Текст книги "Тело угрозы"

Глава десятая

1

Люди давно уже пришли к выводу, что «тихая дипломатия» – самая результативная форма международных отношений. Их закулисье. Не ноты и меморандумы, не широкошумные государственные визиты, а не рекламируемые в прессе как бы нечаянные визиты вовсе не министров и высших парламентариев, но людей, чаще всего широкой общественности вообще не очень известных – или вообще не известных, но на деле являющихся полномочными представителями глав своих государств, – именно такие «Знаете, я тут случайно проезжал мимо, думаю – дай зайду на чашку чая» приносят в конце концов успех. Фигурально выражаясь, во время таких визитов снимается мерка, кроится, сметывается, примеряется и подгоняется новый костюм; а на торжественных встречах, конференциях и саммитах его только обновляют.

Такая методика была применена и при подготовке пресловутой Конференции по принятию Соглашения о полном ракетно-ядерном разоружении.

Между государствами – традиционными союзниками по НАТО договориться было, конечно, намного легче, чем с прочими, – хотя и тут нельзя сказать, что все катилось естественно, как снятая с тормоза машина под уклон. Договаривались с ними, конечно, Соединенные Штаты, Россия на этом этапе стояла как бы в стороне, занимаясь государствами Востока. Меньше всего хлопот у американцев было с Соединенным Королевством, естественно – как и во все предыдущие десятилетия. У Франции же, как всегда, была своя, особая позиция, то есть, соглашаясь в принципе, галльская республика всегда присовокупляла к этому своему согласию некое «mais», которое порой выворачивало весь смысл договоренности наизнанку. И пусть всем заранее было ясно, что согласие будет дано, приходилось проливать ведра пота, чтобы сократить это французское «но» до приемлемого размера. В данном случае речь шла об Алжире; по уверениям французского правительства, из полученных им достоверных сведений получалось, что ядерным оружием с недавних пор обладал и Алжир, некогда заморский департамент республики; самым пикантным являлось то, что, согласно этой информации, владельцами оружия были не вооруженные силы государства и вообще не какой-либо государственный орган, но те самые алжирские террористы, которые время от времени вновь и вновь начинали гнать волну и резать инославных туристов. Что же касается возможной цели, то «девушкой моей мечты» для этих людей была не Америка, как для Ирана, и даже не Израиль, как для Ирака, но именно Франция, и вряд ли нужно объяснять – почему.

Правда, наряду с этой информацией в узком кругу циркулировал и слух, согласно которому оружие массового уничтожения вовсе не принадлежало алжирским боевикам, но лишь было отдано им на хранение подлинными его хозяевами – политическими наследниками теперь уже покойного саудовского миллионера, чье имя два десятка лет тому назад катилось по всему миру. Однако это, с точки зрения французов, ничего не меняло, поскольку, по их мнению, юридическое право собственности ничуть не помешает алжирцам использовать оружие, как только они решат, что удобный момент для этого наступил, а это могло произойти в любой миг. И вот по этой причине их полное участие в разоружении, а точнее – в первом его этапе, в залпе – могло состояться лишь после того, как угроза ядерной атаки через Средиземное море будет совершенно ликвидирована, ракеты захвачены по счету и по счету уничтожены, а точнее – смогут быть использованы в этом самом залпе – если, конечно, окажется, что они обладают необходимыми тактико-техническими данными. Потому что не исключалось, что они вообще могли оказаться тактическими, оружием ближнего боя, и для участия в расстреле Тела Угрозы совершенно не годились.

Но это все были, так сказать, цветочки, причем вполне доброкачественные, яркие и приятно пахнущие – поскольку, как известно, милые бранятся – только тешатся (чешутся – по другому варианту). И президент Российской Федерации не раз думал с некоторой досадой, что именно его стране союзники по разоружению подсунули самые проигрышные варианты, оставив себе – кроме НАТО – лишь Израиль, Южно-Африканскую Республику, Бразилию да еще Индию и Пакистан, с которыми в любом случае прийти к согласию было легче, чем с Ираном, Ираком, Северной Кореей и даже Китаем.

