Текст книги "Русь и варяги"

В ту ночь княгиня вовсе не ложилась.

Гибель Игоря сулила в будущем многие труды и беды, никто не мог предвидеть, какие раны нанесут земле грядущие битвы, а то, что они будут, было, несомненно.

То, что Ольга замерла от свалившегося на нее горя, понятно. А что медлит Свенельд? Казалось бы, сейчас самый удачный момент для переворота и захвата власти, а Свенельд не торопится с ударом. Почему?

У него есть все шансы занять пустующий трон, прибрать власть к своим рукам. Однако варяг не торопится. Олег, не мешкая, использовал бы ситуацию.

Но эта медлительность вполне объяснима. Богатый, воинственный и удачливый Свенельд не мог иметь большой поддержки как в народе, так и среди знати. Еще один варяг на троне был никому не нужен. Да и врагов у Свенельда было хоть отбавляй: кто завидовал его славе, кто – богатству. Только ошибись – и все недруги накинутся на него, как свора бешеных псов. Тогда воеводе не выстоять. Лучше быть вторым, но при власти. Лучше быть для княжеской семьи надеждой и опорой. Это Свенельд и выбрал. Он поддержал законных наследников своего друга и соратника. По идее, теперь они были обязаны ему по гроб жизни. И эта ставка варяга окупилась. При Святославе Свенельд так навсегда и остался вторым человеком в государстве. Он был единственным воеводой, кому тот поручал самостоятельные операции и руководство большими массами войск. Но это чуть позже, а пока у Свенельда были иные заботы.

После гибели Игоря страшная тень древлянской угрозы расползалась все шире над землями стольного града Киева. Долго они оставались покорными слугами Киева, но ныне они подняли мятеж и перешли к активным действиям. Древляне набрались сил, и им удалось начать наступление на Киев. В тот год великие замыслы древлянского князя Мала были близки к исполнению. Но среди древлян тоже не было единства.

Те, кто поглупее, те, кто не любил полян, а также мечтатели говорили:

– Воинство Игоря разбито, князь убит, и теперь, наконец, Киев образумится. Мы уже слишком близко к победе, чтобы отступать из трусости.

Другие, осторожные, говорили:

– Будем надеяться, что он не устоит.

Но мудрые беспокоились – им казалось, что Мал поторопился обнаружить свою растущую мощь, и теперь Киев успеет приготовиться.

– Игоря больше нет, – говорили они, – но смотри, как бы твоя отвага, Мал, не навлекла подобной же мести на Искоростень!

Теперь рок навис над народом киевским. Люди в столице стали неспокойны; их одолевал страх. Косматым кошмаром приближался к древним стенам Киева древлянский князь Мал со своим войском. Город охватила тревога, близкая к панике, люди знали наверняка, что если уж представился шанс, то древляне непременно используют его, чтобы отомстить за все обиды. А чего еще было ждать? Они только что победили дома, и понятно было их желание поквитаться за прошлые унижения. Страшила Киев мощь Мала в предстоящих боях. Киевляне ждали худшего. К тому же никто не знал, поддержат ли мятеж древлян другие славянские народы.

Плач Ольги еще звучал, когда явились гонцы и поведали новые страшные вести. Влияние Мала распространяется. Он с дружиной оставил Искоростень и снова куда-то двинулся.

Правительница Ольга. Художник В.П. Верещагин

Но Ольга была гордая и прекрасная, княжна русов, и горе не согнуло ее. Она решила для себя, что у нее хватит сил одолеть барьеры, которые судьба воздвигает на пути. Первые деяния на поприще правления действительно вызывают удивление. Например: «Ольга, любив мужа, хотела, чтобы Игоревы телохранители и по кончине сего Князя составляли особенную дружину. Летописец думал, кажется, почтить женскую чувствительность Ольги» (Н.М. Карамзин).

