Текст книги "Русь и варяги"

Свенельд, имея за собой несокрушимую дружину, отведавшую крови противника, нанес удар первым, не давая противнику ни опомниться, ни подготовиться к войне. Варяги не раз и не два решали так свои проблемы.

Ольга же жаждала настичь Мала, в какие бы земли он ни направился, и уничтожить. И княгиня явилась к людям, что толпились на площади в Киеве, и воскликнула:

– Люди Киева! Не стану я дожидаться здесь, пока древляне соберут армию и придут войной. Если они это сделают, наша земля погибнет, тогда конец всякой надежде. Ваши земли и леса сгорят дотла, и дома ваши обратятся в прах, и никому, никому не спастись! Так чего же мы ждем здесь? Мы выйдем им навстречу сами и примем достойно то, что пошлет нам судьба. Идите налегке! Пусть только мечи отягощают ваши пояса.

Кто будет спорить с княгиней? Тем более после того, что уже произошло. В Киеве царило воодушевление. Теперь сила была за ними. Киевские полки в своей отваге двинулись совершать деяния, достойные славы предков. И так высоко ставили они воевод, Свенельда и Асмунда, что большинство было уверенно: Малу с ними не справиться. Потому поспешили они вперед, навстречу предстоящим сражениям. Киевляне выступили в путь двумя большими отрядами. Свенельд со своей дружиной шел впереди, а следом Асмунд вел остальные отряды. Полки шли почти без отдыха. Летопись говорит об этом событии так: «Ольга с сыном Святославом, собрав войско довольное и храброе, пошла на Древлянскую землю».

Вот тогда-то Мал разгневался по-настоящему; сидеть сложа руки и ждать, пока его разыщут и выкурят из убежища, как крысу, он не собирался.

Мал в этот раз решил дать бой захватчикам и, вместо того чтобы укрыться за крепкими стенами Искоростеня, повел людей в поле.

– Сейчас ты пытаешься бросить вызов своей судьбе. Зачем? Затвори врата крепости и не покидай стен города. Повергни в бурную реку камни гордыни твоей, дабы враги не воспользовались этим, – убеждали старейшины. Но Мал не слушал.

– В нашем положении представляется более разумным собрать все силы и отважно выйти навстречу врагам, покуда они не подобрались чересчур близко. Возможно, нам не суждено победить, но мы можем хотя бы остановить врага и воспрепятствовать его замыслам. Лучше уж добыть себе славу в бою, пусть даже век ее будет краток, ведь конец один у всех. Если случится худшее, я не стану спасаться бегством. Я предпочитаю встречать врага с открытым забралом, – сказал он. – Среди народа отважных я не единственный храбрец. Мои люди тоже готовы скорее погибнуть в бою, чем бежать или сдаться. Это наши владения, и чужаков мы сюда не пустим. Я объявляю Киеву войну, войну, которая кончится только тогда, когда древляне станут первыми среди славянских народов… Забудьте о слабости! Я призываю вас сражаться, а слабые пусть остаются и охраняют этот город.

И на клинке меча князь поклялся страшной клятвой, что не сложит оружия, до тех пор пока не победит или не погибнет. Дружинники, стоявшие в этот момент рядом с князем, повторили слова клятвы, и мечи их кроваво заблестели в ярком свете факелов.

Старейшины еще раз попытались унять Мала, призывая остановиться и подумать, пока не поздно.

– Разве не стоит попытаться сохранить семя законных правителей древлянской земли до лучших времен? Если мы выйдем на киевлян всем своим войском, мы лишь вернее погибнем и оставим своих жен и детей беззащитными. Ты думаешь только о себе и о своей славе и хочешь, чтобы все мы тебе в том уподобились, но должно думать и о других, ведь не все могут сражаться и пасть в битве. Мы должны уберечь от гибели столько людей, сколько это возможно, – так говорили ему старейшины, но Мал не слушал никого. Он только громко рассмеялся в ответ, и сказал:

– Вот, значит, как! Доблестным воинам древлян предлагают снова вернуться к оковам? Вот что скажу я тем, кто пойдет со мной. Вам предрекли поражение? Так мы уже узнали его. За несколько дней мы пришли от счастья к горю, а теперь уходим от скорби к гордости, и если не встретим радости на этом пути, то обретем хотя бы свободу.

