Текст книги "Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал"

– Поможем.

– О нет, о своих друзьях-приятелях забудь. Если что пойдёт не так, я не хочу, чтобы ещё они пострадали. Сейчас идёшь к ним и говоришь, что я твой дальний родственник, приехал из деревни. Мол, не сразу узнал. У нас дом обвалился, поедешь к нам помогать, стену подправить. Деревню любую назови в радиусе ста километров.

– Это зачем?

– Легенду тебе на всякий случай прорабатываем. Всё, иди прощайся, скажи, что торопитесь, нужно собраться. Вещи с собой взять. Если кто будет напрашиваться, не бери, тебя одного мне вполне хватит.

– Ясно.

Долго ждать нового знакомца не пришлось. Степан действительно великолепно знал город и тайными незаметными тропами вывел к мастерским у порта, где сбоку находился небольшой гараж, на десяток грузовиков. Наши машины немцы использовали. В основном «Захары», «полуторки» редко, за машину её не считали. Осмотрев окрестности, часовой был один, на воротах, он же и за боксами приглядывал, я проследовал за Стёпой, и тот показал, как незаметно попасть в гараж.

– Мой батька тут работал, пока на фронт не ушёл. Мало кто знает, что этот лист отгибается.

Мы проникли в один из запертых боксов, тут стоял всего один грузовик, два других – места пустые. Тот же «Захар», тентованный. Проверил его, машина на вид в порядке, ходовая тоже, заводить не пробовал, но визуально так и было. Бак, правда, пустой, но бочки с топливом тут были, заправил. Ладно, одна машина есть, с остальными что-нибудь решим, два бокса были открыты, слышались удары по металлу, немецкая речь. Видимо что-то ремонтировали. Дальше пошли к порту, он тут же, пару шагов. Лазеек на территорию было несколько, одной и воспользовались. Показываться нам на виду не стоило, поэтому, когда приблизились к месту, где работали пленные, а тут к складам вплотную подходил кустарник, я стал высматривать парней. Нет, не в этом году в плен попали, измождённые, форма износилась. Никак с прошлого года в плену маются.

– Всё, Стёп, что мог, ты сделал. Спасибо. Теперь выбирайся отсюда, дальше я сам.

– Я помогу.

– Тебе сейчас нужно на виду быть. Устрой драку со множеством свидетелей, главное показать, что тебя тут не было. Уходи. Иначе сам сгинешь и мать за собой утянешь.

Кивнув, тот посмотрел на меня и сказал:

– Я тебя узнал.

Не ожидаясь ответа, он чуть отполз назад и скрылся в кустарнике, я же, достав из кармана схему с улицами города, нашёл, где пожарище, запомнил дорогу и прикинул, что крюк за Юркой делать небольшой придётся. Побегом пленных я планировал замаскировать пропажу местного начальника порта, Стёпа его мне уже показал, не любили его в городе, плохой человек. Вот и отлично. Сейчас его в порту нет, домой уехал, вечер уже, рабочее время закончилось, но где он находится, Стёпа мне тоже показал. Там его и прихвачу.

Когда Стёпка ушёл и мои руки оказались развязанными, я стал действовать. Времени почти не осталось, а столько сделать нужно. Ох и побегаю я. Вздохнув, я осмотрел бойцов, что копошились от меня буквально в двадцати метрах, они разгружали машину и носили мешки в баржу, что стояла на погрузке. Судя по белой пыли, что их покрывала, в мешках мука. Изредка косясь на ближайшего охранника, только он мог меня со своего места засечь, если я потеряю осторожность, для остальных моё убежище было в мёртвой зоне, стал ожидать, когда кто-то из пленных отвлечётся. Когда я наблюдал за портом, то видел, что те отходили к кустарнику по малой нужде, притом охранники пристально следили за ними. Как бы не ломанулись прятаться. Однако в этот раз не повезло, когда разгруженная машина, подвывая мотором, уехала, пленных построили, пересчитали и погнали в сторону дальнего барака, это был сарай, где их держали с зимы, окружённый колючей проволокой и с двумя вышками с часовыми. Не скажу, что дело усложняется, просто время теряю, а оно и так не резиновое.