Что в этом удивительного? Игорева дружина оставила своего князя, после чего с ним и расправились. После такого случая впору ее разогнать – это как минимум, а то и лишить самого дорогого… Или мы чего-то не знаем? Или Ольга специально приняла такое дальновидное решение и этим крепко привязала к себе понимавших всю степень своей вины дружинников. Теперь они становились ее опорой. А еще была довольно боеспособная дружина Свенельда. Может, для открытого противостояния сил было еще недостаточно, но это было уже кое-что. Костяк войска, которое предстояло собрать. А для этого требовалось время. А его могло попросту не хватить.

Но, по одним им известным причинам, древляне и сами не хотели спешить. Они шли к Киеву неторопливо, подолгу задерживаясь то возле неизвестной речки, то в просторных долинах. Нет, их желание прийти на Киев не ослабело, но пока путь к цели был для древлян дороже и интересней самой цели, а окончание пути скорее пугало, чем радовало. Для атакующей стороны потеря инициативы всегда оканчивается бедой.

Тем временем оставшиеся в Искоростене вожди древлян собрались на совет. И совет принял решение. Война сейчас не нужна древлянам. Нужно договориться миром, объединить усилия, стать действительно единым народом и править вместе. И выход для решения такой задачи был найден.

– Княгине надо снова выйти замуж! – заявил один из них. – За нашего князя, тогда она не сможет своевольничать! Конечно, решать ей. Мы можем только предложить. Но надеюсь, она проявит благоразумие, ведь иначе война.

Идея пришлась по вкусу всем. А кандидат в мужья киевской княгине был один. Потомственный древлянский князь Мал.

Мал, сын Белояра, правил своим народом, с тех пор как погиб его отец. Мал, хоть и был воин по природе, отличался довольно мягким нравом. Он не мог забыть обид, что претерпел от Игоря и его прислужников, но готов был сменить свой былой гнев по отношению к Ольге.

Это был истинный лидер. Именно он был инициатором убийства киевского князя, унизившего его народ. Своим поступком он не просто бросал вызов правящему режиму, но как будто говорил: «Пусть задумаются вожди, пришедшие из Киева, как им здесь держать себя, ибо, покуда я – правитель Искоростеня, здесь будут жить по моему слову». Так сейчас и было.

Но как ни хорош и ни справедлив был Мал, а время он упускал, а время сейчас было его самым верным и ценным союзником. Теперь вместо гордых воинов на лохматых конях киевляне с удивлением увидели под своими стенами посольство, что пришло от поднявших мятеж древлян. И, на удивление, посольство это выглядело довольно мирно.

Глядя на него, Ольга думала: «Власть моя ускользает из пальцев струящихся вод». Но она не знала, что впереди ее ждет худшее. Хоть княгиня и храбрилась, убеждая себя, что ей и ее сыну ничего не угрожает, в душе она понимала, что все далеко не так просто, как ей бы хотелось. Ольга знала: сейчас, чтобы выжить, ей понадобятся все ее воля и разум. И еще ей надлежало всерьез позаботиться об устойчивости трона.

Принять послов в данной ситуации было самым правильным делом. Ни один правитель не уходил от переговоров. Всегда лучше знать, чего хочет твой враг и что предлагает взамен. Если такие предложения есть. А есть они наверняка, иначе зачем посольство.

Она хорошо подготовилась к приему древлянского посольства. Она встретила древлян в длинном, до пят платье из аксамита, а на ее тонкой лебединой шее огнем горело украшенное камнями-самоцветами ожерелье дивной работы, и нельзя было оторвать глаз от этого великолепия.

Выйдя к посольству, Ольга не испугалась множества глаз, что устремились на нее, а напряженность в атмосфере она приписала замешательству, вполне естественному в данных обстоятельствах.

Те, кто пришел, не казались агрессивными, они не пыжились от осознания собственной значимости. Послов было пятеро. Выглядели они не столь внушительно, как варяги, стоявшие вокруг трона.

Старший посольства, могучий кряжистый старик, стриженный по-славянски «в кружок», прошел остановился перед ней и поклонился княгине в пояс

– Приветствуем тебя, княгиня. Мы пришли сюда, чтобы просить твоей помощи в нашем начинании.

