Текст книги "Король и Злой Горбун"

55

Виталий сел на стул, на тот самый, на котором прежде восседал парень с папкой. На нем были джинсы, спортивная куртка и не самые новые кроссовки. Так одеваются на загородную вылазку, когда собираются отведать шашлыка, а позже при луне попеть у костерка песни.

– Сколько их будет? – спросил Виталий, и я не сразу сообразил, что он обращается к Демину.

И Демин тоже не понял.

– Друзей твоих сколько будет? – уточнил Виталий. – Тех, которых ты сюда пригласил.

– Человек пятнадцать, – сказал Илья.

Я понял, что он лжет. Вряд ли пятнадцать, да и вообще, может быть, никто не должен прийти и все это Илья придумал, но для бандитов это было слишком серьезно и они не стали ничего подвергать сомнению.

Виталий указал на дверь и сказал, обращаясь к своим спутникам:

– Посмотрите там, чтоб все спокойно было.

Двое из них вышли, один остался. Он держал в руке пистолет и, судя по выражению лица, готов был не раздумывая пустить оружие в ход.

– Что за комедия? – сказал я. – Решили поиграть в налетчиков?

Виталий посмотрел на меня полным ледяного холода взглядом. Какие уж тут игры!

– Ты зря заартачился, – сказал он мне. – Надо было подписать бумагу – и дело с концом.

– А зачем это тебе? Почему ты решил подставить Касаткина?

– Ошибаешься. Я действую по его просьбе.

– Ложь!

– Он действительно попросил меня об этой услуге.

– Ложь!

Виталий задумчиво посмотрел на меня.

– Почему же ложь? – спросил после паузы.

– Потому что здесь все на виду. Я как только тебя увидел, так сразу и понял.

– Расскажешь?

Проверял, действительно ли я догадался.

– Ты хочешь растоптать Касаткина, – сказал я. – Мы – все трое – подписываем договор о переуступке акций, после чего твои ребятки закапывают нас где-нибудь в близлежащем лесочке.

Я увидел, как Светлана с ужасом посмотрела на меня, но я намеренно говорил открытым текстом – она должна была представлять, что происходит.

– Потом, будто случайно, всплывает этот вот договор. Подписи Касаткина там, понятное дело, нет, но зато есть наши подписи. К тому времени наши трупы, конечно, уже обнаружат, а тут этот договор, и Касаткин обречен.

– Но ведь будет понятно, что все шито белыми нитками, – подсказал Виталий.

– Да. Но тут главное – раздуть скандал. И если даже Касаткин не сядет – из своего кресла он вылетит. Ты этого добиваешься, да?

Он не сразу ответил. Сидел и смотрел на меня, но меня не видел. Он мог бы и не отвечать, я знал дальнейшее лучше. Касаткин был для него очень сильным врагом, а в последнее время – и вовсе непобедимым. До убийства Гончарова сохранялось некоторое равновесие. «Стар ТВ» процветала и очень скоро должна была подмять канал под себя, но случилось то, что случилось, и за несколько недель они потеряли все, что имели. Своего лидера, Боголюбова, лучшее место в эфире, программы, которые составляли особую гордость, – они лишились этого, империя рассыпалась на осколки, и Виталий из последних сил пытался этому помешать, но не мог. Касаткин уже перехватил инициативу и продолжал наступать, дни империи под названием «Стар ТВ» были сочтены, и спасти их могло только крушение Касаткина.

– Он слишком зарвался, – сказал Виталий. – Его пора остановить.

Значит, я не ошибся. Главное для него – спровоцировать скандал. Крепко их прижал Касаткин. То, на что они решились, – это жест отчаяния. Совсем потеряли голову.

– Вы тоже не ангелы, – сообщил я.

– Ты напрасно защищаешь Касаткина.

– Я не защищаю.

– Он заслужил то, что получит. И если его не посадят, я его в конце концов прихлопну.