Не то чтобы Поднебесная была против: Пекин с самого начала согласился участвовать – на тех же основаниях, что США и Россия. Тут все было в порядке. Но от этой великой страны требовалось еще и повлиять на северокорейского соседа, с которым его еще с прошлых веков связывали особые отношения. Вот в этом вопросе китайцы проявили некоторую неуступчивость, которую, конечно, можно было понять, но нельзя – согласиться.

Позиция Северной Кореи была проста до примитивности: страна готова поступить со своим арсеналом как угодно – резать на куски, выстреливать в космос, утопить в Тихом океане, – но лишь после того, как будет наконец завершено десятилетиями тянущееся дело объединения двух корейских государств – причем на условиях, наиболее приближенных к выдвинутыми Пхеньяном, а не Сайгоном. Иными словами, великие державы должны были уговорить Юг сдаться Северу и за это получить ракеты Великих Вождей.

«У вас ведь Север одержал победу над Югом, – как-то раз заявил американскому тихому дипломату глава пхеньянского МИДа, – и мы хотим только повторить то, что тогда сделали вы, – тем более что в обоих случаях победу завоевывает более прогрессивный социальный строй».

Американцам осталось лишь пожать плечами и откровенно, хотя и негромко, сказать Москве, что решение этого вопроса целиком и полностью остается за Россией – ну и Китаем, разумеется, с которым Россия привыкла разговаривать куда больше, чем Вашингтон.

Тихие переговоры начались – и вскоре стало ясно, что Китаю выступать с таких позиций очень не хочется. В неофициальных разговорах пекинские дипломаты – и не только они – объяснили почему. Причина оказалась простейшей: китайцы искренне считали, что благом для Кореи станет именно объединение по северному варианту. Экономика Юга, уверяли они, от этого совершенно не пострадает, и при этом ссылались на пример своего Гонконга; что же касается порядка и полного сплочения нации, то как раз северный путь его и гарантирует. В конце концов, так аргументировали они, и сама КНР добилась очень больших, всему миру видных успехов в экономике, нимало не поступившись своей философией (это слово часто употребляли вместо «идеологии»). Отчего бы и восточному соседу Китая не поступить так же? Вот Россия поступила наоборот – и много ли она от этого выиграла? Прежде всего собственное распадение; не свидетельствует ли это о том, что такая линия поведения ведет именно к распаду, а отнюдь не к объединению и воссоединению?

Оппоненты из Москвы сослались на опыт Германии; ответ был: «Да, но это – Европа, а не Дальний Восток; вы сами прекрасно знаете, что мы и мыслим, и чувствуем иначе – да и вы, кстати сказать, тоже».

Переговоры эти напоминали жевание чуингама – челюсти работали усердно, но результатом были разве что пузыри. И никого почему-то не трогало, что время идет, Тело Угрозы приближается – а дело стоит. Вероятно, такое отношение тоже принадлежало к дальневосточным особенностям мировосприятия.

Дело осложнялось еще и тем, что численный и мегатонный размер северокорейского арсенала был известен достаточно приблизительно: разведкам работать в этой стране было нелегко.

Трудно было и с Ираком. И даже намного труднее. Как и с Ираном. И с тем, и с другим Россия была связана экономическими интересами, в основном через них теперь вела переговоры с исламским миром: через Ирак с арабскими странами, при помощи Ирана – с остальными, с Индонезией, в частности, которая если сейчас еще и не имела боеголовок, то, во всяком случае, находилась на пороге этого – а ракеты у нее уже были.

Сложности усугублялись тем, что российские эмиссары во многом понимали своих южных соседей, и кое-кто им в глубине души очень сочувствовал; тем не менее вопрос надо было улаживать в хорошем темпе – но на Ближнем и Среднем Востоке тоже не любят спешить, зато любят обстоятельную, изящную беседу за чашечкой чудесного кофе. Что же касается результатов, то… Багдад вообще уверял, что такого оружия у него нет; да, в свое время велась подготовка к его созданию, но после американских бомбежек все само собой прекратилось. Видели установки? Какие? Ах, вот вы о чем! Ну, это достойно лишь улыбки: это декорации, построенные для съемок фильма о будущих веках: не одной ведь Америке разрешается ставить подобные картины, не так ли? Вот и мы так считаем. Декорации, не более, которые не представляют опасности ни для кого – разве что кто-то попробует забраться на них и спрыгнуть без парашюта. О, если бы у нас действительно было такое оружие, мы бы с великой радостью приняли участие в общем деле, угодном Аллаху, – в отвращении от планеты великой опасности, хотя, разумеется, на все есть воля Господа миров. Но увы – нет у нас такой возможности, о чем мы вынуждены горько сожалеть…

