Текст книги "Русь и варяги"

Глава 36
Битва на Альте

Узнав, что на Киев идет Ярослав с варягами и новгородцами, Святополк занервничал. Поляки ушли, а русские не хотели сражаться за того, кто отдал страну во власть иноземцев. В этот раз Святополк скомпрометировал себя окончательно и бесповоротно, поэтому он был вынужден оставить Киев – «и бежа Святополк в Печенеги» (Пискаревский летописец).

Теперь вся надежда Святополка была на этих грозных воинов степей, именно их он собирался противопоставить на поле боя варягам Ярослава. Отказываться от прав на киевский престол в его планы не входило.

Ярослав без помех со стороны противника вступил в Киев. Полки он распускать не стал – он знал, что они ему еще пригодятся.

Ждать пришлось недолго. «В год 6527 (1019). Пришел Святополк с печенегами в силе грозной, и Ярослав собрал множество воинов и вышел против него на Альту» (Повесть временных лет).

Если быть точным, противники сошлись вновь на берегах реки Альты 24 июля 1019 года.

Русские летописи говорят об этой битве совсем немного, импортные молчат. Детали и подробности укрыты от нас течением лет.

Видимо, оба князя понимали, что именно на Альте, в месте, где был убит князь Борис, и решится, кому из двух князей владеть землей Русской. Ярослав не случайно выбрал это место для решающего сражения. Он, как никто другой, знал, что для людей древности неимоверно был важен вопрос, на чьей стороне правда. Лучшего места, чтобы совершить возмездие, и придумать было трудно. Пусть вся Русь увидит, кто злодей и убийца, а кто пришел восстановить попранную справедливость. «Ярослав стоял на месте, обагренном кровию Святого Бориса» (Н.М. Карамзин).

Кого поддержит Бог? Тут и вопроса возникнуть ни у кого не должно. А если он не поддержит убийцу и злодея, то на стороне тех, кто пришел с Ярославом, будет поддержка Всевышнего. И эта уверенность окрыляла славян, стоящих сейчас на этом поле с оружием в руках.

Для Святополка выбор места для окончательного сражения тоже был удобен. Альтинское поле было огромно, там было где развернуться большим отрядам конницы.

«Святополк со многими печенегами пришел к Переяславлю в великой численности», – сообщает В.Н. Татищев.

«Сии разбойники, всегда готовые опустошать Россию, вступили в ее пределы и приближились к берегам Альты. Там увидели они полки Российские», – продолжая рассказ, добавляет Н.М. Карамзин. Со Святополком и печенежскими ханами была куда более многочисленная конница, чем кто-либо ожидал.

Ярослав, готовясь к грозной сече, выстроил свои полки таким образом.

По центру, куда должен был направить свой главный удар Святополк, он поставил викингов. На них Ярослав рассчитывал более всего. Да и беречь их было нечего – они служили за деньги, поэтому и расплачивались за службу кровью. К тому же их несокрушимый строй и бесконечная уверенность в себе должны были вселить уверенность и в славянских воинов, особенно киевлян, которые за последнее время испытали больше горечи поражений, чем радости побед. С правого крыла он поставил новых, или вновь обретенных, подданных, киевлян, слева – испытанных новгородцев. Про построения печенегов нам ничего не известно. Да и нечего об этом писать. В воинском искусстве печенегов за это время ничего не изменилось. Можно отметить лишь одно: если Ярослав собрал пешую рать, особенно учитывая, что и новгородцы, и викинги привыкли драться пешими, то у Святополка почти все его многочисленное войско составляла печенежская конница.

Перед самой битвой, на виду всего войска Ярослав, «воздев руки к небу, молясь со слезами, сказал: “Кровь брата моего вопиет к тебе, владыка”».

Когда с молитвами было закончено, пришло время переходить к делу.

«Восходящее солнце озарило на полях Альты сражение двух многочисленных воинств, сражение упорное и жестокое: никогда, говорит Летописец, не бывало подобного в нашем отечестве» (Н.М. Карамзин).