Ольга пристально оглядела его застывшими жесткими глазами, в которых жила смертельная угроза.

– Прошу прощения, госпожа, что вламываюсь к тебе таким образом, – продолжил он.

– Что ты хочешь от меня? – замораживающим все вокруг тоном произнесла княгиня. Киевская княгиня была очень хороша собой: высокая, стройная, но казалась холодной и твердой, как сталь.

Посол же ответил:

– Я не красноречив, не гневайся, государыня, я человек простой и откровенный, поэтому и говорить буду прямо. Я не сражаться пришел.

Ольге показалось, что посол рассматривает ее несколько пристальнее, чем требуется, чтоб налюбоваться ее красотой.

– Так в чем заключается ваше начинание? Что привело вас сегодня? – сухим голосом спросила она.

– Мы, как ты знаешь, государыня, принадлежим к народу древлянскому, и в последнее время наши народы жили не в ладу друг с другом. Много разного и нехорошего между нашими народами произошло. И вот призвали нас к себе старейшины и повелели нам отправиться к тебе, чтобы заключить мир между нашими народами. Мы хотим избежать ненужного кровопролития. Пришло время навсегда забыть про вражду. Слишком много крови пролито меж нами! Не хватит ли смертей? Скажи, во имя чего нам теперь воевать между собой? Мы прежде всего должны думать о Русской земле. Зачем нам убивать друг друга?

Хрипловатый голос древлянского посла звучал торжественно:

– Забудем о былых кривдах и распрях! Вот с чем явились мы к тебе, великая княгиня.

Тут старик прервал свою речь и с подозрением покосился на княгиню.

– Как же это вы себе представляете, после того как лишили жизни моего мужа?!

Вышитые серебряной нитью на ее платье из аксамита головы львов и хищных птиц угрожающе зашевелились.

Чувствовалось, что разговор принимает нежелательный оборот.

И княгиня, и послы избегали произносить имя Игоря.

Но у послов древлян на все готов ответ, и объяснили они свое поведение княгине Ольге такими словами: «Мужа твоего убили, так как был нам тяжек, много нас расхитил и погубил, и еще хотел разорять, чего мы, не могучи терпеть, учинили».

Ольга сидела, вся напряженная, как готовая лопнуть струна, щеки пылали, а взгляд больших синих глаз был почти страшным; от такого взгляда у людей мороз по коже, подгибаются колени…

– Так чего же вы хотите? – спросила она, бессознательно прикрывая уважением неприязнь, даже не представляя себе, насколько удивит ее полученный ответ.

– Земля древлянская сильна, справедливость на нашей стороне, и за нас стоят боги. Война принесет лишь смерть, рабство, разорение. Если же княгиня прислушаются к моим речам, подсказанным богами, то можно будет предотвратить войну.

– Теперь, когда князя, твоего мужа, не стало, развязанная война потеряла бы всякий смысл. А «поскольку мы имеем князей честных и добрых, которые размножили землю Древлянскую, потому просим вас, чтоб вы за нашего князя Мала пошли и злобу между нами и вами пресекли».

После того как посол закончил свою речь, наступила тишина, которую принято называть зловещей.

Эти слова, едва достигнув ушей княгини, пригвоздили Ольгу к месту. Не веря собственным ушам, внимала Ольга словам древлянского посла, пораженная немыслимостью того, что происходит.

В такой ситуации, когда можно ожидать чего угодно, от банальных и предсказуемых угроз до требований возвращения свободы, отобранной под давлением силы, мало кто рассчитывает услышать предложение руки и сердца, пусть даже в таком странном виде. Из уст древлянских посланцев само священное предложение выглядело испоганенным. Как же это позорно – объединиться с врагом, которого ты наголову разгромил и который еще вчера платил тебе дань. В эти черные минуты бесславия и позора меньше всего ожидала она подобного предложения.

Подобное не могло бы представиться и в дурном сне. Эти люди или их товарищи убили ее мужа, а теперь набиваются в родство. И с кем?

