Текст книги "Психотерапия шизофрении"

15. Факторный анализ параметров процесса R. Heckel {749}. В тесте используется факторный анализ нескольких систем оценки группового процесса, включая шкалу Bales. Все ответы больных делят на те, что касаются личных моментов, взаимодействия в группе и факторов окружения. Далее ответы на вопросы делят на подтипы: отрицание, стимуляция активности, поиск и сообщение информации, поиск и сообщение мнения, уточнение, выработка групповых норм. По данным фонограммы кодируют каждое высказывание. Совпадение экспертных оценок: r = 0,86.

16. Шкала исследования процесса S. Liebermann {750}. По фонограмме группового взаимодействия формализуют следующие типы вмешательств врача: ободрение, эмпатия, уточнение, разъяснение, фокусирование, стимуляция, самораскрытие.

17. Протокол терапевтического занятия G. Overbeck {751}. После занятия больной и врач по памяти заполняют неструктурированные по содержанию рубрики протокола: тема беседы, ожидания от сеанса, основные проблемы, самочувствие во время сеанса, поведение больного, результат сеанса, поведение врача. В дальнейшем сопоставляется информация от врача и больного.

18. Инструмент измерения психотерапевтического процесса G. Ploettner {752}. На бланке соответствующими символами оценивают поведение врача по параметрам позиции (принимающая, отвергающая, объективирующая), техники (фокусирование, направление, вербализация), ситуации (паритетная, комплементирующая). Фиксируют частоту каждого варианта высказывания.

19. Шкала группового процесса С. Goldberg {753}. Фиксируют тему обсуждения, вариант конфликта, тип его решения и связь с предыдущим занятием, фазу развития группы, варианты поведения больного.

20. Инструмент для регистрации психотерапевтического процесса J. Cobb {754}. Тест фиксирует типы вмешательств врача: вопросы (истинные и в виде утверждений, требующие и не требующие последующего обсуждения), инструктаж, ободрение, резюмирование, уточнение, фокусирование, стимулирование. Высказывания врача подразделяют далее на авторитативные (предписывающие, информирующие), облегчающие катарсис или когнитивную эксплорацию. Тест не предназначен для работы с лечебными группами.

21. Программа контент-анализа R. Just {755}. Данные о числе слов, числе и длительности высказываний закладывают в ЭВМ для получения частотных характеристик взаимодействия. Программа рассчитана на группы, не превышающие 3-4 участников.

22. Шкала вовлеченности М. Klein {756}. Тест предназначен для измерения степени вовлеченности в собственную коммуникацию. Из фонограмм нескольких занятий берут произвольные куски, кодируют каждое высказывание по семиступенной градуировке выраженности признака. Срок обучения эксперта – 8 ч. Надежность совпадения оценок r = 0,73.

23. Система квантификации взаимоотношений лидера и члена группы R. Mann {757}. Тест предназначен для квантификации отношения к врачу как показателя эффективности работы группы. 4 параметра взаимоотношений и состояния: враждебность, приязнь, страх, депрессия оценивают по 16 субшкалам. Надежность совпадения экспертных оценок r = 0,73.

24. Знаковый анализ процесса Mills {758}. Тест предназначен для оценки двух параметров: природы и ценности высказывания. В конструкции теста решетка 11 x 12, дающая (вместе с подтипами) 396 возможных вариантов значения. Каждое высказывание маркируют как относящееся к собственной личности (внешним моментам, существенное, второстепенное). Длительность подготовки эксперта 1 мес, надежность совпадения экспертных оценок r = 0,80.

25. Шкала вмешательств группового психотерапевта М. Nichols, Т. Taylor {756}. Тест предназначен для измерения типа, степени конфронтации, цели высказываний врача. Каждая категория снабжена градуировкой степени выраженности. Для повышения точности оценки используют 2 наблюдателей. Подготовка эксперта – 12 ч. Надежность совпадения оценок: r = 0,73 по типу высказывания, r = 0,88 по его цели и r = 0,66 по категории конфронтации.