Битва началась на заре. Перед ее началом Ярослав лично проехал перед строем. Начал он с новгородцев.

При виде князя они разразились громкими криками, призывая немедленно вести их на врага. Новгородцы потрясали боевыми топорами и копьями. «Верная дружина Новогородская хотела лучше умереть за Ярослава, нежели покориться злобному брату его» (В.Н. Татищев).

Скандинавы, расположившиеся следом за ними, прямо по центру стояли плотными рядами, плечом к плечу. Бородатые, загорелые, они не глядели по сторонам и, казалось, не замечали вокруг себя ни освещенных ярким апрельским солнцем полей и лесов, мыслями они уже были в битве. Они прикрывались большими круглыми щитами, мечи их были обнажены. Конунг выделялся из всего этого строя, был он выше всех ростом, и его вооружение было намного богаче, чем у остальных. Он был рыжебород, с огромным орлиным носом и желтоватыми кошачьими глазами.

Сейчас он стоял перед строем своих бойцов, и его взгляд был обращен на киевского князя. Суровые, словно высеченные из гранита черты викинга немного смягчились, когда Ярослав со свитой подъехал к нему, но лишь на одно мгновение. Он сделал шаг вперед и громко произнес.

– Хочу тебе, князь, верой-правдой служить. Хочу разделить вашу победу или вашу смерть! Больше говорить было нечего. Да и не требовалось.

В знак благодарности киевский князь кивнул с благодарностью варягу и продолжил свой путь.

Как бы в ответ на этот кивок конунг поднял руку в знак приветствия проезжавшего мимо Ярослава. Повинуясь этому сигналу, варяги, трубно взревев, заколотили мечами о щиты. Это было грозное зрелище. Варяги заводили перед битвой сами себя, входя в раж.

Когда киевский князь проехал дальше, конунг обернулся к своей дружине и громко воскликнул:

– Друзья мои! Вы знаете, что вас ждет. Бежать было бы недостойно нас! Лучше погибнуть в бою и быть почетными гостями в Валгалле, чем умереть смертью трусов и отправиться в подземное царство Хель. Да поможет нам Один!

В ответ на слова своего вождя викинги еще громче заколотили рукоятками своих мечей по щитам.

Последними стояли киевляне.

Время торопило Ярослава, орда, стоящая на противоположном конце поля, уже взяла разгон, двигаясь вперед. Князь оглянулся через плечо и увидел, что печенеги стали надвигаться на русские построения черной тучей. Издали послышалось громкое ржание, конь под Ярославом начал поводить ушами, раздувая ноздри. Князь ласково погладил по шее своего скакуна. Повернувшись вновь к замершим в напряжении киевлянам, он вытащил из ножен свой клинок и, поминая Бориса и Глеба, крикнул: «Братья мои! Хоть и отошли вы телом отсюда, но молитвою помогите мне против врага сего – убийцы и гордеца» (Повесть временных лет). В ответ на его слова утренний воздух огласился оглушительным победным кличем. Русь окончательно и бесповоротно отвергла Святополка. Ярослав проехал сквозь ряды бойцов и встал под княжеским стягом в окружении своих верных гридней.

Печенежская лавина катилась через поле.