Тегеран же не отрицал, что таким оружием обладает, и был согласен уничтожить его, если и все другие ядерные страны поступят так – но, разумеется, предварительно увидев своими глазами, что Израиль ликвидирует свой ядерно-ракетный потенциал до последнего снаряда; вот условие, от которого мы воистину не отступим. Уговорите американцев – мы понимаем, что вам неприятно разговаривать с ними, они ведь очень плохие люди, но жизнь вынуждает ко многому, – убедите их заставить Израиль принять наше предложение – и мы на следующий же день… Что же касается участия в залпе, то оно было бы возможным лишь в том случае, если бы Израиль тоже выпустил все свои снаряженные ракеты в космос – но вы ведь сами понимаете: это евреи, следовательно, они хитры и лживы, и если даже поклянутся, что так и сделают, их клятва не будет иметь значения, ибо принесена она будет не на Коране. Поэтому мы согласны тоже выстрелить в небо – но только на следующий день после Иерусалима.

Со своей стороны, Израиль…

Но его позиция, как нам кажется, понятна. Да и вообще – хватит о дипломатии, поскольку толку от нее в данном случае было не очень много.

2

Объявление в рекламной газете, о котором тут уже немало говорилось – приглашение к игре, – само по себе привлекло, как и ожидалось специалистами, не так уж много внимания. И – во всяком случае, на следующий день после выхода в свет этого номера, – никакого взрыва, обвала и тому подобного в общественном мнении не произошло. И тем не менее…

Впрочем, началось вообще не с объявления. А с биржи.

Фондовая биржа – организм с высочайшей чувствительностью и одновременно – с явным недочетом логики. Именно этим утром было замечено, что в последние два дня идет явный слив акций определенных компаний – и главным образом так называемых «голубых фишек», иными словами – акций надежных, устойчивых и, скажем прямо, не дешевых при их нынешнем курсе.

Держатели этих ценных бумаг обычно стараются с ними не расставаться – разве что вода уже заливается в рот; а когда злая судьба заставляет все-таки прибегнуть к этому последнему средству спасения, то трудно ожидать, что названная злодейка посетит одновременно не одного, двух или трех, а прямо-таки множество мелких держателей. Нет, история, конечно, знает подобные случаи – назовем хотя бы «Великую депрессию» в США в конце двадцатых – начале тридцатых годов прошлого века, – но сейчас-то ничего подобного не приключалось, не было и других событий, всегда учащающих пульс биржи, – революций, переворотов, авиакатастроф, террористических актов и всего подобного, даже цена нефти почти не колебалась, и тем не менее что-то наверняка происходило; иначе с чего бы?.. Продавались не крупные пакеты, и потому масштаб происходящего стал заметен не сразу, а чуть позже – когда происходящее начало суммироваться. И котировки «голубых фишек» дрогнули и поползли вниз, именно поползли пока что, а не упали; вслед за ними такую же склонность начали проявлять и остальные – и это уже стало поводом для серьезного беспокойства.

А еще больше волнений произошло, естественно, во внебиржевом обороте, где брокеры своим тренированным чутьем сразу уловили, что начинается что-то очень неприятное, дилерам же подвалило сразу столько работы, что от них прямо дым пошел.

Логически рассуждая, если терпит бедствие сосед, это еще не является поводом для паники в вашем доме; но как раз логика-то в таких случаях почему-то остается за дверью. На фондовых рынках это проявляется в полной мере. И если ничего не делать для спасения еще не возникшей, но уже явно угрожающей возникнуть ситуации – можно быстро прийти и к настоящему обвалу.

