Текст книги "От революционной целесообразности к революционной законности. Сущность и специфика эволюции советского права в 1920-е годы"

В целом основные тенденции развития законодательства о контрреволюционных преступлениях состояли в постоянном усилении уголовного давления на всякое реальное и мнимое сопротивление советской власти. В 1920-е годы борьба с контрреволюцией стала приобретать системный характер, что нашло отражение в Уголовных кодексах 1922 и 1926 гг. На всем протяжении рассматриваемого периода правоприменительная практика в отношении контрреволюционных преступлений носила жесткий характер, которая определялась не столько силой сопротивления власти, сколько духом недоверия ко всему небольшевистскому, что порождало общую доктрину контрреволюционности всего иного. Конкретика этой тенденции координировалась с общей теорией наказания и находила отражение в расширении круга контрреволюционных преступлений и в их тщательной регламентации.

Амнистии и условно-досрочное освобождение в системе мер социальной защиты

Классическая юридическая наука рассматривает амнистию как меру, применяемую по решению органа государственной власти к лицам, совершившим преступления, сущность которой заключается в полном или частичном освобождении от наказания, замене наказания на более мягкое или в прекращении уголовного преследования[110]110
  Додонов В.Н. Сравнительное уголовное право. Общая часть / под общ. ред. С. П. Щербы. М.: Юрлитинформ, 2009. С. 401.


[Закрыть]. Советская трактовка амнистий исходила из общей концепции наказания и опасного состояния личности преступника и рассматривалась как революционная форма «реабилитации заблудших» трудящихся. Акты амнистии должны были исходить из необходимости облегчения в первую очередь участи трудящихся, совершивших те или иные преступления случайно или по несознательности, освобождение которых от наказания не представляет социальной опасности. В отношении их государство ставило задачи исправления, избавления от пережитков и старых привычек, унаследованных от капитализма, и воспитания в духе коммунистической морали. Другая особенность советских амнистий состояла в том, что амнистии распространялась исключительно на преступников, совершивших противоправные деяния не против государства, а против личности. Все «преступники», покушавшиеся на порядок управления, государственную собственность, занимавшиеся антигосударственной пропагандой, подрывной и контрреволюционной деятельностью, а также враги народа амнистии не подлежали.

Первая советская амнистия была проведена в отношении осужденных народными судами и окружными судами в период с 25 октября 1917 г. до закрытия старых судов (декабрь 1917 г.). Прекращались все дела о погромах и поджогах имений и хуторов, совершенных до установления советской власти. В ноябре 1918 года VI Всероссийский чрезвычайный съезд Советов объявил о первой всероссийской амнистии. Освобождались из заключения все лица, задержанные за контрреволюцию, которым в течение двух недель со дня ареста не было предъявлено или не будет предъявлено обвинение в непосредственном участии в заговоре против советской власти или подготовке его. Освобождались и все заложники, кроме тех из них, задержание которых необходимо было как условие безопасности арестованных большевиков. Всем трибуналам и народным судам предписывалось применять досрочное освобождение в самых широких размерах для тех, кто не представлял опасности для республики[111]111
  Декреты Советской власти. Т. I. М.: Издательство политической литературы, 1957. С. 429.


[Закрыть]. Кроме того, предписывалось срочно предъявить конкретные обвинения всем задержанным, запрещалось брать заложников кому бы то ни было, кроме ЧК. Такой шаг был продиктован желанием снять напряжение в обществе, вызванное «красным террором», необоснованными и массовыми арестами граждан, а также утилитарной потребностью освободить места лишения свободы, которые были переполнены до предела, причем многие арестованные содержались без предъявления обвинения по нескольку месяцев. В январе 1919 г. НКЮ издал инструкцию о досрочном освобождении, которая разрешала освобождать до истечения срока наказания лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы, по постановлению суда или Ревтрибунала (по подсудности). Ходатайства подавались самим осужденным, родственниками или Распределительной комиссией. Ходатайства рассматривались в месячный срок со дня преступления в открытом заседании[112]112
  ГАТО. Ф. Р-655. Оп. 1. Д. 22. Л. 41.


