Текст книги "Тело угрозы"

6

Но им так и не удалось увидеть, как множество осколков, на которые разделилось второе тело, пронеслось к северу от планеты, только раз или два чиркнув по стратосфере, чтобы унестись дальше по своей новой орбите в семье далекой планеты Небиры.

Не удалось, хотя в тех местах, где они в те часы находились, стояла ночь, и при внимательном наблюдении они и этой малости не упустили бы. А причиной послужила именно эта ночь; оказавшись в канадской гостинице в городке Стьюарт в Британской Колумбии, Зина и Гридень не смогли – да и не захотели – противиться влечению; ощутили одновременно, что пришла пора близости. И им стало не до небесных тел. Свои оказались куда ближе и интереснее.

А вот другие не упустили важного зрелища. Хотя оказалось оно и не столь эффектным, как ожидалось. Несколько маловыразительных следов от расколотого взрывом двух кораблей с боезапасом второго осколка – вот, по сути дела, и вся картина. Большой же осколок был настигнут ракетами и обращен, надо полагать, в мелкий щебень, какой и в сильный телескоп не очень-то разглядишь.

Теперь можно было спокойно и с достоинством закончить Конференцию и подписать Соглашение. Что и было с профессиональным умением сделано сопредседателями – президентами США и России. Россиянину пришлось примириться с тем, что его назвали вторым, но он понимал, что другие времена еще не пришли.

Правда, при закрытии Конференции могло не обойтись и без печального обстоятельства: все-таки погибли два корабля с экипажами. Собою, своими телами они, как можно было бы сказать, закрыли планету от смертельного удара. Спасли человечество, чем и заслужили его вечную благодарность.

Однако траурный ритуал так и не был выполнен. Президенты, конфиденциально посовещавшись, решили: заслуга людей, конечно, несомненна, и они заслуживают славы, посмертных наград и вечной памяти. И все это будет. Но сейчас для этого как раз не самый удобный момент.

– Пусть уж Конференция закончится, как и шла, на мажорной ноте, – высказал свое мнение россиянин.

– Без единого облачка, – согласился американец. – Дадим всей планете несколько дней чистой, ничем не омраченной радости. Тем более что вот и биржи успокоились, курсы прямо-таки мчатся вверх.

– Вот именно. Да и все люди, обеспечившие сохранение планеты – ученые, военные, – разве не заслужили того, чтобы их заслуги были хоть частично отмечены? В конце концов, в случившейся беде виноват, я полагаю, в первую очередь именно человеческий фактор, могло ведь обойтись и без этого, как по-вашему, сэр? Спасение же Земли произошло так, как и было задумано, и осуществлено именно этими людьми, не так ли?

– Я думаю точно так же. К сожалению, даже у опытных профессионалов бывают срывы, и порою это приводит к трагическим последствиям. Нет, мы, конечно, с прискорбием объявим о гибели кораблей и экипажей. Но несколько позже. Тем более что официально это были два совершенно независимых испытательных полета…

– И к тому же в разных районах пространства.

– Совершенно правильно.

Вот так рассудили первые лица и соответственно поступили. Так что с Конференцией все обошлось как нельзя лучше. И ученым, и военным было воздано по заслугам.

Что касается ученых, то они хотя и были довольны, особо бурной реакции похвальные речи и награды у них не вызвали: они слишком заняты были сейчас таинственной незнакомкой, планетой по имени Небира, которая сейчас как раз закладывала лихой вираж вокруг Солнца, чтобы, никак не реагируя на все земные тревоги и радости, уйти на новый многотысячелетний виток по своей извечной орбите. Так что астрономам приходилось спешить. Тем более что орбита Небиры все-таки должна была измениться, хоть на самую малость: как-никак она лишилась одного из своих спутников, которые, кстати, еще не все были отысканы. Так что тут было не до славы.

Генералы же благодарили искренне, но не теряя чувства собственного достоинства, поскольку военная служба и награды – вещи столь тесно между собою связанные, что одно без другого невозможно даже и представить. Правда, и они, как и астрономы, не могли позволить себе ни малейшего расслабления даже после так удачно проведенной операции.

– Ну что же, – сказал начальник Генштаба своим ближайшим сотрудникам. – От старья мы избавились с минимальными расходами, это хорошо. Самое время было: этот вид оружия свое отыграл. Высвободились средства. И мы знаем, на что они пойдут, а?

Генералы вежливо посмеялись: все знали, что оружие нового поколения, уже доведенное до ума, пришла пора ставить на поток. Конференции конференциями, и соглашений можно наподписывать чертову уйму, но безопасность страны обеспечивается иными средствами.

Кстати, то же самое, почти слово в слово, было примерно в то же время высказано и председателем комитета начальников штабов в том городе, где новый посол России уже приступил к исполнению служебных обязанностей. Он сейчас не думал больше о предстоящих выборах у себя на родине. Он думал о тех, что состоятся еще через один срок.