А что тут предпринять – оставалось достаточно неясным. Казалось очень вероятным, что кто-то крупно играет на понижение – некто, стоящий за спинами всех этих мелких держателей. Немедленно предпринятый анализ показал, что примерно три четверти продавцов были каким-то образом связаны с Россией: если они и не были иммигрантами в первом или втором поколении, то сотрудничали с русскими компаниями – или же с теми, чьи крупные пакеты акций принадлежали российским бизнесменам, причем достаточно известным на Западе – во всяком случае, опытным биржевикам. Но в России сейчас ничего необычного не происходило, отношения ее с Америкой были, как и вообще в двадцать первом веке, очень хорошими, даже дружескими, так что слив акций нельзя было объяснить естественными причинами – такими, скажем, как падение курса этих акций в России, какое могло бы напугать мелких держателей повсеместно. А слив происходил именно повсеместно – о чем свидетельствовали сообщения Бломберга со всего цивилизованного мира.

Поэтому сделано было только одно – то, что и можно было тут сделать: биржа в этот день закрылась на два часа раньше обычного, и таким образом, падение котировок прекратилось – до завтрашнего дня, во всяком случае.

Была смутная надежда, что за ночь все как-то само собой успокоится, и утро начнется с роста, как это уже не раз бывало.

И все-таки эта Россия – ах! Вечно она является причиной всяких беспокойств.

Да-да, вы совершенно правы. Русская мафия, не так ли? И коммунисты.

Хотя, конечно, сейчас… Но вы же знаете: как волка ни корми…

And so on.

Но в России на самом деле в этот день ничего не происходило. Во всяком случае, на первый взгляд. Объявление? Ну, даже те, кто его заметил, успел сходить на сайт, пока его еще не закрыли, а сходив – собирался участвовать в предложенной игре, с некоторым недоумением вытащили – правда, не поутру, но лишь возвращаясь с работы, – из своих почтовых ящиков еще по экземпляру рекламных изданий (сложенному, кстати сказать, так, что вместо обычной первой полосы глазу сразу же открывалось пресловутое объявление, отредактированное уже известным нам образом), а прочитав и усвоив прочитанное, только махнули рукой и решили ни на какие звезды не глазеть, а развлечься иным образом. Было очень немного тех, кто воспринял опровержение как подтверждение того, что им предложили накануне; но эти люди, разбросанные по всему великому городу, никакой погоды сделать, естественно, не могли.

И тем не менее… Откуда только что берется? Вопрос, не имеющий рационального ответа, как и другой, еще более привычный: куда уходят деньги?

Откуда вдруг поползли по городу – и быстро вышли за его пределы – слухи о приближающемся и неотвратимом конце света? На этот раз якобы без обмана. Кто был их автором? Распространителем?

Увы. Автора – скажем сразу – обнаружить не удалось. Ни теоретически, «на кончике пера», – как в свое время астроном Леверрье открыл планету Уран; ни практически – оперативными методами, при помощи которых обычно и раскрываются правонарушения. Что же касается распространителей – то они были ясны и видны с самого начала, и имя им было – легион. Старушки на скамеечках у подъездов и на детских площадках во дворах; пенсионеры за партией в «козла»; пассажиры общественного транспорта; продавцы и покупатели на рынках и (в меньшей степени) в магазинах; и тэ дэ, и тэ пэ. К сожалению, ни один из них так и не смог показать: от кого он получил такую информацию? Да просто кто-то говорил – вот и услышал. Да он не мне говорил, я его и не знаю, никогда не видал раньше – просто они рядом стояли (сидели, шли), вот я и уловил. Ну да, я тоже про это сказал. Да не помню кому. А это что: секрет, что ли? Не трепыхайся, конец света никому не скрыть, это не тот конец, который у тебя сам знаешь где. Но выпить под это дело, как говорится, сам Бог велел. А то ведь без толку пропадет, проклятая!..

Одновременно с этими слухами – с небольшим только запозданием – отмечено было – и в этот день, и на следующий – увеличение количества людей в храмах всех конфессий. Слышали, как многие сокрушались, что давно уже не были у исповеди.

Этот слух перемежался другим: что не сегодня-завтра обязательно начнется война. Этот быстро расходился среди более образованной части населения – той, которая в конец света просто не верила. Да-да, та самая Третья мировая, о которой и думать было перестали. Что же с того, что все вроде бы тихо-мирно? А войны как раз и начинаются тогда, когда их меньше всего ждут; вы ведь слышали о факторе внезапности? Вот то-то же. Да почему обязательно с Америкой? Может, и с Китаем; а может и с исламским Востоком; да мало ли с кем. Любой может затеять, кто сейчас на гребне пассионарности. А вы почитайте Гумилева, тогда и узнаете. Не того, у которого «изысканный бродит жираф», а его сына. Ученого. Простите, у меня больше нет времени на разговоры.