Конечно же, фразу Степана я слышал и понял, о чём он. Догадаться тут было не сложно. Правда я особо не отреагировал, просто кивнул, принимая к сведению, так как весь был в мыслях и планах по освобождению наших. Причём это было на втором месте по важности, главное увести местного начальника порта. Вот та птица, что мне нужна. Или не уводить? На месте допросить?

Покосившись в сторону барака, куда заводили пленных, я также скользнул к лазу и, покинув пределы порта, побежал к нужному дому. Проникнуть во двор частного особняка, которой тот нагло отжал себе, выгнав прошлых владельцев, один из лучших домов в частном секторе, оказалось несложно, перемахнул через забор из дикого камня, увитого плющом, быстро осмотрелся и, прикрываясь небольшими кустами винограда, держа наган наготове, прокрался к двери. Были слышны голоса, не только на этом участке, но и на соседних. Вечер, все домашними хозяйствами занимаются, я осмотрел небольшой участок за домом, там копалась какая-то женщина, вроде картошку обрабатывала. Точно, картофельные кусты были. Начальника порта не было. Открыв дверь, петли даже не скрипнули, проник внутрь. Наверху было слышно бормотание, вроде радио работает. Проверив первый этаж, я стал подниматься на мансарду, проверяя ступеньки, чтобы не скрипели. Именно там начальник в одних кальсонах и находился, пил из высокого бокала вино, курил сигару и слушал берлинское радио. Это был чистокровный немец, незнамо какими путями занесённый сюда, но устроился тот тут, похоже, надолго. В том смысле, что дом, имущество заимел, уезжать в ближайшее время он явно не собирался.

Разглядывать его я долго не собирался, сразу определил, что тот один, и показался на виду. Пришлось долго бить его по спине, чтобы тот откашлялся. Наконец он, хрипло дыша, с красным налитым кровью лицом, посмотрел на меня, покосившись на револьвер, и спросил:

– Ты кто?

Русского он не знал, всегда с переводчиком из комендатуры ходил. Сделав большие глаза, я замогильным голосом произнёс:

– Я страшный русский партизан. Я ем сырую печень своих врагов, германских солдат. А сердце жарю на костре…

Услышав журчание под креслом, в котором сидел немец, присев, посмотрел на увеличивающуюся лужу и, хмыкнув, сказал обычным голосом:

– Я даже не предполагал, что вы такие доверчивые. Но правильно нас боитесь, так и надо, бойтесь дальше. Ладно, если серьёзно, то мне нужна информация по грузовым судам, что в ближайшее время идут через Керченский пролив. Я всё внятно спросил, разобрали?

– Твой немейский хорош, всего лишь лёгкий акцент. Я понял, – придя в себя, буркнул тот и повозился в мокром кресле.

– Ещё бы, год практики, скоро акцент совсем пройдёт. Особенно последнее время, шикарная практика в разговорном немецком. Да и читаю всё лучше и лучше, с солдатскими письмами вашими работать приходилось. Ладно, что-то мы отвлеклись. Я тороплюсь – вы жить хотите, поэтому приступим.

– Вы меня хотите убить?

– Вы не очень хороший человек, как мне рассказали местные жители… Не надо так кривить лицо, это для вас они рабы и полезная живность. А для меня сограждане. Они жаловались на вас. Вы умрёте. Только выбор тут за вами. Пуля в висок и мгновенный уход, или я вам брюхо вспорю, и вы будете мучительное умирать, пытаясь удержать свои кишки, вываливающиеся на пол… Что-то вы побледнели. Вам плохо? Вы это… держитесь. Может, что сердечное?

– Нет-нет, я выдержу, – держась за сердце и хрипло дыша, сказал тот. – А может, всё же без убийства? Я всё расскажу?

– Ну это всё зависит от того, что вы знаете. Может ничего, а я слово дам?

– Я многое знаю. Что именно вас интересует по перевозкам?

– Морской буксир с баржой, что идёт через пролив в Чёрное море. Эта ночь.

– Есть. Даже два. Один из нашего порта выходит, погрузка в полдень была закончена. Ещё один из Ростова-на-Дону. Но там проблемы с проходом, вроде какое-то судно село на мель и перегородило фарватер.

– Не мель, а понтоны. Когда они должны пройти пролив и какие сигналы опознавания?

– Этого я не знаю, только то, что наше судно выходит в девять часов вечера с грузом цемента.