– Нет мудрости в речах твоих, – возразил ему один из старейшин.

– Разве тем, о ком ты заботишься, больше по душе трусы, что прячутся в лесах и выслеживают добычу, уподобляясь волкам, чем воины, что носят шлем и меч и грудью встают на пути врагов, хотя бы они намного превосходили его числом?

Он уже собрался уходить, но повернулся к старейшинам и воскликнул:

– Тщетны ваши советы, и вы не сможете мне помешать.

И во тьме его глаз блеснул огонь. Он хоть и был мал ростом, но зато силен и вынослив – мало равных нашлось бы ему даже среди древлян той эпохи.

Вся мудрость старейшин оказалась тщетной перед его гордостью. Для себя Мал все решил окончательно и бесповоротно.

После встречи со старейшинами князь обратился к народу:

– Слушайте, люди Искоростеня! Прятаться некуда. Ибо если мы проиграем, готовьтесь к бегству: вам придется оставить это место и рассыпаться по лесу; тогда может хоть кому-то из вас удастся выжить. Враг попытается добраться до нашей крепости, разрушить ее и уничтожить все, что ему попадется под руку.

По толпе от его речи прошел ропот, но князь продолжил:

– Готовьтесь к самому худшему. Но до этого не дойдет, если только удача будет на моей стороне. Ибо не верю я, что Свенельд непобедим, хотя его мощь и коварство и растут с годами. Неужто никто из вас не пойдет с нами, чтобы не опозорить дом Белояра? Мне нужны все воины с могучими руками и твердым сердцем. Нам надо спешить врагу навстречу, и наше дело требует силы. Ну, а если я погибну, что ж! Я встану на дороге у Свенельда и, пока я стою со своими воинами здесь, нет ему дороги к городу.

Выслушав слова своего князя, местные жители воодушевились и собрались к нему, и вот уже под его началом оказалось еще несколько сотен готовых к битве бойцов.

И хоть князь Мал был отважен и полон гнева, говорили, что, когда он отъезжал от ворот Искоростеня, лицо его было серым, как у испытавшего суеверный страх. Если бы он еще помедлил, выходить на бой было бы уже поздно.

Войско, возглавляемое самой киевской княгиней Ольгой и ее малолетним сыном Святославом, уже было на подходе к Искоростеню.

«Древляне же, собравшись, вышли против нее, и соступились их полки. Святослав, хотя тогда млад был, но как вождь и мститель смерти отца своего сам начал битву и, бросив копьем в древлян, пробил коня сквозь. Тогда Свенелд и Асмунд, воеводы главные его, решили: “Князь уже начал биться, поступим и мы, братия, как он”».

«Полководцы, Асмуд и Свенельд, ободрили воинов примером юного героя и с восклицанием: “Друзья! Станем за Князя!” – устремились в битву».

Свенельд бросился вперед во главе своих самых могучих воинов, сразу после того как юный князь подал сигнал к атаке, рассчитывая массой отборных воинов проломить стену древлянских щитов. В бою ярость его не знала границ, был он подобен урагану, сметающему перед собой все живое. Суровая, вскормленная с копья дружина Свенельда разметала древлянские ряды. Их люди гибли один за другим. Уже все телохранители Мала лежали мертвыми. Сам предводитель древлянского войска еще не был ранен. Свенельд бросился искать Мала: он знал, что князь там, где натиск был мощнее всего. Пользуясь короткой передышкой, Мал собирал вокруг себя своих людей, оказавшихся поблизости.