Времени и в самом деле было в обрез, потому что надо было срочно идти в магазин – закупать то, что обычно закупается, если завтра война: соль, спички, сигареты, муку, тушенку – ну и все такое прочее. Жаль, что денег не так много, чтобы купить все, что надо бы.

На всякий случай для борьбы со слухами и возможными эксцессами милицию перевели на казарменное положение и усилили патрулирование и проверку документов. Главным образом, естественно, у прохожих немосковской национальности.

А на самом верху провели еще одно срочное и быстротечное совещание с силовыми начальниками. Судя по их виду, когда они уезжали из Кремля, им крепенько досталось на орехи – возможно даже, вплоть до оргвыводов.

Но не только в Москве и вообще России (потому что подобные слухи одновременно возникли и во многих других городах, уж в областных и республиканских центрах – это точно) началось такое шевеление; вирус беспокойства, похоже, распространяется если не со скоростью света, то быстрее звука – безусловно.

Долетел он и до Америки; и там люди стали с опаской поглядывать на небо вообще и на летящие самолеты – в частности; а ведь казалось, что успели уже отвыкнуть от этой привычки начала столетия. И возникали даже мелкие очажки паники: в частности, подняли тревогу и принялись названивать на 911 в одном из многоэтажных деловых зданий, которых много в Нью-Йорке, поскольку сотрудникам фирмы показалось, что какой-то вертолет направляется прямо к ним, на уровне их этажа – явно чтобы повторить гнусное преступление одиннадцатого сентября ноль первого года; и пришли в себя только тогда, когда кто-то из них, не утративший здравого смысла, громко объявил, что это они видели уже десятки раз – просто вертолет «скорой» заходит на посадку на крышу больницы, находящуюся несколько ниже этажа фирмы. Только после этого остальные опомнились, и паника дальше не разошлась. Но вряд ли этот случай был единственным.

Вот такие дела происходили в разных местах.

3

Естественно, руководители стран – организаторов и предстоящих участников Конференции не могли никак не откликнуться, не принять никаких мер для нейтрализации, дискредитации или хотя бы ослабления слухов, все-таки непонятным образом возникших, невзирая на все меры по сохранению секретности, вовремя вроде бы принятые. Впрочем, принять меры для руководителя чаще всего означает – отдать соответствующие распоряжения (команды, указы и так далее), что само по себе еще не гарантирует их точного выполнения. Увы, далеко не все то доходит до Олимпа власти, что на самом деле происходит внизу, в долинах.

Вот и для борьбы со слухами меры, согласованные, конечно же, на верхах, были приняты.

В России этому предшествовал не очень длинный разговор, для которого военный человек, руководивший группой «Залп», был приглашен за зубчатые стены, окружающие застроенный участок земли между Москвой-рекой и той площадью, что получила свое как бы революционное название еще в те давние века, когда о пролетариате никто и слыхом не слыхивал. Разговор был непродолжительным и велся примерно в таком вот духе:

– Вы там вообще делаете что-нибудь? Или ваши люди воображают, что их послали туда для отдыха, на дачу? О чем вы вообще думаете, генерал?

– Господин президент, все до единого работают буквально без сна и отдыха. Как говорится, на расплав подшипников.

– В таком случае почему же я ничего не знаю о результатах? Вам что, представляется, что время терпит? Или боитесь лишний раз побеспокоить меня? Может быть, вы переутомились и нуждаетесь в отдыхе? Подайте рапорт, и я немедленно дам согласие.

– Никак нет! Разрешите доложить: задержки вызваны тем, что, к сожалению, за это время неоднократно менялась обстановка вокруг Тела Угрозы. Мы уже дважды заканчивали расчеты – но происходило изменение, и приходилось начинать все с самого начала.

– Объясните конкретнее.

– В частности, в последний раз позавчера перед полуночью тело несколько изменило свою траекторию по причине того, что было атаковано боевой ракетой тактического класса не только нашим «Ураганом», которому было поручено произвести такое действие для спектрального анализа тела…

– Об этом задании мне известно. И что?