– Ясно, – задумчиво покивал я и, подняв револьвер, нажал на спуск.

Рука дёрнулась от отдачи, негромко чпокнул глушитель, и начальник порта мотнул головой, пуля вошла в лоб над правым глазом. Слова не убивать я ему не давал, только обещал подумать. Да и оставлять в живых этого скота не хотелось, это тут он играл невинного агнца, а уйду, отыграется на местных жителях, которых я упоминал. Так что только ликвидировать, что я и проделал. Дальше сунув револьвер за пояс, подхватил плед и накрыл им убитого, как будто тот спит, чуть прибавил громкость радиопередатчика и положил дымившуюся сигару в пепельницу, а то она на пол упала. Стакан там уже стоял, на столике. Посмотрев на эту мирную картину, определил, что только лужица под креслом намекала, что что-то тут не так. Дальше покинув дом, женщина всё ещё работала в огороде, побежал к порту. Что за баржа с цементом я уже знал, видел мешки, укрытые брезентом, а искал буксир. Какой из двух находившихся у пристани мне требовался, описание у меня было, нашёл и запомнил его силуэт. Вот дальше я снова направился к лазу. Операция по освобождению пленных перешла в заключительную фазу.

Подобраться к бараку удалось легко. От членов экипажей, что иногда мелькали на палубах своих судов, я укрывался строениями пакгаузов, а от охраны… Да ими же. Вот и добрался до забора из колючей проволоки. Дверь барака была приоткрыта, но снаружи никого. Вокруг барака они могли гулять, под контролем обоих часовых на вышках. Да ещё патруль из двоих солдат делал изредка обход вокруг колючки. Отдыхали они в небольшой каморке охраны, вряд ли там с комфортом могли разместиться больше пяти человек. Когда патруль после обхода скрылся к каморке, я прицелился в ближайшего часового, метров пятнадцать было, и выстрелил. Тот, как и начальник порта, тоже дёрнул головой, пуля вошла в висок, туда, куда и целил, после чего я направил ствол револьвера на второго часового, но до него было далековато. Вздохнув поглубже, тут выстрел на пределе моих возможностей из подобного оружия, спустил курок. Содрогнувшись, часовой сполз на пол вышки. Так же тихо повалился, без особого шума, как и первый. Осмотревшись, лишних глаз не было, я метнулся к сторожке и, приоткрыв дверь, которая изнутри не была заперта, скользнул внутрь, наткнувшись на удивлённые взгляды трёх солдат, сидевших за столом и пивших чай. Револьвер я уже доснарядил, сменил стреляные гильзы на патроны, поэтому наган трижды дёрнулся у меня в руке. И не успевшие отреагировать солдаты обзавелись дырочками во лбах. Форма их мне была нужна целой. С первым часовым я так же поступил, насчёт второго даже не знаю, вроде в спину попал, даже кажется в позвоночник. Но тут я могу ошибиться, смотреть надо. Главное я был уверен, что контроль делать не надо, наповал. Желание проверить было, мало ли подранок, но как? Вот и остаётся работать быстро и надеяться, что выстрел у меня был точный.

От попадания пуль тела дёргались, так что, придержав чайник, что один чуть в агонии не смахнул со стола, проверил оружие и, выглянув наружу, направился прямо к воротам, ведущим на территорию барака. Ключ от замка на воротах был у меня. Нашёл в кармане одного из солдат. Хм, все рядовые, даже странно, обычно старшие караула имеют какое-нибудь звание, а тут ничего подобного. Осмотревшись ещё раз, скоро стемнеет, а времени было впритык, я, открыв замок, сунул его в карман, хороший замок, пригодится. Приподняв створку, я помню, как они скрипели, когда их открывали и закрывали, слегка открыл. Взрослый мужчина пройдёт. Видимо петли для того и не смазывали, как ещё одна сигнализация, но если знать как, умеючи, то и такие петли не проблема.

Подойдя к дверям барака, я одной рукой распахнул их настежь и, встав на границе мглы и света, в бараке даже окошка не было, произнёс:

– Здорова, братья славяне… – откусив от свежего хлеба с намазанным сверху толстым слоем тушёнки приличный кусок, прошамкал полным ртом: – Скуфаем?