Свенельд, услышав предложение древлян, остался неподвижен, но с выпученными глазами, как будто чья-то невидимая рука нанесла ему удар под дых. Казалось, он злится так, что у него сейчас выступит пена на губах, а из ноздрей начнут вырываться языки пламени. Он просто вынести не мог, что Ольга выйдет замуж за этого Мала. Даже не будь у него никаких недостатков, он все равно возражал бы! У Свенельда была мысль взять и переломить послу хребет в трех местах, но сейчас за спиной посла стояла сила, и с этим варяг вынужден был считаться.

– Что плохого в том? – спросил посол, обращаясь к киевской княгине и ее окружению. – Наш повелитель молодой и сильный мужчина, а жены не имеет. А княгиня Ольга мудра и прекрасна… Она свободная женщина и вполне может снова выйти замуж. – Многие мужчины сочли бы это удачным союзом.

В ответ Ольга посмотрела на говорившего так холодно, что под ее взглядом могли бы замерзнуть воды Днепра.

– Я лишь передал то, что мне было велено, в твоем решении я над тобой не властен, – нарушил затянувшееся молчание посол, он уже готов был повернуться, чтобы уйти.

Ольга устрашилась при мысли о том, что предвещает ей это предложение.

«Он не замедлил с ударом, – думала Ольга. – Я должна была это предвидеть. Он намерен отнять у меня все. Но мною распоряжаться ему не удастся».

Жаркий протест трепетал у Ольги на кончике языка. Ужас ее подскочил до пиковой отметки.

Она видела, что глаза всех присутствующих направлены на нее. Казалось, все ждали, когда она заговорит.

Киевская княгиня оказалась в сложном положении. Она застыла в своем кресле, крепко сжимая подлокотники. Ее голос отказался повиноваться ей. Только прикосновение к теплому дереву успокаивало, не позволяло поддаваться ни панике, ни гневу. казалось, даже высокая резная спинка кресла, на котором она сидела без движения, изредка поводя бровями от удивления, оскалилась на древлян звериными мордами.

Гордость Ольги встала на дыбы, но, находясь в теле умной женщины, поняла, что не время и не место для подобной демонстрации, а потому заткнулась и ушла, оставив взамен пустоту на месте сердца, безразличие и обиду.

Ничего нового и удивительного в предложении, говоря по правде, не было, хотя сама мысль об этом может кому-то показаться кощунственной. Да, вопрос решался просто. Ольга и Мал, скрепят союз, а древляне и поляне надолго зароют меч войны в землю. Такие союзы практиковались не раз в те времена, как бы странно это ни звучало.

Одной из немногих привилегий быть княгиней являлась возможность подумать, прежде чем принимать решение, и Ольга ей воспользовалась.

Ее гордый подбородок приподнялся.

Она медленно встала, ее глаза опасно сверкали, но в ее голосе была только доля той ярости, которая охватила ее. Она всегда считала, и довольно справедливо, что обладает немалым запасом мужества и находчивости, но сейчас не сумела бы вести беседу, не выдавая вспыхнувшей от бессилия злости. Она выдавила кривую улыбку и сказала:

– Мне требуется время, чтобы обдумать ваше предложение, перед тем как принять решение. За ответом возвращайтесь завтра. Я извещу вас, какое решение приму.

На этом высокие договаривающиеся стороны и расстались.

Утреннее солнце всегда разгоняет недобрых вечерних призраков. На следующий день Ольга сообщила посольству, что, все хорошенько взвесив, принимает предложение древлянского князя Мала стать его женой. В этот раз она не вела себя вызывающе или дерзко; напротив, княгиня говорила мягким, тихим голосом, ее глаза были опущены, будто бы она ни в коем случае не хотела бросать вызов.

Она обвела всех взглядом, словно искала кого-то, и проговорила: «Я согласна». Слова эти она произносила медленно и разборчиво. Больше она ничего не сказала.

Напряжение сменилось облегчением.

