Текст книги "Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал"

Дорога вилась метрах в тридцати от опушки, на ней я никого не увидел, кроме четырех наших бойцов. Командира, не вижу в каком он звании, однако молод, думаю лейтенант, и трех красноармейцев.

Два бойца имели ППД, на поясах, кроме фляг и ножей с ножами, не пустые чехлы с запасными барабанными дисками к автоматам, а третий с СВТ, но не в снайперском исполнении, обычная пехотная винтовка. На поясе были подсумки с обоймами для винтовки и гранатный подсумок. Фляга и нож тоже имелись. У всех четырех были сидоры, причем очень хорошо загруженные, те аж округлились от вещей, что находились внутри. Причем у лейтенанта явно было что-то тяжелое. Тот то и дело поправлял лямки сидора, видимо, в плечи те врезались, и утирал пот на лбу и шее платком. Упарился. На поясе у лейтенанта была кобура, и все. Планшет и чехол с биноклем не считаю, это само собой.

– Они или не они? – задумчиво пробормотал я, наблюдая, как группа бойцов с командиром уходят. – Этих тоже четверо, но сапоги я и отсюда вижу, что наши, не спутаешь. Голенища плотно облегают икры бойцов, у немцев они шире, да и ниже. Как из леса они выходили, не видел, может, так и шли по дороге, и я обознался? Тогда куда они делись? Следы вот, передо мной, трава тропинкой примята до дороги, значит, немцы вышли из леса, а не спрятались тут на опушке. Не успели бы они выйти на дорогу и вернуться назад, устраивая мне засаду. Чтобы я, двигаясь по следу, им в руки влетел. Черт, смотреть надо, так долго гадать можно.

Лайки лежали рядом, Волк подполз ближе и ткнулся мне в руку холодным влажным носом. Я лишь погладил его. Дальше, там куда уходили бойцы, была низина, и те постепенно скрывались от меня, сначала по пояс, потом по плечи, вот головы скрылись. Кстати, замыкающий боец с одним из ППД наперевес, изредка оборачивался, сканировал окрестности взглядом. Сильно это из образа не выбивалось, фронтовики в тылу так же себя ведут, привыкают контролировать все вокруг себя, так что не показатель. Итак, что я смог понять из этой группы? Командир молод, резкий, шустрый, бойцы чуть постарше, от двадцати трех до двадцати шести лет. Что странно, все одного роста и примерно одной комплекции, тренированные. На наши армейские стрелковые колонны посмотришь, так там такое разнообразие, от двухметровых дылд до метра с кепкой, приклад по земле волочится, я таких не раз видел. А эти одинаковые, как под копирку. Нет, в военной разведке бывает такое, что люди схожи, там тоже парни резкие, кстати, по ножам ясно, что это как раз, возможно, разведчики, а если немцы, то маскируются под них. В общем, непонятно.

Когда бойцы все также спокойно, но быстрым шагом скрылись, двигаясь по дороге в низину, я вскочил и бросился к тому месту дороги, где их и засек. Нужно действовать быстро, скоро они начнут подниматься на противоположный склон низины и там смогут рассмотреть меня на дороге.

– Любопытно, – несколько растерянно пробормотал я, рассматривая четкие следы подошв немецких сапог. – Я же видел, наши сапоги… А-а-а, я все понял.

Понять было несложно, немцы, готовя для заброски группу, просто сами стачали сапоги по размерам. Верх – как у наших сапог, а низ немецкий. Думаю, и форма сшита немцами. Честно говоря, не понимаю, для чего это, с учетом того сколько складов с вещевым имуществом было захвачено, станет ясно, что шить самим просто глупо. Отправил индента на захваченные склады, и те доставят все, что нужно. А нужна ношеная форма и обувь, так отправить людей в лагеря для военнопленных и подберут что угодно. Постирать, погладить, и пользуйся на здоровье. Все же немцы своей педантичностью вообще до маразма дошли. Хм, или это они довоенные запасы донашивают, подготовленные для диверсий на начальном этапе войны? Все страньше и страньше.