Виталий взял со стола папку.

– Так ты будешь подписывать?

– Нет.

– Почему? Касаткина жалко?

– Себя жалко. Потому что при наличии наших подписей мы вам будем не нужны.

– А вы нам и без подписей не нужны, – спокойно сообщил Виталий.

Убьют.

– Так зачем же тогда и Касаткина сюда мешать – если исход один? – пожал я плечами.

– Я все никак не пойму – ты за него, что ли?

– Я сам по себе.

– А чего же ты так о нем печешься? Мы же этой гниде предлагали договориться, он же у нас уже вот где был…

Сжал кулак и показал его мне.

– Когда же такое было? – не поверил я. – Что-то не помню.

– С ним же Огольцов разговаривал, и они уже почти обо всем договорились.

– О чем? – опешил я.

Это действительно было для меня новостью. Виталий посмотрел на меня и засмеялся.

– Да он же нам мстит! Ты понимаешь? За свои страхи, за то, что в тот раз в штаны наложил, его же Огольцов так хорошо пугнул…

– Гена? Пугнул? – еще больше изумился я.

Виталий склонился и сказал, глядя мне в глаза веселым и бешеным взором:

– Касаткина твоего предупредили, что пошла игра по-крупному и что он должен не мешать. Гена ему предложил долю, и этот козел согласился. Ты понимаешь? Он понял, что лучше хоть какие-то деньги, чем дырка в башке, и сам отдал нам прайм-тайм.

– Отдал Совет, – напомнил я.

– Ну ты что? – покрутил пальцем у виска Виталий.

Он, похоже, расстроился, что я ему не поверил.

– Совет – это для баловства. Там всем заправлял Огольцов, с молчаливого согласия Касаткина. И вдруг этот козел начал взбрыкивать.

«Вдруг» – это после гибели Гончарова.

– Гончаров – он чей? Ваш? – спросил я. И опять Виталий помрачнел. Не их он, понятное дело. Но с Касаткиным-то как?

– Я не верю в сговор.

– А мне это и не нужно, – сообщил Виталий.

Месть – вот что его сейчас занимает. Цель жизни.

Обо всем остальном забыл.

– Гончарова ваши убили? – спросил я.

Он бестрепетно посмотрел на меня. Они, они – точно. Запутались они в тот раз. Сначала думали, что их враг – Касаткин, и вдруг объявился этот Гончаров со своими угрозами. Переключились на него, а когда он был убит, с изумлением обнаружили, что ошибались – все-таки Касаткиным надо было заниматься, а теперь вот упустили время, да еще так подставились.

– И Нину Тихоновну тоже вы похитили?

– Какую Нину Тихоновну? – нахмурился Виталий.

– Ту, которая якобы жена Гончарова. На Ленинградском проспекте, а?

– Я про то ничего не знаю.

– Неужели? – не поверил я.

И вдруг подумал, что скрывать Виталию незачем.

Он же рассказал нам про Касаткина. И про Нину Тихоновну мог бы сказать. Если бы знал. Значит, не его люди. Кто-то другой.

– Последний раз спрашиваю насчет подписи, – сказал Виталий.

– Не подпишу. Все одно умирать.

– Что это ты о смерти там бубнишь? – как бы даже удивился Виталий. – Ты жить будешь. Еще нужен мне.

– Зачем?

– Я слышал, Касаткин тебя в генеральные продюсеры прочит. Соглашайся, хороший пост. И мне поможешь между делом.

– Ну тут-то ты зря надеешься.

– Нет, – сказал Виталий. – Не зря. Потому что ты будешь так стараться, так стараться… – Он поднялся со стула. – Ты же бумагу не подписал?

– Не подписал, – подтвердил я, еще не видя в этом никакой логики.

– А товарищи твои подписали.

Он взмахнул в воздухе тем самым договором.