Увидев князя, Свенельд бросился на Мала, и они стали биться. Мал был ослеплен яростью и очень утомлен битвой, а Свенельд был все так же свеж и свиреп. Скоро Мал вложил все оставшиеся силы в чудовищный удар, но Свенельд успел отскочить и ударить Мала по ноге, так что тот пошатнулся и упал на землю. Воспользовавшись ситуацией, Свенельд, быстро размахнувшись, ударил Мала мечом по шее.

– Я дам тебе скорую смерть, – прорычал он.

Удар был так тяжел, что, хоть кольчужный воротник и выдержал, Мал, пытавшийся подняться с земли, вновь упал, уже со сломанной шеей. Без всякой жалости взглянул Свенельд на поверженного врага и возрадовался.

Погиб князь Мал, последний защитник славянской свободы.

Одним ударом Свенельд отделил голову древлянского князя от туловища и поднял ее на валявшееся поблизости копье.

Победный вопль вылетел у него из глотки.

Войско Мала было разгромлено; бойцы Свенельда, добивая бегущих, разили направо и налево. Павших было не счесть.

«И сразясь мужественно, после некоего сопротивления победили древлян… Древляне бежали с поля и затворились в городах своих», – подводит итог летописец.

Враги Киева были разгромлены. Но это был еще не конец войны. Войску нужно было двигаться дальше, на Искоростень – источник всех бед, обрушившихся за последнее время на Киев.

Но прежде они раздели всех мертвых, чтобы древлянам не достались кольчуги и оружие. Рассказывают, что каждый воин Свенельда, уходивший с поля битвы, сгибался под тяжелой ношей. Затем они разложили погребальные костры и сложили туда всех павших воинов. В долине было вырублено множество деревьев, а дым от костров виден был даже в Киеве.

Стоя у огромного кола, на который теперь была насажена голова древлянского князя, Свенельд сказал Асмунду:

– Дорого же было заплачено за эту голову! Из-за нее мы чуть было не потеряли наше княжество.

Народ древлян горько оплакивал потерю правителя, с тех пор никто не мог заменить его. Верно была предсказана древлянскому князю его судьба. Он действительно возвысился, хоть и ненадолго, и причиной гибели его после этого действительно стала женщина.

Хоть древляне и проиграли битву, хоть и были разбиты на голову, но еще не готовы были сложить оружие. Войска Свенельда устремились на Искоростень, но город наглухо закрыл свои ворота и приготовился к обороне. Киевское войско стояло около града. Города Свенельд умел брать только с ходу, и желательно выманив перед этим противника за городские стены.

Однако зрелище приготовлений к штурму всегда доставляет защитникам крепостей мало радости. Думая, что одного этого может оказаться достаточно, в Искоростень отправили парламентеров с предложением сдаться, но получили высокомерный отказ. Это являлось проблемой, и весьма серьезной. Решение ее требовало времени – того самого драгоценного времени, которого сейчас так не хватало. Силой столицу древлян еще долго не взять, окружающие его стены можно разрушить разве что с помощью осадных машин.

Надеясь на страх горожан перед его воинами, на то, что за стенами царит хаос и испуг, Свенельд бросил войска на приступ. Но не вышло.

– Ничто им не поможет! – молвил уверенно Асмунд. – Завтра, послезавтра, коли сами не сдадутся, возьмем город на щит.

Но и назавтра не вышло, вышло только хуже. На атакующих обрушился град камней и стрел, и Асмунд, отважный Асмунд, что сам решил возглавить штурм, получил стрелу в глаз.

Теперь этот огромный мужчина был полон печали и гнева, один его глаз навсегда был закрыт повязкой.

Повествуя о тех днях, летопись пишет: «Но древляне града Искоростень, ведая вину свою, не смея покориться, крепко бились либо из-за стен, либо исходя из града. Ольга же, стоя все лето, не могла взять града приступом». Отчаяние придавало древлянам мужества и сил. Храбро бились они, что озадачило Свенельда.