То, что та четверка немцы, я уже понял. Если бы были наши, ну могла у них быть одна пара, снятая с какого-нибудь диверсанта, но не сразу у четверых подобная обувь с такой характерной подошвой. Нет, это точно немцы. Сто процентов. Так что я особо не думал и, вернувшись в лес, так и побежал дальше в сопровождении лаек. На дороге мелькать не хотелось, те сторожась шли, могут и засечь, а мне этого не нужно. Минут двадцать так торопливо шел. Вдруг впереди показался просвет. Точно дорога, слева на реке паромная переправа должна быть, два дня назад ее проплывал. Добежав до просвета, я присмотрелся.

Немцы успели свернуть именно к переправе и шли по обочине в тени деревьев, что стеной стояли с обеих сторон дороги, а я так и следовал за ними. Подходящих моментов не было, мотоциклист немцам навстречу проехал, военный, капитан вроде. Те напряглись, но не напали, хотя я их и на мушке держал, прикрывал мотоциклиста. За ним проехала «полуторка», тоже армейская, но с пустым открытым кузовом и только с одним водителем. Кажется, он за мотоциклистом спешил. Так я за ними и шел. Через километр они, загребая сапогами песок, вышли к переправе. Там еще одна «полуторка» была, застряла, и пять девушек, судя по платкам и одежде, крестьянки, ну или доярки, пытались ее вытолкнуть из песчаной ямы.

Причем лейтенант (а звание я рассмотрел, тот был младшим лейтенантом с обычными пехотными петлицами, остальные имели пустые петлицы) сразу же вступил с девчатами в разговор. Судя по их улыбкам, одна, запрокинув голову, захохотала, шутил изрядно. То есть язык у него был подвешен. Бойцы его тоже заулыбались, больно уж задорно смеялись девушки. О чем разговор, из-за рева мотора было не слышно. Лейтенант кивнул своим бойцам, и те, поправив оружие, чтобы оно не мешало, но не снимая, встали у заднего борта и плечами со второй попытки вытолкнули машину. Почему этот «лейтенант» так себя ведет, это понятно. Паром уже на другой стороне, там три телеги ожидали и крытый ЗиС, будет странно, что бойцы РККА не помогли девушкам. Да хотя бы шутками не обменялись. Вот тот и отрывался вовсю. Я даже с изумлением рассмотрел, что он одну за попку ущипнул, а другую умудрился в щечку чмокнуть, со смехом увернувшись от оплеухи. Этот «лейтенант» точно из наших, знал, как себя вести, чтобы не привлекать внимание. То есть нормально он себя вел в этой ситуации. По другим ничего не скажу. Обычные лица, двое светловолосые, один черняв.

– Идем, – скомандовал я лайкам.

Встав, я отряхнулся от травы и песка, в окрестностях была песчаная почва, и, убрав винтовку в чехол, закинув ее на плечо, быстрым шагом направился к пристани, паром, уже загрузившись, готовился отойти от другой пристани, направляясь к нашему берегу. Прошел метрах в тридцати от немцев, что продолжали общаться с девушками. Водитель стоял на подножке и с усмешкой слушал их шутки. Основной заводила именно «лейтенант», остальные бойцы выдавали редкие реплики, но больше улыбались и молчали. Когда я проходил в стороне, лайки двигались рядом со мной, сопровождая, я засек, что один из бойцов, тот, что с винтовкой, посмотрел на меня. Нехороший у него был взгляд, оценивающий. Правда, тот сразу ко мне потерял интерес, мальчишка с собаками, что в чехле, непонятно, может, винтовка, а может, и удочки. Поди разбери.

Подойдя к пристани, я оперся о перила, поглядывая на мелкие волны, что накатывались на берег, и посмотрел, как мимо проходит буксир, что тянул аж две баржи одну за другой за собой. Из-за того, что паром запоздал с отплытием и остался на месте, пропуская буксир с баржами, успела подъехать черная «эмка», а так как свободное место было, то ее пропустили на палубу парома. Дверцы почти сразу открылись и наружу вышли три командира НКВД и водитель.

– О как, – пробормотал я. – Знакомые все лица.

