рекрутирования в нее, среди которых императивным требованием являлась личная преданность по отношению к политическому руководству и готовность безоговорочно выполнять полученные приказы, а в качестве главного механизма отбора используется назначение. Поскольку в своем исходном лингвистическом понятии «элита» носит характер положительной оценки («лучшее», «отборное», «избранное»), а в реальности приходится иметь дело далеко не с избранным, то в научном плане это понятие не имеет значения критерия научной достоверности, поэтому мы предпочитаем использовать термин «партийная номенклатура», понимая под этим систему должностных лиц, принадлежащих к партии большевиков и занимающих определенное место в бюрократической системе управления.

Формирование партийной номенклатуры. Специфика, менталитет, материальные льготы

Начальный период становления советской партийной номенклатуры пришелся на деструктивную фазу революции, что самым существенным образом сказалось на формировании ее специфических черт и поведенческих стереотипов на долгие годы. Это был период нестабильности, жесткого идейного и военного противостояния, глубокой враждебности ко всему небольшевистскому. В таких условиях кадровая политика носила упрощенный характер и заключалась в подборе кадров, во-первых, политически лояльных, во-вторых, способных в основном решать военные задачи. В результате сформировался огромный слой управленцев, для которых была характерна психология комбатанта – воина, бойца, находившегося постоянно в сражении. Данный психологический тип, рожденный военной фазой революции, постоянно подпитываемый воинствующей идеологией большевизма, никуда не исчез, оставаясь и в мирной фазе революции определяющим. «Послевоенное общество всегда неизбежно отравлено войной, главный симптом этой болезни – привычка к насилию – в разной степени сказывается во всех сферах общественной жизни и, как правило, довольно длительное время. Поиск врага извне перемещается внутрь страны, понятия «свой – чужой» теряют прежнюю определенность, и тогда «врагом» может оказаться каждый, причем критерии «чужеродности» постоянно меняются и расширяются»[393]393
  Сенявская Е.С. Человек на войне // Отечественная история. 1995. № 3. С. 7.


[Закрыть]. Отличительная черта этого психологического типа – «левацкий консерватизм, проявлявшийся в глубокой уверенности в безграничных возможностях насильственных мер при решении любых вопросов. Имелось и другое не менее серьезное обстоятельство, влиявшее на формирование основных черт партийной номенклатуры. На начальной стадии становления партийно-государственной структуры место «наверху» определялось прошлыми революционными заслугами, поэтому руководящие места в ней заняли члены партии с дореволюционным стажем, люди в основном с твердыми идейными убеждениями, сознательно вставшие на путь революции. После октября 1917 года в партию устремилась масса людей из различных социальных слоев, в том числе в немалой степени из маргинальных и люмпенизированных. Численность большевиков к моменту выхода из подполья в феврале 1917 г. составляла 24 тыс. человек. К осени 1920 г. ее численность – уже 214 тыс. коммунистов, 70 % из них вступили в партию в 1919–1920 гг., доля партийцев с дореволюционным стажем сократилась до 10 % [394]394
  Журавлев В.В. РСДРП(б) – РКП(б) на этапе превращения в правящую партию (октябрь 1917–1920 гг.). М.: РОССПЭН, 2000. С. 399.