Задерживаться дольше под Искоростенем было нельзя, значит, нужна хитрость, из тех, на которые мастера только женщины и варяги.

Дальше в летописном тексте подробно прописаны очередные обещания Ольги, которые дала древлянам княгиня: что она прощает их, что им больше ничего не грозит, а дальше… Легенда про птиц, которых коварная киевская княгиня собрала с жителей в качестве дани. Затем подожгла привязанный к их лапам трут и отпустила на волю, благодаря чему вызвала в городе масштабный пожар, сломивший сопротивление горожан. Рассказ использовался многими авторами. Но что-то подсказывает, что дело было несколько иначе, что все было куда проще.

В этот раз Свенельд оказался достаточно изобретательным, его изворотливый ум подсказал единственно верный план, и его госпожа была с ним полностью согласна.

Понимая, что не может победить честно, он решил проделать один из сомнительных трюков, которыми прославился. Обещания Ольга действительно, как и указано в летописи, дала, но выполнять их Свенельд вовсе не собирался. Месть его была характерна для его сурового народа.

Скорее всего, Ольга обратилась к древлянам со словами: «Вы дрались мужественно. Ваш князь убит, и вам нечего больше бояться. Я прощаю вас. С этого момента вы вновь мои подданные и исправно платите мне дань».

Древляне обсудили это предложение на городском совете, точнее, те, кто еще остался, и решили, что принять его будет разумно.

И это вполне понятно: Искоростень теперь был обреченным на разрушение городом – его оставила последняя надежда на лучшее. Отважных и храбрых, тех, кто умел держать в руках оружие и обладал пылающим сердцем, оставалось все меньше.

Но, как только доверчивые горожане покорно открыли ворота перед отрядами Свенельда, чтобы закрепить мир, добытый такой дорогой ценой, как в Искоростень ворвались озверевшие от ненависти и утомленные долгой осадой викинги. Дальше было просто избиение, и живых в городе не осталось.

Во всем, за что брался воевода Свенельд, он добивался успеха.

Асмунд с трудом сдерживался, чтобы не зарычать. Глаз его торжествующе блеснул:

– Отлично! Мы победили. Искоростень наш!

Взятие города сопровождалось небывалыми зверствами.

По улочкам Искоростеня бежали кровавые ручьи: захватчики, озверев от ярости, убивали всех, не различая ни возраста, ни пола; всюду пахло кровью. Печальная участь постигла и вооруженных, и безоружных, взрослых и детей. Смерть обрушивалась на здешних жителей с самых неожиданных сторон, и от нее не было никакой защиты. Организованного сопротивления не было. Те немногие, кто еще мог сражаться, бились не на жизнь, а на смерть, от мечей летели искры, звон и лязг металла, крики раненых, разносились между домами, многократно отражаясь от крыш и стен. Срок жизни жителей некогда цветущего города сейчас измерялся минутами. Страшен был пустеющий на глазах Искоростень, заваленный трупами погибших от меча людей.

Только жадные язычки пламени весело плясали на крытых соломой крышах.

«И взяв град, сожгла весь; старейшин же града, отделив, и прочих людей нескольких казнила, других раздала в работу войску своему». Или, как подводит итог Карамзин: «Великая Княгиня, осудив некоторых старейшин на смерть, других на рабство, обложила прочих тяжкою данию».

Вот так жестоко Ольга обошлась с убийцами своего мужа. Хотя наложить дань тяжелее, чем она уже была, было равносильно тому, чтобы загнать практически весь народ в рабство.

Это была война мести, и месть свершилась. Но она была горька.

Будет пухом павшим земля!

После падения Искоростеня сын и вдова Игоря вернулись в Киев.

Глава 23
Хазария

После падения Искоростеня прошло немало лет, Святослав вырос, и над близлежащими землями разнеслось грозное: «Иду на вы!» Это было предупреждение, которое мало кто из соседей хотел бы получить. Святослав был рожден для великих дел. Он много чего задумал. Он многое хотел свершить. Теперь, когда сын Игоря стал полноправным князем, способным принимать решения и вести государственную политику, он начал действовать активно.