[Закрыть]. Согласно постановлению ВЦИК от 5 ноября 1919 г. об амнистии ко 2-й годовщине Октябрьской революции освобождению от наказания подлежали все дезертиры, явившиеся в распоряжение властей не позднее 25 ноября 1919 г.[113]113
  СУ РСФСР 1919. № 55. Ст. 525.


[Закрыть]

Амнистия, как юридический институт, получила конституционное закрепление в Конституции СССР 1924 года, которая определяла субъекты, наделенные правом объявления амнистий. «Право амнистии, распространяемое на всю территорию СССР», принадлежало ведению Союза ССР в лице его верховных органов. Право амнистии сохранялось и за центральными исполнительными комитетами республик[114]114
  Конституция СССР 1924 г. Ст. 69 // URL: constitution.garant.ru.


[Закрыть]. В «Основных началах уголовного законодательства СССР и союзных республик» уточнялось, что право освобождать осужденных от мер наказания и понижать установленную законом меру наказания принадлежит в отношении приговоров народных судов и в отношении приговоров областных, краевых, окружных и соответствующих им судов и Верховных Судов союзных республик центральным исполнительным комитетам последних по принадлежности, а в отношении приговоров Верховного Суда СССР и военных трибуналов – ЦИК СССР[115]115
  СЗ СССР (СЗ РСФСР). 1924. № 24. Ст. 205.


[Закрыть]. Таким образом, амнистии были легализованы и включены в общую систему наказаний, став «революционной формой реабилитации заблудших». Одновременно амнистии стали средством разгрузки тюрем, постоянно страдающих от переполненности. Амнистии в 1920-е годы, приуроченные, как правило, к пролетарским праздникам, стали столь частым и ожидаемым явлением, что «нигде с таким нетерпением не ждали праздников пролетариата, как в тюрьмах»[116]116
  Чердаков О.И. Формирование правоохранительной системы Советского государства. 1917–1936 гг.: дис… докт. юрид. наук. Саратов. 2002. С. 178.


[Закрыть]. В период с 1920 по 1928 годы в советской России было проведено более 20 амнистий, как всероссийских, так и выборочных, распространявшихся на отдельные категории осужденных или на отдельные местности. Первая серьезная разгрузка тюрем произошла в мае 1920 г., объявленная к празднику Первомая. Основная цель амнистии заключалась не в полном освобождении от наказания, а перевод заключенных, не требовавших изоляции, на принудительные работы без содержания под стражей. Амнистия не распространялась на активных контрреволюционеров, бандитов, профессиональных воров, спекулянтов, имеющих более одной судимости [117]117
  СУ РСФСР. 1920. № 2. Ст. 14.


[Закрыть]. Вторая крупная амнистия была объявлена Декретом ВЦИК от 4 ноября 1921 г. «Об амнистии» в ознаменование 4-й годовщины власти трудящихся и в связи с окончанием гражданской войны. Освобождались полностью от отбывания наказания все, приговоренные с ограничением и без ограничения прав к условному лишению свободы, и лица, осужденные на сроки до одного года. Срок отбывания заключения для лиц, осужденных на сроки от одного года до 3 лет, сокращались наполовину, на сроки от 3 до 5 лет – на 1/3. В отношении лиц, приговоренных к высшей мере наказания, предусматривалось рассмотрение вопроса о применении к осужденным амнистии в виде замены высшей меры наказания лишением свободы на пять лет, разрешая его, каждый раз в зависимости от существа дела. Амнистия не распространялась на осужденных за бандитские преступления, за участие в белогвардейских заговорах, шпионаже и открытых вооруженных выступлениях и на деятелей антисоветских политических партий; на имущественные взыскания, наложенные в виде наказания. Декрет содержал оговорку, предусматривающая право органов, применяющих амнистию, иметь право в отдельных случаях возбуждать перед Президиумом ВЦИК ходатайство о неприменении амнистии по отношению к отдельным лицам, освобождение коих может представить опасность для Республики[118]118
  СУ РСФСР. 1921. № 75. Ст. 614.