Не доезжая до русских построений, печенеги резко осадили коней, и на полки Ярослава посыпались стрелы. Русское воинство загородилось большими каплевидными щитами, пережидая печенежский натиск. Викинги, подняв круглые щиты над головой, быстро опустились на одно колено. Стрелы сыпались, как из рога изобилия. Они летели так густо, что закрыли собой солнце. Казалось, не будет им конца. Они искали любую щелочку, чтобы уколоть, ужалить, клюнуть кого-нибудь из бойцов Ярослава. Но стрелы были бессильны перед русским строем. И вот колчаны степняков опустели. Теперь в русских порядках раздался сигнал боевой трубы, и уже русские лучники, поднявшиеся из-за прикрывавших их до этой поры щитов, встали в полный рост и выпустили в гущу печенежских всадников свою стаю стрел, которые взвивались к небу, а затем стремительно падали. Они тоже искали себе добычу и находили. В плотном конном строю это было сделать совсем не сложно. И вот поле огласили звуки жалобного конского ржания. Раненые, обиженные кони выкидывали своих седоков из седел на истоптанную копытами землю и мчались куда глаза глядят, не разбирая дороги. Некоторые из них, получив смертельную рану, валились тут же на землю, под копыта своих собратьев. Но смерть искала не только коней: восседавшим на них всадникам тоже изрядно досталось.

Первая атака захлебнулась, сломалась и откатилась назад, оставив груды трупов перед обороняющимися, недрогнувшими и почти не пострадавшими. Развернув коней, печенеги помчались назад. Им необходимо было перестроиться, перевести дух и, главное, наполнить свои колчаны стрелами.

Когда орда отхлынула назад, освободив заваленное телами людей и лошадей пространство, Ярослав смог вздохнуть свободно. Он больше всего боялся именно этих стремительных наскоков легкой конницы кочевников, которая наносит врагу большой урон, а сама остается практически неуязвимой. Но в этот раз, похоже, проблему удалось решить. Варяги ударами мечей сколачивали со щитов торчащие стрелы, весело переговаривались, поглядывая в спины удаляющимся всадникам. Ратники прикладывались к баклагам с водой, перевязывали раны, а лучники, пользуясь отступлением врага, выскользнули из строя и стали собирать стрелы.

Всех охватило одно радостное чувство: устояли!

Среди печенежских ханов царили совершенно другие настроения. Солнце уже перевалило за полдень, люди и кони устали, всех мучает жажда, запас стрел закончился, а конца битве даже и не видно! Русские и варяги как стояли, так и стоят, и что с ними делать, неизвестно. Вожди печенегов пребывали в недоумении, поскольку в подобной ситуации оказались впервые. И лишь Святополк неистовствовал, требуя продолжить битву. Но ханы осторожничали, поскольку одно дело – воевать привычной тактикой дальнего боя и совсем другое дело – идти в лобовую атаку и вступать в рукопашную. Степняки не любили сражаться таким образом.

Однако сын Ярополка в этот день был необычайно красноречив. Он сулил ханам великую честь и славу, обещал по примеру своего отца дать степнякам земли для поселения и вообще выполнить все, что те только пожелают. Он заливался соловьем. Печенеги слушали внимательно, покачивали головами и прищелкивали языками в знак восхищения, когда сын Ярополка сулил им золотые горы. Они и сами мечтали о победоносных войнах и богатой добыче и были полны ненависти к Киеву. И в итоге решили рискнуть. Печенеги могли заплатить несколькими жизнями за одну, хоть это и было для них недешево. Ханы поскакали к своим людям, чтобы лично повести их в бой, а Святополк с верными гриднями встал напротив варягов. Он надеялся, что, прорвав их строй, а затем пробившись к Ярославу и покончив со своим главным врагом, он поможет степнякам и выиграет битву. Порыв ветра развернул княжеский стяг с двузубцем Ярополка, дружинники вытащили из ножен мечи и приготовились к атаке.

Волна печенегов с диким визгом и криком в очередной раз покатилась на русские полки. Было видно, что теперь они будут атаковать, а не обстреливать. Конница шла плотными массами, тысячи всадников потрясали копьями и крутили саблями над головой. Варяги лишь тесней сбили строй, «стена щитов» ощетинилась сталью. Русские ратники, перегораживая поле своими большими щитами, уперли в землю копья и рогатины. Лавина печенегов врезалась в русские боевые порядки, и сразу закипела рукопашная.