[Закрыть]. Далее по резкой нарастающей: 1923 г. – 386 тыс. чел., 1924 г. – 735 тыс. чел., 1927 г. – 1236 тыс., 1930 г. – 1971 тыс. Это само по себе определило качественные изменения в управленческом аппарате. Это молодое поколение партийцев, составившее костяк партийной номенклатуры в созидательной фазе революции, существенным образом по своему менталитету отличалось от старых партийцев. Среди них уже трудно было найти партийцев, которые были бы фанатиками идеи. Они уже не были твердыми революционерами и суровыми идеологами, одержимыми классовой теорией и верой в предназначенную им историческую миссию. Молодые коммунисты в большинстве своем не были обременены ни «классовым сознанием», ни революционным аскетизмом революционера-подпольщика, для них главным побудительным жизненным ориентиром было максимальное получение жизненных благ, используя для этого специфические свойства монопольной власти – корпоративизм, протекционизм, принятие решений узкими группами, система привилегий. Для них характерен был низкий общий интеллектуальный уровень и отсутствие всякого управленческого опыта, слабая профессиональная подготовка. Система же «назначенства», ставшая основой кадровой политики большевиков, привела к коренному изменению характера взаимоотношений в структурах партии. Вместо людей, делегированных партийной массой и относительно свободных в своих действиях, в аппарат выдвигаются люди, зависимые от выдвинувшего их партийного лидера. Итог закономерен – большевики формируются как новая формация, как привилегированное сословие, с неизбежным карьеризмом, разделением по статусному и имущественному положению. Х. К. Раковский[395]395
  Раковский Христиан Георгиевич (1873–1941) (Станчев Крысте), болгарин, с 1917 г. член РСДРП(б). Один из основателей Коммунистического интернационала (1919), член его Исполкома. Чл. ЦК (1919-27), Оргбюро ЦК (1919-20). Пред. СНК и нарком по иностр. делам (1919; 1920-23), нарком внутр. дел (1920) УССР. Зам. наркома по иностр. делам СССР (1923-27), дипломатич. представитель (1923-24), поверенный в делах СССР (1924-25) в Великобритании. Один из лидеров «объединенной оппозиции» в ВКП(б). В 1927 г. исключен из партии (в 1935 г. восстановлен). В 192834 гг. в ссылке, возвращен в Москву после заявления об отказе от борьбы против парт. руководства. Нач. управления средних мед. учебных заведений Наркомата здравоохранения РСФСР (с 1934). Арестован 27.01.1937, приговорен 13.03.1938 к 20 годам исправительно-трудовых лагерей по делу «Антисоветского правотроцкистского блока». Расстрелян в 1941 г. Реабилитирован в 1988.


[Закрыть], анализируя процесс формирования советской партийной номенклатуры, верно раскрыл генерацию произошедшей трансформации. В письме Г. В. Валентинову[396]396
  Валентинов (Абрамсон) Григорий Борисович (1896 – не ранее 1956), член РСДРП(б) с 1915 г. С октября 1917 г. по июнь 1918 г. председатель Новгородского губкома РСДРП(б), делегат Всероссийского учредительного собрания. С начала 1920-х до 1927 года редактор газеты «Труд». В 1926–1927 годах участник объединенной оппозиции. В конце 1927 года исключен из ВКП(б) как троцкист и сослан на 3 года. В 1929 году восстановлен в ВКП(б), возвращен из ссылки. В 1933 году арестован вновь, приговорен к заключению на три года, в 1936 года приговорен к заключению на пять лет. После истечения срока освобожден не был. В 1948 году приговорен к заключению на 25 лет. В 1956 году освобожден как необоснованно осужденный.


[Закрыть], своему соратнику по партии, он писал: «Функция внесла изменения в сам орган: то есть психология тех, на которых возложены различные руководящие задачи в государственной администрации или государственном хозяйстве, изменились до такой степени, что они перестали быть не только объективно, но и субъективно, не только физически, но и морально частью того же реального класса. В результате ни физически, ни морально, ни рабочий класс, ни партия не представляли из себя того, чем они были лет десять назад. Партиец 1917 года вряд ли узнал бы себя в лице партийца в 1928 году»[397]397
  Письмо Г. В. Валентинову Х. К. Раковского от 2–6 августа 1928 г. // Вопросы истории. 1989. № 12. С. 74–76.


[Закрыть]. Подтверждалась общая социальная закономерность: «продолжительно функционируя как представитель определенных значений и ценностей, человек идентифицируется с ними и может постепенно принять значение, далеко превосходящее то, которое естественно ему свойственно и изначально принимается, как если бы он был богом, всемогущим господином. Эти явления наблюдаются и среди кажущихся просвещенными революционеров»[398]398
  Сорокин П. Структурная социология // Человек. Цивилизация. Общество. С. 217–218.


[Закрыть]. Отсутствие демократических способов формирования органов власти, контроля со стороны масс над кадрами вели к формированию системы клиентальных отношений, скрытой от глаз общественности борьбы бюрократических групп, к созданию группировок личностного характера, члены которых поддерживали друг друга и превращались в замкнутые группы. На декабрьском 1921 г. совещании секретарей губкомов и обкомов признавалось наличие ситуации, «когда руководящие кадры ответственных работников представляют собой замкнутые группы, в среду которых работнику, прибывшему из другой губернии или выдвинутому из уезда волости, внедряться очень трудно»[399]399
  ГАСПИТО. Ф. 840. Оп. 1. Д. 1435. Л. 101.