[Закрыть].

Третья широкая общая амнистия была провозглашена постановлением ЦИК СССР к 10-летней годовщине революции (март 1927 г.). Смягчались меры социальной защиты в отношении всех осужденных, за исключением активных членов политических партий, ставящих себе целью уничтожение советского строя, злостных растратчиков и взяточников. Всем осужденным к расстрелу, за указанными исключениями, таковой заменялся 10-летним лишением свободы. Освобождались осужденные судами на лишение свободы до 6 месяцев, а трудящиеся – осужденные судами до 1 года, если они были осуждены впервые. Осужденные впервые трудящиеся освобождались от дополнительной высылки или ссылки. С них снимались всякие правопоражения, судимость и условное осуждение. В качестве обязательного условия амнистии осужденным «трудящимся» необходимо было отбыть половину срока, назначенного судом, всем же остальным – 2/3 срока[119]119
  СЗ СССР. 1927. № 61. Ст. 620.


[Закрыть]. По амнистии из мест лишения свободы были освобождены несколько десятков тысяч человек, число заключенных в конце 1927 года сократилось более чем на треть, до 82 449 человек[120]120
  Тимофеев В.Г.Уголовно-исполнительная система России: цифры, факты и события: учебное пособие. Чебоксары, 1999. С. 54.


[Закрыть].

Значительное место имели и так называемые выборочные амнистии, в проводившиеся в отношении определенных социальных групп или в отдельных регионах. Например, в апреле 1923 году были изданы два акта о выборочных амнистиях: декрет ВЦИК «Об амнистии карельским беженцам» и декрет ВЦИК «Об амнистии неплательщиков единого натурального налога». В первом случае амнистировалось население Карелии, ушедшее в Финляндию в 1921-22-х годах[121]121
  СУ РСФСР. 1923. № 39. Ст. 405.


[Закрыть]. Во втором случае граждане, впервые совершившие преступления, предусмотренные статьей 79 и частью 2 статьи 80 Уголовного кодекса РСФСР, а также малоимущие семьи красноармейцев, инвалиды империалистической и гражданской войн и семьи погибших в этих войнах освобождались от дальнейшего отбывания наказания лишением свободы и принудительными работами[122]122
  СУ РСФСР. 1923. № 39. Ст. 408.


[Закрыть]. Эта была первая налоговая амнистия, примененная в советский период. В феврале 1924 году к Международному дню работниц ЦИК СССР объявил об амнистии «работницам и крестьянкам, случайно совершившим преступления»[123]123
  Известия ЦИК СССР. 1924. № 47.


[Закрыть].

30 июня 1924 г. Президиум ВЦИК объявил об амнистии на территории Тамбовской губернии всех крестьян, осужденных к лишению свободы и принудительным работам за неуплату единого сельхозналога в 1923–1924 гг. В ноябре 1924 г. объявляется амнистия «лицам, совершившим побег из Рабоче-Крестьянской Красной Армии и Флота». В марте 1925 года была объявлена амнистия на территории республик, входивших в состав Закавказской федерации. От наказания освобождались все крестьяне, приговоренные к лишению свободы или принудительным работам за невзнос или за неплатеж в срок сельскохозяйственного налога, отменялось взыскание с них всех невзысканных штрафов и не проведённая конфискация их имуществ. Те же меры распространялись на кустарей. Эта амнистия была значительной по масштабам и была направлена, прежде всего, на стабилизацию социально-политического положения в Закавказье.

Существенной особенностью советских амнистий была их неоднократность, то есть человек, неоднократно судимый за мелкие преступления, мог быть и неоднократно амнистирован, так как законодательство не признавало его рецидивистом. Рецидивистами признавалась небольшая часть осужденных по тяжким преступлениям. В ряде актов об амнистии содержались специальные указания о том, что амнистия может применяться два и большее количество раз к одному и тому же лицу за одно и то же преступление. В частности, в декрете ВЦИК от 4 ноября 1921 г. «Об амнистии» предписывалось, что при исчислении сроков наказания за исходный следует принимать срок, подлежащий отбытию совершившим преступление «после применения к нему предыдущих амнистий»[124]124
  СУ РСФСР. 1921. № 75. Ст. 614.