26. Инструмент оценки вмешательств психотерапевта Е. Braehler {759}. Фиксируют следующие варианты психотерапевтических вмешательств: эксплорацию, уточнение, интерпретацию, прямое руководство, терапевтически несущественные высказывания. Подсчитывают длительность каждого высказывания.

27. Метод квантификации взаимодействия F. Noble {760}. Объекты оценки те же, что и в методике R. Bales. Предложено 12 типов вербального и 6 – невербального поведения врача и больного. Исчисляют процент представленности каждого варианта. Для повышения точности оценки используют 4 экспертов. Надежность совпадений экспертных оценок: r = 0,92 для высказываний больного, r = 0,78 для высказываний врача, r = 0,60 для оценки невербальных компонентов взаимодействия.

28. Общий опросник взаимодействия М. Stone {761}. Объект квантификации: словарный объем, композиция вопросов, идентификация синтаксического стиля. Конструкция теста включает компьютерную программу для обработки отрезка дословного протокола фонограммы занятия.

29. Метод решетки поведенческого репертуара J. Watson {762}. В основе теста – решетка G. Kelly оценки межличностных отношений, в которой по данным самоотчета больного фиксируют параметры типа приязни, неприязни, ревности и т. д. Надежность совпадения экспертных оценок по разным вариантам взаимодействия r = 0,60-0,90.

30. Профиль группового взаимодействия К. Anchor {763}. Объект измерения – самораскрытие больного. В конструкции теста матрица 2x2, в которой маркируют тему обсуждения, относящуюся или не относящуюся к личности участника или к происходящему в группе. Данные фиксирует наблюдатель, присутствующий на занятии, или с помощью фонограммы. Надежность совпадения экспертных оценок r = 0,89. Не предназначен для работы с лечебными группами.

31. Ролевой тест членов группы К. Benne, R. Sheats {764}. Объект измерения: роли, выполняемые для достижения целей группы. Выделены варианты ролей группового задания, поддержания группы и индивидуальных. Не предназначен для использования в лечебных группах.

32. Контент анализ самораскрытия по J. Bugental-Reisel {765}. Объект квантификации – самораскрытие. По дословному протоколу или фонограмме кодируют темы, связанные исключительно с личностью участника, стимулированные группой и стимулирующие группу. Используют 2 экспертов и более. Не предназначен для использования в лечебных группах.

33. Хронограф взаимодействия Chappie {766}. Объект измерения: интенсивность вербального взаимодействия. Тест обслуживается компьютерной системой с постоянно движущейся бумажной лентой. По ходу взаимодействия специальными кнопками включают кодировочные устройства, фиксирующие обозначения разговора и невербального взаимодействия. Исчисляют частоту, длительность, признаки инициативы, адаптации, синхронизации, доминирования. Подготовка эксперта занимает 25-30 ч. Надежность совпадения экспертных оценок r = 0,53-0,95. Не предназначен для использования в лечебных группах.

34. Тест оценки взаимоотношений A. Ellis {767}. Кодируют связь каждого акта взаимодействия с предшествующим. Фиксируют 5 параметров: доминирование, структурирование, равенство, преданность, подчиненность. Каждый признак снабжен градуировкой выраженности по 5 баллам. Содержание высказываний не оценивают. Данные фиксируют по фонограммам или видеозаписи. Надежность совпадения экспертных оценок r = 0,80.

35. Последовательный анализ вербального взаимодействия W. Harvey {767}. Объект измерения: поведение, связанное с избеганием, сближением, выполнением группового задания. Каждый параметр маркируют по вариантам (личностный, тематический, ориентировочный), образуя матрицу 3 x 3. Используют 3 экспертов-наблюдателей. Кодируют отрезки фонограмм психотерапии длительностью по 5 мин. Не предназначен для использования в лечебных группах.

36. Анализ навыков межличностного взаимодействия Isaakson {767}. Объект изучения: самораскрытие, активное выслушивание, обратная связь, аффективное взаимодействие. В основе конструкции теста – таблица, параметры которой заполняются наблюдателем, присутствующим в группе, или по фонограмме. Надежность совпадения экспертных оценок r = 0,70-0,80. Не предназначен для использования в лечебных группах.