Видимо моё появление вызвало такой шок, что не сразу отреагировали на мою фигуру, мальчишку с закатанными штанинами и в тельняшке. Револьвер они не видели, он был сзади за ремнём, да ещё прикрыт тельняшкой. Прожевав кусок, я повторил:

– Ну, так что, скучаем?.. Чего молчим, вам всем языки отрезали? С немцев станется. Значит, вводная такая. У меня судно, оно идёт к нашим. Как – не ваше дело, я там командир. Если кто хочет со мной, стройтесь тут у прохода между нар. Быстро. Времени мало, сейчас немцы обнаружат, что часовые на вышке пропали, а нам ещё два грузовика угонять и из города прорываться. Всё продумано. Старший, ко мне!

Пленные уже начали строиться, хотя и продолжали с огромным изумлением рассматривать меня. Когда я велел выйти старшему, вперёд вышел невысокий коренастый моряк лет сорока на вид, в форменке. Бескозырка у моряков была редкость, но у него сохранилась. Кинув руку к виску, тот спокойно представился:

– Главстаршина Евстигнеев.

– Отлично, главный старшина, – передав ему половину бутерброда, в который тот тут же впился зубами, и, заложив руки за спину, я стал ходить перед ним. – Значит так, водная такая. В сторожке три мёртвых немца, форма почти чистая. Нужно подобрать троих бойцов по размеру формы, чтобы переоделись и изображали конвой. Они же в форме залезут на вышки, там удобно, ограждение по пояс, что ниже, не видно, снимут оружие, форму с часовых. Потом вы строитесь и идёте к выходу из порта. Там пост, двое немцев и два полицая, это мои проблемы. Всё будем делать тихо. Гаражи за мастерскими знаете?

Главстаршина всего один раз укусил бутерброд и передал своим, так что тот быстро исчез. Этим он мне сразу понравился. Кормили тут неважно, объедками из столовой комендатуры, на всех бывало не хватало, голодными часто оставались, но всё же лучше, чем в лагерях. Однако, несмотря на голод, тому хватило силы воли сделать небольшой укус и передать бутерброд дальше. Хороший командир и как человек тоже. Я таких с первого взгляда различаю. А про объедки мне Степан рассказать успел. Когда пленных выводили из порта, жители старались их подкормить.

– Да.

– Там машины нам подготовлены. Немцы, правда, об этом не знают. Часовые – это тоже мои проблемы. Водители есть?

– Да, – так же немногословно ответил тот.

– Отлично, а то я не разорвусь сразу двумя управлять. Сразу отберите, кто будет вести. Лучше из тех, кто в форме, машины крытые, а в кабине можно рассмотреть. Дальше выезжаем из гаражей, я на передовой машине буду ехать, заезжаем в одно место и покидаем город. Дальше уже можно шуметь. Уничтожаем пост и двигаемся к свободе. Там я покажу куда. Всё ясно?

– Вполне.

– Тогда выбираем ту тройку, что по фигурам на немцев похожа. Я на глаз уже прикинул, какой у них размер.

Главстаршина отобрал восемь человек, пять матросов и трое в форме красноармейцев, что умели водить машины, особенно грузовики. Пройдя вдоль строя, я вытолкнул троих, подходящих. Отведя их в сторону, в присутствии Евстигнеева стал инструктировать:

– Повезло, что вот те два грузовика поставили, они скрывают вход в барак от команд на судах и вахтенных. Сейчас вы спокойно выходите, не бегом, бегущий человек привлекает внимание. Заходите в сторожку и переодеваетесь, можете форму на свою надеть, как хотите. Там же лица приводите в порядок, тут бородатых немцев нет. Там на столе горячий чайник, мыло найдёте на полочке, вот, это опасная бритва, позаимствовал в доме начальника порта, когда его навещал. Бритву вернёте. Это мой будущий подарок отцу. Трофей. Дальше, когда переоденетесь. Двое пойдут патрулём вокруг барака, ну как обычно. Один по очереди посетит вышки… Хотя нет, фиг с ним с оружием. Сразу выводите всех и стройте. Ведите себя как немцы, руками показывайте, что нужно делать. Потом ведёте колонну к выходу. Вряд ли это кого заинтересует, мало ли на какие работы пленных ночью погнали. Пост на въезде к тому моменту будет уничтожен. Заберёте оружие и ремни с подсумками. Понесёте их вы, вы в форме. Сворачиваете к гаражам, я там буду вас ждать. Спокойно садитесь в машины, на которые я укажу, и выезжаем. Всем всё ясно?