– Но другую ракету выпустили и с американского корабля, находящегося сейчас там по соседству.

– Атакован? Я ничего… Зачем? Они что – спятили?

– Такая возможность не исключается. Правда, невзирая на эту помеху, нашему экипажу удалось провести спектральный анализ даже с большей достоверностью, так что нет худа без добра.

– Я поздравлю их с успехом. Что там – серьезные изменения?

– Их нельзя назвать серьезными – и все же они потребовали нового пересчета.

– Что же получается? – сказал президент. – Ну а если им придет в голову еще раз выстрелить по телу – придется опять начинать сначала?

– К сожалению, так оно и есть.

Президент помолчал. Про себя сформулировал:

«Отдать приказание на «Ураган»: принять все меры, чтобы «Амбассадор» не мог повторить действий такого рода».

Он понимал, что будет означать такая команда. Но иного выхода не видел. Запуск боевой ракеты по телу наверняка не был санкционирован сверху: американец непременно поставил бы его в известность. Следовательно, выстрел – эксцесс исполнителей. Тронулись умом. Или просто – хулиганят. Судя по имеющимся данным, там весь экипаж – два человека, влюбленная пара. От людей в таком состоянии можно ожидать чего угодно. Так что…

Однако вводить генерала в курс своих размышлений он, конечно, не стал. Сказал:

– Вы упомянули, что новые расчеты параметров залпа, по сути дела, уже закончены?

– Разрешите доложить: у нас просчитаны два варианта, и сейчас осталось лишь решить, какой из них считать предпочтительным.

– А почему, собственно, вы присвоили себе право решать такие вопросы? Делом вашей группы было и остается – подготовить исчерпывающие материалы для такого решения. А приниматься оно будет не на вашем уровне.

– Так точно. Виноват.

– Поэтому, если дело обстоит именно так, как вы уверяете (генерал судорожно кивнул), позаботьтесь без промедления доставить сюда всех участников вашей группы – ученых, разумеется, а не обслугу с охраной, – и всего наработанного материала. Сколько времени вам для этого нужно?

– Самолетом…

– Нет. Запрещаю. Без малейшего риска. По земле.

– По грунту – мне нужно шесть часов, чтобы вернуться туда, час там на сборы и еще шесть часов…

– Ну, вы-то туда доберетесь и за час – от двери до двери.

– Самолетом, вы имеете в виду?

– Конечно. А вы как думали?

– Так точно, я так и думал. Значит, на шесть часов быстрее.

– В таком случае – жду вас в двадцать три ноль-ноль. Свободны.

– Слушаюсь.

В двадцать три часа сорок минут решение было принято. Из двух вариантов, отличавшихся друг от друга тем, что время первого было на сутки позже второго, принят и утвержден был второй: сутки – это сейчас было очень много.

Первый вариант был, как сказали авторы разработок, процентов на восемь – десять надежнее, поскольку сокращалась дистанция. И конечно, руководство тоже остановилось бы на нем, если бы не слухи, упорно овладевавшие массами населения – а это черт знает к чему могло привести. За последние сутки количество пьяных на улицах выросло в два с половиной раза, производство ощутимо страдало, милиция не справлялась с сохранением порядка; так что нужны были быстрые, недвусмысленные и убедительные действия, а еще до них – заявления, способные все или почти все объяснить и вернуть людей к нормальному образу мыслей. Иначе… Вчера, например, большинство магазинов к концу торгового дня напоминало торговую сеть советских времен; правда, за ночь владельцы успели завезти с базовых складов все необходимое, но что осталось на полках к нынешней полуночи – пока известно не было: может быть, опять ничего. Так что пожертвовать еще одними сутками было уже за пределами допустимого риска.