Именно на заре своей карьеры, как воинской, так и политической, Святослав принимает наиболее правильные и рациональные решения. Из чего можно сделать вывод, что, даже при всей его самостоятельности, решения в эту пору он принимает не один. Кто ему помогает в этом? Скорее всего, ближайшие соратники. Те, кому он верит и доверяет. Видно, что люди эти неглупые и опытные. Те решения, которые принимает Святослав в пору зрелости и единолично, далеко не бесспорны, одно из них и приведет его к гибели.

На что еще стоит обратить внимание?

На дружину Святослава. Практически все источники, или историки, работающие с ними, без устали восхваляют его гридней. Создается ощущение, что князь родился прямо с дружиной. Но ведь Святослав довольно молодой, пусть и великолепно одаренный юноша, ни разу еще не бывавший в серьезном деле. Вряд ли ему одному было по силам создать столь могучий инструмент, благодаря которому прославился в веках. Тем более что о войске Игоря ничего подобного написано не было. Его дружина отличалась в первую очередь своевольством. Святослав в корне изменил подход к дисциплине, верности и службе. Но кто подготовил ему тот превосходный материал, с которым можно было решать великие дела?

Ответ однозначен. Два варяга. Это могли быть только Свенельд и Асмунд. Именно они занимались войском, пока Святослав взрослел. Их заслуга и состоит именно в том, что будущий великий воитель получил в свои руки ту армию, которая была достойна его.

Итак, продолжим: князь подрос, дружина собрана, цель определена. Остается лишь нанести удар.

Территория Русского государства и военные походы Святослава.

Карта-схема

Кому-то может показаться, что походы Святослава происходили по одному и тому же нехитрому сценарию. Захотелось князю подвиг совершить, взлетел он на гнедого коня, гаркнул во всю мощь своих легких: «Иду на вы!» Взмахнул мечом, указав направление, где находится это самое «вы», и помчалась дружина вместе с князем совершать подвиг ратный во имя славы земли Русской. Ну а дальше, как всегда, победа, слава, слезы и восторженные отзывы летописцев.

Но все происходило отнюдь не так.

Противник был выбран отнюдь не случайно. Это был не эмоциональный порыв молодого витязя, а трезвый обдуманный и хорошо просчитанный шаг. Первый героический порыв завоевать мир был вызван вполне земными побуждениями. Неслучайно князь киевский Олег расширял территорию именно на Восток, поближе к Волжскому торговому пути. Значение торговых путей хорошо понимал любой князь, но не всякий мог повлиять на происходящее. Святослав осознавал политическую необходимость вторжения и готов был продолжить политику Вещего Олега, который планомерно вытеснял хазар из славянских земель.

Хазария на данный момент – государство богатое, относительно слабое, окруженное недругами и созревшее для того, чтобы испробовать на нем силу своего оружия. Это был единственно верный путь. А потому и Святослав не колебался в принятии решения. Последнее время владения каганата сжимались, как сохнувшая на солнце кожа, и из всего былого богатства не так много осталось во второй половине столетия!

В приморских городах полуострова Крым, больше не подвластных кагану, стояли гарнизоны византийского императора, степи между Волгой и Доном обжили печенеги, вытеснив хазар с привычных кочевий, а с востока к ним подбирались раскосые кочевники-гузы.

Под властью Кагана оставался лишь небольшой треугольник степей между низовьями Волги и Дона да немногие города в предгорьях Северного Кавказа.

Итиль – единственный город, который напоминал о былом величии. По-прежнему неприступный, по-прежнему внушающий страх. Город, что превосходил богатством все остальные поселения. Слава его гремела по свету уже не столь громко, но так или иначе город оставался одной из торговых столиц мира. В городе Итиле пересекались мировые торговые пути между Западом и Востоком.