В машине был тот старлей, с которым пришлось столкнуться в первые дни прибытия в Москву, я тогда ментам помогал диверсантов взять. Этот тоже присутствовал, командовал там всеми. Что примечательно, тот меня тоже хорошо рассмотрел и узнал, я был в той же одежде, как и при поисках диверсантов. Кивком указав на меня, тот что-то сказал сопровождению, и командиры синхронно посмотрели на меня. Гады, разве можно так открыто палить. Делая вид, что прогуливаюсь у перил, я обернулся на шум мотора. Там уезжала по дороге «полуторка» с девчатами, а вот немцы… Блин! Немцы покачивались в кузове с девчатами, причем «лейтенант» нагло обнимал самую бойкую. Двое «бойцов» поглядывали в нашу сторону, так что я задом оперся о перила, поставив на них локти, и стал лениво сплевывать. Так и вел себя, пока «полуторка» не скрылась.

Почти сразу я стартовал с места, свистнув лаек. При этом сдирая на ходу чехол с винтовки и убирая его в котомку. Не аккуратно свернул, как обычно, а смяв в комок, времени было мало. Бежать по песку было тяжело, хотя тут вроде и укатанная дорога, но все равно, пока сто метров до опушки пробежал, запыхался, все же, чтобы передвигаться по песку, нужно некоторый навык иметь. Дальше я бегом, практически галопом бежал метрах в десяти от дороги. Завывание мотора было хорошо слышно впереди. Грузовичок передвигался неторопливо. Вдруг тональность двигателя сменилась, и тот почти стих, заурчав на малых оборотах, однако буквально через десять секунд снова взревел, и было слышно, как переключаются передачи. Хм, а водитель, что вел машину, с таким хрустом коробкой передач не пользовался. Неужели?.. Неужели водитель сменился? Раз так, это могло означать только одно – машина взята немцами. Пусть она старая и ушатанная, но это машина.

Я выбежал на дорогу, когда борт «полуторки» скрывался за поворотом. Сама дорога была пуста, но я метнулся в придорожные кусты, заметив светлое пятно. Все они были тут, и девчата и водитель. Ножами работали. Грузовик подогнали прямо к кустам и сразу с кузова побросали для экономии времени. Наглые, дорога не пуста, постоянно кто-то проезжает, а эти шустро работают. Ухватив одну самую тощую девицу за руку, она легче остальных, и вытащил ее на дорогу. Кто проедет, остановится и найдет остальных. Да и энкэвэдэшники тут же поедут, другой дороги от переправы все равно нет. До перекрестка так точно.

Дальше мы бежали прямо по дороге. Не знаю, кто сел за руль грузовичка, но он был классным водителем. Смог выжать километров шестьдесят на подобной дороге, а то и семьдесят. Так что шум двигателя уже стих, но я все равно бежал, поглядывая на след протекторов. Повороты тот проходил классно, следы колес на дороге становились в этих местах отчетливее. В одном месте он чуть не опрокинулся. На два колеса точно встал. Пропустив мимо два армейских крытых ЗиСа, те навстречу двигались, я добежал до перекрестка, выскочив из леса. Впереди поле и вдали еще лес, кажется с деревушкой, но «полуторки» уже не было. Слева и справа дорога пуста, вперед дороги не было, поле. Вернее пусто, потому что немцев не видел, а так слева катила телега с крестьянином, а справа ко мне ехали две «полуторки». Быстро делая круги на перекрестке, я определил, что «полуторка» свернула прочь от Москвы, фактически немцы возвращались по тому же пути, по которому я за ними шел. Я машинально побежал дальше за немцами, но уже через сто метров остановился. Понятно, что не догоню уже, ушли. Пропустив два армейских грузовичка с бойцами, я рассеянно осмотрелся, погладил запыхавшегося Волка, что боднул меня в бедро, и согласился с ним:

– Ты прав. Ушли. Ладно. Уверен, они попетляют, чтобы возможных преследователей сбросить с хвоста, и куда пойдут? Думаю, к базе, задание они явно провалили. А мы по их старым следам пройдемся, посмотрим, откуда они пришли. Если даже базу не найдем, один плюс будет, парашюты. Особенно стропы и шелк в хозяйстве всегда пригодятся.