– Ясно, – синхронно кивнули они.

– Вперёд.

Все трое спокойно, как будто так и надо, вышли, миновали ворота, дошли до сторожки и скрылись внутри.

– Уф-ф, получилось, – вздохнул я, заметив, что главстаршина, так же глубоко вздохнул.

Пришёл он в себя быстро, построил тут же в бараке людей, а то разброд начался от волнения, и, подойдя, негромко, но чтобы все слышали в бараке, спросил:

– А что там с начальником порта случилось?

– Инфаркт заработал сердешный. Споткнулся о порожек и на нож упал… спиной… раз восемь.

– А инфаркт?

– Испугался, что живым хоронить в могиле начали, вот сердце и не выдержало.

– Ага, – глубокомысленно кивнул тот и усмехнулся.

Ну, сам виноват, на дурацкий вопрос такой же дурацкий ответ. Кто в таких случаях живых оставляет? Понимать должен. Судя по смешкам за нашей спиной, мои ответы некоторыми были оценены правильно.

– Это хорошо. Эту мразь я бы своими руками…

– Счёты к нему есть? – покосился я на того.

– Ещё какие. Андрюху, рулевого нашего, приказал запороть, ну его насмерть и высекли. Ещё случаи были…

– Понятно.

Ждать пришлось минут десять, пока из сторожки не вышли чисто выбритые бойцы в трофейной форме. Видимо за время плена успели запомнить, где какая деталь амуниции находится, так что я своим придирчивым взглядом не приметил недостатков. Открыв ворота, стали выводить пленных. Играли неплохо, меня устроило. И вот пока всех выводили, под их прикрытием я вышел и шмыгнул за пакгауз, а там уже кустарник. С Евстигнеевым мы уже обо всём договорились. Так что, покинув через лаз порт, я побежал к выходу. Там действительно было два немца и два полицая, но другие.

Видимо смениться успели. Они уже заметили колонну, что в их сторону шла, и лениво перебрасывались предположениями, куда их ведут. Поэтому я фактически работал в спины. Всегда бы так. Хорошо, конвой рассмотреть детально не успели, иначе бы поняли всё. Тут все всех знают. А так работал вот в таком быстром темпе. Четыре выстрела и пятый добивающий. Это не у меня рука дрогнула, это пуля кривая. Дальше наши знают, что делать, тела спрятать, оружие конвойные понесут, ну и двинут к гаражам. А я туда сразу побежал. По пути на минуту встал у входа за углом и, выбив гильзы, вставил свежие патроны. Всего пять штук в запасе осталось.

Часовой был на въезде у ворот. Пристрелив часового, наши сами его на территорию затащат и спрячут, я сам побежал к боксам. Из него вышел немец в галифе и майке с орлом на груди, вытирая руки, с удивлением смотрел на меня. Руку с оружием я спрятал за спину. Тут он видимо заметил лежавшего часового, ноги точно мог увидеть, вильнул глазами в ту сторону, открыл было рот, чтобы заорать, пуля в него и вошла. Дальше забежав в бокс, ремонтный со смотровой ямой, присел и направил ствол на двух бойцов в нашей форме. В потрёпанной красноармейской, но вполне чистой.

– Ну что, господа предатели. Вы тут технику всю знаете? Нужно два грузовика на ходу. Покажете, живы останетесь, нет, пристрелю как собак.

Тут я заметил, как вильнул взгляд одного, тот дважды показал мне взглядом, что за машиной кто-то стоит. Чуть склонив голову вбок, я рассмотрел за задними колёсами ноги в сапогах. Немецких. Выстрелил в щиколотку и, когда немец, вскрикнув, упал, вторую добавил в голову. Готов. Хм, унтер, да ещё с полуоткрытой кобурой на поясе. Нормально.

– Так что, помогать будете? – сделав вид, что ничего не произошло, продолжил я.

– Да, – сказал тот же, что на немцев указал.

– Ну и отлично. Вылезаем, все железки в яме оставляем.