Битва шла по всему фронту, строй полков Ярослава прогибался, трещал, но не ломался, и после продолжительной рукопашной схватки степняки отхлынули назад. Ханы не давали им далеко отойти, разворачивая своих людей, перегруппировывая и вновь бросая их в атаку. Грохот печенежских барабанов заглушался хриплым ревом боевых рогов варягов, земля сотрясалась от топота тысяч копыт, и команды воевод глохли в шуме сражения. Святополк, размахивая мечом как очумелый, носился по рядам союзников, взывая к их доблести.

Второй натиск печенегов был куда страшнее первого. Степные наездники сбивали напором коней, вставших перед ними бойцов, затаптывали поверженных врагов в землю, рвались вперед, невзирая на потери. Но русские и варяги уперлись, стиснув зубы, они держали строй, поражая печенегов ударами мечей и боевых топоров. Бились люто, долго и упорно, но печенеги, не привычные к такому прямому бою, снова не выдержали и в который раз откатились. Однако Святополк и ханы в очередной раз остановили орду и, дав всадникам небольшую передышку, снова бросились в бой.

Масса уставших людей и измученных лошадей вновь навалилась на измотанные многочасовым боем русские полки. Главный удар пришелся в центр. Святополк сам повел отряд своих гридней, усиленных печенегами, на несокрушимый варяжский монолит. Дружина Святополка, казалось, наконец-то проломила «стену щитов», но наемники не дрогнули и стояли насмерть. Скандинавы без устали секли мечами людей и коней, мощными ударами тяжелых щитов валили на землю лошадей вместе с всадниками. Рубились люто, кровь скапливалась в лужицы и хлюпала под ногами сражающихся, но отступать не хотел никто. Битва настигла наивысшего накала, ханы рубились как простые воины.

«Три раза возобновлялась битва; неприятели в остервенении своем хватали друг друга за руки и секлись мечами» (Н.М. Карамзин). «И была сеча злая, каковой не бывало в Руси, за руки хватая друг друга бились… Чрез что с обоих сторон побито было множество, так что канавы кровью наполнены были» (В.Н. Татищев).

Казалось, что полки князя Ярослава Владимировича будут мгновенно сметены под сокрушительными ударами печенегов, но викинги и русские, стоя плечом к плечу, дружно защищались. Они выдержали первый натиск врагов, и второй, и третий. «И мнози вернии видяху ангили помогающи Ярославу» (Пискаревский летописец).

До позднего вечера сражались печенеги, подтверждая свою боевую славу, однако их удары становились все слабее и слабее. Печенежские ханы, потеряв больше двух третей своего войска, были, наконец, вынуждены отступить.

«К вечеру Святополк обратился в бегство. Терзаемый тоскою, сей изверг впал в расслабление и не мог сидеть на коне», – подводя итог этой страшной битве, ставит точку Н.М. Карамзин.

А как только печенеги стали отходить, затрубил Ярослав в боевой рог, и русские сами стремительно двинулись вперед. Взвились кони вихрем, догоняя неприятеля.

Торжественно и радостно возвращались домой победители.

Осталось досказать немногое, и в основном это касается дальнейшей судьбы Святополка, получившего в веках прозвище Окаянный. Летописи, как и авторитетные историки В.Н. Татищев и Н.М. Карамзин, единодушно отмечают факт, будто бы бывшего киевского князя свалила неведомая болезнь: «И когда бежал он, напал на него бес, и расслабли все члены его, и не мог он сидеть на коне, и несли его на носилках» (Повесть временных лет). «И бежащу ему, нападе на нь страх, и раслабишася кости его, не можааше седети, несяхут и на носилех» (Пискаревский летописец). «Терзаемый тоскою, сей изверг впал в расслабление и не мог сидеть на коне» (Н.М. Карамзин). «И так утрудился, что не мог сидеть на коне, велел себя нести в носилках» (В.Н. Татищев). Вот такие страсти доносят до нас историки из седой старины.