[Закрыть]. Это вело к острым местным аппаратным конфликтам, порождаемым не политическими разногласиями, а в основном по причинам личностного характера, конкуренцией различных групп. Именно такой конфликт возник в Тамбовском губкоме в сентябре 1922 г. Конфликт рассматривала комиссия ЦК (Калинин, Шкирятов, Осадчий). Приезд столь высокой комиссии был вызван тем, что за рубежом появились статьи, живописно описавшие жизнь местной партийной номенклатуры. Комиссия осудила тех, кто вынес вопрос на широкое обсуждение, допытываясь, как материалы попали за границу, чем нанесен ущерб авторитету партии. Между тем комиссия по борьбе с контрреволюцией и преступлениями по должности при Тамбовском губисполкоме перед этим пришла к вполне конкретным негативным выводам. Комиссия отметила, что негибкость и бюрократизм аппарата власти ведут к появлению у старых членов партии, занимающих ответственные посты, привычки «весьма некоммунистического быта, отрыв от масс». Комиссия пришла к выводу, что первопричиной конфликта явилось усиливавшееся материальное неравенство, допускаемое ответственными работниками, самоснабжение, злоупотребление служебным положением[400]400
  ГАСПИТО. Ф. 840. Оп. 1. Д. 1505. Л. 13, 97.


[Закрыть]. Данный конфликт интересен своей партийно-бытовой типичностью. В основе конфликта лежали не принципиальные вопросы, а материальное неравенство, когда одна часть аппарата, пользуясь своим положением, увеличивала дистанцию от другой его части.

В целом к 1921 году партийная номенклатура представляла собой сложный и фрагментарный по своим личным качествам и взглядам аппарат, определяющей чертой которого была психология, сформировавшаяся под воздействием только что окончившейся гражданской войны, что и определяло методы и стиль работы партийного аппарата. Эти руководители, прежде всего среднего и низшего звена, выдвинутые в период гражданской войны, были руководителями по «обстоятельствам», способные выполнять лишь поручения и совершенно неспособные к систематической работе. К. Каутский, характеризуя правящий слой советской России, отмечал: «Ни одно глубокое и могучее народное движение не прошло в истории без следа грязи – без того, чтобы к неопытным новаторам не присасывались авантюристы и жулики, хвастуны и крикуны… Но в России особенности. Нигде «новаторы» не являются столь неопытными, как там. Кто руководители: несколько старых заговорщиков, честных борцов, беспорочного образа жизни, но все же в условном смысле «неопытных новаторов». С другой стороны – многочисленные интеллигенты, против своих убеждений поступающие в распоряжение новой власти, или гонимые страхом голода и издевательств, или, наконец, соблазняемые высокими окладами. Для спасения социализма в руки таких элементов передается диктаторская власть, которой рабочие должны подчиняться беспрекословно. Власть, развращающая лучших»[401]401
  Каутский К. Терроризм и коммунизм // Полис. 1992. № 2. С. 186.


[Закрыть].

И. З. Штейнберг[402]402
  Штейнберг Исаак Захарович (1888–1957, Нью-Йорк). Из купеческой семьи доктор философии. С 1905 года в революционном движении, с 1906 года эсер. Депутат Учредительного собрания, член ЦК левых эсеров. Народный комиссар юстиции РСФСР с декабря 1917 по март 1918. Вышел из состава СНК в знак протеста против заключения Брестского мира. Арестован ВЧК 10 февраля 1919 года. Провел в заключении 4,5 месяца. В 1923 году выехал за границу для работы в Венском Интернационале, лишен советского гражданства. Жил в Берлине, Лондоне, Австралии, США.