Обойдя машину, пока эти двое вылезали, отстегнул ремень у немца и снял его вместе с кобурой. Закинув ремень на плечо, конвоируя обоих технарей, а может и водителей, позволил им покопаться в кармане того немца, которому я пулю в открытый рот отправил, и достать ключи от боксов. Они и открывали боксы. Тут, заметив движение, я повернул голову и увидел женщину в обычной сельской одежде, что, прижав руки ко рту, рассматривала нас. Обоих немцев и у входа в бокс и у ворот она видела, наверняка всё поняла. Я даже сделать ничего не успел, как та шустро скрылась за углом здания, из-за которого видимо и вышла. Ну ладно, надеюсь, не выдаст. Бойцы как раз завели два ЗиСа и выгнали их, баки полные, раскрыв ворота, во двор стали проходить пленные под конвоем трёх переодетых бойцов. Я даже вздохнул с облегчением, мало ли, пока шли, могли нарваться на патруль.

– Быстрее грузимся, – стал командовать я, строй рассыпался, и все побежали к машинам. – Водители в кабины.

– Товарищи, возьмите нас собой! – упав на колени, вскрикнул тот, что на унтера указал. А вот второй молчал, только исподлобья зыркал. С виду оба русские, наш тип, славянский.

– А этот что? – опередив меня, спросил главстаршина, кивнув на второго.

– Он остаётся. Егор сам немцам сдался.

Револьвер снова дёрнулся у меня в руке от отдачи, пуля вошла второму в сердце. А оставшемуся я указал на кузов ближайшего грузовика. После этого повернулся к Евстигнееву, протягивая ремень с польским «Висом»:

– Держи, старшина, подарок. Редкий трофей.

Устроившись в кабине первой машины, только присев так, чтобы снаружи меня было не видно, лишь изредка высовывался, чтобы осмотреться, велел выезжать со двора на улицу. Двое матросов уже отнесли тело часового в бокс, скинув в смотровую яму, к остальным, и, на бегу догнав второй грузовик, забрались в кузов.

– Да не гони ты, успеваем, – притормозил я водителя. – Сейчас на перекрёстке направо.

Достав карту, я удостоверился и дальше вёл по ней, пока мы не подъехали к развалинам. От них до сих пор пожарищем тянуло.

– Меня ждать, двигатели не глушить. Топливо можно не экономить, ехать нам недалеко.

Спрыгнув с подножки на землю, я быстро осмотрелся, вдали шла парочка местных в нашу сторону, подбежал к заднему борту первой машины и велел выглянувшему настороженному Евстигнееву:

– Пару бойцов покрепче со мной, и у борта трое пусть ждут. Нужно в кузов мотоцикл поднять.

– Понял.

Из кузова выпрыгнули два матроса и побежали за мной. Из кузова второй машины выглядывал один боец, пытался понять, что происходит, почему встали. Заметив нас, удивился, но спрятался, когда я на бегу ему кулак показал, понял уже, что остановка плановая.

– Юрка, я это! – окликнул я напарника. – Быстро, грузимся и уезжаем.

Выглянул тот к моему удивлению не из сарая, а из кустов крыжовника сбоку. Хорошая маскировка, даже я не заметил его, хотя и не учил этому.

– Уф, я думал, немцы приехали. Ты пропал, долго нет, не знал уже, что думать, – подходя и отдирая от одежды репейник, сказал он.

– Ну я так и понял, – кивнул я и повернулся к матросам, что с интересом рассматривали моего бойца. – Значит так, в сарае слева под кучей мусора мой мотоцикл спрятан. Откопать и в кузов первой машины. Выполнять… Так, Юра, мои вещи где?

– Вот, всё тут, и ранец тоже.

– Хорошо, оставляй и беги к первой машине. Садишься в кабину рядом с водителем. Дорогу ему будешь показывать. Помнишь, где пост мы видели, обходили его ещё с этим чёртовым оврагом, где спины чуть не надорвали?

– Помню, конечно.

– Дорогу до поста ты и покажешь. Не доезжая, у поворота останавливаешь колонну. Дальше уже мы будем работать. Пост нужно уничтожить.

– Сделаю.