– И ты теперь будешь шелковый, – сообщил Виталий. – Потому что в этом вот договоре можно заменить первый лист. Там не будет никакого Касаткина, а будешь ты. Ты по договору со своими компаньонами станешь единоличным владельцем компании, потому что они переуступят тебе свои акции.

Я уже все понял, и это было ужасно – то, что он говорил. Потому что при таком раскладе они должны были умереть – и Илья, и Светлана. Ведь действительно можно заменить первую страницу договора. И там будет записано, что Светлана и Илья переуступили мне, Евгению Колодину, свои акции. Этот договор Виталий спрячет далеко-далеко, чтобы извлечь его тогда, когда это потребуется. То есть когда меня надо будет уничтожить. Потому что к тому времени ни Светлану, ни Илью еще не смогут обнаружить, и как только этот договор всплывет – я обречен.

– А я заявлю в милицию, – пробормотал я. – Сегодня же.

– А что толку?

Толку действительно никакого. Илья и Светлана уже будут убиты. И что-либо доказать я не смогу. Что так, что этак – результат одинаково плачевный.

– Вот видишь, – сказал Виталий. – Не будем мы с тобой ссориться.

Он хотел бы подставить Касаткина, но если уж это не удалось – все переиграл. Предусмотрительный малый. Даже завидно.

– Останешься здесь, – сказал он мне. – А этих двоих мы увезем.

Взмахнул палочкой и вышел за дверь. Распорядиться насчет Светланы и Ильи.

56

Сначала за окном заурчал автомобильный двигатель, потом хлопнули дверцы. Приглушенные голоса. Кто-то прошел под окном. Где-то далеко-далеко, будто в другой жизни, грянула музыка и тут же стихла, убоявшись собственной неуместности.

Я посмотрел на Илью. Он был мрачен и покусывал ус. Светлана переводила взгляд с него на меня, будто спрашивая, что мы собираемся предпринять. Я уже был готов броситься на нашего стража – еще оставалась надежда, что он не решится выстрелить, дрогнет, ведь могут услышать, – как вдруг Илья сказал чужим, каким-то не своим голосом:

– Слышь, братан, я бы и сам мог в карман залезть, да боюсь, ты неправильно поймешь. Тут у меня в кармане – посмотри…

Бандит даже не пошевелился. Стоял, делая вид, что обращаются не к нему.

– Когда твои дружки меня замочат и начнут шарить по карманам – тебе ведь может ничего и не достаться. Конечно, ты мужик крутой, я вижу, и для тебя несколько десятков тысяч долларов – фигня, но все-таки…

Вот тут бандит дрогнул, повернул голову и посмотрел на Илью – пока еще с сомнением, недоверчиво, но и это уже было что-то, и Илья осмелел. Не дожидаясь разрешения, быстро сунул руку в карман – бандит угрожающе вскинул пистолет – и в следующее мгновение достал пригоршню золотых перстней. У меня от удивления глаза полезли на лоб.

– Смотри! – быстро сказал Демин. – Каждый из них стоит несколько тысяч долларов! И у меня есть еще, не здесь, конечно. И если мы с тобой договоримся…

Бандит замешкался. Не знал, как реагировать. Слишком неожиданным все для него оказалось.

– Коллекционные перстни! – продолжал увещевать Илья. – Ты посмотри, какая работа!

А я уже рассмотрел, узнал эти железки и удивился еще больше, чем прежде. Те самые перстни, которые готовились для съемок с участием Изольды Ромуальдовны, Мы наштамповали их целую литровую банку, и цена им была – пять копеек за килограмм. Я уже и забыл про них, а почему они оказались у Ильи?

– Бери! – решительно сказал Илья. – А то твои друзья с тобой вряд ли поделятся.

Про друзей, как оказалось, было в самую точку.