Возможно, Святополка действительно хватил удар, вызванный чудовищным напряжением всех сил и полным крушением надежд, и он посчитал, что песчинки жизни в его часах сочтены. Возможно, ему действительно везде мерещилась роковая погоня.

Продолжая повествование о его злоключениях, В.Н. Татищев пишет: «Святополк ушел чрез Днепр и бежал, желая к Богемии пробраться… И принесли его к Бресту». Но это был еще не конец. «Воины принесли его к Бресту, городу Туровского княжения; он велел им идти далее за границу» (Н.М. Карамзин). «И принесоша къ Берестию, бегающе с ним» (Пискаревский летописец). У Святополка началась мания преследования: «Он же говорил: “Бегите со мной, гонятся за нами”. Отроки же его посылали посмотреть: “Гонится ли кто за нами?” И не было никого, кто бы гнался за ними, и дальше бежали с ним. Он же лежал немощен и, привставая, говорил: “Вот уже гонятся, ой, гонятся, бегите”» (Повесть временных лет).

Бывший киевский правитель был совершенно беспомощен и охвачен жуткой паникой. Для него был только один путь – к тестю Болеславу, чтобы там спрятаться. Но до Польши ему добраться было так и не суждено.

Хотя рассказ о последних часах Святополка и его смерти построен на догадках, но разночтений в свидетельствах летописцев не наблюдается, они сообщают одну и ту же информацию: «и прибежал в пустынное место между Польшей и Чехией, и там бедственно окончил жизнь свою» (Повесть временных лет). Таков был печальный конец киевского князя Святополка, единственного сына Ярополка Святославича. Никто из людей так никогда и не узнал, где покоятся его останки.

Но есть еще одна версия гибели Святополка, прозванного Окаянным, в которой стали известны многие новые подробности относительно этого темного дела. То, что здесь сказано, было много позднее выведено историками из событий, которые сообщает «Сага об Эймунде».

Согласно саге, конунг Эймунд вызвался убить Бурицлава, как он называет Святополка. Взяв с собой двенадцать верных воинов (среди которых упоминаются родич Эймунда Рагнар, исландец Бьерн, Гарда-Кеттиль, Асткелль и двое Тордов), они, переодевшись купцами, направились на поиски пытающегося укрыться от мести Ярослава Святополка. Викингам удалось выяснить место, где Святополк разобьет лагерь. Обследовав местность, они прикинули, где должен будет стоять шатер Бурицлава. Сага подробно освещает все детали задуманной хитроумным конунгом операции. «Они обошли вокруг дерева и пошли по просеке и обдумывали, где лучшее место для шатра. Тогда сказал Эймунд-конунг: “Здесь Бурицлав-конунг поставит свой стан. Мне говорили, что он всегда становится поближе к лесу, когда можно, чтобы там скрыться, если понадобится”.

Затем Эймунд взял веревку и повел своих людей назад по просеке, к приглянувшемуся ему дереву. Один из наемников забрался на ветки и прикрутил веревку к толстому суку. Затем скандинавы нагнули дерево до самых корней, так, чтобы ветки касались земли. Когда была натянута веревка и закреплены концы, сказал Эймунд-конунг: “Теперь, по-моему, хорошо, и нам это будет очень кстати”». Когда варяги покончили со всеми приготовлениями и скрылись в лесу, был уже вечер. Вскоре появился и Святополк с воинством. Как и предвидел Эймунд, он разбил шатер как раз под тем деревом, где ему приготовили ловушку. «Шатер у конунга был роскошный и хорошо устроен: было в нем четыре части и высокий шест сверху, а на нем золотой шарик с флюгером». Такое описание приводится в саге. Остальное воинство расположилось рядом на отдых. Когда стало темнеть и в шатрах зажглись огни, а на кострах стали готовить пищу, Эймунд начал действовать. Не полагаясь на случай, Эймунд решил лично произвести разведку, переодевшись нищим и привязав к себе козу, отправился к шатру Святополка и выпросил себе немного пиши, а заодно приметил, где в шатре спит князь.