В таком поступке не было ничего неожиданного, в конце концов утро вечера мудренее и за ночь можно свыкнутся даже с самой необычной мыслью. К тому же приходилось подчиняться обстоятельствам, которые всегда сильнее.

Она обещала не преследовать бывших врагов, оставить все мысли о мести и гарантировала безопасность друзей ее будущего мужа, князя Мала, насколько это было в ее власти.

– Я держу обещание, – громко сказал она, – прощаю и не помню обиды.

– Надеюсь, мы не вырвали это согласие силой? Надеюсь, княгиня, твое согласие является добровольным и свободным?

Устремив на посла взгляд своих совершенно холодных глаз, Ольга произнесла: «Пришлите знатнейших ваших людей, и, если уверюсь о подлинном вашем желании с надлежащею честию и великолепием, киевляне меня к вам препроводят, и тогда совокуплюсь браком с князем вашим».

– Верьте, что мы теперь с древлянами как братья, вам нет причин волноваться, – продолжила она.

Эти слова явно понравились послу, он даже заулыбался, раздувая седые усы.

– Да не разделят нас впредь никакие обиды! – пылко воскликнул один из древлян в ответ.

Самого князя Мала Ольга звала приехать в Киев.

Наблюдая за ней, Свенельд поражался выдержке этой женщины.

– Благодарим тебя, княгиня, – сказал посол, кланяясь и пятясь. Остальные последовали его примеру.

Добившись нужного им результата, древлянские послы, полные радужных надежд, тронулись в обратную дорогу. Они так никогда и не узнали, чем было вызвано такое внезапное и скорое изменение решения киевской Ольгой.

После ухода послов, сделавших ей совершенно неожиданное предложение, княгиня несколько минут размышляла, внутренне вся пылая. Сложившееся положение нужно было основательно обдумать. Однако от права наследования Киева Ольга не отказалась и твердо решила, что придет день, и она станет могущественной правящей королевой, и будет жить так, как ей угодно.

А сейчас да пошлют ей боги мудрости или хотя бы хитрости!

Она не желала терпеть в мужьях управителя скотного двора, а именно так, а не иначе она думала о Мале. Не слаба она была духом, чтобы быстро сдаться, и к тому же всякому терпению есть предел.

Придя к какому-то решению, Ольга была непоколебима, следуя своим путем; подобно отцу, она отличалась упрямством, которое унаследовала от Вещего Олега.

Княгиня отдала приказ, чтобы к ней позвали Свенельда. Ольга задумала сделать все потребное, чтобы дело решилось желательным для нее образом.

Свенельд вошел в покои энергичной деловитой походкой, машинально расправив плечи. Про такого можно сразу сказать, что человек не раз и не два смотрел в глаза смерти, и та беспомощно отворачивала взгляд. Видно сокола по полету, а добра молодца – по поступи.

– Мне нужно с тобой поговорить. У меня мысль… Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал.

– Слушаю.

Вспыльчивая, острая на язык, как и ее отец, Ольга при малейшей возможности охотно кидалась в бой.

– Я сумею противостоять натиску врага извне, – сказала она воеводе. – Но и ты тоже должен кое-что предпринять! Я не хочу просто сидеть и в одиночестве скорбеть по мужу. Я уже давно не ребенок. У меня есть своя воля и свой разум.

И в самом деле, ни в лице княгини, ни в поведении не было заметно особого страха. Статной и сильной казалась она. Глаза ее воинственно засверкали. Ведь и женщины не все одинаковы. Нет, конечно. И мужчины бывают разные, и женщины – тоже.

– Необходимо мне посовещаться с тобою, поведать о своих мыслях касательно того, что должно делать.

– Мы должны быть не только храбры, но и хитры, изворотливы и беспощадны! Надо проучить этого паршивца! Согласен мне помочь, а?

Любуясь ее красотой, варяг видел в ней скрытую силу. Если бы он мог знать, что в минуты девичьих раздумий Ольга часто изобретала такие планы, от которых волосы на голове ее отца поднялись бы дыбом.