37. Система анализа взаимодействия в лечебных группах Quimby {767}. Объектами исследования являются: самораскрытие, обратная связь, лидерское и безличное поведение. Эти параметры представлены 26 вариантами, кодировка проводится в начале, середине и конце курса обучения присутствующим наблюдателем или по фонограмме. Надежность совпадения экспертных оценок r = 0,62-0,75. Не предназначен для использования в лечебных группах.

38. Измерение социальной интеграции по Т. Vogel {767}. Проводят само-, взаимооценку и предполагаемую взаимооценку больных по неструктурированному шаблону. По степени совпадения этих оценок судят о социальной интегрированности группового процесса. Надежность совпадения экспертных оценок r = 0,62.

39. Анализ группового процесса по F. Mann {464}. Тест ориентирован на формализацию содержания процесса клиент-центрированной терапии. Структурированы описания соответствующих параметров поведения психотерапевта. Кодируют на выбор любые 5-минутные куски фонограммы занятия. Фразы, оставшиеся функционально нерасшифрованными, не кодируют. Не предназначен для определения индивидуальной динамики состояния больного.

40. Методика субъективно-интерперсональной квалификации конфликтов по W. Lauterbach {768}. Путем сравнения различных аспектов субъективного самоотчета больных осознают эмоциональную напряженность и субъективную выраженность личностного конфликта.

41. Инструмент формализации суждений психотерапевта S. Rosenberg {769}. Цель: обучение распознаванию основных типов психодинамически ориентированных суждений врача по их описательным характеристикам. Используют только в лечебных целях.

К недостаткам этих методик относится то, что некоторые из них основаны на данных самоотчета больных, что закладывает в получаемый материал соответствующие искажения. Объективация психотерапевтического процесса предполагает использование измерительных инструментов более надежных, чем данные самоотчета больных. Субъективная оценка больных не всегда коррелирует с успехом терапии {770}, в них возможны искажения {771}. Изучение процесса дает более надежные результаты, если данные получены независимым экспертом-наблюдателем, допуск которого к исследованию возможен лишь после предварительного обучения. Главный источник несовпадения экспертных оценок – неадекватный тренинг наблюдателя {772}. Есть также экспериментальное подтверждение того, что оценки психотерапевтического процесса при использовании измерительных инструментов самим врачом имеют не меньшую надежность, чем оценки подготовленного независимого наблюдателя {773}.

Ряд методик недостаточно индивидуализирован, что вынуждает выносить суждения о динамике состояния отдельного больного по ненадежному экстраполированию общегрупповых параметров. Во многих случаях квантификация производится в ущерб содержательной стороне, когда оценивают формальные, малоинформативные критерии типа числа, длительности высказываний. В то же время в конструкции ряда тестов заложены внепроцессуальные параметры, которые могли бы быть получены с помощью соответствующих методов пре-пост исследования. Параметры, измеряемые некоторыми методиками, представляют собой теоретические конструкции, трудно операционализируемые в формулах поведения (например, аутентичность, эмпатия врача), что затрудняет их однозначное распознавание наблюдателем. Авторы многих тестов не утруждают себя проверкой надежности данных, получаемых с их помощью. Серьезными недостатками ряда методик является непригодность их использования в терапевтических группах или исключительная ориентированность на обслуживание какой-то одной психотерапевтической модели.

В целом можно сказать, что относительно общих характеристик тест, объективирующий функциональную структуру психотерапевтического процесса, должен, по возможности, отвечать следующим требованиям:

– точность исходных данных. Информация о процессе должна получаться не из данных, восстановленных врачом по памяти после занятия, или самоотчетов больных, а по аудио-или видеозаписи сеанса терапии. Запись на магнитофон не оказывает существенного искажающего влияния на психотерапевтический процесс с больными шизофренией, скорее отражаясь на поведении самого врача при недостаточном его опыте или в присутствии визитеров. Точная спецификация вмешательств, обеспечиваемая видео– или аудиозаписью, является непременным условием сравнительных исследований в психотерапии {774};

– достаточная полнота данных о психотерапевтическом процессе, охват материала всего курса терапии;

– индивидуализированность, получение информации непосредственно о каждом отдельном больном, а не путем экстраполирования на него общегрупповых феноменов;

– полнота охвата всех подсистем психотерапевтического процесса, включая данные о вскрываемом психодинамическом материале, вариантах вмешательства врача и сопротивления больного, а также методов параллельно используемых пре-пост исследований;

– достаточный уровень надежности совпадения экспертных оценок;

– умеренная длительность подготовки эксперта-наблюдателя;

– конструкция теста должна позволять его использование в редуцированном виде, для более оперативного решения каких-то исследовательских задач.