[Закрыть], член партии левых эсеров, занимавший с декабря 1917 г. по март 1918 г. пост наркома юстиции, также обратил внимание на формирующиеся характерные черты молодой советской номенклатуры: «На одной стороне – опьянение властью: наглость и безнаказанность, издевательство над человеком и мелкая злоба, узкая мстительность и сектантская подозрительность, все более глубокое презрение к низшим, одним словом, господство. На другой стороне – задавленность, робость, боязнь наказания, бессильная злоба, тихая ненависть, угодничество. Получаются два новых класса, разделенных между собой глубочайшей социальной и психологической пропастью»[403]403
  Цит. по: Восленский М.С. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. М.: Советская Россия, 1991. С. 30–31.


[Закрыть]. С началом созидательной фазы революции требовались сотни тысяч управленцев, но кадров катастрофически не хватало, особенно из числа старых партийцев. Коммунистов с дореволюционным стажем насчитывалось около 10,5 тысяч, или 2,7 % к общему числу членов партии[404]404
  Всероссийская перепись членов РКП(б). 1923 года. М., 1923. Вып. 4. С. 23–26.


[Закрыть]. Почти 90 % вступили в партию в наиболее тяжелые в экономическом отношении годы, когда многие шли в партию ради привилегированного снабжения продовольствием, иначе говоря, шли «за куском хлеба».

Переход к состоянию правящей партии означал для большевиков неизбежное изменение их положения в социальном пространстве, произошло резкое их перемещение из одной социальной позиции в другую, или, говоря языком социологии, последовал процесс вертикальной социальной мобильности, когда новая группа вытеснила старые привилегированные группы из более высокого социального пласта и заняла их место. В результате большевики, не имевшие до революции в России какого-либо особо признанного высокого положения, во время революции «преодолели огромную социальную дистанцию и заняли самое высокое положение в русском обществе. В результате все ее члены, в целом, были подняты до статуса, занимаемого ранее царской аристократией»[405]405
  Сорокин П. Социальная стратификация и мобильность // Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политическая литература, 1992. С. 374–375.


[Закрыть]. Одновременно процесс организации управленческой структуры вел к ее расширению по вертикали и горизонтали, усилению бюрократизации, созданию традиций, норм и правил внутриорганизационного взаимодействия, усилению различия в системах ценностей между высшими управляющими и исполнителями, порождая трансформацию нравственного и материального порядка и соответственно возникновению конфликтов между различными группировками. Этот процесс носил закономерный характер, поскольку «увеличение руководящего персонала приводит к его иерархизации и стратификации, иначе девять тысяч равноправных официальных лиц, скажем, без всякой субординации дезинтегрировали бы любое общество и сделали бы невозможным функционирование политической организации. Увеличение и стратификация государственного аппарата способствует отделению руководящего персонала от населения, возможности его эксплуатации, плохому обращению, злоупотреблениям и т. п. Во-вторых, увеличение размера политической организации приводит к увеличению политической стратификации, так как большое количество членов различаются между собой по своим внутренним способностям и приобретенным талантам»[406]406
  СорокинП. Социокультурная динамика // Человек. Цивилизация. Общество. С. 346.


[Закрыть]. Это неизбежно вело к переходу партийной номенклатуры на следующую ступень эволюции – формированию в ее среде высшего бюрократического уровня – правящую элиту, процесс формирования которой приходится как раз на 1920-е годы. Правящая элита – это особая социальная группа, устойчивая общность, основанная на глубоких внутренних связях входивших в нее политиков, одинаковом взгляде на смысл и реальность среды, в которой они живут и работают, общих интересах, связанных с обладанием рычагами реальной власти. Доминантой элиты является особый «миссионерский» дух – она отождествляет себя с обществом как целым, преисполнена сознанием своего долга руководить страной, определять судьбу народа[407]407
  Мясников О.Г. Смена правящих элит: «консолидация» или «вечная схватка» // Полис. 1993. № 6. С. 52.


[Закрыть]. Правящая элита составляла примерно треть партийной номенклатуры (под этим понимается та часть партийного аппарата, которая реально влияла на принятие решений). Например, в Тамбовской губернии управленческая часть, которую можно отнести к местной правящей элите, составляла от общего числа учтенных ответственных работников около 30 %[408]408
  ГАСПИТО. Ф. 840. Оп. 1. Д. 3055. Л. 15.


[Закрыть].