Наверное, в этой бригаде со справедливостью существовали проблемы. Бандит быстро склонился и протянул руку, но взять перстни не смог. Демин почему-то не торопился их ему отдать, парень клонился все ниже и ниже, и я вдруг увидел, что Демин косил взглядом в мою сторону – взгляд был так красноречив!

Бандит потянулся за горстью копеечных перстней и оказался стоящим спиной ко мне. Я поднялся с пола, схватил стул, на котором недавно сидел Виталий, но у меня были скованы руки, да и на замах времени не оставалось, и я понес стул почти без замаха, вдоль пола; бандит краем глаза заметил, что происходит что-то неладное, попытался распрямиться – но не успел. Я его так и ударил – снизу вверх, в лицо, пока он еще не успел разогнуться. Ударил удачно – Сильно, налетчик опрокинулся навзничь, даже не охнув, и его пистолет оказался в руках у Ильи, наверное, даже раньше, чем бандит припечатался к полу. Я видел, что Демин готов выстрелить в лежащего, но тот даже не шевелился.

– Ты убил его! – недобро усмехнулся Илья.

– Точно, и меня теперь посадят.

Остроты висельников.

Светлана уже открывала окно, выходящее на противоположную от места парковки автомобилей сторону. Мы кувыркнулись в пахнущую вечерними цветами темноту и, пригибаясь, побежали прочь. Не знали еще куда – лишь бы подальше. Стояла кромешная темнота. Только далеко позади за деревьями едва угадывался свет фонарей на аллеях. Мы натыкались на стволы деревьев, падали, поднимались и бежали дальше. За все время ни разу не перекинулись словом, ориентируясь на звук шагов.

Недалеко от нас, в стороне, раздался непонятный шелест. Мы упали в траву и только теперь, затаив дыхание, поняли, что это река. Она была совсем рядом.

– Мальчики! – шепот Светланы.

Только теперь мы смогли сойтись вместе.

– Где-то здесь эти ребята, – сказала Светлана. – «Дикари».

Точно, мы видели их днем. Они встали лагерем неподалеку от нашего кемпинга. Возвращаться обратно было слишком опасно.

– Мы должны с ними договориться, – предложила Светлана.

Мы расскажем им, что случилось, и они вывезут нас в безопасное место. Как можно дальше отсюда! Иначе нам не сносить головы. Я не знал, сколько мы пробежали, но «дикари» должны быть где-то рядом.

Чтобы не заплутать, мы вышли к реке и направились вдоль воды. Я всматривался в вязкую темноту и ничего не видел. Это меня тревожило, я вдруг понял, что ребята могли уехать с наступлением темноты, и нам в таком случае придется рассчитывать только на себя. Едва я подумал об этом, как в стороне, не у самой реки, раздался отчетливый щелчок. Мы – все трое – одновременно плюхнулись на песок, а в нескольких метрах от нас вспыхнул неяркий огонек зажигалки. Вспыхнул и тут же погас, но мне показалось, что я рассмотрел силуэт стоящей неподалеку машины. Это и были «дикари». Красная точка тлеющей сигареты мелькала совсем близко – человек курил, стоя лицом к реке. Нас он, судя по всему, не видел.

– Эй! – негромко позвал я.

Огонек, шедший вверх, замер на полпути.

– Добрый вечер! – сказал я. Звучало глупо и неуместно, но это было единственное, что я сейчас мог сказать.

– Добрый вечер, – отозвался мужской голос.

Чуть напряжен. Не ожидал гостей из темноты. Я пошел на этот голос. Илья и Светлана шли за мной – я слышал.

– Мы заплутали, – сказал я. – У вас тут есть какой-нибудь свет?

Щелчок замка, приоткрылась автомобильная дверца, в салоне вспыхнул неяркий свет. Джип. Значит, они не уехали. Я испытал настоящий восторг. Еще минуту назад думал, что мы остались одни в этом страшном мире, и как же приятно было обнаружить, что ошибся.

– Ну и напугали вы меня, – признался хозяин джипа.