И все же, для того, чтобы вполне отвечать этим требованиям, прежде всего необходимо эффективно преодолеть главную трудность на пути к объективации психотерапевтического процесса. Она связана с принципиальной возможностью несоответствия внутренней функциональной структуры межличностного взаимодействия той внешней содержательной форме, в которую она облекается. Одни и те же мотивы, цели, ожидания, составляющие основу функционального уровня взаимодействия, могут высказываться в различных вариантах содержания; с другой стороны, за одними и теми же словами могут скрываться самые разные побуждения участников разговора. Таким образом, по манифестному содержанию, взятому в отрыве от всего контекста, невозможно однозначно идентифицировать функциональную структуру взаимодействия, а именно она дает наиболее информативные данные о взаимодействии психотерапевтическом.

Проблема интерсубъективности (Husserl) – поиска основы, на которой вообще возможно осознание души здорового человека, чрезвычайно сложна, и вполне объективное рассмотрение психодинамики не представляется возможным, ибо каждое понятие объективно данного здесь уже несет в себе теорию о субъекте наблюдения. Истинные причины поведения субъекта могут быть вскрыты лишь на основе глубокого рассмотрения его целостного жизненного контекста, да и здесь их трактовка неизбежно окажется вариабельной в силу возможности использования различных теоретических концепций для истолкования.

Как можно заметить, сравнивая приведенные выше измерительные инструменты, для внесения объективности в оценку процесса межличностного взаимодействия используют три основных методических подхода.

Первый – оценка преимущественно так называемых метакоммуникативных параметров, то есть признаков, природа которых исключает многозначность идентификации их сути (определение кто, кому говорил, количество высказываний, их длительность и т. п.). Недостатком этого подхода является то, что квантификация проводится в ущерб содержательной стороне. Метакоммуникативные признаки, как правило, малоинформативны; для оценки многих существенных компонентов функциональной структуры взаимодействия их просто не удается найти. В ряде случаев, становясь определенными, например, относительно таких информативных признаков, как интенсивность взаимодействия или эмоциональный знак отношения, эти данные могут ничего не говорить о качественных характеристиках терапии.

Второй подход – создание системы заранее предусмотренных вариантов содержания взаимодействия. Их сопоставление между собой, с метакоммуникативными или иными параметрами позволяет делать выводы о качественных функциональных характеристиках терапии. Этот прием хорошо срабатывает при постановках относительно узких задач, но если требования к информативности повышают, приходится расширять схему. На практике это приводит к тому, что оценивающий эксперт тонет в море содержательных вариантов, при этом все же периодически чувствуя себя стесненным семантическими рамками теста. Функциональные стержневые типы содержания уступают место громоздкому набору конкретизированных вариантов. Благодаря этому, гибкий функциональный «алфавит» живого содержания подменяется жесткой «иероглификой» искусственной схемы. Давая несущественный выигрыш в точности опознания, это в конечном счете оборачивается значительными потерями в охвате всего богатства содержания процесса и сроках подготовки наблюдателей-экспертов.

Третий подход, представляющийся нам наиболее перспективным, – создание семантической системы координат, в которой определенные функциональные варианты взаимодействия приобретали бы однозначность вне зависимости от их конкретного содержательного выражения. Такой системой координат может стать модель психотерапии, в рамках правил которой поведение врача приобретает достаточную однозначность. Речь идет о том, что в практическом смысле происходит между пациентом и психотерапевтом, то есть о сознательном, намеренном использовании последним отдельных признаков интеракции для достижения определенных целей, преследуемых им в контексте взаимодействия с больным. Независимый наблюдатель, обладающий достаточными знаниями об эксплицитных характеристиках отдельных вмешательств и о данном контексте взаимодействия, в состоянии дать однозначно воспроизводимые оценки функционального смысла происходящего.