Процесс оформления партийной элиты сопровождался неизбежным созданием системы привилегий. Теория эгалитаризма, исповедующая всеобщую уравнительность как принцип организации общественной жизни и распространенная среди большевиков до революции и в начальный ее период, ушла в прошлое. На смену ей пришла теория неизбежности материального неравенства на первой стадии коммунизма – социализме. Процесс оформления системы привилегий являлся отражением закономерного перехода партии в состояние правящей партии. «Когда класс захватывает власть, известная часть этого класса превращается в агентов самой власти. Таким образом возникает бюрократия. Возникает дифференциация, которая является сначала функциональной, а потом превращается в социальную, по имущественному признаку»[409]409
  РаковскийХ.К. Письмо Валентинову. С. 74.


[Закрыть]. В 1920-е годы система партийных материальных привилегий сложилась в своих основных компонентах. В 1921 г. вводится так называемая усиленная пенсия, назначаемая членам партии, имевшим заслуги на политическом поприще. Упорядочивалась и система оплаты труда партийных работников. Первая попытка создания устойчивой системы предпринимается в 1920 г. В июле 1920 г. издается циркуляр ЦК о тарифных ставках для ответственных политических работников (ранее существовали для советских и военных учреждений). Циркуляром устанавливались пять разрядов для партработников. Пятый разряд – члены и секретари ЦК, управляющий делами ЦК, зав. отделами, секретари ЦК комсомола. Сюда же были отнесены члены, секретари и зав. отделами Московского и Петроградского комитетов партии. Должностной оклад для них устанавливался в размере 8300 (дореформенных) рублей и далее вплоть до первого разряда. Кроме того, по тарифу ответственных работников выделялись пайки, в том числе и на лиц, находившихся на иждивении[410]410
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 69. Д. 87. Л. 17.


[Закрыть]. Все это составило известную основу для материальной регламентации в партийном аппарате. На XII партийной конференции было решено положить в основу заработной платы 15325 кадровых партийных работников постановление Народного комиссариата труда и ВЦСПС о ставках для ответственных политических советских, кооперативных, профессиональных и хозяйственных работников и применить соответствующую тарифную сетку по отношению к партийным работникам в следующем порядке: 17-й разряд – члены ЦК и секретари областных, губернских комитетов, 16-й разряд – зам. зав. отделами ЦК, ответственные инструктора, члены губернских КК, 15-й разряд – зав. подотделами ЦК, секретари укомов и райкомов наиболее крупных городов, зав. отделами губкомов. В постановлении указывалось также, что все перечисленные категории партийных работников должны быть обеспечены в жилищном отношении (через местные исполкомы), в отношении медицинского обслуживания, воспитания и образования детей[411]411
  КПСС в резолюциях… Т. 2. С. 597.


[Закрыть]. Таким образом, получили официальный статус шесть основных категорий должностных окладов для работников партийного аппарата, которые в 17-разрядной шкале оплаты труда занимали ее верхнюю часть. Помимо тарифной сетки, существовали и другие источники получения материальных благ. Выплачивалась процентная надбавка за ответственность, материальные пособия на лечение, партработники получали дополнительно к окладам продовольственные пайки. На месяц 12 кг мяса, 1,2 кг сливочного масла, 1,2 кг сахара, 4,9 кг риса и т. д. Особые льготы устанавливались по обеспечению жильем, одеждой, транспортом, медицинским обслуживанием. В 1922 г. на санаторное обслуживание партработников по линии Наркомздрава было выделено 360 млрд. рублей (старых). Некоторые из ответственных работников периодически проводили отпуск за границей, куда выезжали с членами семьи и лечащим врачом. На проезд каждому до места отдыха выдавалось 100 рублей золотом (в 1923 г. за червонец давали 3,67 американских долларов, а 1924 г. – 4,46 доллара). На первый месяц пребывания еще 100 рублей и 100 рублей на мелкие расходы[412]412
  Партийная жизнь. 1991. № 17. С. 20.


[Закрыть]. Это была по тем временам значительная сумма, позволявшая сделать отдых приятным.

Активно использовались для финансирования партаппарата государственные средства. Например, в Воронеже с губернского бюджета на партийные нужды в 1925 г было израсходовано 180 млн. рублей. В мае 1927 г. бюро Воронежского губкома постановило взять из губернского бюджета 8 тысяч рублей, из которых 4 тысячи предназначались для оказания материальной помощи, связанной с курортным лечением членов бюро губкома и кандидатов в члены бюро. Остальные 4 тысячи выделялись на покупку необходимого количества курортных путевок[413]413
  ГАСПИВО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1700. Л. 11.