Задумчиво почесав затылок, я прошел бурьян, сбивая верхушки сапогами, уйдя под деревья, чтобы быстрым шагом двинуть обратно, к тому месту, где обнаружил следы четверки немцев. На опушке я все же обернулся, показалось, шум мотора послышался. Не обманул слух, не подвел. Юзом тормозя, вылетела на перекресток уже знакомая «эмка», из нее выскочили не три командира, а два, они остановили возницу, который только-только приблизился к перекрестку, и что-то спросили, вот тот и указал в мою сторону:

– Ну уж нет, мне с вами не по пути.

Энкавэдэшники меня не заметили, да и в лес бросаться не стали, видимо, сообразили, что не догонят. После чего стали о чем-то расспрашивать возницу еще. Тот, видимо, видел резко вывернувшую «полуторку», и снова в мою сторону указал. Как я уходил от опушки, по дороге пронеслась «эмка», мотор проревел, быстро стихая, видимо, разобрались, по словам очевидцев, что случилось, ну и вот надеялись догнать. Зря, шансов мало. У тех фора минуты три, а где какие посты они наверняка знали, так легко не попадутся. Суки, девчат жалко.

Мы добежали до моего лагеря, к реке овраг густо заросший выходил, именно там я и прятал лодку. Со стороны и не увидишь. Достав из лодки снасти, забросил их в воду. Как приманку решил использовать слепней. Поймал хорошего леща и кинул его Волку, тот сразу стал его харчить, псы реально были голодны. Вечер, а те с утра не ели. Вот так ловя разную рыбу, больше крупных не попадалось, я ждал, когда в котелке вскипит вода, чайком хотел побаловаться, ну и лаек заодно покормил. Те, наевшись досыта, отошли, развалившись на земле в разных позах. Попив чаю и оставив часть вещей, приказав лайкам сторожить, я подхватил винтовку и побежал к следам. Когда добрался, так по ним и шел. В одном месте обнаружил истоптанное сапогами место на пятачке среди деревьев. Вот от этой группы та четверка и отделилась. А ничего так, много – одиннадцать. Сейчас семь, будет больше, если та четверка вернется на базу, соединившись с основной группой. Следы у всех те же, немецких подошв. Посмотрев, откуда они пришли, потом поищу парашюты, вернулся к следам семерки и направился за ними. Почти шесть километров бегом пришлось двигаться. Трижды дороги пересекал, один раз поле. Пока не вышел к роще, которая просматривалась чуть ли не насквозь. Вокруг одни поля, но не думаю, что меня засекли, шел я по их следам по оврагу и, заметив, где немцы поднялись на склон, выглянул и осторожно осмотрелся, используя оптику, у меня в котомке бинокль был. Немцы в роще – сто процентов. Я случайно наблюдателя засек после пяти минут изучения поля, на дереве сидел в густой кроне. Если бы у него линза бинокля не дала блик, не увидел бы. Это он зря, зевнул.

– А вы хитрецы, – с некоторым восхищением пробормотал я. – На эту рощу и не взглянет никто, совсем не подходит для укрытия.

Долго я за рощей не наблюдал, не хотел, чтобы засекли, все же место для наблюдения хотя и вполне удобное, но уж больно наблюдатель у них хорошо сидел, мог и заметить мою голову. Слегка оттолкнувшись, съехал по траве вниз. Вечер, сухая и ломкая трава позволила мне скатить почти до самого дна. Кстати, место вполне удобное для покоса, только вот далеко от Москвы, за тридцать километров практически, да еще повозки у нас нет, забрали транспортные средства.

Задумавшись, я вздохнул. Крутым отморозком я себя не считал, воевать тут с немцами смысла нет. Думаю, по области уже тревога поднята, значит, везде патрули и сюда стягивают ближайшие войска. Нужно выйти на дорогу, подождать такую колонну, может, куда для прочесывания пригонят или для нового поста, ну и навести их на эту базу. Сделаю дело и отправлюсь за парашютами. Ценный ресурс бросать нельзя. Думаю, немцы их хорошо спрятали, чего им осень, зиму и весну гнить, когда я могу забрать? Одиннадцать парашютов это очень серьезно, а если еще и грузовой есть, так совсем замечательно. Вздохнув, я встал и побежал по дну оврага обратно, тут в паре километров дорога есть, там и найдем тех, кто занимается поиском немцев. Все же Москва близко, тут с этим быстро.