[Закрыть]. В результате 70 % осужденных не считались рецидивистами при повторном осуждении, что давало им право быть амнистированными. В конце 1920-х годов уголовная политика была ужесточена, и амнистированных стало гораздо меньше. В 1918–1928 гг. амнистии ежегодно объявлялись к октябрьским датам, а часто и к 1 Мая. Затем амнистии стали проводиться только к юбилейным датам: десятилетие революции, двадцатилетие и т. д.

Дополнением к амнистиям стала практика условного осуждения и условно-досрочного освобождения. Принципиальные основы применения условного осуждения были определены еще «Руководящими началами по уголовному праву» от 12 декабря 1919 года: условный приговор применим не ко всякому преступлению и не ко всякому обвиняемому в преступлении лицу, а лишь если преступник не является общественно-опасным и преступление совершено им впервые»[125]125
  СУ РСФСР. 1919. № 66. Ст. 590.


[Закрыть]. Условное осуждение должно было стать реальным воплощением идеи доверия общества в лице суда к личности обвиняемого, к трудящимся массам и потому не могло быть целостным. Однако с реализацией было немало путаницы, сложностей и формализма и основные принципы применения условного наказания в судебной практике искажались до неузнаваемости. В сентябре 1921 г. НКЮ напомнил эти принципы всем судам и ревтрибуналам, например, одни и те же лица по нескольку раз получали условное наказание. Осужденные активно показывали свое «исправление», которое в своей массе носило формальный, показушный характер: прошел курс политграмоты в течение нескольких месяцев, проявлял производственную активность и т. п. Иногда наблюдение за условно осужденными поручалось фабрично-заводским комитетам и другим общественным организациям, носившее опять же формальный характер. В связи с этим НКЮ предложил условный приговор применять только к осужденным к лишению свободы, и он должен был быть целостным, исключить комбинированные, за исключением наложения денежной или натуральной компенсации (штрафа). Условное осуждение должно было мотивировано на основании обстоятельств и выяснения характеристики личности обвиняемого. В результате применение условного наказания сократилось с 13,4 % в 1923 г. до 10,9 % в 1924 г.[126]126
  Сводный отчет о деятельности губернских, областных и краевых судов и подведомственных судебно-следственных учреждений за 1924 г. С. 59.


[Закрыть]

Часто и регулярно проводилось и досрочное освобождение, ожидаемое тюремным населением с особым нетерпением. Если амнистию ждали в основном к праздникам, то «разгрузку» ждали постоянно. Тюрьма радовалась каждому новому заключенному. Чем больше – тем лучше: росли шансы выйти на свободу по «разгрузке»[127]127
  Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1920-1930-е годы / Г В. Андреевский. 2-е изд., испр. и доп. М.: Молодая гвардия, 2008. С. 65.


[Закрыть]. Декретом СНК от 21 марта 1921 г. «О лишении свободы и о порядке условно-досрочного освобождения заключенных» устанавливались общие правила условно-досрочного освобождения. Право представления к досрочному освобождению ранее половины отбытого срока имели лишь Распределительные комиссии, дела рассматривались судебными учреждениями по месту отбытия наказания[128]128
  СУ РСФСР. 1921. № 22. Ст. 138.


[Закрыть]. В целом же институт условно-досрочного освобождения от дальнейшего отбывания наказания регулировался в аспекте общих принципов уголовной ответственности и, в частности, достижении целей наказания. УК РСФСР 1922 г. в статьях 53, 54 и 55 устанавливал, что условно-досрочное освобождение выражается либо в полном освобождении от отбываемого наказания, либо в переводе на принудительные работы без содержания под стражей на весь оставшийся срок наказания или часть его. Ходатайство о досрочном освобождении могли возбуждать сами осужденные, его близкие, организации, учреждения и должностные лица, но не ранее отбытия осужденным половины срока наказания. Суды не имели права возбуждать вопроса о досрочном освобождении[129]129
  УК РСФСР 1922 г. Ст. 53, 54, 55.