– Вы один?

– Один.

– А товарищи ваши где?

– Уехали.

Он затянулся и невесело улыбнулся мне.

– Бросили. Друзья, называется.

– Бросили? – не понял я.

– Шучу, конечно. У меня с машиной проблемы. Меня оставили здесь, а сами отправились за железками.

– За какими железками?

– За запчастями. Копеечное дело, а машина вот ни с места.

Неприятная новость.

– А скоро приедут?

– Не знаю. Может, через час. Может, позже.

Он говорил с меланхолией человека, который уже устал ждать. Плохо, конечно, что с машиной у него так получилось, но вся надежда была только на него.

Я приблизился и спросил:

– Вы меня не узнаете?

Он всмотрелся и узнал – я видел. Еще, наверное, сомневался, потому что на его лице появилась смущенная и недоверчивая улыбка, но – узнал.

– Я Колодин, – подсказал я. – С телевидения. Из программы «Вот так история!».

Парень совсем растерялся. Еще бы – выходит из ночи какой-то тип и оказывается не кем иным, как ведущим известной телепрограммы.

– Д-да, – признал парень. – Вижу.

Он бы, наверное, еще долго удивлялся, но его надо было растормошить как можно скорее, и я сказал:

– У меня неприятности. Мне необходимо срочно отсюда уехать.

– Моя машина…

– Я понял. Но когда все наладят – вы сможете вывезти меня отсюда?

– Конечно.

– Вы не собирались здесь ночевать?

– Вообще-то собирались, но если такое дело… А что случилось?

А что действительно случилось? Как ему объяснить?

– Можно, я вам потом расскажу?

– Хорошо, – согласился мой собеседник.

Нам не пришлось ждать долго. Со стороны шоссе показалась машина. Свет фар мельтешил вверх-вниз, вспарывая ночную темноту.

– Ваши? – спросил я.

– Наверное. Больше некому.

Я услышал щелчок. Негромкий, но отчетливый. Металлический звук, очень характерный. Слыша его, сразу вспоминаешь об оружии. Я подумал, что это Демин на всякий случай решил подстраховаться, обернулся, но ничего не рассмотрел. Илья стоял чуть в стороне, и его силуэт едва угадывался. А когда я опять обернулся к джипу, понял, что ошибался. Вот у кого оружие. У этого парня из джипа.

– Стоять! – негромко приказал он.

Ствол пистолета был направлен мне в грудь.

Машина приближалась, и во мне вдруг шевельнулась догадка. Она казалась неправдоподобной и ужасной одновременно и никак не могла оформиться в отчетливую мысль. Только это спасало от отчаяния, потому что я уже предчувствовал: когда машина появится здесь, я увижу Виталия и его кровожадных абреков. Джипов было два. Один сейчас здесь. А второй – вон он, приближается.

Мы думали, что убежали. А это был бег по кругу.

– Я сразу тебя узнал, – сказал парень. – На ловца и зверь бежит. Я дурею.

Он не сказал, конечно, «дурею», он выразился грубо и грязно. В наших программах, например, такое никогда не могло бы пройти в эфир, была бы заглушка, коротенькое «пи-и-и». У каждого человека бывают последние в жизни слова. Случаются красивые фразы, они становятся афоризмами, и их потом цитируют и помещают в справочники и жизнеописания, а кто-то умирает, успев лишь матерно выругаться. Вот как этот, с пистолетом. Потому что в следующий миг он был убит. Почти невидимый в темноте Илья выстрелил бандиту в грудь, и тот опрокинулся на джип. Дверца захлопнулась, свет в салоне погас, и мы снова очутились в кромешной темноте, только за близким кустарником метались лучи фар.

– Уходим! – крикнул Илья, и мы бросились прочь от машины.