Да, прежнего могущества не стало, но Хазария еще была страной больших возможностей. Занимая выгоднейшее географическое положение, она просто-напросто затрудняла торговые сношения между различными народами. То, что еще оставалось от могущества хазар, должно было погибнуть под русскими мечами.

Для того чтобы завоевать эту страну без лишнего риска, необходимо было сменить направление удара. Путь, по которому должно было двигаться русское войско, был значительно длиннее, но зато встречи с хазарской конницей удавалось избежать. Первым делом решено было нанести внезапный и быстрый удар по союзникам кагана!

Святослав решил вести армию по Оке и Волге, через земли вятичей, волжских булгар и буртасов, то есть там, где хазарские полководцы их не ждали. Вятичей уже давно следовало вывести из-под влияния каганата. Раз они славяне, им самое время вступить в славянское государство. К тому же они могли пополнить армию добровольцами. Волжские булгары и буртасы – союзники Хазарии, но при таком раскладе они окажутся в непростой ситуации. Им нужно или выполнять свой союзнический долг, или защищать от пришельцев свои дома и земли. Выбор очевиден, а каганат лишается поддержки всех союзников разом. Русь и Хазария оставались один на один. Святославу только это и нужно.

Мало того, сам каган в этом случае тоже не поспешит выполнить свой долг по отношению к этим достойным народам. Скорее всего, он сосредоточится на собственных бедах, а союзникам предоставит разбираться со своими проблемами самим. Так поступил бы любой разумный полководец. Такое бывало не раз, как тут не вспомнить походы Вещего Олега. Значит, Святослав столкнется с противником только где-то у самой столицы.

К походу на хазар князь готовился почти год. Договаривался с вятичами – славянами, которые до сих пор по каким-то необъяснимым причинам предпочитали хазарский гнет славянскому единству. Договариваться с вятичами была прямая потребность, ибо они, как подданные Хазарии, могли загородить своими щитами и копьями путь на Волгу, вдоль которой он думал дойти до хазарской столицы Итиля. Сколько бы они продержались, неведомо, но время было бы упущено, да и лить кровь своей дружины раньше нужного срока Святослав не желал.

Вятичей удалось обмануть, и обман этот был очень в духе его учителя Свенельда.

А дело было так. Святослав убеждает вятичей, что идет войной только на кагана. Что это не их война. Он убеждает славян, что они для него – соплеменники, соратники и союзники. Он даже приглашает их добровольцев с собой, чтобы разделить славу, победу и добычу. Вятичи польщены. Они согласны пропустить войска Святослава через свои территории и даже отпустить добровольцев. Возможно, их старейшины и князья понимают, что дни каганата сочтены и им нужен новый друг. Сильный и крепкий.

Все было бы хорошо. Но буквально через год после победы над Хазарией Святослав, в нарушение всех своих обещаний, идет походом на вятичей и присоединяет их земли к своему государству. Заставляет платить ту же дань, какую они платили хазарам, и теперь обозы со шкурками идут не в Итиль, а в Киев.

Обещания остались лишь словами. Вот в этом весь Свенельд. Это его почерк. Но если хотите, то можете приписать эти действия и уловки самому Святославу.

Итак, с вятичами договоренности достигнуты, дорога на Хазарию открыта. Ранней весной 965 года Святослав начинает наступлению на Хазарию.

О Восточном походе Святослава написано много. Зато письменных источников о нем почти не сохранилось, поэтому догадок и версий больше, чем в лесу грибов после дождя.

Весь поход разбирать не буду. В этот раз нас интересует иное.

Со Святославом в этом походе находился его неотлучный соратник, воевода варяжский Свенельд. Чем прославился он?