[Закрыть]. Судам рекомендовалось шире использовать статью 46 УК, предусматривающую замену лишения свободы другими наказаниями: помещение в учреждения для умственно или морально «дефективных»; принудительное лечение; запрет на занятие той или иной должности или заниматься той или иной деятельностью или промыслом, в частности, организовывать и эксплуатировать комиссионные и торговые предприятия и руководить ими; удаление из определенной местности; передача несовершеннолетнего на поруки родителям, родственникам либо другим лицам при условии наличия материальных и прочих условий у поручителя. В августе 1924 г. в УК были включены новые статьи: 25-а (отдача несовершеннолетнего на попечение), 49-а (определение наказания при совершении нескольких преступлений), 55-а (снятие судимости с условно-осужденных). Изменения расширили возможности судов в более точном определении наказания и применении альтернативных лишению свободы наказаний.

В 1923 г. комиссия под председательством А. А. Сольца провела выборочную проверку учреждений, находящихся в ведении Главного управления мест заключения НКВД РСФСР. В результате этой проверки комиссия прекратила дела и освободила досрочно до 60 % заключенных, отбывавших наказание в проверенных учреждениях[130]130
  ГАТО. Ф. Р-659. Оп. 1. Д. 5. Л. 11.


[Закрыть]. 24 мая 1923 г. ВЦИК принял специальное постановление о досрочном освобождении заключенных. Прекращались производством дела, возникшие до 1 января 1923 г., по которым еще не закончено следствие или которые не были заслушаны в суде, за исключением дел по статьям 57–73 (государственные преступления). Освобождались от дальнейшего содержания под стражей осужденные на сроки до трех лет в случае отбытия ими 1/3 наказания. Изменялась мера пресечения в отношении тех подследственных, которые находились под стражей свыше 6 месяцев со дня задержания, кем бы оно ни было произведено. Пересматривались дела в отношении всех остальных заключенных[131]131
  СУ РСФСР. 1924. № 24.


[Закрыть].

Ситуации с переполненностью мест заключения возникали постоянно, что порождало новые досрочные освобождения. Так, в апреле 1924 г. резко усилился нажим на крестьян по поводу неуплаты единого сельхозналога. В результате места заключения вновь оказались переполненными, а крестьяне оказались оторванными от работы в самый разгар весеннего сева. Такое положение было признано ненормальным и было решено заменить лишение свободы другими видами наказания или давать отсрочку до окончания посевных работ. Тогда же ВЦИК постановил прекратить некоторые дела по обвинению трудящихся, возникшие до 1 января 1924 г. и не заслушанные еще в судебном порядке по мотивам маловажности преступления, трудности розыска обвиняемых или необходимых свидетелей, истечения значительного срока со времени совершения преступления[132]132
  ГАТО. Ф. Р-659. Оп. 1. Д. 15. Л. 46.


[Закрыть]. Аналогичная возникла и в апреле 1925 года. Верховный Суд в своем циркуляре констатировал факт переполненности тюрем, что вызывало угрозу эпидемий, и потребовал срочной разгрузки мест заключения[133]133
  ГАТО. Ф. Р-524. Оп. 1. Д. 5. Л. 16.


[Закрыть].

Перспективным в плане уменьшения применения судами лишения свободы рассматривалось использование принудительных работ. В первой половине 1920-х годов принудительные работы как мера наказания использовалась редко. Например, в 1923 году она была применена всего лишь к 2,7 % осужденных, в 1924 г. к 9 % осужденных. Объяснялось это невозможностью приведения в исполнение этой меры наказания из-за отсутствия организации работ. Поэтому суды вместо принудительных работ применяли имущественные наказания (штрафы и т. п.), число которых увеличилось с 33,3 % в 1923 г. до 48,9 % в 1924 г.[134]134
  ГАТО. Ф. Р-655. Оп. 1. Д. 22. Л. 41.