Не успели убежать далеко. С пригорка было видно, как остановился автомобиль. Лучи фар высвечивали джип и бездыханное тело рядом с ним. Мелькнули суетливые тени, кто-то склонился над лежащим. Приглушенные голоса, брань. Тени метнулись к машине. Взревел двигатель, машина крутанулась на месте, полоснув по округе светом фар. Обнаружили, что их товарищ подстрелен только что, и решили нас настичь.

– К шоссе! – сказал Демин.

Тоже понял, что нам грозит. Мы бросились вперед, не разбирая дороги. За нашими спинами беспорядочно метался свет. Пока погоня не напала на след, у нас еще оставался шанс.

– Может, вернуться к нашей машине? – предложил Демин.

– А если они ее раскурочили?

Да и до шоссе нам теперь было ближе, чем до машины. Мы уже видели редкие огни фар. Спустимся по склону вниз, и одна надежда – только бы хоть кто-то остановился. Ночная дорога, пустынное место. Не каждый отважится притормозить.

За нашими спинами вдруг полыхнул свет. Машина преследователей перевалила через пригорок. Еще с минуту покрутятся здесь у реки, а потом станут искать у дороги. У меня сжалось сердце, но я надеялся, что это еще не конец.

Светлана споткнулась, упала, опять споткнулась.

Силы ее оставляли.

– Ты как? – спросил я.

Она выдохнула что-то нечленораздельное. Даже на слова не было сил. Я схватил ее за руку и потянул за собой, она попыталась высвободиться, но я на нее прикрикнул, и она подчинилась. Мы мчались вниз, как будто нам приделали крылья, пока не повалились на насыпь.

Лучи фар шарили где-то рядом и пару раз зацепили нас, но пока мы, похоже, не были обнаружены. Нам бы перевалить через дорогу, а там отсидимся в кювете.

Мне казалось, что мы – дичь, которая безуспешно пытается спастись, а бессердечные и опытные охотники уже настигают. Кто знает, что такое ночная охота, тот меня поймет.

Лучи фар поймали нас в очередной раз, но не ушли в сторону, как это бывало прежде. Теперь я видел своих товарищей и местность, по которой мы бежали. Засекли. В нас еще не стреляли, но хищный рык двигателя приближался.

Дорога проходила по насыпи, и мы нырнули в проложенную под насыпью бетонную трубу. Пробежали по чавкающей грязи, оказались на противоположной стороне, и Илья тотчас же рванул по насыпи наверх.

– Куда-а-а! – заорал я.

Он бежал навстречу бандитам. У тех джип, они без труда взберутся на косогор и окажутся на шоссе, как раз нос к носу столкнутся с Ильёй. Я попытался его остановить, бросился следом, и так вместе мы взобрались на насыпь. Лучи фар устремились к небу, пока невидимый нам джип со звериным рыком преодолевал подъем, еще несколько мгновений – и они будут здесь.

– Назад! – крикнул я.

Илья отмахнулся от меня, как от надоедливой мухи, тем временем джип взобрался на насыпь, прямо напротив нас, и Илья открыл стрельбу практически в упор, в слепящий сноп света. Они не ожидали на нас наткнуться, и Илья успел расстрелять всю обойму, а в нас не выстрелили ни разу. Джип вильнул и покатился по дороге, проделав при этом такой пируэт, как будто никто его не контролировал. Илья рванул меня за руку, и мы скатились вниз по склону, где нас уже поджидала Светлана.

– К коттеджам! – крикнул Илья. – Уходим!

Мы опять пробежали по бетонной трубе. Джип откатился метров на пятьдесят и остановился. Мы видели его красные габаритные огни и нечеткие тени, суетящиеся у машины.

– Кажется, ты подстрелил водителя, – сказал я Илье.

Он оказался настоящим молодцом, этот Демин. Я даже не ожидал. Как точно все рассчитал! Мы бы не ушли от бандитов, конечно, потому что у них была машина, и единственным выходом было – напасть первыми.