Психотерапевты разных школ расходятся между собой в выборе вмешательств в данной ситуации, что определяется различиями в моделях. Такие различия могут выявиться и между двумя психотерапевтами, работающими в рамках одной и той же модели, вследствие различий в индивидуальном стиле их работы. Но так или иначе, все они в состоянии точно определить, какое именно вмешательство с точки зрения данной модели было использовано. Точно так же, вне зависимости от собственных исповедуемых им теоретических представлений, компетентный наблюдатель в состоянии однозначно определить функциональное значение поведения врача в рамках данной модели – было ли это, например, уточнением позиции больного, проявлением эмоциональной поддержки и сочувствия ему или директивным руководством и сообщением рекомендаций к действию.

Объективация высказываний больного более сложна, так как точность оценки зависит от навыка наблюдателя в распознавании проявлений сопротивления больного и также находится под влиянием теоретических представлений различных школ. Вот почему многие объективирующие методики вообще не включают в себя учет высказываний больного или ориентированы на фиксацию лишь легко распознаваемых вариантов его поведения {734}. Однозначная воспроизводимость экспертных оценок при этом может быть достигнута лишь в системе координат данной психотерапевтической модели, но и в этом случае общей социальной компетенции, здравого смысла эксперта и даже навыка обнаружения проявлений сопротивления оказывается недостаточно. Необходима точная спецификация наиболее репрезентативных для основных психотерапевтических моделей мишеней, типов вмешательств и поведенческих вариантов проявлений сопротивления, обеспечивающая однозначность их распознавания и разграничения друг от друга. Совмещение в едином «прицеле» дифференцированных вариантов подсистем психодинамических мишеней, типов вмешательств и проявлений сопротивления больного и образует ту систему координат, в которой конструкция данной психотерапевтической модели оказывается наиболее доступной объективации.

В этой системе координат психотерапевт может обосновать свой выбор каждого вмешательства в соответствии с требованиями модели, а наблюдатель, анализирующий ход психотерапии в целом, проверить правильность его позиции, точность следования данной модели. Семантическая организация системы координат заведомо исключает учет тех признаков психотерапевтического процесса, которые являются малоинформативными с точки зрения модели, опираются на трудноидентифицируемые варианты поведения или принуждают делать косвенные, экстраполируемые выводы. Эта система представляет собой фильтр, отсекающий в потоке содержания психотерапевтического процесса массу терапевтически несущественной информации, но улавливающий то, что является в нем наиболее существенным – опять же с точки зрения терапии.

Эти соображения легли в основу сконструированной нами методики для формализации существенных элементов содержания психотерапевтического процесса применительно к наиболее распространенным моделям психоаналитической психотерапии {775}. Матрица методики приведена ниже.

Кодировочная матрица к методике содержательного анализа психотерапевтического процесса

1.0. Функциональное значение высказываний

1.1. Сообщение.

1.2. Эмоциональная поддержка.

1.3. Стимуляция.

1.4. Совет.

1.5. Уточнение.

1.6. Конфронтация.

1.7. Объективация.

1.8. Интерпретация.

2.0. Сферы отношений и глубина проработки проблемного материала

2.1. Информация о жизненных обстоятельствах, относящихся к проблематике в сферах отношений:

2.1.1. Родители.

2.1.2. Супружеские и значимые сексуальные партнеры.

2.1.3. Друзья, близкие знакомые.

2.1.4. Начальство, представители администрации.

2.1.5. Профессия (для студентов – учеба).

2.1.6. Отношение к заболеванию и его проявлениям.

2.1.7. Интрапсихические конфликты.

2.1.8. Отношения с членами психотерапевтической группы.

2.2. Описание конкретных ситуаций проявления дезадаптации в зонах отношений, соответствующих пп. 2.1.1-2.1.8.