[Закрыть] Незначительное применение принудительных работ рассматривалось как «перекос» в судебной практике, который необходимо исправить. В директивном письме НКЮ и Верховного Суда о введении в действие УК РСФСР в редакции 1926 г. предусматривалось широкое применение судами принудительных работ. Но использование принудительных работ в качестве наказания было сопряжено со значительными трудностями. Осужденные уклонялись от их выполнения, перед судом заявляли о несудимости, установить же судимость преступников-гастролеров, не имевших документов, не представлялось возможным.

В УК 1926 г. уточнялся порядок назначения и применения условного осуждения и условно-досрочного освобождения вводом в него специального раздела. Основанием применения условного осуждения для суда служила убежденность, что степень опасности осужденного не требует обязательной его изоляции или исполнения принудительных работ. В случае условного осуждения приговор не приводился в исполнение. Условно-досрочное освобождение заключалось либо в освобождении от дальнейшего отбывания назначенной судом меры социальной защиты, либо в замене ее более мягкой. Основанием применения условно-досрочного освобождения могло стать признание судом очевидного стремления осужденного к исправлению[135]135
  УК РСФСР 1926 г. Ст. 53, 56.


[Закрыть]. Укрепление законодательной основы позволило судам более четко видеть основания и порядок применения условно-досрочного освобождения. Обязанность следить за досрочным освобождением возлагалась на прокуроров. Прокуроры при досрочном освобождении должны были учитывать ряд критериев: рецидивист или случайно совершивший преступление; совершено ли преступление из корысти или из низменных побуждений; социальное положение отбывающего наказание с учетом его принадлежности к рабочим, крестьянам, беднякам и батракам; отношение рабочих и крестьян к освобождению данного лица и т. д. Ни в коем случае, даже при наличии всех критериев, прокуроры не могли дать согласия на досрочное освобождение злостных растратчиков, бандитов, конокрадов и закоренелых хулиганов[136]136
  ГАТО. Ф. Р-659. Оп. 1. Д. 21. Л. 14.


[Закрыть]. В ноябре 1926 года Президиум ВЦИК РСФСР вновь принимает постановление о разгрузке мест заключения путем досрочного освобождения из мест лишения свободы некоторых категорий заключенных[137]137
  ГАТО. Ф. Р-659. Оп. 1. Д. 29. Л. 49.


[Закрыть]. В соответствии с постановлением губернскими Распределительными комиссиями были пересмотрены все дела на содержавшихся заключенных в местах лишения свободы и досрочно освобождались почти 45 тысяч человек. В 1927 г. комиссии удовлетворили 47 % ходатайств заключенных о досрочном освобождении из числа рабочих, 56,1 %– из числа крестьян, 43,7 %– из числа служащих и 27,5 % – из числа «нетрудовых элементов»[138]138
  Тимофеев В.Г.Уголовно-исполнительная система России: цифры, факты и события: учебное пособие. Чебоксары, 1999. С. 53.


[Закрыть].

В конце 1920-х годов вновь заявила о себе проблема переполненности тюрем. В условиях политико-экономической нарастающей антикрестьянской кампании места заключения усиленно заполнялись крестьянами. Несмотря на то что в августе 1926 г. суды получили от НКЮ категорическое указание не присуждать к коротким срокам лишения свободы, суды продолжали практику краткосрочного лишения свободы. В 1927 г. осужденные до 1 года составили по РСФСР 85,4 %[139]139
  Герцензон А.А. Советская уголовная статистика. М.: Юрид. изд-во НКЮ СССР, 1937. С. 209.


[Закрыть]. Это были в основном крестьяне, осужденные за неуплату налогов, самогоноварение, бытовые преступления и прочие незначительные прегрешения. В октябре 1927 г. из мест заключения было освобождено 60 тысяч человек, в том числе почти все кратко осужденные (кроме рецидивистов), и перегрузка мест заключения существенно снизилась, однако к июню 1928 г. число заключенных достигло 100 тысяч человек, а на 1 сентября 123 тысячи человек, достигнув уровня ноября 1927 г. Перегрузка мест заключения составила 158 %[140]140
  ГАТО. Ф. Р-5201. Оп. 1. Д. 36. Л. 1–2.