Наверное, там пострадал не только водитель, потому что очень долго, пока мы бежали в ночи, джип на шоссе оставался неподвижным.

Мы ворвались в безмятежно спящий коттеджный поселок и пробрались к своему домику, стараясь избегать освещенных мест. Наша машина стояла целая и невредимая. Я попробовал завести двигатель – он ответил привычно негромким урчанием. Не включая фар, выехали из поселка. До шоссе оставалось совсем немного.

– Нам надо повернуть направо, – сказала Светлана.

Направо – это в сторону от Москвы. Но там мы избежим встречи с бандитами. Доехали до шоссе.

– Направо, – повторила Светлана.

Придется ехать в объезд. Я повернул. Где-то позади, совсем недалеко, оставались наши враги. Я пошарил рукой в перчаточном ящике, нашел плоскую бутылку, протянул Илье.

– Коньяк, – сказал я.

Он не стал упираться. Было слышно, как он большими глотками пьет обжигающую жидкость. По моим представлениям, там оставалось полбутылки. Илья выпил все.

– Ты в порядке? – спросил я.

– Теперь – да.

Надо, чтобы он хоть немного пришел в себя. Мы все сегодня пережили немало, но больше всего досталось ему. Это очень страшно – убивать. Особенно если ты – нормальный человек.

И Светлана, наверное, тоже почувствовала его состояние. Прильнула, прижалась. Хотела успокоить.

– Это ты, крошка? – буркнул Илья. – Наконец-то ты отвечаешь на мою любовь.

Потянулся и поцеловал Светлану в макушку. Ерничал. Значит, понемногу стал приходить в себя.

– Но перстни! – вспомнил я. – Это у тебя откуда?

– О! – сказал Демин. – Это мой большой секрет.

– Расскажи! – потребовала Светлана. – Мне тоже интересно!

– Понимаешь, крошка, – важно сказал Илья. – Эти побрякушки – обязательная вещь для джентльмена. Я в тот раз, после съемок, подумал: зачем добру пропадать? Забрал эти железки себе и теперь использую при знакомстве с дамами. Действует безотказно. У нас взаимовыгодный обмен: мадемуазель получает красивую вещицу, а я – ее благорасположение и женские ласки.

– Но они ведь думают, что это настоящее золото!

– Думают, – легко согласился Илья. – Но прозревают-то они позже, когда мы уже расстались.

Светлана захлебнулась гневом и отстранилась.

– А что тут такого? – беспечно осведомился Илья. – То, что я от них получаю, – оно ведь им вообще ничего не стоит.

– Тьфу! – в сердцах сказала Светлана. – Я всегда знала, что ты такой… что так нечестно можешь… так непорядочно…

– Милочка! – с достоинством много повидавшего в жизни человека сказал Илья. – Как раз я поступаю порядочно. Я противник привнесения в отношения между мужчиной и женщиной меркантильных моментов.

У него уже заплетался язык, коньяк начал действовать.

– У нас же любовь, крошка, – продолжал развивать свою мысль Илья. – Уж не думаешь ли ты, что они благосклонны ко мне не по любви, а из-за презренного металла? Если это так, если они из-за золота, то это по-русски называется не любовь, а…

– Ты бы помолчал, – посоветовал я.

– Почему? – удивился Илья.

– Ведь гадость сейчас скажешь.

Демин подумал и пьяно кивнул.

– А и правда – гадость хотел сказать. Светка, прости!

Взял Светланины руки в свои и стал целовать, одновременно извиняясь, как будто все-таки успел наговорить непристойностей.

Я сейчас чувствовал, что Демин стал мне ближе. Любит выпить. Любит женщин. Любит деньги. Любит покомандовать. С ним бывает трудно, а иногда он и вовсе выпадает из жизни на недельку-другую: срывается и беспробудно пьет, и тогда становится тюфяк тюфяком. А вот этой ночью действовал как Рэмбо. И всем нам спас жизнь.