Напрямую ни одна летопись о Свенельде не упоминает. Но есть один, безусловно, интересный, момент, характеризующий стратегию Святослава. Дело в том, что князь-воин выбрал для себя определенный шаблон действий, по которому и стал воевать практически всегда. Одним из его излюбленных приемов было разделить свое войско на две части и бить врага с разных стратегических направлений, чтобы не дать возможности определить направление главного удара. Святослав не боялся делить войско. Главное в этом случае – быть уверенным, что тот, кому ты поручаешь вторую половину армии, наверняка справится с поставленной задачей. Такой воин у Святослава был, и звали его Свенельдом. Оба военачальника, Святослав и Свенельд, обладали отчаянной храбростью и большой степенью авантюризма. Оба рождены были для лидерства. Оба считали войну единственным достойным делом для мужчины.

В случае с каганатом все было именно так. Превратив в пыль во время прямого столкновения войско хазар, Святослав встал перед непростой дилеммой: куда ему идти? Что важнее, взять Саркел, где каган-бек собирает новую армию, или идти на столицу Итиль и сокрушить этот символ хазарского могущества? К тому же была большая вероятность того, что хазарские полководцы, опираясь на старую столицу, Семендер, могут начать стягивать войска из Закавказья. Вот и получалось, что, идя либо на Саркел, либо на Итиль, киевский князь выпускал из рук стратегическую инициативу. А этого делать не следовало. Святослав решил возникшую проблему просто. На Итиль и в Закавказье он послал Свенельда с его варягами и отрядами поддержки. Ведь воевода долгие годы, со времен Игоря, был самостоятельной единицей и навыков своих не утратил. Этим он и был ценен. А будущий театр военных действий воевода представлял очень хорошо.

Не тратя времени на ненужные разговоры, Свенельд грузит своих бойцов в ладьи и отправляется с ними вниз по Волге, на Итиль. Туда, где его прихода совсем не ждут. Этот рейд вглубь территории противника оказался на редкость удачным. Пока Свенельд приближался к Итилю, готовый ко всяческим неожиданностям, местное население, напуганное слухами о суровых и свирепых русских воинах, страшных и никого не щадящих, делало свой выбор: бежать или сражаться? Выбор был сделан в пользу бегства. Жители решили не укреплять город, а просто покинуть его, забрав с собой все, что можно было унести. Все свое имущество горожанам вывезти не удалось, времени не хватило, к Итилю приближался ладейный флот русов, но все, что могли, они с собой забрали. Воины Свенельда спешили, но, войдя в хазарскую столицу, они увидели то, что поразило их до глубины души.

Город был практически пуст. На улицах никого не было. Ни воинов, ни мирных жителей. Никого. Лишь пустые дома с открытыми настежь дверями приветствовали воинов Севера, приглашая зайти.

Вот это было чудо! Трофеи превзошли все мыслимые ожидания! Это была достойная награда воинам, хорошо сделавшим свое дело. За пот и кровь, пролитые в боях и походах. Свенельд был действительно удачлив! Варяг знал, что нужно его бойцам, и он дал им время поправить свои финансовые дела и обогатиться сверх меры.

В итоге русы просто разгромили Итиль. После того как добыча была тщательно собрана, а бойцы немного передохнули, Свенельд велел сжечь город. После этого русские дружины вновь погрузились на забитые добычей ладьи и отправились навстречу следующим, поджидавшим их подвигам и битвам. Поставленная задача была выполнена еще не полностью. На очереди был Семендер. Правда, для гридней Свенельда и там достойных противников не нашлось.

Семендер постигла участь Итиля. Как пишут арабские источники, «напали на них русы, и не осталось в городе ни винограда, ни изюма». То есть вообще ничего. Потому как изюм и виноград были всегда в таком достатке, что их хватало даже самым беднейшим слоям населения. Изобилие и процветание Семендера закончилось с приходом Свенельда. Лишь лист на виноградной лозе остался напоминанием о былом величии города. Свенельд и его дружина отработали на совесть.

Теперь, когда поставленная перед ними Святославом задача была выполнена и дружина добыла себе богатство, а Свенельду славу, нужно было возвращаться. Пришла пора соединиться с полками своего вождя, который к этому времени разгромил Саркел и шел на Таматарху (Тмутаракань).