Что-то надвигалось, Свенельд ощущал это каждым нервом натуры.

– Конечно, мы рискуем. Но если ты готова рискнуть, рискну и я.

Что-то подсказывало ему: все получится превосходно.

– Когда приступаем? – Боярин не боялся борьбы и думал втайне, что нет таких противников, которые были бы ему не по плечу. Врага бояться – в живых не остаться.

– Я знала, что могу на тебя положиться, – сказала Ольга. – Делай, как повелит тебе сердце. Но не медли. Я доверяю твоему мужеству и уму. И если мы победим, мы вернем все свои владения и земли. Богатое наследство достанется моему сыну!

– Дай мне время поразмыслить над этим.

Казалось, немного в этой ситуации можно сделать, но и Свенельд и княгиня уже начали размышлять над этим немногим. Разговор этот остался в тайне, за закрытыми дверьми. Он не был предназначен для чужих ушей. О чем шел разговор, можно судить уже по последствиям. Но для нас и этого вполне достаточно.

После длительного разговора с княгиней Свенельд долгое время пребывал в задумчивости и говорил в сердце своем: «Жребий брошен. Настал час испытания, когда станет известно, правду ли говорил я или хвастался впустую. Не стану я убегать. Пусть буду я воистину Свенельдом, ибо хочу собственной волей и отвагой одолеть этот рок – или погибнуть. Но суждено ли мне погибнуть или победить, а Мала я все-таки убью. Будь я проклят, если не отомщу этому человеку».

Он уже мысленно громит, уничтожает. Хмурит брови. «По-волчьи выть будете!» – шепчет он. А его угрозы, даже брошенные в гневе, не пустой звук.

Политическое убийство в те жестокие времена было лишь одним из средств борьбы за власть. Такие вещи происходили довольно часто, ведь могильные курганы лучше других умеют хранить тайны. Вадим Храбрый, Аскольд, да и сам Олег Вещий, а немного позже Святослав и его сын Ярополк стали жертвами в этой борьбе. Перечень не так и мал, причем все это видные и важные персоны. С Игорем тоже ничего нового не произошло, разве что подготовки специальной для его ликвидации не велось. Просто достал.

Заметьте, все случаи, которые завершились пусть и смертью значимых на Руси людей, к войне, однако, не привели. Всегда находился компромисс, чтобы решить дело миром.

И вот, собрав все свое знание, воевода принялся за свой титанический труд втайне ото всех.

Открыто этого не обсуждали, но само собой вышло, что Свенельд теперь распоряжался как хотел, словно это он был владыкой Киева. Сразу после отъезда из Киева древлян он созвал отряд самых закаленных и искусных стражей границ и сказал:

– Послушайте, нам угрожает смертельная опасность, которую способно отвратить лишь великое дерзание. Но числом здесь не возьмешь: нам поможет лишь хитрость да надежда на удачу.

– Охраняйте границу, как сможете. И еще мне хотелось бы, чтобы кто-нибудь из вас пробрался в древлянские земли так далеко, как только получится, и узнал все, что сумеет.

«Тогда же немедля поставила Ольга крепкие заставы, чтоб древлянам никто известия дать не мог, а к древлянам послала людей надежных, говоря: “Ежели меня совершенно просите, то пришлите знатнейших ваших людей, и если уверюсь о подлинном вашем желании с надлежащею честию и великолепием, киевляне меня к вам препроводят, и тогда совокуплюсь браком с князем вашим”».

Княгиня даже проявляла видимое нетерпение. «Неужто ваш князь заставит меня дожидаться его?» – говорила она.

Прямодушный Мал вправду полагал, что старые обиды прощены и забыты.

Однако древляне не сразу приняли предложение прибыть к берегам Днепра в Киев. Что-то смущало их. Возможно, не все поверили в искренность бывших врагов. К тому же кроме славян у власти находилось довольно много варягов, тот же Свенельд. Близкое знакомство древлян с варягами состоялось во время войн, и вид разгневанных викингов едва ли мог внушать древлянам какие-нибудь другие чувства, кроме ужаса. Только Ольга, которую они теперь считали доброй и мудрой, не пугала их. Она же приняла предложение их князя Мала стать его женой.