Варяги просидели в лесу до самой ночи и лишь затем перешли к действиям.

Эймунд разделил своих бойцов на две группы – шесть человек остались в лесу сторожить коней, а остальные пошли по просеке по направлению к вражескому лагерю. Невидимыми подобрались викинги к ничего не подозревающим врагам. Пришла пора действовать, и Эймунд стал отдавать последние распоряжения: «Регнвальд и Бьерн, и исландцы пусть идут к дереву, которое мы согнули». У каждого из них в руках боевой топор. «Вы – мужи, которые умеют наносить тяжелые удары, хорошо пользуйтесь этим теперь, когда это нужно», – напутствует их конунг.

Эймунд продолжает давать распоряжения своим людям: «Здесь пусть стоит третий, на пути к просеке, и делает только одно – держит веревку в руке и отпустит ее, когда мы потянем ее за другой конец. И когда мы устроим все так, как хотим, пусть он ударит топорищем по веревке, как я назначил. А тот, кто держит веревку, узнает, дрогнула ли она оттого, что мы ее двинули, или от удара. Мы подадим тот знак, какой надо, – от него все зависит, если счастье нам поможет, и тогда пусть тот скажет, кто держит веревку, и рубит ветви дерева, и оно быстро и сильно выпрямится».

Когда указания даны, пора приступать к действию. «Бьерн идет с Эймундом-конунгом и Рагнаром, и подходят они к шатру, и завязывают петлю на веревке, и надевают на древко копья, и накидывают на флюгер, который был наверху на шесте в шатре конунга, и поднялась она до шара, и было все сделано тихо. А люди крепко спали во всех шатрах, потому что они устали от похода и были сильно пьяны. И когда это было сделано, они тянут за концы и укорачивают тем самым веревку, и стали советоваться. Эймунд-конунг подходит поближе к шатру конунга и не хочет быть вдали, когда шатер будет сорван. По веревке был дан удар, и замечает тот, кто ее держит, что она дрогнула. Говорит об этом тем, кто должен был рубить, и стали они рубить дерево, и оно быстро выпрямляется и срывает весь шатер конунга, и закидывает его далеко в лес. Все огни сразу погасли».

В темноте Эймунд ворвался в шатер и, подбежав к ложу, где лежал Святополк, пронзил его сердце. Всполошившиеся было слуги были перебиты, а конунг Эймунд нагнулся над убитым и точным ударом меча отделил голову от тела. Держа за волосы свой кровавый трофей, он выбежал из шатра и в сопровождении друзей бросился к лесу, слыша за спиной нарастающий шум погони. Но ночная темнота благоприятствовала наемникам, и преследователи потеряли в лесу их след.

Согласно саге, рано утром следующего дня голову Святополка (Бурицлава) варяги доставили Ярославу, чтобы князь не сомневался, что дело сделано. Показывая голову убитого ими князя, викинг говорит Ярославу: «Это мы, норманны, сделали это смелое дело, господин; позаботьтесь о том, чтобы тело вашего брата было хорошо и с почетом похоронено». Услышав такие слова, Ярослав пришел в смущение и поручил Эймунду и его людям, как непосредственным виновникам гибели его брата, позаботиться о его погребении самим. Получив такое повеление, норманны в том же составе отправились обратно туда, где они недавно совершили убийство князя.

Как и ожидал Эймунд, увидев, что их вождю отрубили голову, все войско Святополка разошлось в несогласии. Тело князя лежало брошенным, и возле него никого не было. Тогда викинги обрядили его, приложили голову обратно к телу и повезли домой.

Утверждать наверняка, что в саге идет речь об убийстве Святополка, нельзя, но и однозначно ее отвергнуть – тоже. Это один из тех случаев, когда истину каждый выбирает для себя самостоятельно.

Что же касается Святополка, то к нему в полной мере применимы слова, записанные в Евангелии от Марка: «Какою мерою мерите, такою отмерено будет вам».