После Восточного похода Святослава Хазария навсегда перестала быть великой державой. Оправиться от этого удара каганату было уже не суждено.

Следующим своим противником Святослав избрал Византию. Столкновение назревало давно.

Прелюдией к прямому вооруженному столкновению с империей стали поход Святослава на Дунай и оккупация русами Восточной Болгарии.

Вот как изображает это византийский историк Иоанн Скилица: «Народ росов, который покорил Болгарию и взял в плен Бориса и Романа, двух сыновей Петра (правителю Болгарии), не помышлял более о возвращении домой. Росы разорвали договор, заключенный с императором Никифором, и сочли за благо остаться в стране и владеть ею. Росы рассматривали Болгарию как свою военную добычу».

Хазарская монета. IX в.

На первый взгляд, все изложено верно, но на самом деле все не совсем так. Византийский историк стыдливо упускает, что прямым зачинщиком всей ситуации стал не кто иной, как император Никифор Фока. Может быть, лукавый подтолкнул в бок императора или кого-то из его советников, но ромеи захотели усмирить силами русского князя Святослава, слава о котором уже неслась по всей Европе, свою строптивую соседку – мятежную Болгарию, доставлявшую последнее время столько беспокойств и неприятностей и прекратившую выплачивать им дань. Император Никифор, разжигая войну, увидел возможность уничтожить своего сегодняшнего врага, обескровив при этом возможного завтрашнего, а самому тем временем прибрать к рукам Болгарию. Византийская дипломатия десятки раз сталкивала лбами опасные для Византии державы и научилась делать это в совершенстве. В этот раз она хотела проделать все то же самое.

Здраво обдуманная цель базилевса состояла в том, чтоб враждебные между собой варвары, славяне и болгары, загрызли друг друга насмерть; заботу же похоронить их и торжественно отпраздновать победу над врагами он брал на себя.

Союз с Русью был Византии необходим, чтобы действовать во вред самой Руси.

Базилевс рассчитывал, что его дипломатам удастся убедить пылкого и смелого Святослава, который к тому же честолюбив и отважен, выступить с оружием в руках на защиту его интересов в Болгарии и навсегда покончить со строптивостью местной знати. Хазария тому живой пример.

Император хотел нанести своей соседке серьезный урон, но такой ценой, чтобы после прорыва болгарской обороны военачальники русов с горечью размышляли, стоит ли им двигаться дальше.

В качестве вишенки на торт политики Царьграда могли с чистой совестью направить на покинутую войском и беззащитную Русь печенегов. В этой ситуации подкованный в политических интригах ослаблял разом двух своих самых потенциально опасных врагов. На бумаге все выглядело просто великолепно, но, будучи претворено в жизнь, привело к печальным последствиям. Фока думал, что хитер, да только и Святослав не за печкой уродился. Своим действием ромеи разбудили и направили на самих себя могучую силу. Но человеку, даже если он вознесся на вершину власти, не дано заглянуть в грядущее, которое скрыто за непроницаемой завесой из еще не прожитых дней, месяцев и лет. Даже лучшие из оракулов угадывают будущее лишь в тех редких случаях, когда сварливые капризные боги соизволят проявить к ним свою милость…

Император Никифор Фока, определившись с целью и поставив себе задачу, начал действовать. Из Константинополя к русскому князю, которому предстояло выполнить за ромеев задачу по усмирению болгар, были посланы тысяча пятьсот фунтов золота. Все это было проделано с подчеркнутым уважением. Понимая, что из простого человеческого сочувствия русский князь Святослав и его бояре никакого желания помочь Византии не проявят, хитроумные греки сулили русам богатую будущую добычу и произносили трогательные речи о муках несчастных христианских страдальцев, терзаемых болгарами, и все уговаривали и уговаривали, увеличивая и без того большой ком словесной шелухи. Никифор Фока не ошибся в выборе посланцев: со своей задачей они справились даже лучше, чем он рассчитывал.