Дорога полупустой была, заметив мотоциклиста, я оставил винтовку на обочине и сам вышел к нему. У гражданских техники мало, но это был именно гражданский. Агрономом оказался. То, что уборочные идут, это я видел, причем очень активно идут, а тут это чудо очкастое на мотоцикле. На мой вопрос тот ответил почти сразу, хоть и с заметным недоумением:

– Пост? Ну стоят там военные на дороге. Проверяют всех. Меня вон тоже останавливали.

– Я немцев обнаружил. Диверсантов в нашей форме. Нужна помощь. Слышали, что девушек зарезали и водителя, машину угнали?

– Еще бы, машина из нашего колхоза. Сообщили уже, – оживился тот, нахмурившись, и нетерпеливо поерзал в седле мотоцикла.

– Вот они и поработали. Вы езжайте, сообщите, я тут подожду. Хорошо?

– Сейчас сделаю.

Покачав головой, тот дал газу, мотоцикл на холостом ходу тарахтел, и покатил по дороге дальше. Выглядел тот серьезно, кожаный шлем с таким же кожаным бахтерцем, половину спины закрывает, очки поверх шлема, чтобы, видимо, его не сдуло, не перчатки, а краги до локтей. То есть форсил агроном серьезно, но я проводил его только насмешливым взглядом. Вернувшись на обочину и присев рядом с винтовкой, я сцепил руки в замок вокруг коленей и поглядывал вокруг.

Мои размышления прервал рев мотора. Но машина не с поста оказалась, пролетела мимо. Крытая, непонятно, что внутри, но за рулем сидел гражданский. Вроде один был. Про кузов ничего не скажу. Гражданских машин в Москве и Подмосковье хватало, в разных автохозяйствах, их, конечно, сократили порядочно, но были машины, были, иначе работать не смогут. По Москве и окрестностям ездили если не тысячи, то сотни грузовиков, так что столица затянула пояс потуже и продолжала жить, как обычно. Почти сразу после «полуторки» послышался уже многочисленный рев моторов, три грузовика ехали, открытых, так что я рассмотрел машины, полные бойцов. Это армейцы, сразу видно.

Меня водители хорошо рассмотрели, я особо и не прятался, так что передовая машина остановилась рядом. Еще когда та тормозила, дверца кабины со стороны пассажира открылась и на дорогу спрыгнул капитан, похоже, бойцы были одной из комендантских рот Москвы. А машины обычные, два ЗиСа и одна редкая Газ-ААА. Последние обычно под зенитки используют, ну или под платформы для «Катюш». База позволяет.

– Ты сообщил о немцах в нашей форме? – с ходу спросил тот.

– Да, – вставая и поднимая винтовку (капитан заметно напрягся), ответил я. – Вам уже сообщили об убитых девушках и угнанной машине?

– Подняли по тревоге, – кивнул капитан. – Рассказывай, что знаешь и как немцев увидеть смог.

– Это я тех немцев выследил, только на переправе и застал. Вышел к парому, думал с ними перебраться на другой берег, но туда «эмка» подъехала, а там знакомый старший лейтенант госбезопасности. Указал на меня спутникам… Не знаю, что диверсантов насторожило, но они сели к этим девушкам в машину, которым помогли ее вытолкнуть, застрявшую в песчаной яме, и уехали с ними. Не стали переправляться, может, энкэвэдэшники и спугнули. Прямо из-под носа ушли. Понимаете, товарищ капитан, ну не мог я устроить стрельбу на переправе, автоматы у них, бойня будет. Думал, переберемся на другой берег, я прослежу за ними и по-тихому в лесу… Одного бы в плен постарался взять, без жертв со стороны гражданских обошлось. А тут такое. Ту четверку я упустил, они на машине. Только тела в кустарнике нашел. Пришлось одну девушку, самую махонькую, на дорогу вытащить за руку, чтобы и остальных нашли, ну и побежал за ними. Не догнал. Вернулся по следам и нашел, куда ушла основная группа. Их одиннадцать всего высадили. Про четверых, что это натворили, вы уже в курсе, а это остальные. Тут недалеко базу устроили. Причем хитро так, там роща насквозь просматривается, вот в ней и сидят. Только не видно их, не пойму почему.