[Закрыть]. На этом же бюро принимается и решение в отношении ограничения материального пособия ответственным руководящим работникам советских, хозяйственных, профессиональных и кооперативных губернских учреждений. Партийным фракциям этих организаций поручалось «дать соответствующие указания по своей линии о недопущении, как общем правиле, выдаче специальных пособий ответственным и другим работникам аппарата, допустив в исключительных случаях выдачу пособия, не превышающего нормального месячного оклада в пределах сметных ассигнований учреждений[414]414
  Государственный архив Воронежской области (ГАВО). Ф. Р-10. Оп. 11. Д. 364. Л. 17.


[Закрыть]. Данное постановление было связано с тем, что руководители различных учреждений награждали себя и своих приближенных различного рода пособиями и премиями без всякого стеснения, что вызывало возмущение и жалобы рабочих и служащих. Многими хозяйственными и кооперативными организациями существующий тариф (17-разрядный) был обойден, и ответственные работники – члены партии, работники в этих организациях, стали получать сверх тарифа. После денежной реформы 1924 года процесс формирования устойчивой системы денежного довольствия партийной номенклатуры продолжился. Она представляла из себя иерархическую лестницу должностных окладов партийного чиновничества всех уровней. В 1925 г. партийный максимум составлял от 147 до 210 руб. При этом средняя заработная плата в 1924–1925 гг., например, в Воронеже составляла 37 рублей 23 коп., в 1926–1927 гг. – 45 рублей 58 коп., в 1927–1928 гг. – 47 рублей 10 коп[415]415
  ГАСПИВО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1710. Л. 16.


[Закрыть]. Центру не раз приходилось умерять аппетиты местных руководителей, которые использовали систему дофинансирования партийных органов за счет других организаций в форме материальной помощи под разными предлогами и за счет поборов с разных организаций. Директива ЦК РКП(б) (апрель 1926 г.) предписывала всем партийным организациям на недопустимость прямых или косвенных материальных поборов с хозорганов и категорически предложила укладываться в свою смету и «быть образцом величайшей экономии»[416]416
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 679. Л. 16.


[Закрыть]. Продолжалась и практика получения дополнительных льгот. Так, работники аппарата при уходе в отпуск получали зарплату, из кассы госстраха еще по полтора-два месячных оклада, и еще на непредвиденные расходы[417]417
  ГАСПИВО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1855. Л. 37.


[Закрыть]. Партийные работники обеспечивались в первую очередь жильем. Значительные льготы по-прежнему предоставлялись в санаторно-курортном лечении и отдыхе. В 1928 г. во всех обкомах, губкомах был создан денежный фонд при лечебной комиссии. Фонд создавался из средств местного бюджета, частично партийных средств, а также средств здравотдела. Выделялся специальный кадр врачей для обслуживания номенклатуры и членов их семей, расходы опять же перекладывались на здравотдел. Из отпущенных средств в денежный фонд 25 % поступали на особый секретный счет, из которого «оказывалась индивидуальная помощь узкому кругу лиц»[418]418
  ГАСПИТО. Ф. 835. Оп. 1. Д. 17. Л. 19.


[Закрыть]. На фоне более чем сносного материального положения высшего и среднего управленческого звена низовые работники влачили жалкое существование, особенно в отсталых крестьянских регионах. В 1927 г. в Воронежской губернии из 333 коммунистов, занимавших должности в низовом аппарате, оплачивались в размере 60—100 рублей 33 человека, 35–60 рублей – 82 человека, 15–35 рублей – 137, 84 человека получали меньше 15 рублей[419]419
  ГАСПИВО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 690. Л. 56.


[Закрыть]. Правда, последние две группы были связаны с сельским хозяйством, и казалось бы, что они должны были находиться не в стесненных материальных условиях. Однако этого не наблюдалось. Дело в том, что состояние хозяйств большинства низовых работников нельзя было признать даже близкими к середняцким, кроме 10–15 %, которые были более-менее благополучными. Причины известны: оторванность и периодичность занятия своим хозяйством. Попытки же улучшить их материальное положение наталкивались на нехватку средств в местных бюджетах. Поэтому в качестве компенсации местные аппаратчики активно занимались поборами с крестьян.