Юра убежал, а я, ухватив в охапку свои вещи, побежал к кузову второго «Захара», к первому уже подкатывали мотоцикл, борт опустили, и пять моряков готовились поднять моего двухколёсного друга в кузов. Сам я, забравшись в кузов второго, в тесноте да не в обиде, ничуть не стесняясь, прямо у заднего борта, где хлопал на ходу тент, стал переодеваться. Машины крутились по улицам, напарник должен был запомнить дорогу до выезда. Это была его задача, когда мы въехали в город и катили к порту. Наконец я натянул комбинезон, завязал шнуровку ботинок, поправил амуницию, застегнув ремень, и закинул за спину СВТ. Убрал револьвер в трофейный ранец, проверил пистолет в кобуре и довольно кивнул, я был готов. Даже мотоциклетный шлем с очками надел и застегнул под подбородком.

Город мы покинули благополучно, я выглядывал наружу. И свернув на грунтовую трассу, покатили к посту. Да он тут рядом был, фактически в черте города. Когда машины встали, я велел не покидать кузов и выпрыгнул сам. Евстигнеев тоже стоял у борта своей машины и вопросительно смотрел на меня.

– За мной, – велел я, пробегая мимо.

Тот уже застегнул ремень, убрав кобуру на правую ягодицу, и с оружием он теперь смотрелся представительнее, как военнослужащий. Быстрым шагом двигаясь к повороту, я сказал Евстигнееву:

– За поворотом пост. Сейчас я его уничтожу. Вы подъезжаете и собираете трофеи. Обувь не забудьте, а то у вас стыд один.

– Может, ребят крикнуть, всё-таки девять винтовок лучше, чем одна?

– Уж поверь, я тут и один справлюсь.

Присев, я выглянул и осмотрел пост. Всё так же пятеро, хотя вроде уже сменились, не помню, чтобы в прошлый раз тот дылда был. Точно сменились. Да ещё все пять на виду, как на заказ – открывай огонь. Вскинув винтовку, я быстро произвёл пять выстрелов. Евстигнеев, который и не думал уходить и тоже наблюдал за постом, видел, как после каждого выстрела падают немцы, и очнуться его заставил мой рык:

– Быстро за машинами и к посту!

Сам я, взяв винтовку наперевес, быстро побежал к посту. К нему мы добрались практически одновременно, и грузовики начали тормозить, из кузовов посыпались освобождённые бойцы, и я, подбежав, запрыгнул на мешки пулемётного гнезда. Добив раненого, просто пристрелил, велел всё собирать. Три винтовки, два автомата, два пистолета и «МГ-08» на станке, всё сняли и всё убрали в кузов, включая боеприпасы и ранцы. Сапоги тоже сняли, с обувью в группе действительно был швах. С моего разрешения ранцы осмотрели и всё найденное продовольствие разделили. Всё это происходило, когда мы уже ехали дальше. Сам я сменил Юру в кабине и показывал дорогу. Добравшись до места, тут всего несколько километров, отдал приказ разгружаться, дальше пешком.

– Иди сюда, – махнул я рукой второму водителю, первый уже вышел, стоял рядом со мной, а когда тот подошёл, показал на карте. – Смотрите, через километр глубокий овраг будет. Ваша задача отогнать машины к нему и сбросить их вниз. Нечего немцам нашей техникой пользоваться. Мы будем вон на том холме, подождём. Поторопитесь, тут быстро темнеет, заблудитесь ещё.

Разгруженные грузовики, подвывая изношенными моторами, скрылись за поворотом, а мы, организовав охранение и загрузившись трофеями, направились в сторону холма. Двое толкали мой мотоцикл, остальные кто что нёс, включая пулемёт. Все, кто имел оружие, охраняли нас, головной и тыловые дозоры были. Двигаться старались быстро, хотя заметно, что парни после плена ослаблены, быстро силы теряют, но темп мы не сбавляли.

На холм мы всё же подниматься не стали, пожалел я людей, обошли его и вышли к косе. А на холме оставил Юру, тот встретит водил, что должны спрятать грузовики в расселине. По берегу пошли дальше. Я велел людям вести себя тише, тут, но с другой стороны, было несколько деревушек. Прямо на косе. Однако ничего прошли, и ближе к девяти вечера мы оказались на месте, где оставили шлюпку.

– Стой, кто идёт! – расслышал я звук взводимого затвора. У Андрея был трофейный карабин.

– Свои.

– Восемь.

– Тринадцать, – назвал я правильный отзыв.

– Это вы, товарищ командир? А кто с вами? Я много теней видел.