Тогда «древляне избрали лучших людей, правящих Древлянскую землею, и послали к ней».

Киев готовился к торжествам. Свенельд повелел объявить, что предстоящий праздник будет особенно торжественным и пышным, чтобы навсегда покончить с враждой, разделившей славнейшие среди славянских народов. При этом люди, выставленные воеводой на границе, несли службу усердно, задерживая всех подозрительных. План, задуманный княгиней и ее воеводой, уже входил в завершающую стадию, когда до них дошло известие, ставящее всю их задумку под угрозу срыва.

Мал не собирался приезжать на праздник. Княгине передали слова Мала: «Пока мне еще рано появляться в Киеве, я еще не считаю себя правителем и не готов встречаться с моим народом».

Ведь после свадьбы именно ему предстояло стать верховным владыкой Киева и управителем жизни на Руси.

Как только вести о том, что сам Мал не приедет в Киев, дошли до Ольги, княгиня не на шутку встревожилась, ибо увидела в этом отказе, пусть и облеченном в вежливые слова, сомнение вместо доверчивости, на которую всегда полагалась. Здесь она не ошиблась. Что-то подсказало древлянскому князю, что встречу с невестой лучше немного отложить.

Но приезд Мала уже ничего не менял, механизм в действие был уже запущен, и отступать было поздно. Отсутствие Мала усложняло задачу заговорщикам, но на общий успех дела категоричным образом не влияло.

Древляне, твердые волей, стойкие, упрямые, скорые в дружбе и в гневе, всеми своими лучшими людьми двигались к Киеву, и дорога казалась им мирной и спокойной. Немало даров привезли они с собою.

А в Киеве все готово было к их встрече. Прямо у стен города были разбиты шатры, чтобы всем прибывшим на пир хватило места. Казалось, поляне сделали все, чтобы расположить к себе древлян. Вокруг царила обстановка радушия и приветливости. Пожалуй, только воевода Свенельд выделялся из общей массы своим поведением. Но и он не демонстрировал показной враждебности. Конечно, приветливой манеру Свенельда никто бы не назвал, но было видно, что он изо всех сил старается быть таковым – в той мере, в какой ему это доступно. Разговаривая с древлянами, Свенельд, если что-то и произносил, то как бы через силу и немного свысока. Можно сказать, цедил сквозь зубы, во всяком случае очень близко к этому. Но его поведение не портило общей радужной картины.

Древляне же, пришедшие на праздник, являли собой подлинную красоту и величие. Немало крепких полян и высоких русов сидели за столами бок о бок с кряжистыми людьми древлян. На столах были постланы скатерти червленого шитья золотом и уставлены яствами и закусками; кравчие и чашники неутомимо разносили гостям медвяное питье. И под влиянием горячительных напитков и просто от души, но множество клятв в вечной дружбе, заверений в искренних союзах и братских пожеланий прозвучало на этом пиру.

Позже очевидцы уверяли, что и глаза невесты сияли столь же ярко, как встарь, когда она выходила замуж за Игоря.

В тот момент сердца доверчивых древлян были преисполнены самых радужных надежд.

Певцы, что помнили песни давно минувших дней, услаждали слух пирующих. Радость наполняла воздух, и ясные звезды высоко в небе серебристыми горели кострами.

Глядя на счастливые лица, трудно было предположить, что вскоре разразится трагедия.

Но еще не закончилась трапеза, как княгиня объявила:

– Я, верно, притомилась от суматохи и шума, простите великодушно, продолжайте веселье без меня, без всякой спешки! Ежели будет холодно, я прикажу развести огонь.

«Тогда велела Ольга служителям своим потчевать с довольством древлян, а сама отошла в иной шатер».