И все же, на наш взгляд, к проблеме наличия материальных льгот партаппарата надо подходить более продуктивно, в определенной степени реалистично, и не фокусировать все внимание на самом факте их существования и на этом основании диагностировать их однозначно как сознательное и необъективное установление материального неравенства, как симптом болезненного явления в партии и обществе, как это делается в большинстве публикаций по данному вопросу. Необходимо посмотреть поглубже на эту проблему. В льготах есть как бы две стороны. С одной стороны, они безусловно были фактором материального расслоения по имущественно-должностному признаку, порождая антагонизм между партаппаратом и рядовой массой коммунистов. Но материальная иерархия существует в любой управленческой структуре, и труд управленца в соответствии с иерархией труда всегда оплачивался выше труда простого исполнителя. Это так называемая «здоровая иерархия труда», которая отражает, кто сколько заслужил, сколько должен зарабатывать за свой труд, какой социальный статус имеет профессия в иерархии труда, и за функции, выполняемые им в государственной системе. В соответствии с этим партийные функционеры, занимая определенное место в социальной структуре общества и выстроенной в соответствии с ней иерархии профессий, получали свой уровень материального содержания и социальных благ. Ни один управленец не будет исполнять свои функции в полной мере, если его не стимулировать материально. В этом плане большевики поступали в соответствии с законами функционирования управленческой структуры, и ничего специфического в этих действиях нет. Сама система власти, природа аппарата предопределяли появление материальной иерархии. Не будет привилегий, даже не общем фоне нищеты, – не будет и аппарата. Особенность советской партийной привилегированности состояла только в том, что официальная иерархия труда не удовлетворяла партийных чиновников, и они стремились дополнить ее неофициальными источниками. Поэтому акцентировать внимание необходимо на вторую сторону проблемы, а именно, как партийные функционеры использовали свое исключительное положение в обществе для преодоления так называемого партийного максимума, официально ограничивающего пределы установленного материального содержания. Это делалось как установлением непубличных (засекреченных) форм дополнительного льготного вознаграждения, так и прямыми хищениями и взяточничеством. Именно эта вторая сторона вызывала наибольшее возмущение в партийной среде и в обществе в целом, порождая социальный антагонизм и требования уравнительного характера. На прошедших в 1923 г. в ЦЧО беспартийных конференциях вопрос поднимался не о наличии льгот руководителей, а о чрезмерно большой разнице в материальных условиях руководителей и рабочих[420]420
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 679. Л. 16.


[Закрыть]. Уравнительные настроения в обществе вызывались и завышенными ожиданиями благ от революции. Обобществление средств производства, людей по отношению к ним рассматривалось как первый шаг к равенству. Отказ от теории эгалитаризма означал отказ от идеалистических представлений об обществе всеобщего равенства. Большевики поняли, что полное равенство невозможно, это, по крайней мере сегодня, утопия. Равенство они стали рассматривать не в смысле тождества, а в смысле пропорциональности получаемых социальных благ, заслугам того или иного индивида. Характерно в это плане одно из выступлений на заседании Воронежского губкома в июне 1927 г.: «Мы отвергаем излишества, которые иногда практикуются со стороны ответственных работников. С ними мы будем бороться. В то же время мы должны отгородиться от той уравнительной тенденции, которая имеет место среди некоторых слоев населения и среди членов партии. Мы знаем, что в деревне, среди известных слоев крестьянства даже ответственный работник является не очень хорошим. В этом отношении вопрос снижения зарплаты ответственным работникам, вопрос всяких прочих ограничений придумывается и ставится неоднократно. Понятно, почему. Она вытекает из мелкобуржуазной уравнительности, которая преследует индивидуальные цели – рост собственного хозяйства, укрепление его мощи. На основе этого возникает недовольство ответственными работниками. Все эти настроения одной марки, и за этими настроениями мы не идем, мы не являемся хвостиками, которые учитывают эти настроения и капитулируют перед ними. С этим мы не будем считаться»[421]421
  ГАСПИВО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1689. Л. 110.


[Закрыть].