– Пленных освободил, три десятка рыл, даже тридцать четыре. Большая часть ваш брат, моряки. Флотские.

– О, хорошее дело.

– Значит так, шлюпку пока готовь.

– Есть.

– Главстаршина?

– Здесь я.

– Хорошо. Шлюпка одна, берёт десять человек. Распредели группами. Ты идёшь замыкающим. Остаёшься за старшего.

– Есть.

Устроился на носу лодки, со мной влезло ещё четверо, так что с Андреем получалось шестеро и мотоцикл. Но волна была мелкая, лодка не сильно погрузилась, пленные люди лёгкие, тем более трофеи мы не взяли, пулемёт установили на косе, направив рыльце в сторону, откуда мы пришли. Остальные заняли оборону, ожидая возвращения шлюпки.

Когда впереди показалась тёмная масса острова с приткнувшимися к нему кораблями, нас заметили и окликнули. Ответил я, ещё на подход, и стал отдавать приказы. Принять пленных, разместить, пусть медики их осмотрят, если завшивели, вместе с одеждой за борт, обрить, отстирать. Да те и сами всё знают. Потом на допрос к Фадееву. Сейчас обоим командирам я велел пройти в мою каюту. Подошли мы к борту катера мичмана, тут борта низкие были, легко шлюпку покидать. Со мной было трое моряков, четвёртый красноармеец, и моряки, увидев боевой катер, башни от «Т-28», поднимаясь на палубу, со слезами на глазах гладили броню башен, обнимали парней из экипажа Фадеева. Когда я их освобождал, что-то не заметил такой бурной радости. Дальше их отправили на баржу, где их готовились встречать медики, а я двинул следом. Андрей уже ушел, скрылся в ночи, возвращаясь за следующей группой. Мой мотоцикл на руках через баржу переправили на буксир, знали, как я им дорожу.

По пути отловив Зимину, попросил, когда они будут осматривать освобождённых пленных, пусть опросят их, кто, откуда, какими специальностями владеет. А то Лазарев вскоре уйдёт, а я бы хотел пополнить его экипаж при возможности. Нужны были десантники. Сам лейтенант стоял с мичманом у трапа и слышал меня, поэтому, когда мы спустились вниз, и я включил в своей каюте свет, тут же поинтересовался:

– Куда я должен отправиться? Что-то удалось узнать?

– Ещё бы. Мне удалось пообщаться с самим начальником порта Бердянска с глазу на глаз. Сегодня из порта выходит буксир с баржой, полной цемента. В Крыму что-то возводят, укрепления, наверное. Немцы же часть Крыма с Севастополем удержать так и не смогли, так что половина полуострова наша. Видимо решили укрепления возводить, капитальные. Буксир схож силуэтом с нашим, только чуть меньше, а под баржу нужно нашу переделать. Я набросал силуэт той, что в Бердянске стоит. Сам буксир выходит в девять часов… А, уже вышел значит, минут пятнадцать как. Ладно, смотрите на карте, в этой точке он будут примерно в полночь. Нужно взять его на абордаж. Допросите капитана и офицеров, переводчик с вами пойдёт, только в схватке не должен участвовать, как и сапёры. Дальше подрываете тыловые шашки и отправляете буксир с баржой на дно. Нагоняете нас, передаёте сигнал. Ну а дальше мы уже обсуждали. Будем работать по старому плану. Я освободил в порту тридцать четыре пленных. Скорее даже тридцать три, плюс ещё одного, водителем у немцев работал.

– Этот, как его?.. Вы говорили, – наморщился, припоминая Фадеев.

– Хиви?

– Точно, хиви.

– Да, это он и есть. Пытался выжить, но не будем судить его строго. Тем более, когда я их брал, тот мне взглядом показал, где прячется ещё один немец. Помог. Прощёлкал я того, на них отвлёкся. Правда, всё же оружие ему не давайте, присматривайтесь. К нашим придём, пусть особисты им занимаются. Но я замолвлю словечко, помощь его я помню. Среди пленных два десятка моряков, старший у них главстаршина Евстигнеев, он с последней шлюпкой придёт. Сейчас Зимина опрашивает тех, что уже привезли. Там три моряка. Можете отбирать себе. Всех красноармейцев к Лехе на баржу. Кто не в зенитчики, те в десант. Всем всё ясно?