Как только решение было принято, оно было сообщено всем соучастникам предстоящей операции. На Западе это никого не удивило, и на Дальнем Востоке тоже: у них действовали свои группы, наблюдали, считали и пересчитывали; интересно, что первыми по времени пришли к окончательному решению даже не американские, но британские астрономы и расчетчики – однако это так, детали. После полного согласования на самом высшем уровне – переговоры заняли несколько менее двух часов – соответствующие данные были доведены Кремлем до командования космическими войсками, и пошел процесс перенацеливания ракет – тех, которым предстояло принять участие в залпе, – на новую цель. То есть на воображаемую точку в пустом пространстве, где сейчас вообще ничего не было, но через известное до секунды время должна была появиться пресловутая цель – одновременно с таким количеством ракет (даже после всех сокращений, проводившихся в двадцать первом веке, счет их все еще шел на тысячи!), какое никогда в жизни не появлялось одновременно ни в космосе, ни в земной атмосфере; а если бы однажды появилось, то уже и некому было бы ни наблюдать за Телом Угрозы, ни тем более принимать меры, чтобы отвести эту угрозу от тогда уже мертвой планеты.

Забегали пальцы по клавиатурам, на это послушно отозвались процессоры; новые команды, закодированные, как обычно, в единицы и нули двоичной системы, поступили в компьютеры ракет. И через малое мгновение каждая из них уже знала, куда именно после стартовой команды направит свой полет.

А наверху тем временем шло последнее редактирование официального обращения, с которым должен был обратиться к народу президент – в первый раз сразу после полуночи (оттого и спешка), а затем – уже в записи, конечно; начиная с шести утра, оно будет повторяться через каждые шесть часов.

В обращении этом, в частности, говорилось, что:

– в последние дни возникают и распространяются слухи о приближении войны с применением оружия массового уничтожения. Народ России, не раз переживавшей жестокие и опустошительные войны, естественно, воспринимает подобные слухи достаточно болезненно, что проявляется, в частности, в массовых закупках продуктов питания, в значительно увеличившемся, чрезмерном употреблении частью населения крепких спиртных напитков, а также, – и это не менее важно – в возникновении других, вторичных слухов о предстоящем «конце света», что ведет, в свою очередь, к появлению у людей сильного, порой даже панического страха.

– президент, никогда не обманывавший россиян, считает своим долгом с полной ответственностью за свои слова заявить:

Возникновение слухов о предстоящей войне имеет своим источникам, безусловно, некоторое оживление деятельности космических, в частности – ракетных войск, которое действительно имело место в последние несколько дней.

Однако причина этого оживления никак не связана с угрозой новой войны с кем бы то ни было. Ни нам, ни кому-либо другому на Земле такая война сейчас не грозит, как не грозила и все минувшие годы. А действия ракетных войск связаны не с войной, а как раз наоборот – с дальнейшим уменьшением ее вероятности.

Спокойно и трезво мыслящие люди, безусловно, не нуждаются в такого рода разъяснениях: они и сами успели сопоставить то многое, что публиковалось всеми средствами массовой информации в большинстве цивилизованных стран относительно готовящейся и уже близкой Всемирной Конференции по окончательному и полному ракетно-ядерному разоружению, с возникновением слухов о войне. Чтобы помочь и всем остальным увидеть вещи в их истинном свете, могу заявить: сегодняшняя деятельность ракетчиков целиком и полностью связана именно с этим разоружением, а точнее – с первым его этапом.

Этот первый этап реализуется вскоре после открытия Конференции. Его целью и является убедить всех, кто не верит в реальность достижения поставленных Конференцией целей, в том, что уничтожение всего смертоносного оружия – дело совершенно реальное. Именно для этого очень большая часть – больше половины – всех имеющихся на нашей планете ракет с ядерными боевыми частями будет одновременно запущена в космос, отдалится от Земли и взорвется на таком расстоянии от планеты, какое гарантирует полную безопасность нашего мира от последствий этой операции.

Ракеты будут выпущены одновременно и взорвутся тоже одновременно, и хотя произойдет это очень далеко, в той части Земли, над которой это произойдет, этот сказочный фейерверк будет виден – там, разумеется, где будет ночь и погодные условия позволят наблюдать небо. Может быть, именно на это и намекало замеченное некоторыми читателями объявление рекламного издания; однако за их обещания несут ответственность только их авторы. Я же не могу обещать вам зрелища; но обещаю вещи куда более важные: мир, а не войну, разоружение, а не вооружение. И в этом мы едины со всеми цивилизованными странами и народами.

Я могу назвать вам день, когда ракеты покинут Землю, и день, когда они отдалятся настолько, что можно будет взорвать их без всякой опасности для нас. Старт произойдет через шесть дней примерно в четыре часа утра по московскому времени.

Таковы были основные положения этого документа.