Гридень позвонил на Старую площадь. Откуда-то – чуть ли не с острова Таити. Чтобы поздравить с благополучным исходом. И услышать, что генпрокурор постановил прекратить уголовное преследование против Гридня за отсутствием в его деяниях состава преступления.

– Трудно было?

– Да не очень. Он же не дурак на самом деле. Нормальный карьерист. А поскольку корабль возвращен России, он и не упирался особо. Ну а вы как там? По слухам – сочетались браком? Наша разведка на высоте.

Гридень помолчал немного, как бы подыскивая слова поточнее.

– Хорошо. Очень. И с делами, и… со всем остальным. Но домой сейчас не тороплюсь: на Камчатке все идет как будто бы нормально, а тут работы – непочатый край, особенно теперь, когда есть что вкладывать. Здесь буду строить порт. И будущий флот будет базироваться на него – по многим соображениям. Есть и другие возможности – и еще какие! Так что пора тебе подавать в отставку. Жду тебя здесь по возможности скорее. Пришлю самолет, как только будешь готов.

Москвич, в свою очередь взяв паузу, ответил:

– Подам завтра же.

– Почему не сегодня?

– Не та обстановка. Торжественный банкет по случаю закрытия Конференции и подписания Соглашения о нулевом ядерном разоружении. А если не секрет: что вы там такое затеяли – в таких широтах?

– Это – при встрече.

Но чиновник и сам понимал, что в таком месте, в независимом государстве, купить которое Гридень наверняка смог бы хоть сегодня, очень удобно создавать флот под флагом этой страны. И почти не платить налогов. А можно и наладить выпуск чего-то такого, что пока не требует широкой рекламы. Нового оружия, например. Самый ходовой товар на свете. Хотя Гридень, похоже, таких идей не одобряет. Но – все течет, все изменяется. Оружие не для бандитов. Для России. То самое, о котором пока знает считанное число людей. И не дай Бог узнать всем остальным – на своем опыте…

Таким образом, все в конце концов завершилось – или завершалось – ко всеобщему удовольствию.

Кроме разве что Кудлатого Федора Петровича. Проживал он сейчас в известной многим «Матросской тишине» и чувствовал, что провести здесь придется еще не день и даже не месяц. Конечно, адвокаты были наняты классные, и они работали, рук не покладая, поскольку Кудлатый все же оставался человеком очень не бедным. Но и те, кто им противостоял, тоже не из подземных переходов пришли. Правда, адвокаты сейчас готовили хороший демарш: Федор Петрович предполагал выдвинуть свою кандидатуру в депутаты Думы на первых же выборах. Но уж до этого политического события – он понимал – ему волюшка не светила. Хотя больше всего огорчало его не это. А то, что всеми громадными, заработанными совместно с негодяем Гриднем деньгами сейчас полновластно распоряжался именно этот прохвост, до которого не дотянуться было. И распоряжался совершенно законно, по обоюдному их соглашению. За то, что хватило глупости подписать эту бумагу, Кудлатый больше всего и клял себя.

Ну и еще не очень весело было, пожалуй, Миничу.

Единственное, что у него получилось, – это вернуться из Находки в Москву, не понеся особых расходов: каким-то образом люди там оказались предупрежденными на его счет, и в самолет посадили бесплатно. Минич был приятно удивлен. Пока летели, размышлял над тем, кто же оказал ему такую услугу, и в конце концов понял: не кто иной, как Зина – через своего Гридня. Он так и не понял до конца: то ли ему приятно это, то ли, наоборот, противно.

В Москве он решил, что все-таки противно.

В газете его встретили без особой радости, но не отвергли. Послали на задание. И все пошло, как будто и не было ничего. Никаких Тел Угрозы. Никакой Зины. И никто его не искал, не преследовал. Слава? Какая там слава! Лучше и не заикаться о своем участии в деле с Небирой – это он понял очень быстро. Потому что существовала официальная, всемирно принятая версия. И ее никому не под силу опровергнуть.

Так что никому он не был нужен. Как и раньше.

Раньше был, правда, Люциан. Теперь его место каким-то образом заменил Хасмоней. И свободные дни они вдвоем проводили в Люциановом домике, который тоже каким-то непонятным образом оказался совершенно законно оформленным на имя Минича с уплатой всех причитавшихся за это налогов.

Хасмоней, правда, в астрономии не понимал ни фига. Но как раз на эти темы Минич и не хотел больше говорить. И на небо не смотрел. Зато о множестве других материй зав. отделом писем знал черт знает как много.

С этого и начинались обычно их посиделки.

– Так вот, слушай, что я тебе расскажу, – начинал Хасмоней. – Позавчера ближе к вечеру вызывает меня Веер Дна и говорит…

Веер дна – это был Андреев, новый главный, только, по хасмонейской манере, названный навыворот.

– Погоди с веером, – прерывал его Минич, аккуратно разливая водяру по стопарикам. – Первый – за Люциана, за вечную ему память. Забыл?

– Вечная ему память.

Выпивали.

Ну а дальше все шло так, как и должно, когда мужики выпивают.