– Точно там?

– У наблюдателя блик был, на дереве он и сидел. Что еще может там бликовать? Да и я по их следам шел, а те вели к роще. Груженые шли, следы вдавленные. Не ошибешься.

– Подходы есть к роще?

– Да, они сами по дну оврага шли, чтоб их со стороны не видно было, а потом к роще ушли. Ее отсюда не видно, холм скрывает, иначе наблюдатель бы нас засек. От края склона оврага до рощи находится луг с высокой нескошенной травой. Кстати, вы выгружайтесь и отправляйте машины дальше. А то они насторожатся, скрылись за низиной и пропали, мало ли за ними.

– Машины же пустые дальше уйдут, увидит.

– Далеко, может и не засечь, – пожал я плечами.

Капитан скомандовал покинуть машины, и пока бойцы выстраивались, уточнил у меня, на каком расстоянии от оврага роща. Я ответил, что метров сто пятьдесят. Дальше мы шли к оврагу, пока двигались, я объяснял, что в одном месте придется перемещаться на карачках или по-пластунски, иначе наблюдатель заметит, там дно оврага поднималось, по пояс было. Чтобы не заметили, пусть сержанта там посадит, чтобы бойцы задницы не выставляли при пересечении этого участка. Тот так и сделал, на удивление грамотный командир. Особо власть и характер не показывал. Советы нужные я давал, и он их принимал. А то бывают такие, смотрят как на пустое место, и все делают по-другому. Встречал их, да не раз.

Этот нормальный оказался, поэтому я и старался донести до него все, что нужно. Когда мы оказались на месте, вокруг, постепенно увеличиваясь в количестве, собирались бойцы, общались мы шепотом, сняв кепку, я осторожно выглянул.

– Ха, смотрите, смена идет, один спускается, а второй готовится забираться на дерево.

Капитан снял фуражку, за ним, повторяя все его действия, молоденький лейтенант, что стоял рядом, и выглянул.

– Точно. Автоматом вооружен. Тот, что спускается, а у этого даже отсюда вижу СВТ.

– Там овраг, – громко прошептали мы с капитаном и лейтенантом.

Когда сменившийся наблюдатель пошел вглубь рощи, то стал быстро исчезать, сперва по пояс, потом по голову, пока не исчез совсем. То есть он куда-то спустился, в низину, которую мы не видели. Овраг это плохо. Это я и озвучил, когда мы скатились вниз, склон крутой был.

– Овраг это плохо. Наблюдателя вам снять не проблема, а вот в овраге они как в окопе будут, расстреляют вас как в тире. Пулемет, возможно, не один, наверняка есть. Не хочется, чтобы потери были.

– Есть идеи? Я смотрю, ты парень головастый, наверняка что-то придумал.

– Есть одна. По-пластунски к роще не подобраться, дерево как бы отдельно стоит, он если не вокруг, то нашу сторону контролирует плотно. Засечет сверху быстро. Я предлагаю вот что, рассредоточить бойцов по склону и по взмаху руки, кричать нельзя, разом поднимаются и молча бегут к роще. Главное, чтобы это было неожиданностью для немцев. Пока наблюдатель отойдет от удивления, секунды три, может пара, у вас есть. Пулеметчики, когда бойцы двинут, поставят пулеметы на сошки и прикроют наших. Лучших стрелков на флангах нужно разместить, чтоб бойцы им сектора не перекрывали. Снайпер есть?.. Даже два? Отлично. Вот они тоже в стороне должны устроиться, чтобы подавить пулемет немцев, если он есть. Как часовой заорет, можно открывать огонь, вот пусть они его и срежут. Пока немцы соберутся, они ведь и отдыхать должны, оружие под рукой, но там счет тоже на секунды идет. Когда займут оборону, бойцы будут уже на опушке. А численное превосходство это очень большой плюс. Ну а дальше вы и сами знаете. Гранаты в укрытие немцев, ну и остальное. Учить не надо. Наблюдатель на дереве, значит, шестеро будут в укрытии. Может, больше, если та четверка вернулась другим путем. Вряд ли только, времени мало прошло.