2.3. Обсуждение психологических механизмов конфликта, вызывающего дезадаптацию в сферах отношений, соответствующих пп. 2.1.1-2.1.8.

3.0. Поведенческие корреляты сопротивления психотерапевтической коррекции

3.1. Избирательное аргументирование.

3.2. Произвольные истолкования.

3.3. Комплекс вербальных уклонений.

3.4. Комплекс невербальных уклонений.

3.5. Бездоказательное отстаивание дезадаптивных установок.

3.6. Отрицание реальной действительности.

3.7. Намеренные искажения действительности.

3.8. Отказ от терапевтического взаимодействия.

3.9. Защитная агрессия.

Раздел 1.0 отражает основные типы психотерапевтических вмешательств. Раздел 2.0 позволяет оценить уровень глубины проработки проблемного материала и локализовать основные тематические зоны обсуждения. Отдельная рубрика здесь предусмотрена для информации о внутригрупповом взаимодействии, что делает возможным использование методики в работе с психотерапевтическими группами. Раздел 3.0 позволяет фиксировать качественные особенности высказывания, свидетельствующие о сопротивлении больного психотерапевтической коррекции. В соответствии с матрицей кодируются высказывания, которые эксперт находит терапевтически значимыми, то есть содержащими существенную информацию о механизмах психотерапевтического процесса.

Каждое высказывание получает оценку по разделу 2.0; наличие признаков психотерапевтического вмешательства или проявления сопротивления кодируют по разделам 1.0 и 3.0, в оптимальном случае – с указанием выделенных нами подтипов основных вмешательств. Высказывания кодируют по фонограмме/видеозаписи или дословному протоколу занятия. В бланке регистрации фиксируют порядковый номер высказывания (при наличии протокола), идентифицируют говорящего и приводят обозначения вариантов вмешательств или сопротивления. При этом в обоих случаях указывают тип психодинамической мишени – фокуса психотерапевтической коррекции, в связи с которой было произведено вмешательство и при проработке которой было зарегистрировано сопротивление больного.

Прилагаемая к кодировочной матрице инструкция содержит описание ее отдельных конструктивных параметров – типов вмешательств, поведенческих коррелятов сопротивления и психотерапевтических мишеней (основные данные об этом приведены в разделах, посвященных механизмам психологической защиты и типам вмешательства психотерапевта). Пользуясь описанием, эксперт может уяснить принципы отграничения отдельных параметров друг от друга и освоить их однозначное распознавание.

На практике некоторые высказывания могут иметь многофункциональный характер, то есть совмещать в себе функциональные значения различных типов вмешательств. Сознавая, что любая матрица значений, предназначенная для классификации громадного смыслового и функционального разнообразия вербальной ткани психотерапевтического процесса, неизбежно в какой-то мере будет обладать свойствами прокрустова ложа, весьма прискорбными для качества научного познания, мы рекомендуем эксперту фиксировать тот функциональный вариант, который субъективно представляется ему наиболее значимым для успеха психотерапевтической процедуры.

Бланк кодировки психотерапевтического взаимодействия представляет данные формализации качественной структуры содержания процесса; прослеживание этой информации в динамике позволяет проследить, какая проблематика, в каких зонах отношений подверглась коррекции и какая инструментальная тактика была при этом использована. Эти данные дают важную информацию, объясняющую успех или неуспех процедуры, о непосредственной результативности которой можно судить по качественной структуре высказываний больного – объекта психотерапевтической коррекции: появлению его сопротивления, видоизменению качественной структуры и благоприятной динамике последнего. Наиболее информативным признаком инсайта и, следовательно, успеха психотерапии является появление высказываний больного, имеющих психокоррекционные функции (то есть функциональное значение раздела 1.0) и свидетельствующих о продуктивном сотрудничестве с врачом в анализе проблематики. Корреляция таких высказываний с объективно повышающейся адаптивностью поведения больного во внетерапевтической среде придает достаточную убедительность данным об успехе психотерапии.