Это было самое удобное время для исполнения ее замысла, потому что, покуда длилось столованье, пилось здравие, похмельная братина ходила по кругу и пелась слава предкам, и крепко подвыпившими гостями предвкушалось блаженство упоения от заключения мира, они были наиболее беззащитны и уязвимы.

– Приготовьтесь и ждите сигнала. Без него никаких действий не предпринимать, – дал Свенельд команду своим людям, не принимавшим участия в празднике. Нужно было подождать еще совсем немного.

«И когда довольно все упились, велела она воинам своим, которые в сокрытии недалеко стояли, обступив древлян, посечь всех». Варяги, получив приказ, бросились с обнаженными мечами на гостей, началась резня. Место, где недавно был пир, стало местом жуткой схватки. Когда люди Свенельда закончили свою кровавую работу, к шатрам, подобно огненным птицам, понеслись стрелы, чтобы никому из выживших, если таковые были, не удалось уйти. В ответ им неслись проклятия, которыми умирающие осыпали своих противников, как бы завещая отплатить злом за зло.

«И побили их до 5000, особенно же все знатнейшие их погибли тут», – подводит печальный итог В.Н. Татищев.

Число древлян явно преувеличено. Но суть не в этом, а в самой операции.

Таким образом Ольга и Свенельд сделали первый шаг по тропе мести, расплатившись с обидчиками.

Однако так ненавидят не только обидчика. Чаще всего так сильно ненавидят тех, кого недавно и незаслуженно обидели сами. Тех, кого обидели несправедливо. Тех, кто самым своим существованием является постоянным раздражителем, источником угрызений совести! Вот им мстят очень жестоко.

Даже песне самого искусного певца не дано передать скорбь и отчаяние, охватившие после этого избиения древлянский народ. Из всех оскорблений самое нестерпимое – несправедливость. Души кипели от постигшей обиды. Их соплеменники больше и не возвратятся в свои прежние дома. Злоба тисками сжимала сердце, но подавляла волю. Они понесли большие потери, больше, чем если бы шла война.

Старейшины древлян прокляли день и час, когда откликнулись на призыв Ольги и отправили своих лучших людей на склоны холмов киевских. Им было не понять. Как же так? Еще вчера она давала клятву «быть вместе навеки», и вдруг, в одночасье, словно одержимая злым демоном, она меняет свое сердце! Правильно, что Мал поостерегся ехать сам в Киев. Он-то знал, что никогда мужчине нельзя полагаться на женское сердце. Лишь глупец верит посулам женщин. Они дают клятву и не держат обещаний.

Да и пророчество ему было, что погубит его именно женщина, и именно после того, как он добьется славы. С таким пророчеством трудно доверять женщинам. Но от судьбы не уйдешь; возможно, волхв, предсказывавший Малу судьбу, смог хорошо рассмотреть будущее князя.

Мудрые вновь забеспокоились:

– Берегись пророчества. Ибо на этой женщине лежит тень, и она погубит тебя, – говорили они князю.

Эти слова, хоть и из лучших побуждений произнесенные одним из старейшин, лишь еще сильнее обидели Мала.

– Не бойся худшего, пока оно не случилось. И разве я сам не советовал вам подождать с посольством в Киев? – огрызнулся князь в ответ.

– Советовал, – ответил старейшина с горечью. – Но теперь-то что в этом толку?

Да. Велика была скорбь древлян. Но еще не до дна осушили они чашу горя, поднесенную Перуном.

Ни Свенельд, ни Ольга не готовы были довольствоваться лишь этим успехом. Теперь, когда первая часть задуманного плана осуществлена и большинство лучших мужей древлянских побито, Свенельд и Ольга атакуют древлян, «уже наказанных хитростию, но еще не покоренных силою». Каждый из них понимал: его нужно развивать. Такое решение напрашивалось само собой. Иного не дано. Ольга хоть и была единственная женщина среди воинственно настроенных людей, поддержала инициативу Свенельда и призывала воинов выступить в поход немедля. Освободившись от необходимости угождать древлянам, Ольга разорвала путы, связывавшие ее душу.