[Закрыть]. Причем основная часть заключенных вновь были крестьяне. Сложившая ситуация обусловливалась несколькими объективными причинами: невозможность для судов по целому ряду преступлений отступать от буквы УК, обязательно предполагавшего применение лишения свободы за те или иные преступления, а также отсутствие выполнимости наказания, например, невозможность организовать на местах принудительные работы, поэтому осужденных к ним отправляли в тюрьму. Вновь прибегли к досрочному освобождению. В марте 1928 г. в связи с началом весенней посевной кампании досрочно освобождалась осужденная маломощная и бедняцкая часть крестьян, в связи с проведением хлебозаготовительной кампании по ст. 74 (хулиганство), ст. 107 (злостное повышение цен), ст. 111 (бездействие власти), ст. 109 (злоупотребление властью). Тем, кто не отбыл срок заключения до конца, предоставлялись отпуска для проведения весенних полевых работ[141]141
  ГАТО. Ф. Р-5201. Оп. 1. Д. 36. Л. 1–2.


[Закрыть]. В июне 1928 г. ВЦИК РСФСР принял декрет, согласно которому лица, осужденные за самогоноварение, после отбытия ими не менее 2 месяцев, а за сбыт самогона – не менее 4 месяцев, подлежали условно-досрочному освобождению. Действие этого декрета распространялось в основном на рабочих и крестьян, которые эти преступления совершали «в силу темноты и невежества»[142]142
  ГАТО. Ф. Р-5201. Оп. 1. Д. 36. Л. 14.


[Закрыть].

Со второй половины 1928 г. предпринимается попытка массовой замены содержания под стражей принудительными работами на основе принципов бесплатности, хозяйственной выгоды и реальности наказания. Это немедленно сказалось на судебной практике. Суды стали отказываться от назначения краткосрочного срока лишения свободы (до одного года), допуская его лишь в отношении «классово чуждых элементов», заменяя его на принудительные работы. В 1928 г. осужденные до 1 года составили 25,6 % от общего числа осужденных, в 1929 г. – 3,8 %, в 1930 г. – 1,8 %. К исправительно-трудовым работам приговорены соответственно – 22 %, 50,8 %, 56,9 %[143]143
  Герцензон А.А. Указ. соч. С. 211.


[Закрыть]. В ЦЧО в 1928 году из общего количества осужденных 15622 человек к условному сроку лишения свободы были приговорены 1145 человек (7,3 %), 5558 (35,6 %) к реальным срокам. В 1929 г. из 17 083 осужденных к условным срокам приговорено всего 701 человек (4,1 %), к реальным срокам – 2328 человек (13,6 %). Зато резко возрастает количество приговоренных к принудительным работам: с 2248 (14,8 %) человек до 8786 (51,4 %) человек[144]144
  ГАТО. Ф. Р-527. Оп. 1. Д. 174. Л. 43.


[Закрыть]. Столь быстрое и резкое реагирование судов на постановления центра привели ко многим затруднительным моментам в работе местных органов власти и юстиции. Значителен был разрыв между приговором и его исполнением, так как реализовать принцип безусловной выполнимости приговора оказалось нереальным. Местные власти оказались не готовыми к организации принудительных работ. Так, по Тамбовскому округу в 1929 г. принудительными работами было охвачено только 44 % приговоренных лиц. По Рассказовскому району из 189 «принудработников» использовались 4, по Борисоглебскому из 35—4, остальные не работали[145]145
  ГАТО. Ф. Р-524. Оп. 1. Д. 543. Л. 3.


[Закрыть]. И такая картина была повсеместной. А те, кто работал, были заняты неквалифицированным трудом: очистка базарных площадей, города, дворов, утилизация отбросов, хотя среди них были и квалифицированные рабочие и ремесленники.