– Это да. В принципе, я о том же думал. Под прикрытием пулеметов бойцы бы броском добрались до рощи и там в бой, но твоя идея с этим рывком стоящая. Выиграем драгоценные метры. Хотя бы метров двадцать да пробежим.

Капитан действовать стал почти сразу, подозвал сержантов и командиров, описал, что от них требуется, и отправил по подразделениям. Командовать. Я лишь смотрел со стороны. Когда бойцы сосредоточились у склона, капитан посмотрел в одну стороны и другую и, подняв руку, резко опустил ее. Тянуть не стал. Начали. Парни вскочили на склон и молча на максимальной скорости, им это вдалбливали особо, рванули к роще. Причем пробежать успели изрядно, чуть не пятьдесят метров, когда вдруг раздался крик тревоги. Выяснилось, что капитан, отдал приказ, когда наблюдатель, посмотрев в нашу сторону, стал изучать другие места. То есть засек движение в кроне, вот и воспользовался этим. Тот не сразу, но засек бойцов, однако было поздно.

С криком раздался сдвоенный винтовочный выстрел и, ломая ветки, наблюдатель начал падать на землю, и почти сразу затарахтело несколько ДП по сторонам, выкашивая траву над головами немцев в роще, не давая им поднять голову. Вот так бойцы и достигли опушки. По моим подсчетам упали и не поднялись четверо. Ответный огонь все же был. Почти сразу, когда бойцы стали мелькать между деревьев, загрохотали разрывы гранат. Вскоре на опушку вышел один из лейтенантов и замахал рукой. Взяли. Два санитара, капитан и я, это все, кто остался в овраге, кроме снайперов и пулеметчиков, побежали к роще. Санитары занялись осмотром раненых, ну а мы подошли ближе.

– Сколько немцев? – успел опередить мой вопрос капитан.

– Семеро. Пять наповал, один еще дышит, а седьмой ничего так, оглушен, но живой.

– Бойца за машинами. Собрать все оружие и вещи диверсантов. Раненых перевязать. Скоро следователи подъедут, нужно предъявить им доказательства.

Лейтенант командовал, бойцы вокруг суетились, одни носилки для своих раненых рубили из веток, другие кто чем занимались, даже оцепление выставили, а мы прошли к оврагу.

– Это не овраг. Это что-то странное и старое, – озадаченно сказал я, рассматривая на удивление ровный квадрат в центре рощи.

– На основу для постройки дота похоже.

– Скорее копали под фундамент дома, только этим и закончилось. Старый, до революции котлован копали и куда-то землю вывозили, я ее вокруг не вижу.

– Возможно, – кивнул капитан, с интересом наблюдая, как два бойца заканчивают вязать отбивающегося немца. Тот пришел в себя от разрыва гранаты, вот и пинаться стал, матерясь. По говору понятно, что прибалт, немецкие, русские и свои слова в мат только так вставлял.

– Ладно, я задерживаться не могу, мне в Москву надо.

– Так с нами быстрее, мы туда же вернемся, – повернулся тот ко мне.

– А у меня лодка на реке и собаки в лагере ждут. Не могу же я их бросить. Тут еще до темноты постараться нужно вернуться.

– Понял.

Капитан записал мои данные и, прежде чем отпустить, спросил меня, полюбопытствовал:

– А как ты понял, что это немцы? Все же все в нашей форме?

– А я разве не пояснил?

– Нет.

– Так у них подошвы на сапогах немецкие. Верх наш, а подошва немецкая. Я следы их знал, видел, так что распознать смог, так и пошел по ним, пытаясь узнать, что немцам тут у нас надо. Догнал только у переправы, но я про это рассказывал уже.

– Это точно.

Я побежал обратно, попрощавшись с бойцами, капитана уже отвлекли, принесли несколько ранцев и стали показывать рацию и еще что-то. До наступления темноты еще час, а дел у меня полно. Один из лейтенантов вел допрос пленного, так что надеюсь, узнают, что им нужно. Жаль, конечно, что та четверка вернуться не успела, тоже прихватили бы, но думаю, их не долго ловить будут, всех предупредят, так что вскоре я, так понимаю, выследят и возьмут. А хорошо я роте помог, всего один убитый и семь раненых. Потери мизерные, если вспомнить, какая отличная позиция у диверсантов была. Повезло, что почти все спали, когда раздался крик наблюдателя. Те, конечно, похвально среагировали, даже открыть огонь смогли, да было поздно.