Подсчет общего количества высказываний данного типа за весь сеанс психотерапии дает количественный профиль структуры вмешательств врача и сопротивления больного, объективируя тип модели и индивидуальный стиль работы психотерапевта. График динамики отдельных параметров в структуре этого профиля от занятия к занятию позволяет количественно оценить непосредственную результативность психотерапевтического курса.

В зависимости от объема задач исследования или контроля психотерапии, конструкция методики позволяет использование ее в редуцированном виде. Избирательно фиксировать можно определенный ограниченный набор параметров, диктуемый задачами исследования; их регистрация возможна наблюдателем непосредственно во время сеанса терапии, без записи занятия на аудио/видеопленку.

Методика позволяет дать качественную оценку работы психотерапевта. Анализ профиля вмешательств может выявить технические ошибки, отклонения от предписаний теории модели. Появление в высказываниях психотерапевта, по оценкам независимого эксперта, признаков, характерных для сопротивления, позволяет выявить противопереносы, возникающие у врача в ходе терапии. Искажения восприятия у психотерапевта надежнее всего выявляются при сопоставлении того, как он сам и как другие эксперты оценивают его высказывания в ходе терапии.

Проверка надежности методики проводилась при участии 7 экспертов. 4 из них (2 врача, 2 психолога) имели собственный многолетний опыт проведения психотерапии, трое (2 врача, 1 психолог) ранее психотерапией не занимались. Каждый из экспертов с помощью шкалы провел кодировку 4 случайно выбранных отрезков из дословных протоколов 4 разных групповых психотерапевтических занятий, каждый объемом в 50 высказываний. Занятия с группами проводились опытными психотерапевтами (врачами и психологами), в трех группах были больные эндогенными психозами (шизофрения, аффективные состояния), в одной – больные неврозами. В одной из групп проводилась интеракционно-суппортивная психотерапия, в 3 использована эксплорационная модель. Члены экспертной группы не имели контакта друг с другом во время проведения экспертизы. Они не имели сведений о психопатологии и психодинамике больных, занимавшихся в группе, фонограмму которой им предстояло оценивать, а также содержании предшествовавших занятий, но могли ознакомиться со всем текстом протокола занятия, содержавшего предложенный для кодирования отрезок. Перед кодировкой им вручалась для ознакомления инструкция по пользованию шкалой; качество ее усвоения экспертом оценивалось в ходе отдельного интервью. Общая согласованность оценок экспертов оказалась равнозначной: коэффициент корреляции (критерий Пирсона) r = 0,76-0,79.

Эти данные позволяют сделать вывод о достаточно высокой воспроизводимости оценок, получаемых с помощью разработанной методики. Оценки функциональных значений высказываний оказываются достоверно согласованными не только тогда, когда в качестве эталона используются кодировки автора методики, но и тогда, когда в качестве эталонных предлагаются оценки любого другого психотерапевта, ведущего занятие. Оставаясь достоверным, уровень согласованности у каждого из экспертов имеет определенную вариабельность, и специальные исследования могли бы установить, в какой мере ее источником является качество усвоения инструкции к шкале, мотивация к точности проведения кодировки или социально-эмпатические личностные характеристики отдельных экспертов. Имеющиеся данные во всяком случае не дают оснований для предположения о том, что на воспроизводимость оценок оказывают существенное влияние такие факторы, как собственный психотерапевтический опыт или профиль медицинского/психологического базового образования.

Методика содержательного анализа психотерапевтического процесса использовалась рядом российских авторов в эмпирических исследованиях {776-778}. Транскультуральная воспроизводимость методики подтверждена в ходе ее апробации и длительного использования в клинике Дома Здоровья в Берлине в 1981-1985 гг., результатам которых посвящена серия публикаций {779}.

Эмпирическое исследование содержания собственно психотерапевтического процесса имеет основной целью дополнить информацию, недостающую в традиционных пре-пост исследованиях психотерапии. Следует иметь, однако, в виду, что само по себе исследование процесса становится информативным лишь при системном сопоставлении его параметров с данными диагностики состояния до и после лечения. Это лишь подчеркивает сохраняющуюся важность проблемы формализованной многоуровневой диагностики статуса больного и делает необходимым ознакомление читателя с использовавшейся нами для этой цели оригинальной методикой.