К своему лагерю я вышел уже, когда окончательно стемнело. Лайки были тут, молодцы, не бросили мое имущество, я тут лодку и сидор оставил, так что решил отблагодарить их. По пути тетерева подстрелил и нес в левой руке, немного, но хоть мясной бульон будет. Разведя костер, я подвесил котелок с водой и спустился к берегу, там ощипал и распотрошил добычу, ну а когда вода закипела, побросал внутрь мяса, нарезал уже, ну и остаток крупы бросил, горсть было, но хоть это. После ужина, прежде чем собакам дать, сначала остудил в воде реки котелок, потом разлил по мискам, с кусками мяса, и только тогда, укрывшись курткой, уснул на берегу, рядом с костром. Ну а лайки устроились рядом.

Часам к десяти утра я нашел, где высадились немцы, и только глухо ругался. С парашютами облом, судя по следам колес, самолет совершил посадку на этой лесной поляне, развернулся и улетел. Не было парашютов. Так что мы с лайками не солоно хлебавши вернулись к лодке и, забравшись в нее, отплыли. Зря день только потерял, знал бы, мог и вчера поздно ночью вернуться. Мама, наверное, тревожится, опаздываю, вчера обещал быть. Зря не послушал, как диверсанта допрашивают, так бы и узнал, что их высадили, а не сбросили. Завтра воскресенье, новоселье справлять планировали, да и знакомиться с классом и классной руководительницей будем. Сначала последнее, а потом вечерком и новоселье справим. Должно дня хватить. Кстати, а завернем-ка к тем складам. Зайцев набьем. Чтобы было чем завтра гостей угощать.

Сказано – сделано. Настрелял семь зайцев, хорошее место, с их тушками и вернулся к лодке, тут километра полтора до реки было идти. Правда, все лесом, но ничего сложного, лес я любил.

Забросив добычу в лодку, положил винтовку, я ее уже в чехол убрал и осмотрелся. Воды реки чего и кого только не несли. Задумавшись, а не искупаться ли мне, решил, что окунусь, когда вернусь домой. Тут и добычу побыстрее доставить надо, ну и своих успокоить. Как вдруг, я уже в лодку забрался и, устроив лаек, оттолкнулся веслом от берега, отходя от него, прозвучал гудок катера, что шел в сторону Москвы.

Удивленно обернувшись, я рассмотрел знакомую фигуру, да и лицо тоже уже видел. Лабухин, насколько я помню, помощник редактора на радио. Что-то там за музыку отвечал, вроде поиском молодых талантов занимался. Катер был вроде экскурсионного, по размерам вроде моего баркаса, рулевой, что стоял у штурвала, по знакам Лабухина повернул катер и на небольшом ходу подошел ко мне.

– Саша, голубчик, ты же обещал, что как прибудешь в Москву, сразу дашь о себе знать. Я жду-жду, а звонка все нет.

– Ну во-первых, здравствуйте, Константин Львович. А во-вторых, дела так закрутили, что просто нет времени, однако сейчас свободен. Только домой надо заскочить, новоселье завтра, дом мы приобрели, вот дичи настрелял. Э-э-э, силками наловил.

– То, что свободен, просто отлично. Тогда давай сразу к нам, я буду на рабочем месте. Адрес помнишь?

– Конечно, на Тверской. А это новые дарования? – кивнул я на двух девчушек лет возьми, близнецов, и, видимо, их на маму.

– Да. Но тебя я все же жду. Когда примерно будешь?

– Часа через два, два с половиной, – мысленно прикинув, ответил я.

– Хорошо, сдержи свое обещание. Я на входе оставлю тебе пропуск.

Катер потопал дальше, ну а я, подняв парус, последовал за ними. Причем умудрился догнать и обогнать. Экскурсионный, назвать его ходким, сложно.